Тимка еще не знал, что все многообразие форм и окраски цветов в природе связано с тем, что цветы стараются привлечь побольше насекомых, чтобы те переносили их пыльцу.
   Раньше, в прошлые исторические эпохи, действительно не было цветов, то есть цветковых растений, они возникли и распространились лишь потом, вместе с развитием огромного количества видов насекомых.
   Над лужайкой недалеко от Тимки стремительно взлетела маленькая птица. Она гналась за стрекозой или бабочкой. Последний бросок был успешен – и вот она уже несет в клюве слабо трепыхающуюся добычу, садится на высокий прочный стебель конского щавеля и расклевывает ее, придерживая когтистой лапкой.
   «Да, – подумал Тимка, – это тебе не ящер! От такой не спасешься быстротой да маневренностью. Тут уж приходится смотреть в оба… Интересно, как устроены глаза у стрекозы? У той большой, что тащила меня из доисторического времени, глаза вроде были очень большие и могли смотреть и вперед и в стороны. Эх, жалко, не посмотрел, как устроены глаза у той, средней стрекозы, что рассказала про гибель больших стрекоз. Ну да ладно, сейчас посмотрю на глаза этой мелюзги, вот только поймать бы хоть одну!»
   Но поймать стрекозу, да еще без сачка, оказалось делом невозможным.
   Откуда бы ни подкрадывался Тимка к сидящей стрекозе – сверху, сбоку, даже сзади, – она успевала вовремя взлететь и избегнуть опасности. Наконец он обратил внимание, что стрекозы часто присаживаются на травинки, стоящие совсем рядом с водой, а то и торчащие из воды. Некоторые из них спускались к самой воде и даже опускали кончик длинного брюшка в воду, задерживаясь в таком положении на несколько минут.
   «Тут-то я вас и поймаю, голубчики!» – сообразил Тимка и занял наблюдательный пост около редких травинок, торчащих из мелкой воды у самого берега. Именно здесь, как он успел заметить, садилось много стрекоз. Прошло несколько минут, и – трр-пррр-пррр! – знакомое дребезжание крыльев раздалось над ним, и большая коричневая с синими полосами, идущими поперек груди и брюшка, стрекоза уселась на травинку. Травинка закачалась под ее тяжестью, стрекоза перелетела на соседнюю, более толстую, повернулась раза два-три, как будто проверяя ее прочность, и, тихонько перебирая лапками, спустилась к самой воде.
   Подвинувшись совсем близко к ней, внимательно наблюдал Тимка, что же будет дальше.
   – Опустила брюшко в воду! Вот здорово! Еще глубже! Водит кончиком брюшка по стеблю… Еще раз… Какое смешное яичко: длинное и тонкое! Ну вот теперь все ясно! Откладывает яйца на подводные растения. Тут-то я тебя и поймал!
   Тимка быстрым движением схватил стрекозу, которая просто не обратила внимания на Тимку, поскольку была очень занята своим важным делом.
   Тимка осторожно перехватил стрекозу поудобнее за сложенные крылышки и принялся рассматривать ее.
   – Ну точно такая же, как и моя большая стрекоза! Такие же лапы с коготками и шипами, так же первые лапки поменьше, а последние самые большие… И брюшко такое же длинное, и крылья такие же сетчатые, и челюсти такие же зубчатые и страшные… – И он мгновенно вспомнил, какие огромные челюсти были у «его» стрекозы. – А вот глаза чем отличаются? Глаза не похожие, не похожие… Эге, да они гораздо больше! Стоп, где же кончается один глаз и начинается другой? Глаза у нее занимают всю голову! Вот это да! – С восторгом открывал для себя Тимка все новые и новые подробности в строении стрекозы. – Такого у древних стрекоз не было – я бы обязательно заметил. Да и глазков в этих глазах стало гораздо больше! Так вот почему они такие глазастые! И как это я все раньше не видел, ведь сколько раз ловил стрекоз!
   Стрекоза, которую Тимка держал в руке, тем временем всячески пыталась освободиться из плена. Она потрескивала сжатыми крылышками, сгибала и разгибала длинное брюшко, раскрывала рот и двигала челюстями.
   – А теперь посмотрим, что делается с яйцами в воде. Я-то знаю, что большинство погибнет. Интересно было бы посмотреть, как из такого маленького яйца получается такая большая и красивая стрекоза? – И с этими словами он улегся на берегу реки, и его курносый нос почти опустился в воду.
   Здесь, в воде, происходило нечто интересное. Маленькие и длинные яички, отложенные стрекозой, уже заметно увеличились в размерах, и скоро из них стали вылупляться крошечные личинки.
   – Пока еще совсем не похожи на стрекозу, – отметил Тимка, – и какие они все разные! Есть зеленые, есть серые, а большинство совсем-совсем прозрачные. А, да тут, наверное, много личинок из яиц разных стрекоз? Хорошо бы посмотреть на них поближе.
   Сказано – сделано! Раз – и Тимка выхватил в пригоршне воды сразу несколько мелких личиночек. Рассмотреть подробно, как они устроены, было трудно: очень уж мелкие. Видны были только шесть лапок, большая голова и широкое толстое брюшко. Сверху каждая была покрыта тонким, но плотным слоем хитина.
   «Как рыцарь в латах!» – подумал Тимка.
   Пока он рассматривал своих пленников в ладошке, хитиновый покров на спине одной треснул, и из него показалось тело личинки. Оно было мягкое. Личинка, сильно ворочаясь, протиснулась сквозь узкую щель старой шкурки.
   – Да она теперь большая! – вскрикнул с восторгом Тимка. – Ну конечно, гораздо больше!
   И в самом деле: личинка с мягким еще панцирем оказалась заметно больше покинутой пустой шкурки. Внешность ее совершенно не изменилась: с такими же лапками, головой, брюшком… Но она стала чуть-чуть потолще и подлиннее. Пустая шкурка всплыла вверх и закачалась на поверхности воды.
   – Так вот откуда берутся такие пустые чехольчики-шкурки! А я думал, кто-то высасывает личинок и выплевывает остатки! Вот бы посмотреть, как вылупляется сама стрекоза! У личинки-то нет крыльев, а у стрекозы они должны откуда-то появиться… – лежа на животе перед рекой, мечтал Тимка. Его глаза по привычке внимательно следили за всем происходящим в воде. – Надо, оказывается, смотреть и над водой! – с торжеством заключил Тимка, обнаружив большую серую личинку, карабкающуюся вверх по стебельку, торчащему из воды. Вот вылезшая личинка замерла…
   – Лопнула, лопнула шкурка на спине! Стрекоза появляется! – зашептал Тимка, боясь помешать этому необыкновенному событию.
   Но до стрекозы было еще, видно, далеко. Медленно-медленно появилась из трещинки грудь, потом стала видна голова с огромными полушариями глаз, одна за другой стали появляться лапки. Эти слабые пока, мягкие и светлые лапки кое-как уцепились за стебелек, и стрекоза замерла, отдыхая. Наконец вытащила она и длинное брюшко.
   – Какая же это стрекоза? Где же у нее крылья? – с недоумением рассматривал Тимка появившееся бледное существо.
   На спине, где должны быть крылья, прилепились беловатые мятые комочки. Прошло немного времени. Комочки вдруг распрямились и засверкали на солнце всеми цветами радуги! Это были четыре прекрасных новеньких крылышка. Стрекоза медленно, как будто училась ходить, переползла со стебелька на поверхность листа. Большая и красивая, замерла она, нежась в теплых лучах солнца.
   И Тимка вместе со стрекозой, забыв обо всем, наслаждался покоем и тишиной. Но покой в природе всегда обманчив. Перелетевшая вдали с камышинки на камышинку небольшая коричневатая птица с желтыми продольными полосками на груди издалека углядела греющуюся стрекозу и почувствовала, видно, лакомый кусочек.
   «Ти-тит-тиии-чжиии!» – прокричала она свою боевую песню и бросилась на стрекозу.
   – На этот раз оставайся голодной! – сердито закричал Тимка, быстро вскакивая на ноги.
   Испуганная птица шарахнулась обратно в камыш. Тимка взглянул на лист, где только что сидела новенькая стрекоза. Но там уже никого не было.
   «Ну и хорошо, – с грустью подумал он. – Надо отпустить поскорее и этих малявочек», – и осторожно опустил в воду ладошку, сложенную лодочкой. В ней осталось совсем мало воды: то ли расплескалась, то ли испарилась, пока он наблюдал, как стрекоза разворачивает и сушит крылья.
   Тимка осторожно опустил личинок в воду. А в воде шла обычная жизнь: маленькие личинки грызли растения, побольше – ловили циклопов и дафний, еще побольше – ловили маленьких личинок, совсем большие – охотились на плавунцов, мальков рыб, головастиков.
   Интересно было наблюдать, как большие стрекозиные личинки схватывают добычу. Затаится такая хищница под листочком и ждет. Вот мимо проскочил маленький подводный клоп. Быстрый рывок всего тела вперед – и в этот же момент из-под головы выбрасывается длинная складная зацепка с двумя подвижными зубчиками на конце. Заарканенная жертва ловко подтягивается к голове, под самые челюсти.
   – Откуда во рту берется эта длинная, широкая лапа? Надо посмотреть!
   Тимка, исхитрившись, подхватил одну из таких крупных затаившихся личинок. Она отчаянно кусалась, и он чуть было не бросил ее обратно в воду, но удержался и осторожно перехватил ее пинцетом поперек тела у головы.
   – Ясно, что это такое! – вслух размышлял Тимка. – Губа, настоящая губа, а совсем не седьмая ножка! Ладно, ладно, не кусайся напрасно! Сейчас отпущу…
   И с этими словами он бросил личинку в воду. Вместо того чтобы снова затаиться, личинка неожиданно стремительно да как-то толчками понеслась от берега.
   – Вот это да! – только и смог сказать Тимка. – Ну и скорость! Как же она так может быстро плавать? Неужели гребет ножками с такой силой?
   Загадка раскрылась неожиданно. Следующая схваченная личинка выпустила из кончика своего раздутого водой брюшка такую сильную струйку воды, что та пролетела далеко за спину Тимки.
   – Реактивный двигатель! – сообразил он и принялся тихонько пугать затаившихся личинок, наблюдал, как они улепетывают на полной скорости, то сжимая, то раздувая брюшко и взбаламучивая воду вокруг.
   Великая игра жизни и смерти, которая ежесекундно происходит всюду в природе, теперь становилась все понятнее Тимке. Вот на маленьких стрекозиных личинок нападает большой плавунец. Те мечутся, стараясь укрыться от него, а плавунец хватает одну за другой. Всех подряд? Нет! Только зеленых, тех, кто оказался здесь хорошо заметным на фоне светловатого илистого дна. Полупрозрачные и светло-коричневые избежали гибели.
   – Если они останутся жить здесь, на таком же илистом дне, то, может быть, им и удастся спасаться от быстрых, но подслеповатых, видать, жуков… – размышляет Тимка. – А среди зеленых зарослей останутся жить только прозрачные или зеленоватые личинки? Надо проверить…
   Отыскать у берега место, густо заросшее водяной зеленью, было нетрудно. Тимка принялся высматривать стрекозиных личинок.
   – Вот большие, им ничего не страшно, они сами кого хочешь съедят, им можно быть и заметными… Ну правильно, я так и думал. – Тимка был в восторге от своего открытия. – Здесь остались жить из маленьких личинок только зеленые! Если из этих зеленых выживет только одна и она превратится в стрекозу, которая будет откладывать яички, то все ее личинки будут зеленые? Так, наверное, и появились все незаметные гусеницы и паучки? Оставался жить только тот, кто был незаметным, или более ловким, или чем-нибудь полезным отличался от своих братьев и сестер… Правильно! И у древних стрекоз маленькие тоже выжили не случайно.
   …Звенящая тишина охватила все вокруг. Пропала река, стрекозиные личинки, птичье пение и веяние ветерка. Тимка от неожиданности зажмурился, а когда через секунду раскрыл глаза, увидел стены пещеры Времен Года.
   – Молодец, молодец, молодец, молодец! – услышал он голос Хранителя Вита и обернулся.
   Хранитель-Повелитель в своем обычном костюме выходил прямо на осенней стены, раздвигая ветки бересклета с ярко-розовыми плодами.
   – Очень, очень хорошо все идет! – Он подошел и, не давая сказать Тимке ни слова, быстро и деловито продолжал, будто читал по бумажке: – Знаешь, кого ты прижал своим копьем к стенке пещеры, когда дрался ночью? Это был настоящий зверь – в то время только такие звери и водились! Из них потом уж получились всякие белки, слоны да человеки. И еще молодец, – продолжал тем же деловым голосом старикашка, – что задавал себе много разных вопросов. Только так в природе и нужно бродить человеку: побольше вопросов, побольше вопросов… больше вопросов… вопросов… вол… сов…
   С последними словами Хранитель Вит стал исчезать. Вот он побледнел, краски его костюма поблекли… Все прозрачнее, прозрачнее… Теперь вместо Вита висело облачко, которое растворилось в воздухе! Тимка даже дух не успел перевести.
   – Фу ты, опять исчез, – рассердился он, – даже не дал ничего спросить ни разочка! Ну уж в следующий раз, как увижу его, обязательно расспрошу обо всем непонятном.

В ГОСТЯХ У ХОХА

   – Ну, а пока скорее искать следующую дверку! – И Тимка принялся рассматривать свой браслет.
   Он задумчиво перебирал камень за камнем. Вот малахит с головастиком, вот яшма с силуэтом подорожника, вот агат темный и слегка прозрачный, больше всего похожий на глаз ворона, вот, наконец, мягкий и теплый янтарь с ма-аа-ленькой стрекозой в глубине, как живое напоминание о прошлой жизни Земли.
   «Какой же выбрать дальше камень?» – размышлял Тимка. Рядом с янтарем искрился тонкими гранями, как слезинка, прозрачный кристалл горного хрусталя. Ему вдруг захотелось полизать его и пососать, как сосульку, – до того он был похож на кусок чистого льда.
   А ведь хрусталь и в самом деле как льдинка! – воскликнул Тимка. – Ясно, придется искать на зимней стене. Тимка решительно направился было к зимней стене, но, взглянув на свои голые ноги в сандалиях, замедлил шаги.
   – Чего боишься-то? Чего? – раздался веселый голос Хранителя Вита.
   Тимка быстро обернулся, но в пещере по-прежнему он был один.
   – Чего боишься, говорю? У воронов год прожил в сандалиях? Со стрекозой за миллионы лет слетал? Под водой с лягушками переквакивался?
   Тимка продолжал нерешительно переступать с ноги на ногу, ожидая, что скажет еще голос. А старикашка уже разозлился, и в голосе послышались нетерпение и даже угроза:
   – Ступай, говорю! Ищи дверки! – И поласковее закончил: – Пока ты с браслетом, не бойся ничего в моем царстве.
   Снова в пещере наступила тишина. Делать нечего, шагнул Тимка к зимней стене.
   Вот еловые ветки, терпко пахнущие смолой, вот сугроб под ними. «Брр! А в сугробе-то холодно! Не может же быть дверка внутри сугроба? Нет, уж лучше снова посмотрю под еловыми лапами. Вот под этими, например, со снежными шапками…»
   «Пинь-пинь!» – раздалось над Тимкой. Он поднял голову и увидел красногрудого снегиря, сидевшего на соседней ветке и, казалось, с одобрением кивающего Тимке. «Пинь-пинь!..»
   – Ладно-ладно, сейчас найду, – пообещал ему Тимка и еще тщательнее стал рассматривать ветки. – Вот и она!
   Дверка, как во много раз увеличенный горный хрусталь из браслета, сверкала и искрилась в мягком свете пещеры. Тимка даже помедлил, прежде чем начал искать место для камня-ключа. Полированные грани дверки вспыхивали то красными, то оранжевыми, то зелеными искрами, стоило лишь осторожно наклонить голову вправо или влево.
   «Пинь-пинь! Открывай скорее!» – послышалось в песенке снегиря.
   – В самом деле, чего медлить? – спохватился Тимка и приложил камень к дверке.
   Тотчас раздался легкий мелодичный звон, как будто зазвучала сотня хрустальных колокольчиков, дверка распахнулась, и Тимка смело шагнул вперед…
   Шагнул – и отпрянул назад: прямо к его ногам набежала большая волна мутной вешней воды, а за ней колыхался широкий весенний разлив. Противоположный берег реки или озера – Тимка не мог этого сразу определить – был виден еле заметной темной полоской. По воде кое-где проплывали расколотые и обтаявшие на солнце льдинки; вот проплыла какая-то старая корзина, а за ней – вывороченная с корнем береза. Тимка посмотрел вверх по течению, откуда плыли льдины и деревья, и увидел небольшую лодчонку странной формы. Сначала он ее принял за длинный обрубок ствола большого дерева. Но нет, вот и острый нос, и закругленная корма…
   Все ближе и ближе лодка, как будто управляется чьей-то рукой. Вот она тихо закачалась прямо у самого берега, рядом с Тимкой. Не раздумывая, он прыгнул в нее. От толчка, наверное, лодка развернулась носом от берега и снова вошла в поток весенней воды, несущейся куда-то вдаль.
   На дне лежало легкое короткое весло. Лодка оказалась очень странной. Вся она была сделана из одного ствола дерева, аккуратно выдолбленного изнутри; только на корме и на носу оставлены деревянные перемычки. Никаких скамеек внутри не было. Таких лодок Тимка еще не видал, но, что такие бывают, слышал. Он хотел было сесть на борт, но лодка так сильно накренилась, что еще одно мгновение – и Тимка оказался бы в воде.
   – Так дело не пойдет, – решил он и тихонько уселся на сухое гладкое дно. – Попробую погрести руками! – И Тимка зашлепал ладонями по воде. Через несколько минут он увидел, что толку от такой гребли чуть, и остановился.
   Руки онемели и покраснели от ледяной холодной воды. Но теперь им овладело упрямство. Во что бы то ни стало захотелось направить лодку во-о-он к тому далекому низкому островку. А течение, того и гляди, пронесет его дальше. Он взял в руки весло, осмотрел его.
   – Разве это весло? Это деревянная лопата какая-то! – бормотал себе под нос Тимка.
   Сидя на дне лодки, грести одним веслом то справа, то слева оказалось неудобно. Пришлось подвинуться вперед и встать на колени. Лодка начала крутиться от каждого гребка то вправо, то влево и опять почти не двигалась вперед. Да и корма высоко поднялась над водой. Заметив это, Тимка перебрался поближе к корме, а лотом и просто сел на нее. Лодка выпрямилась. Теперь и грести оказалось удобно: знай себе греби с одной стороны да направляй иногда лопатой, как рулем.
   – Так-то лучше, – обрадовался Тимка, обнаружив, что теперь лодка стала совсем послушной. – А ну-ка давай плыви к острову! – И несколькими сильными гребками он повернул свою долбленку к уже близкому островку.
   Островок оказался необычным. Весенние воды нанесли сюда много мусора: коряги, небольшие деревья, прошлогодняя трава, пучки водорослей, ворох гнилого сена. Все это зацепилось за стволы старых коряжистых ив, затопленных разлившейся водой.
   Лодка ткнулась носом в этот плавучий остров, который казался очень прочным и устойчивым, и замерла. Тимка осторожно встал и шагнул на ближайшую корягу. Островок даже не шелохнулся.
   – Вот и хорошо. Отдохну немного на острове, а потом поплыву дальше. Ведь должен же я кого-то встретить здесь, за хрустальной дверкой! – Тимка поднес руку с браслетом к глазам, еще раз посмотрел на горный хрусталь. Искрится, переливается, молчит…
   Вскоре Тимка выяснил, что он не один на плоту: на поверхности одного из стволов он увидел следы.
   – Наверное, большая птица садилась! – предположил было Тимка, обнаружив на следах ясные отпечатки перепонки, соединяющей все пальцы. – Может быть, утка сидела? Или нет, не сидела, а ходила взад-вперед по бревну. Но откуда тогда этот длинный след, словно черточка от мокрой палки между ногами? Наверное, от хвоста… Длинного хвоста. Ну нет! У наших птиц такого длинного хвоста не бывает. Вот чудеса… – продолжал вслух рассуждать Тимка. – У птиц не может быть такого длинного хвоста, а у зверей с таким хвостом не может быть перепонок на лапах.
   Тимка еще раз внимательно осмотрел плот. Цепочка следов шла от толстого ствола ивы. Ива была, видно, очень старая, с треснутой корой и двумя дуплами невысоко над водой. Нарушая закон следопыта – никогда не ходить по следам, а всегда рядом, – Тимка протопал по бревну со следами и подошел вплотную к иве. Чуть ниже его носа, в стволе дерева, виднелось широкое дупло. Тимка, конечно, засунул туда нос и потянул им воздух. На него пахнуло сыростью, прелым листом и еще особым запахом, вроде того, что иногда бывает в закрытых помещениях зоопарка. Тимка замер и прислушался, стараясь разглядеть в кромешной темноте что-нибудь.
   «Ничего не видно! Но тут, наверное, кто-нибудь живет! Надо на всякий случай поздороваться!» – решил он, наученный вороном, и вслух громко произнес:
   – Здравствуйте! Я Тимка, пришел из Пещеры Времен Года от Хранителя Вита!
   Ответа не было, только какое-то шевеление послышалось в глубине дупла.
   «Отойду и подожду! – решил Тимка. – Если никто не появится, сяду в лодку и поплыву дальше. Кого-то ведь должен я встретить в этом путешествии!»
   – Вот меня ты и должен встретить! – не то профыркал, не то прочмокал какой-то длинный-длинный и волосатый нос, показавшийся из дупла.
   На конце этого носа, вытянутого в настоящий хоботок, виднелись две маленькие ноздри. Нос беспрестанно шевелился, поворачиваясь из стороны в сторону, и потихоньку выдвигался из дупла. Вот уже появилась пушистая, волосатая голова с еле видными глазками, вот за край дупла зацепились передние маленькие лапы с коготками и натянутой между пальцами перепонкой, и вот, наконец, на краю дупла сидит небольшой серовато-бурый зверек с необыкновенно красивой шкуркой. Спинка у него темная, серовато-бурая с серебром, а все брюшко совершенно белое, чистенькое.
   Зверь ловко спрыгнул на бревно к ногам Тимки.
   – Ха-ха-ха! Так вот какой хвост оставлял эти мокрые следы! – не выдержал и расхохотался Тимка. – Ха-ха-ха!
   Хвост и в самом деле был необыкновенный. Большой, во всю длину тела зверя, гладкий, у основания очень толстый, а к концу плоский, сжатый с боков и покрытый крупными чешуйками.
   – Ты чего смеешься?
   – Ты меня, конечно, извини, я не знаю, как тебя звать, но очень уж ты смешной: лапы как у утки, морда с хоботом как у слоненка, а сзади к тебе, наверное, приклеили раздавленную автомобилем змею? Ха-ха-ха! – надрывался Тимка.
   – Хи-хи-хи! – вдруг услышал Тимка и увидел, как зверек присел на широкие задние лапы, поднял передние и замахал ими. – Посмотрите на это чучело! Кто это его так аккуратно выщипал? Почему он такой голый? И что это за нелепые выросты сверху и снизу? Зачем ему четыре хвоста? Представляю, как он барахтается в воде!
   Тимка в первый момент решил, что за ним стоит кто-то такой нелепый и нескладный, над кем смеется зверек. Но в следующий же момент он понял, что зверь издевается над ним самим, и густо покраснел.
   – Я никогда раньше не видал таких зверей, как ты, – стал было оправдываться Тимка.
   – А я никогда раньше не разговаривала с такими влюбленными в себя Тимками, которые считают, что все должны быть устроены так, как они сами, – сердито перебил его тоненький голосок. – Я выхухоль, и меня зовут Хохуля, – продолжал зверек более мягко, – и нет ничего удивительного, что ты не видел выхухолей раньше. Мы стараемся не показываться на поверхности.
   – Вы живете, как кроты, под землей?
   – Нет! – пронзительно крикнула Хохуля и даже топнула от злости лапкой. – Кроты маленькие, а мы большие, кроты тонут, а мы любим плавать, кроты слепые, а мы с глазами, да и что тут объяснять без толку! – все более сердился маленький зверек. – Эй! Хох! Вылезай! Посмотри, до чего бывают глупые Тимки на свете.
   – Я человек, а Тимка – мое имя, – наконец-то вставил Тимка словечко.
   – Все равно глупые, если могут спутать нас с кротами! – откликнулся второй зверек, вылезая из дупла. – Здравствуй, Тимка, меня зовут Хох.
   – Здравствуй, Хох! Почему вы здесь все такие сердитые?
   – Здорово живем! Приходишь к нам, начинаешь над нами смеяться, потом не можешь даже узнать, кто мы и чем отличаемся от кротов, а еще спрашиваешь!
   – Не буду больше смеяться, только расскажите, пожалуйста: вы всегда живете в дуплах? Да?
   – Видал, сколько воды кругом? Видал? Знаешь, на сколько поднимается весной вода? Все наши норы затопило, вот и перебрались сюда, пока вода не уйдет, – миролюбиво объяснил Хох. – Ура! Хохуля! Вода убывает, скоро можно вернуться домой! – закончил он совсем радостно.
   – Эй, Хох! А нам, пожалуй, и вправду пора направляться к дому! – вступила в разговор Хохуля. – Пока доберемся, глядишь, и вода спадет. А ты, Тимка, садись на свое пустое бревно и плыви за нами.
   – Да он не поспеет, пожалуй, за нами-то! – зачмокал Хох.
   – Ну тогда плыви во-о-н к тому берегу и около большой ольхи ищи нашу нору. Будем ждать тебя.
   Заинтересованный новым знакомством, Тимка осторожно уселся в долбленку, схватил весло и с силой оттолкнулся от плота. Почти одновременно с ним два сереньких комка бесшумно соскользнули в воду.
   Тем временем вода все убывала и убывала. Островок становился все больше. Когда Тимка подплыл к заметному издали большому кусту ольхи, он оказался около высокого берега старицы. Здесь было тихо, по-весеннему припекало солнце, земля быстро обсыхала.
   – Теперь остается только найти нору! – сказал сам себе Тимка. – Пойду-ка я по берегу…
   Недалеко от большой ольхи, на пригорке, он увидел двух копошащихся выхухолей. Вид у них, как он сразу же определил, подойдя ближе, был крайне расстроенный.
   – Очень плохо! – встретил его Хох. – Весенние воды размыли нашу старую нору… Видишь, вся она раскрылась. Вот здесь, в этой ямке, было наше главное гнездо, а вот этот ход был запасной…
   – Пойдем скорее, поищем другую нору, ты сделаешь там новое хорошее гнездо, – нетерпеливо перебила его Хохуля. – Забыл, что у меня скоро будут дети? Им нужна хорошая нора, теплая подстилка и крыша над головой.
   – Могу я чем-нибудь помочь? – заботливо осведомился Тимка.