Андрей Шляхов. Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

   – Да, она права, – Данилов раскрыл карту. – Расскажите, какие сопутствующие заболевания у вас есть?
   – Да ровным счетом никаких, доктор, – отмахнулась пациентка. – Вы лучше скажите – можно ли будет вместо десяти пятнадцатиминутных сеансов получить пять получасовых? А то я в следующий четверг улетаю на Кипр.
   – Можно провести пять обычных пятнадцатиминутных сеансов, – ответил Данилов. – Вряд ли целесообразно увеличивать вдвое время сеанса.
   – Но так будет больше пользы! – горячо возразила женщина.
   – Не уверен, – Данилов покачал головой. – Лучше давать импульсы столько, сколько положено. В конце концов сроки взяты не с потолка!
   – А я настаиваю…
   – Бесполезно, Екатерина Андреевна, – Данилов положил карту на стол. – Поймите меня правильно – я не вредничаю, я просто следую древнейшей заповеди «не навреди».
   – А мне кажется, что вы вредничаете! – пациентка схватила карту, не глядя сунула ее в сумку и встала. – В последний раз спрашиваю – вы удовлетворите мою просьбу?
   – Нет, – для того чтобы подчеркнуть окончательность и незыблемость своего решения, Данилов покачал головой.
   – Тогда мы с вами встретимся в другом месте! – сверкнула глазами посетительница и ушла, гордо и многозначительно-угрожающе выстукивая каблуками нечто вроде: «по-го-ди! по-го-ди!».
   – Если так пойдет и дальше, то вы к концу дня перессоритесь со всей поликлиникой, – сказала Оксана.
   – Не надо каркать, – попросил Данилов. – Что я могу поделать, если у вас принято делать все не так, как надо?
   – Приспосабливаться к обстановке.
   – А если не хочется приспосабливаться? Если не вижу смысла?
   – Тогда готовьтесь к проблемам.
   Вскоре зазвонил «внутренний» телефонный аппарат. Он был единственным – «городских» в кабинетах не полагалось. «Городские» телефоны были только у начальства.
   – Сто процентов – Шишова по вашу душу, – предрекла Оксана.
   – Данилов слушает!
   – Доктор, что вы себе позволяете?! – завизжала трубка. – Вы хоть знаете, кого вы оскорбили?!
   – Сегодня я еще никого не успел оскорбить, – спокойно ответил Данилов. – Простите, а с кем я разговариваю?
   – Это Шишова, зав. женской консультацией! У вас только что была Ильинская, которой я рекомендовала магнитотерапию!
   – Была!
   – И вы ее грубо прогнали!
   – Не грубо и не прогонял. Просто попытался объяснить, что увеличение времени экспозиции вдвое не пойдет ей на пользу.
   – Объяснили, называется! – Шишова еще больше повысила голос. – Вы у нас человек новый и многого не знаете! Я требую, чтобы вы немедленно пришли ко мне, извинились бы перед Ларисой Юлиевной и назначили ей все, как она хочет!
   – Вы бредите? – поинтересовался Данилов.
   – Вы и меня оскорбили! – констатировала Шишова и отсоединилась.
   – Детский сад! – Данилов бросил трубку на место. – И это только второй день работы! Мать, мать и еще раз мать!
   – Привыкайте, доктор, привыкайте, – посоветовала Оксана. – Правда, к такой скандальной бабе, как Шишова, нужен особый подход.
   – Особый подход врач должен порой искать к пациенту, но не к своим коллегам, – поправил Данилов.
   – А если нервы сдают? – улыбнулась Оксана.
   – У меня тоже есть нервы, – сказал куда-то в пространство Данилов, не глядя на Оксану. – Только я стараюсь забывать об этом на работе.
   – Сейчас к нам Пахомцева прибежит! – пообещала Оксана.
   Она ошиблась – заместитель главного врача по КЭР не соизволила почтить строптивого физиотерапевта своим визитом. Пахомцева позвонила по телефону и пригласила Данилова к себе, попросив прийти побыстрее.
   При появлении Данилова Пахомцева под каким-то благовидным предлогом услала из кабинета сестру, предложила Данилову сесть и начала:
   – Владимир Александрович, вы у нас человек новый, и уже успели так прославиться.
   – Чем именно?
   – Своим упрямством и своей грубостью. Ну что вам стоило назначить ей эту несчастную магнитотерапию? Ну полежала бы она там полчаса вместо пятнадцати минут, и что? Мир бы перевернулся? Солнце упало бы на Землю?
   – Для заместителя главного врача вы, Татьяна Алексеевна, рассуждаете как-то странно, – ответил Данилов. – У каждой физиопроцедуры есть свои показания и противопоказания, есть регламентированное время… Если мы начнем…
   – Если мы начнем со скандалов, то мы очень быстро закончим, Владимир Александрович! У нас в поликлинике принято считаться с мнением коллег!
   – Что-то по поведению Шишовой я этого не заметил, – съязвил Данилов.
   – Речь не о Полине Викентьевне, а о вас. Кто дал вам право грубить и оскорблять? Вы хоть знаете, кто такая Ильинская? Она журналист газеты… впрочем, подробности неважны, важно ваше поведение.
   – То есть, Татьяна Алексеевна, я должен был пойти на поводу у пациентки и назначить ей все, как она хотела? – изумился Данилов. – Удивительно!
   – Ничего удивительного, Владимир Александрович! Вы так упираетесь, будто речь идет о двойной дозе дигоксина! Что такое эта магнитотерапия? Так – вспомогательная процедура. И потом, магнитные волны – это же не радиация! Вы понимаете ход моих мыслей?
   – Начинаю понимать, – честно признался Данилов. – Странно только, что при таком положении вещей вам нужен в поликлинике физиотерапевт? Ведь каждый вправе назначать что ему заблагорассудится и как ему заблагорассудится. В чем тогда моя роль?
   – Вот вы и выдали себя, Владимир Александрович! – лукаво улыбнулась Пахомцева. – Вам хочется постоянно подчеркивать собственную значимость, чувствовать себя в центре внимании, примерять на себя мантию благодетеля…
   «И эта бредит! – с тоской подумал Данилов, – Эпидемия тут у них, что ли?»
   Пахомцева говорила долго, то и дело теряя нить повествования.
   Из ее речи Данилов выяснил, что он мелкое самодовольное ничтожество, осложняющее жизнь коллегам. Впрочем, Пахомцева использовала более мягкие определения, но суть ее слов сводилась именно к этому. И еще она несколько раз повторила словосочетание «несовпадение взглядов». Данилову постоянно приходилось сдерживаться – то его так и подмывало рассмеяться, то высказаться нецензурно. Оба варианта были неприемлемы.
   – Я не призываю вас исправиться прямо сейчас! – пафосно закончила свою речь Пахомцева. – Я призываю вас задуматься, а к выводам вы придете сами.
   – Это точно, – согласился Данилов. – Если задуматься, то выводы непременно появятся.
   – Вы в бога веруете? – прищурилась Пахомцева. – В церковь ходите?
   – В бога, наверное, верю, – после небольшой паузы ответил Данилов. – А в церкви почти не бываю.
   – Вот! – Пахомцева погрозила ему пальцем. – Это вас нечистая сила вводит в искушение. Она же и в храм вас не пускает! Хотите, я вам духовника порекомендую?
   – Спасибо, не надо, – отказался Данилов.
   – Идите работать, – махнула рукой Пахомцева.
   Круглое лицо в сочетании с круглыми глазами и маленьким носиком делали ее похожей на сову. Только сов принято считать умными…
   «Ладно, ничего страшного, – подумал Данилов. – Привыкнут они ко мне, куда денутся».
   К его огромной радости пациентка Ильинская не ждала его ни у дверей кабинета, ни в самом кабинете. Должно быть, она отправилась в какой-нибудь медицинский центр. Оно и к лучшему. Баба с возу – всем радость.
   Данилов успел принять еще несколько пациентов, всякий раз ожидая нового скандала. Но видимо, там, наверху, сочли, что на сегодня с Данилова хватит.
   Вечером позвонил Полянский.
   – Как жизнь? – поинтересовался он. – Блаженствуешь?
   – Не то слово, – ответил Данилов. – Не жизнь, а просто праздник какой-то! Боюсь, как бы не свихнуться от счастья.
   – Что, так все плохо? – обеспокоился приятель.
   – Нет, пока просто прикольно, – ответил Данилов и вкратце рассказал о скандалах сегодняшнего дня.
   – Да все нормально, – подвел итог Полянский. – Ты, как и положено новичку, самоутверждаешься, а старая гвардия тебя обламывает. Такова жизнь.
   – А у тебя что нового? – спросил Данилов.
   – Есть кое-что, – многозначительно произнес Полянский. – Начинаю подумывать о женитьбе.
   – А не рано ли? – в шутку усомнился Данилов. – Не очень ли ты торопишься с женитьбой в свои неполные сорок? И кто она, твоя несчастная избранница? Очередная студентка-аспирантка?
   – Нет, она врач-стоматолог.
   – Ты познакомился с ней на приеме? – продолжал ерничать Данилов. – Она, навалившись плечом на бормашину, сверлила тебе зуб, а ты в этот момент испытал оргазм и понял, что влюбился.
   – Мы познакомились с ней на выставке американского плаката первой половины двадцатого века.
   – Господи, Игорь, по каким злачным местам ты шляешься… – ахнул Данилов. – Могу я узнать – возле какого именно плаката вы познакомились?
   – Я уже и не помню. Мне, честно признаться, выставка не очень понравилась. Но зато я познакомился там с Мариной…
   – А ей выставка понравилась?
   – Тоже не особо.
   – Все ясно, Игорь. Вам было скучно, вот вы и нашли друг друга! Когда ты меня познакомишь со своей Мариной?
   – Ну, как-нибудь… Новый год же скоро, вот на Новый год и…
   – Не затягивай, – строго сказал Данилов. – Знакомство со стоматологом для меня очень ценно, особенно если это девушка моего лучшего друга, что означает скидки, а то и бесплатное обслуживание.
   – Я-то думал, что ты хочешь разделить мою радость, – вздохнул в трубку Полянский. – А ты…
   – Конечно, хочу! – заверил его Данилов. – Разделять радость – это мое любимое занятие. Давай в эту субботу куда-нибудь сходим вчетвером.
   – На эти выходные мы уезжаем в Ярославль.
   – Ты с ума сошел! Что можно делать зимой в Ярославле?
   – Ходить по заснеженным улицам и разговаривать. Разве этого мало?
   – Мне все ясно, Игорь. Начинаю откладывать деньги на свадебный подарок.
   – Думаю, что у тебя будет время для того, чтобы накопить на что-нибудь стоящее, – серьезно заметил Полянский. Данилову стало ясно, что отложить деньги на подарок и впрямь не помешает.
   – Полянский собирается жениться, – сказал Данилов Елене, как только она вернулась домой с работы. – Пора бы и нам решиться на этот ответственный шаг.
   – Что за манера – делать предложение так вот мимоходом, даже не дав своей избраннице снять дубленку и сапоги? – шутливо возмутилась Елена.
   – Вас понял.
   Данилов помог Елене раздеться, а пока она мыла руки, схватил в комнате горшок с цветком и замер в коридоре. Как только Елена вышла из ванной, Данилов опустился перед ней на одно колено и, протянув горшок, сказал:
   – Лена, будь моей женой!
   Елена взяла горшок и сказала:
   – Я согласна! Накорми меня ужином и веди под венец.
   – Давай завтра же подадим заявление, – предложил Данилов. – У меня прием с одиннадцати, а в загсе есть знакомая. Так что если даже будет очередь…
   – То нам она не помеха, – закончила Елена. – Только давай выберем другой день. Завтра в десять я должна быть у Гучкова.
   – Что-то случилось?
   – Не случилось, но скоро случится. Я стану директором региона.
   Подстанции московской «Скорой помощи» объединены в несколько региональных зон, управляемых директорами. Директор одновременно заведует одной из подстанций своего региона.
   – Нашего?
   – Пока неизвестно. Думаю, что завтра утром я все узнаю.
   – Тогда мы должны пожениться как можно скорее, – сказал Данилов, – пока ты окончательно не загордилась и не решила, что я тебе не пара.

Глава третья
ПРИВИВКИ И ХОЛЕРА

   Заветная тайна доктора Назарова была раскрыта случайно. С наступлением зимы в поликлинике началась очередная кампания противогриппозных прививок. Каждый участковый врач в определенный день вместо приема пациентов обходил с медсестрой организации, расположенные на своей территории, и предлагал всем желающим сделать прививку. Народ прививался слабо, считая, что без прививки грипп еще может пройти стороной, а уж если привиться, то точно заболеешь. Врачи особо не настаивали, ведь прививки – дело добровольное. Хочешь – закапаем тебе в нос вакцину, не хочешь – распишись в отказе.
   В продовольственном магазинчике, принадлежавшем азербайджанцу по имени Нариман, доктора Голованову с медсестрой Юлей встретили крайне недружелюбно.
   – Что за дела? – возмутился Нариман. – Разве есть такой закон, чтобы каждую нэдэлю приходить?!
   – Мы не с проверкой, а с прививкой от гриппа, – попыталась объяснить Голованова, думая, что Нариман не так ее понял. – Прививки, понимаете?
   – Я все прэкрасно понэмаю! У мэнэ диплом университета! Я знаю, что такое прэвивки!
   – Если у вас диплом университета, то и ведите себя культурно! – возмутилась Голованова. – Нечего на нас орать, я сама на кого хочешь наорать могу! Объясните толком, в чем дело…
   Нариман рассказал, что к нему неделю назад приходил доктор из поликлиники. Доктор был суров и непреклонен.
   – Я говорю – нэ надо нам прэвивки! Нам и бэз них хорошо, выручка от прививки больше не станет, да! А он говорит: «Нэ будешь дэлать, будешь иметь дело с санэпидстанция». Очень мэнэ надо имэть дело с санэпидстанция! У меня и так все в порядке!
   Голованова проводила взглядом стаю тараканов, неспешно пересекавших коридор в метре от них, и невольно улыбнулась.
   – Это с улицы заходят, – перехватив ее взгляд, объяснил Нариман. – Кругом грязь, только дверь откроешь – сразу лэзут, да?
   – Вы давайте дальше про прививки, – попросила Голованова. – Тараканы – это не наша компетенция.
   – И нэ моя тоже! – на всякий случай сказал Нариман. – Дальше что? Дальше доктор говорит: «Давай вызывай нэработающую смену, им тоже прэвивки надо». Я говорю: «Люди дома отдыхают, как их можно бэспокоить». А доктор не такой, как вы, ханум, ничего нэ слушает. Или всем прэвивки, или пойдет письмо в санэпидстанцию, и на следующей неделе чтобы я проверку ждал. Я говорю: «Давай по-хорошему», а он мне отвечает: «По-хорошему» это сколько?» Что делать, э? Немножко оказал ему уважение, все как полагается, он довольный ушел, улыбался. Думаю, все – пронесло. А сегодня смотрю – вы приходите. Опять прививки. Вы меня поймите правильно, я против того, чтобы ко мне две такие красивые женщины ходили, ничего не имею. Даже радуюсь. Но эти прививки у меня вот где сидят, – Нариман постучал ребром ладони по своей толстой шее. – При таком раскладе мне лучше один раз проверку из санэпидстация встретить, чем постоянно вашу поликлинику подогревать. Это же бэспредел получается!
   – Наверное, к вам какой-то аферист приходил, – предположила Голованова. – Прививки – дело добровольное. Не хотите делать, распишитесь, что мы предлагали, а вы отказались и живите спокойно. По этому поводу мы никаких писем никуда не отправляем.
   – Какой аферист! – возмутился Нариман. – Я что, вчера родился, чтобы аферистам деньги просто так давать. Настоящий доктор приходил, я его в поликлинике видел, когда к урологу ходил. На третьем этаже он сидит, рядом с туалетом кабинет.
   – С мужским туалетом или с женским? – уточнила Голованова.
   – С мужским. Я как раз туда заходил, а доктор у дверей стоял.
   – А как он выглядел?
   – Пожилой уже, брунет, очки такие солидные с толстыми стеклами…
   – Назаров, – узнала Юля.
   – Назаров, – подтвердила Голованова. – А доктор один был или с медсестрой?
   – Один.
   В соседней парикмахерской повторилась почти та же самая история. И здесь успел побывать доктор Назаров. Причем получил с хозяйки не только деньгами, но и натурой – попросил подстричь его, разумеется, забесплатно.
   – Ну, Назаров, ну, прохиндей! – возмутилась Голованова. – Как только додумался до такого?
   – В тихом омуте черти водятся, – заметила Юля.
   Следствие, проведенное Головановой, установило, что Назаров добросовестно окучил все мелкие объекты на ее участке, проигнорировав только стоматологическую клинику.
   – А чего ему здесь ловить? – сказала Юля. – Здесь эти понты с обязательными прививками и письмом в санэпидстанцию не прокатят, народ грамотный, права свои знает. Еще и в поликлинику нажалуются.
   – Я сама нажалуюсь, – пообещала Голованова. – Тоже мне – деятель. Нет, Юль, я все понимаю – хочешь подкалымить, подойди ко мне и предложи вместо нас выйти на прививки по нашему участку. Мы бы сейчас свои дела делали бы, а он свои, то есть наши. Это было бы справедливо. И плевать бы я хотела на то, с кого он что получит. Мне своих денег хватает. Но действовать вот так, за моей спиной, чтобы я потом ходила и выслушивала все эти вопли… Нет, за такое надо наказывать!
   – Карать, Любовь Петровна! – поправила Юля.
   – Да, верно, – согласилась Голованова. – Карать! Нет, но кто бы мог подумать…
   Доктор Назаров, одинокий и оттого весь какой-то неприкаянный и неухоженный, работал в поликлинике пятый год. Администрация была им довольна – толковый, на работе не пьет, не отказывается от беготни по чужому участку, если возникает такая необходимость, пациентам не хамит. С коллегами Назаров почти не общался, в празднествах и отмечаниях не участвовал. Пришел – отработал – ушел. Ходили слухи, что он кодировался и оттого предпочитает избегать соблазнов.
   Голованова не поленилась вернуться с участка в поликлинику (новость была слишком хороша для того, чтобы дожидаться завтрашнего дня) и рассказать все заместителю главного врача по медицинской части Литвиновой.
   На следующее утро доктор Назаров был вызван в кабинет главного врача, где верхушка администрации (главврач и оба заместителя) устроили ему перекрестный допрос с пристрастием. Не выдержав давления, Назаров «раскололся» и рассказал, что «внеплановую прививочную деятельность» практиковал уже три года. Вначале действовал на своем участке, затем потихоньку стал окучивать и чужие. Поначалу действовал осторожно – ходил на «левые» прививки (от самых разных заболеваний, начиная со столбняка и кончая бруцеллезом) лишь в промежутках между официальными прививочными кампаниями. В этом же году Назаров совсем потерял совесть и, совершенно закономерно, пострадал из-за своей наглости.
   – Вы вот так приходили и говорили, что пришли делать прививку от бруцеллеза, и люди вам верили? – всплеснула руками Пахомцева. – От бруцеллеза же прививают только животных!
   – Это мы с вами знаем, Татьяна Алексеевна, – скромно улыбнулся Назаров. – Я еще и от лихорадки Цуцугамуши прививать ходил. Какая разница? Все равно ведь никто не прививается. Все откупаются, потому что боятся заболеть от прививки…
   – Как вам вообще пришла в голову такая мысль, Дмитрий Ефимович? – спросил главный врач.
   – Совершенно случайно, Антон Владимирович, – Назаров явно надеялся откровенностью заслужить прощение. – Пришел я как-то на прививки в магазин, а мне там за то, чтобы я их, значит, не беспокоил, предложили колбаски копченой, брынзы и даже… э-э-э… литровую бутылку водки не пожалели. Я обрадовался, а пока домой в автобусе ехал, подумал – эх, почаще бы так. Ну и придумал всю эту затею.
   – Она вам дорого обойдется, эта ваша затея, – нахмурилась заместитель по медицинской работе. – Очень дорого. Как минимум…
   – Разрешите мне сказать, Надежда Семеновна, – перебил главный врач. – Дмитрий Ефимович, возьмите у секретаря бланк и напишите заявление об увольнении по собственному желанию сегодняшним числом. Затем собирайте вещи, возвращайтесь сюда за трудовой книжкой, и чтобы через час и духа вашего не было в поликлинике! Надежда Семеновна, распорядитесь, чтобы восьмой участок разделили между другими врачами.
   – Хорошо, Антон Владимирович, сейчас распоряжусь…
   Около полудня Надежда Семеновна появилась в кабинете главного врача и сказала:
   – Вся поликлиника просто гудит, как улей, Антон Владимирович. И все, в том числе и я, восхищаются вашей добротой. Дать этому проходимцу возможность уйти по собственному желанию – это настоящий христианский поступок!
   – Какая тут доброта, – усмехнулся Загеройский. – Скорее инстинкт самосохранения. Придай мы этому делу официальную огласку, так получили бы по шеям заодно с Назаровым.
   – Да, конечно, – согласилась Литвинова. – Несколько лет у нас под носом творилось такое, а мы ни сном, ни духом. Спасибо Головановой.
   – Я думаю, что в премию мы учтем ей это, – пообещал главный. – И попросите заведующих отделениями получше следить за тем, что творится на участках. Чего доброго, участковые аборты на дому начнут делать, а мы с вами ничего и знать не будем.
   – Насчет абортов не знаю, Антон Владимирович, но вот то, что в двести тридцать пятой поликлинике два участковых врача наркотиками торговали, это факт. Позавчера обоих арестованы.
   – У Анны Федоровны доктора торговали наркотой? – удивился главный врач. – Откуда такая информация?
   – От самой Анны Федоровны. Только что разговаривали.
   – А что за врачи?
   – Один из Рязани, а другой москвич. Никто не мог подумать, что они промышляют наркотиками.
   – А про Назарова мы могли подумать? В душу ни к кому не заглянешь. Анна Федоровна переживает?
   – Да нет, не особо. Они же не в поликлинике товар брали, а где-то на стороне. Правда, отделение сразу без двух врачей осталось, да еще зимой…
   До Данилова история с Назаровым дошла в несколько искаженном виде.
   – Один из наших докторов ходил по магазинам и представлялся сотрудником потребнадзора, – рассказала Лиза. – Проверял медкнижки, интересовался прививками, совал свой нос во все углы и без хорошей взятки не уходил.
   – Интересный способ. И что теперь ему грозит, этому мнимому инспектору?
   – Уволился он сегодня.
   – Разумное решение, – одобрил Данилов и начал прием.
   Если первые два пациента (пенсионерка с бронхиальной астмой и молодой человек с травмой голеностопного сустава) выглядели совершенно обычными, то о третьей посетительнице сказать этого было нельзя.
   Молодая женщина, которой на вид нельзя было дать больше тридцати лет, вошла в кабинет, не спрашивая разрешения, уселась на стул, приставленный сбоку к столу Данилова, положила на край стола свою сумочку и заявила:
   – Я очень плохо себя чувствую, а кругом такие очереди… Я увидела, что у вас никого нет, и решила обратиться к вам.
   – Очень хорошо, – сказал Данилов. – Можно вашу карту?
   – Я не смогла дождаться своей очереди в регистратуре, доктор. Там столько народу…
   Выглядела посетительница на все сто – прямо хоть женись. Свежее лицо, которому тонкий, едва заметный макияж придавал выразительности, естественный цвет кожи, спокойная речь, размеренное, нисколько не учащенное дыхание, обычные зрачки. Данилов принюхался, но кроме приятного запаха духов, ничего не уловил.
   «Сумасшедшая? – подумал он. – Вроде как не похожа…»
   – Что же вас беспокоит? – спросил он.
   – Слабость, рвота, расстройство стула, – так же спокойно ответила женщина. – Ах, да – еще небольшая температура. Не выше тридцати семи и пяти…
   – Давно?
   – Два дня уже. Как прилетела из Индии, так и началось… И все хуже да хуже… Ах, еле дошла до поликлиники.
   – Какие еще жалобы?
   – Больше никаких, доктор.
   – Хроническими заболеваниями страдаете?
   – Нет, не страдаю.
   – Живете по нашему району?
   – Да, Рязанский проспект дом двадцать, корпус один, квартира сорок.
   – Лиза, запишите, пожалуйста, – попросил Данилов.
   – Фамилия, имя, отчество, год рождения? – выпалила Лиза, пододвигая к себе чистый лист бумаги.
   – Джуринская Инга Аркадьевна, семьдесят четвертый год рождения.
   – Дата?
   – Второе июня…
   – Раздевайтесь, пожалуйста, Инга Аркадьевна, я вас осмотрю, – Данилов встал и достал из кармана халата стетоскоп.
   – Сейчас, – томно ответила женщина.
   Она встала, но вместо того чтобы раздеться, подошла к раковине и склонилась над ней:
   – Меня сейчас стошнит!
   Тут до Данилова дошло, что он стал участником проверки, посвященной действиям медицинского персонала при обращении больного с особо опасной инфекцией.
   – Потрудитесь тошнить не в раковину, а на пол, – сказал он.
   – Почему? – обернулась Инга Аркадьевна.
   – Чтобы не распространять ваши холерные эмбрионы по городской канализации.
   – Верно, – Инга Аркадьевна уселась обратно и попросила: – Излагайте ваши дальнейшие действия.
   – Закрываем кабинет, не выходим сами, не выпускаем вас и никого не впускаем. По телефону извещаем администрацию. Для рвоты и естественных отправлений предоставляем вам ведро. Собираем эпиданамнез и подробнейшим образом переписываем всех контактных…
   – Спасибо, достаточно, – женщина достала из сумочки блокнот и ручку. – Ваша фамилия Данилов и вы физиотерапевт?
   – Все верно.
   – Пятерка вам, – улыбнулась она. – Признайтесь, коллега, поначалу приняли меня за сумасшедшую?
   – Ну… было дело.
   – Ладно, всего вам доброго, – проверяющая встала. – Только не трудитесь обзванивать поликлинику с предупреждениями. Ни я, ни мой напарник, который сейчас сидит у кого-то из участковых, по другим врачам не пойдем.
   – Не будем, – затрясла головой Лиза, но стоило только женщине выйти, как она тут же позвонила главной медсестре.
   – Светлана Георгиевна, а нас сейчас по холере проверяли… Поставили пятерку… Гвоздицкий?.. Прямо так и сказал?.. Ужас! – Лиза положила трубку и сказала Данилову: – А Гвоздицкий прокололся – выставил проверяющего из кабинета, сказав, что блевать надо в туалете. Теперь выговор получит. Ну, да ему не привыкать к выговорам.
   – Такой запущенный случай? – удивился Данилов.