- Товарищ Крылов, вы единственный коммунист в группе. Учитывая важность и сложность похода, назначаю вас комиссаром отряда. Надеемся, что задание вами будет выполнено. Берегите людей, - сказал я на прощанье.
И группа ушла...
Первые столкновения
Отправив отряд Галушкина за ВВ, минами и продовольствием, мы собрали бойцов, ознакомили их с планом работы, каким он был задуман в Москве. Напомнили о методах и средствах нашей деятельности, как это мыслилось еще дома. И сообщили, что план этот нами уже нарушен, поскольку до установки десяти МЗД на "железке" мы не должны были появляться на глаза даже местным жителям, а теперь Галушкин вынужден пойти на контакт с ними.
- План не догма, - заметил командир отделения Сергей Корнилов (мастер спорта, чемпион Москвы по фехтованию и штыковому бою, за первый поход награжден орденом Красного Знамени), - главное - успешное выполнение боевых задач.
- Это так, - отозвался Бажанов, - поэтому будем действовать, исходя из местных условий, стараясь быть максимально осторожными.
И на совещании решили не ждать возвращения группы Галушкина, а начать активную работу. Ведь, кроме оставленного по пути тола и мин, у нас было еще несколько сот килограммов ВВ, МЗД, противопехотные мины и вся подрывная техника.
Вечером в тот же день Голохматов, Келишев и Секачев ушли на рекогносцировку. Они должны были разведать подходы к железнодорожной магистрали, установить интенсивность движения поездов и автотранспорта по шоссе, идущему параллельно с "железкой", изучить силу и режим охраны этих объектов.
Разведчики возвратились утром, промокшие до нитки: дождь лил не переставая. Оказалось, что движение поездов не прекращалось всю ночь. С интенсивностью примерно по два эшелона в час. По шоссе за ночь прошло всего четыре грузовика и две легковые автомашины. Стараясь установить наличие охраны и ее систему, разведчики прошли вдоль линии с километр. Однако никакой охраны не обнаружили. Это нас обрадовало, но и удивило. Как-то не верилось, что немцы настолько беспечны.
Мы знали, что где-то недалеко должен действовать отряд второго полка ОМСБОН под командованием лейтенанта Озмителя. Но, видимо, никаких боевых акций отряд Озмителя еще не предпринимал, иначе охрана на "железке" была бы...
- Вот это законспирировались! - хохотнул кто-то из ребят.
- У них совсем другая задача, - строго оборвал Бажанов. - И вообще, нечего болтать, если не в курсе дела.
А я вспомнил, что еще в Москве нам говорили, что с отрядом Озмителя радиосвязь потеряна, а почему - неизвестно.
Парни притихли, а Моргунов предположил:
- Наша разведка могла и не заметить охрану. Вдруг она скрыта? Замаскирована?
- Верно, Алексей, - согласился Василий Широков. - Может, у них там специальные наблюдательные гнезда устроены, щели вырыты или еще чего-нибудь. Они же, сволочи, хитрые.
- Конечно, - уже спокойнее заметил Бажанов. - Вот обоснуемся тут, наладим работу, а потом начнем Озмителя искать. А сейчас решим вопрос первой операции.
Вечером на второй день (восьмого апреля) на линию послали четыре боевые группы, по три человека в каждой с заданием установить по одной МЗД. Это были мощные мины последнего образца с зарядом по десять килограммов тола.
Каждой боевой группе выделили определенный участок на железнодорожной магистрали. Расстояние между группами меньше километра.
Примерно через час-полтора со стороны железной дороги вдруг долетели приглушенные звуки стрельбы.
Пальба длилась всего пять-шесть минут. Мы не знали причины, но понимали, что просто так наши стрелять не будут. Через полчаса опять затрещало, забухало, но уже в другом направлении. И снова томительная пауза.
По лагерю дежурил Николай Голохматов. После первых же выстрелов он появился около нашего с Бажановым шалаша.
- Чего маешься? - спросил Бажанов.
- Да ведь два раза прошли туда-обратно. И никого, ни души, а сейчас вон пальба...
- Успокойся. Иди. Неси службу, - строго сказал командир отряда.
- Есть нести службу!
Дежурный ушел сутулясь. Он тяжело переживал случившееся. Но все понимали: разведка не виновата; возможно, охранение пришло сегодня. Случай, который не запрограммируешь.
Рано утром в лагерь возвратились три боевые группы. Две из них установили на "железке" по МЗД. Сергей Корнилов, возглавлявший третью группу, доложил, что они напоролись на вражеский патруль, были обстреляны. Сами не отвечали: ушли в противоположную сторону от базы, чтобы запутать следы. Мину установить не успели. От преследователей оторвались, войдя в болото.
Четвертая боевая группа появилась в лагере только к двенадцати часам дня. Тоже напоролись на патруль, вернее, патруль наткнулся на них, когда они были заняты работой: копали яму для МЗД. Ребята не удержались, ответили огнем (что было категорически запрещено). В суматохе скоротечного боя не заметили, как на месте работы оставили плащ-палатку, на которую ссыпали землю, ломик и саперную лопатку. Все эти предметы снаряжения были, конечно, военного образца и совсем новые.
- Вот тебе и "скрытно", - сказал гневно Бажанов, когда четвертая группа ушла на отдых.
Я расстроился не меньше его. "И надо же было случиться такой беде! Не сдержались парни. Хотя это понять можно... А приказ? А методы нашей работы?!" Я посмотрел на Михаила. Он зло крутил козью ножку, махорка с кусочка бумаги сыпалась на колени.
- Успокойся, Миша, - сказал я, - что ж теперь поделаешь. Главное живыми вернулись и мину не бросили.
Он вскинул голову, прищурился.
- А лопатка, ломик, плащ-палатка?! Это же визитная карточка воинского подразделения! Фрицы сразу догадаются, что в этот район прибыла часть Красной Армии. И так усилят охрану "железки", что к ней и не сунешься! А то и карателей в лес пошлют!
Что тут возразишь! Бажанов был прав. И спорить не о чем. Но надо было думать, как лучше и безопаснее продолжить работу, как выполнить боевую задачу, которую с нас никто не снимал.
За продуктами
Весна эта была на редкость мокрой, сырой. Девятого апреля опять шел дождь. Иногда его разбавлял сырой снег. Он скапливался на ветвях, комьями валился на землю.
Парные дозоры мы вынесли подальше от шалашей. Патрули ходили вокруг стоянки, чутко прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. В местах, где можно было незаметно пройти к нашей базе, установили противопехотные мины. Свободные от дежурства люди грелись в шалашах у небольших костров из тонких еловых веток, которые горят почти без дыма. Нас беспокоили следы, оставленные на мокрой земле боевыми группами. Возможно, стоило уйти подальше, в глубь лесного массива, однако сделать это мы не могли, поскольку не возвратилась группа Галушкина.
На десятое апреля в отряде оставалось немного сухарей, несколько бульонных кубиков да небольшой НЗ из галет. Люди отощали, стали быстро уставать, ходили медленно. Нужно было срочно добывать продовольствие. Прошло двое суток, а Галушкин все не возвращался. ' Что делать?
"Там у вас не будет службы боепитания и каптенармуса, - вспомнил я слова военкома полка. - Придется решать все самим. За все отвечать только самим".
- Ну, комиссар, что скажешь? - вывел меня из размышлений голос Бажанова.
Наши взгляды встретились.
- За продуктами идти надо, командир, - сказал я. - Так тебя понял?..
Бажанов энергично тряхнул головой.
- Дежурный!
- Слушаю, товарищ старший лейтенант!
- Голохматова ко мне!
- Есть!
- Присаживайся, - сказал Бажанов пришедшему Николаю. - Как думаешь, куда лучше пойти за продовольствием?
Николай, недолго думая, ткнул пальцем в едва видимый на карте кружочек - населенный пункт.
- Да вот сюда!
- А почему туда, а не еще куда?
- Как почему?.. Деревня Щеки стоит в лесу. А фрицы не очень-то леса любят. Поэтому люди в такой деревне живут спокойнее и едят сытнее.
- Логично. Бери троих ребят и отправляйтесь. А сколько туда километров?
Николай склонился над картой, зашевелил губами.
- Та-а-ак. Если по прямой, то не меньше тринадцати. Дорога сначала лесом, потом просекой.
- К утру обернетесь? Как думаешь? - прервал его командир.
- Хлеб путника несет, а не наоборот, товарищ командир, - ответил Голохматов и засмеялся. - Постараемся обернуться.
Баженов тоже улыбнулся.
- Хорошо... Сводку последнюю о положении на фронтах знаешь? Голохматов кивнул утвердительно. - Обязательно расскажите людям все, что знаете о положении на Большой земле... Да себя в порядок приведите, чтоб за бандитов вас не приняли. Вид у вас не очень-то... О месте дислокации отряда ни слова, ясно?
- Ну! Само собой.
- При встрече с врагом в драку не вступать. Стараться исчезнуть тихо. Без продуктов не возвращаться... Расспросите жителей о местных партизанах: есть ли они тут и где? Может, что слышали о наших?
"Вот и еще четверо ушли из отряда, - невольно подумал я. - Где же группа Галушкина? Удастся ли ему с грузом добраться до лагеря по такой распутице?"...
Было уже около десяти утра, когда по лагерю разнесся радостный крик:
- Идут! Иду-у-ут! - кричал с просеки дозорный, забыв об осторожности.
"Кто идет? Галушкин или Голохматов?" - подумал я...
Это был Голохматов. Вот они показались между деревьями, обвешанные вещевыми мешками, узлами и узелками. В руках несли бидон, в каких возят молоко. Бойцы рассказали, как в крайнем доме деревни Щеки их встретили сначала подозрительно и отчужденно. Не поверили, что свои. Тогда ребята рассказали, о Большой земле, передали последнюю сводку Совинформбюро. Только после этого хозяева смягчились. Накормили. Сказали, что староста у них в деревне хоть еще и не открытый враг, но довольно сволочная личность. Две дочери хозяев сходили куда-то. Принесли картошки и другие продукты.
Хозяева, приветившие ребят, рассказали, что в лесу, ближе к железнодорожной станции Красное, в прошлом году находился небольшой партизанский отряд из местных. Говорят, они даже поезд германский подорвали. Из сваленных тогда цистерн пролилось много керосину. Кое-кто из деревни ходил к месту крушения и скрытно от германцев собирал тот керосин из выемок. Но где тот отряд сейчас, ничего не знают.
Слышали и про других партизан, что на лыжах ходят. Жители называют их "шубниками". Но и про них крестьяне тоже ничего конкретного сказать не могли.
(После мы узнали, что "шубниками" местные жители окрестили людей из отряда лейтенанта Озмителя и нас.)
Теперь, запасшись продуктами, мы решили активизировать установку мин на железной дороге.
На боевое задание вышли три группы.
Ночью мы услышали гул мощного взрыва. Он долетел со стороны железнодорожной магистрали, куда ушли боевые группы. Гулкое эхо долго катилось над лесом, постепенно затихая вдали. Нет, так резко мины, зарытые в грунт, не рвутся, что-то другое...
Подошел Бажанов. Ребята окружили нас. Все молча всматривались в ту сторону, откуда только что донесся страшный грохот.
Именно так взрывается мощный открытый заряд. Десятки раз приходилось нам производить похожие взрывы под Москвой. "Да. Раньше времени сработала одна из наших МЗД", - подумал я про себя.
- Та-а-ак, - неопределенно протянул Бажанов. - А вы почему не спите? повернулся он к бойцам. - Завтра будет трудный день. Всем спать!
На завтра мы планировали установить на "железке" все оставшиеся МЗД, а их было еще пять штук.
Люди молча разошлись по шалашам.
Мы с Баженовым присели у шалаша. Радист рядом колдовал над своей "Белкой-1".
- Ковров, - окликнул его Бажанов. - Завтра постарайся подробно записать сводки Совинформбюро. Будем размножать и распространять их среди населения. Как рация, в порядке?
Ковров утвердительно кивнул.
- Только проходимость волн стала хуже. Большая влажность. Придется антенну поднимать выше.
- А кто тебе мешает?.. Если самому трудно, проси ребят.
- Я так и делаю.
Обо всем этом Бажанов завел сейчас разговор только для того, чтобы не молчать. Тяжелые предчувствия; давили камнем.
Первая потеря
Светало. Облака стали реже. Кое-где в появившихся оконцах мерцали мелкие звезды.
- Стой! Кто идет?! Пароль? - донеслось со стороны просеки.
В предрассветных сумерках показались фигуры трех лыжников. Подойдя к штабному шалашу, они положили на землю две лыжи, закопченные обрывки от плащпалатки, устало оперлись на палки, опустили головы и замерли.
- Что случилось? Где ваш командир? - кинулись мы к ним.
Это были Павел Маркин, абхазец Хаз-Булат Мамацев и Петр Горошко. На голове Петра белела марлевая повязка. Ушанку он держал в руках. Маркин, скрипнув зубами, кивнул на принесенные вещи и глухо сказал:
- Командир погиб... На мине подорвался.
...Место для установки мины ребята выбрали на изгибе дороги. Яму копали двое: один долбил ломиком мерзлый грунт, а второй руками выбирал его и ссыпал на плащ-палатку. Остальные вели наблюдение. Когда яма была готова, в нее осторожно поместили МЗД. Командир отделения Корнилов остался один, чтобы докончить работу.
Вскоре издали донесся свист паровоза. Ребята просигналили Корнилову об опасности. Но командир, приказав им отойти еще дальше, задержался у мины.
Неожиданно сильный взрыв заглушил все звуки вокруг. Паровоз тревожно загудел и на скорости проскочил опасный участок...
Ребята бросились к командиру. Но нашли лишь клочья плащ-палатки.
Вторая боевая группа под началом Виктора Правдина возвратилась в лагерь перед самым рассветом. Сегодня их опять обнаружил и обстрелял немецкий патруль. Мину не установили снова.
Не очень-то нам везло поначалу.
Третья группа, Николая Голохматова, а с ним Иван Келишев, Саша Назаров и Андрей Сосульников, ушла на двое суток. Но в назначенный день Голохматов не вернулся. Не было все еще и группы Галушкина.
...Одиннадцатого апреля утром к месту гибели Сергея Корнилова подошла крытая автодрезина с двумяплатформами, нагруженными рельсами, шпалами и другими строительными материалами. На платформах сидели солдаты и рабочие. Осмотрев место взрыва, ремонтники приступили к восстановлению дороги. Солдаты внимательно, метр за метром, изучали полотно железной дороги. Наши разведчики Моргунов и Домашнев, скрываясь в лесу, следили за ними следовали параллельно дороге. Они видели, как немцы остановились у места, где девятого апреля группа Моргунова установила первую мину. Посоветовавшись, солдаты принялись осторожно снимать балласт, видимо, решив узнать, что находится в яме.
И тут сильный взрыв швырнул к небу тучу камней и песка, разметал фрицев. Затемнела широкая воронка.
В тот же день, к обеду, вражеские саперы обнаружили и вторую МЗД. Обезвреживать ее сами не стали, а пригнали к ней двух оборванных мужиков, похоже, военнопленных. Результат был тот же...
- Иван, кто они, как думаешь? Наши или иностранцы? - глухо спросил о погибших Моргунов.
Домашнев глубоко вздохнул, не отводя взора от полотна, над которым еще висело черное, медленно расплывавшееся облако от взорвавшегося тола, гневно ответил:
- А какая разница? Надо отомстить фрицам!..
Быстро темнело. Низкие тучи сеяли густую изморось.
Разведчики осторожно подползли к самой "железке". Силуэты патрульных четко виднелись, словно нарисованные тушью. Терпеливо подождали, пока не сошлись вместе две пары фашистов. Дружно ударили длинными очередями и тут же юркнули в водосливную канаву, что проходила под насыпью и уводила в лес. Охранники с других участков открыли бешеную пальбу. Но наши ребята ушли, не ввязываясь в перестрелку.
Трагическая гибель Сергея Корнилова взбудоражила наш лагерь. Горячо обсуждали случившееся.
Вскоре я пригласил в командирский шалаш Павла Маркина. Он был сильно потрясен. Войдя в шалаш, Маркин доложил и опустил голову.
- Располагайся, Павел Васильевич.
Маркин присел на чурбак, протянул руки к огню.
- Закуривай, - протянул я ему банку из-под противоипритных тампонов, в которой хранил махорку. Я не заводил разговора, ждал, когда парень придет в себя.
Скрутив цигарку и закурив, Павел заговорил сам:
- Я думаю о том, что случилось, товарищ комиссар... Тут виноват какой-то дефект в мине.
- А может, неосторожность Корнилова?
Он покрутил головой отрицательно, глубоко вздохнул.
- Нет, Сергей был грамотным минером, - помолчал, жадно затягиваясь дымом. - Когда шли на задание, он вспоминал Москву, семью, сына... Будто чувствовал... Ребята очень переживают. Особенно Мамацев и Горошко...
- А как у Горошко рана?
- Рана легкая. Фельдшер осматривал. Осколком от рельса, наверное, кожу рассекло. Кость не задело, - сказал Маркин и, помолчав немного, добавил: Я все же думаю, что в мине был дефект.
- Навряд ли, Павел. Эти мины делаются вручную. Проходят строгий контроль. Тщательно испытываются. Так что дефект, по-моему, исключен. Может быть, в нее попала влага? Ведь сколько дней мы тащили МЗД под снегом, дождем. Достаточно одной капли воды попасть в систему электровзрывателя, вот и ненужный контакт.
- На-ка вот, Паша, хлебни горяченького, - протянул Маркину кружку с дымящимся хвойным чаем Иван Рогожин. - Вергун утверждает, что отвар хвои успокаивает нервы и силы прибавляет. Я уже испытал на себе.
Маркин взял кружку, отхлебнул.
- Ух! Горячий. Спасибо... Меньше года прошло с начала войны, а как все изменилось. Особенно люди. Я это хорошо чувствую по себе и по ребятам.
- Вот мне и хотелось поговорить с тобой, Паша. Об осторожности в работе - это для нас главное.
Возвращение
Кончалась ночь на 14 апреля 1942 года. Мы с Баженовым подводили итоги работы отряда. Итоги были таковы: установили, что по железной дороге Смоленск - Орша ежесуточно (в обе стороны) проходят 20-24 поезда. Магистраль охраняется патрулями, по три пары на каждый ее километр. Движение автотранспорта по шоссе круглосуточное. На "железке" заложено 10 мин. Из них восемь МЗД и две МНД (мина нажимного действия с дистанционным замыкателем). Последние две МЗД унесла группа Голохматова. Если она их установит, то основная диверсионная задача отряда будет выполнена.
Завтра будет неделя, как семь человек ушли за ВВ и продовольствием и еще не вернулись. Четвертые сутки отсутствует группа Голохматова. Взятое с собой продовольствие кончилось еще 8 апреля. Доедаем НЗ и картошку из деревни Щеки. Собираем семена сосны. Кое-кто жует березовые почки. Пьем хвойный отвар.
- Да-а-а, ситуация, - вздохнул Бажанов. - Если и завтра люди не придут, будем докладывать домой и о выполнении задания, и о потерях.
- А может, не стоит торопиться? - предложил я. - Подождем еще два-три дня. В такую распутицу не очень-то разбежишься в здешнем лесу. Я уверен, что непогода задержала ребят.
Бажанов ничего не ответил, смотрел на слабый огонь костра. Молчал и я. Мы хорошо понимали, в какой сложной ситуации оказался отряд. И что надо срочно что-то предпринимать.
Пауза затянулась.
В шалаш быстро вошел дежурный по лагерю Алексей Моргунов, Худое лицо его освещала радостная улыбка.
- Товарищ командир отряда, разрешите доложить! Бажанов поднял голову, внимательно посмотрел на дежурного.
- Что случилось?
Командира озадачило не ко времени веселое настроение парня.
- Голохматов вернулся.
- Да ну-у?! - Бажанов вскочил с чурбака. И, не веря еще в благополучное возвращение боевой группы, спросил:
- Как у них дела?
Моргунов снова улыбнулся, поднял большой палец.
- Говорят, что все в полном порядке.
- Ффу-у-у! - шумно и облегченно выдохнул Бажанов и тут же приказал:
- Давай их сюда!
Дежурный высунулся наружу, крикнул:
- Эй, Николай, к командиру отряда! Быстро!
Войдя в шалаш, разведчики уселись на свежую подстилку из хвойных ветвей. Видно было, как они устали. Фельдшер пристал к ним с вопросами: "Ранения? Потертости ног?"
Голохматов глянул на него с улыбкой, махнул рукой.
- Да ладно, доктор... Видишь, пришли?.. Значит, все в норме.
Иван Рогожин поставил перед ребятами ведро с горячим хвойным отваром, подал кружки, предложил:
- Грейтесь!
Бажанов не стал мучить их вопросами. Главное - живы-здоровы и задание выполнили.
- Молодцы! Идите отдыхать. Завтра поговорим о подробностях.
Поблагодарив Рогожина за "чай", ребята ушли. Проводив их, Бажанов снова посуровел:
- А вот где же Галушкин? Скажи, комиссар? Что с ними? Надо идти на поиски!
До рассвета оставалось около двух часов. От бессонных ночей в голове стоял звон, виски ломило, я вышел на воздух и увидел, что лагерь не спит, ходят туда-сюда люди. Все толклись недалеко от шалаша Голохматова. Дежурный говорил им что-то строго, даже ругался:
- Чего бродите? Лунатики! Марш по шалашам, а то вместо себя дежурить заставлю!
Ребята смеялись, шутили. Чувствовалось, что благополучное возвращение товарищей, которых многие считали погибшими, добавило всем сил.
Враги
Не успел я уснуть, как услышал громкий голос: - Товарищ старший лейтенант! Товарищ комиссар, вставайте!
Я открыл глаза, Бажанов уже сидел на своей постели из еловых веток. Клацнула, открываясь, защелка деревянной коробки его маузера.
- Почему тревога? Что случилось, дежурный?!
- Гости у нас!
- Какие гости?! - спросил командир уже спокойнее.
- Свои. Омсбоновцы. Трое их. Из второго полка. Командиром у них лейтенант Озмитель.
- Комиссар, слышал? - сказал Бажанов радостно.
Мы вышли из шалаша. Гостей окружала толпа. Слышался смех, радостные восклицания:
- О-о, кого я вижу?! Леха-а-а! Привет!
- Иван? И ты здесь?
Многие наши люди были знакомы с пришедшими. И еще все мы радовались тому, что наконец встретились с отрядом, о котором в Центре ничего не знали. Москва не имела связи с ними больше месяца.
Бажанов с гостями и тремя нашими автоматчиками немедленно отправился в отряд Озмителя.
Часам к двенадцати командир отряда с бойцами вернулись. Принесли два оклунка зерна и часть кабаньей туши. "Повара" тут же начали разделывать мясо. Вокруг них собрался народ, глотал слюни.
Бажанов рассказал, что Озмитель потерял радиста, поэтому-то и прекратилась их связь с Центром. И еще новость: рядом с ними стоит местный партизанский отряд. Боевые действия отряд начал с осени 1941 года. Связи с Большой землей местные товарищи не имели и не имеют. На зиму они забрались в страшную глухомань. И вышли оттуда, когда встретились с отрядом Озмителя.
Партизаны за это время пустили под откос воинский эшелон противника. В двух местах подорвали шоссе Москва - Минск. Уничтожили телефонную и телеграфную связь. Ликвидировали десятки гитлеровцев. В постоянном страхе держали предателей народа. Лес стал для нас ближе и безопаснее.
Повеселевшие ребята развесили над костром котелки, набитые снегом, готовились к сытному обеду...
Вдруг грянул недалекий выстрел. Затарахтела автоматная очередь, вторая. Ударил пулемет. Спустя несколько секунд мы услышали:
- Германцы!. Товарищ командир, германцы!
- В ружье!.. К бою!
Не прошло и полминуты, как омсбоновцы разбежались по заранее расписанным местам. Появился тридцатидвухлетний боксер Владимир Лазовский, находившийся в дозоре. Тяжело дыша, доложил, что по просеке, со стороны деревни Кисели, приближается большая группа немцев. Дозорный заметил их метрах в двухстах от себя, выстрелил. Увидев Лазовского, фашисты открыли беглый огонь.
Моргунов с отделением кинулся к левой просеке, Голохматов - к правой. Торопливо тараторили вражеские автоматы. Между деревьями уже мелькали фигуры немцев. Мы дружно ударили из всего оружия, уверенно зататакал наш "дегтярь". Многоголосое эхо катилось лесом.
Если мы были предупреждены дозорным о появлении противника, то немцы, увидев одного убегающего от них человека, не предполагали, конечно, что в лесу находится хорошо вооруженный отряд. Наш дружный огонь так подействовал на оккупантов, что стрельба их стала беспорядочной, а вскоре и вовсе прекратилась. Не успели мы развернуться для ответного организованного удара, как немцев след простыл.
На истоптанном снегу было много пятен свежей крови. Валялся ствол от ручного пулемета. Порожний магазин от него.
Какие потери понес противник, мы не знали. У нас был ранен Виктор Правдин. Автоматная пуля прошила ему правое плечо и застряла где-то под лопаткой.
Преследовать отступающих немцев не было смысла и не входило в наши планы. Надо было думать о том, как побыстрее сменить место стоянки. И так, чтобы не оставить следов.
Необдуманное поведение немцев подтверждало то, что они ничего не знали о пребывании советского отряда в этом квадрате леса. Но теперь-то фашисты примут срочные и решительные меры, чтобы уничтожить нас. Надо было немедленно уходить.
К счастью, на лес неожиданно наползла сырая хмарь. Стало серо, как в ранние сумерки, затем пошел снег.
Снегопад не раз выручал нас и раньше, засыпая следы. Сегодня мы были вдвойне рады ему, как неожиданной встрече с верным другом. Он помог нам выйти из затруднительного положения. У ребят поднялось настроение.
Срочно свернули хозяйство лагеря. Распределили между носильщиками снаряжение и боеприпасы. Каждому досталась довольно-таки увесистая ноша: ведь волокуш у нас уже не было. Оставили "маяк" для наблюдения за противником и возможной встречи группы Галушкина.
Лагерь покинули в 16.00. Отряд вытянулся в колонну по одному. Я шел первым, Бажанов замыкал шествие. Хотя снег продолжал идти и маскировал наши следы, мы решили не рисковать и вошли в первый встречный поток талой воды. Глубина была не выше колена. Шагали не поднимая ног, чтобы меньше производить шума, изредка останавливались. Вокруг была глухая тишина. На берегах потока ни единого следа. Только девственная белизна свежевыпавшего снега. Петляя, поток то выходил из леса на поляну, то снова возвращался под сень заснеженных деревьев. Он привел нас в старый сосновый бор, дремавший над обрывом. Здесь и решили остановиться.
И группа ушла...
Первые столкновения
Отправив отряд Галушкина за ВВ, минами и продовольствием, мы собрали бойцов, ознакомили их с планом работы, каким он был задуман в Москве. Напомнили о методах и средствах нашей деятельности, как это мыслилось еще дома. И сообщили, что план этот нами уже нарушен, поскольку до установки десяти МЗД на "железке" мы не должны были появляться на глаза даже местным жителям, а теперь Галушкин вынужден пойти на контакт с ними.
- План не догма, - заметил командир отделения Сергей Корнилов (мастер спорта, чемпион Москвы по фехтованию и штыковому бою, за первый поход награжден орденом Красного Знамени), - главное - успешное выполнение боевых задач.
- Это так, - отозвался Бажанов, - поэтому будем действовать, исходя из местных условий, стараясь быть максимально осторожными.
И на совещании решили не ждать возвращения группы Галушкина, а начать активную работу. Ведь, кроме оставленного по пути тола и мин, у нас было еще несколько сот килограммов ВВ, МЗД, противопехотные мины и вся подрывная техника.
Вечером в тот же день Голохматов, Келишев и Секачев ушли на рекогносцировку. Они должны были разведать подходы к железнодорожной магистрали, установить интенсивность движения поездов и автотранспорта по шоссе, идущему параллельно с "железкой", изучить силу и режим охраны этих объектов.
Разведчики возвратились утром, промокшие до нитки: дождь лил не переставая. Оказалось, что движение поездов не прекращалось всю ночь. С интенсивностью примерно по два эшелона в час. По шоссе за ночь прошло всего четыре грузовика и две легковые автомашины. Стараясь установить наличие охраны и ее систему, разведчики прошли вдоль линии с километр. Однако никакой охраны не обнаружили. Это нас обрадовало, но и удивило. Как-то не верилось, что немцы настолько беспечны.
Мы знали, что где-то недалеко должен действовать отряд второго полка ОМСБОН под командованием лейтенанта Озмителя. Но, видимо, никаких боевых акций отряд Озмителя еще не предпринимал, иначе охрана на "железке" была бы...
- Вот это законспирировались! - хохотнул кто-то из ребят.
- У них совсем другая задача, - строго оборвал Бажанов. - И вообще, нечего болтать, если не в курсе дела.
А я вспомнил, что еще в Москве нам говорили, что с отрядом Озмителя радиосвязь потеряна, а почему - неизвестно.
Парни притихли, а Моргунов предположил:
- Наша разведка могла и не заметить охрану. Вдруг она скрыта? Замаскирована?
- Верно, Алексей, - согласился Василий Широков. - Может, у них там специальные наблюдательные гнезда устроены, щели вырыты или еще чего-нибудь. Они же, сволочи, хитрые.
- Конечно, - уже спокойнее заметил Бажанов. - Вот обоснуемся тут, наладим работу, а потом начнем Озмителя искать. А сейчас решим вопрос первой операции.
Вечером на второй день (восьмого апреля) на линию послали четыре боевые группы, по три человека в каждой с заданием установить по одной МЗД. Это были мощные мины последнего образца с зарядом по десять килограммов тола.
Каждой боевой группе выделили определенный участок на железнодорожной магистрали. Расстояние между группами меньше километра.
Примерно через час-полтора со стороны железной дороги вдруг долетели приглушенные звуки стрельбы.
Пальба длилась всего пять-шесть минут. Мы не знали причины, но понимали, что просто так наши стрелять не будут. Через полчаса опять затрещало, забухало, но уже в другом направлении. И снова томительная пауза.
По лагерю дежурил Николай Голохматов. После первых же выстрелов он появился около нашего с Бажановым шалаша.
- Чего маешься? - спросил Бажанов.
- Да ведь два раза прошли туда-обратно. И никого, ни души, а сейчас вон пальба...
- Успокойся. Иди. Неси службу, - строго сказал командир отряда.
- Есть нести службу!
Дежурный ушел сутулясь. Он тяжело переживал случившееся. Но все понимали: разведка не виновата; возможно, охранение пришло сегодня. Случай, который не запрограммируешь.
Рано утром в лагерь возвратились три боевые группы. Две из них установили на "железке" по МЗД. Сергей Корнилов, возглавлявший третью группу, доложил, что они напоролись на вражеский патруль, были обстреляны. Сами не отвечали: ушли в противоположную сторону от базы, чтобы запутать следы. Мину установить не успели. От преследователей оторвались, войдя в болото.
Четвертая боевая группа появилась в лагере только к двенадцати часам дня. Тоже напоролись на патруль, вернее, патруль наткнулся на них, когда они были заняты работой: копали яму для МЗД. Ребята не удержались, ответили огнем (что было категорически запрещено). В суматохе скоротечного боя не заметили, как на месте работы оставили плащ-палатку, на которую ссыпали землю, ломик и саперную лопатку. Все эти предметы снаряжения были, конечно, военного образца и совсем новые.
- Вот тебе и "скрытно", - сказал гневно Бажанов, когда четвертая группа ушла на отдых.
Я расстроился не меньше его. "И надо же было случиться такой беде! Не сдержались парни. Хотя это понять можно... А приказ? А методы нашей работы?!" Я посмотрел на Михаила. Он зло крутил козью ножку, махорка с кусочка бумаги сыпалась на колени.
- Успокойся, Миша, - сказал я, - что ж теперь поделаешь. Главное живыми вернулись и мину не бросили.
Он вскинул голову, прищурился.
- А лопатка, ломик, плащ-палатка?! Это же визитная карточка воинского подразделения! Фрицы сразу догадаются, что в этот район прибыла часть Красной Армии. И так усилят охрану "железки", что к ней и не сунешься! А то и карателей в лес пошлют!
Что тут возразишь! Бажанов был прав. И спорить не о чем. Но надо было думать, как лучше и безопаснее продолжить работу, как выполнить боевую задачу, которую с нас никто не снимал.
За продуктами
Весна эта была на редкость мокрой, сырой. Девятого апреля опять шел дождь. Иногда его разбавлял сырой снег. Он скапливался на ветвях, комьями валился на землю.
Парные дозоры мы вынесли подальше от шалашей. Патрули ходили вокруг стоянки, чутко прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. В местах, где можно было незаметно пройти к нашей базе, установили противопехотные мины. Свободные от дежурства люди грелись в шалашах у небольших костров из тонких еловых веток, которые горят почти без дыма. Нас беспокоили следы, оставленные на мокрой земле боевыми группами. Возможно, стоило уйти подальше, в глубь лесного массива, однако сделать это мы не могли, поскольку не возвратилась группа Галушкина.
На десятое апреля в отряде оставалось немного сухарей, несколько бульонных кубиков да небольшой НЗ из галет. Люди отощали, стали быстро уставать, ходили медленно. Нужно было срочно добывать продовольствие. Прошло двое суток, а Галушкин все не возвращался. ' Что делать?
"Там у вас не будет службы боепитания и каптенармуса, - вспомнил я слова военкома полка. - Придется решать все самим. За все отвечать только самим".
- Ну, комиссар, что скажешь? - вывел меня из размышлений голос Бажанова.
Наши взгляды встретились.
- За продуктами идти надо, командир, - сказал я. - Так тебя понял?..
Бажанов энергично тряхнул головой.
- Дежурный!
- Слушаю, товарищ старший лейтенант!
- Голохматова ко мне!
- Есть!
- Присаживайся, - сказал Бажанов пришедшему Николаю. - Как думаешь, куда лучше пойти за продовольствием?
Николай, недолго думая, ткнул пальцем в едва видимый на карте кружочек - населенный пункт.
- Да вот сюда!
- А почему туда, а не еще куда?
- Как почему?.. Деревня Щеки стоит в лесу. А фрицы не очень-то леса любят. Поэтому люди в такой деревне живут спокойнее и едят сытнее.
- Логично. Бери троих ребят и отправляйтесь. А сколько туда километров?
Николай склонился над картой, зашевелил губами.
- Та-а-ак. Если по прямой, то не меньше тринадцати. Дорога сначала лесом, потом просекой.
- К утру обернетесь? Как думаешь? - прервал его командир.
- Хлеб путника несет, а не наоборот, товарищ командир, - ответил Голохматов и засмеялся. - Постараемся обернуться.
Баженов тоже улыбнулся.
- Хорошо... Сводку последнюю о положении на фронтах знаешь? Голохматов кивнул утвердительно. - Обязательно расскажите людям все, что знаете о положении на Большой земле... Да себя в порядок приведите, чтоб за бандитов вас не приняли. Вид у вас не очень-то... О месте дислокации отряда ни слова, ясно?
- Ну! Само собой.
- При встрече с врагом в драку не вступать. Стараться исчезнуть тихо. Без продуктов не возвращаться... Расспросите жителей о местных партизанах: есть ли они тут и где? Может, что слышали о наших?
"Вот и еще четверо ушли из отряда, - невольно подумал я. - Где же группа Галушкина? Удастся ли ему с грузом добраться до лагеря по такой распутице?"...
Было уже около десяти утра, когда по лагерю разнесся радостный крик:
- Идут! Иду-у-ут! - кричал с просеки дозорный, забыв об осторожности.
"Кто идет? Галушкин или Голохматов?" - подумал я...
Это был Голохматов. Вот они показались между деревьями, обвешанные вещевыми мешками, узлами и узелками. В руках несли бидон, в каких возят молоко. Бойцы рассказали, как в крайнем доме деревни Щеки их встретили сначала подозрительно и отчужденно. Не поверили, что свои. Тогда ребята рассказали, о Большой земле, передали последнюю сводку Совинформбюро. Только после этого хозяева смягчились. Накормили. Сказали, что староста у них в деревне хоть еще и не открытый враг, но довольно сволочная личность. Две дочери хозяев сходили куда-то. Принесли картошки и другие продукты.
Хозяева, приветившие ребят, рассказали, что в лесу, ближе к железнодорожной станции Красное, в прошлом году находился небольшой партизанский отряд из местных. Говорят, они даже поезд германский подорвали. Из сваленных тогда цистерн пролилось много керосину. Кое-кто из деревни ходил к месту крушения и скрытно от германцев собирал тот керосин из выемок. Но где тот отряд сейчас, ничего не знают.
Слышали и про других партизан, что на лыжах ходят. Жители называют их "шубниками". Но и про них крестьяне тоже ничего конкретного сказать не могли.
(После мы узнали, что "шубниками" местные жители окрестили людей из отряда лейтенанта Озмителя и нас.)
Теперь, запасшись продуктами, мы решили активизировать установку мин на железной дороге.
На боевое задание вышли три группы.
Ночью мы услышали гул мощного взрыва. Он долетел со стороны железнодорожной магистрали, куда ушли боевые группы. Гулкое эхо долго катилось над лесом, постепенно затихая вдали. Нет, так резко мины, зарытые в грунт, не рвутся, что-то другое...
Подошел Бажанов. Ребята окружили нас. Все молча всматривались в ту сторону, откуда только что донесся страшный грохот.
Именно так взрывается мощный открытый заряд. Десятки раз приходилось нам производить похожие взрывы под Москвой. "Да. Раньше времени сработала одна из наших МЗД", - подумал я про себя.
- Та-а-ак, - неопределенно протянул Бажанов. - А вы почему не спите? повернулся он к бойцам. - Завтра будет трудный день. Всем спать!
На завтра мы планировали установить на "железке" все оставшиеся МЗД, а их было еще пять штук.
Люди молча разошлись по шалашам.
Мы с Баженовым присели у шалаша. Радист рядом колдовал над своей "Белкой-1".
- Ковров, - окликнул его Бажанов. - Завтра постарайся подробно записать сводки Совинформбюро. Будем размножать и распространять их среди населения. Как рация, в порядке?
Ковров утвердительно кивнул.
- Только проходимость волн стала хуже. Большая влажность. Придется антенну поднимать выше.
- А кто тебе мешает?.. Если самому трудно, проси ребят.
- Я так и делаю.
Обо всем этом Бажанов завел сейчас разговор только для того, чтобы не молчать. Тяжелые предчувствия; давили камнем.
Первая потеря
Светало. Облака стали реже. Кое-где в появившихся оконцах мерцали мелкие звезды.
- Стой! Кто идет?! Пароль? - донеслось со стороны просеки.
В предрассветных сумерках показались фигуры трех лыжников. Подойдя к штабному шалашу, они положили на землю две лыжи, закопченные обрывки от плащпалатки, устало оперлись на палки, опустили головы и замерли.
- Что случилось? Где ваш командир? - кинулись мы к ним.
Это были Павел Маркин, абхазец Хаз-Булат Мамацев и Петр Горошко. На голове Петра белела марлевая повязка. Ушанку он держал в руках. Маркин, скрипнув зубами, кивнул на принесенные вещи и глухо сказал:
- Командир погиб... На мине подорвался.
...Место для установки мины ребята выбрали на изгибе дороги. Яму копали двое: один долбил ломиком мерзлый грунт, а второй руками выбирал его и ссыпал на плащ-палатку. Остальные вели наблюдение. Когда яма была готова, в нее осторожно поместили МЗД. Командир отделения Корнилов остался один, чтобы докончить работу.
Вскоре издали донесся свист паровоза. Ребята просигналили Корнилову об опасности. Но командир, приказав им отойти еще дальше, задержался у мины.
Неожиданно сильный взрыв заглушил все звуки вокруг. Паровоз тревожно загудел и на скорости проскочил опасный участок...
Ребята бросились к командиру. Но нашли лишь клочья плащ-палатки.
Вторая боевая группа под началом Виктора Правдина возвратилась в лагерь перед самым рассветом. Сегодня их опять обнаружил и обстрелял немецкий патруль. Мину не установили снова.
Не очень-то нам везло поначалу.
Третья группа, Николая Голохматова, а с ним Иван Келишев, Саша Назаров и Андрей Сосульников, ушла на двое суток. Но в назначенный день Голохматов не вернулся. Не было все еще и группы Галушкина.
...Одиннадцатого апреля утром к месту гибели Сергея Корнилова подошла крытая автодрезина с двумяплатформами, нагруженными рельсами, шпалами и другими строительными материалами. На платформах сидели солдаты и рабочие. Осмотрев место взрыва, ремонтники приступили к восстановлению дороги. Солдаты внимательно, метр за метром, изучали полотно железной дороги. Наши разведчики Моргунов и Домашнев, скрываясь в лесу, следили за ними следовали параллельно дороге. Они видели, как немцы остановились у места, где девятого апреля группа Моргунова установила первую мину. Посоветовавшись, солдаты принялись осторожно снимать балласт, видимо, решив узнать, что находится в яме.
И тут сильный взрыв швырнул к небу тучу камней и песка, разметал фрицев. Затемнела широкая воронка.
В тот же день, к обеду, вражеские саперы обнаружили и вторую МЗД. Обезвреживать ее сами не стали, а пригнали к ней двух оборванных мужиков, похоже, военнопленных. Результат был тот же...
- Иван, кто они, как думаешь? Наши или иностранцы? - глухо спросил о погибших Моргунов.
Домашнев глубоко вздохнул, не отводя взора от полотна, над которым еще висело черное, медленно расплывавшееся облако от взорвавшегося тола, гневно ответил:
- А какая разница? Надо отомстить фрицам!..
Быстро темнело. Низкие тучи сеяли густую изморось.
Разведчики осторожно подползли к самой "железке". Силуэты патрульных четко виднелись, словно нарисованные тушью. Терпеливо подождали, пока не сошлись вместе две пары фашистов. Дружно ударили длинными очередями и тут же юркнули в водосливную канаву, что проходила под насыпью и уводила в лес. Охранники с других участков открыли бешеную пальбу. Но наши ребята ушли, не ввязываясь в перестрелку.
Трагическая гибель Сергея Корнилова взбудоражила наш лагерь. Горячо обсуждали случившееся.
Вскоре я пригласил в командирский шалаш Павла Маркина. Он был сильно потрясен. Войдя в шалаш, Маркин доложил и опустил голову.
- Располагайся, Павел Васильевич.
Маркин присел на чурбак, протянул руки к огню.
- Закуривай, - протянул я ему банку из-под противоипритных тампонов, в которой хранил махорку. Я не заводил разговора, ждал, когда парень придет в себя.
Скрутив цигарку и закурив, Павел заговорил сам:
- Я думаю о том, что случилось, товарищ комиссар... Тут виноват какой-то дефект в мине.
- А может, неосторожность Корнилова?
Он покрутил головой отрицательно, глубоко вздохнул.
- Нет, Сергей был грамотным минером, - помолчал, жадно затягиваясь дымом. - Когда шли на задание, он вспоминал Москву, семью, сына... Будто чувствовал... Ребята очень переживают. Особенно Мамацев и Горошко...
- А как у Горошко рана?
- Рана легкая. Фельдшер осматривал. Осколком от рельса, наверное, кожу рассекло. Кость не задело, - сказал Маркин и, помолчав немного, добавил: Я все же думаю, что в мине был дефект.
- Навряд ли, Павел. Эти мины делаются вручную. Проходят строгий контроль. Тщательно испытываются. Так что дефект, по-моему, исключен. Может быть, в нее попала влага? Ведь сколько дней мы тащили МЗД под снегом, дождем. Достаточно одной капли воды попасть в систему электровзрывателя, вот и ненужный контакт.
- На-ка вот, Паша, хлебни горяченького, - протянул Маркину кружку с дымящимся хвойным чаем Иван Рогожин. - Вергун утверждает, что отвар хвои успокаивает нервы и силы прибавляет. Я уже испытал на себе.
Маркин взял кружку, отхлебнул.
- Ух! Горячий. Спасибо... Меньше года прошло с начала войны, а как все изменилось. Особенно люди. Я это хорошо чувствую по себе и по ребятам.
- Вот мне и хотелось поговорить с тобой, Паша. Об осторожности в работе - это для нас главное.
Возвращение
Кончалась ночь на 14 апреля 1942 года. Мы с Баженовым подводили итоги работы отряда. Итоги были таковы: установили, что по железной дороге Смоленск - Орша ежесуточно (в обе стороны) проходят 20-24 поезда. Магистраль охраняется патрулями, по три пары на каждый ее километр. Движение автотранспорта по шоссе круглосуточное. На "железке" заложено 10 мин. Из них восемь МЗД и две МНД (мина нажимного действия с дистанционным замыкателем). Последние две МЗД унесла группа Голохматова. Если она их установит, то основная диверсионная задача отряда будет выполнена.
Завтра будет неделя, как семь человек ушли за ВВ и продовольствием и еще не вернулись. Четвертые сутки отсутствует группа Голохматова. Взятое с собой продовольствие кончилось еще 8 апреля. Доедаем НЗ и картошку из деревни Щеки. Собираем семена сосны. Кое-кто жует березовые почки. Пьем хвойный отвар.
- Да-а-а, ситуация, - вздохнул Бажанов. - Если и завтра люди не придут, будем докладывать домой и о выполнении задания, и о потерях.
- А может, не стоит торопиться? - предложил я. - Подождем еще два-три дня. В такую распутицу не очень-то разбежишься в здешнем лесу. Я уверен, что непогода задержала ребят.
Бажанов ничего не ответил, смотрел на слабый огонь костра. Молчал и я. Мы хорошо понимали, в какой сложной ситуации оказался отряд. И что надо срочно что-то предпринимать.
Пауза затянулась.
В шалаш быстро вошел дежурный по лагерю Алексей Моргунов, Худое лицо его освещала радостная улыбка.
- Товарищ командир отряда, разрешите доложить! Бажанов поднял голову, внимательно посмотрел на дежурного.
- Что случилось?
Командира озадачило не ко времени веселое настроение парня.
- Голохматов вернулся.
- Да ну-у?! - Бажанов вскочил с чурбака. И, не веря еще в благополучное возвращение боевой группы, спросил:
- Как у них дела?
Моргунов снова улыбнулся, поднял большой палец.
- Говорят, что все в полном порядке.
- Ффу-у-у! - шумно и облегченно выдохнул Бажанов и тут же приказал:
- Давай их сюда!
Дежурный высунулся наружу, крикнул:
- Эй, Николай, к командиру отряда! Быстро!
Войдя в шалаш, разведчики уселись на свежую подстилку из хвойных ветвей. Видно было, как они устали. Фельдшер пристал к ним с вопросами: "Ранения? Потертости ног?"
Голохматов глянул на него с улыбкой, махнул рукой.
- Да ладно, доктор... Видишь, пришли?.. Значит, все в норме.
Иван Рогожин поставил перед ребятами ведро с горячим хвойным отваром, подал кружки, предложил:
- Грейтесь!
Бажанов не стал мучить их вопросами. Главное - живы-здоровы и задание выполнили.
- Молодцы! Идите отдыхать. Завтра поговорим о подробностях.
Поблагодарив Рогожина за "чай", ребята ушли. Проводив их, Бажанов снова посуровел:
- А вот где же Галушкин? Скажи, комиссар? Что с ними? Надо идти на поиски!
До рассвета оставалось около двух часов. От бессонных ночей в голове стоял звон, виски ломило, я вышел на воздух и увидел, что лагерь не спит, ходят туда-сюда люди. Все толклись недалеко от шалаша Голохматова. Дежурный говорил им что-то строго, даже ругался:
- Чего бродите? Лунатики! Марш по шалашам, а то вместо себя дежурить заставлю!
Ребята смеялись, шутили. Чувствовалось, что благополучное возвращение товарищей, которых многие считали погибшими, добавило всем сил.
Враги
Не успел я уснуть, как услышал громкий голос: - Товарищ старший лейтенант! Товарищ комиссар, вставайте!
Я открыл глаза, Бажанов уже сидел на своей постели из еловых веток. Клацнула, открываясь, защелка деревянной коробки его маузера.
- Почему тревога? Что случилось, дежурный?!
- Гости у нас!
- Какие гости?! - спросил командир уже спокойнее.
- Свои. Омсбоновцы. Трое их. Из второго полка. Командиром у них лейтенант Озмитель.
- Комиссар, слышал? - сказал Бажанов радостно.
Мы вышли из шалаша. Гостей окружала толпа. Слышался смех, радостные восклицания:
- О-о, кого я вижу?! Леха-а-а! Привет!
- Иван? И ты здесь?
Многие наши люди были знакомы с пришедшими. И еще все мы радовались тому, что наконец встретились с отрядом, о котором в Центре ничего не знали. Москва не имела связи с ними больше месяца.
Бажанов с гостями и тремя нашими автоматчиками немедленно отправился в отряд Озмителя.
Часам к двенадцати командир отряда с бойцами вернулись. Принесли два оклунка зерна и часть кабаньей туши. "Повара" тут же начали разделывать мясо. Вокруг них собрался народ, глотал слюни.
Бажанов рассказал, что Озмитель потерял радиста, поэтому-то и прекратилась их связь с Центром. И еще новость: рядом с ними стоит местный партизанский отряд. Боевые действия отряд начал с осени 1941 года. Связи с Большой землей местные товарищи не имели и не имеют. На зиму они забрались в страшную глухомань. И вышли оттуда, когда встретились с отрядом Озмителя.
Партизаны за это время пустили под откос воинский эшелон противника. В двух местах подорвали шоссе Москва - Минск. Уничтожили телефонную и телеграфную связь. Ликвидировали десятки гитлеровцев. В постоянном страхе держали предателей народа. Лес стал для нас ближе и безопаснее.
Повеселевшие ребята развесили над костром котелки, набитые снегом, готовились к сытному обеду...
Вдруг грянул недалекий выстрел. Затарахтела автоматная очередь, вторая. Ударил пулемет. Спустя несколько секунд мы услышали:
- Германцы!. Товарищ командир, германцы!
- В ружье!.. К бою!
Не прошло и полминуты, как омсбоновцы разбежались по заранее расписанным местам. Появился тридцатидвухлетний боксер Владимир Лазовский, находившийся в дозоре. Тяжело дыша, доложил, что по просеке, со стороны деревни Кисели, приближается большая группа немцев. Дозорный заметил их метрах в двухстах от себя, выстрелил. Увидев Лазовского, фашисты открыли беглый огонь.
Моргунов с отделением кинулся к левой просеке, Голохматов - к правой. Торопливо тараторили вражеские автоматы. Между деревьями уже мелькали фигуры немцев. Мы дружно ударили из всего оружия, уверенно зататакал наш "дегтярь". Многоголосое эхо катилось лесом.
Если мы были предупреждены дозорным о появлении противника, то немцы, увидев одного убегающего от них человека, не предполагали, конечно, что в лесу находится хорошо вооруженный отряд. Наш дружный огонь так подействовал на оккупантов, что стрельба их стала беспорядочной, а вскоре и вовсе прекратилась. Не успели мы развернуться для ответного организованного удара, как немцев след простыл.
На истоптанном снегу было много пятен свежей крови. Валялся ствол от ручного пулемета. Порожний магазин от него.
Какие потери понес противник, мы не знали. У нас был ранен Виктор Правдин. Автоматная пуля прошила ему правое плечо и застряла где-то под лопаткой.
Преследовать отступающих немцев не было смысла и не входило в наши планы. Надо было думать о том, как побыстрее сменить место стоянки. И так, чтобы не оставить следов.
Необдуманное поведение немцев подтверждало то, что они ничего не знали о пребывании советского отряда в этом квадрате леса. Но теперь-то фашисты примут срочные и решительные меры, чтобы уничтожить нас. Надо было немедленно уходить.
К счастью, на лес неожиданно наползла сырая хмарь. Стало серо, как в ранние сумерки, затем пошел снег.
Снегопад не раз выручал нас и раньше, засыпая следы. Сегодня мы были вдвойне рады ему, как неожиданной встрече с верным другом. Он помог нам выйти из затруднительного положения. У ребят поднялось настроение.
Срочно свернули хозяйство лагеря. Распределили между носильщиками снаряжение и боеприпасы. Каждому досталась довольно-таки увесистая ноша: ведь волокуш у нас уже не было. Оставили "маяк" для наблюдения за противником и возможной встречи группы Галушкина.
Лагерь покинули в 16.00. Отряд вытянулся в колонну по одному. Я шел первым, Бажанов замыкал шествие. Хотя снег продолжал идти и маскировал наши следы, мы решили не рисковать и вошли в первый встречный поток талой воды. Глубина была не выше колена. Шагали не поднимая ног, чтобы меньше производить шума, изредка останавливались. Вокруг была глухая тишина. На берегах потока ни единого следа. Только девственная белизна свежевыпавшего снега. Петляя, поток то выходил из леса на поляну, то снова возвращался под сень заснеженных деревьев. Он привел нас в старый сосновый бор, дремавший над обрывом. Здесь и решили остановиться.