Учреждение работало четко и бесперебойно, как хорошо отрегулированный механизм. Четкость и слаженность можно было заметить даже в том, как двигались по коридорам сотрудники. Они переходили из комнаты в комнату и с этажа на этаж так деловито и стремительно, словно их маршруты были расписаны и определены раз и навсегда. Они то встречались, то расходились, плавно огибая друг друга. Они не шли, а скользили, и движения их напоминали танец. Впрочем, это и был танец. Только не какой-нибудь краковяк или, скажем, молодежная кадриль. Нет, это был своеобразный Танец Хлопотливой Учрежденческой Деятельности. Пройдя коридор, корреспондент поднялся на второй этаж, прошел по другому коридору, сошел вниз, сел в лифт, поднялся наверх, спустился этажом ниже и шел до тех пор, пока не остановился у дверей с табличкой "Директор конторы 3. В. Примерова". Молодой человек придал лицу сугубо официальное выражение и откашлялся. Створки дверей сами собой разошлись в стороны, и посетитель очутился в просторном кабинете, скромно обставленном современной учрежденческой мебелью, строго выдержанной в стиле канцелярского модерна. - Здравствуйте. Слушаю вас, - приветливо сказала, отрываясь от бумаг, Примерова. - Я корреспондент городской газеты. Моя фамилия Мартушкин. - Слушаю вас, товарищ Мартушкин, - повторила Примерова. - Садитесь, пожалуйста. - Товарищ Примерова, к нам в редакцию поступают тревожные сигналы. Авторы писем указывают на то, что в вашей конторе недопустимо долго решаются вопросы, которые... как бы поточнее выразиться... - ...которые должны решаться значительно быстрее, - охотно и серьезно подсказала Примерова. - Вот именно, - согласился журналист, удивленно взглянув на собеседницу. И нашу газету интересуют причины этого неприятного явления. Если, конечно, факты, указанные в письмах, соответствуют действительности. - Соответствуют. Еще как соответствуют! - ободряюще сказала Зинаида Васильевна. - Как же так? - растерялся Мартушкин. Он готовился к встрече с мрачным многоопытным бюрократом. Он готовился к длительной журналистской осаде. Собирался хитро и ловко поставленными вопросами заставить упирающегося собеседника признать правильность фактов, изложенных в письмах трудящихся. И вдруг победа оказалась такой легкой, что победителю стало даже обидно. - Но, может быть, в письмах есть неточности? - с надеждой спросил он. - Это не меняет дела! - жестко ответила Примерова. - Мы не успеваем оформлять поступающие к нам заявки, и это - самое главное. - Но возможно, вам кто-нибудь мешает? - Нет! - решительно пресекла его попытку собеседница. - Нам все помогают. - Так почему же вы не справляетесь? - Потому что до последнего времени у нас отсутствовала научная организация труда и механизация трудоемких процессов. Вы знаете, чем занимается наша контора? Вот взгляните, - и Примерова подвела журналиста к окну. Видите: улица. Мартушкин действительно увидел хорошо знакомую улицу областного города Шумиловска. Улица была застроена новыми домами и хранила следы всех веяний и ураганов, пронесшихся над архитектурой за последние двадцать лет. А Примерова продолжала: - Вы знаете, сколько на одной такой улице магазинов, кафе, кинотеатров? А сколько таких улиц в городе? Так вот, когда у нас в Шумиловске собираются открыть новое кафе или кино, сюда, в "Городскую контору по составлению названий", присылают заявку. Согласно этой заявке наша контора должна придумать для нового объекта название. И не любое название, а такое, которое соответствовало бы духу времени. Это очень не просто, но мы стараемся. Смотрите, - и Примерова указала в окно. - Ресторан "Звездный". Современно? - Современно, - согласился Мартушкин. - Кинотеатр "Космический". Современно? Гастроном "Спутник". Диетическая столовая "Млечный Путь". Все современно. И все придумано в нашей конторе. - Здорово! - сказал Мартушкин. - Но название для кафе и кино - это наименее сложная часть нашей работы. Этими названиями ведает у нас один лишь отдел общественного питания и зрелищ. А мы даем названия всей выпускаемой в Шумиловске продукции - от тракторов до конфет. - Вот, кстати, и с кондитерской фабрики было письмо. Они не могут выпускать новые сорта конфет, потому что вы не даете им утвержденных названий. - Да, да, мы в большом долгу перед кондитерскими изделиями, прочувствованно сказала Примерова. - Но знаете ли вы, что работники отдела кондизделий каждый день допоздна сверхурочно засиживаются на работе и все равно не успевают. А почему? - Да, почему? - А потому, что растет покупательная способность трудящихся. И соответственно этому все больше расширяется ассортимент кондизделий. Вот посмотрите, как напряженно работает наш кондитерский отдел, и вы убедитесь, что они не бездельничают. С этими словами Примерова нажала кнопку, и на огромном экране телевизора появилась комната, в которой, судя по плотности папиросного дыма, уже не первый час происходила летучка сотрудников кондитерского отдела. На стене этой комнаты тоже находился экран, на котором в свою очередь появилось изображение Примеровой и Мартушкина. - Здравствуйте, товарищи, - сказала она с экрана. - По какому вопросу совещаетесь, товарищ Сидорова? - Мы, Зинаида Васильевна, работаем над названием нового сорта конфет-тянучек, - ответила заведующая отделом Сидорова, с любопытством взглянув на Мартушкина. - Ну работайте, работайте. Не обращайте на нас внимания. - Продолжаем, товарищи! - сказала Сидорова. - Какие еще есть варианты? - Послушайте, есть такие тянучки "Коровка". Почему бы нам не назвать новый сорт "Бычок" или "Козлик"? - радостно оглядывая всех, предложила самая молодая сотрудница отдела Зоя. - Уважаемая Зоечка, - возразил тощий желчный человек, заведующий мармеладным подотделом, - как известно, одним из основных ингредиентов тянучек является молоко. При чем же здесь козлик? - Можно назвать нейтрально: "Лошадка", - не унималась Зоечка. - Можно. Но будут думать, что тянучки сделаны из кумыса, - тут же нашелся тощий. - Вам все не нравится, Сергей Афанасьевич, - обиделась Зоя. - А какие у вас есть конструктивные предложения? До Горназа Сергей Афанасьевич много лет работал в Горрекламе. Возглавлял и даже писал стихи. Это ему принадлежали знаменитые противопожарные строки: Когда огнем охвачен дом, Опасно находиться в нем! Или: Помни, пожар обнаружив в квартире: Наши пожарные - лучшие в мире. Три дня стихи Сергея Афанасьевича горели неоновым светом над Шумиловском. А на четвертый день сгорел сам автор. С тех пор он и стал таким желчным, считая, что талант стихотворца погубил его карьеру, как уже неоднократно случалось в истории мировой литературы. - Я полагаю, что тянучки следовало бы назвать так: "Тянучка", - проговорил наконец бывший поэт. - А что? - встрепенулась измученная ответственностью Сидорова. - В этом есть что-то свежее, оригинальное. - И просто, и никаких двусмысленностей! - подхватили присутствующие. Сергей Афанасьевич выглядел победителем. - Так-то оно так... - задумчиво произнес лысый предпенсионного возраста называтель. Отделы в Горназе делились на подотделы, а подотделы на столы. Узкая специализация дошла до того, что в отделе кондизделий числился даже один подстол, а именно - подстол восточных сладостей. И лысый предпенсионер был главным в этом подстоле. - Так-то оно так, - сказал подстолоначальник, - но давайте вдумаемся: ребенок берет конфеты и читает: "Тянучка". Что нового узнает он об окружающем мире? Ничего. Какие воспитательные функции несет такое название? Никаких. Правда, есть в названии "Тянучка" элементы сатиры, бичующей отдельные случаи бюрократической волокиты. Но должны ли конфеты бичевать, должны ли тянучки высмеивать?.. Не знаю, не знаю. - Мне кажется, Николай Васильевич преувеличивает, - сказала Сидорова, - но если подобные мысли возникли у одного человека, то они могут появиться и у других. Так что... Какие есть еще варианты, товарищи?
3 - И вот так приходится работать над каждым названием, - вздохнула, выключая экран, Примерова. - И в галантерейном отделе, и в парфюмерном, и в винно-водочном. Мы, по сути дела, творческая организация. А творчество дело такое, тут, знаете ли, как когда. Придет вдохновение - десять названий сразу придумаешь, а другой раз целый день просидишь - и ни слова! Творческий процесс! Так вот, теперь вы знаете, почему мы не успеваем справляться, и видите, что никто в этом не виноват. - Это верно, - согласился Мартушкин.- Но неужели невозможно решить эту проблему? - Не волнуйтесь, все возможно, - весело улыбнулась Примерова. - И мы нашли единственно правильный ключ к решению данной задачи. - Какой? - Кибернетика - вот кто нам поможет. Пойдемте! Они прошли по коридору, сели в лифт, спустились, прошли по другому коридору, поднялись этажом выше, свернули направо, потом налево и в конце концов дошли до дверей с непонятной надписью "Элсоназ". За дверью слышался громкий, странно звучащий голос. Он звучал, как тот голос, который сообщает по телефону время: сначала медленно и торжественно - "Двадцать один час", а потом невнятной скороговоркой: "Тысыдцать минут". - Белая сирень, белая астра, - говорил голос. - Белая лошадь, белая ворона... Затем он умолк, двери распахнулись, и Примерова ввела озадаченного Мартушкина в большую комнату, которую следовало бы назвать небольшим залом. Вдоль стен стояла какая-то сложная техника. Аппараты поблескивали многочисленными никелированными ручками и разноцветными кнопками. Загадочно мерцали туманные экраны осциллографов. Дрожали стрелки приборов, то вспыхивали, то гасли огоньки крохотных лампочек. - Что это? - заинтригованно спросил журналист. - Элсоназ, - с гордостью произнесла Примерова. - Элсоназ, или электронный составитель названий. Он еще не до конца сделан, но скоро вступит в строй. - Невероятно! - сказал Мартушкин. - А сколько названий сможет составлять эта машина? - Примерно десять тысяч вариантов в час! Современно? - Потрясающе! На уровне мировых стандартов! - И учтите, идея создания элсоназа родилась у нас в коллективе. - Но это же замечательно! Это сенсационно! - восхитился Мартушкин. - Вы же сами не понимаете, что сделали! - Белая ночь. Белый парус, - снова послышался загадочный голос. - Белая акация. Белая голова. - А это кто говорит? - Как кто? Элсоназ. Сам составляет, сам говорит. - Сам? Как же это у него получается? - А это вам наш специалист объяснит. Товарищ Фигуркин! Константин Львович! - громко позвала Примерова. Из-под аппарата показались ноги. Потом оттуда с трудом выбрался уже знакомый нам Костя. В одной руке у него был паяльник, в другой тестер. - Познакомьтесь. Это наш изобретатель и рационализатор Константин Львович Фигуркин. - Рад познакомиться! - сказал Мартушкин, протягивая руку. Фигуркин неловко попытался сунуть тестер под локоть и переложить паяльник. Но в результате этих операций и паяльник и прибор полетели на пол. - Очень приятно, - пробормотал, здороваясь, Костя. - Вот товарищ корреспондент интересуется, как устроен элсоназ. - Как устроен? Это элементарно, вы сразу поймете. Вот это запоминающее устройство, электронная память. В этом блоке хранятся существительные, в этом - прилагательные. А здесь, в электронном смесителе, существительные соединяются с прилагательными и образуются варианты названий. - Действительно, как просто! - Нет, нет, это еще не все. Основным и самым сложным в системе элсоназа являются электронные фильтры. Их довольно много: смысловой фильтр, эстетический, конъюнктурный, контрольный и так далее. - А каковы функции этих фильтров? - Видите ли, в электронном смесителе любое существительное соединяется с любым прилагательным. При этом, конечно, могут возникнуть совершенно бессмысленные сочетания. Но они не пройдут через смысловой фильтр. Также могут получиться сочетания безвкусные, но их задержит эстетический фильтр. Архаичные сочетания забракует конъюнктурный фильтр. И так каждое сочетание проходит через все фильтры, и в итоге элсоназ выдает только такие варианты, которые не вызывают никаких возражений. - Другими словами, - уточнил журналист, - если я правильно понял, с помощью фильтров в элсоназе как бы происходит молниеносное обсуждение каждого варианта? - Вот именно, - кивнула Примерова. - Вы ухватили самую суть! Мартушкин задал еще несколько вопросов и, воодушевленный открытием такого замечательного начинания в обыкновенной конторе, помчался в редакцию. - Симпатичный, правда? - сказала Зинаида Васильевна, когда они остались вдвоем с Фигуркиным. - Не знаю, может быть. Только я не понимаю, зачем рассказывать об элсоназе, когда он еще не готов? - Ничего, ничего, это полезно! - Зинаида Васильевна подошла к Косте и тихо добавила:-А у меня сегодня свободный вечер. Что мы собираемся делать? - Да понимаешь... то есть понимаете, - на службе они были строго на "вы", - ко мне, к сожалению, родственник приехал... дедушка из Томска... и мне придется вечером быть с ним. - А пораньше уложить этого дедушку спать нельзя? - Да нет, он очень обидчивый. Сердитый старик... - Ну что ж поделаешь! - Примерова пожала плечами и вышла. А Костя, неизвестно к кому обращаясь, сказал: - Так тебе, дураку, и надо! И словно в ответ элсоназ вдруг выкрикнул: - Белая береза! Белая липа!
4 Фигуркин торопливо шел по музею. Нe глядя на картины, он миновал один зал, второй, третий. Затем вдруг становился, к чему-то прислушиваясь. Выглянул в соседнюю комнату и, отпрянув в угол, стал с интересом рассматривать крупное полотно, на котором в натуральную величину был изображен трактор. Вскоре из соседнего зала появилась большая группа экскурсантов, и Фигуркин незаметно смешался с вошедшими. - В этом зале, товарищи, - говорила девушка-экскурсовод, - выставлены работы художников нашей области. Обратите внимание, с каким знанием литейного дела написаны картины "На строительстве домны" или "Отчетно-перевыборное собрание в трубопрокатном цехе". Фигуркин прислушивался к голосу девушки, и тут произошло чудо. ...Исчезли все экскурсанты, и в пустом зале остались только он и она: Костя и девушка-экскурсовод. (Костя почему-то полагал, что экскурсовода зовут Леной, и мы будем называть ее так же.) Теперь Лена говорила, обращаясь только к Фигуркину: - Посмотрите, каким оптимизмом и верой в человека отмечены такие произведения, как "Сюда придут геологи" или "Здесь будет электростанция". А Фигуркин смотрел на полотна, изображавшие голую степь или могучую реку, и отвечал: - Да, с большим оптимизмом написаны эти картины. Ему казалось, они бродят вдвоем по безлюдной выставке и, прекрасно понимая друг друга, тихо обмениваются впечатлениями. - А вы заметили, сколько озорства и юмора в жанровой картине "Купание коней в колхозе имени Восьмого марта"? - Действительно, хорошо... - А с каким настроением написана тихая заводь в картине "Передовики станкостроительного завода на рыбалке"? - Нет, мне, знаете ли, не очень... - Ну почему же? Обратите внимание, какое радостное ощущение вызывает летний солнечный день с колышущимся над горизонтом маревом, густая зеленая прохлада леса... - Да, в общем-то, Лена, в этом что-то есть... И потом, дома, до поздней ночи Фигуркин, удовлетворенно насвистывая, отлаживал уцененный ВКУС, которому вскоре надлежало стать Вычислителем Оптимального Варианта...
5 А утром следующего дня на Горназ навалилась слава. Все началось с газеты. Точнее, со статьи Мартушкина "Десять тысяч в один час, или электронный мозг конторы". В третий раз читала вслух Зинаида Васильевна это произведение. Читала с таким пафосом, что статья звучала, как песня. (И в этом не было ничего удивительного, если учесть, что и песни нередко звучат, как статьи.) Произведение Мартушкина начиналось с оригинальной фразы: "Все чаще и чаще электронно-вычислительная техника приходит на помощь людям" и кончалось не менее оригинальными словами: "Десять тысяч в час-это для нас не предел! Это только начало! Так пожелаем работникам Горназа успеха в их смелом и нужном начинании!" В эти минуты газету читали и комментировали во всех отделах, подотделах и столах прославленной конторы. А по бесконечно длинным коридорам Горназа быстро шагал больше обычного взъерошенный Фигуркин. И из всех кабинетов, мимо которых он проходил, разноголосо доносилось: "Десять тысяч! Десять тысяч!" Едва дождавшись, пока раскроются двери, Фигуркин решительно вошел в кабинет директора. Примерова разговаривала по телефону. - Стараемся, Иван Иваныч, шагать в ногу с временем. - Она приветливо улыбнулась Косте. - Думаем, в конце месяца элсоназ вступит в строй. Спасибо на добром слове. До свиданья! - Она повесила трубку. - Ну, Константин Львович, поздравляю. Газету вы, надеюсь, читали? - Конечно, читал. Послушай, Зина, здесь произошло какое-то недоразумение... - Константин Львович, - мягко перебила его Примерова, - мы же с вами договорились... - О чем? - не понял Фигуркин. - О том, что на работе мы, Константин Львович, будем называть друг друга по имени-отчеству. - Ах, вот ты о чем... Ладно... - И не ты, а вы... Только без обиды. Ну, пожалуйста! - попросила она тихо. - Я работник молодой, и мне не нужны лишние разговоры. Вы меня понимаете? - Хорошо, хорошо... Так вот, Зинаида Васильевна, получилась какая-то дурацкая история. Мартушкин что-то напутал и написал, что элсоназ может выдавать десять тысяч вариантов... И мы с вами должны немедленно... Но тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли пионеры. Они дружно отдали салют, и самый маленький из них бойко затараторил: - Мы, пионеры четвертого класса "Б" сто двадцать пятой школы, приглашаем вас, товарищ Примерова, на очередную пионерскую встречу из цикла "Интересные люди нашего микрорайона". - Очень приятно. Я и не знала, что вхожу в число интересных людей вашего микрорайона. - Входите! - заверил ее пионер. - И мы просим вас поделиться с нами опытом. - Вам следует обратиться не ко мне, а вот к этому хмурому товарищу - он самый главный кибернетик в нашей конторе. Пионеры с интересом посмотрели на Фигуркина, а тот изобразил на своем лице нечто напоминающее улыбку. - Вы-то нам и нужны, - сказал пионер, сбиваясь с официального тона. - Мы в кружке юных кибернетиков делаем машину, которая могла бы решать любые задачи, хоть для пятого класса. - Нет, вы не думайте, мы не собираемся у нее списывать, - поспешно вставила девочка. - Помолчи! И мы полагаем, что ваш кибернетический опыт будет для нас небесполезным. - Ну, если небесполезным, - Костя развел руками, тогда приду. Отсалютовав, пионеры вышли. - Бремя известности! - засмеялась Примерова. - Но нас перебили. Вы говорили о том, что мы должны с вами немедленно что-то сделать... - Да, мы должны сегодня же написать в газету опровержение. Я не понимаю, откуда взялась эта фантастическая цифра - десять тысяч? Полторы тысячи вариантов в час - вот проектная мощность элсоназа. И если ты... если вы не согласитесь написать в газету, то... Но выяснить, что именно произойдет в этом случае, не удалось, потому что двери опять распахнулись, и в кабинете появились юноша и девушка. - Здравствуйте! - начал юноша. - Мы из комитета молодежного кафе "Венера". - Он произнес это так, будто предъявлял мандат, наделявший его чрезвычайными полномочиями в областном масштабе. - И мы очень, очень просим вас, - подхватила девушка, - выступить у нас в кафе во вторник. - Спасибо за приглашение. Но вот наш изобретатель товарищ Фигуркин. Он автор элсоназа. И выступать у вас лучше ему. - Ну почему я должен выступать в кафе, - недовольно сказал Костя. - Я же не эстрадный оркестр! - А у нас не только музыканты выступают, - сразу обиделся юноша. - У нас бывают и поэты, и спортсмены, и вообще... - Ну, пожалуйста, ну хоть на полчаса, - сказала девушка. - У нас будет диспут, и нам очень хотелось бы услышать ваше мнение. - А о чем будет диспут? - Это еще точно неизвестно. Так, значит, вы согласны? Большое, большое спасибо. - Только не опаздывайте! - строго предупредил юноша, и представители оргкомитета удалились. - У вас скоро начнут просить автографы, Константин Львович, - засмеялась Примерова. - Послушайте, давайте говорить серьезно. Я предлагаю написать опровержение. - Нет, Константин Львович, никаких опровержений мы писать не станем. Это я сказала Мартушкину, что элсоназ будет составлять десять тысяч вариантов в час. - Ты?! - поднял было голос Фигуркин. - Вы, - спокойно поправила Примерова. - Что - вы? - растерялся Костя. - Просто: вы, - подчеркнула Зинаида Васильевна. - Ах, ну да. Вы. Так зачем вы это сделали? Не понимаю. - Сейчас поймете. Вам известно, что кроме нашей конторы по составлению названий - Горназа - в городе существует контора по составлению наименований - Горнаим? - Конечно. - Вам известно, что мы конторы-двойники, конторы-дублеры, а Шумиловск вполне может обойтись одной конторой. Значит, рано или поздно закроют нас или их. Вернее, не закроют, а вольют одну контору в другую. - Я все это знаю. Но при чем тут... - А вот при чем. Уцелеет та контора, которая окажется лучше. Мы внедрили элсоназ - значит, на данном этапе лидируем мы. Но известно ли вам, что в Горнаиме тоже не дремали и изобрели электронный составитель наименований? - Нет, - удивился Фигуркин. - Вот видите! Я не знаю, какая мощность их составителя. Вполне возможно, что он составляет больше вариантов в час, чем элсоназ, - что тогда? - Что? - Тогда окажется, что лидируем не мы, а они. И нас вольют в Горнаим. - Никогда! - решительно возразил Костя. - Никогда Горнаим не сможет работать лучше, чем Горназ. Разве ты... разве вы забыли, что я достал ВКУС, и у нас скоро будет Вычислитель Оптимального Варианта? Тогда каждый работник в Горназе займет свое место, а это окажется эффективней любого элсоназа. - Конечно, конечно. Вычислитель - это великолепно, перспективно и эффективно. Но сейчас, в борьбе с Горнаимом, эффект важней эффективности! А что может быть более эффектным, чем высокая цифра? Вот почему я назвала десять тысяч. - Но это ведь, уважаемая Зинаида Васильевна, очковтирательство! - Нет, Константин Львович, это предвидение. Предвидение и вера в ваш талант. Я уверена, что ваш элсоназ сможет давать десять тысяч! - И Примерова улыбнулась ласково и ободряюще.
6 - Десять тысяч! - воскликнул управляющий городской конторой по составлению наименований товарищ Сычкин. - Десять! - И он швырнул газету на стол. Вот как умеют работать в Горназе, Рыбацкий! А наш электронный составитель наименований сколько сочинить может? - Вообще тысячу, но, между нами говоря, пятьсот, - туманно ответил заместитель Сычкина обтекаемо-круглый Рыбацкий. Впрочем, Сычкин прекрасно его понял, потому что многолетняя совместная работа научила их понимать друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда и полувздоха. - Тысяча! - горько усмехнулся управляющий. - Разве это десять тысяч? - Нет! - честно согласился заместитель. - Но зато, Борис Петрович, наша машина сразу печатает свои варианты, выдает их, так сказать, в письменном виде, а у них элсоназ только говорить может, за ним еще записывать надо. Последнее замечание Рыбацкий произнес с такой насмешкой, будто говорил о каком-то жалком недотепе. - Ну и что ж, что записывать? Разве это важно? Важны цифры! Десять тысяч звучит! Тысяча - не звучит! Если мы так продолжать будем, вольют нас в Горназ как пить дать. - Ну уж прямо - вольют!.. - неубедительно промямлил Рыбацкий. - Вольют. И поставят над нами Примерову. Меня назначат заместителем, а тебя - тебя пошлют на учебу. Вот так! - Но что же делать? - А вот что: наш элсонаим должен выдавать пятнадцать тысяч вариантов в час - и все! Пятнадцать - это же не десять! - Это-то верно. Но изобретатель отказывается увеличивать проектную мощность. - Давай сюда изобретателя! С кадрами, Рыбацкий, надо работать. Рыбацкий вышел, а Сычкин, погрузившись в административные думы, зашагал по кабинету. Да, теперь уже невозможно установить, как это случилось. Но в эпоху многочисленных реорганизаций и сокращений, укрупнений и разукрупнений, разделений и слияний в Шумиловске появились два совершенно одинаковых учреждения: Горназ и Горнаим. Заглянув в "Толковый словарь" Ушакова, можно узнать, что слово "наименование" имеет тот же смысл, что "название", только является устаревшим. И кабинет Сычкина в точности соответствовал сказанному в словаре. Будучи таким же, как кабинет Примеровой, но заставленный громоздкой классически-учрежденческой мебелью, он выглядел мрачней и старомодней. И сам хозяин кабинета тоже мог бы служить наглядной иллюстрацией к авторитетному определению вышеупомянутого словаря. В комнату вошел или, вернее, ворвался в сопровождении Рыбацкого пожилой профессионально издерганный изобретатель. - Это абсурд! - закричал он с ходу. - Мой составитель наименований не рассчитан на такое количество вариантов! - Да, не рассчитан. Но реальная действительность, товарищ изобретатель, нередко вносит поправки в наши расчеты, - спокойно и внушительно сказал Сычкин, хранивший в памяти множество ходовых формулировок и фраз. Сегодня элсонаим дает тысячу вариантов, завтра - десять тысяч, послезавтра - пятнадцать. Мы должны смотреть в послезавтра. Кибернетика на службе прогресса! - Но каким образом элсонаим может увеличивать свою мощность? За счет чего? - А это ваше дело, - вставил Рыбацкий. - Наше дело попросить, ваше разобраться. - Элсонаим должен увеличивать мощность за счет неиспользованных резервов, - четко сформулировал Сычкин. Привычная формулировка всегда успокаивала Сычкина и казалась ему убедительной и не требующей пояснений. Мысли и высказывания его строились из готовых фраз, как блочные дома - из готовых стандартных блоков. И такое крупноблочное мышление было для него единственно возможным, ибо иначе Сычкин уже не мог. - Но принципиальная схема элсонаима не позволяет... - попытался объяснить изобретатель. - Мы не можем находиться в плену у привычных схем! - перебил его Сычкин. - Не мы для схем, а схемы для нас! - поддакнул Рыбацкий. Изобретатель дико посмотрел на них и, хлопнув дверью, выскочил из кабинета. - Консерватор! - определил управляющий. - Консерватор и псих! - уточнил заместитель. - Я же говорю, с ним каши не сваришь. - Ну, вот что, Рыбацкий, другого выхода нет, кадры решают все, - подумав, сказал Сычкин. - Придется тебе раздобыть этого самого Фигуркина. - Да что ты, Борис Петрович, как же я его раздобуду? - Путем правильного применения принципа материальной заинтересованности. - Легко сказать. - А вспомни, Рыбацкий, как мы руководили автохозяйством и ты доставал самые дефицитные запчасти! Вспомни, как мы заправляли спортом и ты добывал самых дефицитных футболистов! - Эх, Борис Петрович, когда это было!.. Стар я стал... - Старый конь борозды не испортит! - нашел подходящую фразу Сычкин. - Ты подумай, что поставлено на карту! - И управляющий произнес пламенную речь о том, что скорей запрягут вместе коня и трепетную лань, скорей Каспийское море начнет впадать в Волгу, чем их родной Горнаим вольют в какой-то Горназ. - Ну что ж, - сказал воодушевленный речью Рыбацкий. - Ваше дело приказать, наше - попытаться. Попробуем раздобыть этого красного Эдисона.
3 - И вот так приходится работать над каждым названием, - вздохнула, выключая экран, Примерова. - И в галантерейном отделе, и в парфюмерном, и в винно-водочном. Мы, по сути дела, творческая организация. А творчество дело такое, тут, знаете ли, как когда. Придет вдохновение - десять названий сразу придумаешь, а другой раз целый день просидишь - и ни слова! Творческий процесс! Так вот, теперь вы знаете, почему мы не успеваем справляться, и видите, что никто в этом не виноват. - Это верно, - согласился Мартушкин.- Но неужели невозможно решить эту проблему? - Не волнуйтесь, все возможно, - весело улыбнулась Примерова. - И мы нашли единственно правильный ключ к решению данной задачи. - Какой? - Кибернетика - вот кто нам поможет. Пойдемте! Они прошли по коридору, сели в лифт, спустились, прошли по другому коридору, поднялись этажом выше, свернули направо, потом налево и в конце концов дошли до дверей с непонятной надписью "Элсоназ". За дверью слышался громкий, странно звучащий голос. Он звучал, как тот голос, который сообщает по телефону время: сначала медленно и торжественно - "Двадцать один час", а потом невнятной скороговоркой: "Тысыдцать минут". - Белая сирень, белая астра, - говорил голос. - Белая лошадь, белая ворона... Затем он умолк, двери распахнулись, и Примерова ввела озадаченного Мартушкина в большую комнату, которую следовало бы назвать небольшим залом. Вдоль стен стояла какая-то сложная техника. Аппараты поблескивали многочисленными никелированными ручками и разноцветными кнопками. Загадочно мерцали туманные экраны осциллографов. Дрожали стрелки приборов, то вспыхивали, то гасли огоньки крохотных лампочек. - Что это? - заинтригованно спросил журналист. - Элсоназ, - с гордостью произнесла Примерова. - Элсоназ, или электронный составитель названий. Он еще не до конца сделан, но скоро вступит в строй. - Невероятно! - сказал Мартушкин. - А сколько названий сможет составлять эта машина? - Примерно десять тысяч вариантов в час! Современно? - Потрясающе! На уровне мировых стандартов! - И учтите, идея создания элсоназа родилась у нас в коллективе. - Но это же замечательно! Это сенсационно! - восхитился Мартушкин. - Вы же сами не понимаете, что сделали! - Белая ночь. Белый парус, - снова послышался загадочный голос. - Белая акация. Белая голова. - А это кто говорит? - Как кто? Элсоназ. Сам составляет, сам говорит. - Сам? Как же это у него получается? - А это вам наш специалист объяснит. Товарищ Фигуркин! Константин Львович! - громко позвала Примерова. Из-под аппарата показались ноги. Потом оттуда с трудом выбрался уже знакомый нам Костя. В одной руке у него был паяльник, в другой тестер. - Познакомьтесь. Это наш изобретатель и рационализатор Константин Львович Фигуркин. - Рад познакомиться! - сказал Мартушкин, протягивая руку. Фигуркин неловко попытался сунуть тестер под локоть и переложить паяльник. Но в результате этих операций и паяльник и прибор полетели на пол. - Очень приятно, - пробормотал, здороваясь, Костя. - Вот товарищ корреспондент интересуется, как устроен элсоназ. - Как устроен? Это элементарно, вы сразу поймете. Вот это запоминающее устройство, электронная память. В этом блоке хранятся существительные, в этом - прилагательные. А здесь, в электронном смесителе, существительные соединяются с прилагательными и образуются варианты названий. - Действительно, как просто! - Нет, нет, это еще не все. Основным и самым сложным в системе элсоназа являются электронные фильтры. Их довольно много: смысловой фильтр, эстетический, конъюнктурный, контрольный и так далее. - А каковы функции этих фильтров? - Видите ли, в электронном смесителе любое существительное соединяется с любым прилагательным. При этом, конечно, могут возникнуть совершенно бессмысленные сочетания. Но они не пройдут через смысловой фильтр. Также могут получиться сочетания безвкусные, но их задержит эстетический фильтр. Архаичные сочетания забракует конъюнктурный фильтр. И так каждое сочетание проходит через все фильтры, и в итоге элсоназ выдает только такие варианты, которые не вызывают никаких возражений. - Другими словами, - уточнил журналист, - если я правильно понял, с помощью фильтров в элсоназе как бы происходит молниеносное обсуждение каждого варианта? - Вот именно, - кивнула Примерова. - Вы ухватили самую суть! Мартушкин задал еще несколько вопросов и, воодушевленный открытием такого замечательного начинания в обыкновенной конторе, помчался в редакцию. - Симпатичный, правда? - сказала Зинаида Васильевна, когда они остались вдвоем с Фигуркиным. - Не знаю, может быть. Только я не понимаю, зачем рассказывать об элсоназе, когда он еще не готов? - Ничего, ничего, это полезно! - Зинаида Васильевна подошла к Косте и тихо добавила:-А у меня сегодня свободный вечер. Что мы собираемся делать? - Да понимаешь... то есть понимаете, - на службе они были строго на "вы", - ко мне, к сожалению, родственник приехал... дедушка из Томска... и мне придется вечером быть с ним. - А пораньше уложить этого дедушку спать нельзя? - Да нет, он очень обидчивый. Сердитый старик... - Ну что ж поделаешь! - Примерова пожала плечами и вышла. А Костя, неизвестно к кому обращаясь, сказал: - Так тебе, дураку, и надо! И словно в ответ элсоназ вдруг выкрикнул: - Белая береза! Белая липа!
4 Фигуркин торопливо шел по музею. Нe глядя на картины, он миновал один зал, второй, третий. Затем вдруг становился, к чему-то прислушиваясь. Выглянул в соседнюю комнату и, отпрянув в угол, стал с интересом рассматривать крупное полотно, на котором в натуральную величину был изображен трактор. Вскоре из соседнего зала появилась большая группа экскурсантов, и Фигуркин незаметно смешался с вошедшими. - В этом зале, товарищи, - говорила девушка-экскурсовод, - выставлены работы художников нашей области. Обратите внимание, с каким знанием литейного дела написаны картины "На строительстве домны" или "Отчетно-перевыборное собрание в трубопрокатном цехе". Фигуркин прислушивался к голосу девушки, и тут произошло чудо. ...Исчезли все экскурсанты, и в пустом зале остались только он и она: Костя и девушка-экскурсовод. (Костя почему-то полагал, что экскурсовода зовут Леной, и мы будем называть ее так же.) Теперь Лена говорила, обращаясь только к Фигуркину: - Посмотрите, каким оптимизмом и верой в человека отмечены такие произведения, как "Сюда придут геологи" или "Здесь будет электростанция". А Фигуркин смотрел на полотна, изображавшие голую степь или могучую реку, и отвечал: - Да, с большим оптимизмом написаны эти картины. Ему казалось, они бродят вдвоем по безлюдной выставке и, прекрасно понимая друг друга, тихо обмениваются впечатлениями. - А вы заметили, сколько озорства и юмора в жанровой картине "Купание коней в колхозе имени Восьмого марта"? - Действительно, хорошо... - А с каким настроением написана тихая заводь в картине "Передовики станкостроительного завода на рыбалке"? - Нет, мне, знаете ли, не очень... - Ну почему же? Обратите внимание, какое радостное ощущение вызывает летний солнечный день с колышущимся над горизонтом маревом, густая зеленая прохлада леса... - Да, в общем-то, Лена, в этом что-то есть... И потом, дома, до поздней ночи Фигуркин, удовлетворенно насвистывая, отлаживал уцененный ВКУС, которому вскоре надлежало стать Вычислителем Оптимального Варианта...
5 А утром следующего дня на Горназ навалилась слава. Все началось с газеты. Точнее, со статьи Мартушкина "Десять тысяч в один час, или электронный мозг конторы". В третий раз читала вслух Зинаида Васильевна это произведение. Читала с таким пафосом, что статья звучала, как песня. (И в этом не было ничего удивительного, если учесть, что и песни нередко звучат, как статьи.) Произведение Мартушкина начиналось с оригинальной фразы: "Все чаще и чаще электронно-вычислительная техника приходит на помощь людям" и кончалось не менее оригинальными словами: "Десять тысяч в час-это для нас не предел! Это только начало! Так пожелаем работникам Горназа успеха в их смелом и нужном начинании!" В эти минуты газету читали и комментировали во всех отделах, подотделах и столах прославленной конторы. А по бесконечно длинным коридорам Горназа быстро шагал больше обычного взъерошенный Фигуркин. И из всех кабинетов, мимо которых он проходил, разноголосо доносилось: "Десять тысяч! Десять тысяч!" Едва дождавшись, пока раскроются двери, Фигуркин решительно вошел в кабинет директора. Примерова разговаривала по телефону. - Стараемся, Иван Иваныч, шагать в ногу с временем. - Она приветливо улыбнулась Косте. - Думаем, в конце месяца элсоназ вступит в строй. Спасибо на добром слове. До свиданья! - Она повесила трубку. - Ну, Константин Львович, поздравляю. Газету вы, надеюсь, читали? - Конечно, читал. Послушай, Зина, здесь произошло какое-то недоразумение... - Константин Львович, - мягко перебила его Примерова, - мы же с вами договорились... - О чем? - не понял Фигуркин. - О том, что на работе мы, Константин Львович, будем называть друг друга по имени-отчеству. - Ах, вот ты о чем... Ладно... - И не ты, а вы... Только без обиды. Ну, пожалуйста! - попросила она тихо. - Я работник молодой, и мне не нужны лишние разговоры. Вы меня понимаете? - Хорошо, хорошо... Так вот, Зинаида Васильевна, получилась какая-то дурацкая история. Мартушкин что-то напутал и написал, что элсоназ может выдавать десять тысяч вариантов... И мы с вами должны немедленно... Но тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли пионеры. Они дружно отдали салют, и самый маленький из них бойко затараторил: - Мы, пионеры четвертого класса "Б" сто двадцать пятой школы, приглашаем вас, товарищ Примерова, на очередную пионерскую встречу из цикла "Интересные люди нашего микрорайона". - Очень приятно. Я и не знала, что вхожу в число интересных людей вашего микрорайона. - Входите! - заверил ее пионер. - И мы просим вас поделиться с нами опытом. - Вам следует обратиться не ко мне, а вот к этому хмурому товарищу - он самый главный кибернетик в нашей конторе. Пионеры с интересом посмотрели на Фигуркина, а тот изобразил на своем лице нечто напоминающее улыбку. - Вы-то нам и нужны, - сказал пионер, сбиваясь с официального тона. - Мы в кружке юных кибернетиков делаем машину, которая могла бы решать любые задачи, хоть для пятого класса. - Нет, вы не думайте, мы не собираемся у нее списывать, - поспешно вставила девочка. - Помолчи! И мы полагаем, что ваш кибернетический опыт будет для нас небесполезным. - Ну, если небесполезным, - Костя развел руками, тогда приду. Отсалютовав, пионеры вышли. - Бремя известности! - засмеялась Примерова. - Но нас перебили. Вы говорили о том, что мы должны с вами немедленно что-то сделать... - Да, мы должны сегодня же написать в газету опровержение. Я не понимаю, откуда взялась эта фантастическая цифра - десять тысяч? Полторы тысячи вариантов в час - вот проектная мощность элсоназа. И если ты... если вы не согласитесь написать в газету, то... Но выяснить, что именно произойдет в этом случае, не удалось, потому что двери опять распахнулись, и в кабинете появились юноша и девушка. - Здравствуйте! - начал юноша. - Мы из комитета молодежного кафе "Венера". - Он произнес это так, будто предъявлял мандат, наделявший его чрезвычайными полномочиями в областном масштабе. - И мы очень, очень просим вас, - подхватила девушка, - выступить у нас в кафе во вторник. - Спасибо за приглашение. Но вот наш изобретатель товарищ Фигуркин. Он автор элсоназа. И выступать у вас лучше ему. - Ну почему я должен выступать в кафе, - недовольно сказал Костя. - Я же не эстрадный оркестр! - А у нас не только музыканты выступают, - сразу обиделся юноша. - У нас бывают и поэты, и спортсмены, и вообще... - Ну, пожалуйста, ну хоть на полчаса, - сказала девушка. - У нас будет диспут, и нам очень хотелось бы услышать ваше мнение. - А о чем будет диспут? - Это еще точно неизвестно. Так, значит, вы согласны? Большое, большое спасибо. - Только не опаздывайте! - строго предупредил юноша, и представители оргкомитета удалились. - У вас скоро начнут просить автографы, Константин Львович, - засмеялась Примерова. - Послушайте, давайте говорить серьезно. Я предлагаю написать опровержение. - Нет, Константин Львович, никаких опровержений мы писать не станем. Это я сказала Мартушкину, что элсоназ будет составлять десять тысяч вариантов в час. - Ты?! - поднял было голос Фигуркин. - Вы, - спокойно поправила Примерова. - Что - вы? - растерялся Костя. - Просто: вы, - подчеркнула Зинаида Васильевна. - Ах, ну да. Вы. Так зачем вы это сделали? Не понимаю. - Сейчас поймете. Вам известно, что кроме нашей конторы по составлению названий - Горназа - в городе существует контора по составлению наименований - Горнаим? - Конечно. - Вам известно, что мы конторы-двойники, конторы-дублеры, а Шумиловск вполне может обойтись одной конторой. Значит, рано или поздно закроют нас или их. Вернее, не закроют, а вольют одну контору в другую. - Я все это знаю. Но при чем тут... - А вот при чем. Уцелеет та контора, которая окажется лучше. Мы внедрили элсоназ - значит, на данном этапе лидируем мы. Но известно ли вам, что в Горнаиме тоже не дремали и изобрели электронный составитель наименований? - Нет, - удивился Фигуркин. - Вот видите! Я не знаю, какая мощность их составителя. Вполне возможно, что он составляет больше вариантов в час, чем элсоназ, - что тогда? - Что? - Тогда окажется, что лидируем не мы, а они. И нас вольют в Горнаим. - Никогда! - решительно возразил Костя. - Никогда Горнаим не сможет работать лучше, чем Горназ. Разве ты... разве вы забыли, что я достал ВКУС, и у нас скоро будет Вычислитель Оптимального Варианта? Тогда каждый работник в Горназе займет свое место, а это окажется эффективней любого элсоназа. - Конечно, конечно. Вычислитель - это великолепно, перспективно и эффективно. Но сейчас, в борьбе с Горнаимом, эффект важней эффективности! А что может быть более эффектным, чем высокая цифра? Вот почему я назвала десять тысяч. - Но это ведь, уважаемая Зинаида Васильевна, очковтирательство! - Нет, Константин Львович, это предвидение. Предвидение и вера в ваш талант. Я уверена, что ваш элсоназ сможет давать десять тысяч! - И Примерова улыбнулась ласково и ободряюще.
6 - Десять тысяч! - воскликнул управляющий городской конторой по составлению наименований товарищ Сычкин. - Десять! - И он швырнул газету на стол. Вот как умеют работать в Горназе, Рыбацкий! А наш электронный составитель наименований сколько сочинить может? - Вообще тысячу, но, между нами говоря, пятьсот, - туманно ответил заместитель Сычкина обтекаемо-круглый Рыбацкий. Впрочем, Сычкин прекрасно его понял, потому что многолетняя совместная работа научила их понимать друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда и полувздоха. - Тысяча! - горько усмехнулся управляющий. - Разве это десять тысяч? - Нет! - честно согласился заместитель. - Но зато, Борис Петрович, наша машина сразу печатает свои варианты, выдает их, так сказать, в письменном виде, а у них элсоназ только говорить может, за ним еще записывать надо. Последнее замечание Рыбацкий произнес с такой насмешкой, будто говорил о каком-то жалком недотепе. - Ну и что ж, что записывать? Разве это важно? Важны цифры! Десять тысяч звучит! Тысяча - не звучит! Если мы так продолжать будем, вольют нас в Горназ как пить дать. - Ну уж прямо - вольют!.. - неубедительно промямлил Рыбацкий. - Вольют. И поставят над нами Примерову. Меня назначат заместителем, а тебя - тебя пошлют на учебу. Вот так! - Но что же делать? - А вот что: наш элсонаим должен выдавать пятнадцать тысяч вариантов в час - и все! Пятнадцать - это же не десять! - Это-то верно. Но изобретатель отказывается увеличивать проектную мощность. - Давай сюда изобретателя! С кадрами, Рыбацкий, надо работать. Рыбацкий вышел, а Сычкин, погрузившись в административные думы, зашагал по кабинету. Да, теперь уже невозможно установить, как это случилось. Но в эпоху многочисленных реорганизаций и сокращений, укрупнений и разукрупнений, разделений и слияний в Шумиловске появились два совершенно одинаковых учреждения: Горназ и Горнаим. Заглянув в "Толковый словарь" Ушакова, можно узнать, что слово "наименование" имеет тот же смысл, что "название", только является устаревшим. И кабинет Сычкина в точности соответствовал сказанному в словаре. Будучи таким же, как кабинет Примеровой, но заставленный громоздкой классически-учрежденческой мебелью, он выглядел мрачней и старомодней. И сам хозяин кабинета тоже мог бы служить наглядной иллюстрацией к авторитетному определению вышеупомянутого словаря. В комнату вошел или, вернее, ворвался в сопровождении Рыбацкого пожилой профессионально издерганный изобретатель. - Это абсурд! - закричал он с ходу. - Мой составитель наименований не рассчитан на такое количество вариантов! - Да, не рассчитан. Но реальная действительность, товарищ изобретатель, нередко вносит поправки в наши расчеты, - спокойно и внушительно сказал Сычкин, хранивший в памяти множество ходовых формулировок и фраз. Сегодня элсонаим дает тысячу вариантов, завтра - десять тысяч, послезавтра - пятнадцать. Мы должны смотреть в послезавтра. Кибернетика на службе прогресса! - Но каким образом элсонаим может увеличивать свою мощность? За счет чего? - А это ваше дело, - вставил Рыбацкий. - Наше дело попросить, ваше разобраться. - Элсонаим должен увеличивать мощность за счет неиспользованных резервов, - четко сформулировал Сычкин. Привычная формулировка всегда успокаивала Сычкина и казалась ему убедительной и не требующей пояснений. Мысли и высказывания его строились из готовых фраз, как блочные дома - из готовых стандартных блоков. И такое крупноблочное мышление было для него единственно возможным, ибо иначе Сычкин уже не мог. - Но принципиальная схема элсонаима не позволяет... - попытался объяснить изобретатель. - Мы не можем находиться в плену у привычных схем! - перебил его Сычкин. - Не мы для схем, а схемы для нас! - поддакнул Рыбацкий. Изобретатель дико посмотрел на них и, хлопнув дверью, выскочил из кабинета. - Консерватор! - определил управляющий. - Консерватор и псих! - уточнил заместитель. - Я же говорю, с ним каши не сваришь. - Ну, вот что, Рыбацкий, другого выхода нет, кадры решают все, - подумав, сказал Сычкин. - Придется тебе раздобыть этого самого Фигуркина. - Да что ты, Борис Петрович, как же я его раздобуду? - Путем правильного применения принципа материальной заинтересованности. - Легко сказать. - А вспомни, Рыбацкий, как мы руководили автохозяйством и ты доставал самые дефицитные запчасти! Вспомни, как мы заправляли спортом и ты добывал самых дефицитных футболистов! - Эх, Борис Петрович, когда это было!.. Стар я стал... - Старый конь борозды не испортит! - нашел подходящую фразу Сычкин. - Ты подумай, что поставлено на карту! - И управляющий произнес пламенную речь о том, что скорей запрягут вместе коня и трепетную лань, скорей Каспийское море начнет впадать в Волгу, чем их родной Горнаим вольют в какой-то Горназ. - Ну что ж, - сказал воодушевленный речью Рыбацкий. - Ваше дело приказать, наше - попытаться. Попробуем раздобыть этого красного Эдисона.