Страница:
– Что это? – спросила Стелла.
Они подошли тем временем к старенькой машине, одиноко припаркованной на стоянке. Йозек, запихав один чемодан в багажник, а другой положив на заднее сиденье, распахнул дверцу и галантно произнес:
– Доктор, прошу вас! Ехать недолго, у нас городок небольшой. Доставлю вас в пансион, который моей матушке принадлежит, вам уже приготовили лучшую комнату.
Автомобиль долго не хотел заводиться, Йозек, проклиная старую колымагу, безуспешно поворачивал ключ в замке зажигания.
– Сколько раз жаловался шефу, что машине пора на свалку, а он твердит – денег бюджетом для приобретения новой не предусмотрено, – вздохнул юноша. – Придется матушке звонить, просить, чтобы она нас забрала…
Машинешка, словно услышав жалобы Йозека, вдруг захрипела, затарахтела и завелась. Молодой человек вырулил со стоянки. Городок состоял из сплетения узких улочек, на которых соседствовали старинные каменные дома с остроконечными черепичными крышами и уродливые бетонные сооружения эпохи развитого социализма.
Стелла заметила, что фонарей на улице мало. Она увидела по пути всего нескольких пьяниц, а также небольшую компанию что-то бурно обсуждавших подростков.
– Вы интересуетесь, что от отца к сыну передается? – спросил вдруг Йозек.
Доктор Конвей вздрогнула: она уже думала, что молодой человек забыл ее вопрос.
– Способность превращаться в вулкодлака, – пояснил Йозек. – В общем, болезнь, что ли. В одних аристократических семействах распространено безумие, гемофилия или подагра. А у Сепетов – ликантропия, как-то так это научно именуется. Князья, что жили раньше в замке, все потомками первого вулкодлака были. И время от времени они выходили на охоту. Да и тот, что приехал к нам в городок, из их числа! Чистой воды вулкодлак!
Стелла подумала, что юноша шутит или дурачится, но его сосредоточенное востроносое лицо не выражало ни капли иронии.
– Вы ведь не верите в вулкодлака? – спросил Йозек. – Ну конечно, не верите! Не обижайтесь, доктор, но по вас сразу видно: столичная штучка! Прикатили из Экареста, наверняка регулярно бываете за границей, над суевериями таких провинциалов, как мы, потешаетесь. Для всех прочих вулкодлак – жутковатая старинная легенда. Недавно вот сериал по телику крутили, так у нас весь город хохотал – там ляп на ляпе! Сложно, конечно, вам, экарестцам, правдоподобно изобразить жизнь в здешних суровых краях, не сделав ошибок. Для кого-то вулкодлак – сказка, а для нас – неотъемлемая часть существования.
Доктор Конвей не знала, что ответить. Похоже, жители Вильера изначально уверены в том, что знают имя виновника недавнего двойного убийства – вулкодлак.
– А вы, я смотрю, к этому скептически относитесь, – вздохнул Йозек. – Прям как мой шеф! Он, как и вы, человек пришлый, не здесь вырос, а совсем в других краях, поэтому считает местные легенды «байками из склепа». Уверяет, что никакой мистической подоплеки в произошедшем нет. Эх, хорошо бы, чтобы он прав оказался…
Машина свернула с асфальтированной дороги на грунтовую и, протрясясь по колдобинам несколько минут, замерла около трехэтажного дома с вывеской: «Пансион матушки Гертруды».
– Ну вот, доктор, мы и на месте! – торжественно объявил Йозек. – Давайте выгружаться!
Стелла вышла из салона автомобиля. На черном небе сияла убывающая луна, похожая на объеденную мышами головку сыра. Замок на скале магнитом притягивал к себе взор доктора Конвей. Где-то вдалеке раздался протяжный вой. Стелла вздрогнула и спросила у Йозека, управлявшегося с чемоданами:
– А что это за звуки?
– Волки, – ответил тот обыденным тоном, как будто речь шла не о серых хищниках, а о простых дворнягах. – Их тут много в лесах. Раньше, при коммунистах, за их поголовьем следили, отстреливали, к нам партийные шишки из столицы прикатывали, чтобы охотой побаловаться. А как система рухнула и деньги лесничим перестали выделять, так волки и расплодились. Иногда даже в город спускаются и на людей нападают.
Стелла вдруг подумала, что крошечный Вильер, взятый в кольцо волками, не уступает по опасности огромному Экаресту, в котором ее поджидает кровожадный Вацлав Черт. Она уехала из столицы, желая не подвергать себя опасности, однако кто сказал, что тут, в провинции, она окажется огражденной от опасности – только другого, сверхъестественного, рода?
– Добрый вечер, доктор Конвей! – услышала гостья глубокое контральто.
На крыльце пансиона возвышалась дородная женщина с мощным бюстом. Она была облачена в темно-синее клетчатое платье, похожее на старинное; округлые плечи закрывала ажурная шаль, седые волосы были забраны невидимой сеточкой, большие глаза излучали энергию. На вид хозяйке пансиона было под пятьдесят.
– Почему так долго, Йозеф? – властно спросила женщина у юноши. Йозек стушевался и начал что-то бормотать в свое оправдание. – Надеюсь, доктор Конвей, вам не пришлось мерзнуть на вокзале, дожидаясь моего нерадивого сыночка? – спросила дама с улыбкой, но в ее голосе слышалось скрытое недовольство. – Ужасно несобранный мальчишка, вы уж меня извините. Как он еще работает в полиции, пусть и на побегушках у Марка, меня вообще удивляет. Я бы на месте его шефа давно выставила такого сотрудничка за дверь!
– Но, матушка Гертруда… – промямлил Йозек, залившись краской стыда.
Стелла подумала, что отношения между сыном и матерью странные: Йозек, давно совершеннолетний, кажется, откровенно под каблуком властной родительницы и позволяет обращаться с собой, как будто ему не двадцать, а лет десять.
Гертруда, сменив гнев на милость, подошла к Стелле, протянула гостье руку и крепко пожала ладонь.
– Как добрались из столицы? – спросила хозяйка пансиона и с легкостью подхватила один из чемоданов Стеллы. Поймав ее удивленный взгляд (доктор Конвей знала, что чемодан весит не меньше тридцати килограммов), Гертруда благодушно пояснила:
– Ах, когда-то давным-давно, в молодости, я была спортсменкой, меня даже прочили в олимпийскую команду Герцословакии по триатлону. Однако этому не суждено было сбыться…
Йозек поднял второй чемодан, и они прошли в холл пансиона. Страхи Стеллы – не попала ли она в какую-нибудь затрапезную гостиницу – немедленно развеялись. Здесь было чисто, уютно, вкусно пахло чем-то жареным, яркие лампы светили с потолка.
– Вы, верно, устали с дороги. Еще бы, весь день в пути! – сказала Гертруда. – Я приготовила вам нашу лучшую комнату, в Вильер в это время года приезжает не так-то много туристов. Вот если его светлость князь Юлиус Сепет построит отель, то к нам поедут в любой сезон, и даже из-за границы. А так пансион пустует. Но, думаю, вы не откажетесь от позднего ужина, моя дорогая?
– Приму ваше предложение с большим удовольствием, – ответила Стелла.
По всей видимости, Гертруда принадлежала к категории людей, которые не воспринимали отказа и были уверены, что все остальные просто обязаны им подчиняться. Несладко, видимо, приходится Йозеку с такой властной мамочкой!
– Йозеф, отнеси вещи доктора Конвей в ее комнату, – распорядилась Гертруда, и Стелла подумала, что владелица пансиона похожа на вдовствующую императрицу. А кстати, не назвали ли ее родители в честь королевы Дании, матери Гамлета?
Юноша, кряхтя, потащил чемоданы по крутой лестнице наверх. А Гертруда объявила:
– Мои постояльцы трапезничают в столовой. Соблаговолите следовать за мной!
Они прошли в большую комнату, обитую дубовыми панелями, украшенную рыцарскими доспехами с гербами и головами разнообразных животных. Со стен скалили зубы волки, пучили глаза кабаны, разевали пасти медведи, испуганно взирали олени с ветвистыми рогами.
– Коллекция вашего супруга? – спросила Стелла, стремясь поддержать разговор.
Гертруда, запахнув на груди шаль (высокий воротник, успела заметить Стелла, был сколот старинной камеей), спокойно ответила:
– Я никогда не была замужем, доктор Конвей!
– Прошу прощения, – пробормотала Стелла, коря себя за то, что поставила Гертруду в неловкое положение. Удивительно, но хозяйку пансиона вопрос вовсе не смутил.
– Садитесь, я сейчас принесу вам ужин, – распорядилась Гертруда.
Женщина исчезла за дверью кухни, а доктор Конвей заняла место за одним из столов. И вот матушка Гертруда возникла с подносом, уставленным тарелками. Стелла с опаской взглянула на нечто, напоминавшее суп с большими фрикадельками.
– Местное блюдо, – пояснила Гертруда. – Называется шушимбла. Вам понравится.
Стелла попробовала кушанье со странным названием «шушимбла» – на вкус оно было обжигающе-жирным. Похоже, Гертруда не уделяла особого внимания здоровому питанию и не заботилась о низкой калорийности своих блюд. Чтобы не обижать хозяйку, Стелла впихнула в себя несколько ложек. Затем Гертруда поставила на стол большое блюдо с жареным картофелем и тремя огромными кусками мяса, залитыми кроваво-красной подливой. За ним последовали плошка с салатом, тарелка с толстыми ломтями ржаного хлеба, мисочка с шоколадным пудингом, вазочка с мороженым и стакан киселя.
– Это все для меня? – изумилась Стелла. В Экаресте такого количества продуктов ей хватило бы на неделю.
Где-то в горах снова завыли волки, и внезапно до Стеллы донесся протяжный, пробирающий до костей крик, переходящий в захлебывающийся лай.
– Тоже волки? – охнула доктор Конвей.
Гертруда, усевшись напротив, покачала головой:
– Кто-то считает, что это голос вулкодлака. Раньше его не было слышно, а в последнее время тварь пробудилась к жизни.
– И вы верите в вулкодлака? – спросила Стелла и только потом поняла, что неудачно выразилась: получается, что она подвергала сомнению позицию Гертруды.
Хозяйка пансиона усмехнулась.
– Какая разница, кто во что верит, ведь это ничего не меняет, не так ли, доктор Конвей? В нашем мире очень много зла, очень много… Мой сын наверняка уже все уши вам прожужжал о вулкодлаке. Он на нем помешан.
– Но ведь то, что выло сейчас, не волк? – спросила Стелла. – Я, конечно, не очень разбираюсь в животных, однако… Кто может так выть? Как будто животное и человек в одной ипостаси.
– Доктор Конвей, вы же сами говорите, что не разбираетесь в этом, – отрезала Гертруда. – Горы скрывают от нас много загадок, сейчас осенняя пора, ветер играет в пещерах и заброшенных штольнях, и многие звуки, что возникают таким образом, простачки принимают за «рулады» вулкодлака.
Слова Гертруды не убедили Стеллу, однако она решила ей не противоречить.
– Вы больше не хотите есть? Не привыкли к простой грубой пище? – спросила Гертруда, убирая тарелки, к которым Стелла практически не прикоснулась. – Впрочем, у меня имеются мюсли и йогурты, если пожелаете, могу подать их вам на завтрак. Вижу, что у вас глаза слипаются. Давайте провожу вас в комнату!
Они поднялись на третий этаж. Номер, отведенный Стелле, оказался просторным, с двумя большими стрельчатыми окнами, через которые был виден далекий замок. Имелась и ванная комната с большой чугунной лоханью на позолоченных лапах.
– Желаю вам доброй ночи, доктор, – произнесла Гертруда. – Спите спокойно.
Она зашагала по коридору, однако, видимо, поддавшись внезапному импульсу, повернулась. Стелла поразилась: лицо хозяйки пансиона выражало сейчас крайнюю степень страха.
– Доктор, пока не поздно, уезжайте обратно в Экарест, – прошептала она. – Вам нечего делать здесь, в краю вулкодлака. Так будет лучше для всех нас и для вас!
– Что вы имеете в виду? – спросила, отступая в комнату, Стелла.
Лицо Гертруды приняло обычное надменное выражение, женщина ответила:
– Ах, не обращайте внимания, дорогая моя! Просто я опасаюсь, что местный климат придется вам не по нраву.
Она удалилась, а Стелла, прикрыв дверь, повернула в замке ключ. Чем объяснялось странное поведение Гертруды и что она хотела действительно сказать ей? По всей видимости, ей совсем не нравится появление в городке незваной гостьи из далекой столицы. Но почему?
Над кроватью доктор Конвей заметила в стальной рамке под стеклом пожелтевший лист, на котором значилось:
Стелла два раза прочитала стихотворение и поежилась – да уж, в Вильере все буквально помешаны на вулкодлаке! Доктор Конвей сняла рамку со стены и спрятала ее в комод. Так-то лучше!
Она почистила зубы и приняла ванну. Часы показывали без пяти два, когда она, переодевшись в пижаму, нырнула под теплое пуховое одеяло, оставив включенным верхний свет.
Напрасно доктор Конвей надеялась быстро заснуть. Она ворочалась с боку на бок, думая о Вацлаве Черте, об убийстве в Вильере, о вулкодлаке. То и дело приподнимаясь с подушки, посматривала на замок, в котором погасли все огни, за исключением одного-единственного, в северной башне.
И вот, в тот момент, когда после полутора часов метаний сон наконец-то пришел и Стелла ощутила, что соскальзывает в объятия Морфея, раздался уже знакомый страшный вой, но не в горах, а где-то гораздо ближе. Сонливость как рукой сняло, Стелла вздрогнула и, скинув одеяло, соскочила с кровати. Босиком она подбежала к одному из стрельчатых окон и, чувствуя дрожь во всем теле, всмотрелась во тьму. Дрожала она не от холода – в комнате работало центральное отопление, и большие чугунные батареи так и дышали жаром, – а от непонятного страха, охватившего ее. Вой, смолкнув на мгновение, вновь прорезал ночь: взбираясь до отчаянных высоких нот, он внезапно падал на октаву ниже, переходя в захлебывающийся, утробный рык. Стелла вдруг поняла, что не одна она внимает этой мелодии ночи, подобно ей, сотни жителей городка, кто накрывшись одеялом с головой, кто припав к окну, кто проверяя запоры на дверях и вооружившись старой винтовкой или топором, слушают навевающие ужас и нагоняющие тоску крики неведомого обитателя гор, того, кто, по мнению многих, рыщет в течение столетий в поисках новых жертв, и имя ему – вулкодлак!
Стелла всмотрелась во мрак, и внезапно что-то со всего размаху ударилось об оконное стекло. Раздался отчаянный писк, и непонятное создание, по размерам весьма большое, сделало несколько кругов перед окном. Доктор Конвей, вскрикнув, отшатнулась, метнулась к кровати и, забравшись на нее, натянула одеяло до подбородка.
Странные, тревожные мысли мучили молодую женщину. Вулкодлак, согласно легендам, может обращаться в летучую мышь или в хищную птицу. А что, если… если тот, кто считает городок своей вотчиной, пытался сейчас проникнуть к ней, ибо ему не нравятся пришельцы, прибывшие на борьбу с ним?
Вильерский крутой Уокер
Они подошли тем временем к старенькой машине, одиноко припаркованной на стоянке. Йозек, запихав один чемодан в багажник, а другой положив на заднее сиденье, распахнул дверцу и галантно произнес:
– Доктор, прошу вас! Ехать недолго, у нас городок небольшой. Доставлю вас в пансион, который моей матушке принадлежит, вам уже приготовили лучшую комнату.
Автомобиль долго не хотел заводиться, Йозек, проклиная старую колымагу, безуспешно поворачивал ключ в замке зажигания.
– Сколько раз жаловался шефу, что машине пора на свалку, а он твердит – денег бюджетом для приобретения новой не предусмотрено, – вздохнул юноша. – Придется матушке звонить, просить, чтобы она нас забрала…
Машинешка, словно услышав жалобы Йозека, вдруг захрипела, затарахтела и завелась. Молодой человек вырулил со стоянки. Городок состоял из сплетения узких улочек, на которых соседствовали старинные каменные дома с остроконечными черепичными крышами и уродливые бетонные сооружения эпохи развитого социализма.
Стелла заметила, что фонарей на улице мало. Она увидела по пути всего нескольких пьяниц, а также небольшую компанию что-то бурно обсуждавших подростков.
– Вы интересуетесь, что от отца к сыну передается? – спросил вдруг Йозек.
Доктор Конвей вздрогнула: она уже думала, что молодой человек забыл ее вопрос.
– Способность превращаться в вулкодлака, – пояснил Йозек. – В общем, болезнь, что ли. В одних аристократических семействах распространено безумие, гемофилия или подагра. А у Сепетов – ликантропия, как-то так это научно именуется. Князья, что жили раньше в замке, все потомками первого вулкодлака были. И время от времени они выходили на охоту. Да и тот, что приехал к нам в городок, из их числа! Чистой воды вулкодлак!
Стелла подумала, что юноша шутит или дурачится, но его сосредоточенное востроносое лицо не выражало ни капли иронии.
– Вы ведь не верите в вулкодлака? – спросил Йозек. – Ну конечно, не верите! Не обижайтесь, доктор, но по вас сразу видно: столичная штучка! Прикатили из Экареста, наверняка регулярно бываете за границей, над суевериями таких провинциалов, как мы, потешаетесь. Для всех прочих вулкодлак – жутковатая старинная легенда. Недавно вот сериал по телику крутили, так у нас весь город хохотал – там ляп на ляпе! Сложно, конечно, вам, экарестцам, правдоподобно изобразить жизнь в здешних суровых краях, не сделав ошибок. Для кого-то вулкодлак – сказка, а для нас – неотъемлемая часть существования.
Доктор Конвей не знала, что ответить. Похоже, жители Вильера изначально уверены в том, что знают имя виновника недавнего двойного убийства – вулкодлак.
– А вы, я смотрю, к этому скептически относитесь, – вздохнул Йозек. – Прям как мой шеф! Он, как и вы, человек пришлый, не здесь вырос, а совсем в других краях, поэтому считает местные легенды «байками из склепа». Уверяет, что никакой мистической подоплеки в произошедшем нет. Эх, хорошо бы, чтобы он прав оказался…
Машина свернула с асфальтированной дороги на грунтовую и, протрясясь по колдобинам несколько минут, замерла около трехэтажного дома с вывеской: «Пансион матушки Гертруды».
– Ну вот, доктор, мы и на месте! – торжественно объявил Йозек. – Давайте выгружаться!
Стелла вышла из салона автомобиля. На черном небе сияла убывающая луна, похожая на объеденную мышами головку сыра. Замок на скале магнитом притягивал к себе взор доктора Конвей. Где-то вдалеке раздался протяжный вой. Стелла вздрогнула и спросила у Йозека, управлявшегося с чемоданами:
– А что это за звуки?
– Волки, – ответил тот обыденным тоном, как будто речь шла не о серых хищниках, а о простых дворнягах. – Их тут много в лесах. Раньше, при коммунистах, за их поголовьем следили, отстреливали, к нам партийные шишки из столицы прикатывали, чтобы охотой побаловаться. А как система рухнула и деньги лесничим перестали выделять, так волки и расплодились. Иногда даже в город спускаются и на людей нападают.
Стелла вдруг подумала, что крошечный Вильер, взятый в кольцо волками, не уступает по опасности огромному Экаресту, в котором ее поджидает кровожадный Вацлав Черт. Она уехала из столицы, желая не подвергать себя опасности, однако кто сказал, что тут, в провинции, она окажется огражденной от опасности – только другого, сверхъестественного, рода?
– Добрый вечер, доктор Конвей! – услышала гостья глубокое контральто.
На крыльце пансиона возвышалась дородная женщина с мощным бюстом. Она была облачена в темно-синее клетчатое платье, похожее на старинное; округлые плечи закрывала ажурная шаль, седые волосы были забраны невидимой сеточкой, большие глаза излучали энергию. На вид хозяйке пансиона было под пятьдесят.
– Почему так долго, Йозеф? – властно спросила женщина у юноши. Йозек стушевался и начал что-то бормотать в свое оправдание. – Надеюсь, доктор Конвей, вам не пришлось мерзнуть на вокзале, дожидаясь моего нерадивого сыночка? – спросила дама с улыбкой, но в ее голосе слышалось скрытое недовольство. – Ужасно несобранный мальчишка, вы уж меня извините. Как он еще работает в полиции, пусть и на побегушках у Марка, меня вообще удивляет. Я бы на месте его шефа давно выставила такого сотрудничка за дверь!
– Но, матушка Гертруда… – промямлил Йозек, залившись краской стыда.
Стелла подумала, что отношения между сыном и матерью странные: Йозек, давно совершеннолетний, кажется, откровенно под каблуком властной родительницы и позволяет обращаться с собой, как будто ему не двадцать, а лет десять.
Гертруда, сменив гнев на милость, подошла к Стелле, протянула гостье руку и крепко пожала ладонь.
– Как добрались из столицы? – спросила хозяйка пансиона и с легкостью подхватила один из чемоданов Стеллы. Поймав ее удивленный взгляд (доктор Конвей знала, что чемодан весит не меньше тридцати килограммов), Гертруда благодушно пояснила:
– Ах, когда-то давным-давно, в молодости, я была спортсменкой, меня даже прочили в олимпийскую команду Герцословакии по триатлону. Однако этому не суждено было сбыться…
Йозек поднял второй чемодан, и они прошли в холл пансиона. Страхи Стеллы – не попала ли она в какую-нибудь затрапезную гостиницу – немедленно развеялись. Здесь было чисто, уютно, вкусно пахло чем-то жареным, яркие лампы светили с потолка.
– Вы, верно, устали с дороги. Еще бы, весь день в пути! – сказала Гертруда. – Я приготовила вам нашу лучшую комнату, в Вильер в это время года приезжает не так-то много туристов. Вот если его светлость князь Юлиус Сепет построит отель, то к нам поедут в любой сезон, и даже из-за границы. А так пансион пустует. Но, думаю, вы не откажетесь от позднего ужина, моя дорогая?
– Приму ваше предложение с большим удовольствием, – ответила Стелла.
По всей видимости, Гертруда принадлежала к категории людей, которые не воспринимали отказа и были уверены, что все остальные просто обязаны им подчиняться. Несладко, видимо, приходится Йозеку с такой властной мамочкой!
– Йозеф, отнеси вещи доктора Конвей в ее комнату, – распорядилась Гертруда, и Стелла подумала, что владелица пансиона похожа на вдовствующую императрицу. А кстати, не назвали ли ее родители в честь королевы Дании, матери Гамлета?
Юноша, кряхтя, потащил чемоданы по крутой лестнице наверх. А Гертруда объявила:
– Мои постояльцы трапезничают в столовой. Соблаговолите следовать за мной!
Они прошли в большую комнату, обитую дубовыми панелями, украшенную рыцарскими доспехами с гербами и головами разнообразных животных. Со стен скалили зубы волки, пучили глаза кабаны, разевали пасти медведи, испуганно взирали олени с ветвистыми рогами.
– Коллекция вашего супруга? – спросила Стелла, стремясь поддержать разговор.
Гертруда, запахнув на груди шаль (высокий воротник, успела заметить Стелла, был сколот старинной камеей), спокойно ответила:
– Я никогда не была замужем, доктор Конвей!
– Прошу прощения, – пробормотала Стелла, коря себя за то, что поставила Гертруду в неловкое положение. Удивительно, но хозяйку пансиона вопрос вовсе не смутил.
– Садитесь, я сейчас принесу вам ужин, – распорядилась Гертруда.
Женщина исчезла за дверью кухни, а доктор Конвей заняла место за одним из столов. И вот матушка Гертруда возникла с подносом, уставленным тарелками. Стелла с опаской взглянула на нечто, напоминавшее суп с большими фрикадельками.
– Местное блюдо, – пояснила Гертруда. – Называется шушимбла. Вам понравится.
Стелла попробовала кушанье со странным названием «шушимбла» – на вкус оно было обжигающе-жирным. Похоже, Гертруда не уделяла особого внимания здоровому питанию и не заботилась о низкой калорийности своих блюд. Чтобы не обижать хозяйку, Стелла впихнула в себя несколько ложек. Затем Гертруда поставила на стол большое блюдо с жареным картофелем и тремя огромными кусками мяса, залитыми кроваво-красной подливой. За ним последовали плошка с салатом, тарелка с толстыми ломтями ржаного хлеба, мисочка с шоколадным пудингом, вазочка с мороженым и стакан киселя.
– Это все для меня? – изумилась Стелла. В Экаресте такого количества продуктов ей хватило бы на неделю.
Где-то в горах снова завыли волки, и внезапно до Стеллы донесся протяжный, пробирающий до костей крик, переходящий в захлебывающийся лай.
– Тоже волки? – охнула доктор Конвей.
Гертруда, усевшись напротив, покачала головой:
– Кто-то считает, что это голос вулкодлака. Раньше его не было слышно, а в последнее время тварь пробудилась к жизни.
– И вы верите в вулкодлака? – спросила Стелла и только потом поняла, что неудачно выразилась: получается, что она подвергала сомнению позицию Гертруды.
Хозяйка пансиона усмехнулась.
– Какая разница, кто во что верит, ведь это ничего не меняет, не так ли, доктор Конвей? В нашем мире очень много зла, очень много… Мой сын наверняка уже все уши вам прожужжал о вулкодлаке. Он на нем помешан.
– Но ведь то, что выло сейчас, не волк? – спросила Стелла. – Я, конечно, не очень разбираюсь в животных, однако… Кто может так выть? Как будто животное и человек в одной ипостаси.
– Доктор Конвей, вы же сами говорите, что не разбираетесь в этом, – отрезала Гертруда. – Горы скрывают от нас много загадок, сейчас осенняя пора, ветер играет в пещерах и заброшенных штольнях, и многие звуки, что возникают таким образом, простачки принимают за «рулады» вулкодлака.
Слова Гертруды не убедили Стеллу, однако она решила ей не противоречить.
– Вы больше не хотите есть? Не привыкли к простой грубой пище? – спросила Гертруда, убирая тарелки, к которым Стелла практически не прикоснулась. – Впрочем, у меня имеются мюсли и йогурты, если пожелаете, могу подать их вам на завтрак. Вижу, что у вас глаза слипаются. Давайте провожу вас в комнату!
Они поднялись на третий этаж. Номер, отведенный Стелле, оказался просторным, с двумя большими стрельчатыми окнами, через которые был виден далекий замок. Имелась и ванная комната с большой чугунной лоханью на позолоченных лапах.
– Желаю вам доброй ночи, доктор, – произнесла Гертруда. – Спите спокойно.
Она зашагала по коридору, однако, видимо, поддавшись внезапному импульсу, повернулась. Стелла поразилась: лицо хозяйки пансиона выражало сейчас крайнюю степень страха.
– Доктор, пока не поздно, уезжайте обратно в Экарест, – прошептала она. – Вам нечего делать здесь, в краю вулкодлака. Так будет лучше для всех нас и для вас!
– Что вы имеете в виду? – спросила, отступая в комнату, Стелла.
Лицо Гертруды приняло обычное надменное выражение, женщина ответила:
– Ах, не обращайте внимания, дорогая моя! Просто я опасаюсь, что местный климат придется вам не по нраву.
Она удалилась, а Стелла, прикрыв дверь, повернула в замке ключ. Чем объяснялось странное поведение Гертруды и что она хотела действительно сказать ей? По всей видимости, ей совсем не нравится появление в городке незваной гостьи из далекой столицы. Но почему?
Над кроватью доктор Конвей заметила в стальной рамке под стеклом пожелтевший лист, на котором значилось:
Песнь о вулкодлаке
По небу черному-пречерному плывет луна.
Подобно глазу филина во тьме горит она.
Старинный замок-град ввысь стремится на скале.
Он неприступен для врагов; князь-воин славный живет в оне.
Не ведает пощады могучий князь-боец к турецким басурманам
И рубит главы с плеч разбойникам жестоким и злобным атаманам.
С годами же уверился сей князь, что выше заповедей Библии и Бога он!
И стал вершить-творить невиданное зло и ночью темною, и светлым днем.
Но умер в муках князь-боец во темну-страшну грозовую ночь,
Душе его растленной и порочной молитвами святыми не помочь!
Ибо ни рай, ни ад и ни чистилище его принять к себе не возжелали,
И серафимы князя-грешника на муки для искупления грехов кровавых обрекали!
Отныне и покамест не найдет душа воителя сего спасенья,
Он будет по земле блуждать до скорого второго Христова Воскресенья.
Князь станет чудищем – то будет помесь человека, волка и медведя,
Покоя вечного лишенное и обреченное в аду и после милости Христа гореть!
И твари дьявольской и лютой бояться будет всяк!
И имя твари сей поганой и премерзкой – вулкодлак!
Семейное предание княжеского рода Сепетов (XVI в.)
Стелла два раза прочитала стихотворение и поежилась – да уж, в Вильере все буквально помешаны на вулкодлаке! Доктор Конвей сняла рамку со стены и спрятала ее в комод. Так-то лучше!
Она почистила зубы и приняла ванну. Часы показывали без пяти два, когда она, переодевшись в пижаму, нырнула под теплое пуховое одеяло, оставив включенным верхний свет.
Напрасно доктор Конвей надеялась быстро заснуть. Она ворочалась с боку на бок, думая о Вацлаве Черте, об убийстве в Вильере, о вулкодлаке. То и дело приподнимаясь с подушки, посматривала на замок, в котором погасли все огни, за исключением одного-единственного, в северной башне.
И вот, в тот момент, когда после полутора часов метаний сон наконец-то пришел и Стелла ощутила, что соскальзывает в объятия Морфея, раздался уже знакомый страшный вой, но не в горах, а где-то гораздо ближе. Сонливость как рукой сняло, Стелла вздрогнула и, скинув одеяло, соскочила с кровати. Босиком она подбежала к одному из стрельчатых окон и, чувствуя дрожь во всем теле, всмотрелась во тьму. Дрожала она не от холода – в комнате работало центральное отопление, и большие чугунные батареи так и дышали жаром, – а от непонятного страха, охватившего ее. Вой, смолкнув на мгновение, вновь прорезал ночь: взбираясь до отчаянных высоких нот, он внезапно падал на октаву ниже, переходя в захлебывающийся, утробный рык. Стелла вдруг поняла, что не одна она внимает этой мелодии ночи, подобно ей, сотни жителей городка, кто накрывшись одеялом с головой, кто припав к окну, кто проверяя запоры на дверях и вооружившись старой винтовкой или топором, слушают навевающие ужас и нагоняющие тоску крики неведомого обитателя гор, того, кто, по мнению многих, рыщет в течение столетий в поисках новых жертв, и имя ему – вулкодлак!
Стелла всмотрелась во мрак, и внезапно что-то со всего размаху ударилось об оконное стекло. Раздался отчаянный писк, и непонятное создание, по размерам весьма большое, сделало несколько кругов перед окном. Доктор Конвей, вскрикнув, отшатнулась, метнулась к кровати и, забравшись на нее, натянула одеяло до подбородка.
Странные, тревожные мысли мучили молодую женщину. Вулкодлак, согласно легендам, может обращаться в летучую мышь или в хищную птицу. А что, если… если тот, кто считает городок своей вотчиной, пытался сейчас проникнуть к ней, ибо ему не нравятся пришельцы, прибывшие на борьбу с ним?
Вильерский крутой Уокер
Только под утро, убедив себя, что бояться нечего, Стелла провалилась в сон. Проснулась она от назойливого стука в дверь. Свет хмурого ноябрьского солнца лился через окно в комнату. Стелла, скинув одеяло и потушив верхний свет (не хватало еще Гертруде узнать, что ее гостья боится спать в темноте!), подбежала к двери и повернула замок.
Йозек, облаченный в серый костюм, белую рубашечку с аляповатым золотистым галстуком, выпалил:
– Доброе утро, доктор Конвей! Извините, что бужу вас, но Марк… то есть мой шеф… начальник полиции Вильера… Он просил вам передать, что… Ну, в общем…
Юноша смутился, а Стелла заметила, что его взгляд уперся ей в грудь.
– Спасибо, Йозек, – ответила доктор Конвей. – Я буду готова через двадцать минут!
Наскоро умывшись и одевшись, она спустилась в холл. Гертруда, выплыв из столовой, произнесла:
– Милая моя, я приготовила фруктовый салат. Думаю, вам, столичной жительнице, он придется по вкусу.
– Сожалею, но у меня нет времени, – ответила Стелла. – Меня ждут.
– Выпейте хотя бы чашку кофе и скушайте булочку с маслом! – потребовала Гертруда и прикрикнула на сына: – А твой обожаемый главный следопыт может подождать! Где это видано, чтобы человек отправлялся на работу, толком не позавтракав? Если не успел подзарядиться энергией с утра, весь день пойдет насмарку!
Не в силах противиться напору Гертруды, Стелла наспех выпила чашку кофе со сливками и умяла сдобную булочку с маком, которую Гертруда обильно смазала маслом, утрамбовав еще сверху два толстущих куска сыра.
– Ну вот, видите, теперь совсем другое чувство, ведь так? – спросила Гертруда и, не дожидаясь ответа, хлопнула в ладоши: – Что ж, можете отправляться к нашему Шерлоку Холмсу. Только советую вам противостоять его чарам, моя дорогая!
Йозек на своем драндулете ждал Стеллу около пансиона. При свете солнца городок и окрестности выглядели величественно: высокие горы, покрытые смешанным лесом, голые скалы, вздымающиеся в серо-желтое небо, идиллические домишки, разбросанные на склонах, и городок в котловине, как драгоценный камень в углублении сафьяновой коробочки. Даже замок не внушал больше страха, и Стелла увидела, что древняя постройка основательно обветшала – зубья стен кое-где обвалились, а вездесущий мох покрыл сизый камень.
– Как спалось? – спросил молодой человек после того, как машина тронулась с места. И, не дожидаясь ответа, выпалил: – Вулкодлак сегодня разошелся! Не удивлюсь, если прошедшей ночью он себе новую жертву выбрал. Или это он так перед вскрытием саркофага буянит?
– Вскрытие саркофага? – удивленно обронила Стелла. И юноша, крутя баранку, пояснил:
– Наследник, что теперь замок модернизирует, намерен в ближайшие дни вскрыть семейную усыпальницу. Даже журналистов пригласил. Еще бы, ведь это возбудит интерес к его проекту и обеспечит рекламу по всей стране и за рубежом! И он заявил, что в присутствии прессы вскроют саркофаг, в котором покоится его предок-вулкодлак. Вроде чтобы всем слухам положить конец. А я думаю, что наоборот – чтобы сплетни подхлестнуть. Представляете, что будет, если тело князя, умершего шестьсот лет назад, не истлело, а находится в отличном состоянии?
– Вряд ли такое возможно, – заявила Стелла. – Известны случаи, когда тела, находящиеся в сухой среде и недоступные насекомым-падальщикам, не истлевали, а мумифицировались, но чтобы труп за шесть столетий вообще не подвергся изменениям… Нет, это противоречит всем естественным законам!
Йозек шумно вздохнул.
– Так в том-то вся и фишка, доктор Конвей! Вулкодлак никаким естественным законам не подчиняется. Оборотень – он и есть оборотень. А правда, что после смерти у людей растут ногти и волосы, и если вскрыть старые могилы, то можно найти мертвецов с длиннющими когтями и волосами до пупа?
– Ерунда, – ответила Стелла, – ногти и волосы действительно растут по инерции некоторое время после смерти человека, но очень быстро рост прекращается, ведь начинается распад тканей. Пара миллиметров – вот максимум, на который они могут вырасти. А начало легендам про вампиров и вурдалаков положили эпидемии чумы в Средние века – трупы разбухали до невозможности, могилы заполнялись слизью, и те, кто натыкался на подробных мертвецов, решали, что это и есть «не-мертвые».
– Вы уверены? – в голосе Йозека звучало сомнение. – А то я слышал…
– Следи за дорогой! – оборвала его Стелла, и молодой человек смолк.
Они подъезжали к центру городка. Доктор Конвей поняла, что прошедшей ночью была несправедлива к Вильеру, ибо находилась под властью негативных эмоций и страха. Городок оказался небольшим, но симпатичным. Правда, жители, что спешили сейчас по своим делам, выглядели мрачноватыми и смотрели неприветливо.
– А часто у вас бывает, что летучие мыши или птицы ударяются об оконное стекло? – спросила, поддавшись искушению, Стелла.
Йозек, ничуть не удивившись, со знанием дела ответил:
– Редко, но случается. А что, вам в окно ночью кто-то шибанул? Можете быть уверены: это он пришел на вас посмотреть. Не любит он чужаков, ох как не любит!
Стелла уже не стала спрашивать, кого имеет в виду Йозек, так как ответ был очевиден. Вдруг машина резко затормозила, и молодой человек, погрозив кулаком пешеходу, перебегавшему улицу в неположенном месте, сообщил:
– Ну вот, доктор, мы почти приехали.
Автомобильчик свернул и остановился перед зданием из красного кирпича. Большая выцветшая вывеска гласила: «Полицейское управление гор. Вильера».
– Здесь я и работаю, – пояснил Йозек. – Шеф уже ждет вас. Он позвонил мне ночью, хотел узнать, как вы добрались. И сегодня утром тоже звонил.
Парень, придержав тугую скрипящую дверь, пропустил доктора Конвей внутрь полицейского управления. Ступая по выцветшему линолеуму и вдыхая знакомый запах пыли и старых бумаг, Стелла подошла к окошку, за которым сидел дежурный. Полицейский, лысый мужчина лет пятидесяти, сосредоточенно изучал свежий выпуск «Королевского сплетника».
– Привет, Густав, – помахал ему рукой Йозек.
Полицейский испуганно отбросил газету.
– А, это ты… Что, уже с утра новая задержанная? – Выпуклые голубые глаза Густава пытливо изучали доктора Конвей.
– Ну ты даешь, Густав! – со смехом ответил Йозек. – Разреши представить тебе столичного специалиста по маньякам, доктора Стеллу Конвей. Она специально прибыла к нам, в провинциальный Вильер, чтобы помочь в расследовании убийств.
– У нас и своих специалистов хватает, – неучтиво пробурчал Густав и поднялся. Он был высоким и плотным мужчиной, форма песочного цвета туго обтягивала его мощную фигуру. – И кроме того… Что какая-то столичная штучка может сделать с вулкодлаком?
– Вы уверены, что убийство – дело рук, вернее, лап мифического создания? – спросила Стелла. Дежурный ей не понравился.
Густав почесал абсолютно лысую голову и выпятил нижнюю губу.
– Понимаю, как вы к этому относитесь, доктор, но лучше бы сидели у себя в столице, занимались научными изысканиями. А мы сами со своими проблемами разберемся! И вообще, не стоит совать нос в дела, которые вас не касаются!
Стелла отметила, что Густав крайне недоволен ее появлением. Почему? Она видела полицейского первый раз в жизни, однако он с первого взгляда невзлюбил Стеллу.
– Такой он, наш Густав, – шепнул ей Йозек, – не обижайтесь на него, доктор. Он всегда брюзжит и вечно всем недоволен. Густав – заместитель шефа…
Доктор Конвей сдержалась, чтобы не сделать ядовитое замечание в адрес такого вот заместителя. А тот, потеряв всяческий интерес к Стелле, уселся на скрипучий стул и вновь принялся изучать прессу.
– Искренне надеюсь, что ваш шеф отличается от своего заместителя, – повела плечом Стелла.
– Марк вам понравится, доктор! – заверил ее Йозек. – Он – мой кумир! Хотел бы и я, как и он, стать когда-нибудь главой полиции Вильера…
Хлопнула дверь, послышались шаги, и за перегородкой возник статный высокий темноволосый мужчина лет тридцати трех – тридцати пяти.
– Вот и начальство, – произнес шепотом Йозек. – Наш Марк!
Стелла не без удовольствия отметила, что глава полиции Вильера весьма привлекателен. Марк, завидев Йозека и Стеллу, произнес приятным низким голосом:
– Густав, отчего ты не доложил мне, что наша столичная гостья уже в здании?
– А на что здесь мальчишка? – ответил его заместитель, не отрывая взора от «Королевского сплетника». – Он ее привез, пускай к тебе и ведет. И вообще, я занят.
Марк нахмурился, и доктор Конвей отметила, что гнев чрезвычайно к лицу начальнику полиции. А тот вышел из-за конторки и, протягивая Стелле руку, произнес:
– Прошу извинить моего сотрудника за глупые замечания. Вы ведь доктор Стелла Конвей, не так ли? Рад приветствовать вас в Вильере! Для нас большая честь визит такого известного специалиста, как вы. Меня зовут Марк Золтарь, я – начальник местной полиции.
Стелла подумала, что Марк, окажись безработным, мог бы с легкостью найти работу в качестве модели дорогого мужского белья или принадлежностей для бритья. Темно-синие глаза, загорелая кожа, классические черты лица и соблазнительная улыбка неплохо бы смотрелись в рекламе. Впервые за много часов доктор Конвей подумала, что ее визит в Вильер может стать занимательным.
Ситуацию испортил Густав, который скрипучим голосом начал задавать вопросы:
– Доктор, не про вас ли в «Сплетнике» недавно писали? Кажется, именно ваш непомерный сексуальный аппетит и полная некомпетентность привели к признанию процесса над Вацлавом Чертом недействительным?
– Густав! – резко оборвал Марк Золтарь.
– А что? Вы ведь тоже об этом читали, шеф! Или столица, следуя своей старой привычке, решила присылать к нам неудачников, карьеристов и неумех?
Йозек, облаченный в серый костюм, белую рубашечку с аляповатым золотистым галстуком, выпалил:
– Доброе утро, доктор Конвей! Извините, что бужу вас, но Марк… то есть мой шеф… начальник полиции Вильера… Он просил вам передать, что… Ну, в общем…
Юноша смутился, а Стелла заметила, что его взгляд уперся ей в грудь.
– Спасибо, Йозек, – ответила доктор Конвей. – Я буду готова через двадцать минут!
Наскоро умывшись и одевшись, она спустилась в холл. Гертруда, выплыв из столовой, произнесла:
– Милая моя, я приготовила фруктовый салат. Думаю, вам, столичной жительнице, он придется по вкусу.
– Сожалею, но у меня нет времени, – ответила Стелла. – Меня ждут.
– Выпейте хотя бы чашку кофе и скушайте булочку с маслом! – потребовала Гертруда и прикрикнула на сына: – А твой обожаемый главный следопыт может подождать! Где это видано, чтобы человек отправлялся на работу, толком не позавтракав? Если не успел подзарядиться энергией с утра, весь день пойдет насмарку!
Не в силах противиться напору Гертруды, Стелла наспех выпила чашку кофе со сливками и умяла сдобную булочку с маком, которую Гертруда обильно смазала маслом, утрамбовав еще сверху два толстущих куска сыра.
– Ну вот, видите, теперь совсем другое чувство, ведь так? – спросила Гертруда и, не дожидаясь ответа, хлопнула в ладоши: – Что ж, можете отправляться к нашему Шерлоку Холмсу. Только советую вам противостоять его чарам, моя дорогая!
Йозек на своем драндулете ждал Стеллу около пансиона. При свете солнца городок и окрестности выглядели величественно: высокие горы, покрытые смешанным лесом, голые скалы, вздымающиеся в серо-желтое небо, идиллические домишки, разбросанные на склонах, и городок в котловине, как драгоценный камень в углублении сафьяновой коробочки. Даже замок не внушал больше страха, и Стелла увидела, что древняя постройка основательно обветшала – зубья стен кое-где обвалились, а вездесущий мох покрыл сизый камень.
– Как спалось? – спросил молодой человек после того, как машина тронулась с места. И, не дожидаясь ответа, выпалил: – Вулкодлак сегодня разошелся! Не удивлюсь, если прошедшей ночью он себе новую жертву выбрал. Или это он так перед вскрытием саркофага буянит?
– Вскрытие саркофага? – удивленно обронила Стелла. И юноша, крутя баранку, пояснил:
– Наследник, что теперь замок модернизирует, намерен в ближайшие дни вскрыть семейную усыпальницу. Даже журналистов пригласил. Еще бы, ведь это возбудит интерес к его проекту и обеспечит рекламу по всей стране и за рубежом! И он заявил, что в присутствии прессы вскроют саркофаг, в котором покоится его предок-вулкодлак. Вроде чтобы всем слухам положить конец. А я думаю, что наоборот – чтобы сплетни подхлестнуть. Представляете, что будет, если тело князя, умершего шестьсот лет назад, не истлело, а находится в отличном состоянии?
– Вряд ли такое возможно, – заявила Стелла. – Известны случаи, когда тела, находящиеся в сухой среде и недоступные насекомым-падальщикам, не истлевали, а мумифицировались, но чтобы труп за шесть столетий вообще не подвергся изменениям… Нет, это противоречит всем естественным законам!
Йозек шумно вздохнул.
– Так в том-то вся и фишка, доктор Конвей! Вулкодлак никаким естественным законам не подчиняется. Оборотень – он и есть оборотень. А правда, что после смерти у людей растут ногти и волосы, и если вскрыть старые могилы, то можно найти мертвецов с длиннющими когтями и волосами до пупа?
– Ерунда, – ответила Стелла, – ногти и волосы действительно растут по инерции некоторое время после смерти человека, но очень быстро рост прекращается, ведь начинается распад тканей. Пара миллиметров – вот максимум, на который они могут вырасти. А начало легендам про вампиров и вурдалаков положили эпидемии чумы в Средние века – трупы разбухали до невозможности, могилы заполнялись слизью, и те, кто натыкался на подробных мертвецов, решали, что это и есть «не-мертвые».
– Вы уверены? – в голосе Йозека звучало сомнение. – А то я слышал…
– Следи за дорогой! – оборвала его Стелла, и молодой человек смолк.
Они подъезжали к центру городка. Доктор Конвей поняла, что прошедшей ночью была несправедлива к Вильеру, ибо находилась под властью негативных эмоций и страха. Городок оказался небольшим, но симпатичным. Правда, жители, что спешили сейчас по своим делам, выглядели мрачноватыми и смотрели неприветливо.
– А часто у вас бывает, что летучие мыши или птицы ударяются об оконное стекло? – спросила, поддавшись искушению, Стелла.
Йозек, ничуть не удивившись, со знанием дела ответил:
– Редко, но случается. А что, вам в окно ночью кто-то шибанул? Можете быть уверены: это он пришел на вас посмотреть. Не любит он чужаков, ох как не любит!
Стелла уже не стала спрашивать, кого имеет в виду Йозек, так как ответ был очевиден. Вдруг машина резко затормозила, и молодой человек, погрозив кулаком пешеходу, перебегавшему улицу в неположенном месте, сообщил:
– Ну вот, доктор, мы почти приехали.
Автомобильчик свернул и остановился перед зданием из красного кирпича. Большая выцветшая вывеска гласила: «Полицейское управление гор. Вильера».
– Здесь я и работаю, – пояснил Йозек. – Шеф уже ждет вас. Он позвонил мне ночью, хотел узнать, как вы добрались. И сегодня утром тоже звонил.
Парень, придержав тугую скрипящую дверь, пропустил доктора Конвей внутрь полицейского управления. Ступая по выцветшему линолеуму и вдыхая знакомый запах пыли и старых бумаг, Стелла подошла к окошку, за которым сидел дежурный. Полицейский, лысый мужчина лет пятидесяти, сосредоточенно изучал свежий выпуск «Королевского сплетника».
– Привет, Густав, – помахал ему рукой Йозек.
Полицейский испуганно отбросил газету.
– А, это ты… Что, уже с утра новая задержанная? – Выпуклые голубые глаза Густава пытливо изучали доктора Конвей.
– Ну ты даешь, Густав! – со смехом ответил Йозек. – Разреши представить тебе столичного специалиста по маньякам, доктора Стеллу Конвей. Она специально прибыла к нам, в провинциальный Вильер, чтобы помочь в расследовании убийств.
– У нас и своих специалистов хватает, – неучтиво пробурчал Густав и поднялся. Он был высоким и плотным мужчиной, форма песочного цвета туго обтягивала его мощную фигуру. – И кроме того… Что какая-то столичная штучка может сделать с вулкодлаком?
– Вы уверены, что убийство – дело рук, вернее, лап мифического создания? – спросила Стелла. Дежурный ей не понравился.
Густав почесал абсолютно лысую голову и выпятил нижнюю губу.
– Понимаю, как вы к этому относитесь, доктор, но лучше бы сидели у себя в столице, занимались научными изысканиями. А мы сами со своими проблемами разберемся! И вообще, не стоит совать нос в дела, которые вас не касаются!
Стелла отметила, что Густав крайне недоволен ее появлением. Почему? Она видела полицейского первый раз в жизни, однако он с первого взгляда невзлюбил Стеллу.
– Такой он, наш Густав, – шепнул ей Йозек, – не обижайтесь на него, доктор. Он всегда брюзжит и вечно всем недоволен. Густав – заместитель шефа…
Доктор Конвей сдержалась, чтобы не сделать ядовитое замечание в адрес такого вот заместителя. А тот, потеряв всяческий интерес к Стелле, уселся на скрипучий стул и вновь принялся изучать прессу.
– Искренне надеюсь, что ваш шеф отличается от своего заместителя, – повела плечом Стелла.
– Марк вам понравится, доктор! – заверил ее Йозек. – Он – мой кумир! Хотел бы и я, как и он, стать когда-нибудь главой полиции Вильера…
Хлопнула дверь, послышались шаги, и за перегородкой возник статный высокий темноволосый мужчина лет тридцати трех – тридцати пяти.
– Вот и начальство, – произнес шепотом Йозек. – Наш Марк!
Стелла не без удовольствия отметила, что глава полиции Вильера весьма привлекателен. Марк, завидев Йозека и Стеллу, произнес приятным низким голосом:
– Густав, отчего ты не доложил мне, что наша столичная гостья уже в здании?
– А на что здесь мальчишка? – ответил его заместитель, не отрывая взора от «Королевского сплетника». – Он ее привез, пускай к тебе и ведет. И вообще, я занят.
Марк нахмурился, и доктор Конвей отметила, что гнев чрезвычайно к лицу начальнику полиции. А тот вышел из-за конторки и, протягивая Стелле руку, произнес:
– Прошу извинить моего сотрудника за глупые замечания. Вы ведь доктор Стелла Конвей, не так ли? Рад приветствовать вас в Вильере! Для нас большая честь визит такого известного специалиста, как вы. Меня зовут Марк Золтарь, я – начальник местной полиции.
Стелла подумала, что Марк, окажись безработным, мог бы с легкостью найти работу в качестве модели дорогого мужского белья или принадлежностей для бритья. Темно-синие глаза, загорелая кожа, классические черты лица и соблазнительная улыбка неплохо бы смотрелись в рекламе. Впервые за много часов доктор Конвей подумала, что ее визит в Вильер может стать занимательным.
Ситуацию испортил Густав, который скрипучим голосом начал задавать вопросы:
– Доктор, не про вас ли в «Сплетнике» недавно писали? Кажется, именно ваш непомерный сексуальный аппетит и полная некомпетентность привели к признанию процесса над Вацлавом Чертом недействительным?
– Густав! – резко оборвал Марк Золтарь.
– А что? Вы ведь тоже об этом читали, шеф! Или столица, следуя своей старой привычке, решила присылать к нам неудачников, карьеристов и неумех?