— Точно, — согласилась Вергетта и даже несколько раз сердито стукнула тростью о землю. — Терпеть не могу, когда начинают прибедняться. Но зато какой у нас с тобой сегодня шикарный вид. Ты согласна?
— Рэке… — произнес обогнавший извергинь девол, с любопытством глянув в их сторону.
Вергетта царственно кивнула головой.
— Что он хотел этим сказать? — поинтересовалась Чарилор.
— Кто его знает. Наверное, это последнее модное словечко, обозначающее «потрясная чувиха».
Мимо них прошли две девушки-джинны с украшенными вышивкой соломенными сумками. Эти две громко хихикнули. Чарилор со злостью обернулась на них. Юные джинны тотчас поспешили прочь. Однако вскоре за спинами у извергинь раздался мужской голос:
— Рэкета?.. — произнес он, как будто сомневался в прочитанном.
Вергетта обернулась и увидела гнома. Заметив, что она на него смотрит, гном тотчас испуганно вытаращил глаза и в мгновение ока исчез.
— Лэкетилша, — раздался детский голос едва ли не у самой земли. — Мама, а что означает слово лекетилша?
— Тише, — цыкнула на дочку матрона-деволица и поспешила увести малышку подальше от свирепых извергинь.
— Рэкетирша!
— Рэкетирша!
— Рэкетирша!
Теперь вокруг них звучал целый хор голосов.
— Где? — осведомилась Вергетта. — Где? И кто это говорит?
— А прямо здесь, — ответил мужской голос, явно выдававший обитателя Пента. Когда обе извергини обернулись к нему, тот рассмеялся им прямо в лицо. — Так написано у вас на затылках. Да-да, у обеих…
—Эй, ты, поосторожнее!
Чарилор двинула на обидчика, готовая расцарапать ему лицо своими наманикюренными когтями.
— Точно, — раздался в толпе чей-то печальный голос. Он принадлежал аптекарю Венизеру. Травник стоял в дверях своего заведения, и глаза его светились вполне оправданным злорадством. — Эти две ужасные особы на протяжении долгого времени отбирали у бедных и несчастных торговцев вроде меня кровные денежки.
— Эй, признавайся, твоих рук дело? — со злостью крикнула ему Вергетта.
Аптекарь лишь ухмыльнулся в ответ. Толпа же продолжала скандировать.
— Рэ-ке-тир-ши! Рэ-ке-тир-ши!
— Они и меня ограбили! — воскликнула Меликронда, появляясь в дверях своей лавочки вместе с обоими сыновьями. — Можно сказать, вырвали изо рта кусок хлеба!
Постепенно выражение на лицах посетителей базара изменилось — теперь вместо праздного любопытства на них читалось ничем не прикрытое злорадство. Вместо того, чтобы испугаться, когда Чарилор и Вергетта набросились было на одну из своих жертв, люди, наоборот, двинулись на нахалок, прихватив с собой в качестве оружия первое, что попалось под руку.
— Кажется, пора уносить отсюда ноги, — сказала Вергетта и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пустилась бегом вдоль улицы.
Толпа бросилась за ней следом.
— А как же наш план? — растерялась Чарилор и едва не разревелась от досады, когда рядом с ее ухом просвистел брошенный кем-то камень. — Нам ведь все еще нужны деньги?
Вергетта, едва успев увернуться от нескольких пролетевших мимо булыжников, нащупала в кармане магический жезл, предназначенный для перемещения в другие измерения.
— К черту план! Забудь о нем! Пора спасать собственную шкуру! Это дело рук подлых косметологов! Они пометили нас. Можно сказать, заклеймили. Теперь все знают, кто мы такие!
— Гр-р-р! — злобно прорычала Чарилор. — Я так и знала! В их предложении таился подвох!
Вергетта тем временем изменила полярность магического устройства и, схватив подругу за руку, нажала нужные кнопки. Что было прыти обе рэкетирши метнулись в проход между двумя соседними лавчонками, где тотчас исчезли. Лишь голос одной из них, по всей видимости, принадлежащий Чарилор, еще какое-то время эхом разносился по всему базару:
— Они у меня еще пожалеют! Как только все успокоится, я доберусь до них и раздеру всех троих в мелкие клочья, а потом набью куски в их банки и бутылки!
Однако раздирать в клочья было, некого — в косметическом салоне никого не осталось, как, впрочем, не осталось и самого салона. Не прошло и пяти-шести часов, как на место прибыла команда из крепких многоногих существ под руководством какого-то девола и вынесла из палатки все, что там имелось, в том числе и валявшуюся на полу косметическую палитру. Вскоре здесь ничего уже не напоминало о двух братках и сестренке — разве что вывеска, которая сиротливо болталась на крюке у дверей.
Мимо проходило матрона-бесовка.
— Мастер Гвидо! — позвала она с нескрываемой грустью, заглянув в пустую палатку.
МИФОСУЖЕНЫЙ
Уверенной походкой я вошел во дворец Поссилтума, словно был здесь хозяином — кстати, так я обычно вхожу в любое здание. Маша в срочном порядке вызывала меня к себе, однако мне меньше всего хотелось, чтобы со стороны было видно, что я тороплюсь. Кто знает, вдруг у нее проблема с кем-то из здешних обитателей? До этого я какое-то время наслаждался одиночеством, однако не люблю, когда у моих друзей случаются неприятности.
— Эй, Кауфуман! — крикнул я одному из охранников, стоящему у подъемной решетки. — Ну как, все охраняем нашу решетку?
Несколько мгновений розоволицый тип непонимающе таращился на меня. Насколько я знаю, во всем государстве имеется только один низкорослый зеленый чешуйчатый парень с симпатичными заостренными ушами, загадочными желтыми глазами и острыми, как кинжалы, пятидюймовыми клыками. Кауфуман тотчас узнал меня.
— А, лорд Ааз!
Страж мгновенно выпрямился и в знак приветствия поднял выше свою алебарду. Проходя мимо, я отсалютовал в ответ, со вздохом отметив про себя, что ненадежной преградой в случае вторжения послужат лишь несколько хлипких заостренных железяк. Мне так и не удалось убедить генерала Хью Плохсекира установить в замке современную систему обороны. Генерал пытался доказать мне, что при желании он готов поставить здесь все, что угодно, но пока в этом нет необходимости, поскольку грозит лишь новыми несчастными случаями. Что ж, с этим не поспоришь. На то жалованье, которое королева Цикута платит своим солдатам, она имеет то, что имеет, — а именно тех, кто знает, с какой стороны брать в руки оружие.
На лестнице, что вела к Скиву — я хочу сказать, к придворному Магу и Чародею, — я нос к носу столкнулся с нынешним министром сельского хозяйства. Даже спустя несколько месяцев я все еще никак не мог привыкнуть к существующему положению вещей.
— Привет, Бидль! Маша у себя?
— А! Привет, лорд Ааз! — отозвался коренастый приземистый пентюх, отрывая взгляд от длиннющего свитка. Нет, бедняге действительно в срочном порядке требуется опытный секретарь. — Нет, но, как я полагаю, леди Маг находится в своей резиденции. В садовом домике.
И он неопределенно помахал рукой.
— Я знаю, где это.
С тех пор как она вышла замуж за генерала Плохсекира и взяла на себя обязанности Скива — придворного чародея, — Маша расцвела буквально на глазах. У нее прибавилось уверенности в себе, и она начала полагаться на собственные магические умения, равно как и на многочисленные магические приспособления, которыми, словно колокольцами, была с головы до ног увешана ее внушительная фигура.
Войдя в резиденцию Маши, я отметил, что свадебный подарок Дона Брюса все еще висит под высоким сводчатым потолком гостиной, словно оранжевый воздушный шар по случаю Дня Благодарения. Под ним на стремянке копошились два парня — они меняли люстру.
— Осторожно, мои хорошие! На ней шестьдесят хрустальных подвесок, и мне бы хотелось, чтобы все они в целости и сохранности одновременно опустились на пол. Вы меня поняли?
— Поняли, леди Маша, — в унисон ответили рабочие, словно слышали ее наставления уже не в первый раз.
Однако один из них уже в следующее мгновение случайно задел хрустальную призмочку, и та, звякнув, сорвалась вниз.
— Ну, что я вам говорила! — воскликнула хозяйка и бросилась спасать хрупкую подвеску.
Однако я опередил ее.
— Ты что-то потеряла? — спросил я, протягивая граненый кусочек хрусталя.
— Ааз, котик ты мой! — воскликнула Маша и бросилась мне на шею. Поскольку силушка у нее была недюжинная, а в придачу на руке — браслет для левитации, то она оторвала меня от пола, как пушинку. — Ты пришел! Спасибо тебе большое!
— Итак, — выдохнул я, когда она отпустила меня и я снова смог набрать полную грудь воздуха. — В чем проблема?
— Проходи сюда, — пригласила меня Маша и повела за собой сквозь арку на кухню, совмещенную со столовой. — Там нас могут подслушать. Я просто обожаю этот дом, он такой «уютный» — то есть совсем крошечный, но так уж принято говорить у торговцев недвижимостью.
Честное слово, в этих стенах Маша напомнила мне страдающую ожирением Барби в Доме Ее Мечты, на которую кто-то нацепил левитационный пояс и несколько тонн украшений. Она жестом велела мне сесть в тяжелое резное кресло с подушкой на сиденье. Еще несколько небольших подушечек крепились к спинке на уровне поясницы. Сама же спинка была высокой и изогнутой.
— Это любимое кресло Хью. Сиденье низкое, и мужу нравится, что можно спокойно вытянуть ноги. Он терпеть не может всех этих табуреток с подставками для ног.
— Кроме того, в случае драки хлипкие табуретки можно в два счета выбить из-под сидящего, — поддакнул я. В свое время мы с Плохсекиром оказались, что называется, по разные стороны баррикад, а вот стратегической линии всегда придерживались одинаковой. — Рад слышать, что он особенно не разнежился, хотя и вкушает теперь блаженство супружеской жизни.
— О, это просто чудо! — согласилась Маша. — Я бы и тебе советовала испробовать то же самое, Ааз!
— Побывал, посмотрел, купил маечку с картинкой, — отозвался я, с удовольствием опускаясь в кресло.
Оно действительно оказалось чертовски удобным. Маша налила мне из стоявшего на столе бочонка кружку пива. Да, все-таки дом — приятная штука.
— Итак, признавайся, что за срочность такая? Ты уже второй раз увиливаешь от ответа на мой вопрос. Догадываюсь, речь пойдет об одной услуге, но ведь мы с тобой старые друзья. Да я по глазам вижу, что ты ответишь мне «да». Ну разве что за единственным исключением — если я вторично попрошу тебя выйти за меня замуж.
Маша выключила антигравитационные устройства и снова вернулась на землю, опустившись на красивый стул без чехла, явно сделанный по ее мерке. Я бы мог на нем легко свернуться калачиком.
— Мне страшно неудобно оттого, что приходится просить тебя об одной услуге, — вздохнула Маша. — Скажи, ты сейчас часто ходишь на организованную охоту?
— Нет. А если проголодаюсь, то мне известна добрая тысяча ресторанов в самых разных измерениях, куда я при необходимости могу легко перепрыгнуть. А когда кончается капуста, я просто убиваю первое попавшееся на глаза существо, которое покажется мне съедобным, и никаких вам церемоний. А организованная охота, как выразился один мой знакомый, — это преследование того, что несъедобно.
С этими словами я посмотрел на свою собеседницу. Она нервно теребила край своих шелковых оранжевых шаровар.
— Кстати, почему бы тебе не брать у Хью уроки верховой езды?
Маша оставила в покое полупрозрачную ткань и посмотрела на меня взглядом, в котором читалось отчаяние.
— Ааз, котик ты мой, ты только посмотри на меня! Можно подумать, ты меня первый день знаешь. Скажи, ты можешь представить меня верхом на лошади?
— Честно говоря, нет, — вынужденно признал я. Маша не питала иллюзий насчет своей фигуры. Мне же она была небезразлична как друг, и я не стал притворяться, будто не понимаю, в чем дело.
— Или ты надеешься, что я тоже поеду верхом? Да от одного моего вида лошади в страхе разбегутся.
— Только не наши, — поспешила заверить меня Маша. — Наши способны совладать даже с извергом. Скажу больше, они выдрессированы, чтобы охотиться рядом с драконом.
У меня в голове шевельнулось некое смутное воспоминание.
— Маша, — рискнул я прозондировать почву. — Скажи на милость, какое отношение ты имеешь к Драконьей Охоте?
— Принцесса Глориннамарджоли — моя старая знакомая, — сообщила мне Маша. — Некоторое время на Брейкспире я была ее нянькой. Туда меня занесло по чистой случайности, когда я проводила испытания одного из новых магических прибамбасов. Так что мне в срочном порядке потребовалась хоть какая-то работенка, пока придумаю, каким образом мне попасть назад на Якк. Глори лет в пять-шесть была сущим кошмаром. До меня ей никто ни разу не сказал «нет», и прежде чем до нее дошло, что со мной этот номер не пройдет, она закатила мне не одну истерику. Ей нравилось, когда я показывала ей магические фокусы. Мне показалось, что внутри испорченной капризной девчонки кроется замечательный человек. Мы с ней пришли к взаимному уважению и с тех пор время от времени обменивались письмами при помощи хрустального шара. И вот теперь она уже взрослая и способна сама возглавить охоту. И потому обратилась ко мне за помощью.
— Она согласна изображать дичь? Но ведь это самоубийство!
В отличие от обитателей Пента, которые гарцевали верхом на лошадях вдогонку своре гончих, преследующих по полям и лесам волколисов — признаться честно, спорт довольно жестокий, — на Брейкспире свора драконов преследовала юную принцессу. Охота начиналась рано утром, еще на заре. Если принцессе до заката удавалось спастись от преследователей, то она оставалась на свободе. Если же драконы настигали ее, то от принцессы… как бы это помягче выразиться… вообще мало что оставалось. Победителю присуждалась маска или уши, Я пришел в ужас, узнав, что кошмар все еще продолжается.
Маша по моему лицу прочитала, что творилось у меня внутри.
— Нет, те дни уже давно в прошлом. Сегодня это просто гонка по следу. Просто Глори должна до заката не попасться в лапы своре гончих. Охотников судят на основании их манер, честности, умения держаться в седле, выдрессированности их драконов, и если кому из них повезет, то и поимки принцессы.
Глори всю свою жизнь готовилась к этому дню. И ждет не дождется, когда же состоится охота.
— Но тогда нам с тобой понадобится дракон, иначе нас не допустят к участию. А его у нас нет.
— Как это нет? Есть! — воскликнула Маша с лукавой улыбкой. По идее, мне полагалось тотчас выскочить за дверь, устыдившись своей недогадливости. — Я взяла его напрокат!
С этими словами Маша открыла заднюю дверь домика, и в следующее мгновение нечто длинное и гибкое, лежавшее до этого, свернувшись калачиком, устремилось мне навстречу, словно узнав старого знакомого. Это нечто сбило меня с ног и раздвоенным розовым языком принялось лизать лицо. Дыхание, вырывающееся из пасти, запахом напоминало навозную кучу.
— Глип! — радостно выкрикивало существо в перерывах между «поцелуями».
— Черт побери, живо оставь меня в покое! — взревел я. Маша взяла Глипа за ошейник и оттянула прочь. Я сел и принялся вытирать рукавом липкую слюну. — Ты говоришь, взяла напрокат? То есть Скива тут нет?
— Нет, — подтвердила Маша.
— Тогда кто будет командовать этим безмозглым созданием? — поинтересовался я.
Глип выпучил на меня огромные голубые глазищи — ему явно не терпелось вновь поприветствовать меня на свой драконий лад.
— Я согласился взять его под свою ответственность, — произнес Нунцио, входя в ту же самую дверь, что и дракон, только не столь стремительно. — Мы с ним отлично ладим, верно, парнишка?
— Глип! — воскликнул Глип и поспешил омыть представителя Синдиката Языком Судьбы.
— В таком случае зачем тебе понадобился я? — спросил я У Маши.
В следующий момент ко мне вновь подбежал Глип и в очередной раз облизал липким слюнявым языком. Ничего не оставалось, как тыльной стороной ладони стереть противную слизь.
— Зачем тебе я, этот тритон-переросток и Нунцио?
Глип посмотрел на меня взглядом, полным обожания, и вместе с тем с упреком. Хотя, кто знает, может, я просто читал его глазах то, чего в них и не было, но что я сам хотел бы в ни увидеть. Ведь Глип был все еще малыш, несмотря на то, что как минимум вдвое превосходил размерами любого из нас — за исключением, пожалуй, Корреша.
— Но ведь можно выиграть приз, — заявила Маша. — Охотнику, который настигнет принцессу, или же — в случае если Глори все-таки их всех обставит, — тому, кто наберет самое высокое число баллов, король отдаст свое самое ценно сокровище. А на Брейкспире, должна тебе сказать, дружищ Ааз, в сокровищнице чего только нет! Будучи наследной принцессой, Глори хранит ключи от угодий, где будет проводиться охота. Мы с ней, бывало, пока никто не видел, наведывались туда и понарошку изображали, как все будет. Этого оказалось достаточно, чтобы у девчонки от сладостных мечтаний кругом голова пошла.
Слова о сокровище показались мне заманчивыми, однако я слишком многое повидал на своем веку и достаточно умудрен жизнью. Что-то мне с трудом верилось в бесплатный сыр.
— И что же обещано победителю? — спросил я.
— Глори на протяжении вот уже трех месяцев каждый день только тем и занимается, что пытается выяснить одну вещь… Понимаешь, ей несколько раз показалось, будто она, как бы это поточнее выразиться, видела какие-то тени, ну… или силуэты. В общем, она вбила себе в голову, будто кто-то на запретных угодьях преследует ее по пятам, подглядывает, куда она захочет спрятаться. И теперь она боится, что этот кто-то может вмешаться в ход соревнований. Время от времени бывает, что отлавливают протестующих с плакатами — фанатиков, которые пикетируют охоту. По их мнению это, видите ли, жестокое и устаревшее занятие. Отец Глори повсюду выставил охрану. Солдатам поручено зорко следить, не соберется ли где поблизости демонстрация. Но тот, кто пробрался и теперь ходит по угодьям, действует гораздо тоньше. К тому же король недавно приобрел для сокровищницы просто потрясающие вещи, некоторые из них даже магические. Вот увидишь, призом наверняка будет одна из этих магических штучек. Глори хочет, чтобы игра прошла по всем правилам, чтобы никто не жульничал, никто никого не обманывал. Сам понимаешь, охота — довольно опасная вещь. До сих пор случается, что гибнут люди, пусть даже и забавы ради. Вот почему, если кто-то надеется вмешаться в ее ход, этому нужно непременно воспрепятствовать.
— Хорошо, — согласился я. — Ты меня убедила. Твоя принцесса вроде бы все уловила совершенно правильно.
Маша подпрыгнула и в очередной раз заключила меня в объятия.
— Так, значит, ты согласен?
— Согласен, — выдохнул я, хватая ртом воздух. Глип в полном восторге вновь прыгнул на меня и принялся лизать. — Черт возьми, да прекрати же ты!
Всю последующую неделю, проведенную на Брейкспире, я был вынужден щеголять в дурацких штанах до колен и куртке, к которой оставалось разве что пришить рукава подлиннее, чтобы их можно было завязать у меня за спиной, и получить идеальную смирительную рубашку. Я наотрез отказался напялить на голову шлемоподобную шляпу, в каких щеголяли другие участники охоты, полагаясь на свой крепкий извергский череп. Тем самым заодно спасал свою репутацию. Ведь неизвестно, что потом о тебе скажут. Единственное, что мне понравилось в этом дурацком костюме, так это сапоги: черная, до блеска начищенная кожа; невысокий каблук, предназначенный для того, чтобы нога не выскальзывала из стремени. Если же вам надо спешиться, в них удобно ступить и на твердую почву.
Мой взятый напрокат скакун, гипгиппогиппус по имени Огонек из конюшни самой принцессы Глориннамарджоли. Выносливый конек, вернее, помесь лошади и носорога. По огромному бочкообразному туловищу тянулся высокий гребень, уходя наискось от середины спины вниз примерно на расстояние вытянутой ноги под холкой — этакое естественное седло. Для столь массивного тела мой скакун обладал довольно тонкими ногами, зато плечи и ляжки украшали крепкие, рельефные мышцы, делавшие из него отличного прыгуна. Уши этой чудо-коня, похожие на ложки, чутко прядали взад-вперед.
Я забрался на гиппуса, чтобы проверить, удобно ли мне будет на нем. Естественный гребень на спине оказался на редкость удобным седлом. Впереди на загривке болталась упряжь, включавшая в себя поводья и стремена. Конюхи с двух сторон укоротили кожаные ремни, пока ноги прочно не встали в стремена. Здесь, на Брейкспире, мне не попался на глаза ни один взрослый житель моего роста. Все они были хотя бы на голову| выше меня, а иногда и на две-три. Когда принцесса провела нас сквозь ряды дворцовой стражи, мне казалось, будто я шагаю сквозь аллею мохнатых деревьев.
Да и сама принцесса Глориннамарджоли оказалась не малышкой. Нет, до Маши ей, конечно, далеко, но и она была довольно высокой и ширококостной. Было видно, что принцесса так и пышет здоровьем — розовые щеки, верный знак того, что большую часть времени ее высочество проводит на свежем воздухе, длинные светлые волосы и зеленые глаза — ужасно похожие на глаза волколисов; на них охотятся в других измерениях.
Обитатели Брейкспира очень напоминают пентюхов с той единственной разницей, что уши у них не круглые, а заостренные, а пятый палец представляет собой нечто среднее между большим и рудиментарным добавочным, напротив которого на другой стороне ладони сидит еще один. Это дает им возможность самых изощренных манипуляций, и если учесть, что кисть крепится к крепкой жилистой руке, то силы и ловкости им не занимать. Резьба, что украшала деревянные и каменные поверхности по всему королевству, в любом другом измерении была бы признана высоким искусством.
— Вы готовы? — спросила принцесса.
Она высилась надо мной, сидя на белом звере, голову которого между ушами венчал целый ряд острых рожек. Глянув в мою сторону, скакун ее высочества поднял верхнюю губу, обнажив в усмешке крепкие зубы. Я тоже оскалился и порычал в ответ. Гиппус принцессы предпочел бочком оттанцевать на безопасное расстояние, и я развернул своего Огонька.
— Готов! — доложил я.
— Тогда поехали!
Маша и Нунцио — последний держал на поводке рвавшегося вперед Глипа — отступили в сторону. Глори обмотала поводья вокруг обоих рудиментарных пальцев правой руки, левую же положила на бедро и ударила пятками в бока своего скакуна.
— Вперед, Сюзикью.
Я и мой Огонек потрусили следом.
— Смотри не свались, дружище! — крикнула мне вслед Маша.
Стиснув зубы, я сжал коленями бока моего скакуна. Мы устремились вперед.
Мы не имели права пересекать границу охотничьих угодий, однако Глори повела нас за собой по тропе в небольшой лесок, что протянулся вдоль реки, которая питала водой ров вокруг замка. Резкий ветер взбивал на поверхности воды белые гребешки. Вскоре я почувствовал, что у меня озябли кончики ушей.
— Свежий ветерок, однако! — воскликнула Глори, пытаясь перекричать очередной порыв ветра. — Давай подстегни своего скакуна. Увидишь, на что он годен!
Огонек уже и без того летел во всю прыть, и я даже успела слегка отбить себе мягкое место. Вскоре он разогнался до та кой скорости, что я, чтобы не вылететь из седла — кстати один раз это едва не произошло, — был вынужден буквально впиваться пятками в стремена. Не будь у меня опыта общения с драконами и не знай я, какую чудовищную скорость они способны развить, я бы ни за что не поверил, что этакий увалень окажется столь резвым. Лес вокруг меня слился в сплошной коричневый забор. Вскоре мимо пронеслось еще одно смазанное пятно — это меня обогнала Глори на своей Сюзикью. Донесся заливистый смех принцессы.
— Ха-ха-ха! Ну как, нравится? Эге-ге-гей, моя лошадка!
Вскоре мой скакун перешел на плавный бег, более щадящий мой зад, нежели карьер, но, с другой стороны, теперь мы двигались по лесу. Меня то и дело больно стегали по лицу нижние ветви деревьев, постоянно угрожая выбросить из седла. Я от злости стиснул зубы и, сжав поводья, пониже пригнулся к шее Огонька. Говорил же я Маше, что наездник из меня никакой. Вскоре я обнаружил, что носки моих сапог больно впиваются Огоньку в бок.
Правда, мой толстокожий конь, казалось, этого не замечал. Он был слишком увлечен тем, что мотал головой из стороны в сторону, отбрасывая прочь от глаз ветки. Я прильнул к его шее и попытался не упустить из виду Сюзикью. Случись мне отстать, я точно заплутаю в чащобе и тогда мне никогда не найти дороги назад. Эх, будь у меня с собой мои магические приспособления! Я бы тотчас вернулся назад в замок и заявил Маше, что с меня хватит.
Так мы и скакали по лесам и долам, продираясь сквозь подлесок. В принципе мы ехали по тропе, однако тропка эта уже почти вся заросла. Неудивительно, ведь ею пользовалась только Глори и ее семья. Где-то над нашими головами щебетали птицы. На меня откуда-то сверху то и дело сыпались листья и семена. Я еще крепче вцепился в загривок Огонька.
Какой-то сук больно полоснул меня по лицу, словно оголенный провод. Я взвыл от боли.
Сквозь ветви деревьев я различил, как врассыпную бросились какие-то силуэты — это зверье в испуге разбежалось, услышав мой трубный глас. Огонек взбежал на холм вслед за Сюзикью, и я различил еще один силуэт — на сей раз он двигался в мою сторону. Более того, существо стояло прямо на двух ногах, а не на четырех или шести, в отличие от остальной местной живности. Я прищурился, пытаясь разглядеть его подробнее. Тотчас по лицу больно хлестнули ветки. Я выплюнул листья, а когда снова посмотрел в ту сторону, загадочный силуэт исчез так же внезапно, как и возник. Кем бы или чем он ни был — тот, кто решил рассмотреть нас поближе, — он словно растворился в воздухе. Значит, перед нами разумная особь, вполне возможно, владеющая секретами магии.