Страница:
— Все, что мог сделать такой сопляк, как Даннинг, Нэгл сделает вдвое лучше. Но только если Нэгл убедится, что Даннинг действительно сделал это.
— Вы понравитесь Кейзу, старина. Он боялся, что не найдет ни одного видного ученого во всей стране, который захотел бы по-настоящему взяться за это дело.
У входа в дом Даннинга стоял часовой. Он молча кивнул, когда Бэрк и Март показали свои пропуска.
— Лаборатории и мастерские Даннинга находятся на первом этаже дома, — сказал Бэрк, — наверху его библиотека. Он спал в одной из комнат на третьем этаже, остальные комнаты пустуют. Пищу Даннинг, видимо, готовил себе на кухне. После него остались солидные запасы продовольствия. Откуда вы хотите начать?
— Взглянем на лаборатории, для начала я хочу получить общее представление о них.
С правой стороны от входа размещалась небольшая, но исключительно хорошо оснащенная химическая лаборатория. Было похоже, что лабораторией пользовались часто, но она была безукоризненно чистой. На столе стояла сложная установка для фракционной перегонки.
— Единственные записи найдены здесь, — сказал Бэрк. — Какие-то черновые подсчеты без формул и реакций.
Март хмыкнул и перешел в соседнюю комнату. Тут он увидел более знакомое ему нагромождение приборов и аппаратуры, необходимых для экспериментов в области электроники. Однако даже в этом нагромождении явственно чувствовалась рука аккуратного и умелого специалиста. Приборные щитки были собраны с исключительной тщательностью.
С лабораторией стоило познакомиться подробнее, но Март прошел в следующую комнату, механическую мастерскую. Она была оснащена не хуже, чем лаборатория.
Март тихо присвистнул.
— Когда я был студентом колледжа, — сказал он, — я считал, что рай должен выглядеть именно так.
— И все это принадлежало такому человеку, как Даннинг! Что вы на это скажете? — заметил с улыбкой Бэрк.
Март резко повернулся. Его голос был тих и серьезен.
— Бэрк, Даннинг был кем угодно, но не дураком. Шизофреник, может быть, но не дурак. Он умел делать вещи.
Бэрк пересек мастерскую и открыл еще одну дверь. За нею панели вычислительных машин — цифровой и аналоговой.
— Но вы еще не видели главного, — сказал Бэрк. — Самый большой сюрприз ждет вас наверху.
Гравитация — это сила, думал Март, поднимаясь по лестнице. Силу можно победить только силой — по меньшей мере так обстоит дело в физике. В политике, в отношениях между людьми сила может уступать воздействию более тонкого начала, но если Даннинг победил притяжение, то он сделал это с помощью какой-то другой силы. Физике известны все существующие силы. Аппарат Даннинга был хитроумным изобретением. Но’ в своей основе это исключительно умное использование хорошо изученных законов, и только. Это не чудо и не волшебство. Придя к такому выводу, Март почувствовал себя уверенней. Он прошел за Бэрком в библиотеку. Она размещалась не в одной, а в нескольких смежных специально переоборудованных комнатах, заставленных книжными полками. В ней было, безусловно, несколько тысяч томов.
— Вот что, пожалуй, вас заинтересует больше всего.
Бэрк вошел в первую комнату налево.
— А — Астрология, — сказал он и показал рукой на целую секцию полок.
Март скользнул взглядом по заглавиям: «Астрология для начинающего», «Астрология и судьба», «Путь Вавилона», «Движение звезд».
Он вынул с полки последнюю книгу в надежде, что она окажется сочинением по астрономии. Но надежды не оправдались. Он быстро поставил ее обратно.
— Они внимательно прочитаны, — заметил Бэрк. — Мы просмотрели целую кучу книг и нашли множество примечаний, сделанных рукой Даннинга. Может быть, тут нам удастся найти ключ к его мышлению — в этих пометках на полях.
Март махнул рукой, решительно отказываясь от знакомства с угрюмыми томами, и глубоко засунул руки в карманы.
— Чепуха, — пробормотал он. — Это не имеет никакого отношения к проблеме. Но вам, психологу, это, безусловно, должно быть интересно. Чтобы работать в этой библиотеке и в тех. лабораториях, человеку нужны две головы.
— Но у Даннинга голова была всего лишь одна, — возразил спокойно Бэрк. — Может быть, все это часть одного целого, которого мы не видим и которое видел Даннинг.
Март поджал губы и взглянул на психолога.
— Я говорю серьезно, — сказал Бэрк. — Я бы сказал, что гений Даннинга, очевидно, заключался в его способности извлекать нужные сведения из огромной массы материала, не отвергая категорически целые области человеческого мышления.
Март снисходительно улыбнулся и отошел в сторону. Он оказался перед полками, уставленными сочинениями по индусской философии. Почти два метра пространства занимали книги, посвященные левитации.
Март показал пальцем на корешки.
— Все, что они делают благодаря ловкости рук, Нэгл может сделать вдвое быстрее с помощью иксов, игреков и дрессированных электронов
— Это все, чего хочет Кейз. Когда вы сможете представить результаты?
В самом начале он уловил повторенное несколько раз слово «левитация» и даже целую фразу «левитация, которая впервые была успешно продемонстрирована западному миру английским медиумом…». Шум самолета заглушил остальное.
Март перемотал ленту и прослушал эту часть вновь. При каждом упоминании левитации в его мозгу возникал образ грязного, костлявого индусского факира в засаленном тюрбане, с мотком веревки в одной руке и корзинкой со змеей в другой.
Но Даннинг ведь открыл антигравитацию!
Март раздраженно выругался и пустил ленту дальше. Он навострил уши, поймав слова «влияние земного магнетизма», затем все заглушил шум, и снова удалось разобрать обрывок фразы: «…активность солнечных пятен до сих пор не объясненная астрономами и вежливо игнорируемая всеми специалистами…»
Эти слова вызвали какое-то смутное воспоминание. Март сделал пометку на блокноте, чтобы позднее вернуться к мелькнувшей мысли.
Голос вновь растворился в шипении и реве. Он разобрал лишь, что разговор шел о «расположении планет» — астрологии. Он громко застонал и закрыл глаза, вслушиваясь; запись снова стала разборчивой: «…магнитные бури на земле, которые можно предсказать на основе движения планет…» «Галилей и Ньютон оказали большее влияние на человеческое мышление, чем они думали сами. Они отняли у религии ее чудеса и лишили физику воображения… Индусы достигли большего успеха в раскрытии тайн вселенной, чем американские научно-исследовательские лаборатории».
Это были последние слова, которые еще удавалось разобрать. Рев авиационных моторов, свист и шипение, вызванное неполадками в микрофоне… Март выключил магнитофон.
Чувствуя почти физическую усталость, он перешел к протоколу и быстро пролистал, его. Воспоминания тех, кто присутствовал на демонстрации, удивительно мало прибавляли к тому, что удалось извлечь из записи. Все это было слишком неожиданно для свидетелей чуда. Он откинулся в кресле, подводя итог всему услышанному. В общем Даннинг считал, что рутинеры ученые исключили из общепринятых теорий массу полезных сведений. Покойный верил, что значительную часть этой информации можно найти в астрологии, индусском мистицизме, левитации и других сомнительных областях.
В дверь постучали, послышался голос:
— К вам можно, доктор Нэгл?
Это был Кейз, Март встал и предложил кресло.
— Я только что кончил заниматься записью и протоколом. Очень мало отправных данных.
— Да, маловато, — сказал Кейз. — В юности вы, наверное, испытывали чувство, которое охватывает человека, впервые участвующего в соревнованиях. Вы знаете, что я имею в виду. Вы каждой клеточкой тела чувствуете, что у вас нет никаких шансов одержать победу. Или что вы сделаете все возможное для успеха. Вы понимаете меня?
Март кивнул.
— А какое чувство владеет вами теперь, доктор Нэгл?
Март откинулся на спинку кресла и полузакрыл глаза. Он понял Кейза. Со вчерашнего вечера он уже прошел сквозь целую гамму всевозможных настроений. Какое из них одержало верх?
— Я могу это сделать, — тихо сказал он Кейзу. — Мне хотелось бы, конечно, иметь больше сведений, и мне не очень нравятся методы Даннинга. Но я могу изучить то, что знал он, и заново осмыслить то, что знаю сам.
— Хорошо! — Кейз встал. — Именно это я и хотел узнать. Вы не обманули моих ожиданий.
Доктор Кеннет Бэрк никогда не переставал удивляться тому, как устроен человек. Еще в ранней молодости он задумывался над тем, почему одни из его друзей верили в привидения, а другие — нет.
Он начал всерьез интересоваться тем, как человек узнает новое, и это в конце концов сделало его профессором психологии в Управлении национальных исследований.
Он был рад, что работой над этим проектом руководит доктор Кейз. Кейз больше, чем другие знакомые ему физики, понимал важность того факта, что каждый исследователь прежде всего человек и лишь затем ученый. Каждая научная теория, каждый закон, как бы добросовестно они ни были изложены и объективно доказаны, всегда несут на себе отпечаток личности наблюдателя.
Бэрк с интересом изучал реакцию физиков на ситуацию, которая возникла в результате открытия Даннинга и его смерти.
Мартин Нэгл вел себя приблизительно так, как и предполагал Бэрк. В годы учебы они хорошо знали друг друга.
Весь день Бэрк сопровождал остальных ученых, осматривавших дом Даннинга. Некоторые, так же как и Март, предпочли посетить дом поодиночке. Другие ездили группами по три-четыре человека. Но к концу дня там побывали все, кроме профессора Вильсона Дикстры.
В первый день Дикстра, уединившись в кабинете, занимался изучением магнитофонной записи и протокола. Посетить дом Даннинга он собрался лишь на следующий день.
Бэрк приехал за ним в отель на автомашине и ждал пятнадцать минут. Наконец из вращающихся дверей отеля вышел небольшой круглый человек. Дикстре было около шестидесяти лет. Большие, в тяжелой оправе очки делали его похожим на сову.
Небо хмурилось, и, направляясь к машине, Дикстра прижимал к груди черный зонтик. Бэрк ждал, открыв дверцу.
— Доброе утро. Похоже, что сегодня утром мы будем одни. Все остальные побывали в доме Даннинга вчера.
Дикстра хмыкнул и забрался на сиденье.
— Именно это мне и нужно. Я провел вчера целый день за изучением этой смехотворной магнитофонной записи.
Бэрк вырулил на улицу. С самого начала его не покидало чувство, что проект вполне мог бы обойтись без участия Дикстры.
— Смогли вы хоть что-нибудь узнать из нее?
— Я еще не пришел к определенному выводу, доктор Бэрк. Но вряд ли приду к выводу, что молодой Даннинг был гением, как считают некоторые из ваших сотрудников.
Они подъехали к старому дому, в котором жил Даннинг. Дикстра оглядел его из автомашины.
— То, чего следовало ожидать, — фыркнул он.
В первой комнате Дикстра быстро осмотрел полки с реактивами. Он снял несколько пузырьков и внимательно изучил наклейки. Некоторые он откупорил и осторожно понюхал, а затем с презрительным видом поставил обратно на полку.
Физик довольно долго рассматривал перегонную установку. Заметив лежавший на столе блокнот с вычислениями, физик вынул из кармана старый конверт и сделал какие-то пометки.
В комнате с электронной аппаратурой он повернулся, чтобы взглянуть сквозь открытую дверь на химическую лабораторию.
— Зачем человеку вообще могут быть нужны сразу две такие лаборатории?
Он обшарил механическую мастерскую.
— Хорошо оснащена, — пробормотал он, — то, что нужно человеку, который любит мастерить.
Но комната с электронно-вычислительными машинами произвела на него несравненно большее впечатление. Он внимательно осмотрел машины и схемы, открыл все ящики столов и перебрал все валявшиеся в них бумаги.
С побагровевшим лицом он повернулся к Бэрку.
— Это ерунда! Безусловно, здесь должны были быть графики, записи или хоть какие-нибудь следы расчетов, которые делал этот человек. Машины стоят здесь не напоказ, видно, что ими пользовались. Кто-то изъял материалы с подсчетами из этой комнаты!
— Именно в таком виде мы ее нашли, — сказал Бэрк. — Нам это непонятно так же, как и вам.
— Не верю, — отрезал Дикстра.
С особым интересом Бэрк ожидал, какое впечатление произведет на ученого библиотека.
Вначале Дикстра вел себя, как зверь, внезапно попавший в клетку. Он отскочил от полок с мифологической литературой, бросил взгляд на раздел астрологии, оттуда быстро перешел к книгам по религии и описал зигзаг, который привел его к полкам, отданным индусской философии.
— Что это, — проревел он хрипло, — шутка?
Его пухлая фигура, казалось, еще более раздулась от негодования.
— Следующая комната, пожалуй, заинтересует вас еще больше, — сказал Бэрк.
Дикстра чуть не бегом бросился в соседнюю комнату. Увидев названия находившихся здесь книг, он облегченно вздохнул и заметно успокоился. Он был среди друзей.
Он благоговейно снял с полки потрепанный экземпляр книги Вейла «Пространство. Время. Материя».
— Не может быть, — пробормотал он, — чтобы Даннинг был владельцем обеих библиотек и понимал книги обоих сортов.
— Он понял и победил земное притяжение, — ответил Бэрк. — И сделал это здесь, в этом доме. Вот последний из ключей к его тайне, которым мы располагаем.
— Тут что-то не так, — прошептал Дикстра. — Антигравитация! Слышал ли кто-нибудь о ней? И как ее могли открыть в подобном месте?
Как подступиться к решению проблемы, никто не знал. На совещании было решено работать и поодиночке и сообща — в зависимости от обстоятельств, а пока проводить ежедневные семинары, с тем чтобы попытаться натолкнуть друг друга на дельные мысли.
Председателем семинара избрали Марта. Он был моложе своих коллег как по возрасту, так и по стажу и чувствовал себя в этой роли довольно неловко.
Март выбрал несколько книг из библиотеки Даннинга и взял их с собой в кабинет. Он уселся за стол, обложившись фолиантами по астрологии, спиритуализму, мистике, религии, левитации, данными о солнечной активности. Конкретной цели у него не было, он просто хотел окунуться в атмосферу, в которой работал Даннинг. Даннинг достиг цели. Необходимо найти путь, по которому он шел, где бы этот путь ни пролегал.
Некоторые ну книг были скучны, большинство оказалось чистейшим вздором. Однако кое-какие факты заинтересовали его.
Религии знали чудеса. Чудо ли антигравитация, или это проявление законов природы? Был Даннинг ученым или чудотворцем, искусству которого нельзя научиться?
Март захлопнул книги и отодвинул их на край стола. Вынув из ящика блокнот, он начал лихорадочно выписывать основные уравнения Эйнштейна.
К концу первой недели докладывать практически было не о чем.
Председательствовать на семинаре оказалось нелегко. В таком собрании ученых непременно появляется самозваный инструктор, пытающийся заново обучить своих коллег всем основам науки. В данном случае положение осложнялось тем, что таким инструктором был прославленный профессор Дикстра.
В конце первой недели он поднялся с места и, подойдя к доске, начал мелом набрасывать уравнения.
— Я достиг цели, к которой стремился, джентльмены, — сказал он. — Я могу доказать, что аппарат, с которым якобы летал Даннинг, невозможен без нарушения принципа эквивалентности, открытого Эйнштейном. Если мы признаём правильность этого принципа, из первого уравнения легко увидеть…
Март рассеянно смотрел на уравнения. Они были выведены правильно. И все же Дикстра был не прав. Дикстра полагал, что они делают глупость, занимаясь проектом, и участвовал в работе лишь потому, что считал своим священным долгом доказать им это.
Март чувствовал, что Дикстра тормозит работу всей группы. Но остальные все-таки признали достоверность достижений Даннинга. А это в конце концов само по себе уже некоторый успех, решил он.
Марту померещилось, что вокруг формул на доске пляшут туманные астрологические знаки. Дикстра умолк, и Март встал.
— Поскольку вы столь убедительно изложили свои тезисы, доктор, — сказал он, — и поскольку мы все убеждены в подлинности достижений Даннинга, то единственный вывод, который можно сделать, состоит в том, что неверна основная предпосылка. Я бы сказал, что вы выдвинули блестящие доводы, которые заставляют усомниться в правильности принципа эквивалентности!
Дикстра на мгновение застыл, словно не веря своим ушам.
— Мой дорогой доктор Нэгл, если в этой комнате есть человек, который не понимает, что принцип эквивалентности неопровержим, я предложил бы ему немедленно отказаться от работы над проектом!
Март сдержал улыбку, но почувствовал желанно продолжить спор. Ему хотелось подразнить Дикстру.
— Нет, серьезно, доктор, и я спрашиваю всех: что случилось бы, если бы принцип эквивалентности оказался неверным? Почему в восточной литературе так много писали о левитации? Я думаю, Даннинг задал себе этот вопрос и нашел какой-то разумный ответ. Если принцип эквивалентности несовместим с этим ответом, то нам, пожалуй, стоит пересмотреть данный принцип. Если мы действительно хотим повторить достижение Даннинга, нам придется внимательно присмотреться ко всем общепризнанным постулатам, ко-торйё имеют какое-то отношение к тяготению.
Неожиданно слова попросил Дженнингс, сухопарый физик из Калифорнийского технологического института.
— Я полностью согласен с доктором Нэглом, — сказал он. — Что-то случилось со мной за эту неделю. Я вижу, что то же самое произошло с большинством из вас. К сорока годам средний физик, видимо, приобретает способность инстинктивно отклонять все, что не соответствует известным ему законам естествознания. Затем мы становимся руководителями факультетов, а те, кто моложе нас, продолжают исследования и используют информацию, на которую наше поколение не обращало внимания, и делают открытия, мимо которых мы прошли. Мы как бы воздвигаем плотины в своих умах, или, если угодно, строим там шлюзы, через которые течет вся масса сведений о физической вселенной. По мере того как мы стараемся и становимся все более умудренными, мы закрываем ворота шлюзов настолько, что уже ничто новое не может попасть в наш мозг. События прошлой недели до самого основания потрясли меня. Я вновь оказался в состоянии усваивать и накапливать данные, с которыми не сталкивался раньше. Мне кажется, доктор Нэгл прав. Мы должны пересмотреть все, что мы знали до сих пор относительно силы тяготения.
Семинар прошел бурно.
После семинара Март зашел в кабинет Бэрка.
— Привет, Бэрк, — сказал он.
— Привет. Как ваши дела? Я уже дня два собирался заглянуть к вам. Пока не видно, чтобы кто-нибудь из вас перебрался в мастерские. По-видимому, вы еще находитесь на стадии теоретических изысканий.
— Мы не дошли даже до этого, — буркнул Март. — Но есть вопрос поважнее, чем антигравитация. Как вы относитесь к поездке на рыбную ловлю?
— Что ж, пожалуй. Я понимаю вас: одна работа, и никакого отдыха, и все такое прочее… Но вы-то понимаете, как важен проект?
— Я еду ловить рыбу, — сказал Март. — Вы поедете со мной или нет?
— Еду. Я могу снять бревенчатый дом рядом с горной речкой, где форели больше, чем на рыбном рынке.
В лесу было сыро от росы, в лощинах, которыми они спускались к реке, еще прятался предрассветный холодок.
Март подтянул сапоги повыше и попробовал гибкость купленного им нового удилища из фибергласа.
— Наверно, я старомоден, — сказал он. — Прежние удилища мне нравятся больше.
Они вошли в речку чуть повыше тихого омута. Клев был хорошим. К полудню Март поймал шесть, а Бэрк семь крупных форелей.
После обеда они уселись на берегу и бездумно смотрели на текущий мимо поток.
— Приступили ли вы к работе? — прервал молчание Бэрк.
Март рассказал ему о последнем семинаре.
— Может быть, Дикстра совершенно прав. Его математические выкладки выглядят убедительно. Но я был вполне серьезен, когда предложил пересмотреть принцип эквивалентности — по крайней мере его современную формулировку.
— Вы знаете об этом больше, чем я, — сказал Бэрк. — В чем суть принципа эквивалентности?
— Его выдвинул Эйнштейн в одной из своих первых работ, кажется, в 1907 году. Он утверждал, что сила инерции эквивалентна силе тяжести. То есть в системе, которая движется с ускорением, человек будет испытывать действие силы, ничем не отличающееся от действия силы тяжести.
С другой стороны, человек внутри свободно падающего лифта не замечает воздействия земного притяжения. Если бы он встал на весы, то увидел бы, что ничего не весит. Жидкость не выливалась бы из стакана. Согласно принципу эквивалентности никакой физический эксперимент не может обнаружить земное притяжение внутри любой системы, свободно движущейся в гравитационном поле. Дикстра был совершенно прав, сказав в ходе своих строго научных рассуждений, что такой механизм, как аппарат Даннинга, потребовал бы отказа от принципа эквивалентности. Но, может быть, принцип эквивалентности и вправду недостаточно точно отражает действительность. Если это так, у нас есть хороший исходный пункт. Каким будет следующий шаг, я пока не знаю.
Вода крутилась и пенилась вокруг торчавшего у берега камня. Бэрк швырнул в реку пригоршню палочек. Они устремились к центру водоворота.
— Можно было бы сказать, — произнес он, — что эти палочки сблизились друг с другом под воздействием взаимного притяжения.
— Здесь дело не в притяжении между ними, — сказал задумчиво Март. — Это было вызвано силами, тянущими и толкающими их. Гравитация — подталкивание и тяга, может быть. Но что подталкивает, что тянет? Чертов Даннинг! Он знал!
— Знаете, — заговорил он внезапно, — вы, психологи, должны объяснить нам, откуда берутся идеи. Откуда приходят идеи — изнутри человека или снаружи?
Он умолк и занялся истреблением москитов.
— Продолжайте, — сказал Бэрк.
— Мне нечего больше сказать. Я думаю сейчас снова о гравитации.
— А что вы думаете?
— Как найти новую идею о гравитации? Что происходит в человеке, когда он придумывает новую теорию? Я чувствую себя так, словно меня непрерывно засасывает в эту проблему вместо той, которую я должен решать. Сейчас я думаю о нашем послеобеденном разговоре. Должен сказать, что мне никогда не нравился принцип эквивалентности. Это чувство гнездилось где-то в уголках мозга. Принцип неверен. Я пытаюсь представить себе нечто текущее сквозь пространство. Но это не может быть трехмерным течением, подобным реке.
Он выпрямился и медленно вынул сигару изо рта.
— …Но это может быть течением… — Он внезапно встал и повернулся к дому. — Послушай, Бэрк, надеюсь, ты простишь меня. Мне нужно кое-что посчитать.
Кончик сигары Бэрка засиял красным огоньком.
— Не обращай на меня внимания, — ответил он.
Бэрк не знал, когда Март лег спать. Утром он застал его за работой.
— Рыба ждет, — сказал Бэрк. Март взглянул на него.
— Послушай, рыба может подождать. Мне необходимо вернуться в Управление как можно быстрее. Здесь я кое-что начал и не хочу отрываться.
Бэрк улыбнулся.
— Делай свое дело, дружище, я сложу все в автомашину. Ты скажешь, когда будешь готов. И поехали.
Около трех часов дня в дверь кабинета Марта кто-то постучал. Он с раздражением поднял голову и увидел входящего Дикстру.
— Доктор Нэгл, рад, что застал вас.
— Чем могу быть полезен?
— Я должен обсудить с вами нечто исключительно важное, связанное с проектом, — начал Дикстра. Он доверительно наклонился вперед, щуря глаза за тяжелыми совиными очками.
— Знаете ли вы, — сказал он, — что весь этот проект — мошенничество?
— Мошенничество? Что вы хотите сказать?
— Я самым тщательным образом осмотрел так называемый дом Даннинга. Могу заверить вас, что никакого Даннинга вообще не было! Мы жертвы подлого обмана!
Он хлопнул ладонями по краю письменного стола и с победоносным видом откинулся назад в кресле.
— Не понимаю, — пробормотал Март.
— Сейчас поймете. Осмотрите лабораторию в том доме. Изучите полки с реактивами. Спросите себя, какие химические эксперименты можно провести с таким пестрым набором материалов. В секции электроники такая же мешанина, как в телевизионной лавочке на углу улицы. Счетно-вычислительные машины никогда не использовались там, где они сейчас находятся. А библиотека! Совершенно очевидно, что из себя представляет это гнездо для интеллектуальных крыс! Доктор Нэгл, по каким-то непонятным причинам мы стали жертвами подлого обмана. Антигравитация! Я хочу знать, почему нам дали это дурацкое задание, когда стране так нужны способности каждого из нас?
— Вы понравитесь Кейзу, старина. Он боялся, что не найдет ни одного видного ученого во всей стране, который захотел бы по-настоящему взяться за это дело.
У входа в дом Даннинга стоял часовой. Он молча кивнул, когда Бэрк и Март показали свои пропуска.
— Лаборатории и мастерские Даннинга находятся на первом этаже дома, — сказал Бэрк, — наверху его библиотека. Он спал в одной из комнат на третьем этаже, остальные комнаты пустуют. Пищу Даннинг, видимо, готовил себе на кухне. После него остались солидные запасы продовольствия. Откуда вы хотите начать?
— Взглянем на лаборатории, для начала я хочу получить общее представление о них.
С правой стороны от входа размещалась небольшая, но исключительно хорошо оснащенная химическая лаборатория. Было похоже, что лабораторией пользовались часто, но она была безукоризненно чистой. На столе стояла сложная установка для фракционной перегонки.
— Единственные записи найдены здесь, — сказал Бэрк. — Какие-то черновые подсчеты без формул и реакций.
Март хмыкнул и перешел в соседнюю комнату. Тут он увидел более знакомое ему нагромождение приборов и аппаратуры, необходимых для экспериментов в области электроники. Однако даже в этом нагромождении явственно чувствовалась рука аккуратного и умелого специалиста. Приборные щитки были собраны с исключительной тщательностью.
С лабораторией стоило познакомиться подробнее, но Март прошел в следующую комнату, механическую мастерскую. Она была оснащена не хуже, чем лаборатория.
Март тихо присвистнул.
— Когда я был студентом колледжа, — сказал он, — я считал, что рай должен выглядеть именно так.
— И все это принадлежало такому человеку, как Даннинг! Что вы на это скажете? — заметил с улыбкой Бэрк.
Март резко повернулся. Его голос был тих и серьезен.
— Бэрк, Даннинг был кем угодно, но не дураком. Шизофреник, может быть, но не дурак. Он умел делать вещи.
Бэрк пересек мастерскую и открыл еще одну дверь. За нею панели вычислительных машин — цифровой и аналоговой.
— Но вы еще не видели главного, — сказал Бэрк. — Самый большой сюрприз ждет вас наверху.
Гравитация — это сила, думал Март, поднимаясь по лестнице. Силу можно победить только силой — по меньшей мере так обстоит дело в физике. В политике, в отношениях между людьми сила может уступать воздействию более тонкого начала, но если Даннинг победил притяжение, то он сделал это с помощью какой-то другой силы. Физике известны все существующие силы. Аппарат Даннинга был хитроумным изобретением. Но’ в своей основе это исключительно умное использование хорошо изученных законов, и только. Это не чудо и не волшебство. Придя к такому выводу, Март почувствовал себя уверенней. Он прошел за Бэрком в библиотеку. Она размещалась не в одной, а в нескольких смежных специально переоборудованных комнатах, заставленных книжными полками. В ней было, безусловно, несколько тысяч томов.
— Вот что, пожалуй, вас заинтересует больше всего.
Бэрк вошел в первую комнату налево.
— А — Астрология, — сказал он и показал рукой на целую секцию полок.
Март скользнул взглядом по заглавиям: «Астрология для начинающего», «Астрология и судьба», «Путь Вавилона», «Движение звезд».
Он вынул с полки последнюю книгу в надежде, что она окажется сочинением по астрономии. Но надежды не оправдались. Он быстро поставил ее обратно.
— Они внимательно прочитаны, — заметил Бэрк. — Мы просмотрели целую кучу книг и нашли множество примечаний, сделанных рукой Даннинга. Может быть, тут нам удастся найти ключ к его мышлению — в этих пометках на полях.
Март махнул рукой, решительно отказываясь от знакомства с угрюмыми томами, и глубоко засунул руки в карманы.
— Чепуха, — пробормотал он. — Это не имеет никакого отношения к проблеме. Но вам, психологу, это, безусловно, должно быть интересно. Чтобы работать в этой библиотеке и в тех. лабораториях, человеку нужны две головы.
— Но у Даннинга голова была всего лишь одна, — возразил спокойно Бэрк. — Может быть, все это часть одного целого, которого мы не видим и которое видел Даннинг.
Март поджал губы и взглянул на психолога.
— Я говорю серьезно, — сказал Бэрк. — Я бы сказал, что гений Даннинга, очевидно, заключался в его способности извлекать нужные сведения из огромной массы материала, не отвергая категорически целые области человеческого мышления.
Март снисходительно улыбнулся и отошел в сторону. Он оказался перед полками, уставленными сочинениями по индусской философии. Почти два метра пространства занимали книги, посвященные левитации.
Март показал пальцем на корешки.
— Все, что они делают благодаря ловкости рук, Нэгл может сделать вдвое быстрее с помощью иксов, игреков и дрессированных электронов
— Это все, чего хочет Кейз. Когда вы сможете представить результаты?
III
После ленча они вернулись в Управление национальных исследований. Марту отвели кабинет и дали копию магнитофонной ленты. Он устроился поудобнее перед самым динамиком и начал напряженно вслушиваться, пытаясь различить сквозь шум едва слышный голос Даннинга.В самом начале он уловил повторенное несколько раз слово «левитация» и даже целую фразу «левитация, которая впервые была успешно продемонстрирована западному миру английским медиумом…». Шум самолета заглушил остальное.
Март перемотал ленту и прослушал эту часть вновь. При каждом упоминании левитации в его мозгу возникал образ грязного, костлявого индусского факира в засаленном тюрбане, с мотком веревки в одной руке и корзинкой со змеей в другой.
Но Даннинг ведь открыл антигравитацию!
Март раздраженно выругался и пустил ленту дальше. Он навострил уши, поймав слова «влияние земного магнетизма», затем все заглушил шум, и снова удалось разобрать обрывок фразы: «…активность солнечных пятен до сих пор не объясненная астрономами и вежливо игнорируемая всеми специалистами…»
Эти слова вызвали какое-то смутное воспоминание. Март сделал пометку на блокноте, чтобы позднее вернуться к мелькнувшей мысли.
Голос вновь растворился в шипении и реве. Он разобрал лишь, что разговор шел о «расположении планет» — астрологии. Он громко застонал и закрыл глаза, вслушиваясь; запись снова стала разборчивой: «…магнитные бури на земле, которые можно предсказать на основе движения планет…» «Галилей и Ньютон оказали большее влияние на человеческое мышление, чем они думали сами. Они отняли у религии ее чудеса и лишили физику воображения… Индусы достигли большего успеха в раскрытии тайн вселенной, чем американские научно-исследовательские лаборатории».
Это были последние слова, которые еще удавалось разобрать. Рев авиационных моторов, свист и шипение, вызванное неполадками в микрофоне… Март выключил магнитофон.
Чувствуя почти физическую усталость, он перешел к протоколу и быстро пролистал, его. Воспоминания тех, кто присутствовал на демонстрации, удивительно мало прибавляли к тому, что удалось извлечь из записи. Все это было слишком неожиданно для свидетелей чуда. Он откинулся в кресле, подводя итог всему услышанному. В общем Даннинг считал, что рутинеры ученые исключили из общепринятых теорий массу полезных сведений. Покойный верил, что значительную часть этой информации можно найти в астрологии, индусском мистицизме, левитации и других сомнительных областях.
В дверь постучали, послышался голос:
— К вам можно, доктор Нэгл?
Это был Кейз, Март встал и предложил кресло.
— Я только что кончил заниматься записью и протоколом. Очень мало отправных данных.
— Да, маловато, — сказал Кейз. — В юности вы, наверное, испытывали чувство, которое охватывает человека, впервые участвующего в соревнованиях. Вы знаете, что я имею в виду. Вы каждой клеточкой тела чувствуете, что у вас нет никаких шансов одержать победу. Или что вы сделаете все возможное для успеха. Вы понимаете меня?
Март кивнул.
— А какое чувство владеет вами теперь, доктор Нэгл?
Март откинулся на спинку кресла и полузакрыл глаза. Он понял Кейза. Со вчерашнего вечера он уже прошел сквозь целую гамму всевозможных настроений. Какое из них одержало верх?
— Я могу это сделать, — тихо сказал он Кейзу. — Мне хотелось бы, конечно, иметь больше сведений, и мне не очень нравятся методы Даннинга. Но я могу изучить то, что знал он, и заново осмыслить то, что знаю сам.
— Хорошо! — Кейз встал. — Именно это я и хотел узнать. Вы не обманули моих ожиданий.
Доктор Кеннет Бэрк никогда не переставал удивляться тому, как устроен человек. Еще в ранней молодости он задумывался над тем, почему одни из его друзей верили в привидения, а другие — нет.
Он начал всерьез интересоваться тем, как человек узнает новое, и это в конце концов сделало его профессором психологии в Управлении национальных исследований.
Он был рад, что работой над этим проектом руководит доктор Кейз. Кейз больше, чем другие знакомые ему физики, понимал важность того факта, что каждый исследователь прежде всего человек и лишь затем ученый. Каждая научная теория, каждый закон, как бы добросовестно они ни были изложены и объективно доказаны, всегда несут на себе отпечаток личности наблюдателя.
Бэрк с интересом изучал реакцию физиков на ситуацию, которая возникла в результате открытия Даннинга и его смерти.
Мартин Нэгл вел себя приблизительно так, как и предполагал Бэрк. В годы учебы они хорошо знали друг друга.
Весь день Бэрк сопровождал остальных ученых, осматривавших дом Даннинга. Некоторые, так же как и Март, предпочли посетить дом поодиночке. Другие ездили группами по три-четыре человека. Но к концу дня там побывали все, кроме профессора Вильсона Дикстры.
В первый день Дикстра, уединившись в кабинете, занимался изучением магнитофонной записи и протокола. Посетить дом Даннинга он собрался лишь на следующий день.
Бэрк приехал за ним в отель на автомашине и ждал пятнадцать минут. Наконец из вращающихся дверей отеля вышел небольшой круглый человек. Дикстре было около шестидесяти лет. Большие, в тяжелой оправе очки делали его похожим на сову.
Небо хмурилось, и, направляясь к машине, Дикстра прижимал к груди черный зонтик. Бэрк ждал, открыв дверцу.
— Доброе утро. Похоже, что сегодня утром мы будем одни. Все остальные побывали в доме Даннинга вчера.
Дикстра хмыкнул и забрался на сиденье.
— Именно это мне и нужно. Я провел вчера целый день за изучением этой смехотворной магнитофонной записи.
Бэрк вырулил на улицу. С самого начала его не покидало чувство, что проект вполне мог бы обойтись без участия Дикстры.
— Смогли вы хоть что-нибудь узнать из нее?
— Я еще не пришел к определенному выводу, доктор Бэрк. Но вряд ли приду к выводу, что молодой Даннинг был гением, как считают некоторые из ваших сотрудников.
Они подъехали к старому дому, в котором жил Даннинг. Дикстра оглядел его из автомашины.
— То, чего следовало ожидать, — фыркнул он.
В первой комнате Дикстра быстро осмотрел полки с реактивами. Он снял несколько пузырьков и внимательно изучил наклейки. Некоторые он откупорил и осторожно понюхал, а затем с презрительным видом поставил обратно на полку.
Физик довольно долго рассматривал перегонную установку. Заметив лежавший на столе блокнот с вычислениями, физик вынул из кармана старый конверт и сделал какие-то пометки.
В комнате с электронной аппаратурой он повернулся, чтобы взглянуть сквозь открытую дверь на химическую лабораторию.
— Зачем человеку вообще могут быть нужны сразу две такие лаборатории?
Он обшарил механическую мастерскую.
— Хорошо оснащена, — пробормотал он, — то, что нужно человеку, который любит мастерить.
Но комната с электронно-вычислительными машинами произвела на него несравненно большее впечатление. Он внимательно осмотрел машины и схемы, открыл все ящики столов и перебрал все валявшиеся в них бумаги.
С побагровевшим лицом он повернулся к Бэрку.
— Это ерунда! Безусловно, здесь должны были быть графики, записи или хоть какие-нибудь следы расчетов, которые делал этот человек. Машины стоят здесь не напоказ, видно, что ими пользовались. Кто-то изъял материалы с подсчетами из этой комнаты!
— Именно в таком виде мы ее нашли, — сказал Бэрк. — Нам это непонятно так же, как и вам.
— Не верю, — отрезал Дикстра.
С особым интересом Бэрк ожидал, какое впечатление произведет на ученого библиотека.
Вначале Дикстра вел себя, как зверь, внезапно попавший в клетку. Он отскочил от полок с мифологической литературой, бросил взгляд на раздел астрологии, оттуда быстро перешел к книгам по религии и описал зигзаг, который привел его к полкам, отданным индусской философии.
— Что это, — проревел он хрипло, — шутка?
Его пухлая фигура, казалось, еще более раздулась от негодования.
— Следующая комната, пожалуй, заинтересует вас еще больше, — сказал Бэрк.
Дикстра чуть не бегом бросился в соседнюю комнату. Увидев названия находившихся здесь книг, он облегченно вздохнул и заметно успокоился. Он был среди друзей.
Он благоговейно снял с полки потрепанный экземпляр книги Вейла «Пространство. Время. Материя».
— Не может быть, — пробормотал он, — чтобы Даннинг был владельцем обеих библиотек и понимал книги обоих сортов.
— Он понял и победил земное притяжение, — ответил Бэрк. — И сделал это здесь, в этом доме. Вот последний из ключей к его тайне, которым мы располагаем.
— Тут что-то не так, — прошептал Дикстра. — Антигравитация! Слышал ли кто-нибудь о ней? И как ее могли открыть в подобном месте?
IV
После обеда ученые вновь собрались на совещание. Они согласились взяться за эту проблему.Как подступиться к решению проблемы, никто не знал. На совещании было решено работать и поодиночке и сообща — в зависимости от обстоятельств, а пока проводить ежедневные семинары, с тем чтобы попытаться натолкнуть друг друга на дельные мысли.
Председателем семинара избрали Марта. Он был моложе своих коллег как по возрасту, так и по стажу и чувствовал себя в этой роли довольно неловко.
Март выбрал несколько книг из библиотеки Даннинга и взял их с собой в кабинет. Он уселся за стол, обложившись фолиантами по астрологии, спиритуализму, мистике, религии, левитации, данными о солнечной активности. Конкретной цели у него не было, он просто хотел окунуться в атмосферу, в которой работал Даннинг. Даннинг достиг цели. Необходимо найти путь, по которому он шел, где бы этот путь ни пролегал.
Некоторые ну книг были скучны, большинство оказалось чистейшим вздором. Однако кое-какие факты заинтересовали его.
Религии знали чудеса. Чудо ли антигравитация, или это проявление законов природы? Был Даннинг ученым или чудотворцем, искусству которого нельзя научиться?
Март захлопнул книги и отодвинул их на край стола. Вынув из ящика блокнот, он начал лихорадочно выписывать основные уравнения Эйнштейна.
К концу первой недели докладывать практически было не о чем.
Председательствовать на семинаре оказалось нелегко. В таком собрании ученых непременно появляется самозваный инструктор, пытающийся заново обучить своих коллег всем основам науки. В данном случае положение осложнялось тем, что таким инструктором был прославленный профессор Дикстра.
В конце первой недели он поднялся с места и, подойдя к доске, начал мелом набрасывать уравнения.
— Я достиг цели, к которой стремился, джентльмены, — сказал он. — Я могу доказать, что аппарат, с которым якобы летал Даннинг, невозможен без нарушения принципа эквивалентности, открытого Эйнштейном. Если мы признаём правильность этого принципа, из первого уравнения легко увидеть…
Март рассеянно смотрел на уравнения. Они были выведены правильно. И все же Дикстра был не прав. Дикстра полагал, что они делают глупость, занимаясь проектом, и участвовал в работе лишь потому, что считал своим священным долгом доказать им это.
Март чувствовал, что Дикстра тормозит работу всей группы. Но остальные все-таки признали достоверность достижений Даннинга. А это в конце концов само по себе уже некоторый успех, решил он.
Марту померещилось, что вокруг формул на доске пляшут туманные астрологические знаки. Дикстра умолк, и Март встал.
— Поскольку вы столь убедительно изложили свои тезисы, доктор, — сказал он, — и поскольку мы все убеждены в подлинности достижений Даннинга, то единственный вывод, который можно сделать, состоит в том, что неверна основная предпосылка. Я бы сказал, что вы выдвинули блестящие доводы, которые заставляют усомниться в правильности принципа эквивалентности!
Дикстра на мгновение застыл, словно не веря своим ушам.
— Мой дорогой доктор Нэгл, если в этой комнате есть человек, который не понимает, что принцип эквивалентности неопровержим, я предложил бы ему немедленно отказаться от работы над проектом!
Март сдержал улыбку, но почувствовал желанно продолжить спор. Ему хотелось подразнить Дикстру.
— Нет, серьезно, доктор, и я спрашиваю всех: что случилось бы, если бы принцип эквивалентности оказался неверным? Почему в восточной литературе так много писали о левитации? Я думаю, Даннинг задал себе этот вопрос и нашел какой-то разумный ответ. Если принцип эквивалентности несовместим с этим ответом, то нам, пожалуй, стоит пересмотреть данный принцип. Если мы действительно хотим повторить достижение Даннинга, нам придется внимательно присмотреться ко всем общепризнанным постулатам, ко-торйё имеют какое-то отношение к тяготению.
Неожиданно слова попросил Дженнингс, сухопарый физик из Калифорнийского технологического института.
— Я полностью согласен с доктором Нэглом, — сказал он. — Что-то случилось со мной за эту неделю. Я вижу, что то же самое произошло с большинством из вас. К сорока годам средний физик, видимо, приобретает способность инстинктивно отклонять все, что не соответствует известным ему законам естествознания. Затем мы становимся руководителями факультетов, а те, кто моложе нас, продолжают исследования и используют информацию, на которую наше поколение не обращало внимания, и делают открытия, мимо которых мы прошли. Мы как бы воздвигаем плотины в своих умах, или, если угодно, строим там шлюзы, через которые течет вся масса сведений о физической вселенной. По мере того как мы стараемся и становимся все более умудренными, мы закрываем ворота шлюзов настолько, что уже ничто новое не может попасть в наш мозг. События прошлой недели до самого основания потрясли меня. Я вновь оказался в состоянии усваивать и накапливать данные, с которыми не сталкивался раньше. Мне кажется, доктор Нэгл прав. Мы должны пересмотреть все, что мы знали до сих пор относительно силы тяготения.
Семинар прошел бурно.
После семинара Март зашел в кабинет Бэрка.
— Привет, Бэрк, — сказал он.
— Привет. Как ваши дела? Я уже дня два собирался заглянуть к вам. Пока не видно, чтобы кто-нибудь из вас перебрался в мастерские. По-видимому, вы еще находитесь на стадии теоретических изысканий.
— Мы не дошли даже до этого, — буркнул Март. — Но есть вопрос поважнее, чем антигравитация. Как вы относитесь к поездке на рыбную ловлю?
— Что ж, пожалуй. Я понимаю вас: одна работа, и никакого отдыха, и все такое прочее… Но вы-то понимаете, как важен проект?
— Я еду ловить рыбу, — сказал Март. — Вы поедете со мной или нет?
— Еду. Я могу снять бревенчатый дом рядом с горной речкой, где форели больше, чем на рыбном рынке.
* * *
В домике, арендованном Бэрком, их уже ждал сторож, приготовивший все необходимое.В лесу было сыро от росы, в лощинах, которыми они спускались к реке, еще прятался предрассветный холодок.
Март подтянул сапоги повыше и попробовал гибкость купленного им нового удилища из фибергласа.
— Наверно, я старомоден, — сказал он. — Прежние удилища мне нравятся больше.
Они вошли в речку чуть повыше тихого омута. Клев был хорошим. К полудню Март поймал шесть, а Бэрк семь крупных форелей.
После обеда они уселись на берегу и бездумно смотрели на текущий мимо поток.
— Приступили ли вы к работе? — прервал молчание Бэрк.
Март рассказал ему о последнем семинаре.
— Может быть, Дикстра совершенно прав. Его математические выкладки выглядят убедительно. Но я был вполне серьезен, когда предложил пересмотреть принцип эквивалентности — по крайней мере его современную формулировку.
— Вы знаете об этом больше, чем я, — сказал Бэрк. — В чем суть принципа эквивалентности?
— Его выдвинул Эйнштейн в одной из своих первых работ, кажется, в 1907 году. Он утверждал, что сила инерции эквивалентна силе тяжести. То есть в системе, которая движется с ускорением, человек будет испытывать действие силы, ничем не отличающееся от действия силы тяжести.
С другой стороны, человек внутри свободно падающего лифта не замечает воздействия земного притяжения. Если бы он встал на весы, то увидел бы, что ничего не весит. Жидкость не выливалась бы из стакана. Согласно принципу эквивалентности никакой физический эксперимент не может обнаружить земное притяжение внутри любой системы, свободно движущейся в гравитационном поле. Дикстра был совершенно прав, сказав в ходе своих строго научных рассуждений, что такой механизм, как аппарат Даннинга, потребовал бы отказа от принципа эквивалентности. Но, может быть, принцип эквивалентности и вправду недостаточно точно отражает действительность. Если это так, у нас есть хороший исходный пункт. Каким будет следующий шаг, я пока не знаю.
Вода крутилась и пенилась вокруг торчавшего у берега камня. Бэрк швырнул в реку пригоршню палочек. Они устремились к центру водоворота.
— Можно было бы сказать, — произнес он, — что эти палочки сблизились друг с другом под воздействием взаимного притяжения.
— Здесь дело не в притяжении между ними, — сказал задумчиво Март. — Это было вызвано силами, тянущими и толкающими их. Гравитация — подталкивание и тяга, может быть. Но что подталкивает, что тянет? Чертов Даннинг! Он знал!
* * *
Сидя на крыльце в темноте после ужина, Март чувствовал себя удовлетворенным. Его не покидало смутное ощущение, что он чего-то достиг за этот день. Чего именно — он не знал, но это не имело значения.— Знаете, — заговорил он внезапно, — вы, психологи, должны объяснить нам, откуда берутся идеи. Откуда приходят идеи — изнутри человека или снаружи?
Он умолк и занялся истреблением москитов.
— Продолжайте, — сказал Бэрк.
— Мне нечего больше сказать. Я думаю сейчас снова о гравитации.
— А что вы думаете?
— Как найти новую идею о гравитации? Что происходит в человеке, когда он придумывает новую теорию? Я чувствую себя так, словно меня непрерывно засасывает в эту проблему вместо той, которую я должен решать. Сейчас я думаю о нашем послеобеденном разговоре. Должен сказать, что мне никогда не нравился принцип эквивалентности. Это чувство гнездилось где-то в уголках мозга. Принцип неверен. Я пытаюсь представить себе нечто текущее сквозь пространство. Но это не может быть трехмерным течением, подобным реке.
Он выпрямился и медленно вынул сигару изо рта.
— …Но это может быть течением… — Он внезапно встал и повернулся к дому. — Послушай, Бэрк, надеюсь, ты простишь меня. Мне нужно кое-что посчитать.
Кончик сигары Бэрка засиял красным огоньком.
— Не обращай на меня внимания, — ответил он.
Бэрк не знал, когда Март лег спать. Утром он застал его за работой.
— Рыба ждет, — сказал Бэрк. Март взглянул на него.
— Послушай, рыба может подождать. Мне необходимо вернуться в Управление как можно быстрее. Здесь я кое-что начал и не хочу отрываться.
Бэрк улыбнулся.
— Делай свое дело, дружище, я сложу все в автомашину. Ты скажешь, когда будешь готов. И поехали.
Около трех часов дня в дверь кабинета Марта кто-то постучал. Он с раздражением поднял голову и увидел входящего Дикстру.
— Доктор Нэгл, рад, что застал вас.
— Чем могу быть полезен?
— Я должен обсудить с вами нечто исключительно важное, связанное с проектом, — начал Дикстра. Он доверительно наклонился вперед, щуря глаза за тяжелыми совиными очками.
— Знаете ли вы, — сказал он, — что весь этот проект — мошенничество?
— Мошенничество? Что вы хотите сказать?
— Я самым тщательным образом осмотрел так называемый дом Даннинга. Могу заверить вас, что никакого Даннинга вообще не было! Мы жертвы подлого обмана!
Он хлопнул ладонями по краю письменного стола и с победоносным видом откинулся назад в кресле.
— Не понимаю, — пробормотал Март.
— Сейчас поймете. Осмотрите лабораторию в том доме. Изучите полки с реактивами. Спросите себя, какие химические эксперименты можно провести с таким пестрым набором материалов. В секции электроники такая же мешанина, как в телевизионной лавочке на углу улицы. Счетно-вычислительные машины никогда не использовались там, где они сейчас находятся. А библиотека! Совершенно очевидно, что из себя представляет это гнездо для интеллектуальных крыс! Доктор Нэгл, по каким-то непонятным причинам мы стали жертвами подлого обмана. Антигравитация! Я хочу знать, почему нам дали это дурацкое задание, когда стране так нужны способности каждого из нас?