Бог весть какие тайны скрываются в человеческом сердце! Иногда опасно заглядывать к себе в душу – можно обнаружить яму с нечистотами, нарывы и гнойники чудовищных пороков. Я часто удивлялась, почему жизненная грязь обладает таким магическим притяжением, почему все темное, преступное, греховное делает податливой, как воск, человеческую психику. Почему я, замужняя женщина, с удовольствием смотрю крайне натуралистичную немецкую "порнушку", почему многие здоровые молодые люди наслаждаются кадрами зоофилии или детского секса, а благовоспитанные дамы скрывают свой тайный интерес к лесбийским журналам? Эти вопросы щекотливого свойства касаются самых древних тайн крови и находят свое объяснение в изначальной порочности человеческой натуры. Однако между воображением и преступлением – целая пропасть. Все наши слабости и грехи, благополучно переваренные в котле подсознания, остаются нереализованными. Конфликт между темпераментом и моралью, требующей воздержания, успешно разрешается с помощью суррогата – порнографических открыток, журналов, фильмов.
Все мы, фантазеры-сладострастники, стремимся удовлетворить инстинкты, заложенные природой, но суровыми законами цивилизации оттесненные в загадочную область подсознательного. Порнография облекает в плоть и кровь наши фантазии и тем самым дарует жизнь той части нашего "я", которую мы не можем выразить иначе, как преступив закон. Если я имею склонность к групповому сексу, мне нет нужды подыскивать себе партнеров, – достаточно посмотреть соответствующий фильм, чтобы избавиться от наваждения. Если мужчина питает слабость к соитиям с животными, он не побежит насиловать кроткую деревенскую козу, а просто купит порнокассету и реализует свои желания на уровне воображения. Тем самым порнография избавляет нас от необходимости ломать все нормы узаконенной нравственности и отваживаться на преступление. Ведь всем известно, как опасна подавленная сексуальность, – она порождает маньяков и извращенцев, людей, чья утонченная нервная система не справилась с грузом желаний. Созерцая порок, мы выплескиваем свои черные эмоции и возвращаемся к нормальной жизни белее овечек. Порнография давно нуждается в амнистии. Она позволяет устраивать оргии в домашних условиях. Мы учимся направлять свои желания умелой рукой, как путник послушного коня, то натягивая, то отпуская поводья. Секс правит миром, он способен принимать разные формы и стучаться во все двери. И не пытайтесь избегнуть его власти, лучше отоприте все засовы, откройте все замки и пустите на порог прекрасного гостя.
Стоит ли платить за карьеру своим телом?
В салоне красоты, где я бываю пару раз в месяц, я с интересом наблюдаю за определенным контингентом женщин, окруженных аурой незыблемого превосходства. Они являют собой само совершенство – идеально подстрижены, деликатно накрашены, выхолены, одеты просто, но дорого. По таким женщинам не скажешь, что они когда-нибудь ходят в туалет.
Мой первый диагноз был безошибочен: "Первоклассные шлюхи, ледяные, расчетливые стервы, покрытые тонюсеньким слоем косметического обаяния". В моих устах это комплимент. Эти знающие себе цену розовые хищницы – не заурядные куртизанки, а женщины дела, создающие свой бизнес на деньги и при помощи мужчин. Они отлично сознают, что положение обычной содержанки, пусть и высокооплачиваемой, – незавидно. Их невероятная гибкость и здравый смысл позволили им сделать карьеру в мире мужчин. Они не чурались низких интриг и не щадили собственного целомудрия, дрессировали свою совесть, и вот эти женщины – на пороге триумфа. То, что записано на скрижалях общественного кодекса, давно утратило свою силу в нашей стране. Все компасы моральных критериев бесполезны с тех пор, как к власти пришли Деньги. Этот мир жесток к женщине, и она должна обеспечить себя, пока молода и хороша собой. Если мир так нелепо устроен, что рычаги управления находятся в руках у мужчин, а у женщин есть кое-что между ног, без чего эти высокомерные животные никак не могут обойтись, почему бы не использовать эту минутную власть? Любить задаром стоит только в 16 лет, позже можно любить за полцены, если просит сердце.
Предвосхищая яростный протест моралистов и феминисток, этих неутомимых воительниц за права своего пола, замечу, что от всего сердца желаю им удачи. Если они победят, я на их стороне, у них есть время бороться за справедливость? Отлично. Но у меня его нет. Мне осталось лет десять молодости и привлекательности, и я хочу прожить их на полную катушку, не обременяя себя вопросами совести. Горечь житейской мудрости постепенно вливается в души самых благонамеренных женщин. Одна моя подруга, хорошая – в общепринятом смысле этого слова – девушка, пять лет назад в знак благодарности провела ночь с человеком, сделавшим ей московскую прописку. Проституция? Можно назвать и так. А теперь представьте, во сколько бы ей обошлась пресловутая прописка, добытая другими средствами. Еще пример: моя приятельница, талантливая журналистка, порядочная до мелочности, с твердыми нравственными правилами, один раз нарушила свои принципы, переспав с человеком, обеспечившим ей место корреспондента одной из телепрограмм. Это место светило ей лет эдак через десять. Теперь она, смеясь, рассказывает мне об одной предприимчивой, хорошенькой студентке журфака, которая бродит по телецентру с единственным вопросом: "С кем тут нужно переспать, чтобы получить работу?" К чему рядиться в мишурные одежды идеализма, если – по негласной статистике – 90% преуспевающих дам хотя бы раз в жизни снимали трусики в корыстных целях?
Лукавая склонность женщин к моральному гриму не вызывает удивления – я отлично разбираюсь в этой косметике, припудривающей огрехи совести. Куда менее лицемерна моя мягкая, снисходительная, бескостная мораль, прощающая зло там, где видит в нем необходимость или невозможность его уничтожения. Иногда я пытаюсь представить себе идеальное общество, в котором коллега по работе боится сделать тебе комплимент (а вдруг он будет неверно истолкован?), твой босс не рискнет пригласить тебя на ужин в ресторан (а вдруг ты подашь на него в суд за сексуальное домогательство?) – мир без случайных прикосновений, флирта и возможности использовать свое самое сильное оружие – кокетство, и мне становится нестерпимо скучно. А нужны ли мне эти права, о которых столько кричат феминистки, если я обладаю фактической властью добиваться своего через плотскую любовь? Да и что такое эти права? Костыли для немощных, котурны для низкорослых. Когда я состарюсь и мне уже нечего будет терять, я непременно достану из пропахших нафталином шкафов эти старомодные, высококачественные товары – неподкупность, принципиальность, порядочность. Ведь добродетель и грех живут в одной стране, говорят на одном языке и, встречаясь, подают друг другу руки, как старые добрые друзья.
Все мы, фантазеры-сладострастники, стремимся удовлетворить инстинкты, заложенные природой, но суровыми законами цивилизации оттесненные в загадочную область подсознательного. Порнография облекает в плоть и кровь наши фантазии и тем самым дарует жизнь той части нашего "я", которую мы не можем выразить иначе, как преступив закон. Если я имею склонность к групповому сексу, мне нет нужды подыскивать себе партнеров, – достаточно посмотреть соответствующий фильм, чтобы избавиться от наваждения. Если мужчина питает слабость к соитиям с животными, он не побежит насиловать кроткую деревенскую козу, а просто купит порнокассету и реализует свои желания на уровне воображения. Тем самым порнография избавляет нас от необходимости ломать все нормы узаконенной нравственности и отваживаться на преступление. Ведь всем известно, как опасна подавленная сексуальность, – она порождает маньяков и извращенцев, людей, чья утонченная нервная система не справилась с грузом желаний. Созерцая порок, мы выплескиваем свои черные эмоции и возвращаемся к нормальной жизни белее овечек. Порнография давно нуждается в амнистии. Она позволяет устраивать оргии в домашних условиях. Мы учимся направлять свои желания умелой рукой, как путник послушного коня, то натягивая, то отпуская поводья. Секс правит миром, он способен принимать разные формы и стучаться во все двери. И не пытайтесь избегнуть его власти, лучше отоприте все засовы, откройте все замки и пустите на порог прекрасного гостя.
Стоит ли платить за карьеру своим телом?
В салоне красоты, где я бываю пару раз в месяц, я с интересом наблюдаю за определенным контингентом женщин, окруженных аурой незыблемого превосходства. Они являют собой само совершенство – идеально подстрижены, деликатно накрашены, выхолены, одеты просто, но дорого. По таким женщинам не скажешь, что они когда-нибудь ходят в туалет.
Мой первый диагноз был безошибочен: "Первоклассные шлюхи, ледяные, расчетливые стервы, покрытые тонюсеньким слоем косметического обаяния". В моих устах это комплимент. Эти знающие себе цену розовые хищницы – не заурядные куртизанки, а женщины дела, создающие свой бизнес на деньги и при помощи мужчин. Они отлично сознают, что положение обычной содержанки, пусть и высокооплачиваемой, – незавидно. Их невероятная гибкость и здравый смысл позволили им сделать карьеру в мире мужчин. Они не чурались низких интриг и не щадили собственного целомудрия, дрессировали свою совесть, и вот эти женщины – на пороге триумфа. То, что записано на скрижалях общественного кодекса, давно утратило свою силу в нашей стране. Все компасы моральных критериев бесполезны с тех пор, как к власти пришли Деньги. Этот мир жесток к женщине, и она должна обеспечить себя, пока молода и хороша собой. Если мир так нелепо устроен, что рычаги управления находятся в руках у мужчин, а у женщин есть кое-что между ног, без чего эти высокомерные животные никак не могут обойтись, почему бы не использовать эту минутную власть? Любить задаром стоит только в 16 лет, позже можно любить за полцены, если просит сердце.
Предвосхищая яростный протест моралистов и феминисток, этих неутомимых воительниц за права своего пола, замечу, что от всего сердца желаю им удачи. Если они победят, я на их стороне, у них есть время бороться за справедливость? Отлично. Но у меня его нет. Мне осталось лет десять молодости и привлекательности, и я хочу прожить их на полную катушку, не обременяя себя вопросами совести. Горечь житейской мудрости постепенно вливается в души самых благонамеренных женщин. Одна моя подруга, хорошая – в общепринятом смысле этого слова – девушка, пять лет назад в знак благодарности провела ночь с человеком, сделавшим ей московскую прописку. Проституция? Можно назвать и так. А теперь представьте, во сколько бы ей обошлась пресловутая прописка, добытая другими средствами. Еще пример: моя приятельница, талантливая журналистка, порядочная до мелочности, с твердыми нравственными правилами, один раз нарушила свои принципы, переспав с человеком, обеспечившим ей место корреспондента одной из телепрограмм. Это место светило ей лет эдак через десять. Теперь она, смеясь, рассказывает мне об одной предприимчивой, хорошенькой студентке журфака, которая бродит по телецентру с единственным вопросом: "С кем тут нужно переспать, чтобы получить работу?" К чему рядиться в мишурные одежды идеализма, если – по негласной статистике – 90% преуспевающих дам хотя бы раз в жизни снимали трусики в корыстных целях?
Лукавая склонность женщин к моральному гриму не вызывает удивления – я отлично разбираюсь в этой косметике, припудривающей огрехи совести. Куда менее лицемерна моя мягкая, снисходительная, бескостная мораль, прощающая зло там, где видит в нем необходимость или невозможность его уничтожения. Иногда я пытаюсь представить себе идеальное общество, в котором коллега по работе боится сделать тебе комплимент (а вдруг он будет неверно истолкован?), твой босс не рискнет пригласить тебя на ужин в ресторан (а вдруг ты подашь на него в суд за сексуальное домогательство?) – мир без случайных прикосновений, флирта и возможности использовать свое самое сильное оружие – кокетство, и мне становится нестерпимо скучно. А нужны ли мне эти права, о которых столько кричат феминистки, если я обладаю фактической властью добиваться своего через плотскую любовь? Да и что такое эти права? Костыли для немощных, котурны для низкорослых. Когда я состарюсь и мне уже нечего будет терять, я непременно достану из пропахших нафталином шкафов эти старомодные, высококачественные товары – неподкупность, принципиальность, порядочность. Ведь добродетель и грех живут в одной стране, говорят на одном языке и, встречаясь, подают друг другу руки, как старые добрые друзья.