Теперь ей уже казалось, что она видит змеевидное туловище, покрытое бесчисленными отростками, обернувшееся вокруг старого пня. Девушка быстро шагнула поближе к Грегу.
– Лесной червь не опасен, если не подходить близко. Он боится огня и никогда бы не тронул тебя у костра. – Грег пнул носком сапога длинный мягкий отросток, который теперь кончался не цветком, а опаленным срезом. – Но он может подманивать к себе, внушая мысли… Он тебя звал?
– Нет… – Аличе задумалась. – Не знаю.
– Это он подсказал тебе идею спускаться напрямик через луга, – с уверенностью заявил Грег. – Я еще вчера удивился, как это тебе могла прийти на ум такая мысль, а он показал тебе то, что ты хотела увидеть…
Снежные вершины из розовых стали золотыми, ярко голубело небо. Туман, клубясь, сползал по лугам к реке. Теперь Аличе ясно видела, что до реки отсюда очень далеко, а склон гораздо круче, чем ей казалось, – настоящий обрыв! Да она бы себе шею свернула, если бы побежала туда в тумане!
– Пошли, – повторил Грег. – Надо собираться и выступать, раз уж все равно не спишь.
– А этот… лесной червь? Мы что, так и оставим его за спиной, чтобы он нас задушил, когда отвернемся? Надо разрубить его на части и сжечь!
– Хватит того, что я сделал, – ворчливо ответил Грег. – Я детей не убиваю.
– Детей?!
– Ну да. Линдвурм – зародыш дракона.
Аличе уставилась на пень во все глаза.
– Ты хочешь сказать, что вот эта злобная коряга…
– …когда-нибудь станет зеленым драконом. Так считают у нас в горах. Дракон рождается от своей стихии, но прежде чем это случится, он должен пройти долгий путь превращений. В источниках силы рождаются стихийные духи – линдвурмы, кобольды, саламандры… В дракона переродится один из тысяч, и никто не знает – почему именно он.
– Но разве дракон рождается не из яйца? – недоверчиво спросила Аличе. – Почему тогда все алхимики…
Грег помотал головой.
– Бред. Или это яйцо в переносном смысле… В алхимическом.
– А кто-то видел, как линдвурм стал драконом?
– Нет. Но у него с драконом много общего. Например, то, что он точно так же живет на источнике силы. Однако дракон может от него удаляться, а стихийный дух с ним неразрывно связан. Так зародыш водяного дракона – часть ручья, в котором он родился. Уничтожишь источник – убьешь и зародыша.
– Так вот как можно убивать драконов! – выпалила Аличе. – Находишь источник силы, уничтожаешь его…
– Ну-ну. Как ты уничтожишь, к примеру, вулкан? Или подземный ключ, уходящий глубоко под горы? Или рудную жилу, или ветер? – Грег поглядел на линдвурма. – Жаль, что пришлось поранить тебя, малыш…
– Малы-ыш?! – прошипела Аличе, глядя на прикрытые цветами кости. – Был бы у меня меч! Может, одолжишь мне свой ненадолго?
Грег рассмеялся.
– Пошли!
Аличе гордо отвернулась от протянутой руки и полезла наверх, стиснув зубы от боли. Все тело ныло после того, как этот «Малыш» протащил ее по буграм. Запястье горело, исколотые колючками губы болели и распухли. Ну и ночка!
Ложиться досыпать не имело никакого смысла. Лес гремел от птичьего пения. Солнце светило сквозь ветки. Аличе бросало то в жар, то в холод. Грег посматривал на нее с беспокойством.
– Ты здорова? Дойдешь до деревни?
– Дойду, – буркнула она. – Не беспокойся.
Аличе вовсе не смирилась. Хорошо, дойдем вместе до деревни. А там посмотрим, как он попытается ее принудить, если она решит остаться!
Глава 5
– Лесной червь не опасен, если не подходить близко. Он боится огня и никогда бы не тронул тебя у костра. – Грег пнул носком сапога длинный мягкий отросток, который теперь кончался не цветком, а опаленным срезом. – Но он может подманивать к себе, внушая мысли… Он тебя звал?
– Нет… – Аличе задумалась. – Не знаю.
– Это он подсказал тебе идею спускаться напрямик через луга, – с уверенностью заявил Грег. – Я еще вчера удивился, как это тебе могла прийти на ум такая мысль, а он показал тебе то, что ты хотела увидеть…
Снежные вершины из розовых стали золотыми, ярко голубело небо. Туман, клубясь, сползал по лугам к реке. Теперь Аличе ясно видела, что до реки отсюда очень далеко, а склон гораздо круче, чем ей казалось, – настоящий обрыв! Да она бы себе шею свернула, если бы побежала туда в тумане!
– Пошли, – повторил Грег. – Надо собираться и выступать, раз уж все равно не спишь.
– А этот… лесной червь? Мы что, так и оставим его за спиной, чтобы он нас задушил, когда отвернемся? Надо разрубить его на части и сжечь!
– Хватит того, что я сделал, – ворчливо ответил Грег. – Я детей не убиваю.
– Детей?!
– Ну да. Линдвурм – зародыш дракона.
Аличе уставилась на пень во все глаза.
– Ты хочешь сказать, что вот эта злобная коряга…
– …когда-нибудь станет зеленым драконом. Так считают у нас в горах. Дракон рождается от своей стихии, но прежде чем это случится, он должен пройти долгий путь превращений. В источниках силы рождаются стихийные духи – линдвурмы, кобольды, саламандры… В дракона переродится один из тысяч, и никто не знает – почему именно он.
– Но разве дракон рождается не из яйца? – недоверчиво спросила Аличе. – Почему тогда все алхимики…
Грег помотал головой.
– Бред. Или это яйцо в переносном смысле… В алхимическом.
– А кто-то видел, как линдвурм стал драконом?
– Нет. Но у него с драконом много общего. Например, то, что он точно так же живет на источнике силы. Однако дракон может от него удаляться, а стихийный дух с ним неразрывно связан. Так зародыш водяного дракона – часть ручья, в котором он родился. Уничтожишь источник – убьешь и зародыша.
– Так вот как можно убивать драконов! – выпалила Аличе. – Находишь источник силы, уничтожаешь его…
– Ну-ну. Как ты уничтожишь, к примеру, вулкан? Или подземный ключ, уходящий глубоко под горы? Или рудную жилу, или ветер? – Грег поглядел на линдвурма. – Жаль, что пришлось поранить тебя, малыш…
– Малы-ыш?! – прошипела Аличе, глядя на прикрытые цветами кости. – Был бы у меня меч! Может, одолжишь мне свой ненадолго?
Грег рассмеялся.
– Пошли!
Аличе гордо отвернулась от протянутой руки и полезла наверх, стиснув зубы от боли. Все тело ныло после того, как этот «Малыш» протащил ее по буграм. Запястье горело, исколотые колючками губы болели и распухли. Ну и ночка!
Ложиться досыпать не имело никакого смысла. Лес гремел от птичьего пения. Солнце светило сквозь ветки. Аличе бросало то в жар, то в холод. Грег посматривал на нее с беспокойством.
– Ты здорова? Дойдешь до деревни?
– Дойду, – буркнула она. – Не беспокойся.
Аличе вовсе не смирилась. Хорошо, дойдем вместе до деревни. А там посмотрим, как он попытается ее принудить, если она решит остаться!
Глава 5
Великое Превращение
Небо за витражным стеклом в мелком свинцовом переплете было алым и холодным, сизые тени башен располосовали Каррено. Даниэль распахнул окно на верхнем этаже своей башни, впуская свежий ветер в замысловатую помесь кухни и библиотеки, что звалась алхимической лабораторией. Заходящее солнце пробежалось по длинной столешнице, уставленной котелками, ступками, фаянсовыми сосудами, колбами, тиглями и ретортами. От порыва ветра с каменного пола поднялась пыль – желтая, со вспыхивающими в ней блестящими металлическими крошками. Зашелестели и задвигались, как живые, страницы фолиантов, разложенных по всем свободным стульям и табуретам, с десятками закладок на нужных местах, со схемами, пентаграммами и символическими рисунками. Взметнулась зола из «гнезда», черной тучкой окутала атанор – живое сердце лаборатории.
Даниэль посмотрел на атанор, и в уголках его рта возникли горькие складки. Алхимическая печь почти остыла. В нижней части не гудел огонь, над крышкой рефлектора не курились струйки пара, говорящие о непрерывном процессе превращения вещества. То, что много месяцев зрело внутри, укутанное золой, в герметичной стеклянной колбе, остыло и умерло. «Было убито, – поправил себя Даниэль, любивший точные формулировки. – Мной».
Высокий и худой, с грустными глазами и аскетичным лицом, которое казалось особенно бледным на фоне темных волос и просторной неряшливой черной мантии, он выглядел классическим ученым. Недавно Даниэль, к своему удивлению, был назначен придворным алхимиком и вошел в малый совет герцога, но почести его не слишком изменили – он и без того был высокого мнения о себе, своем уме и своих талантах.
А интересовала его только наука. По крайней мере, сам он до недавнего времени был в этом убежден. Но сейчас он стоял, опустив руки и ссутулив плечи, и горестно смотрел на остывающий атанор.
«В печи-то я могу погасить огонь, – думал он, – но кто погасит его у меня в голове?»
Черное устье горна смотрело на него укоризненно, как глаз мертвеца. Огненные крылья и крики гибнущих в пламени… Даниэль зажмурился до слез, прогоняя видение, которое мучило его с самого утра, как только пришли ужасные новости из Вишневой Лореты. Теперь в его душе останется еще один шрам – как черная дыра, с обожженными краями, как навсегда закрытая дверь. Со временем она перестанет болеть, но никогда не исчезнет. И когда бы он ни посмотрел в ту сторону, она будет ждать его там. Он знал это, потому что однажды, давно, пережил то же самое.
«Пережил тогда, должен пережить и теперь! – приказывал он себе. – Что толку горевать?» Но все вокруг повторяло – ее больше нет. Некого защищать, не за что бороться, все напрасно. Все сгорело, все…
Снизу, из-за двери, послышалось эхо шагов на лестнице. Даниэль быстро вытер глаза, выпрямился и повернулся к двери, невозмутимый, как положено придворному алхимику и ведущему специалисту Колледжиаты. На лице ученого застыло то самое выражение, которое Фьямма, принимая его на свой счет, называла «мерзким и ханжеским». Свояченица утверждала, что Даниэль презирает женщин, и это было правдой – со времени смерти жены другие женщины больше не существовали для него. Ради памяти о единственной он навсегда отказался от всех прочих…
Скрипнула дверь. В лабораторию, пригнувшись, вошел Вальтер.
– Адский змей, ну и дверь тут у вас, коллега! – пожаловался он. – Могу поклясться, эту башню строили кобольды, причем для других кобольдов! А уж лестница…
– Кто вы? – равнодушно спросил Даниэль.
Вальтер церемонно раскланялся.
– Мы не были представлены, но я друг вашей сестры. Вальтер из Сомбры, ваш коллега. Непросто было к вам попасть! Прошу извинить мое вторжение, но я хотел сообщить вам…
Вальтер вдруг оборвал себя на полуслове – его взгляд, быстро обежавший лабораторию, остановился на атаноре.
– Что стряслось? Почему не горит огонь?
– Я сам его погасил, – мертвым голосом проронил Даниэль.
– Вы что, остановили opus mаgnum?!
– Это уже не имеет ни… Что вы делаете?! – всполошился придворный алхимик, когда Вальтер кинулся к атанору, сорвал замки и распахнул крышку. Изнутри вырвалось облако густого пара, на пол хлынул конденсат. В воздухе сильно запахло горячей смолой. Вальтер на миг замер – внутренность атанора по самые края наполняла густая черная жижа. Она уже начинала застывать, покрываясь сморщенной пленкой. С краев пленка превратилась в корку, острую на изломе, – в чем Вальтер и убедился, разбив ее и сунув руку по плечо в черную жижу.
– Что вы…
Даниэль с вытаращенными глазами следил за тем, как незнакомый алхимик шарит в его атаноре. От изумления он даже забыл о своем горе.
– Безумец! Там же едкие… Вы же останетесь без руки!
Вальтер, не обращая на него внимания, не без труда выудил наружу драгоценную цель алхимического процесса – Камень Превращений. Субстанция уже приобрела форму массивного, скользкого яйца, а что происходило внутри него, оставалось только догадываться. Но Вальтер гадать был не намерен и с размаху шваркнул Камень Превращений об пол. Раздался громкий хлопок, яйцо раскололось, изнутри вырвалось ослепительное, обжигающее пламя. Даниэль успел только зажмуриться и ухватиться за каменную столешницу. На миг он ослеп и оглох, мелкие осколки скорлупы и брызги смолы роем ос обожгли его незащищенное лицо.
– Змеево молоко! – выругался чужак.
Даниэль заморгал, пытаясь избавиться от багровых вспышек перед глазами.
На полу, дымясь, растекалась черная лужа. В ней, среди обломков скорлупы, валялся маленький черный уродец, напоминающий зародыша, со свернутым в спираль хвостиком и зачатками крыльев. Даниэль кинулся к нему.
– Храни нас Змееборец! Это же детеныш дракона! У меня получилось… Почти получилось! И я убил его!!! Своими руками, после стольких лет напрасных попыток…
– Не убивайтесь так, мэтр, – хмыкнул Вальтер, разглядывая уродца. – Нельзя убить то, что и не жило. Это просто гомункул. У него не было живой души.
Он поднял драконьего зародыша за хвостик и бросил на стол перед Даниэлем.
– Держите свое смоляное чучелко, можете изучить его на досуге…
Но и того не вышло – вопреки законам природы, гомункул, остыв, утратил форму и расплылся в липкую черную кашу.
– У вас тут есть что-нибудь выпить? – Вальтер огляделся, принюхался и безошибочно достал с полки нужную склянку. – Вот, держите, – первым делом вам надо успокоиться. Мы оба разочарованы, мэтр Даниэль. Но сдаваться не следует! Присядьте, выпейте, и подумаем, что можно исправить. Чтобы повторить opus mаgnum, потребуется не меньше трех месяцев, а скорее полгода…
Даниэль оттолкнул склянку, снова помрачнев.
– Не нужно, оставьте… Все это пустая суета. Я сегодня получил известия, – голос ученого задрожал, – моя дочь…
– Аличе? – припомнил Вальтер. – Кстати да, я прошу прощения…
– Вы знаете, что случилось в Вишневой Лорете?
Лицо Вальтера на миг застыло, словно он быстро перебирал маски, выбирая подходящую.
– Гм… В некотором роде… Об этом я и хотел поговорить, но, вижу, вести меня опередили. Еще утром никаких новостей оттуда не приходило. Говорили о пожаре…
– Пожар был только следствием. Налет дракона – вот что это было!
– Вы уверены?
– Сегодня вернулись мои ассистенты. Город полностью уничтожен, от него осталась куча головешек. Искали выживших, но нашли их только на соседних фермах, жители которых говорили о том, что в городе творилось нечто чудовищное. В небо хлестали струи огня…
– Но дракона-то свидетели рассмотрели? – перебил его Вальтер. – Что это был за дракон, какого размера, какого цвета?
– Какая разница, какого цвета, что вы несете?! Вы что, не расслышали? Там погибла Аличе, моя дочь!
Даниэль не выдержал и отвернулся, вытирая глаза.
– Вот оно что, – в замешательстве произнес Вальтер. – Сочувствую вашему горю…
– Бедная Аличе! Ах, как я хотел уберечь ее от зла! И того, что убивает тело, и того, что разъедает душу… Еще когда сгорела Сомбра, я, грешный, обрадовался, что удачно выбрал самую северную лорету в Пяти Герцогствах! Пусть погибнет Каррена, пусть сгорит Равнина – но хоть она уцелеет! И вот Каррена стоит, Пять Герцогств живут и здравствуют, а моя девочка…
Даниэль затрясся от рыданий. Вальтер подошел и сочувственно потрепал его по плечу.
– Крепитесь, мэтр. Не хочу вас огорчать, но вы и сами знаете – дальше будет только хуже. А вы, вместо того чтобы найти утешение в усердной работе, погасили атанор!
Даниэль, не слушая, вскинул голову:
– Но зачем, зачем он напал на Вишневую Лорету?!
Вальтер развел руками.
– А зачем драконы нападают на другие города? Какая разница, мэтр? Если в вас угодила стрела, вы будете изучать, из какого дерева она сделана? Не надо изучать образ мыслей драконов – надо найти средство их убивать.
– А чем, по-вашему, я тут занимался последние десять лет?! – запальчиво воскликнул Даниэль. – В Зимнем Пророчестве четко сказано: единственное оружие против дракона – это другой дракон! И я был к этому так близок! Если бы Фьямма не предала меня и науку, если бы мы продолжали работать вместе и, как знать, могли бы уже достигнуть успеха! Но эта бесстыжая публично обозвала классических алхимиков неучами и призвала всех перейти на путь спагирии – трансформации живой материи! Представляете? Прямо с кафедры предложила ставить эксперименты на живых существах! Алхимики едва не растерзали злодейку прямо в Колледжиате, я едва успел ее оттуда утащить…
Вальтер сделал вид, что задумался.
– Кстати, о Фьямме! Как ваш коллега, состоящий на службе герцога Каррены, считаю своим долгом предупредить. У вашей сестры завелся дружок – некий Гвидо. Смуглый, чернявый тип…
– А! – Даниэль заскрежетал зубами. – Очередной шпион! Скорее всего, из Молино, этого города головорезов, ничего не смыслящих в науке. Конечно – кого же еще подсылать к Фьямме, как не одного из этих расфранченных самцов с орудиями убийства за поясом! У, женщины, эти жалкие существа – игрушки в руках всякого, кто пожелает с ними позабавиться…
– Ваша сестра…
– Она мне не сестра, хвала Змееборцу! Позор семьи, распутница! – Даниэля передернуло. – Избавьте меня от такой сестры! Она – сестра моей покойной жены. Сандра, в отличие от нее, была чистая, кроткая, жертвенная – истинное воплощение Святой Невесты! Аличе вся в нее, и я надеялся… – Даниэль махнул рукой и снова отвернулся. – Почему Невидимый забирает лучших?!
Вальтер развел руками.
– Ну, это доказывает, что у него хороший вкус. А может, он просто расторопнее, чем Змей Бездны…
– Это конец света, коллега, никаких сомнений! Ослабление нравов, упадок науки и, наконец, драконы – эти взбесившиеся твари из Бездны, порождения Змея! Они вышли из своих огненных нор, чтобы уничтожить мир людей! Увы, друг мой, чем дольше я об этом думаю, тем сильнее меня одолевает уныние… Не я ли работал, не покладая рук, не я ли старался изо всех сил ради спасения человечества? И вот итог. Все сгорело вместе с Вишневой Лоретой…
– И поэтому вы загасили атанор? М-да. Прекрасный ответ на удар.
Даниэль только понурился над склянкой. Кажется, он окончательно пал духом.
Вальтер посмотрел на него, пожал плечами и принялся прохаживаться по лаборатории, как будто раздумывая – стоит ли возиться, или просто плюнуть и уйти?
– На алхимию больше надежды нет, спагирия – дело Змея, – продолжал придворный алхимик. – Остается только одно – молить о спасении Змееборца. Он – Защитник Людей, почему бы ему не заняться своим прямым делом? Но нет, он не поможет! Если бы он мог, то давно бы вмешался…
У Вальтера вдруг вспыхнули глаза.
– Слушайте, мэтр, а это мысль!
Даниэль взглянул на него с удивлением.
– Что?
– Если не помогают ни оружие, ни наука – обратимся к чудесам!
– Вы сошли с ума?
Вальтер энергично прошелся по лаборатории, потом вдруг остановился, сел на край стола и заявил:
– Мы рано опустили руки. Выход есть. Не выход – так, по крайней мере, шанс. Вы слышали что-нибудь о Луке из Фиоре?
…Закат за окном почти догорел. Даниэль зажег лампы. Одна горела зеленым светом, другая красным. Вальтера несколько раздражал этот двойной свет – он знал, что в свете таких ламп можно увидеть невидимое. Но Даниэль был сейчас неспособен смотреть. Он слушал Вальтера.
– Каррене пока везло – драконы ее не трогали. Может, они в самом деле боятся алхимиков, или по иным причинам… Гадать можно до бесконечности. Но есть три крупных города, которые пережили налеты драконов и успешно отразили нападение. Это Амаро, Молино и Фиоре-в-Полях. С Молино все ясно – это могучая крепость, которую взять не удавалось еще никому. Что происходит в Амаро – глубокая тайна. Подозреваю, там не обошлось без черной магии, но пока оттуда не вернулся еще ни один шпион, чтобы это подтвердить. И есть еще Фиоре. Торговый город, где даже герцога своего нет, а вместо войска – жалкое городское ополчение. Тот самый дракон, который сжег Сомбру, перед этим пытался напасть именно на Фиоре. Я был при этом и видел все своими глазами.
Даниэль посмотрел на атанор, и в уголках его рта возникли горькие складки. Алхимическая печь почти остыла. В нижней части не гудел огонь, над крышкой рефлектора не курились струйки пара, говорящие о непрерывном процессе превращения вещества. То, что много месяцев зрело внутри, укутанное золой, в герметичной стеклянной колбе, остыло и умерло. «Было убито, – поправил себя Даниэль, любивший точные формулировки. – Мной».
Высокий и худой, с грустными глазами и аскетичным лицом, которое казалось особенно бледным на фоне темных волос и просторной неряшливой черной мантии, он выглядел классическим ученым. Недавно Даниэль, к своему удивлению, был назначен придворным алхимиком и вошел в малый совет герцога, но почести его не слишком изменили – он и без того был высокого мнения о себе, своем уме и своих талантах.
А интересовала его только наука. По крайней мере, сам он до недавнего времени был в этом убежден. Но сейчас он стоял, опустив руки и ссутулив плечи, и горестно смотрел на остывающий атанор.
«В печи-то я могу погасить огонь, – думал он, – но кто погасит его у меня в голове?»
Черное устье горна смотрело на него укоризненно, как глаз мертвеца. Огненные крылья и крики гибнущих в пламени… Даниэль зажмурился до слез, прогоняя видение, которое мучило его с самого утра, как только пришли ужасные новости из Вишневой Лореты. Теперь в его душе останется еще один шрам – как черная дыра, с обожженными краями, как навсегда закрытая дверь. Со временем она перестанет болеть, но никогда не исчезнет. И когда бы он ни посмотрел в ту сторону, она будет ждать его там. Он знал это, потому что однажды, давно, пережил то же самое.
«Пережил тогда, должен пережить и теперь! – приказывал он себе. – Что толку горевать?» Но все вокруг повторяло – ее больше нет. Некого защищать, не за что бороться, все напрасно. Все сгорело, все…
Снизу, из-за двери, послышалось эхо шагов на лестнице. Даниэль быстро вытер глаза, выпрямился и повернулся к двери, невозмутимый, как положено придворному алхимику и ведущему специалисту Колледжиаты. На лице ученого застыло то самое выражение, которое Фьямма, принимая его на свой счет, называла «мерзким и ханжеским». Свояченица утверждала, что Даниэль презирает женщин, и это было правдой – со времени смерти жены другие женщины больше не существовали для него. Ради памяти о единственной он навсегда отказался от всех прочих…
Скрипнула дверь. В лабораторию, пригнувшись, вошел Вальтер.
– Адский змей, ну и дверь тут у вас, коллега! – пожаловался он. – Могу поклясться, эту башню строили кобольды, причем для других кобольдов! А уж лестница…
– Кто вы? – равнодушно спросил Даниэль.
Вальтер церемонно раскланялся.
– Мы не были представлены, но я друг вашей сестры. Вальтер из Сомбры, ваш коллега. Непросто было к вам попасть! Прошу извинить мое вторжение, но я хотел сообщить вам…
Вальтер вдруг оборвал себя на полуслове – его взгляд, быстро обежавший лабораторию, остановился на атаноре.
– Что стряслось? Почему не горит огонь?
– Я сам его погасил, – мертвым голосом проронил Даниэль.
– Вы что, остановили opus mаgnum?!
– Это уже не имеет ни… Что вы делаете?! – всполошился придворный алхимик, когда Вальтер кинулся к атанору, сорвал замки и распахнул крышку. Изнутри вырвалось облако густого пара, на пол хлынул конденсат. В воздухе сильно запахло горячей смолой. Вальтер на миг замер – внутренность атанора по самые края наполняла густая черная жижа. Она уже начинала застывать, покрываясь сморщенной пленкой. С краев пленка превратилась в корку, острую на изломе, – в чем Вальтер и убедился, разбив ее и сунув руку по плечо в черную жижу.
– Что вы…
Даниэль с вытаращенными глазами следил за тем, как незнакомый алхимик шарит в его атаноре. От изумления он даже забыл о своем горе.
– Безумец! Там же едкие… Вы же останетесь без руки!
Вальтер, не обращая на него внимания, не без труда выудил наружу драгоценную цель алхимического процесса – Камень Превращений. Субстанция уже приобрела форму массивного, скользкого яйца, а что происходило внутри него, оставалось только догадываться. Но Вальтер гадать был не намерен и с размаху шваркнул Камень Превращений об пол. Раздался громкий хлопок, яйцо раскололось, изнутри вырвалось ослепительное, обжигающее пламя. Даниэль успел только зажмуриться и ухватиться за каменную столешницу. На миг он ослеп и оглох, мелкие осколки скорлупы и брызги смолы роем ос обожгли его незащищенное лицо.
– Змеево молоко! – выругался чужак.
Даниэль заморгал, пытаясь избавиться от багровых вспышек перед глазами.
На полу, дымясь, растекалась черная лужа. В ней, среди обломков скорлупы, валялся маленький черный уродец, напоминающий зародыша, со свернутым в спираль хвостиком и зачатками крыльев. Даниэль кинулся к нему.
– Храни нас Змееборец! Это же детеныш дракона! У меня получилось… Почти получилось! И я убил его!!! Своими руками, после стольких лет напрасных попыток…
– Не убивайтесь так, мэтр, – хмыкнул Вальтер, разглядывая уродца. – Нельзя убить то, что и не жило. Это просто гомункул. У него не было живой души.
Он поднял драконьего зародыша за хвостик и бросил на стол перед Даниэлем.
– Держите свое смоляное чучелко, можете изучить его на досуге…
Но и того не вышло – вопреки законам природы, гомункул, остыв, утратил форму и расплылся в липкую черную кашу.
– У вас тут есть что-нибудь выпить? – Вальтер огляделся, принюхался и безошибочно достал с полки нужную склянку. – Вот, держите, – первым делом вам надо успокоиться. Мы оба разочарованы, мэтр Даниэль. Но сдаваться не следует! Присядьте, выпейте, и подумаем, что можно исправить. Чтобы повторить opus mаgnum, потребуется не меньше трех месяцев, а скорее полгода…
Даниэль оттолкнул склянку, снова помрачнев.
– Не нужно, оставьте… Все это пустая суета. Я сегодня получил известия, – голос ученого задрожал, – моя дочь…
– Аличе? – припомнил Вальтер. – Кстати да, я прошу прощения…
– Вы знаете, что случилось в Вишневой Лорете?
Лицо Вальтера на миг застыло, словно он быстро перебирал маски, выбирая подходящую.
– Гм… В некотором роде… Об этом я и хотел поговорить, но, вижу, вести меня опередили. Еще утром никаких новостей оттуда не приходило. Говорили о пожаре…
– Пожар был только следствием. Налет дракона – вот что это было!
– Вы уверены?
– Сегодня вернулись мои ассистенты. Город полностью уничтожен, от него осталась куча головешек. Искали выживших, но нашли их только на соседних фермах, жители которых говорили о том, что в городе творилось нечто чудовищное. В небо хлестали струи огня…
– Но дракона-то свидетели рассмотрели? – перебил его Вальтер. – Что это был за дракон, какого размера, какого цвета?
– Какая разница, какого цвета, что вы несете?! Вы что, не расслышали? Там погибла Аличе, моя дочь!
Даниэль не выдержал и отвернулся, вытирая глаза.
– Вот оно что, – в замешательстве произнес Вальтер. – Сочувствую вашему горю…
– Бедная Аличе! Ах, как я хотел уберечь ее от зла! И того, что убивает тело, и того, что разъедает душу… Еще когда сгорела Сомбра, я, грешный, обрадовался, что удачно выбрал самую северную лорету в Пяти Герцогствах! Пусть погибнет Каррена, пусть сгорит Равнина – но хоть она уцелеет! И вот Каррена стоит, Пять Герцогств живут и здравствуют, а моя девочка…
Даниэль затрясся от рыданий. Вальтер подошел и сочувственно потрепал его по плечу.
– Крепитесь, мэтр. Не хочу вас огорчать, но вы и сами знаете – дальше будет только хуже. А вы, вместо того чтобы найти утешение в усердной работе, погасили атанор!
Даниэль, не слушая, вскинул голову:
– Но зачем, зачем он напал на Вишневую Лорету?!
Вальтер развел руками.
– А зачем драконы нападают на другие города? Какая разница, мэтр? Если в вас угодила стрела, вы будете изучать, из какого дерева она сделана? Не надо изучать образ мыслей драконов – надо найти средство их убивать.
– А чем, по-вашему, я тут занимался последние десять лет?! – запальчиво воскликнул Даниэль. – В Зимнем Пророчестве четко сказано: единственное оружие против дракона – это другой дракон! И я был к этому так близок! Если бы Фьямма не предала меня и науку, если бы мы продолжали работать вместе и, как знать, могли бы уже достигнуть успеха! Но эта бесстыжая публично обозвала классических алхимиков неучами и призвала всех перейти на путь спагирии – трансформации живой материи! Представляете? Прямо с кафедры предложила ставить эксперименты на живых существах! Алхимики едва не растерзали злодейку прямо в Колледжиате, я едва успел ее оттуда утащить…
Вальтер сделал вид, что задумался.
– Кстати, о Фьямме! Как ваш коллега, состоящий на службе герцога Каррены, считаю своим долгом предупредить. У вашей сестры завелся дружок – некий Гвидо. Смуглый, чернявый тип…
– А! – Даниэль заскрежетал зубами. – Очередной шпион! Скорее всего, из Молино, этого города головорезов, ничего не смыслящих в науке. Конечно – кого же еще подсылать к Фьямме, как не одного из этих расфранченных самцов с орудиями убийства за поясом! У, женщины, эти жалкие существа – игрушки в руках всякого, кто пожелает с ними позабавиться…
– Ваша сестра…
– Она мне не сестра, хвала Змееборцу! Позор семьи, распутница! – Даниэля передернуло. – Избавьте меня от такой сестры! Она – сестра моей покойной жены. Сандра, в отличие от нее, была чистая, кроткая, жертвенная – истинное воплощение Святой Невесты! Аличе вся в нее, и я надеялся… – Даниэль махнул рукой и снова отвернулся. – Почему Невидимый забирает лучших?!
Вальтер развел руками.
– Ну, это доказывает, что у него хороший вкус. А может, он просто расторопнее, чем Змей Бездны…
– Это конец света, коллега, никаких сомнений! Ослабление нравов, упадок науки и, наконец, драконы – эти взбесившиеся твари из Бездны, порождения Змея! Они вышли из своих огненных нор, чтобы уничтожить мир людей! Увы, друг мой, чем дольше я об этом думаю, тем сильнее меня одолевает уныние… Не я ли работал, не покладая рук, не я ли старался изо всех сил ради спасения человечества? И вот итог. Все сгорело вместе с Вишневой Лоретой…
– И поэтому вы загасили атанор? М-да. Прекрасный ответ на удар.
Даниэль только понурился над склянкой. Кажется, он окончательно пал духом.
Вальтер посмотрел на него, пожал плечами и принялся прохаживаться по лаборатории, как будто раздумывая – стоит ли возиться, или просто плюнуть и уйти?
– На алхимию больше надежды нет, спагирия – дело Змея, – продолжал придворный алхимик. – Остается только одно – молить о спасении Змееборца. Он – Защитник Людей, почему бы ему не заняться своим прямым делом? Но нет, он не поможет! Если бы он мог, то давно бы вмешался…
У Вальтера вдруг вспыхнули глаза.
– Слушайте, мэтр, а это мысль!
Даниэль взглянул на него с удивлением.
– Что?
– Если не помогают ни оружие, ни наука – обратимся к чудесам!
– Вы сошли с ума?
Вальтер энергично прошелся по лаборатории, потом вдруг остановился, сел на край стола и заявил:
– Мы рано опустили руки. Выход есть. Не выход – так, по крайней мере, шанс. Вы слышали что-нибудь о Луке из Фиоре?
…Закат за окном почти догорел. Даниэль зажег лампы. Одна горела зеленым светом, другая красным. Вальтера несколько раздражал этот двойной свет – он знал, что в свете таких ламп можно увидеть невидимое. Но Даниэль был сейчас неспособен смотреть. Он слушал Вальтера.
– Каррене пока везло – драконы ее не трогали. Может, они в самом деле боятся алхимиков, или по иным причинам… Гадать можно до бесконечности. Но есть три крупных города, которые пережили налеты драконов и успешно отразили нападение. Это Амаро, Молино и Фиоре-в-Полях. С Молино все ясно – это могучая крепость, которую взять не удавалось еще никому. Что происходит в Амаро – глубокая тайна. Подозреваю, там не обошлось без черной магии, но пока оттуда не вернулся еще ни один шпион, чтобы это подтвердить. И есть еще Фиоре. Торговый город, где даже герцога своего нет, а вместо войска – жалкое городское ополчение. Тот самый дракон, который сжег Сомбру, перед этим пытался напасть именно на Фиоре. Я был при этом и видел все своими глазами.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента