Страница:
Мы с Ленкой объяснили Костику, что к чему, и он согласился нам помочь. Я сказала ему, что мы будем слушать их через тонкую стенку, затем со своей стороны будем «подогревать» их.
— Да, ещё скажи ему, что мы лесбиянки, и что он в этом убедится и не забудь присодиниться к нам…
Я прервалась, потому что в комнату вошёл Славик. Он оглядел нас с слегка сонным видом и сказал:
— А, вот вы где… А что это вы тут делаете?
— Я? Я спать собираюсь. Да и тебе советую, ты, я вижу, тоже устал.
— Да неплохо бы, — сказал Славик, обойдя диван, на котором сидел Костик, и подошёл к его спинке, чтобы разложить его. Тут он истерически прыснул.
— Ах… вот… чем вы тут… занимаетесь… — проговорил он, давясь со смеху.
Мы с Ленкой и Костиком недоумённо переглянулись. Костик поинтересовался, в чём дело.
— Да у тебя на спине… — он не договорил, зайдясь в очередном приступе.
— Что у меня на спине? — воскликнул Костик.
— Да у тебя вся спина в царапинах! Какая же это кошка тебя так? — он нехорошо посмотрел на меня, ехидно подмигнув.
— Да? — удивился Костик. — Моя кошка, наверное. Она вчера на меня со шкафа прыгнула.
— Да нет, когтики-то не кошачьи. Ладно, Дон-Жуан, давай спать ложиться, поздно уже.
Ленка выдала им бельё и мы с ней ушли в нашу комнату. Там мы постелили две, стоящие под углом кровати.
— Ты что, предлагаешь, чтобы мы с тобой лесбиянок изображали?
— Да, это надёжное средство. Да и попробуй представить меня мужчиной.
— Э… я вообще-то люблю мужчин…, в тебе что-то от них есть. И некоторое разнообразие…
Я была с ней согласна, к тому же во мне проснулось мужское начало, которое требовало от меня обладания этой красоткой. Я нежно обняла её и поцеловала в губы взасос. Поцелуй этот был как бокал хорошего сладкого вина, губы её были чувственные, нежные и у них был особый очень приятный слабо уловимый привкус, который никогда не ощущается, когда целуешь мужчину. Ленка раздвинула языком мои зубы и провела им по дёснам. Я, в свою очередь, стала выталкивать её язык из моего рта, перемещая место действия в её рот. Мы неторопливо ласкали рты друг друга языками с аппетитным причмокиванием. Она научила меня одному фокусу: оказывается, если легонько провести кончиком языка по верхнему нёбу, то будет очень приятной ощущение. Краем уха я услышыла, как в соседней комнате Костик что-то возбуждённо рассказывает Славику. До меня доносились обрывки их беседы:
— …Это было так классно, ты не можешь себе представить! И вторая дырочка у неё такая аппетитная, что я хотел её туда трахнуть…
— …И получил бы по морде. Эх, зачем мы с тобой так рано собрались отключаться… — Вздохнул Славик.
— Да, — подливал масла в огонь Костик, — Каринка случайно проговорилась мне, что она наполовину лесбиянка. А я всегда мечтал увидеть как женщины друг с другом спят в натуре. Говорят, очень возбуждающе… Да, кстати, ты не заметил, что в Каринкиных движениях появилась плавность, изящность, уверенность в себе, как у женщины, которую хотят?
Я решила, что время действовать активно. Я оторвалась от Ленкиных губ и прошептала ей, чтобы она стонала во время моих дальнейших действий. Я сняла с неё футболку и джинсы, разделась сама. На Ленке было белое бельё, она смотрелась, как девственница. Мы стали покрывать шеи и плечи друг друга поцелуями, ласкать тела друг друга. Я почувствовала, как её рука осторожно спустилась по моему позвоночнику до крестца, а затем поднялась наверх, вызвав у меня небольшую бурю. Я застонала от желания. Нет, эта девчонка очень способная ученица. Ещё немного — и я стану лесбиянкой, и притом очень развратной.
— Ну что я тебе говорил! — услышала я возбуждённый шёпот Костика за стенкой. — Это всё ты — пойдём спать, пойдём спать! А им и без нас неплохо.
— Слушай! А пошли посмотрим, они нас всё равно не заметят, а то я больше не могу. У меня перец из штанов вылезает! — пожаловался Славик.
— Ладно, пошли, только тихо!
Мы с Ленкой от радости чуть до потолка не подпрыгнули. Забулькало!
Дверь осторожно приоткрылась, из-за неё послышалось учащённое дыхание двух мальчишек.
— Активнее, Лена, активнее, снимай с меня лифчик, — шепнула я подруге. Это оказало определённое действие: из-за двери послышались приглушённые голоса:
— Ух ты, смотри, смотри! Она с Каринки лифчик снимает!
— Ну, ну! Давай! Давай! — Костик не выдержал, ввалился в комнату с высунутым языком и выпученными от напряжения глазами. Мы с Ленкой взвизгнули притворно-испуганно. Костик буквально сорвал с меня лифчик, секунды две смотрел на открывшийся вид. Я опять взвизгнула и закрылась руками. Не помня себя, Костик отодрал мои руки и вцепился хваткой бультерьера в мою грудь. Он пригвоздил меня к кровати и стал с безумной похотью ощупывать меня руками и присасываться, как рыба прилипала к различным местам моего тела. Мне было жутко приятно, я вся отдалась костиковым рукам, не зыбывая бродить руками по его спине и оставлять засосы на его шее и плечах. Славик, недолго думая, пристроился к Ленке, дрожащими от волнения руками снял с неё лифчик и стал неуклюже ласкать её. Она впилась своими губами в его и стала его активно ласкать. В общем дело у них пошло на лад.
Мы с Костиком повалились на одну из кроватей, отодвинув одеяло. Костик увидел, что Ленка со Славиком действуют не очень умело и решил им помочь.
— Ленка, пососи у него, ему это понравится.
Славик покраснел, Ленка передёрнулась и сказала, что не знает, как и боится.
— В этом нет ничего страшного, напротив это очень приятно. Иди сюда, сказал он мне. Костик откинулся на подушке и закрыл глаза, предоставив мне остальное. Я, слава Богу, уже знала, что делать. Я стащила с него трусы, не забывая поглаживать его тело, и моему взору предстал фаллос приличных для такого возраста размеров, гладкий и красивый. Я осторожно взвесила в руке его отяжелевшие яйца, покрытые лёгким пушком и не смогла сдержать возглас восхищения. Член Костика уже был довольно сильно возбуждён, я осторожно погладила его рукой, восхищаясь им. Никогда не устану восхищаться мужской красотой и силой! Я удобно устроилась у Костика в ногах, наполовину спрятавшись под одеялом, и начала сеанс миньета. Я действовала по озарению, мне хотелось доставить как можно больше удовольствия Костику и его зверьку. Я не спеша провела по стволу языком, одновременно совершая им движения вверх-вниз, поласкала головку с канальцем и перепоночкой, затем накрыла ртом член, который приятно коснулся нёба, щекоча его. Мне это занятие нравилось, Костик, видно уже был на пути к блаженству, так как он издавал приглушённые сладостные стоны, ему это очень нравилось, его пальцы перебирали мои волосы, то сжимая их, то отпуская. Ленка со Славиком смотрели на бесплатное зрелище во все глаза и не могли оторваться. Они вновь начали ласкать друг друга, всё теснее прижимаясь. Наконец Ленка решилась повторить мой подвиг. Я краем глаза видела, как она встала на колени перед кроватью и достала Славиков инструмент, который не уступал фаллосу Костика, и был очень напряжён. На конце его появилась маленькая мутно-белая капля. Ленка брезгливо слизала её, затем взяла член в рот. Я видела, как она старалась не выдать своего отвращения, чтобы не обидеть Славика, который тоже блаженствовал, раскинувшись поперёк кровати. Затем выражение Ленкиного лица изменилось на сосредоточенно-страстное, она начинала входить во вкус…
Часть 3
Часть 4
— Что с тобой? — спросил Антон. Он видимо отнёс это на свой счёт, подумав, что он мне нравится. Я не сказала бы, что он мне противен, но у меня всё-таки есть Дима, по которому я соскучилась.
— Я целый день была совершенно одна и ваш приход для меня как порция кислорода. Если бы вы не пришли, я бы, наверное, сошла бы с ума.
Антон посмотрел на меня как-то странно. Нет-нет, пожалуйста не питай никаких надежд. Ты мне нравишься только как друг, не больше. Не думай, что ты вскружил мне голову. И вообще что ты на меня так уставился? Я же одета не во что-то особенное, так, по-домашнему: большой красный махровый мамин халат, распущенные волосы, которые я не успела заплести на ночь.
— Да, ещё скажи ему, что мы лесбиянки, и что он в этом убедится и не забудь присодиниться к нам…
Я прервалась, потому что в комнату вошёл Славик. Он оглядел нас с слегка сонным видом и сказал:
— А, вот вы где… А что это вы тут делаете?
— Я? Я спать собираюсь. Да и тебе советую, ты, я вижу, тоже устал.
— Да неплохо бы, — сказал Славик, обойдя диван, на котором сидел Костик, и подошёл к его спинке, чтобы разложить его. Тут он истерически прыснул.
— Ах… вот… чем вы тут… занимаетесь… — проговорил он, давясь со смеху.
Мы с Ленкой и Костиком недоумённо переглянулись. Костик поинтересовался, в чём дело.
— Да у тебя на спине… — он не договорил, зайдясь в очередном приступе.
— Что у меня на спине? — воскликнул Костик.
— Да у тебя вся спина в царапинах! Какая же это кошка тебя так? — он нехорошо посмотрел на меня, ехидно подмигнув.
— Да? — удивился Костик. — Моя кошка, наверное. Она вчера на меня со шкафа прыгнула.
— Да нет, когтики-то не кошачьи. Ладно, Дон-Жуан, давай спать ложиться, поздно уже.
Ленка выдала им бельё и мы с ней ушли в нашу комнату. Там мы постелили две, стоящие под углом кровати.
— Ты что, предлагаешь, чтобы мы с тобой лесбиянок изображали?
— Да, это надёжное средство. Да и попробуй представить меня мужчиной.
— Э… я вообще-то люблю мужчин…, в тебе что-то от них есть. И некоторое разнообразие…
Я была с ней согласна, к тому же во мне проснулось мужское начало, которое требовало от меня обладания этой красоткой. Я нежно обняла её и поцеловала в губы взасос. Поцелуй этот был как бокал хорошего сладкого вина, губы её были чувственные, нежные и у них был особый очень приятный слабо уловимый привкус, который никогда не ощущается, когда целуешь мужчину. Ленка раздвинула языком мои зубы и провела им по дёснам. Я, в свою очередь, стала выталкивать её язык из моего рта, перемещая место действия в её рот. Мы неторопливо ласкали рты друг друга языками с аппетитным причмокиванием. Она научила меня одному фокусу: оказывается, если легонько провести кончиком языка по верхнему нёбу, то будет очень приятной ощущение. Краем уха я услышыла, как в соседней комнате Костик что-то возбуждённо рассказывает Славику. До меня доносились обрывки их беседы:
— …Это было так классно, ты не можешь себе представить! И вторая дырочка у неё такая аппетитная, что я хотел её туда трахнуть…
— …И получил бы по морде. Эх, зачем мы с тобой так рано собрались отключаться… — Вздохнул Славик.
— Да, — подливал масла в огонь Костик, — Каринка случайно проговорилась мне, что она наполовину лесбиянка. А я всегда мечтал увидеть как женщины друг с другом спят в натуре. Говорят, очень возбуждающе… Да, кстати, ты не заметил, что в Каринкиных движениях появилась плавность, изящность, уверенность в себе, как у женщины, которую хотят?
Я решила, что время действовать активно. Я оторвалась от Ленкиных губ и прошептала ей, чтобы она стонала во время моих дальнейших действий. Я сняла с неё футболку и джинсы, разделась сама. На Ленке было белое бельё, она смотрелась, как девственница. Мы стали покрывать шеи и плечи друг друга поцелуями, ласкать тела друг друга. Я почувствовала, как её рука осторожно спустилась по моему позвоночнику до крестца, а затем поднялась наверх, вызвав у меня небольшую бурю. Я застонала от желания. Нет, эта девчонка очень способная ученица. Ещё немного — и я стану лесбиянкой, и притом очень развратной.
— Ну что я тебе говорил! — услышала я возбуждённый шёпот Костика за стенкой. — Это всё ты — пойдём спать, пойдём спать! А им и без нас неплохо.
— Слушай! А пошли посмотрим, они нас всё равно не заметят, а то я больше не могу. У меня перец из штанов вылезает! — пожаловался Славик.
— Ладно, пошли, только тихо!
Мы с Ленкой от радости чуть до потолка не подпрыгнули. Забулькало!
Дверь осторожно приоткрылась, из-за неё послышалось учащённое дыхание двух мальчишек.
— Активнее, Лена, активнее, снимай с меня лифчик, — шепнула я подруге. Это оказало определённое действие: из-за двери послышались приглушённые голоса:
— Ух ты, смотри, смотри! Она с Каринки лифчик снимает!
— Ну, ну! Давай! Давай! — Костик не выдержал, ввалился в комнату с высунутым языком и выпученными от напряжения глазами. Мы с Ленкой взвизгнули притворно-испуганно. Костик буквально сорвал с меня лифчик, секунды две смотрел на открывшийся вид. Я опять взвизгнула и закрылась руками. Не помня себя, Костик отодрал мои руки и вцепился хваткой бультерьера в мою грудь. Он пригвоздил меня к кровати и стал с безумной похотью ощупывать меня руками и присасываться, как рыба прилипала к различным местам моего тела. Мне было жутко приятно, я вся отдалась костиковым рукам, не зыбывая бродить руками по его спине и оставлять засосы на его шее и плечах. Славик, недолго думая, пристроился к Ленке, дрожащими от волнения руками снял с неё лифчик и стал неуклюже ласкать её. Она впилась своими губами в его и стала его активно ласкать. В общем дело у них пошло на лад.
Мы с Костиком повалились на одну из кроватей, отодвинув одеяло. Костик увидел, что Ленка со Славиком действуют не очень умело и решил им помочь.
— Ленка, пососи у него, ему это понравится.
Славик покраснел, Ленка передёрнулась и сказала, что не знает, как и боится.
— В этом нет ничего страшного, напротив это очень приятно. Иди сюда, сказал он мне. Костик откинулся на подушке и закрыл глаза, предоставив мне остальное. Я, слава Богу, уже знала, что делать. Я стащила с него трусы, не забывая поглаживать его тело, и моему взору предстал фаллос приличных для такого возраста размеров, гладкий и красивый. Я осторожно взвесила в руке его отяжелевшие яйца, покрытые лёгким пушком и не смогла сдержать возглас восхищения. Член Костика уже был довольно сильно возбуждён, я осторожно погладила его рукой, восхищаясь им. Никогда не устану восхищаться мужской красотой и силой! Я удобно устроилась у Костика в ногах, наполовину спрятавшись под одеялом, и начала сеанс миньета. Я действовала по озарению, мне хотелось доставить как можно больше удовольствия Костику и его зверьку. Я не спеша провела по стволу языком, одновременно совершая им движения вверх-вниз, поласкала головку с канальцем и перепоночкой, затем накрыла ртом член, который приятно коснулся нёба, щекоча его. Мне это занятие нравилось, Костик, видно уже был на пути к блаженству, так как он издавал приглушённые сладостные стоны, ему это очень нравилось, его пальцы перебирали мои волосы, то сжимая их, то отпуская. Ленка со Славиком смотрели на бесплатное зрелище во все глаза и не могли оторваться. Они вновь начали ласкать друг друга, всё теснее прижимаясь. Наконец Ленка решилась повторить мой подвиг. Я краем глаза видела, как она встала на колени перед кроватью и достала Славиков инструмент, который не уступал фаллосу Костика, и был очень напряжён. На конце его появилась маленькая мутно-белая капля. Ленка брезгливо слизала её, затем взяла член в рот. Я видела, как она старалась не выдать своего отвращения, чтобы не обидеть Славика, который тоже блаженствовал, раскинувшись поперёк кровати. Затем выражение Ленкиного лица изменилось на сосредоточенно-страстное, она начинала входить во вкус…
Часть 3
Карина
27.10Но на этом всё не кончилось: самое ужасное только начиналось. В пятницу следующей недели после приёма у Ленки я, сделав уроки, которых, благо, было немного, сидела в гостиной в махровом халате с капюшоном (я была после ванной) и, потягивая «Мартини», смотрела М-тиви. Было уже около пяти часов вечера, когда раздось несколько настойчивых дребезжащих звонков в дверь. В недоумении, кто это мог быть, я подошла к двери. Ко мне ломились Сашка Баркин и Максим Полежаев из моего класса. Они уже явно успели немного употребить и были, что называется «навеселе». Я поинтересовалась причиной их внезапного прихода. Сашка, подмигнув Максиму, сказал тоном, не терпящим возражений:
— Помоги нам решить задачу по геометрии. — И при этом нехорошо посмотрел на него. Я насторожилась, что-то внутри сигнализировало об затаённой опасности. Я пригласила их войти. Признаю, это была моя большая ошибка.
Мы прошли ко мне в комнату и я полезла за геометрией, разложила тетрадки, книжки и стала объяснять им задачу (наипримитивнейшую!).
— Ладно, — перебил меня Максим, — геометрия подождёт, сготовь нам поесть. Хотя стой. — Он опять переглянулся с Сашкой, — между прочим, Костик нам всё рассказал…
У меня внутри похолодело. Кажется, я даже вздрогнула. Надеюсь, они этого не заметили. Однако я тут же овладела собой и откликнулась, как можно более беззаботно:
— А что именно? — и, не дожидаясь ответа добавила:
— Вам с чем гренки, с сыром, или с вареньем?
Получив заказ на две гренки с сыром, я удалилась. Я услышала, как Максим негромко сказал:
— Эх, у меня иногда возникает такое желание задушить Каринку её косой.
— Это твоя навязчивая идея, я знаю, что косы всю жизнь тебя возбуждают.
— Да иди ты! А ещё хорошо было бы откусить от неё кусочек и почувствовать, как хрустят на зубах её хрупкие косточки.
— Ну ты и маньяк, я тебе скажу!
Так, приехали. Меня хотят задушить моей же косой и в сыром виде съесть. «Здравствуй, здравствуй, товарищ мясо! — закричали приветливо дети. И набросились, и сожрали, только-только слегка обжарив».
Пока жарились гренки, я успела позвонить Костику. Он клятвенно клялся, что ничего им не рассказывал. Хотя, сказал он, во время переодевания на физкультуру, Максим заметил мои следы на Костиковом теле, но Костик не сказал, кем они оставлены и посоветовал мне спросить, что именно они знают. А Максим, конечно же рассказал всё своему закадычному другу. Ну хорошо, они либо, наобум пришли, на подсознании, либо, вычислили, негодяи! Нет, конечно, Максим вполне в моём вкусе: полупепельный блондин, небольшого роста, с овальным, слегка костлявым лицом и живыми серыми глазами. Сашка тоже ничего: у него очень сексуальное на мой взгляд худое лицо, он шатен, покрупнее Максима. Оба лакомые кусочки. Я знаю, зачем они пришли. Но если они достигнут своей цели, сплетен не оберёшься, Максим не Костя, наверняка растрепет всем о своих подвигах. НО! НО… Но моя женская страсть требует удовлетворения. И немедленного. Не допустим фашистов к Москве, хотя капитулировать оч-чень хочется!
Мальчишки с удовольствием съели гренки и запили их бутылкой пива, которую я взяла из запасов брата. Я спросила, что именно им известно. Ответ был уклончивый, что мол, я сама всё знаю. Так, блеф. Но, опять но… Они оба такие аппетитные. Мы отправились в большую комнату смотреть наш любимый канал Эмтиви. Мы мило болтали и обсуждали различные вещи. Мне было уютно сидеть между ними, чувствовать теплоту их тел. Время уже приближалось к восьми часам вечера. Мы отужинали каким-то экзотическим блюдом, приготовленным мной из смеси всего, что я нашла. Это было сметено за милую душу в две секунды. Никто из них не догадался помочь мне мыть посуду, как всегда.
И что вы думаете, я обнаружила, когда пришла в комнату? Эти два… не знаю, как назвать смотрели порнуху, причём взяли мою любимую кассету! Знают, сволочи, что делают! Я, конечно возмутилась, но они усадили меня опять посередине. В знак протеста я положила голову на колени Максиму, а ноги и зад — к Сашке и демонстративно закрыла глаза. Но тут начался мой любимый момент, когда герои похитили невинную девицу-графиню, невесту врага одного из героев и по очереди её изнасиловали. Я была так увлечена, что до меня не сразу дошло, что Сашка заговорщицки косится в сторону Максима и хихикает. Я обернулась и увмдела такую картину: Максим увлечённо дрочил свой член… моей косой! Нахал! Я вырвала у него свою косу и возмущённо крикнула: «Ну вообще!» У меня слов не было. Сашка уже давился со смеху, Максим же обиженно посмотрел на меня и с видом оскорблённой невинности сказал:
— Ну вот, весь кайф испортила! И кто ты после этого!
Сашка уже покраснел и свалился на пол. Из него вырывались хриплые звуки. Он был в истерике. Я пнула его ногой, он завопил и вскочил. Максим же посмотрел на меня грустными глазами ребёнка, у которого отняли любимую игрушку и сказал:
— А ну давай, исправляй дело, а то я заплачу!
— Обидели мышку…. написали в норку! — выдавил из себя Сашка, заходясь в очередном приступе. — Не плачь, мышка, мочу откачаем, — и подмигнул мне.
— Не дождёшься! — сказала я Максиму, тот сделал знак Сашке, Сашка очнулся и не успела я ничего сообразить, как меня схватили мёртвой хваткой под белы рученьки, нежно выкрутив их за спину и поставили перед Максимом на колени. Его член, налитой, идеальной формы и длины уже был готов и слегка трепетал. Я была готова наброситься на него, но женская гордость не позволяла сделать это сразу. Я стала ломаться, сопротивляться, кричать, что я не умею, но однако недолго. Сашка опять хихикнул и сказал:
— А ты его косой пощекочи, он сразу спустит!
Он отпустил мне руки и я так и сделала: кончиком косы, кисточкой, я стала щекотать член Максима, и, когда я увидела первую выступившую на нём каплю, я поднесла к головке рот и выпила всё, что оттуда выделилось до капли, не заботясь о том, что они подумают. Инструмент Максима стал похож на спущенный воздушный шарик, его обладатель счастливо откинулся назад. Видно, сбылась мечта идиота.
Затем мы выпили ещё по бутылке пива и мальчишкам пришла в голову идея поиграть в тот фильм, который мы смотрели, со всеми подробностями.
Они нашли какую-то верёвку и спрятались за дверью. Я сидела на кресле, якобы в карете. Они внезапно дёрнули кресло назад, заткнули мне чем-то рот, связали руки за спиной и утащили в мою комнату. Там они вытащили кляп и стали якобы допрашивать меня. Я старалась соответствовать этой роли. Честно говоря, мне это всё очень нравилось.
— Где фон Шенна? — спросил Лёшка.
— Не знаю, — дрожащим голосом ответила я. — Кто вы? Зачем он вам нужен? Отпустите меня, за меня заплатят выкуп!
— Ты прекрасно знаешь, где он, шлюха! — не выдержал Максим.
— Спокойнее, — сказал елейным тоном Сашка, — мы конечно выпустим тебя, киска, но фон Шенна за всё заплатит! Мы тебя не тронем, если скажешь где он! Он не стоит того, чтобы из-за него так тряслись.
— Я не знаю…
Максим дал мне пощёчину.
— Я считаю до десяти… Раз, два… десять. Ну, давай, а то мы с тобой разделаемся!
— Но я правда не знаю, — я старалась, чтобы выглядело как можно правдоподобнее.
— Ах так, — Они развязали мне руки и стали снимать халат, якобы платье. Я отчаянно вырывалась и кричала, но не так, чтобы прибежали соседи. Стащив платье, они остались довольны мной. Максим смотрел на моё тело, как завороженный.
— Никак нельзя, чтобы такое досталось этому скоту фон Шенне, надо сказать, аппетитную он себе выбрал курочку на обед.
Они сорвали с меня лифчик (Эй, а что у тебя там?). Им и это понравилось. У них глаза налились кровью, они одновременно схватили ртами обе мои груди, как человек долгое время пробывший в воде, хватает ртом воздух, и стали покусывать, лизать, теребить языком соски. И вообще почему-то эта часть моего тела всегда привлекала мужчин. Во мне стало подниматься желание, по телу разлилось щекочущее тепло, я почувствовала, что теряю сознание, расслабилась и отдалась внутреннему миру грёз и ощущений. Тем временем чьи-то руки сняли с меня трусы и полезли внутрь влагалища, не забыв пощекотать маленький язычок у входа. Я не то что не сопротивлялась, наоборот, я помогала им, как могла. Наконец мальчишки оторвались от моей груди, раздвинули мне ноги и опять застыли. Неужели они не понимают, что нужно девушке в такой момент! Так нет, они стоят и смотрят, как в первый раз!
— Ты что, Макс, никогда не видел, что у женщин между ног?
— Н. нет. А ты?
— Было дело пару раз… Но такой конфетки я никогда не видел, честно говорю. И где мы раньше были?
— А что это такое у неё тут?
— Это — пизда, или влагалище, куда суют, а это над ним — подобие нашего органа, он тоже может вставать, если его возбудить, но это менее заметно.
(Так, они тут ещё и краткий экскурс в анатомию женских половых органов устроили. Хамство! Не видят, что я сгораю от желания!)
— Ага… понятно. Ой, а откуда у неё сперма?!
— Сам ты сперма, это смазка.
(Нет, ну я всё-таки не учебное пособие! Имейте совесть, пока она вас не поимела. (Шутка.))
Тут один из них, видимо, Максим, осторожно просунул палец в моё обильно увлажнившееся отверстие. Они, кажется, забыли, во что мы играем. Чтобы напомнить им, я начала кричать, извиваться, выворачиваться, они, увидя это, с трудом вспомнили, что мы играем в фильм, и вошли в роль. Максим схватил меня сзади за локти и поставил на колени перед Сашкой. Тот дал мне пощёчину и опять спросил:
— Ну что, будешь говорить?
— Я н…не знаю, пожалуйста, на надо, — (я надеюсь, у меня на глазах выступили слёзы?)
— Ах ты маленькая сучка! Тогда соси у меня! — я стрательно стиснула зубы и замотала головой. Тогда Сашка расстегнул ширинку и вытащил свой член, который уже был доведён до кондиции, я изобразила испуг и приоткрыла рот. Он воспользовался этим и засунул мне туда свой член и задвигал им туда-сюда. Я чуть не задохнулась. Кончив мне в горло, он вынул член и сказал:
— Ну, что, скажешь нам, где может быть твой жених? Или хочешь, чтобы этот красавец разорвал твою маленькую дырочку?
Я молчала, я старалась расплакаться и у меня это получилось. Я чувствовала, что они умирали от желания трахнуть меня. Я отказалась отвечать.
— Ах так? Тогда мы отымеем тебя по очереди.
— Нет, не надо! — опять заплакала я, хотя мне как раз этого и хотелось. Они привязали мои руки к столбикам кровати и кинули жребий. Выпало Максиму. Сашка помогал ему держать мои ноги. Я, конечно, сводила их, но не очень сильно.
— Ну, с Богом, — сказал Сашка и я почувствовала, как в моё истекающее соком влагалище входит упругий инструмент Максима и начинает быстро-быстро туда-обратно двигаться.
— Медленнее, медленнее, помучай её, — услышала я, теряя сознание от желания. — Ну теперь, всё в порядке. Сашка лёг рядом со мной, стал поглаживать мои груди, пососал одну из них, затем его рот приблизился к моему и он начал работать своим языком, то касаясь моего языка, то облизывая моё лицо, то спускаясь вниз по шее. Член Максима тем временем медленно вполз в меня по самые яйца, походил в глубине по кругу. Я стонала, мотала головой, делала движения бёдрами, навстречу ему, я не могла выдержать это поджаривание на медленном огне, Максим, видимо, тоже не мог больше и задвигал бёдрами в бешеном темпе, держась за мои ягодицы. Сашка сполз вниз и стал лизать и покусывать маленький язычок внизу, что привело меня к целой серии оргазмов секунд по двадцать. Мощная струя разлилась у меня внутри. Максим вытащил из меня свой член. Если раньше он был налитой и красивый, теперь он стал похож на сильно мятую тряпочку. Но тут ситуация вышла из-под моего контроля и началось такое, чего я не предвидела: они нашли в шкафу старый сломанный телефон, оторвали у него один конец и вставили оголённый провод мне в вагину. (Так, я, кажется об этом где-то уже читала.) И крутанули диск… Я почувствовала внизу нестерпимый зуд, мне захотелось чего-то продолговатого, я задёргалась, забилась, но не могла освободиться от провода и отключилась. Когда я пришла в себя, провод был всё ещё там, Сашка посмотрел на меня и сказал Максиму:
— Пришла в себя. Можно приступать. Слушай, — сказал он мне. — Расскажи нам всё, что было на дне рожденья Ленки.
Я мгновенно протрезвела:
— Да ничего особого не было. Праздник, как праздник. Мы с Костиком только сосались. А ночевали мы в разных комнатах.
— Да, а откуда тогда же у него на спине появились характерные царапины?
— Ничего не знаю, у него царапины, я-то какое к этому имею отношение?
— Самое прямое.
Значит Костик всё-таки им что-то рассказал! Хотя тогда зачем я должна им это говорить? Хотят его на враньё проверить, что ли?
Тут Максим засунул палец в отверстие диска.
— Не надо… пожалуйста! — завопила я. — За что вы меня мучаете?!
— Я мщу за своего младшего брата. — ответил Сашка.
— Я твоего брата вообще не знаю, что я могла ему сделать!
— Он учится в седьмом классе… Однажды вы с Риткой Маркинской заменяли у них урок.
— А, припоминаю. Был там один, он чуть ли не на люстре висел. Этот, что ли твой брат? Похож, очень похож…
— Да, после этого я как-то заметил, что он разглядывает нашу классную фотографию чересчур пристально, но не придал этому значения. А вскоре из моего альбома исчезла фотография со школьного спектакля «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Где ты танцуешь на первом плане. Захожу я к нему в комнату, а он сидит и дрочит на эту фотографию. Я, конечно сделал вид, что ничего не заметил. Он вскоре совсем сдвинулся: он во сне бормочет: «Карина, подари мне свою косу!»
— В этом они схожи с Максом.
— Не перебивай. Я мщу тебе за то, что ты сделала с несчастным ребёнком.
— Да, несчастный ребёнок! Я потом два месяца в себя прийти не могла после урока у них!
— Расказывай, что было у тебя с Костиком!
— Ты это распространишь по всему классу! Если ты это сделаешь, клянусь, я подам на вас за изнасилование. Ты можешь рассказать об этом своему брату, но не более, предупредив его, чтобы он молчал, как рыба.
— Хватит болтологии! — Макс опять крутанул диск, Сашка вытащил ремень из своих штанов и пару раз хлестнул меня. Я завопила диким голосом и провалилась в бездну…
Я слышала доносившиеся до меня сквозь пелену голоса мальчишек:
— Сними её, с неё уже хватит.
И свой голос:
— Развяжите меня, я всё скажу!
Они развязали меня, влили мне в горло чего-то обжигающего, осторожно уложили меня к себе на колени и стали нежно ласкать и целовать. Назло им, я не приходила в себя. Сашка потрогал мою руку.
— Пульс есть, жить будет.
— Но в себя она не приходит! Может ей искусственное дыхание сделать?
— А ты умеешь?
— Да.
Макс опустился передо мной на колени, раскрыл мои губы и накрыл мой рот своим, заткнул мне нос и сделал пару вдохов. Чтобы отблагодарить его, я открыла глаза. Из мальчишек вырвался вздох облегчения: жива!
Придя в себя, я одела трусы, лифчик, свои любимые старые джинсы и достала свой дневник, в котором был описан со всеми подробностями тот день. Оба тем временем тоже приоделись и стали меня с интересом слушать. Краем глаза я заметила, что штанишки-то им маловаты уже становятся!
— Да, повезло Костяну! — сказал Сашка, вздыхая, переглянувшись с Максимом. Я достала «Полароид» со шкафа и сказала:
— Снимите меня, как я есть сейчас.
Они сделали пару снимков. На одном из них, где у меня коса была перекинута наперёд, я написала: «Дорогому…
(- Сашка, как зовут твоего брата?
— Сашка.)
… Сашунчику от Карины. С любовью» Подпись.
— Передай это своему брату, — сказала я Сашке. — А вторую оставьте себе.
— Спасибо, — сказали они. — Пожалуйста, прости нас за всё.
— Так уж и быть, — я нежно и продолжительно поцеловала в губы сначала одного, потом другого…
— Помоги нам решить задачу по геометрии. — И при этом нехорошо посмотрел на него. Я насторожилась, что-то внутри сигнализировало об затаённой опасности. Я пригласила их войти. Признаю, это была моя большая ошибка.
Мы прошли ко мне в комнату и я полезла за геометрией, разложила тетрадки, книжки и стала объяснять им задачу (наипримитивнейшую!).
— Ладно, — перебил меня Максим, — геометрия подождёт, сготовь нам поесть. Хотя стой. — Он опять переглянулся с Сашкой, — между прочим, Костик нам всё рассказал…
У меня внутри похолодело. Кажется, я даже вздрогнула. Надеюсь, они этого не заметили. Однако я тут же овладела собой и откликнулась, как можно более беззаботно:
— А что именно? — и, не дожидаясь ответа добавила:
— Вам с чем гренки, с сыром, или с вареньем?
Получив заказ на две гренки с сыром, я удалилась. Я услышала, как Максим негромко сказал:
— Эх, у меня иногда возникает такое желание задушить Каринку её косой.
— Это твоя навязчивая идея, я знаю, что косы всю жизнь тебя возбуждают.
— Да иди ты! А ещё хорошо было бы откусить от неё кусочек и почувствовать, как хрустят на зубах её хрупкие косточки.
— Ну ты и маньяк, я тебе скажу!
Так, приехали. Меня хотят задушить моей же косой и в сыром виде съесть. «Здравствуй, здравствуй, товарищ мясо! — закричали приветливо дети. И набросились, и сожрали, только-только слегка обжарив».
Пока жарились гренки, я успела позвонить Костику. Он клятвенно клялся, что ничего им не рассказывал. Хотя, сказал он, во время переодевания на физкультуру, Максим заметил мои следы на Костиковом теле, но Костик не сказал, кем они оставлены и посоветовал мне спросить, что именно они знают. А Максим, конечно же рассказал всё своему закадычному другу. Ну хорошо, они либо, наобум пришли, на подсознании, либо, вычислили, негодяи! Нет, конечно, Максим вполне в моём вкусе: полупепельный блондин, небольшого роста, с овальным, слегка костлявым лицом и живыми серыми глазами. Сашка тоже ничего: у него очень сексуальное на мой взгляд худое лицо, он шатен, покрупнее Максима. Оба лакомые кусочки. Я знаю, зачем они пришли. Но если они достигнут своей цели, сплетен не оберёшься, Максим не Костя, наверняка растрепет всем о своих подвигах. НО! НО… Но моя женская страсть требует удовлетворения. И немедленного. Не допустим фашистов к Москве, хотя капитулировать оч-чень хочется!
Мальчишки с удовольствием съели гренки и запили их бутылкой пива, которую я взяла из запасов брата. Я спросила, что именно им известно. Ответ был уклончивый, что мол, я сама всё знаю. Так, блеф. Но, опять но… Они оба такие аппетитные. Мы отправились в большую комнату смотреть наш любимый канал Эмтиви. Мы мило болтали и обсуждали различные вещи. Мне было уютно сидеть между ними, чувствовать теплоту их тел. Время уже приближалось к восьми часам вечера. Мы отужинали каким-то экзотическим блюдом, приготовленным мной из смеси всего, что я нашла. Это было сметено за милую душу в две секунды. Никто из них не догадался помочь мне мыть посуду, как всегда.
И что вы думаете, я обнаружила, когда пришла в комнату? Эти два… не знаю, как назвать смотрели порнуху, причём взяли мою любимую кассету! Знают, сволочи, что делают! Я, конечно возмутилась, но они усадили меня опять посередине. В знак протеста я положила голову на колени Максиму, а ноги и зад — к Сашке и демонстративно закрыла глаза. Но тут начался мой любимый момент, когда герои похитили невинную девицу-графиню, невесту врага одного из героев и по очереди её изнасиловали. Я была так увлечена, что до меня не сразу дошло, что Сашка заговорщицки косится в сторону Максима и хихикает. Я обернулась и увмдела такую картину: Максим увлечённо дрочил свой член… моей косой! Нахал! Я вырвала у него свою косу и возмущённо крикнула: «Ну вообще!» У меня слов не было. Сашка уже давился со смеху, Максим же обиженно посмотрел на меня и с видом оскорблённой невинности сказал:
— Ну вот, весь кайф испортила! И кто ты после этого!
Сашка уже покраснел и свалился на пол. Из него вырывались хриплые звуки. Он был в истерике. Я пнула его ногой, он завопил и вскочил. Максим же посмотрел на меня грустными глазами ребёнка, у которого отняли любимую игрушку и сказал:
— А ну давай, исправляй дело, а то я заплачу!
— Обидели мышку…. написали в норку! — выдавил из себя Сашка, заходясь в очередном приступе. — Не плачь, мышка, мочу откачаем, — и подмигнул мне.
— Не дождёшься! — сказала я Максиму, тот сделал знак Сашке, Сашка очнулся и не успела я ничего сообразить, как меня схватили мёртвой хваткой под белы рученьки, нежно выкрутив их за спину и поставили перед Максимом на колени. Его член, налитой, идеальной формы и длины уже был готов и слегка трепетал. Я была готова наброситься на него, но женская гордость не позволяла сделать это сразу. Я стала ломаться, сопротивляться, кричать, что я не умею, но однако недолго. Сашка опять хихикнул и сказал:
— А ты его косой пощекочи, он сразу спустит!
Он отпустил мне руки и я так и сделала: кончиком косы, кисточкой, я стала щекотать член Максима, и, когда я увидела первую выступившую на нём каплю, я поднесла к головке рот и выпила всё, что оттуда выделилось до капли, не заботясь о том, что они подумают. Инструмент Максима стал похож на спущенный воздушный шарик, его обладатель счастливо откинулся назад. Видно, сбылась мечта идиота.
Затем мы выпили ещё по бутылке пива и мальчишкам пришла в голову идея поиграть в тот фильм, который мы смотрели, со всеми подробностями.
Они нашли какую-то верёвку и спрятались за дверью. Я сидела на кресле, якобы в карете. Они внезапно дёрнули кресло назад, заткнули мне чем-то рот, связали руки за спиной и утащили в мою комнату. Там они вытащили кляп и стали якобы допрашивать меня. Я старалась соответствовать этой роли. Честно говоря, мне это всё очень нравилось.
— Где фон Шенна? — спросил Лёшка.
— Не знаю, — дрожащим голосом ответила я. — Кто вы? Зачем он вам нужен? Отпустите меня, за меня заплатят выкуп!
— Ты прекрасно знаешь, где он, шлюха! — не выдержал Максим.
— Спокойнее, — сказал елейным тоном Сашка, — мы конечно выпустим тебя, киска, но фон Шенна за всё заплатит! Мы тебя не тронем, если скажешь где он! Он не стоит того, чтобы из-за него так тряслись.
— Я не знаю…
Максим дал мне пощёчину.
— Я считаю до десяти… Раз, два… десять. Ну, давай, а то мы с тобой разделаемся!
— Но я правда не знаю, — я старалась, чтобы выглядело как можно правдоподобнее.
— Ах так, — Они развязали мне руки и стали снимать халат, якобы платье. Я отчаянно вырывалась и кричала, но не так, чтобы прибежали соседи. Стащив платье, они остались довольны мной. Максим смотрел на моё тело, как завороженный.
— Никак нельзя, чтобы такое досталось этому скоту фон Шенне, надо сказать, аппетитную он себе выбрал курочку на обед.
Они сорвали с меня лифчик (Эй, а что у тебя там?). Им и это понравилось. У них глаза налились кровью, они одновременно схватили ртами обе мои груди, как человек долгое время пробывший в воде, хватает ртом воздух, и стали покусывать, лизать, теребить языком соски. И вообще почему-то эта часть моего тела всегда привлекала мужчин. Во мне стало подниматься желание, по телу разлилось щекочущее тепло, я почувствовала, что теряю сознание, расслабилась и отдалась внутреннему миру грёз и ощущений. Тем временем чьи-то руки сняли с меня трусы и полезли внутрь влагалища, не забыв пощекотать маленький язычок у входа. Я не то что не сопротивлялась, наоборот, я помогала им, как могла. Наконец мальчишки оторвались от моей груди, раздвинули мне ноги и опять застыли. Неужели они не понимают, что нужно девушке в такой момент! Так нет, они стоят и смотрят, как в первый раз!
— Ты что, Макс, никогда не видел, что у женщин между ног?
— Н. нет. А ты?
— Было дело пару раз… Но такой конфетки я никогда не видел, честно говорю. И где мы раньше были?
— А что это такое у неё тут?
— Это — пизда, или влагалище, куда суют, а это над ним — подобие нашего органа, он тоже может вставать, если его возбудить, но это менее заметно.
(Так, они тут ещё и краткий экскурс в анатомию женских половых органов устроили. Хамство! Не видят, что я сгораю от желания!)
— Ага… понятно. Ой, а откуда у неё сперма?!
— Сам ты сперма, это смазка.
(Нет, ну я всё-таки не учебное пособие! Имейте совесть, пока она вас не поимела. (Шутка.))
Тут один из них, видимо, Максим, осторожно просунул палец в моё обильно увлажнившееся отверстие. Они, кажется, забыли, во что мы играем. Чтобы напомнить им, я начала кричать, извиваться, выворачиваться, они, увидя это, с трудом вспомнили, что мы играем в фильм, и вошли в роль. Максим схватил меня сзади за локти и поставил на колени перед Сашкой. Тот дал мне пощёчину и опять спросил:
— Ну что, будешь говорить?
— Я н…не знаю, пожалуйста, на надо, — (я надеюсь, у меня на глазах выступили слёзы?)
— Ах ты маленькая сучка! Тогда соси у меня! — я стрательно стиснула зубы и замотала головой. Тогда Сашка расстегнул ширинку и вытащил свой член, который уже был доведён до кондиции, я изобразила испуг и приоткрыла рот. Он воспользовался этим и засунул мне туда свой член и задвигал им туда-сюда. Я чуть не задохнулась. Кончив мне в горло, он вынул член и сказал:
— Ну, что, скажешь нам, где может быть твой жених? Или хочешь, чтобы этот красавец разорвал твою маленькую дырочку?
Я молчала, я старалась расплакаться и у меня это получилось. Я чувствовала, что они умирали от желания трахнуть меня. Я отказалась отвечать.
— Ах так? Тогда мы отымеем тебя по очереди.
— Нет, не надо! — опять заплакала я, хотя мне как раз этого и хотелось. Они привязали мои руки к столбикам кровати и кинули жребий. Выпало Максиму. Сашка помогал ему держать мои ноги. Я, конечно, сводила их, но не очень сильно.
— Ну, с Богом, — сказал Сашка и я почувствовала, как в моё истекающее соком влагалище входит упругий инструмент Максима и начинает быстро-быстро туда-обратно двигаться.
— Медленнее, медленнее, помучай её, — услышала я, теряя сознание от желания. — Ну теперь, всё в порядке. Сашка лёг рядом со мной, стал поглаживать мои груди, пососал одну из них, затем его рот приблизился к моему и он начал работать своим языком, то касаясь моего языка, то облизывая моё лицо, то спускаясь вниз по шее. Член Максима тем временем медленно вполз в меня по самые яйца, походил в глубине по кругу. Я стонала, мотала головой, делала движения бёдрами, навстречу ему, я не могла выдержать это поджаривание на медленном огне, Максим, видимо, тоже не мог больше и задвигал бёдрами в бешеном темпе, держась за мои ягодицы. Сашка сполз вниз и стал лизать и покусывать маленький язычок внизу, что привело меня к целой серии оргазмов секунд по двадцать. Мощная струя разлилась у меня внутри. Максим вытащил из меня свой член. Если раньше он был налитой и красивый, теперь он стал похож на сильно мятую тряпочку. Но тут ситуация вышла из-под моего контроля и началось такое, чего я не предвидела: они нашли в шкафу старый сломанный телефон, оторвали у него один конец и вставили оголённый провод мне в вагину. (Так, я, кажется об этом где-то уже читала.) И крутанули диск… Я почувствовала внизу нестерпимый зуд, мне захотелось чего-то продолговатого, я задёргалась, забилась, но не могла освободиться от провода и отключилась. Когда я пришла в себя, провод был всё ещё там, Сашка посмотрел на меня и сказал Максиму:
— Пришла в себя. Можно приступать. Слушай, — сказал он мне. — Расскажи нам всё, что было на дне рожденья Ленки.
Я мгновенно протрезвела:
— Да ничего особого не было. Праздник, как праздник. Мы с Костиком только сосались. А ночевали мы в разных комнатах.
— Да, а откуда тогда же у него на спине появились характерные царапины?
— Ничего не знаю, у него царапины, я-то какое к этому имею отношение?
— Самое прямое.
Значит Костик всё-таки им что-то рассказал! Хотя тогда зачем я должна им это говорить? Хотят его на враньё проверить, что ли?
Тут Максим засунул палец в отверстие диска.
— Не надо… пожалуйста! — завопила я. — За что вы меня мучаете?!
— Я мщу за своего младшего брата. — ответил Сашка.
— Я твоего брата вообще не знаю, что я могла ему сделать!
— Он учится в седьмом классе… Однажды вы с Риткой Маркинской заменяли у них урок.
— А, припоминаю. Был там один, он чуть ли не на люстре висел. Этот, что ли твой брат? Похож, очень похож…
— Да, после этого я как-то заметил, что он разглядывает нашу классную фотографию чересчур пристально, но не придал этому значения. А вскоре из моего альбома исчезла фотография со школьного спектакля «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Где ты танцуешь на первом плане. Захожу я к нему в комнату, а он сидит и дрочит на эту фотографию. Я, конечно сделал вид, что ничего не заметил. Он вскоре совсем сдвинулся: он во сне бормочет: «Карина, подари мне свою косу!»
— В этом они схожи с Максом.
— Не перебивай. Я мщу тебе за то, что ты сделала с несчастным ребёнком.
— Да, несчастный ребёнок! Я потом два месяца в себя прийти не могла после урока у них!
— Расказывай, что было у тебя с Костиком!
— Ты это распространишь по всему классу! Если ты это сделаешь, клянусь, я подам на вас за изнасилование. Ты можешь рассказать об этом своему брату, но не более, предупредив его, чтобы он молчал, как рыба.
— Хватит болтологии! — Макс опять крутанул диск, Сашка вытащил ремень из своих штанов и пару раз хлестнул меня. Я завопила диким голосом и провалилась в бездну…
Я слышала доносившиеся до меня сквозь пелену голоса мальчишек:
— Сними её, с неё уже хватит.
И свой голос:
— Развяжите меня, я всё скажу!
Они развязали меня, влили мне в горло чего-то обжигающего, осторожно уложили меня к себе на колени и стали нежно ласкать и целовать. Назло им, я не приходила в себя. Сашка потрогал мою руку.
— Пульс есть, жить будет.
— Но в себя она не приходит! Может ей искусственное дыхание сделать?
— А ты умеешь?
— Да.
Макс опустился передо мной на колени, раскрыл мои губы и накрыл мой рот своим, заткнул мне нос и сделал пару вдохов. Чтобы отблагодарить его, я открыла глаза. Из мальчишек вырвался вздох облегчения: жива!
Придя в себя, я одела трусы, лифчик, свои любимые старые джинсы и достала свой дневник, в котором был описан со всеми подробностями тот день. Оба тем временем тоже приоделись и стали меня с интересом слушать. Краем глаза я заметила, что штанишки-то им маловаты уже становятся!
— Да, повезло Костяну! — сказал Сашка, вздыхая, переглянувшись с Максимом. Я достала «Полароид» со шкафа и сказала:
— Снимите меня, как я есть сейчас.
Они сделали пару снимков. На одном из них, где у меня коса была перекинута наперёд, я написала: «Дорогому…
(- Сашка, как зовут твоего брата?
— Сашка.)
… Сашунчику от Карины. С любовью» Подпись.
— Передай это своему брату, — сказала я Сашке. — А вторую оставьте себе.
— Спасибо, — сказали они. — Пожалуйста, прости нас за всё.
— Так уж и быть, — я нежно и продолжительно поцеловала в губы сначала одного, потом другого…
Часть 4
Продолжение дневника Карины
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДИМЫ
28.10.На следующий день, у меня всё болело; я с отвращением сидела за столом и делала уроки в одиночестве (брат опять куда-то исчез). Я чувствовала как физическое, так и моральное опустошение, моя душа была наполнена чем-то нехорошим, гадким и склизким, а также подёрнута паутиной непонятной ноющей тоски. День был серый, сонный, с неба что-то сочилось, слегка разбрызгиваясь. Я закончила всё часов в пять вечера, когда уже слегка развиднелось и появился месяц. Я подошла к окну и мне захотелось завыть на него, чтобы вытянуть из себя с воем по ниточке всё то, что переполняло меня, опять появилось гложущее нехорошее предчуствие. (Что-то слишком часто.) Я была бы рада сейчас любой живой душе, которая пришла бы ко мне. Хоть бы кто-нибудь позвонил, что ли. Но телефон молчал. Тут раздался звонок в дверь. Я подумала, что это плод моего больного воображения. Но звонок зазвенел ещё раз, требовательно и настойчиво. На пороге стоял мой брат Игорь, да ещё и со своим приятелем Антоном! Я схватила брата за рукав, чтобы убедиться в его реальности. Тот недоумённо воззрился на меня и прошёл вместе с другом в квартиру. Я на радостях что-то приготовила им, угостила чаем. Я поистине наслаждалась каждой минутой общения с ними. Как говорил Антуан Сент-Экзюпери «Самая большая роскошь — это роскошь человеческого общения». Когда побудешь в одиночестве в грустный осенний день в полном одиночестве несколько часов, то они покажутся тебе годами. Я жадно ловила каждое слово, сказанное ими.— Что с тобой? — спросил Антон. Он видимо отнёс это на свой счёт, подумав, что он мне нравится. Я не сказала бы, что он мне противен, но у меня всё-таки есть Дима, по которому я соскучилась.
— Я целый день была совершенно одна и ваш приход для меня как порция кислорода. Если бы вы не пришли, я бы, наверное, сошла бы с ума.
Антон посмотрел на меня как-то странно. Нет-нет, пожалуйста не питай никаких надежд. Ты мне нравишься только как друг, не больше. Не думай, что ты вскружил мне голову. И вообще что ты на меня так уставился? Я же одета не во что-то особенное, так, по-домашнему: большой красный махровый мамин халат, распущенные волосы, которые я не успела заплести на ночь.