Для возникновения олигофрении (в подавляющем большинстве в степени дебильности) имеют значение такие виды депривации, как материнская, сенсорная и социальная, и особенно сочетание их. Это выражается в полном отсутствии или крайней ограниченности материнской заботы, внимания и ласки, в неполучении ребенком необходимой стимуляции и информации (при социальной изоляции семьи, при расстройствах функции основных органов чувств и отсутствии специального обучения и воспитания, при очень низком культурном уровне семьи, невозможности привить маленькому ребенку самые необходимые навыки).
Нередко в этиологии олигофрении участвуют совместно социальные и биологические факторы. Примером этого могут быть рождение и воспитание ребенка в семье (особенно неполной) родителями, страдающими алкоголизмом, той же олигофренией и другими заболеваниями, недоношенность беременности, связанная с различными стрессовыми воздействиями, беременность и рождение ребенка девочками-подростками, у которых наряду с незрелостью организма также нередко имеются и выраженные психогенные расстройства.
Диагностика и дифференциальный диагноз
Диагностика олигофрении в настоящее время должна сводиться не только к самой констатации психического недоразвития, но и к установлению по возможности более точной формы олигофрении, причем в наиболее раннем периоде.
Определение олигофрении в степени идиотии или имбе-цильности не представляет особых затруднений. Значительно сложнее диагностировать олигофрении в стадии дебильности.
Диагноз олигофрении ставится на основе всестороннего обследования, куда должны входить:
а) подробное собирание личного и семейного анамнеза.
При этом необходимо выяснить, нет ли среди родных подобных больных, как протекала беременность матери, что она перенесла в это время, как питалась, действию каких вредностей подвергалась, как прошли роды, в каких условиях жил ребенок, что он перенес и т. д. Если ребенок посещал какие-либо детские учреждения, то при подозрении на олигофрению особую важность представляют характеристики этих учреждений;
б) тщательное клиническое обследование с выявлением физических, неврологических и психических нарушений.
При исследовании психического состояния особое внимание следует уделить изучению интеллекта и речи;
в) лабораторные исследования, применение патофизиологических и психологических методик, а при подозрении на определенные формы – тех или иных специальных биохимических, иммунологических, цитологических и других анализов.
Олигофрении нужно дифференцировать с внешне сходными состояниями, которые могут быть:
1) при педагогической запущенности, когда некоторое замедление психического развития может наблюдаться у здорового ребенка, но лишенного по тем или иным причинам условий для правильного умственного развития, не получающего необходимой информации;
2) при выраженной длительной астенизации вследствие тяжелых соматических заболеваний, нарушений питания.
При такой астении психически здоровый ребенок также может развиваться с некоторой задержкой, обнаруживать рассеянность внимания, плохую память, замедленность мышления;
3) при прогредиентных психических заболеваниях (особенно шизофрении и эпилепсии), возникших в раннем возрасте и повлекших за собой выраженное слабоумие. При педагогической запущенности и выраженной астени-зации дети, несмотря на некоторую задержку психического развития, не обнаруживают свойственных олигофрении симптомов (невозможность вырабатывать понятия или представления, нарушения абстрактного мышления) и довольно быстро выравниваются при соответствующей педагогической и медицинской помощи.
При дифференцировании с шизофренией или эпилепсией, развившихся в раннем возрасте, кроме данных анамнеза, также помогает появление симптоматики, свойственной этим болезням.
Одним из основных дифференциально-диагностических критериев при отличии олигофрении от последствий каких-то прогредиентных заболеваний нужно считать критерий прог-рессирования патологического процесса вообще и слабоумия в частности, свойственного этим заболеваниям. Именно по признаку прогредиентности (прогрессирования) отечественные психиатры исключают в последнее время из группы олигофрении (патологических состояний) ряд болезней (патологических процессов), сопровождающихся нарастающим слабоумием.
К таким страданиям относятся туберозный склероз, болезнь Реклингхаузена (нейрофиброматоз), болезнь Тея-Сакса (семейная амавротическая идиотия) и родственные ей заболевания (другие формы «липидов») и т. д.
Диагноз олигофрении значительно затрудняется, если это патологическое состояние сочетается с каким-либо психическим заболеванием.
У олигофренов также могут развиваться параноидные эпизоды с крайне примитивным содержанием бреда, ипохондрические состояния, дисфории, сумеречные помрачения сознания. Возможно сочетание олигофрении с эпилептиформным синдромом.
Профилактика и лечение
Огромное значение имеет предупреждение олигофрении на ранних этапах. Одним из главных моментов профилактики олигофрении является предупреждение инфекционных заболеваний, родового травматизма, охрана здоровья беременной женщины.
Непосредственно лечебные мероприятия при олигофрениях проводятся в двух направлениях:
1) медико-педагогические меры;
2) медикаментозная и диетотерапия.
В ряду специальных занятий, направленных на развитие умственных способностей олигофренов, очень большая роль принадлежит прививке трудовых навыков. Как показал опыт, трудотерапия даже у тяжелобольных олигофренией дает значительный эффект, способствует наглядному развитию речи, моторики, приобретению довольно сложных практических навыков. Однако при самых тяжелых степенях психического недоразвития (тяжелая идиотия) медико-педагогические воздействия безрезультатны, и такие дети нуждаются лишь в специальном уходе.
Собственно медицинские воздействия при олигофрениях можно, в свою очередь, разделить на два вида:
а) сугубо специфическое патогенетическое лечение, применяемое при определенных метаболических формах олигофрении;
б) общие мероприятия, независимо от разновидности заболевания.
Специфическое медикаментозное и диетическое лечение олигофрении является новым, в значительной степени еще только разрабатываемым разделом в психиатрии. Дифференцированная терапия стала возможна благодаря выделению отдельных форм олигофрении, изучению их этиологии и патогенеза.
Общие лечебные мероприятия при олигофрениях направлены на повышение психической активности олигофренов, улучшение их соматического состояния, а при возбуждении и агрессивности – на снятие этих симптомов.
При олигофрениях независимо от их формы применяются ноотропные препараты, витаминотерапия (поливитамины), реже – глутаминовая кислота и ее производные.
При двигательном беспокойстве и агрессивности назначают производные фенотиазина и бутирофенона и др. В ряде случаев успокоение наступает при лечении транквилизаторами (феназепам, седуксен, элениум). При наличии водянки мозга проводится дегидратационная терапия, а при прогрессирующей гидроцефалии показано оперативное вмешательство.
Улучшение психического состояния у детей-олигофренов с врожденными пороками сердца может наступить в связи с хирургическим лечением, что объясняется улучшением кровоснабжения мозга.
При сочетании олигофрении с эпилептиформным синдромом показано широкое применение противоэпилептических средств.
Лечение олигофрении во всех случаях должно быть комплексным, сочетающим медикаментозное воздействие с медико-педагогическими мероприятиями и трудотерапией.
Экспертиза
Олигофрены с глубокой умственной отсталостью (идиоты и имбецилы) редко подвергаются судебной экспертизе, а если это все же происходит, то обычно признаются невменяемыми. Значительно чаще правонарушения совершаются олигофренами-дебилами и вопрос о вменяемости или невменяемости в таких случаях должен решаться строго индивидуально. При су-дебно-психиатрической экспертизе олигофренов нужно учитывать не только степень психического недоразвития, но и характер преступления и ту обстановку, в которой это преступление совершалось.
Легкая внушаемость олигофренов может сделать их слепым орудием в руках хитрых и ловких злоумышленников. Поэтому, например, сложный характер преступления и выраженная умственная отсталость его непосредственного исполнителя должны навести на подозрение, не стоит ли за спиной этого олигофрена расчетливый преступник. Олигофрены склонны к совершению правонарушения по собственной инициативе, в таких случаях следует учитывать, отдавали ли они себе отчет в совершаемом, осмысляли ли обстановку, понимали ли, к чему поведет сделанное ими. Вопрос о дееспособности олигофренов также решается индивидуально. Идиоты и имбецилы обычно являются недееспособными и нуждаются в учреждении над ними опекунства.
РАЗДЕЛ 4
Нередко в этиологии олигофрении участвуют совместно социальные и биологические факторы. Примером этого могут быть рождение и воспитание ребенка в семье (особенно неполной) родителями, страдающими алкоголизмом, той же олигофренией и другими заболеваниями, недоношенность беременности, связанная с различными стрессовыми воздействиями, беременность и рождение ребенка девочками-подростками, у которых наряду с незрелостью организма также нередко имеются и выраженные психогенные расстройства.
Диагностика и дифференциальный диагноз
Диагностика олигофрении в настоящее время должна сводиться не только к самой констатации психического недоразвития, но и к установлению по возможности более точной формы олигофрении, причем в наиболее раннем периоде.
Определение олигофрении в степени идиотии или имбе-цильности не представляет особых затруднений. Значительно сложнее диагностировать олигофрении в стадии дебильности.
Диагноз олигофрении ставится на основе всестороннего обследования, куда должны входить:
а) подробное собирание личного и семейного анамнеза.
При этом необходимо выяснить, нет ли среди родных подобных больных, как протекала беременность матери, что она перенесла в это время, как питалась, действию каких вредностей подвергалась, как прошли роды, в каких условиях жил ребенок, что он перенес и т. д. Если ребенок посещал какие-либо детские учреждения, то при подозрении на олигофрению особую важность представляют характеристики этих учреждений;
б) тщательное клиническое обследование с выявлением физических, неврологических и психических нарушений.
При исследовании психического состояния особое внимание следует уделить изучению интеллекта и речи;
в) лабораторные исследования, применение патофизиологических и психологических методик, а при подозрении на определенные формы – тех или иных специальных биохимических, иммунологических, цитологических и других анализов.
Олигофрении нужно дифференцировать с внешне сходными состояниями, которые могут быть:
1) при педагогической запущенности, когда некоторое замедление психического развития может наблюдаться у здорового ребенка, но лишенного по тем или иным причинам условий для правильного умственного развития, не получающего необходимой информации;
2) при выраженной длительной астенизации вследствие тяжелых соматических заболеваний, нарушений питания.
При такой астении психически здоровый ребенок также может развиваться с некоторой задержкой, обнаруживать рассеянность внимания, плохую память, замедленность мышления;
3) при прогредиентных психических заболеваниях (особенно шизофрении и эпилепсии), возникших в раннем возрасте и повлекших за собой выраженное слабоумие. При педагогической запущенности и выраженной астени-зации дети, несмотря на некоторую задержку психического развития, не обнаруживают свойственных олигофрении симптомов (невозможность вырабатывать понятия или представления, нарушения абстрактного мышления) и довольно быстро выравниваются при соответствующей педагогической и медицинской помощи.
При дифференцировании с шизофренией или эпилепсией, развившихся в раннем возрасте, кроме данных анамнеза, также помогает появление симптоматики, свойственной этим болезням.
Одним из основных дифференциально-диагностических критериев при отличии олигофрении от последствий каких-то прогредиентных заболеваний нужно считать критерий прог-рессирования патологического процесса вообще и слабоумия в частности, свойственного этим заболеваниям. Именно по признаку прогредиентности (прогрессирования) отечественные психиатры исключают в последнее время из группы олигофрении (патологических состояний) ряд болезней (патологических процессов), сопровождающихся нарастающим слабоумием.
К таким страданиям относятся туберозный склероз, болезнь Реклингхаузена (нейрофиброматоз), болезнь Тея-Сакса (семейная амавротическая идиотия) и родственные ей заболевания (другие формы «липидов») и т. д.
Диагноз олигофрении значительно затрудняется, если это патологическое состояние сочетается с каким-либо психическим заболеванием.
У олигофренов также могут развиваться параноидные эпизоды с крайне примитивным содержанием бреда, ипохондрические состояния, дисфории, сумеречные помрачения сознания. Возможно сочетание олигофрении с эпилептиформным синдромом.
Профилактика и лечение
Огромное значение имеет предупреждение олигофрении на ранних этапах. Одним из главных моментов профилактики олигофрении является предупреждение инфекционных заболеваний, родового травматизма, охрана здоровья беременной женщины.
Непосредственно лечебные мероприятия при олигофрениях проводятся в двух направлениях:
1) медико-педагогические меры;
2) медикаментозная и диетотерапия.
В ряду специальных занятий, направленных на развитие умственных способностей олигофренов, очень большая роль принадлежит прививке трудовых навыков. Как показал опыт, трудотерапия даже у тяжелобольных олигофренией дает значительный эффект, способствует наглядному развитию речи, моторики, приобретению довольно сложных практических навыков. Однако при самых тяжелых степенях психического недоразвития (тяжелая идиотия) медико-педагогические воздействия безрезультатны, и такие дети нуждаются лишь в специальном уходе.
Собственно медицинские воздействия при олигофрениях можно, в свою очередь, разделить на два вида:
а) сугубо специфическое патогенетическое лечение, применяемое при определенных метаболических формах олигофрении;
б) общие мероприятия, независимо от разновидности заболевания.
Специфическое медикаментозное и диетическое лечение олигофрении является новым, в значительной степени еще только разрабатываемым разделом в психиатрии. Дифференцированная терапия стала возможна благодаря выделению отдельных форм олигофрении, изучению их этиологии и патогенеза.
Общие лечебные мероприятия при олигофрениях направлены на повышение психической активности олигофренов, улучшение их соматического состояния, а при возбуждении и агрессивности – на снятие этих симптомов.
При олигофрениях независимо от их формы применяются ноотропные препараты, витаминотерапия (поливитамины), реже – глутаминовая кислота и ее производные.
При двигательном беспокойстве и агрессивности назначают производные фенотиазина и бутирофенона и др. В ряде случаев успокоение наступает при лечении транквилизаторами (феназепам, седуксен, элениум). При наличии водянки мозга проводится дегидратационная терапия, а при прогрессирующей гидроцефалии показано оперативное вмешательство.
Улучшение психического состояния у детей-олигофренов с врожденными пороками сердца может наступить в связи с хирургическим лечением, что объясняется улучшением кровоснабжения мозга.
При сочетании олигофрении с эпилептиформным синдромом показано широкое применение противоэпилептических средств.
Лечение олигофрении во всех случаях должно быть комплексным, сочетающим медикаментозное воздействие с медико-педагогическими мероприятиями и трудотерапией.
Экспертиза
Олигофрены с глубокой умственной отсталостью (идиоты и имбецилы) редко подвергаются судебной экспертизе, а если это все же происходит, то обычно признаются невменяемыми. Значительно чаще правонарушения совершаются олигофренами-дебилами и вопрос о вменяемости или невменяемости в таких случаях должен решаться строго индивидуально. При су-дебно-психиатрической экспертизе олигофренов нужно учитывать не только степень психического недоразвития, но и характер преступления и ту обстановку, в которой это преступление совершалось.
Легкая внушаемость олигофренов может сделать их слепым орудием в руках хитрых и ловких злоумышленников. Поэтому, например, сложный характер преступления и выраженная умственная отсталость его непосредственного исполнителя должны навести на подозрение, не стоит ли за спиной этого олигофрена расчетливый преступник. Олигофрены склонны к совершению правонарушения по собственной инициативе, в таких случаях следует учитывать, отдавали ли они себе отчет в совершаемом, осмысляли ли обстановку, понимали ли, к чему поведет сделанное ими. Вопрос о дееспособности олигофренов также решается индивидуально. Идиоты и имбецилы обычно являются недееспособными и нуждаются в учреждении над ними опекунства.
РАЗДЕЛ 4
РАССТРОЙСТВА МЫШЛЕНИЯ
Под мышлением понимают обобщенное отражение индивидом предметов и явлений в закономерности их связей и отношений. Базовым элементом мышления является понятие. Понятие представляет собой отражение в человеческом сознании наиболее общих и значительных свойств и качеств различных предметов и явлений. Имеются некоторые отличия ощущения, восприятия и представления от мыслительного процесса. При помощи ощущения в сознании человека отражаются свойства предметов и явлений. Благодаря восприятию конкретные явления и предметы человек оценивает в совокупности. Представление помогает человеку воспроизводить образы, воспринятые в прошлом. Примером может служить понятие «дом», которое отражает собой общие свойства самых разнообразных построек любой архитектуры, величины, стиля и месторасположения, также содержит смысл «собственного жилища».
Понятия основываются не только на собственном опыте человека, также они включают в себя опыт предыдущих поколений, закрепленный с помощью языковой культуры.
Мыслительные операции представляют определенную последовательность, состоящую из анализа, синтеза, сравнения, обобщения, а также абстракции и конкретизацию с последующим переходом к образованию понятий.
Процесс ассоциации может нарушаться разнообразными способами в зависимости от характера болезни, ее стадии, типа течения и исхода заболевания.
Клинические проявления
Расстройства ассоциативного процесса
Ускорение мышления характеризуется ускоренным течением ассоциативных процессов; мысли очень быстро сменяют друг друга, их настолько много, что больные, несмотря на довольно быструю речь, все-таки не успевают их высказать. Вышеуказанная речь напоминает шизофазию (разорванную речь), однако если ее записать, то при дальнейшем ее анализе можно найти определенный смысл, чего нет при шизофазии.
При патологическом ускоренном течении ассоциативных процессов также развивается отвлекаемость: мышление больного становится поверхностным, склонным к моментальному переключению; все, что попадает в поле зрения такого больного, тут же привлекает его внимание, занимает его мысли, дает новое направление его идеям. Крайняя степень отвлекае-мости выражается в «скачке идей», когда мысли больных, молниеносно сменяя друг друга, переключаются с одного предмета на другой так быстро, что уже трудно бывает уловить в них какой-нибудь общий смысл.
Возможно развитие нарушений в виде прерывистости ассоциаций.
При замедлении мышления наблюдается бедность ассоциаций, характеризующаяся замедленным течением ассоциативного процесса, его заторможенностью, при котором данные больные жалуются на «отсутствие мыслей в их голове по несколько часов», также они предъявляют жалобы на «пустоту в голове». На вопросы такие люди отвечают чрезвычайно лаконично, односложно, преимущественно только словами «да» или «нет», часто после очень долгой паузы, когда у спрашивающего уже может создаться впечатление, что больной не расслышал или не понял вопроса. Больные в таком состоянии ни к кому, ни за чем не обращаются, первыми говорить не начинают.
Патологическая картина мышления проявляется в тугопо-движности мыслительных процессов; их чрезвычайной вязкости, таким больным очень трудно переключиться с одной темы на другую, они заостряют свое внимание на самых незначительных деталях, им каждая мелочь, каждый штрих кажется важным, нужным; они не могут выделить главного, основного, существенного.
К тому же патологическая обстоятельность мышления характеризуется весьма малой продуктивностью, зачастую собеседнику непонятно, что именно больной хотел сказать, какой смысл несла его длинная речь.
Персеверация мышления (регееуегаНо в переводе с латинского языка означает «настойчивость, упорство») характеризуется патологическим застреванием, задержкой внимания на одних и тех же представлениях. Внешне данная патология проявляется повторением, зачастую очень продолжительным, одних и тех же фраз или слов. Как правило, данные больные правильно могут ответить лишь на самый первый вопрос врача. При дальнейшей беседе с ними они однообразно повторяют ту же фразу, реплику либо ее часть.
Вербигерация (речевая стереотипия) характеризуется бессмысленным, зачастую ритмическим повторением одних и тех же слов, фраз или их обрывков.
Паралогичному мышлению свойственно отсутствие в мыслительной деятельности логической связи. При этом больные делают такие выводы, которые не только не закономерны, но часто совершенно нелепы. Они могут утверждать, «что не хотят есть и потому не научились играть на скрипке» и т. д.
Резонерство проявляется наклонностью к пустым, зачастую ненужным рассуждениям. Про таких больных обычно говорят – «очень много слов и мало мыслей». Данная патология мышления характеризуется отсутствием конкретики, целенаправленности, малой продуктивностью.
Разорванность мышления характеризуется отсутствием связи в речи больного. Как правило, она представлена отдельными мыслями, даже отдельными словами, в связи с чем речь таких больных окружающим кажется совершенно не понятной, лишенной всякого смысла, зачастую ее называют словесным салатом.
Вышеперечисленные расстройства мышления (паралогич-ное мышление, резонерство и разорванность мышления) являются характерными для шизофрении.
Бессвязность мышления (синоним инкогерентного мышления) характеризуется абсолютной хаотичностью, бессмысленностью мышления, речь состоит из набора отдельных слов, никак между собой не связанных: «Кот, телефон, мне очень жарко, березка, всего хорошего». Инкогерентность мышления с первого взгляда может напоминать разорванное мышление, однако главное отличие состоит в том, что разорванное мышление возникает на фоне ясного сознания; инкогерентное мышление всегда является результатом помрачения сознания по типу аментивного синдрома, аменции.
Символическое мышление присуще не только патологическому, но и нормальному мышлению. Оно отражает общепринятые идеи, которые напрямую связаны с той или иной реальной тематикой, такой, как символика гербов, математических знаков, различных символических рисунков в виде сердца, пронзенного стрелой.
Патологический символизм характерен больным шизофренией, данная патология мышления сугубо индивидуальна и полностью непонятна окружающим людям. Символизм таких людей может касаться как отдельных слов, так и общего мышления об окружающем мире, также больной может воспринимать символически и речь окружающих.
Больные с символическим мышлением зачастую придают особый смысл самым простым и обыкновенным вещам, например, желтый цвет обоев в чьей-то квартире символизирует для них то, что в ней живут ненадежные, склонные к изменам люди; слова «хороший аппетит» говорят о том, что этот человек «сживет со света всех ему неугодных».
При более развитых изменениях мышления речь таких больных состоит из одних им понятных символов, зачастую неологизмов (употребление новых, ни на что не похожих словообразований; больной при выражении удовольствия может сказать «блюм-блям», а при недовольстве кем-либо «крыси-брыси»).
Наиболее характерным примером символического мышления служат рисунки, стихи, а также любое другое творчество больных. Автор широко известной пьесы-сказки, страдавший шизофренией, создал образ Синей птицы, ставшей затем для всех людей символом недосягаемого, призрачного счастья.
Сверхценные идеи
Патологическое мышление зачастую выражается в таком феномене, как сверхценные идеи – гиперквантивалентные идеи, т. е. мысли, возникающие в связи с какими-то действительными фактами или событиями, однако приобретающие для человека особую значимость, определяющие все его поведение. Данное мышление характеризуется большой эмоциональной насыщенностью, сильно выраженным эмоциональным подкреплением. Так, автор, в реальности пишущий стихи, возможно, удостоившийся за свои труды похвалы, может начать думать, что он необыкновенный, чрезвычайно талантливый, гениальный поэт, и вести себя соответствующим образом. Непризнание же его окружающими он расценивает как происки недоброжелателей, зависть, непонимание и в этом своем убеждении уже не считается ни с какими реальными фактами.
Такие сверхценные идеи собственной исключительности могут возникать и по поводу других чрезвычайно переоцениваемых способностей: музыкальных, вокальных, писательских. Может переоцениваться и собственная склонность к научной деятельности, изобретательству, реформаторству. Возможны сверхценные идеи физического недостатка, недоброжелательного отношения, сутяжничества.
Человек, имеющий небольшой косметический недостаток, например, слегка оттопыренные уши, считает, что это – трагедия всей его жизни, что окружающие к нему из-за этого плохо относятся, что все его неудачи связаны только с этим «уродством». Или человека кто-то действительно обидел, и он после этого ни о чем другом уже не может думать, все его помыслы, все его внимание направлены только на это, он уже и в самых безобидных действиях видит только одно – желание ущемить его интересы, вновь задеть его. То же может касаться и сутяжничества, проявляющегося в склонности к бесконечным жалобам, рассылаемым во всевозможные инстанции, причем число этих инстанций все возрастает, так как в конечном итоге каждая инстанция, куда вначале жаловался такой сутяга, не признавшая его «правоты», сама становится объектом очередной жалобы. Сверхценные идеи обычно свойственны психопатическим личностям.
Бредовые идеи
Наиболее качественно выраженным расстройством мышления является бред.
Бредовые идеи – неправильные умозаключения, ложная убежденность, не соответствующие действительности. От обычных человеческих заблуждений бред отличается следующим:
1) он всегда возникает на болезненной основе, это всегда симптом болезни;
2) человек полностью убежден в достоверности своих ошибочных идей;
3) бред не поддается никакой коррекции, никакому разубеждению со стороны;
4) бредовые убеждения имеют для больного чрезвычайную значимость, так или иначе они влияют на его поведение, определяют его поступки. Просто заблуждающийся человек при настойчивом разубеждении может отказаться от своих заблуждений. Никакими фактическими доказательствами бредового больного разубедить не удастся. По клиническому содержанию (по теме бреда) все бредовые идеи с известной долей схематизма можно разделить на три большие группы:
5) бредовые идеи преследования;
6) бредовые идеи величия;
7) бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред).
Бредовые идеи преследования
Бред отношения заключается в патологическом убеждении человека, что все имеет к нему отношение: окружающие смеются над ним, перемигиваются по его адресу, он вызывает их насмешливое или даже брезгливое к себе отношение. Такие больные перестают посещать общественные места, пользоваться общественным транспортом, ходить в театр или на лекции, так как убеждены, что стоит им только появиться, как все тут же замечают их, насмешливо улыбаются, как-то подозрительно смотрят, плохо говорят о них. Разновидностью бреда отношения является бред особого смысла (особого значения). При этом самым обычным вещам больные придают особое значение, видят в них особый для себя смысл.
Больная, увидев на столе журнал с фотографией тигра в клетке, убежденно заявляет: «Все понятно. Специально положили эту картинку, чтоб подсказать, что скоро переправят меня в тюрьму».
Сенситивный (в переводе с латинского зешШуш – «чувствительный») бред отношения формируется на основе таких особенностей личности, как застенчивость, впечатлительность, ранимость, мнительность.
Бред отравления заключается в болезненной убежденности человека в том, что его хотят отравить, поэтому он отказывается от еды, считая, что ему постоянно в пищу подсыпают яд, не принимает лекарств.
Бред воздействия может иметь много различных вариантов: больной убежден, что на него на расстоянии воздействуют гипнозом, электричеством, атомной энергией, влияя таким образом на его мышление, поступки, вызывая у него сексуальное возбуждение.
Бред преследования в собственном смысле означает патологическую убежденность в том, что «преследователи» находятся в непосредственном окружении больного, ходят за ним по улице, подстерегают его под окнами дома, под видом больных проникают вслед за ним в клинику.
Бред материального ущерба характеризуется ложной убежденностью в том, что окружающие постоянно обворовывают больного, крадут его вещи и деньги, носят его одежду, получают за него его зарплату, портят его имущество, морят его голодом. Бред материального ущерба наиболее типичен для психозов старческого возраста.
Бред порчи, бред околдования
У больного человека появляется убежденность в том, что он стал жертвой колдовства, «на него наложили заговор», «дали выпить какого-то зелья», «сглазили дурные глаза». Такой бред не следует смешивать с суевериями, когда подобные идеи носят характер простого заблуждения и не являются следствием болезни.
Бред обвинения состоит в болезненном убеждении, что окружающие обвиняют человека в каких-то неблаговидных поступках, считают вором, насильником, клеветником, а он «никак не может доказать свою невиновность», ему «все равно не верят», либо больной без конца обращается к окружающим со словами: «Я никогда не писал анонимок, умоляю вас, поверьте мне, ну почему мне никто не верит», такой бред наиболее характерен для пресенильных психозов.
Бред ревности – больной или больная немотивированно ревнуют жену или мужа, без всякого повода убеждены в супружеской неверности, они в самых невинных вещах видят «неоспоримые доказательства» своей правоты. Бред ревности может встречаться при различных заболеваниях, в частности, при алкоголизме.
Бредовые идеи величия
Бред изобретательства. Больной уверен в том, что он сделал выдающееся открытие, изобрел вечный двигатель, открыл причину рака, нашел средство для максимального продления человеческой жизни, изобрел «эликсир вечной молодости». Близок к этому бреду и бред реформаторства, когда больной убежден, что «открыл идею преобразования мира».
Бред высокого происхождения заключается в убежденности больного, что он сын всемирно известного писателя, кинозвезды, «последний отпрыск дома Романовых», а «те, кто считается сейчас родителями, всего лишь воспитатели», «подставные лица», «родители в условном смысле».
Бред богатства заключается в убежденности больного, что он «владелец несметных сокровищ», «обладает всеми золотыми запасами на земле», «ему ничего не стоит подарить каждому по миллиону долларов».
Любовный, эротический бред заключается в том, что больной или больная твердо убеждены в необыкновенно сильной любви к ним какого-то человека, возможно, даже и незнакомого, который «безумно любит его на расстоянии». Такие больные настойчиво добиваются встречи с «возлюбленным» или «любимой», буквально преследуют их, все поведение окружающих и особенно «предмета любви», по их мнению, подтверждает правильность их мысли: «Он делает вид, что мы незнакомы, потому что оберегает меня от нападок своей нелюбимой жены», «Она специально надела красное платье, чтобы показать, как сильна ее любовь ко мне», «Он специально женился, чтобы не бросить тень на мою репутацию».
Нелепый бред величия (так называемый мегаломаниче-ский). Такие больные утверждают, что «все дети на земле родились от него», «все книги, какие в мире есть, написал я, но только под разными именами», «я один могу сразу съесть десять быков». Данный вид бреда характерен для прогрессивного паралича.
Бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред)
Бред самоуничижения, самообвинения, виновности – весьма близкие по клиническому содержанию патологические идеи о своих мнимых ошибках, несуществующих грехах, несовершенных преступлениях («я в жизни не сделал ничего хорошего», «я не на что не годный человек»). Данные больные очень часто уверены, что своими ошибками и поступками они погубили не только свою жизнь, но и жизнь своих близких, что они «всем в тягость», «объедают окружающих». Для них характерно также ожидание наказания, убежденность в его необходимости или неизбежности («нет такой кары, которая бы соответствовала моим проступкам»). Подобные бредовые идеи особенно характерны для больных с пресенильными психозами.
Понятия основываются не только на собственном опыте человека, также они включают в себя опыт предыдущих поколений, закрепленный с помощью языковой культуры.
Мыслительные операции представляют определенную последовательность, состоящую из анализа, синтеза, сравнения, обобщения, а также абстракции и конкретизацию с последующим переходом к образованию понятий.
Процесс ассоциации может нарушаться разнообразными способами в зависимости от характера болезни, ее стадии, типа течения и исхода заболевания.
Клинические проявления
Расстройства ассоциативного процесса
Ускорение мышления характеризуется ускоренным течением ассоциативных процессов; мысли очень быстро сменяют друг друга, их настолько много, что больные, несмотря на довольно быструю речь, все-таки не успевают их высказать. Вышеуказанная речь напоминает шизофазию (разорванную речь), однако если ее записать, то при дальнейшем ее анализе можно найти определенный смысл, чего нет при шизофазии.
При патологическом ускоренном течении ассоциативных процессов также развивается отвлекаемость: мышление больного становится поверхностным, склонным к моментальному переключению; все, что попадает в поле зрения такого больного, тут же привлекает его внимание, занимает его мысли, дает новое направление его идеям. Крайняя степень отвлекае-мости выражается в «скачке идей», когда мысли больных, молниеносно сменяя друг друга, переключаются с одного предмета на другой так быстро, что уже трудно бывает уловить в них какой-нибудь общий смысл.
Возможно развитие нарушений в виде прерывистости ассоциаций.
При замедлении мышления наблюдается бедность ассоциаций, характеризующаяся замедленным течением ассоциативного процесса, его заторможенностью, при котором данные больные жалуются на «отсутствие мыслей в их голове по несколько часов», также они предъявляют жалобы на «пустоту в голове». На вопросы такие люди отвечают чрезвычайно лаконично, односложно, преимущественно только словами «да» или «нет», часто после очень долгой паузы, когда у спрашивающего уже может создаться впечатление, что больной не расслышал или не понял вопроса. Больные в таком состоянии ни к кому, ни за чем не обращаются, первыми говорить не начинают.
Патологическая картина мышления проявляется в тугопо-движности мыслительных процессов; их чрезвычайной вязкости, таким больным очень трудно переключиться с одной темы на другую, они заостряют свое внимание на самых незначительных деталях, им каждая мелочь, каждый штрих кажется важным, нужным; они не могут выделить главного, основного, существенного.
К тому же патологическая обстоятельность мышления характеризуется весьма малой продуктивностью, зачастую собеседнику непонятно, что именно больной хотел сказать, какой смысл несла его длинная речь.
Персеверация мышления (регееуегаНо в переводе с латинского языка означает «настойчивость, упорство») характеризуется патологическим застреванием, задержкой внимания на одних и тех же представлениях. Внешне данная патология проявляется повторением, зачастую очень продолжительным, одних и тех же фраз или слов. Как правило, данные больные правильно могут ответить лишь на самый первый вопрос врача. При дальнейшей беседе с ними они однообразно повторяют ту же фразу, реплику либо ее часть.
Вербигерация (речевая стереотипия) характеризуется бессмысленным, зачастую ритмическим повторением одних и тех же слов, фраз или их обрывков.
Паралогичному мышлению свойственно отсутствие в мыслительной деятельности логической связи. При этом больные делают такие выводы, которые не только не закономерны, но часто совершенно нелепы. Они могут утверждать, «что не хотят есть и потому не научились играть на скрипке» и т. д.
Резонерство проявляется наклонностью к пустым, зачастую ненужным рассуждениям. Про таких больных обычно говорят – «очень много слов и мало мыслей». Данная патология мышления характеризуется отсутствием конкретики, целенаправленности, малой продуктивностью.
Разорванность мышления характеризуется отсутствием связи в речи больного. Как правило, она представлена отдельными мыслями, даже отдельными словами, в связи с чем речь таких больных окружающим кажется совершенно не понятной, лишенной всякого смысла, зачастую ее называют словесным салатом.
Вышеперечисленные расстройства мышления (паралогич-ное мышление, резонерство и разорванность мышления) являются характерными для шизофрении.
Бессвязность мышления (синоним инкогерентного мышления) характеризуется абсолютной хаотичностью, бессмысленностью мышления, речь состоит из набора отдельных слов, никак между собой не связанных: «Кот, телефон, мне очень жарко, березка, всего хорошего». Инкогерентность мышления с первого взгляда может напоминать разорванное мышление, однако главное отличие состоит в том, что разорванное мышление возникает на фоне ясного сознания; инкогерентное мышление всегда является результатом помрачения сознания по типу аментивного синдрома, аменции.
Символическое мышление присуще не только патологическому, но и нормальному мышлению. Оно отражает общепринятые идеи, которые напрямую связаны с той или иной реальной тематикой, такой, как символика гербов, математических знаков, различных символических рисунков в виде сердца, пронзенного стрелой.
Патологический символизм характерен больным шизофренией, данная патология мышления сугубо индивидуальна и полностью непонятна окружающим людям. Символизм таких людей может касаться как отдельных слов, так и общего мышления об окружающем мире, также больной может воспринимать символически и речь окружающих.
Больные с символическим мышлением зачастую придают особый смысл самым простым и обыкновенным вещам, например, желтый цвет обоев в чьей-то квартире символизирует для них то, что в ней живут ненадежные, склонные к изменам люди; слова «хороший аппетит» говорят о том, что этот человек «сживет со света всех ему неугодных».
При более развитых изменениях мышления речь таких больных состоит из одних им понятных символов, зачастую неологизмов (употребление новых, ни на что не похожих словообразований; больной при выражении удовольствия может сказать «блюм-блям», а при недовольстве кем-либо «крыси-брыси»).
Наиболее характерным примером символического мышления служат рисунки, стихи, а также любое другое творчество больных. Автор широко известной пьесы-сказки, страдавший шизофренией, создал образ Синей птицы, ставшей затем для всех людей символом недосягаемого, призрачного счастья.
Сверхценные идеи
Патологическое мышление зачастую выражается в таком феномене, как сверхценные идеи – гиперквантивалентные идеи, т. е. мысли, возникающие в связи с какими-то действительными фактами или событиями, однако приобретающие для человека особую значимость, определяющие все его поведение. Данное мышление характеризуется большой эмоциональной насыщенностью, сильно выраженным эмоциональным подкреплением. Так, автор, в реальности пишущий стихи, возможно, удостоившийся за свои труды похвалы, может начать думать, что он необыкновенный, чрезвычайно талантливый, гениальный поэт, и вести себя соответствующим образом. Непризнание же его окружающими он расценивает как происки недоброжелателей, зависть, непонимание и в этом своем убеждении уже не считается ни с какими реальными фактами.
Такие сверхценные идеи собственной исключительности могут возникать и по поводу других чрезвычайно переоцениваемых способностей: музыкальных, вокальных, писательских. Может переоцениваться и собственная склонность к научной деятельности, изобретательству, реформаторству. Возможны сверхценные идеи физического недостатка, недоброжелательного отношения, сутяжничества.
Человек, имеющий небольшой косметический недостаток, например, слегка оттопыренные уши, считает, что это – трагедия всей его жизни, что окружающие к нему из-за этого плохо относятся, что все его неудачи связаны только с этим «уродством». Или человека кто-то действительно обидел, и он после этого ни о чем другом уже не может думать, все его помыслы, все его внимание направлены только на это, он уже и в самых безобидных действиях видит только одно – желание ущемить его интересы, вновь задеть его. То же может касаться и сутяжничества, проявляющегося в склонности к бесконечным жалобам, рассылаемым во всевозможные инстанции, причем число этих инстанций все возрастает, так как в конечном итоге каждая инстанция, куда вначале жаловался такой сутяга, не признавшая его «правоты», сама становится объектом очередной жалобы. Сверхценные идеи обычно свойственны психопатическим личностям.
Бредовые идеи
Наиболее качественно выраженным расстройством мышления является бред.
Бредовые идеи – неправильные умозаключения, ложная убежденность, не соответствующие действительности. От обычных человеческих заблуждений бред отличается следующим:
1) он всегда возникает на болезненной основе, это всегда симптом болезни;
2) человек полностью убежден в достоверности своих ошибочных идей;
3) бред не поддается никакой коррекции, никакому разубеждению со стороны;
4) бредовые убеждения имеют для больного чрезвычайную значимость, так или иначе они влияют на его поведение, определяют его поступки. Просто заблуждающийся человек при настойчивом разубеждении может отказаться от своих заблуждений. Никакими фактическими доказательствами бредового больного разубедить не удастся. По клиническому содержанию (по теме бреда) все бредовые идеи с известной долей схематизма можно разделить на три большие группы:
5) бредовые идеи преследования;
6) бредовые идеи величия;
7) бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред).
Бредовые идеи преследования
Бред отношения заключается в патологическом убеждении человека, что все имеет к нему отношение: окружающие смеются над ним, перемигиваются по его адресу, он вызывает их насмешливое или даже брезгливое к себе отношение. Такие больные перестают посещать общественные места, пользоваться общественным транспортом, ходить в театр или на лекции, так как убеждены, что стоит им только появиться, как все тут же замечают их, насмешливо улыбаются, как-то подозрительно смотрят, плохо говорят о них. Разновидностью бреда отношения является бред особого смысла (особого значения). При этом самым обычным вещам больные придают особое значение, видят в них особый для себя смысл.
Больная, увидев на столе журнал с фотографией тигра в клетке, убежденно заявляет: «Все понятно. Специально положили эту картинку, чтоб подсказать, что скоро переправят меня в тюрьму».
Сенситивный (в переводе с латинского зешШуш – «чувствительный») бред отношения формируется на основе таких особенностей личности, как застенчивость, впечатлительность, ранимость, мнительность.
Бред отравления заключается в болезненной убежденности человека в том, что его хотят отравить, поэтому он отказывается от еды, считая, что ему постоянно в пищу подсыпают яд, не принимает лекарств.
Бред воздействия может иметь много различных вариантов: больной убежден, что на него на расстоянии воздействуют гипнозом, электричеством, атомной энергией, влияя таким образом на его мышление, поступки, вызывая у него сексуальное возбуждение.
Бред преследования в собственном смысле означает патологическую убежденность в том, что «преследователи» находятся в непосредственном окружении больного, ходят за ним по улице, подстерегают его под окнами дома, под видом больных проникают вслед за ним в клинику.
Бред материального ущерба характеризуется ложной убежденностью в том, что окружающие постоянно обворовывают больного, крадут его вещи и деньги, носят его одежду, получают за него его зарплату, портят его имущество, морят его голодом. Бред материального ущерба наиболее типичен для психозов старческого возраста.
Бред порчи, бред околдования
У больного человека появляется убежденность в том, что он стал жертвой колдовства, «на него наложили заговор», «дали выпить какого-то зелья», «сглазили дурные глаза». Такой бред не следует смешивать с суевериями, когда подобные идеи носят характер простого заблуждения и не являются следствием болезни.
Бред обвинения состоит в болезненном убеждении, что окружающие обвиняют человека в каких-то неблаговидных поступках, считают вором, насильником, клеветником, а он «никак не может доказать свою невиновность», ему «все равно не верят», либо больной без конца обращается к окружающим со словами: «Я никогда не писал анонимок, умоляю вас, поверьте мне, ну почему мне никто не верит», такой бред наиболее характерен для пресенильных психозов.
Бред ревности – больной или больная немотивированно ревнуют жену или мужа, без всякого повода убеждены в супружеской неверности, они в самых невинных вещах видят «неоспоримые доказательства» своей правоты. Бред ревности может встречаться при различных заболеваниях, в частности, при алкоголизме.
Бредовые идеи величия
Бред изобретательства. Больной уверен в том, что он сделал выдающееся открытие, изобрел вечный двигатель, открыл причину рака, нашел средство для максимального продления человеческой жизни, изобрел «эликсир вечной молодости». Близок к этому бреду и бред реформаторства, когда больной убежден, что «открыл идею преобразования мира».
Бред высокого происхождения заключается в убежденности больного, что он сын всемирно известного писателя, кинозвезды, «последний отпрыск дома Романовых», а «те, кто считается сейчас родителями, всего лишь воспитатели», «подставные лица», «родители в условном смысле».
Бред богатства заключается в убежденности больного, что он «владелец несметных сокровищ», «обладает всеми золотыми запасами на земле», «ему ничего не стоит подарить каждому по миллиону долларов».
Любовный, эротический бред заключается в том, что больной или больная твердо убеждены в необыкновенно сильной любви к ним какого-то человека, возможно, даже и незнакомого, который «безумно любит его на расстоянии». Такие больные настойчиво добиваются встречи с «возлюбленным» или «любимой», буквально преследуют их, все поведение окружающих и особенно «предмета любви», по их мнению, подтверждает правильность их мысли: «Он делает вид, что мы незнакомы, потому что оберегает меня от нападок своей нелюбимой жены», «Она специально надела красное платье, чтобы показать, как сильна ее любовь ко мне», «Он специально женился, чтобы не бросить тень на мою репутацию».
Нелепый бред величия (так называемый мегаломаниче-ский). Такие больные утверждают, что «все дети на земле родились от него», «все книги, какие в мире есть, написал я, но только под разными именами», «я один могу сразу съесть десять быков». Данный вид бреда характерен для прогрессивного паралича.
Бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред)
Бред самоуничижения, самообвинения, виновности – весьма близкие по клиническому содержанию патологические идеи о своих мнимых ошибках, несуществующих грехах, несовершенных преступлениях («я в жизни не сделал ничего хорошего», «я не на что не годный человек»). Данные больные очень часто уверены, что своими ошибками и поступками они погубили не только свою жизнь, но и жизнь своих близких, что они «всем в тягость», «объедают окружающих». Для них характерно также ожидание наказания, убежденность в его необходимости или неизбежности («нет такой кары, которая бы соответствовала моим проступкам»). Подобные бредовые идеи особенно характерны для больных с пресенильными психозами.