Страница:
Было бы непонятно, имея в виду характер религиозной мысли, влиявшей в ранние дни христианства, если бы таких свидетельств не оказалось. Тесно связанное с еврейскими, персидскими и греческими верованиями, с налетом более древних верований Индии и глубоко окрашенное сирийской и египетской мыслью, христианство – эта позднейшая ветвь общего религиозного ствола – не могла не представить собой нового подтверждения древних преданий и не могла не передать в распоряжение западных народов всю полноту драгоценного древнего учения. «Вера, переданная некогда святым», была бы лишена своей главной ценности, если бы при передаче ее Западу из нее была изъята ее лучшая жемчужина – ее сокровенное учение.
Прежде всего рассмотрим свидетельство «Нового Завета». Для нашей цели вполне возможно оставить в стороне все спорные вопросы, касающиеся различия в передаче текстов авторитетными авторами; эти вопросы могут быть разрешены только учеными специалистами. Научный Критицизм имеет многое сказать относительно древности манускриптов, подлинности документов и т. д. Но мы можем принять Канонические Писания, как раскрывающие воззрения церкви первых веков на поучения Христа и Его непосредственных последователей, и посмотреть, что они говорят о существовании тайного учения, сообщаемого лишь немногим. Отметив сперва слова, влагаемые в уста самого Христа и признаваемые церковью за высший авторитет, заглянем в писания великого апостола Св. Павла; затем рассмотрим показания тех, которые, унаследовав апостольское предание, руководили церковью в течение первых веков по Р. Х. Путем этого непрерывного ряда преданий и письменных свидетельств может быть вполне установлено, что христианство также имело свое сокровенное учение. Мы увидим далее, что малые мистерии мистического толкования оставили свои следы через все века вплоть до начала XIX столетия и, хотя после исчезновения мистерий, не было мистических школ, приготовлявших к Посвящению, тем не менее великие мистики собственными настойчивыми усилиями – возможно, что при помощи невидимых Учителей – достигали от времени до времени экстатического просветления.
Слова самого Учителя ясны и определенны, и они были, как увидим ниже, приведены Оригеном, как относящиеся к тайному учению, сохранившемуся в церкви. «Когда же Он остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче. И сказал им: “Вам дано знать тайны Царства Божия, а тем внешним все бывает в притчах”». И дальше: «Таковыми многими притчами проповедовал им слово, сколько они могли слышать; без притчи же не говорил им, а ученикам наедине разъяснял все».[40] Заметьте эти полные значения слова: «Когда же остался без народа» и выражение «а тем внешним». То же самое и в изложении Ап. Матфея: «Тогда Иисус, отпустив народ, вошел в дом. И приступивши к Нему, ученики Его сказали: изъясни нам притчу о плевелах в поле».[41] Предполагалось, что эти наставления, «данные в доме», объяснявшие сокровенное значение Его учения, были передаваемы непосредственно от учителя к ученику. Следует отметить, что евангелие дает аллегорическое мистическое объяснение, которое мы называем «малыми мистериями», более же глубокое значение, как было сказано, давалось только Посвященным.
И еще. Иисус даже своим апостолам говорит: «Еще много имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить».[42] Это «многое» было, вероятно, сообщено после Его смерти, когда ученики видели Его «говорящим о Царствии Божием».[43] Всенародно сообщения эти совсем не давались, но кто поверит, чтобы они были забыты, а не передавались и далее, как бесценное сокровище? В церкви сохранялось предание, что Христос посещал Своих апостолов в течение продолжительного времени после своей смерти с целью дать им наставления; в известном трактате гностиков «Пистис София» мы читаем: «Случилось, что когда Иисус восстал из мертвых, он провел одиннадцать лет, говоря со Своими учениками и поучая их».[44] Затем есть изречение, которое многие желали бы смягчить и объяснить иначе: «не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями».[45] Это правило имело и общее применение, но церковь первых веков относила его, несомненно, к тайным поучениям.
Необходимо при этом прибавить, что слова эти в древнее время не звучали так грубо, как они звучат теперь; ибо слова «псы», равно как «чернь», «нечестивый» применялись к не принадлежащим к данному кругу, все равно будь это целое общество, или ассоциация, или народ, как это было у евреев относительно всех язычников.[46]
Слова эти употреблялись также и для обозначения тех, кто был вне круга Посвященных, и мы видим, что их произносили именно в этом смысле в древней церкви; те, которые не были допущены к мистериям, рассматривались как находящиеся вне «Царства Божия» или «духовного Израиля», прозвище, применявшееся в том же смысле.
Кроме слов «мистерия» или «таинства» употреблялись и другие названия для обозначения священного круга Посвященных или связанных с Посвящением: «Царство», «Царствие Божие», «Царство Небесное», «Тесный Путь», «Узкие Врата», «Совершенный», «Спасенный», «Вечная Жизнь», «Жизнь», «Второе Рождение», «Один из малых сих», «Малое Дитя». Значение этих слов становится ясным по тому смыслу, в каком они употреблялись в ранних христианских Писаниях, а также в некоторых случаях и вне пределов христианства. Так, термин «Совершенный» употреблялся ессеями, имевшими в своих общинах три степени: неофитов, братьев и совершенных. «Совершенными» были Посвященные и слово это употреблялось в древних писаниях по большей части именно в этом смысле. «Малое Дитя» было обычное имя только что посвященного, только что принявшего «второе рождение».
Когда мы узнаем условный смысл этих слов, многие темные и казавшиеся жесткими места становятся понятными. «Некто сказал Ему: Господи! Неужели мало спасающихся? Он же сказал им: „подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо сказываю вам, многие поищут войти и не возмогут“.[47] Если эти слова принять в обыкновенном протестантском смысле – спасения от вечного адского пламени, – то изречение это было бы невероятно по своей жестокости. Нельзя допустить, чтобы Спаситель мира мог утверждать, что многие будут стараться избежать ада и войти в небеса, но это не удастся им. Если же слова эти отнести к «тесным вратам» посвящения и к избавлению от нового рождения, то они окажутся верными и естественными. И опять: «Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».[48] Следующее – непосредственно за этими словами – предостережение против ложных пророков, учителей и темных мистерий в высшей степени подводит к этому скрытому смыслу. Ни один исследователь не может не заметить тот же оттенок этих слов в других писаниях. «Древний узкий путь» знаком всем: эта стезя, «трудная для ступания по ней, как острое лезвие бритвы».[49] Хождение «от смерти к смерти» тех, которые следуют по усеянному цветами пути желаний, которые не знают Бога, ибо только те люди становятся бессмертны и избегнут разверстой пасти смерти, вечно возобновляющейся погибели, которые отрешились от всех желаний.[50] Намек на смерть относится, несомненно, к повторным рождениям души в грубо материальном существовании, которое всегда рассматривалось как «смерть» по сравнению с «жизнью» высших и более духовных миров.
«Тесные Врата» были вратами Посвящения и через них посвящаемый входил в «Царствие». Но всегда было и всегда будет, что только немногие могут войти в эти врата, тогда как мириады, «великое множество людей», которого никто не мог перечесть,[51] входят в блаженство небесного мира. Другой Великий Учитель за три тысячи лет до Христа говорит: «Среди тысячи людей едва ли один стремится к совершенству; среди успешно стремящихся едва ли один знает Мою сущность».[52] Ибо Посвященных всегда было немного: это цвет человечества; но это обстоятельство не скрывает в себе никакой угрозы для большинства человеческой расы. «Спасенным» по учению Прокла является тот, кто избежит круга рождений, к которому привязано все человечество.
В связи с этим мы можем напомнить историю о богатом юноше, который пришел к Иисусу и, обращаясь к Нему, как к «Благому Учителю», спросил: как ему приобрести вечную жизнь, иными словами, как освободиться от новых рождений путем познания Бога.[53] Первым ответом Христа было напоминание о религиозном правиле: «Исполняй заповеди». Но когда юноша ответил: «Все это сохранял я от юности моей», тогда этой душе, свободной от сознания какой-либо вины, был дан ответ истинного Учителя: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной».[54] «Если хочешь быть совершенным», быть «членом Царствия», тогда необходимо избрать нищету и послушание. И затем Своим собственным ученикам Иисус объяснил, что богатому трудно войти в Царство Небесное; удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши… «Человекам это невозможно, Богу же все возможно».[55] Только Бог в человеке может перейти эту преграду.
Этот текст объясняли различным образом, так как невозможно принять его в том прямом смысле, что богатый человек не может достигнуть блаженства после смерти. Посмертного блаженства богатый может достигнуть с таким же успехом, как и бедный, и все действия христиан ясно показывают, что они ни на минуту не верят, чтобы богатые рисковали своим блаженством после смерти. Но если принять истинное значение «Царства Небесного», этот текст будет выражать простой и понятный факт. Ибо то познание Бога, которое и есть «Жизнь вечная»,[56] не может быть приобретено, пока все земное не будет отдано; не может быть достигнуто, пока все не будет принесено в жертву. Человек должен отказаться не только от земного богатства, которое отныне может проходить через его руки только как управителя, но он должен отказаться также и от своего внутреннего богатства, насколько он считает его своим, а не принадлежащим всему миру. Пока он не сбросит с себя всего и не останется «нагим», он не может пройти через «тесные Врата». Таково было условие Посвящения, и «нищета, послушание, целомудрие» были обетом каждого, вступающего на узкий путь.
«Второе рождение» есть другой хорошо известный термин Посвящения; даже в наши дни все, принадлежащие к высшим кастам Индии, называются «дважды рожденными», а церемония, делающая их таковыми, есть церемония Посвящения; и хотя она в наши дни лишь простая формальность – это все же отражение «образов небесного».[57] Когда Иисус беседовал с Никодимом, он объявил, что «если человек не родится свыше, он не может увидеть Царства Божия» и об этом рождении сказал, что оно от «воды и Духа».[58] Это и есть первое Посвящение; следующее – от «Святого Духа и Огня»,[59] крещение Посвященного, когда он войдет в полный возраст, как первое есть крещение при «рождении», когда его приветствуют как «Малое Дитя», входящее в Царство.[60] Насколько такое представление было распространено среди мистиков Иудеи, показывает удивление, обнаруженное Иисусом, когда Никодим не понял его мистического способа выражения: «Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?»[61]
Другое учение Иисуса, трудно постижимое для Его последователей, гласит: «И так – будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный».[62] Обыкновенный христианин знает, что не может исполнить этого повеления: исполненный человеческих несовершенств и слабостей, как может он стать совершенным, как совершен Бог? Видя невозможность выполнить поставленную перед ним задачу, он спокойно оставляет ее в стороне и не думает более о ней. Но если задачу эту рассматривать как венчающее усилие многих жизней, направленных на постоянное совершенствование, как победу Бога внутри нас над нашей низшей природой, тоща задача становится возможной. Об этой возможности говорит и Порфирий, утверждающий, что человек, овладевший «парадигматическими добродетелями», есть «Отец Богов» и что эти добродетели приобретались в мистериях.
Апостол Павел следует за своим Учителем и говорит совершенно в том же смысле, но, как и следовало ожидать от организатора церкви, речь его отличается большею ясностью и определенностью. Читателю следовало бы перечитать со вниманием первую и вторую главы и первый стих четвертой главы из первого Послания к Коринфянам, не забывая при этом, что слова апостола обращены к крещеным и принятым членам церкви, полноправным с современной точки зрения, несмотря на то, что он называет их «младенцами» и «плотскими». Они не были «Катехуменами» (оглашенными) или новообращенными, это были люди в полном обладании всеми привилегиями и всеми ответственностями членов церкви, признанные самим апостолом за отделившихся от мира, от которых можно было ожидать, что они действуют не как мирские. С современной точки зрения они действительно были полноправными членами церкви. Подведем итог словом самого апостола:
«И я пришел к вам возвещать свидетельство Божие не словами человеческой мудрости, но в явлении духа и силы. Воистину мы проповедуем мудрость между совершенными, но это – не человеческая мудрость. Мы проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков и которую никто из властей века сего не познал. Мудрость эта выше человеческого понимания, но Бог нам открыл это Духом Своим… Глубины Божии, которые никто не знает, кроме Духа Божия».[63] Все эти духовные истины доступны только духовному человеку, в котором живет сознание Христа. «И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе… ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские. Как мудрый домостроитель[64] я заложил основание, и разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Каждый должен разуметь нас как служителей Христовых и домостроителей Тайн Божиих».
Может ли кто-нибудь, прочтя эти выдержки, не признать, что апостол обладал божественной мудростью, данной ему в мистериях, и что его коринфские последователи не были еще в состоянии овладеть этой мудростью? И заметьте это постоянное повторение технических выражений: «Мудрость», «Мудрость Божия тайная», «сокровенная Мудрость», доступная «духовному человеку», о которой говорится только «совершенным». Мудрость, из которой не «духовные», «младенцы во Христе», «плотские» были исключены и которая была известна «мудрому строителю», «хранителю Тайн Божиих».
Снова и снова ссылается апостол на эти мистерии. Обращаясь к ефесянам, он говорит, что через «откровение», иными словами через раскрытие, было ему дано «разумение Тайн Христовых», чтобы все могли познать, в «чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге».[65] Об этой тайне он говорит к Колоссянам, что он сделался ее «служителем», «Тайны», сокрытой от родов и веков, ныне же открытой святым Его, заметьте – не миру и даже не христианам, а только одним Святым. Для них было раскрыто «богатство славы в тайне сей». Какое же это было богатство? «Христос в вас» – многозначительная фраза, как мы сейчас увидим, из жизни Посвященного; так каждый человек должен был в конце концов познать мудрость и сделаться «совершенным во Христе Иисусе».[66] Ап. Павел просит Колоссян, чтобы «Бог отверз нам дверь для слова возвещать тайну Христову»,[67] место, на которое Св. Климент ссылается, как на изречение, в котором апостол ясно раскрывает, что знание принадлежит не всем.[68] Так же пишет Ап. Павел к своему возлюбленному Тимофею, прося его выбирать своих дьяконов из «тех», кто хранит «таинство веры в чистой совести», эту «великую благочестия тайну»,[69] которую он познал, и знание которой было необходимо для учителей церкви.
Следует иметь в виду, что св. Тимофей занимал важное положение как представитель ближайшего поколения христианских учителей. Он был учеником апостола Павла, который передал ему руководство и управление над одной частью христианской церкви. Он был посвящен в мистерии самим апостолом, на что мы находим указания в технических выражениях, которые служат в данном случае ключом.
«Преподаю тебе, сын мой Тимофей, сообразно с бывшими о тебе пророчествами»[70] – это обращение не более как торжественное благословение Посвящающего, когда он принимал посвящаемого. Но при этом присутствовал не один Посвящающий: «не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук Священства»,[71] иными словами – Старших Братьев. И он напоминает ему держаться «той вечной жизни, к которой ты и призван и исповедал доброе исповедание между многими свидетелями»,[72] т. е. напоминает ему обет, произносившийся вновь посвященным в присутствии Старших Братьев и собрания Посвященных. Это знание, даваемое в посвящении, и было тем священным доверием, о котором апостол Павел восклицает с такой силой: «О, Тимофей, храни преданное тебе»[73] – не то знание, которым владели все христиане и относительно которого не могло лежать особого обязательства на Тимофее, но то священное доверие, врученное на его хранение как Посвященного, которое имело существенное значение для блага всей церкви. Позднее апостол возвращается к тому же, подчеркивая чрезвычайное значение Завета и при том в такой мере, которая была бы совсем не понятна, если бы знание, о котором он говорит, было общей собственностью всех христиан: «Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня…. Храни добрый залог Духом Святым, живущим в нас»,[74] говорит апостол с серьезной торжественностью, на какую только способна человеческая речь. Далее, он поручает Тимофею заботиться о должной передаче священного завета для будущего, чтобы церковь никогда не оставалась без учителей: «и что слышал от меня при многих свидетелях» – т. е. священное учение, даваемое перед собранием Посвященных, которые служили свидетелями точной передачи его – «то передавай верным людям, которые были бы способны и других научить».[75]
Знание, или, если хотите, предположение, что церковь обладала этими сокровенными учениями, бросает потоки света на разбросанные замечания, которые Ап. Павел делает относительно самого себя, и если их соединить вместе, мы получим очертание всей эволюции Посвященного. Апостол утверждает, что хотя он и принадлежит к «совершенным» или Посвященным, ибо он говорит: «Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить», – он все же не почитает себя «достигшим», он еще не дошел до полного «совершенства», не овладел вполне Христом, не достиг «вышнего знания Божия во Христе Иисусе», «силы воскресения Его и участия в страданиях Его, сообразуясь смерти Его»; и он стремился, говорит он, «достигнуть воскресения мертвых».[76] Ибо это и было Посвящением, которое освобождает, которое делает Посвященного Совершенным Учителем, Воскресшим Христом, которое извлекает из числа «мертвых», из человечества, подверженного кругу рождений, из цепей, приковывающих душу к грубой материи. Здесь мы опять имеем ряд технических выражений, и даже поверхностный читатель поймет, что «воскресение из мертвых», о котором говорится здесь, не может быть тем «воскресением» современных христиан, которое неизбежно, по их понятию, для всех людей; несомненно, что такое воскресение не требовало никаких новых усилий для своего достижения. Несомненно, что и само слово «достижение» было бы неуместно по отношению ко всеобщему и неизбежному переживанию всего человечества. Апостол не мог избежать такого воскресения, по мнению современных христиан. Какое же это было воскресение, для достижения которого он делал такие напряженные усилия? Единственно возможный ответ исходит опять из мистерий. В них приближающийся к тому Посвящению, которое освобождало из круга рождений, назывался «страдающим Христом». Он разделял страдания Спасителя мира, был распинаем мистически «сообразуясь смерти Его», и затем достигал воскресения, участия в славе Христа, и после этого смерть не имела более силы над ним.[77] Это и была та «награда», к которой апостол так стремился и он умолял не обыкновенных верующих, а только тех, «кто из нас совершен», стремиться к ней с такой же силой; чтобы они не довольствовались тем, чего уже достигли, а стремились бы все к большему достижению.
Это сходство Посвященного с Христом есть основа Великих мистерий, в чем мы и убедимся, когда перейдем к изучению «Мистического Христа». Посвященный уже не смотрит на Христа как на пребывающего вне его: «Если же и знали Христа во плоти, то ныне уже не знаем».[78]
Обыкновенный верующий «облекался во Христа»; «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись».[79] Они же были «младенцами во Христе», и Христос был Спасителем, которого они призывали на помощь, зная Его «по плоти». Но когда они побеждали свою низшую природу и переставали быть «плотскими», тогда они вступали на высший путь, и стремились сами достигнуть состояния Христа. Апостол пламенно стремился, чтобы последователи его достигли того же, чего достиг он: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос».[80] Он же был их духовным отцом, «ибо – говорит он – я родил вас во Христе Иисусе благовествованием».[81] А теперь он «снова» является родителем, как бы «матерью», для вторичного духовного рождения их. И тогда младенец Христос – Святое Дитя – рождался в душе, «сокровенный сердца человек».[82] Посвященный становился таким образом «Малым Дитятей», и с этих пор он должен был пережить своим собственным внутренним опытом всю жизнь Христа, пока не сделается «совершенным человеком», выросшим в меру полного возраста Христова.[83] После этого он, по примеру апостола Павла, переживал страдания Христа во плоти своей,[84] и всегда «носил в теле мертвость Господа Иисуса»,[85] чтобы он мог сказать: «Я сораспялся Христу и уже не я живу, но живет во мне Христос».[86] Таким образом страдал сам апостол: так он описывает себя. А когда борьба закончилась, какая разница в этом спокойном тоне победы по сравнению с напряженными усилиями прежних лет! «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды»…[87] Это был венец, даваемый тому, кто «превозмог», о ком сказано вознесшимся Христом: «Побеждающего сделаю столпом в храме Бога моего, и он уже не выйдет вон».[88] Ибо после «Воскресения» Посвященный становился «Совершенным Человеком», Учителем и Он не выходит более из Храма, но оттуда служит и руководит мирами.
Прежде всего рассмотрим свидетельство «Нового Завета». Для нашей цели вполне возможно оставить в стороне все спорные вопросы, касающиеся различия в передаче текстов авторитетными авторами; эти вопросы могут быть разрешены только учеными специалистами. Научный Критицизм имеет многое сказать относительно древности манускриптов, подлинности документов и т. д. Но мы можем принять Канонические Писания, как раскрывающие воззрения церкви первых веков на поучения Христа и Его непосредственных последователей, и посмотреть, что они говорят о существовании тайного учения, сообщаемого лишь немногим. Отметив сперва слова, влагаемые в уста самого Христа и признаваемые церковью за высший авторитет, заглянем в писания великого апостола Св. Павла; затем рассмотрим показания тех, которые, унаследовав апостольское предание, руководили церковью в течение первых веков по Р. Х. Путем этого непрерывного ряда преданий и письменных свидетельств может быть вполне установлено, что христианство также имело свое сокровенное учение. Мы увидим далее, что малые мистерии мистического толкования оставили свои следы через все века вплоть до начала XIX столетия и, хотя после исчезновения мистерий, не было мистических школ, приготовлявших к Посвящению, тем не менее великие мистики собственными настойчивыми усилиями – возможно, что при помощи невидимых Учителей – достигали от времени до времени экстатического просветления.
Слова самого Учителя ясны и определенны, и они были, как увидим ниже, приведены Оригеном, как относящиеся к тайному учению, сохранившемуся в церкви. «Когда же Он остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче. И сказал им: “Вам дано знать тайны Царства Божия, а тем внешним все бывает в притчах”». И дальше: «Таковыми многими притчами проповедовал им слово, сколько они могли слышать; без притчи же не говорил им, а ученикам наедине разъяснял все».[40] Заметьте эти полные значения слова: «Когда же остался без народа» и выражение «а тем внешним». То же самое и в изложении Ап. Матфея: «Тогда Иисус, отпустив народ, вошел в дом. И приступивши к Нему, ученики Его сказали: изъясни нам притчу о плевелах в поле».[41] Предполагалось, что эти наставления, «данные в доме», объяснявшие сокровенное значение Его учения, были передаваемы непосредственно от учителя к ученику. Следует отметить, что евангелие дает аллегорическое мистическое объяснение, которое мы называем «малыми мистериями», более же глубокое значение, как было сказано, давалось только Посвященным.
И еще. Иисус даже своим апостолам говорит: «Еще много имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить».[42] Это «многое» было, вероятно, сообщено после Его смерти, когда ученики видели Его «говорящим о Царствии Божием».[43] Всенародно сообщения эти совсем не давались, но кто поверит, чтобы они были забыты, а не передавались и далее, как бесценное сокровище? В церкви сохранялось предание, что Христос посещал Своих апостолов в течение продолжительного времени после своей смерти с целью дать им наставления; в известном трактате гностиков «Пистис София» мы читаем: «Случилось, что когда Иисус восстал из мертвых, он провел одиннадцать лет, говоря со Своими учениками и поучая их».[44] Затем есть изречение, которое многие желали бы смягчить и объяснить иначе: «не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями».[45] Это правило имело и общее применение, но церковь первых веков относила его, несомненно, к тайным поучениям.
Необходимо при этом прибавить, что слова эти в древнее время не звучали так грубо, как они звучат теперь; ибо слова «псы», равно как «чернь», «нечестивый» применялись к не принадлежащим к данному кругу, все равно будь это целое общество, или ассоциация, или народ, как это было у евреев относительно всех язычников.[46]
Слова эти употреблялись также и для обозначения тех, кто был вне круга Посвященных, и мы видим, что их произносили именно в этом смысле в древней церкви; те, которые не были допущены к мистериям, рассматривались как находящиеся вне «Царства Божия» или «духовного Израиля», прозвище, применявшееся в том же смысле.
Кроме слов «мистерия» или «таинства» употреблялись и другие названия для обозначения священного круга Посвященных или связанных с Посвящением: «Царство», «Царствие Божие», «Царство Небесное», «Тесный Путь», «Узкие Врата», «Совершенный», «Спасенный», «Вечная Жизнь», «Жизнь», «Второе Рождение», «Один из малых сих», «Малое Дитя». Значение этих слов становится ясным по тому смыслу, в каком они употреблялись в ранних христианских Писаниях, а также в некоторых случаях и вне пределов христианства. Так, термин «Совершенный» употреблялся ессеями, имевшими в своих общинах три степени: неофитов, братьев и совершенных. «Совершенными» были Посвященные и слово это употреблялось в древних писаниях по большей части именно в этом смысле. «Малое Дитя» было обычное имя только что посвященного, только что принявшего «второе рождение».
Когда мы узнаем условный смысл этих слов, многие темные и казавшиеся жесткими места становятся понятными. «Некто сказал Ему: Господи! Неужели мало спасающихся? Он же сказал им: „подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо сказываю вам, многие поищут войти и не возмогут“.[47] Если эти слова принять в обыкновенном протестантском смысле – спасения от вечного адского пламени, – то изречение это было бы невероятно по своей жестокости. Нельзя допустить, чтобы Спаситель мира мог утверждать, что многие будут стараться избежать ада и войти в небеса, но это не удастся им. Если же слова эти отнести к «тесным вратам» посвящения и к избавлению от нового рождения, то они окажутся верными и естественными. И опять: «Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».[48] Следующее – непосредственно за этими словами – предостережение против ложных пророков, учителей и темных мистерий в высшей степени подводит к этому скрытому смыслу. Ни один исследователь не может не заметить тот же оттенок этих слов в других писаниях. «Древний узкий путь» знаком всем: эта стезя, «трудная для ступания по ней, как острое лезвие бритвы».[49] Хождение «от смерти к смерти» тех, которые следуют по усеянному цветами пути желаний, которые не знают Бога, ибо только те люди становятся бессмертны и избегнут разверстой пасти смерти, вечно возобновляющейся погибели, которые отрешились от всех желаний.[50] Намек на смерть относится, несомненно, к повторным рождениям души в грубо материальном существовании, которое всегда рассматривалось как «смерть» по сравнению с «жизнью» высших и более духовных миров.
«Тесные Врата» были вратами Посвящения и через них посвящаемый входил в «Царствие». Но всегда было и всегда будет, что только немногие могут войти в эти врата, тогда как мириады, «великое множество людей», которого никто не мог перечесть,[51] входят в блаженство небесного мира. Другой Великий Учитель за три тысячи лет до Христа говорит: «Среди тысячи людей едва ли один стремится к совершенству; среди успешно стремящихся едва ли один знает Мою сущность».[52] Ибо Посвященных всегда было немного: это цвет человечества; но это обстоятельство не скрывает в себе никакой угрозы для большинства человеческой расы. «Спасенным» по учению Прокла является тот, кто избежит круга рождений, к которому привязано все человечество.
В связи с этим мы можем напомнить историю о богатом юноше, который пришел к Иисусу и, обращаясь к Нему, как к «Благому Учителю», спросил: как ему приобрести вечную жизнь, иными словами, как освободиться от новых рождений путем познания Бога.[53] Первым ответом Христа было напоминание о религиозном правиле: «Исполняй заповеди». Но когда юноша ответил: «Все это сохранял я от юности моей», тогда этой душе, свободной от сознания какой-либо вины, был дан ответ истинного Учителя: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной».[54] «Если хочешь быть совершенным», быть «членом Царствия», тогда необходимо избрать нищету и послушание. И затем Своим собственным ученикам Иисус объяснил, что богатому трудно войти в Царство Небесное; удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши… «Человекам это невозможно, Богу же все возможно».[55] Только Бог в человеке может перейти эту преграду.
Этот текст объясняли различным образом, так как невозможно принять его в том прямом смысле, что богатый человек не может достигнуть блаженства после смерти. Посмертного блаженства богатый может достигнуть с таким же успехом, как и бедный, и все действия христиан ясно показывают, что они ни на минуту не верят, чтобы богатые рисковали своим блаженством после смерти. Но если принять истинное значение «Царства Небесного», этот текст будет выражать простой и понятный факт. Ибо то познание Бога, которое и есть «Жизнь вечная»,[56] не может быть приобретено, пока все земное не будет отдано; не может быть достигнуто, пока все не будет принесено в жертву. Человек должен отказаться не только от земного богатства, которое отныне может проходить через его руки только как управителя, но он должен отказаться также и от своего внутреннего богатства, насколько он считает его своим, а не принадлежащим всему миру. Пока он не сбросит с себя всего и не останется «нагим», он не может пройти через «тесные Врата». Таково было условие Посвящения, и «нищета, послушание, целомудрие» были обетом каждого, вступающего на узкий путь.
«Второе рождение» есть другой хорошо известный термин Посвящения; даже в наши дни все, принадлежащие к высшим кастам Индии, называются «дважды рожденными», а церемония, делающая их таковыми, есть церемония Посвящения; и хотя она в наши дни лишь простая формальность – это все же отражение «образов небесного».[57] Когда Иисус беседовал с Никодимом, он объявил, что «если человек не родится свыше, он не может увидеть Царства Божия» и об этом рождении сказал, что оно от «воды и Духа».[58] Это и есть первое Посвящение; следующее – от «Святого Духа и Огня»,[59] крещение Посвященного, когда он войдет в полный возраст, как первое есть крещение при «рождении», когда его приветствуют как «Малое Дитя», входящее в Царство.[60] Насколько такое представление было распространено среди мистиков Иудеи, показывает удивление, обнаруженное Иисусом, когда Никодим не понял его мистического способа выражения: «Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?»[61]
Другое учение Иисуса, трудно постижимое для Его последователей, гласит: «И так – будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный».[62] Обыкновенный христианин знает, что не может исполнить этого повеления: исполненный человеческих несовершенств и слабостей, как может он стать совершенным, как совершен Бог? Видя невозможность выполнить поставленную перед ним задачу, он спокойно оставляет ее в стороне и не думает более о ней. Но если задачу эту рассматривать как венчающее усилие многих жизней, направленных на постоянное совершенствование, как победу Бога внутри нас над нашей низшей природой, тоща задача становится возможной. Об этой возможности говорит и Порфирий, утверждающий, что человек, овладевший «парадигматическими добродетелями», есть «Отец Богов» и что эти добродетели приобретались в мистериях.
Апостол Павел следует за своим Учителем и говорит совершенно в том же смысле, но, как и следовало ожидать от организатора церкви, речь его отличается большею ясностью и определенностью. Читателю следовало бы перечитать со вниманием первую и вторую главы и первый стих четвертой главы из первого Послания к Коринфянам, не забывая при этом, что слова апостола обращены к крещеным и принятым членам церкви, полноправным с современной точки зрения, несмотря на то, что он называет их «младенцами» и «плотскими». Они не были «Катехуменами» (оглашенными) или новообращенными, это были люди в полном обладании всеми привилегиями и всеми ответственностями членов церкви, признанные самим апостолом за отделившихся от мира, от которых можно было ожидать, что они действуют не как мирские. С современной точки зрения они действительно были полноправными членами церкви. Подведем итог словом самого апостола:
«И я пришел к вам возвещать свидетельство Божие не словами человеческой мудрости, но в явлении духа и силы. Воистину мы проповедуем мудрость между совершенными, но это – не человеческая мудрость. Мы проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков и которую никто из властей века сего не познал. Мудрость эта выше человеческого понимания, но Бог нам открыл это Духом Своим… Глубины Божии, которые никто не знает, кроме Духа Божия».[63] Все эти духовные истины доступны только духовному человеку, в котором живет сознание Христа. «И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе… ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские. Как мудрый домостроитель[64] я заложил основание, и разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Каждый должен разуметь нас как служителей Христовых и домостроителей Тайн Божиих».
Может ли кто-нибудь, прочтя эти выдержки, не признать, что апостол обладал божественной мудростью, данной ему в мистериях, и что его коринфские последователи не были еще в состоянии овладеть этой мудростью? И заметьте это постоянное повторение технических выражений: «Мудрость», «Мудрость Божия тайная», «сокровенная Мудрость», доступная «духовному человеку», о которой говорится только «совершенным». Мудрость, из которой не «духовные», «младенцы во Христе», «плотские» были исключены и которая была известна «мудрому строителю», «хранителю Тайн Божиих».
Снова и снова ссылается апостол на эти мистерии. Обращаясь к ефесянам, он говорит, что через «откровение», иными словами через раскрытие, было ему дано «разумение Тайн Христовых», чтобы все могли познать, в «чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге».[65] Об этой тайне он говорит к Колоссянам, что он сделался ее «служителем», «Тайны», сокрытой от родов и веков, ныне же открытой святым Его, заметьте – не миру и даже не христианам, а только одним Святым. Для них было раскрыто «богатство славы в тайне сей». Какое же это было богатство? «Христос в вас» – многозначительная фраза, как мы сейчас увидим, из жизни Посвященного; так каждый человек должен был в конце концов познать мудрость и сделаться «совершенным во Христе Иисусе».[66] Ап. Павел просит Колоссян, чтобы «Бог отверз нам дверь для слова возвещать тайну Христову»,[67] место, на которое Св. Климент ссылается, как на изречение, в котором апостол ясно раскрывает, что знание принадлежит не всем.[68] Так же пишет Ап. Павел к своему возлюбленному Тимофею, прося его выбирать своих дьяконов из «тех», кто хранит «таинство веры в чистой совести», эту «великую благочестия тайну»,[69] которую он познал, и знание которой было необходимо для учителей церкви.
Следует иметь в виду, что св. Тимофей занимал важное положение как представитель ближайшего поколения христианских учителей. Он был учеником апостола Павла, который передал ему руководство и управление над одной частью христианской церкви. Он был посвящен в мистерии самим апостолом, на что мы находим указания в технических выражениях, которые служат в данном случае ключом.
«Преподаю тебе, сын мой Тимофей, сообразно с бывшими о тебе пророчествами»[70] – это обращение не более как торжественное благословение Посвящающего, когда он принимал посвящаемого. Но при этом присутствовал не один Посвящающий: «не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук Священства»,[71] иными словами – Старших Братьев. И он напоминает ему держаться «той вечной жизни, к которой ты и призван и исповедал доброе исповедание между многими свидетелями»,[72] т. е. напоминает ему обет, произносившийся вновь посвященным в присутствии Старших Братьев и собрания Посвященных. Это знание, даваемое в посвящении, и было тем священным доверием, о котором апостол Павел восклицает с такой силой: «О, Тимофей, храни преданное тебе»[73] – не то знание, которым владели все христиане и относительно которого не могло лежать особого обязательства на Тимофее, но то священное доверие, врученное на его хранение как Посвященного, которое имело существенное значение для блага всей церкви. Позднее апостол возвращается к тому же, подчеркивая чрезвычайное значение Завета и при том в такой мере, которая была бы совсем не понятна, если бы знание, о котором он говорит, было общей собственностью всех христиан: «Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня…. Храни добрый залог Духом Святым, живущим в нас»,[74] говорит апостол с серьезной торжественностью, на какую только способна человеческая речь. Далее, он поручает Тимофею заботиться о должной передаче священного завета для будущего, чтобы церковь никогда не оставалась без учителей: «и что слышал от меня при многих свидетелях» – т. е. священное учение, даваемое перед собранием Посвященных, которые служили свидетелями точной передачи его – «то передавай верным людям, которые были бы способны и других научить».[75]
Знание, или, если хотите, предположение, что церковь обладала этими сокровенными учениями, бросает потоки света на разбросанные замечания, которые Ап. Павел делает относительно самого себя, и если их соединить вместе, мы получим очертание всей эволюции Посвященного. Апостол утверждает, что хотя он и принадлежит к «совершенным» или Посвященным, ибо он говорит: «Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить», – он все же не почитает себя «достигшим», он еще не дошел до полного «совершенства», не овладел вполне Христом, не достиг «вышнего знания Божия во Христе Иисусе», «силы воскресения Его и участия в страданиях Его, сообразуясь смерти Его»; и он стремился, говорит он, «достигнуть воскресения мертвых».[76] Ибо это и было Посвящением, которое освобождает, которое делает Посвященного Совершенным Учителем, Воскресшим Христом, которое извлекает из числа «мертвых», из человечества, подверженного кругу рождений, из цепей, приковывающих душу к грубой материи. Здесь мы опять имеем ряд технических выражений, и даже поверхностный читатель поймет, что «воскресение из мертвых», о котором говорится здесь, не может быть тем «воскресением» современных христиан, которое неизбежно, по их понятию, для всех людей; несомненно, что такое воскресение не требовало никаких новых усилий для своего достижения. Несомненно, что и само слово «достижение» было бы неуместно по отношению ко всеобщему и неизбежному переживанию всего человечества. Апостол не мог избежать такого воскресения, по мнению современных христиан. Какое же это было воскресение, для достижения которого он делал такие напряженные усилия? Единственно возможный ответ исходит опять из мистерий. В них приближающийся к тому Посвящению, которое освобождало из круга рождений, назывался «страдающим Христом». Он разделял страдания Спасителя мира, был распинаем мистически «сообразуясь смерти Его», и затем достигал воскресения, участия в славе Христа, и после этого смерть не имела более силы над ним.[77] Это и была та «награда», к которой апостол так стремился и он умолял не обыкновенных верующих, а только тех, «кто из нас совершен», стремиться к ней с такой же силой; чтобы они не довольствовались тем, чего уже достигли, а стремились бы все к большему достижению.
Это сходство Посвященного с Христом есть основа Великих мистерий, в чем мы и убедимся, когда перейдем к изучению «Мистического Христа». Посвященный уже не смотрит на Христа как на пребывающего вне его: «Если же и знали Христа во плоти, то ныне уже не знаем».[78]
Обыкновенный верующий «облекался во Христа»; «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись».[79] Они же были «младенцами во Христе», и Христос был Спасителем, которого они призывали на помощь, зная Его «по плоти». Но когда они побеждали свою низшую природу и переставали быть «плотскими», тогда они вступали на высший путь, и стремились сами достигнуть состояния Христа. Апостол пламенно стремился, чтобы последователи его достигли того же, чего достиг он: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос».[80] Он же был их духовным отцом, «ибо – говорит он – я родил вас во Христе Иисусе благовествованием».[81] А теперь он «снова» является родителем, как бы «матерью», для вторичного духовного рождения их. И тогда младенец Христос – Святое Дитя – рождался в душе, «сокровенный сердца человек».[82] Посвященный становился таким образом «Малым Дитятей», и с этих пор он должен был пережить своим собственным внутренним опытом всю жизнь Христа, пока не сделается «совершенным человеком», выросшим в меру полного возраста Христова.[83] После этого он, по примеру апостола Павла, переживал страдания Христа во плоти своей,[84] и всегда «носил в теле мертвость Господа Иисуса»,[85] чтобы он мог сказать: «Я сораспялся Христу и уже не я живу, но живет во мне Христос».[86] Таким образом страдал сам апостол: так он описывает себя. А когда борьба закончилась, какая разница в этом спокойном тоне победы по сравнению с напряженными усилиями прежних лет! «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды»…[87] Это был венец, даваемый тому, кто «превозмог», о ком сказано вознесшимся Христом: «Побеждающего сделаю столпом в храме Бога моего, и он уже не выйдет вон».[88] Ибо после «Воскресения» Посвященный становился «Совершенным Человеком», Учителем и Он не выходит более из Храма, но оттуда служит и руководит мирами.