Андреева Наталья. Три ступеньки в небо

   – Джинн! Джинн!
   – Что ты орешь?
   Женька стоит рядом и преспокойно уминает хот-дог. Вообще-то он эстет, его лучший друг, и прекрасно разбирается в тонкостях французской кухни и коллекционных винах. Но когда его никто не видит, охотно лопает хот-доги и чизбургеры. Вот как сейчас.
   – Джинн, мое первое желание: я хочу номер ее телефона!
   – Дурак.
   Женька, вздохнув, вытирает салфеткой масляные пальцы и швыряет ее в урну.
   – Идем, Ал, я отвезу тебя домой.
   – Как ты меня назвал?!
   – Сократил твое македонское имя до первых двух букв. Не думаю, что ты в обиде.
   – Почему я дурак?
   – Я тебе в машине скажу. Идем.
   – Откуда у тебя машина? – спрашивает Александр, идя следом за Женькой.
   – Точно: дурак.
   Это не просто машина. Это… Твою мать! Туманов с удивлением смотрит на новенькую спортивную тачку, о которой всю жизнь мечтал, но позволить себе не мог.
   – Давай, садись, – Женька гостеприимно распахивает перед ним дверцу, а сам лезет на водительское место.
   – Значит, для себя любимого ничего не жалко? – ехидно спрашивает Алекс.
   – Угадал, – вздыхает Женька. И скромно добавляет: – Конечно, пришлось потрудиться…
   – Еще бы! Перемещать в пространстве такую груду металла! Небось часа три пыхтел?
   – Не язви. Ты бы тоже мог пожелать машину.
   – Нет уж, спасибо! Я хочу номер ее телефона.
   – Пожалуйста, – Женька протягивает ему листок, на котором одиннадцать заветных цифр. Номер ее мобильника. – Только это ничего не даст.
   – Что ты знаешь? – Алекс жадно хватает листок.
   – Я не буду считать это за желание. Это всего лишь информация. Ты бы и сам мог ее получить, если бы не был так влюблен. Твои мозги затуманены, и грех этим пользоваться.
   – С чего ты такой добренький?
   – Я всего-навсего твой верный слуга, о мой господин. Куда едем?
   – Ты же сам сказал: домой.
   – А может быть, пообедаем? В хорошем ресторане, а? С хорошим вином, – Женька сладко причмокивает. – За мой счет.
   – Меня в таком виде в ресторан не пустят.
   – Да брось! Со мной тебе будут рады везде! Ну что, едем?
   Ах, какая машина! Жаль, что пробки. Прокатиться бы с ветерком на такой зверюге! Это же леопард! Самый быстрый зверь семейства автомобилей подвида «простым смертным не по карману»! Не едет, а летит!
   – Сейчас организуем, – улыбается Женька.
   И о чудо! Пробки больше нет! И все гаишники куда-то подевались. Они летят по крайней полосе, и все тачки испуганно уступают им дорогу. От бешеной скорости закладывает уши, совсем как в самолете, когда он разбегается по взлетной полосе и начинает набирать высоту. Они летят…
   – Хорошо? – улыбается Женька.
   – Не знаю.
   – Хорошо ведь?
   – Если бы еще рядом была она…
   Женька мрачнеет и сбрасывает скорость.
   – Какой же ты зануда, – морщится джинн, принявший облик его друга. – Никогда у меня не было такого мрачного хозяина.
   – Кто эта девушка?
   – А тебе не все равно?
   – Это не она? Не Аля?
   – Она и не она, – загадочно говорит Женька. – Сразу скажу: бесполезно напоминать ей о прошлом. Считай, что у вас его не было.
   – И что же мне делать?
   – Добиваться ее, – сердито говорит Орлов.
   – Но она и так моя!
   – Уже нет.
   – Я ничего не понимаю!
   – А я не могу тебе объяснить. Есть вещи, против которых даже джинны бессильны.
   – Например, смерть?
   – Она, – кивает Женька.
   – Значит, все сначала?
   – А что тебя так напрягает? Разве ты не молод? Не хорош собой? Правда, ты беден, – вкрадчиво говорит джинн. – Но ведь это не проблема. У тебя все еще есть твои желания.
   – Раньше она любила меня просто так.
   – То было раньше! Она женщина, мой друг, обычная женщина. Подари ей весь мир – и она твоя. Кто знает? Может быть, эта Аля даже лучше той?
   – А твой какой интерес? – подозрительно спрашивает Алекс.
   – Я просто служу своему господину, – скромно говорит Женька. – Это моя работа.
   – Не верю! Джинны только в сказках добрые.
   – А много ты их встречал в реальности?
   – Вообще не встречал. Ты первый.
   – Ну вот. А выводы делаешь. Гляди! Вот он, наш ресторан!
   Что тут сказать? Приятное местечко. Здесь все шикарно. По высшему разряду. У двери стоит швейцар в парадной ливрее, а за зеркальными окнами спряталась тайна, зато оттуда, из зала ресторана, прекрасно видно все и всех. Те, что сидят там, избранные. Они боги. Ну, почти боги. Это их кулинарный олимп, заоблачные цены в меню и вино по цене амброзии. Они пьют его в надежде жить вечно.
   Он неуверенно смотрит на свои старые кроссовки:
   – Здесь наверняка дресс-код. Меня не пустят.
   – Кто посмеет тебя не впустить, о мой господин?
   – Неужели ты материализуешь мне костюм? И пару ботинок из крокодиловой кожи? Галстук не забудь.
   – Ты, как всегда, все усложняешь, – морщится Женька. – Идем.
   Первый уровень, швейцара, они проходит, использовав всего один патрон, тысячную купюру. Зато на втором их встречает метрдотель, важный, как герцог с фамильного портрета. Этот портрет, не меняя выражения лица, выходит из своей рамы и задает сакраментальный вопрос:
   – Что вам угодно, молодые люди?
   Этот уровень пройти не просто, придется оставить одну жизнь. А если она всего одна? Ну что, Орлов? Доставай из кармана свое волшебство!
   Женька, нагнувшись – он, кстати, высок ростом – шепчет что-то на ухо метрдотелю, и у того мигом меняется выражение лица. Теперь он сама любезность.
   – Ах, вот оно что! Милости прошу, господа! Мы мигом все организуем! Прошу! Лучший столик! У окна!
   – Что ты ему сказал? – интересуется Алекс, усаживаясь за обещанный столик. А ведь и в самом деле – лучший!
   – Могут у меня быть свои секреты? – улыбается Женька.
   – Это волшебство или…
   – Или. Не беспокойся: тебя будут обслуживать как короля.
   – Значит, твои карманы набиты деньгами?
   – Угадал.
   – Джинны что, богатые?
   – Они богаты, пока богат их господин.
   – Но у меня ничего нет!
   – Значит, это аванс.
   – Ты взял деньги авансом? Под меня?
   – Считай, что ты мое предприятие. Да, у меня был выбор, – важно говорит Женька, открывая меню. – И я выбрал тебя.
   – Вы что, перешли на самоокупаемость? – шутит он. – Артель джиннов, представляю себе! Письменные претензии по невыполнимым желаниям, апелляция на неудавшееся волшебство, брак в материализации объектов пользования.
   – В век современных технологий и нам, волшебникам, приходится меняться.
   – Зачем я тебе?
   – Сам по себе я ничто. Миф! Сказка! А вот рядом с тобой я обретаю плоть и кровь. И даже поем с аппетитом. Ну? Что будем заказывать?
   Алекс, причмокивая, листает меню. Это не салаты, а сонеты! А поэма «Горячие блюда» достойна быть опубликованной в высокой печати. Когда-то, в тучные времена, в период их с Женькой краткого процветания, он все эти яства ел, но теперь ему кажется, что это было в какой-то другой жизни.
   – Седло барашка. М-м-м… Паровая стерлядь под соусом из трюфелей… Медальоны из телятины… А на закуску…
   – Пармскую ветчину с дыней? – подмигивает Женька.
   – Ты знаешь, что я ее люблю?!
   – Я тебя хорошо изучил, прежде чем взяться за эту работу.
   – Тогда действуй!
   Через каких-нибудь пять минут стол, за которым они сидят, уставлен всевозможными яствами. В бокалах томится в ожидании их приговора рубиновое вино, манит ледяная минералка в запотевшей бутылке. Алексу и в самом деле хочется пить, и рука невольно тянется к стакану с водой. Женька с улыбкой берет бокал с вином и делает маленький глоток.
   – Недурно, а?
   – Джинны пьют за рулем, потому что не пьянеют? Или ты способен разложить на молекулы любого мента, который тебя остановит?
   – Почти угадал! Я пью, потому что машину поведешь ты. Ну? За наш совместный бизнес?
   – Стоп! Я не понял. Какой такой бизнес?
   Это ловушка. Остановись, Туманов! Он тебя сейчас сделает! Под паровую стерлядь, залив соусом из трюфелей.
   – Ты же почти согласился. Осталось уладить формальности, – вкрадчиво говорит Женька.
   – Значит, это деловая встреча?
   – Опять угадал!
   – И что от меня требуется?
   – Простое согласие.
   – Согласие на что?
   – Не тупи. Ты хочешь получить эту девушку?
   – Допустим, хочу.
   – Тогда мы будем делать из тебя принца. Каждая девушка мечтает выйти замуж за олигарха.
   – Как банально!
   – Зато действенно. Выпьем за это!
   Он вспоминает, как смотрела на него Алина. С пренебрежением. Возможно, потому, что она приняла его за сумасшедшего. За парня с пустым кошельком. А сумасшедший парень с пустым кошельком разве кому-то интересен? Его Аля была другой. Она была доброй. А эта злая. Нужна ли ему такая девушка?
   – Она так молода, – глаза у Женьки печальные. – Так неопытна. В ее крови бродит хмель неутоленных желаний. Из этого может получиться хорошее, крепкое вино. Вино высшего качества. Ты можешь сделать эту женщину какой захочешь. Но начать надо с малого. С денег, которых у тебя нет.
   – Хорошо. Согласен, – решается Алекс.
   Ух! Как в ледяную прорубь из раскаленной баньки!
   – Итак, твое первое желание?
   – Хочу стать богатым!
   – Принимается. Подробности уточнять не будем.

Первая ступенька в небо

   – И… как, это все? – он беспомощно оглядывается, потом лезет в карман: не появились ли там деньги?
   – Ты слишком прост, друг мой, – Женька уже смотрит на него как на свою собственность. – Такой метод ведения дел давно устарел. Купюры, которые сыплются с неба, – пошлость.
   – Зато впечатляет.
   – А это?
   Женька щелкает пальцами, и к ним на полусогнутых спешит какой-то важный господин.
   – Александр Игоревич! Как вам у нас, то есть у вас, понравилось?
   – Вы кто?
   – Директор! Я директор этого ресторана! Назначенный еще вашим дядей, ныне, увы, покойным! Примите мои соболезнования, уважаемый Александр Игоревич!
   – У меня что, был дядя? – он удивленно смотрит на Женьку.
   – У всех нас есть родственники, которые, увы, умирают, – тот возводит полные скорби очи к небу. – У меня тоже есть дядя. Слава богу, жив-здоров. Зараза, – беззлобно добавляет Женька. – Да и толку-то с него? Прогнившая медная лампа, однокомнатная квартира с совмещенным санузлом. Вот у тебя, я понимаю, дядя!
   – Почему я раньше ничего не знал о наследстве?
   – Пока люди здоровы и богаты, им нет дела до бедных родственников. Да и дядя-то он так себе, троюродный. Но оказалось, что, кроме тебя, у него нет наследников! И буквально за неделю до своей внезапной смерти от обширного инфаркта он составил в твою пользу завещание. Все движимое, недвижимое, но в основном движимое, как этот самый ресторан…
   – Так это что, теперь мой ресторан?!
   – Совершенно верно, мой свежеиспеченный миллионер!
   – Я надеюсь, долларовый?
   – А как же! Мы, джинны, работаем только в твердой валюте. Да я бы себя не уважал, если бы подсунул тебе наследство в рублях! – ударил кулаком в грудь Женька.
   – Так какие будут ваши распоряжения, Александр Игоревич? – голос управляющего сладок, как мед.
   – Ну, не знаю… Мне надо осмотреться, – важно говорит Александр, окидывая зал уже взглядом собственника. – Я имел дело с ресторанным бизнесом, но не в таких масштабах. А много их у меня, этих ресторанов?
   – Три, – в руках у Женьки появляются те самые допотопные счеты. – В Москве, – добавляет Орлов, перекидывая вправо три черных костяшки. – И два в Петербурге. А также, – еще несколько щелчков: – Екатеринбург, Самара, Саратов. Ростов-на Дону, само собой, Краснодар.
   – Солидная география!
   – Я еще не закончил, – говорит Женька. – У тебя есть торговые центры. Пять. Один в Москве.
   – Огласите все города!
   – Я лучше представлю полный список, сладкий мой. Чтобы ты мог перечитывать его в моменты, когда на тебя накатит грусть. Что при таких деньгах сомнительно.
   – Это же целая империя! И как ею управлять?
   – Через доверенных лиц, – Женька переглядывается с директором. – Через верных тебе людей.
   – И преданных, – эхом откликается тот.
   – И где взять таких людей?
   Они сопят. Они обижены. «А мы?» – говорят их красноречивые взгляды.
   – Поскольку тебя, мой друг, сейчас больше занимают дела сердечные, я готов прийти на помощь, – улыбается Женька. – И он, – кивок в сторону директора ресторана, – тоже. Мы все готовы.
   Через открытую дверь Алекс видит просторный холл, а в нем выстроившийся в две шеренги персонал. Все ему улыбаются. Все счастливы. Его глаза тоже влажны от избытка чувств. О, как все его любят!
   – Согласен!
   – Тогда подпиши, – с ловкостью фокусника Женька выхватывает из черной папки, невесть откуда появившейся в его руке, листок с отпечатанным на нем текстом.
   – Что это?
   – Доверенность.
   – На кого?
   – На меня, – Женькин взгляд наивен и честен.
   – Разве я могу подписывать доверенность без нотариуса?
   – Не может! Конечно, не может! – хором поют сотрудники в холле, а громче всех директор ресторана. У него, кстати, приятный баритон.
   – Дамы и господа! По вашим многочисленным просьбам! Нотариусы! – Женька щелкает пальцами, и в дверях появляются двое в темных костюмах. – Все для тебя, мой господин!
   Нотариусы на полусогнутых спешат к их столику. Ария на два голоса:
   – Вы – наш лучший клиент!
   – Подписывай, – улыбается Женька.
   – На сколько лет доверенность? – деловито спрашивает Алекс, пытаясь выпутаться из раскинутой сети.
   – На полгода. Пустяки!
   – Но через полгода я…
   – Ты всегда можешь ее отозвать.
   – О´кей!
   Он ставит под документом свою подпись, и Женька ловко подхватывает листок со словами:
   – Господа, теперь все вопросы ко мне. Вы, – он смотрит на директора ресторана, и взгляд его меняется. Теперь он тигриный, хищный, точь-в-точь как у настоящего Женьки. – Пока остаетесь на своем рабочем месте.
   – Благодарю вас, Евгений…
   – Иванович. Работайте. И не забывайте, кому вы всем обязаны.
   – Конечно, конечно!
   – Вот ему, – Женька хлопает Алекса по плечу. – Он теперь наше все! Сла-авься, сла-авься, сла-авься, мудрый босс… А ну! Все! Хором!
   – Сла-авься!!!
   Туманов с удовольствием слушает гимн в свою честь. Черт возьми! Как, оказывается, приятно быть богатым!
   – Ну, с формальностями покончено. Все свободны, – хлопает в ладоши Женька.
   Директор ресторана, нотариусы и персонал исчезают, как по волшебству.
   – Алина, – говорит Алекс, оставшись в пустом зале.
   – Начнем с пустяка, – потирает руки Женька. – С меня. Ты не находишь, что жить вдвоем не совсем удобно?
   – Вдвоем с тобой? Мы давно уже это не практиковали.
   В их с Орловым жизни бывало всякое, студентами они снимали комнату, где года три жили вместе. И потом, когда прижало, сдавали его квартиру, а жили в Женькиной. Это было не слишком удобно из-за женщин, которых они ревновали друг к другу, но было ведь!
   – Вот и не будем вспоминать прошлое, – вздыхает Женька, видимо, подумав о том же. – Я всегда к твоим услугам, в любое время дня и ночи. Но жить мне хотелось бы отдельно.
   – Имеешь право.
   – Не возражаешь, если я приобрету на свое имя квартиру?
   – На свое… Как ты сказал?
   – У меня теперь есть имя, – важно говорит джинн. – Евгений Иванович.
   – Ты и фамилию его возьмешь?
   – Разумеется! Орлов!
   – А документы?
   – Чепуха!
   – Согласен. Документы не проблема, были бы деньги. А если объявится владелец? Настоящий Орлов?
   – Боюсь, что нет.
   – Он что… умер?
   – Что-то вроде того.
   – Ерунда! Я бы знал!
   При мысли о Женькиной смерти ему делается грустно. Все ж таки они были друзьями. Вместе росли, играли в одном дворе, лепили куличи в одной песочнице, в детском саду сидели на соседних горшках, потом за одной партой в школе. Влюбились в одну девушку, когда время пришло, и оба ее бросили, когда опять-таки пришло время. Не говоря уже о десяти годах делового партнерства. Эх, да что там вспоминать! Никакой джинн Женьку не заменит!
   – Ал, не стоит. – Ба! «Орлов» словно мысли его читает! – Он недостоин тебя. Я теперь твой друг. Твое надежное плечо. Доверь мне все свои тайны, – вкрадчиво говорит джинн. Пардон, Евгений Иванович.
   – Но у меня нет тайн.
   – Ошибаешься. Есть. Скажи мне, как ты покорил ее сердце?
   – Кого? Али?
   – Ну да. Ведь здесь есть какая-то тайна?
   – А зачем тебе это? – подозрительно спрашивает он. – Я думал, ты все знаешь про женщин.
   – Про женщин да, – морщится Женька. – Но она – ангел. Я даже и не представляю, как к ней подступиться.
   – Стоп-стоп-стоп… Мы так не договаривались. Ты обещал, что если я соглашусь на сделку с тобой, Алина будет моя. Так вот: это мое второе желание! Я хочу, чтобы она меня полюбила!
   – Да, но есть некоторые ограничения. Джинны никого не могут заставить влюбиться. Если бы я это мог, я бы не…
   – Что не? Договаривай!
   – Тебе придется самому влюбить ее в себя. Но у тебя будет все. Все, что ты захочешь. И что она захочет. В средствах мы не ограниченны. Можно начать с серенады. Завтра под ее окнами будет петь сам Лучано Паваротти.
   – Он же давно покойник!
   – Разве? Воскресим из мертвых! За такие-то деньги!
   – А что потом?
   – Потом… – короткий вздох. – Вилла на Лазурном берегу, куда ее доставит твой личный самолет. Яхта, которая увезет ее в открытое море. Вместе с тобой, разумеется. И там, на бирюзовой волне, в лучах заката вы вновь обретете счастье, дети мои. – Женька даже прослезился от избытка чувств.
   – Что ж. Цветы я могу ей послать?
   – Цветы, цветы, цветы… Ну конечно! Как я мог забыть! Я просто завалю ее квартиру цветами!
   – Эй! Это я завалю!
   – Ну конечно, ты!
   – Тогда идем?
   – Одна маленькая формальность…
   – Что еще?
   – Покупка моей квартиры за счет фирмы. Ты должен это одобрить.
   – Тьфу! Я уж думал, что-то серьезное.
   – Тогда подпиши!
   И еще один листок ложится перед ним на стол, требуя его подписи. Алекс ставит ее уже не глядя, потому что торопится к Алине.
   – Отлично!
   Листок исчезает в черной, как ночь, папке.
   – Карета ждет! Прошу!
   – Поскольку я теперь богат, – говорит Алекс, садясь в Женькину машину, – я хочу такую же.
   – Какой цвет изволите заказать?
   – Такой же!
   – То есть красный? – на всякий случай уточняет Женька.
   – Красный!
   – Завтра машина будет ждать у вашего подъезда, о повелитель!
   – Кстати, насчет подъезда. Я же не могу привести ее в свою халупу.
   – Раньше она ее вполне устраивала, – ехидно улыбается Женька.
   – Ты же сам сказал, что это другая девушка.
   – И какие апартаменты изволите пожелать?
   – А где нынче живут олигархи?
   – Везде! Но в основном в Лондоне.
   – Я не хочу в Лондон. Пока.
   – Разумеется, для Лондона рановато. Мы еще никого не убили, не ограбили. Даже такой пустяк, как уклонение от уплаты налогов и шпионаж в пользу иностранной державы, не входит в число наших грехов. Шучу. В Лондон, мой сладкий, ты еще успеешь. Особняк на Рублевке?
   – Слишком далеко.
   – Тогда квартира в центре?
   – А где живет она?
   – Она… – легкая заминка. – Снимает квартиру. У больницы.
   – Ах да! Я вспомнил! В районе метро «Динамо» находится Боткинская больница! Кто-то из ее близких болен? Вот почему так печальны ее глаза!
   – Но ты же сумеешь ее утешить?
   – А оплатить лечение?
   – Это само собой. Но главное отвлечь ее от печальных мыслей. Она, бедняжка, истосковалась по мужскому вниманию. Мы едем в цветочный магазин!
   Все-таки приятно иметь собственного джинна, который к тому же успел возненавидеть московские пробки. Это даже не считается желанием, это норма жизни. Никто не препятствует их бешеной езде по принарядившейся по случаю лета в огромные яркие клумбы столице. Врал он все про материализацию, этот наглый джинн, не такой уж это долгий и утомительный процесс. Когда нужно Женьке, и заторы на дорогах, и тучи в небе исчезают в мгновенье ока. Для них в Москве всегда хорошая погода и зеленый сигнал на всех ее светофорах. «Зеленая улица» – ловкий фокус. Алекс замечает, как Женька то и дело щелкает пальцами. Светофоры переключает, гад. Гаишники, должно быть, ошалели от его «чудес»! А меж тем они уже на проспекте Мира!
   Магазин безумно дорогой. Это Алекс понимает, едва взглянув на ценники. Все как один букеты – эксклюзив, а девушка-менеджер вполне может работать моделью. Увидев их, она тут же меняется в лице, взгляд ее становится мечтательным.
   О господи! Она же смотрит на Женьку! Алекс ловит в зеркале свое отражение и понимает причину. Рядом с Женькой Александр Игоревич Туманов, владелец заводов, газет, пароходов, выглядит, мягко говоря, невыразительно в своих старых джинсах, майке-алкоголичке и видавших виды кроссовках. А Орлов, мало того, что хорош собой, еще и одет в отличный костюм, идеально подстрижен, весь его вид – демонстрация успешности. И, разумеется, девица не могла не заметить, на какой машине они приехали. А за рулем был Женька. Опять обманул, сказав, что посадит его, Алекса, за руль.
   – Эй, джинн, – дергает Туманов за рукав своего партнера. – Тебе не кажется, что мне пора переодеться?
   – Ты господин, тебе можно все, – улыбается Орлов. – А вот преданный слуга не может себе позволить небрежности в одежде. Человека оценивают по тому, кто приносит ему кофе.
   – Но я тоже хочу быть красивым!
   – Еще одно ограничение, – кисло говорит Женька. – Джинны не могут изменять чью-то внешность.
   – Замучил ты меня своими ограничениями! Кстати, об этом я что-то раньше не слышал. Может, огласишь весь список?
   – Оглашу, когда время придет.
   – Могу я вам помочь? – обращается к ним фотомодель, улыбаясь во весь свой безупречный рот.
   – Можете! – с энтузиазмом говорит Женька. – Мы хотели бы купить цветы!
   – Все букеты наисвежайшие! Выбирайте! Или вам составить новый? Какие цветы желаете?
   – Все!
   – Все?
   – Мы хотим много букетов!
   – У вас что, гарем? – Она улыбается так, будто ее заветная мечта – стать в его гареме одной из наложниц. Женька, похоже, не против, но Алекс мигом пресекает попытку лучшего друга склеить продавщицу цветочного магазина:
   – У нас одна-единственная. Ей просто долго не дарили цветов.
   – Вашей избраннице повезло, – продавщица смотрит на него оценивающе. – Вы что, ухаживаете за одной девушкой?
   – Это я ухаживаю. А он, – взгляд в сторону скучающего Женьки. – Он мой… э-э-э…
   – Исполнительный директор, – тот слегка склоняет красивую голову с идеальным пробором. – Евгений Иванович Орлов.
   – Очень приятно! Катя, – низким грудным голосом говорит она и поправляет бейдж на пышном бюсте. Женька смотрит в указанном направлении и еле заметно улыбается.
   «Какой же ты дурак, Туманов, – мысленно проклинает себя Алекс. – Зачем ты выбрал Женькину фотографию? Мог бы ткнуть пальцем в какое-нибудь другое лицо. Орлов же убийственно действует на женщин! Правда, потом они уходят к тебе, но душевные качества гораздо труднее оценить, чем умение хорошо одеваться. На это требуется время».
   – Евгений Иванович, – строго говорит он. – Займитесь делом. Надо отобрать цветы, достойные моей невесты, и обеспечить их доставку.
   – Все сделаем! – рапортует Женька и уединяется с продавщицей.
   Пока они шушукаются у витрины с цветами, Алекс скучающе смотрит в окно. А там… Там чудесная погода, на небе ни облачка, на улицах города полный штиль. Фрегат Москва застыл, опустив паруса в ожидании попутного ветра.
   – Подпиши! – Опять эта чертова папка!
   – Что это?
   – Счет, мой сладкий.
   – Я что, должен подписывать каждый раз?
   – О, я понимаю, мой господин! Ставить подпись в финансовых документах очень утомительно! Но я могу вас от этого избавить, – голос злодея предательски вкрадчив.
   – Сделай одолжение.
   – Все будет о´кей, – подмигивает Женька. – Как только ты подпишешь генеральную доверенность. Вам развлечения, мой повелитель, мне – работа.
   Что ж, ему наплевать, как распределятся в этом проекте их обязанности, лишь бы быть с Алей.
   – Когда я ее увижу?
   – Завтра. Пусть она проведет ночь в квартире, благоухающей экзотическими цветами. Запах денег, мой сладкий, кого угодно сделает сговорчивым.
   – Я хочу, чтобы она, как и раньше, любила меня за меня самого.
   – Я верю, что ты найдешь слова, которые внушат ей любовь, – насмешливо говорит Женька. – Я же предпочитаю аргументы более весомые. Например, бриллианты. Но это будет наш следующий шаг.
   Оплатив заказ, они идут к машине.
   – Опа! – в руках у Женьки возникает благоухающий листок с номером телефона.
   – Что это? – Они едут по широкому проспекту с ветерком, и все на них смотрят. Еще бы! Такая машина!
   – Координаты Кати. Кстати, не желаешь? Я не жадный.
   – Ты что, спишь с женщинами?!
   – Я джинн, а не монах, – обижается Женька.
   – Сколько тебе лет, почтенный?
   – Ты насчет потенции? Мне столько лет, на сколько я выгляжу.
   – О черт! Мне надо было подсунуть тебе фото моего дедушки!
   – Ба! Да мы ревнуем!
   – Ты меня развел.
   – Дело сделано, сладкий мой. Мне тридцать лет. Я – Евгений Иванович. И я исполнительный директор.
   – Ты гад, Жека. Можешь засунуть это себе в задницу, – кивает Алекс на листок с телефонным номером, который Женька все еще держит в руке.
   – Это твое второе желание?
   – Нет!
   – Слово не воробей. – Женькины холеные пальцы с отполированными ногтями скручивают бумажный листок в тугой шарик.