Баллард Джеймс Грэм. Люк 69

   Горрел убрал доску и растянулся на софе. Он уже собирался поделиться результатами своих планов с Авери и Ленгом, когда вдруг сообразил, что где-то поблизости может быть спрятан микрофон.
   Перелистнув пару страниц журнала, он решил поразмяться: встал, прошелся по залу, сделал несколько упражнений с гантелями, а после вернулся к шахматам.
   Поиграв полчаса в шахматы, он опять огляделся: ему надоела эта конспирация Нейла. Обходя комнату в поисках потайной «замочной скважины», Горрел взглянул на часы.
   Три пятнадцать ночи.
   Зал продолжал уменьшаться. Теперь, став меньше в два раза, он напоминал большую коробку без окон и дверей. Очертания стен были неясными и расплывчатыми. Не изменились только часы и одна-единственная дверь...
   Ленг нашел спрятанный микрофон.
   Он сидел в кресле, потирая суставы, когда к нему подошел Горрел.
   – Надо попросить Нейла установить здесь теннисный стол, – сказал Горрел, – чтобы мы могли размяться и выплеснуть энергию.
   – Идея хороша, – согласился Ленг, – но вряд ли стол пролезет в эту дверь. К тому же здесь останется слишком мало места, даже если мы сдвинем кресла к стене.
   Ленг задумался, глядя на проигрыватель. Неожиданно он вскочил и выдернул шнур из розетки.
   Увидев, что Горрел с удивлением смотрит на него, Ленг пояснил:
   – Микрофон. Я выключил микрофон.
   – Откуда ты знаешь, что он был именно там? – спросил Горрел.
   – Самое удобное место. Здесь нет других мест, куда можно подключить микрофон, чтобы он был рядом с нами, но чтобы мы не могли его нечаянно обнаружить. Разве что в люстре, – он указал рукой на массивный купол, свисающий с потолка, – но она совершенно прозрачная, и мы сразу увидели бы его.
   Горрел кивнул.
   Пробили часы над дверью комнаты 69.
   Три пятнадцать ночи.
   Теперь это был люк: узкий, несколько футов в ширину и шесть в глубину. С металлической решетки свисала проржавевшая, дававшая тусклый свет лампочка. Стены были сложены из грубо обработанного и плохо уложенного камня.
   Горрел наклонился, чтобы завязать шнурок.
   – Все в порядке? – неожиданно спросил Авери. – Мне кажется, эта комната слишком тесна. Не пойму, почему Нейл заставляет нас здесь сидеть?
   – Вот именно, – кивнул Горрел. – Мы сидим в этой дыре по двадцать четыре часа. Без телевизора, без радио. Нет, это просто невозможно.
   Авери откинулся на спинку кресла и наклонил голову, чтобы не задевать потолок.
   – Сколько времени? – Горрел нервно постукивал рукой по столику.
   – Около трех пятнадцати...
   – Ленг, – медленно сказал Авери, – если я не ошибаюсь, здесь был кондиционер.
   Ленг и Горрел с удивлением огляделись.
   – Вроде где-то должен быть. Не можем же мы постоянно дышать одним и тем же воздухом. Мы давно бы задохнулись.
   – И вообще, – продолжил Авери, – здесь что-то...
   Ленг схватил его за локоть.
   – Скажите мне, как мы сюда попали?
   – А как ты думаешь? – с усмешкой спросил Горрел. – Через дверь, конечно.
   – Через какую дверь?!
   Авери и Горрел переглянулись, затем посмотрели вокруг. Вскочив с кресла, Горрел подбежал к стене, пытаясь нащупать дверь, но его пальцы лишь скользнули по толстому слою пыли, покрывавшему камни.
   Когда они в конце концов затихли, с испугом и недоумением глядя друг на друга, Ленг с неожиданной яростью бросился на стену и стал колотить по ней.
   – Нейл! Нейл! – в исступлении кричал он. – Нейл! Нейл! Нейл!
   Свет начал медленно гаснуть...
 
   Морли сидел за столом и перебирал карточки с результатами тестов, когда вдруг дверь открылась и в комнату заглянула медсестра.
   – Доктор, может быть, мне проверить пациентов?
   – Нет, не надо, – ответил Морли, – я сейчас сам иду туда. Открывая дверь зала, он взглянул на часы – три двадцать пять.
   Во время его отсутствия ничего не изменилось.
   Ленг, откинув голову на спинку кресла, отрешенно смотрел на дверь. Авери по-прежнему сидел, уткнувшись в журнал, а Горрел в задумчивости склонился над шахматной доской.
   – Не хотите поразмяться?
   Никто не ответил. Морли заколебался, затем медленно пошел вперед.
   Через несколько секунд он увидел что-то темное под ногами и замер на месте.
   В нескольких футах от софы на блестящем полированном полу лежал черный король. Морли наклонился, подобрал короля и заметил еще несколько шахматных фигур, разбросанных по полу.
   Он медленно перевел взгляд на Горрела.
   Пред ним предстала картина, скрытая ранее высокой спинкой софы: подушки на софе были перевернуты, фигуры рассыпаны, а сам Горрел сидел, уставившись невидящими глазами в пол.
   – Ленг! Авери! – закричал Морли, кинувшись к Горрелу. – Зовите персонал!
   – Ленг! – опять позвал он через секунду.
   Ленг, не шевелясь, сидел в кресле и смотрел на часы, его расслабленное тело напоминало восковую фигуру.
   Морли подскочил к Авери и схватил его за плечо. Голова пациента безвольно откинулась, и журнал выпал из его рук.
   Морли подошел к проигрывателю и нажал определенную комбинацию кнопок. По коридору разнесся сигнал тревоги...
 
   – Вы были с ними? – резко спросил Нейл.
   – Нет, – ответил Морли. – Я выходил минут на десять, проверял результаты тестов.
   – Вы должны были постоянно находиться рядом с ними. Именно для этого я и ввел ночные дежурства.
   Часы показывали пять тридцать. После нескольких часов усиленной работы все чувствовали невероятную усталость. Нейл взглянул на трех закутанных в белое мужчин, беспомощно лежащих на кроватях. Внешне они как будто не изменились, только взгляд был далеким и пустым.
   – У меня такое ощущение, как будто они куда-то ушли, – сказал Морли, глядя себе под ноги.
   – Как вы сказали? – переспросил Нейл. Он почувствовал, что его ассистент близок к правде: все органы пациентов, лежавших на кроватях, функционировали нормально, но нервные рефлексы отсутствовали.
   Нейл жестом пригласил Морли в свой кабинет и захлопнул дверь.
   – Присаживайтесь, – он пододвинул ассистенту кресло, – и объясните, что вы хотели сказать?
   Морли пожал плечами.
   – Мне кажется, что наш мозг просто не может вынести постоянного бодрствования. Любой сигнал, повторяемый много раз, теряет свое значение. Попробуйте пятьдесят раз сказать слово «сон» и вы почувствуете, что ваш мозг устал от этого.
   – И что дальше?
   – В конце концов наш разум деградирует.
   Нейл задумчиво спросил:
   – Вы помните тот рассказ Чехова, о котором говорили мне несколько недель назад?
   – «Пари»? Да.
   – Я прочитал его прошлой ночью. Забавно. Мне кажется, это близко к тому, что вы хотите сказать, – он оглядел кабинет. – Комната, в которой тот человек провел десять лет, была как бы психической тюрьмой для разума... Нечто очень похожее случилось с Авери, Горрелом и Ленгом. Они дошли до такой точки, когда для них исчезла их сущность и стерлись преграды между реальностью и грезами. Это напоминает человека, стоящего перед сферическим зеркалом и видящего лишь гигантский глаз.
   – Так вы считаете, что их исчезновение – это бегство от этого глаза?
   – Не бегство, – рассудил Нейл. – Наша психика никогда и ни от чего не бежит. Она просто перестраивает реальность. Комната из рассказа Чехова подала мне эту идею. В нашем случае аналогом является зал. Мне кажется, я допустил ошибку, поместив их туда. Эти голые стены, яркие лампы, блестящий пол с такой силой давили их, что в конце концов мозг не выдержал.
   Нейл помедлил.
   – Я полагаю, что они еще находятся в зале, но в зале, изменившемся для них, причем изменившемся в худшую сторону. Видимо, они испытывали душевные муки, иначе бы они не впали в кому.
   – Что ж, теперь нам остается лишь поддерживать их жизнедеятельность и ждать...
   В дверь постучали и вошел младший врач.
   – Ленг выходит из этого, доктор. Он зовет вас.
   Нейл одним прыжком выскочил из комнаты.
   Морли последовал за ним.
   Ленг, лежавший на кровати, чуть шевелил руками. Он явно приходил в сознание.
   Доктор склонился над ним.
   – Нейл... Нейл... – шептал он. Слова были едва слышны, словно доносились сквозь вату. – Нейл... Нейл... Нейл...
   – Я здесь, Бобби, – мягко сказал Нейл. – Теперь ты можешь выйти...