Страница:
Между прочим, вновь сформированные батареи лит. К, вооруженные также французскими, но 90-мм пушками, имели в запряжке только одни орудия, а потому являлись позиционными и не имели маневренного значения{238}.
В самом начале войны, т. е. гораздо раньше французов, японцы предложили России приобрести у них орудия для тяжелой артиллерии.
Помощник военного министра Беляев 7 (20) сентября 1914 г. спрашивал наштаверха, в какую крепость направить переданные нам японцами орудия, возвращенные из Порт-Артура: 4 пушки 15-см с 4 000 снарядов и 12 гаубиц 23-мм с 3 000 снарядов, - отправленные уже в Смоленск с полуротой Владивостокской крепостной артиллерии.
"Орудия эти находились на вооружении Порт-Артура, а потому, вопреки мнению ГАУ, вероятно, годны для использования в действующей армии", сообщал Беляев{239}.
Тогда же возникло предположение командировать в нашу действующую армию из Японии осадный артполк с личным составом, бывший под Циндао. Главковерх 4 (17) ноября 1914 г. согласился на это командирование.
Но через несколько дней после того русский посол в Токио телеграфировал, что японцы согласны командировать 11 своих офицеров с унтер-офицерами лишь для ознакомления наших артиллеристов с системой уступаемых нам 23 12-см и 16 15-см орудий Круппа{240}.
По поводу приобретения осадных орудий в Японии начальник ГАУ Кузьмин-Караваев 10 (23) декабря 1914 г. сообщал наштаверху, что на эту покупку
"следует смотреть, как на политическую, а не как на содействие к восстановлению наших недостатков в вооружении".
По поводу тех же японских орудий генинспарт 17 (30) апреля 1915 г. сообщал наштаверху, что в результате осмотра орудий специалистом оказалось: старые системы - 28-см гаубицы, 24-см пушки и 24-см мортиры; более новые 20-см, 15-см и 12-см гаубицы и 10,5-см пушки. Лучшая 20-см гаубица с дальностью около 10 км, разрывной заряд 23,4 кг взрывчатого вещества, разбирается для перевозки на 4 повозках, имеет круговой обстрел, но сложная сборка и разборка отличаются медленностью установки на позиции. Дальность 15-см гаубицы 6 км, снаряд 37 кг; 12-см гаубица - дальность около 6 км, снаряд 20,5 кг; 10,5-см пушка с дальностью около 10 км имеет устаревшие прицельные приспособления, замедляющие стрельбу и лишающие возможности полного укрытия, медленный переход из походного в боевое положение. В снарядах опасный донный взрыватель, от которого рвались орудия под Циндао и с которым возка опасна. В общем, ввиду: 1) ограниченности боевого комплекта и затруднительности питания боевыми припасами, 2) несовершенства взрывателя и 3) того, что 10,5-см пушки, 15-см и 12-см гаубицы по балистическим качествам значительно уступают нашим орудиям соответственного калибра полевой тяжелой артиллерии, генинспарт считал необходимым заменить русскими орудиями: 105-мм пушки 107-мм пушками, 15-см гаубицы 152-мм крепостными и 12-см гаубицы 122-мм полевыми гаубицами, а японские орудия передать в крепости{241}.
Постепенно, согласно заключению генинспарта, японские орудия, попавшие на вооружение полевых тяжелых батарей, были заменены русскими орудиями, а японские переданы были в крепости, и лишь весьма немногие остались в частях осадной артиллерии.
В конце 1917 г. фронты стали не только отказываться принимать части ТАОН, формирование которых в тылу по тем или иным причинам задержалось, но просили даже убрать имеющуюся у них тяжелую артиллерию в глубокой тыл. Так, например, главком Западного фронта телеграммой 5 (18) ноября 1917 г. просил о перевозке в тыловые районы, более обеспеченные фуражом, тяжелых дивизионов "ввиду крайнего недостатка фуража на фронте".
Упарт в то же время встречал большие затруднения к размещению в тыловых районах фронтов частей тяжелой артиллерии, заканчивающих формирование и подготовку. Бывали случаи, что части эти, уже погруженные в вагоны для отправки на фронт, переезжали с места на место в тыловой полосе фронтов в поисках пункта, где можно было бы обосноваться, так как на фронт их не принимали, а глубокий тыл - вне театра военных действий - не находился в ведении Ставки. В таком положении очутился деформированный в тылу Западного фронта в г. Ельне дивизион батарей В (305-мм гаубиц), который пришлось спешно перевозить из Ельни в г. Сумы ввиду следующей телеграммы начальника снабжений Западного фронта к начальнику Упарта от 20 октября (3 ноября) 1917 г.
"Считаю крайне необходимым немедленный уход артиллерийского дивизиона, находящегося в вагонах на станции, ввиду резкого антагонизма между ним и польскими легионами"{244} (в то время в Ельне, с разрешения временного правительства, формировался корпус польских легионов ген. Довбор-Мусницкого).
Формирования тяжелой артиллерии, произведенные в 1916 - 1917 гг. распоряжениями Упарта, показаны в табл. 11, составленной на основании приказов Ставки. Всего за эти два года было сформировано 278 тяжелых батарей, в том числе 185 пушечных и 93 гаубичных и мортирных; на вооружение этих батарей выдано было всего 966 орудий разных систем и калибров от 57-мм до 305-мм, в том числе 662 пушки и 304 гаубицы и мортиры.
В общем же за весь период войны 1914 - 1917 гг. на русском фронте было сформировано (суммируя данные табл. 8 и 11) 547 тяжелых батарей, на вооружение которых выдано огромное (для средств России того времени) количество - 2 096 разных орудий. Но все же, несмотря на это, русская армия до самого конца войны оставалась слабо обеспеченной артиллерией вообще и тяжелой в особенности. И если не удалось, как указывалось выше, распределить даже полевые гаубичные дивизионы по одному на корпус, то тем более нельзя было обеспечить наши корпуса своей органически с ними связанной полевой тяжелой артиллерией. Не только корпуса, но и армии не имели своей постоянной тяжелой артиллерии.
Дивизионы тяжелой артиллерии во все время войны перемещались из одной армии в другую, с Северного или Западного фронта на Юго-западный, - и наоборот, нередко выделяя от себя, так сказать, для гастролей, отдельные батареи и теряя с ними всякую связь, что крайне вредно отражалось на существовании батарей, не имеющих своего хозяйства.
На докладе по этому вопросу начальника Упарта полевой генинспарт 12 (25) августа 1916 г. положил следующую резолюцию:
"Просить не делить тяжелые дивизионы между армиями и фронтами, так как хозяйство у них дивизионное и батареи в отделе бедствуют"{245}.
Резолюция эта была сообщена генкварту Ставки и всем инспартам фронтов.
Затем 4 (17) сентября того же года начальник Упарта, по приказанию наштаверха, сообщил начальникам штабов Северного, Западного и Юго-западного фронтов следующее{246}:
"Некоторые тяжелые батареи действуют в течение долгого времени (до 1? лет) отдельно от своих дивизионов, находясь в составе не только разных армий, но даже разных фронтов. Такое отделение вызывалось в начале войны малым количеством тяжелых батарей. Теперь, в связи с весьма значительным увеличением числа тяжелых дивизионов, такое отделение не вызывается обстановкой и даже с тактической стороны неудобно, так как лишает дивизион его нормальной силы и вызывает импровизацию в командном отношении и еще большие неудобства в хозяйственном. Хозяйство дивизионное, почему батарея в отделе должна поддерживать непрерывную связь с управлением дивизиона, иногда находящимся в расстоянии до 2 000 верст. Неудобства - длительные командировки офицеров для получения денежных сумм, путаница в доставке корреспонденции, запаздывание в осуществлении хозяйственных требований; при батарее нет ни врачей, ни технического мастера. По мнению ген. Алексеева в 99 случаях из 100 такого дробления можно избежать. В крайних случаях необходимости дробления все же нужно иметь все батареи одного и того же дивизиона в одной и той же армии и лишь в виде исключения - на одном и том же фронте".
Вместе с тем наштаверх задал вопрос начальнику Упарта: "Не следует ли иметь отдельные тяжелые батареи?" Вопрос этот не обсуждался, так как подобная реорганизация тяжелой артиллерии признавалась нецелесообразной и несвоевременной.
При подготовке к мировой войне в русской армии не предвидели решающей роли артиллерии вообще и тяжелой в особенности, какая определилась в течение войны и стала для русской армии очевидной, непререкаемой лишь к концу 1915г.
Это подтверждается картиной нарастания количества тяжелой артиллерии, приведенной в табл, 12, в которой показано наличие ее в русской армии: к началу войны - в июле 1914 г., к июню и ноябрю 1915 г., к июню и декабрю 1916 г., к маю и сентябрю 1917 г. Увеличение количества и мощи тяжелой артиллерии, включая полевую тяжелую, позиционную и осадного типа, шло в 1914 - 1915 гг., как видно из таблицы, медленно, а в 1916 - 1917 гг. сравнительно быстро.
Артиллерия специального назначения: зенитные батареи, штурмовые и траншейные, минометы, и бомбометы
Военная авиация, ввиду выяснившегося огромного ее значения как нового могучего боевого средства, быстро и широко развивалась во время мировой войны.
Самолеты, служившие :в начале войны для разведки и корректирования артиллерийской стрельбы, стали приспосабливать к бомбометанию и пулеметному обстрелу земных целей. Создалась такая угроза с воздуха, с которой необходимо было серьезно считаться.
Россия, как и другие государства, принимавшие участие в империалистической мировой войне, оказалась неподготовленной к борьбе с новым воздушным врагом.
С самого начала войны стали изыскиваться средства артиллерийской борьбы с воздушным противником. Но Россия, слабая техническими средствами, в отношении этой борьбы оставалась до конца войны позади и своих союзников и своих врагов.
В первое время на фронте действующей русской армии пытались обстреливать самолеты из полевых 76-мм пушек, подкапывая хобота лафетов, чтобы иметь возможность увеличить угол возвышения хотя бы до 30°. Ходили слухи в армии, не подтверждающиеся архивными документами, что при этом бывали случаи сбития неприятельских самолетов и что одной из конных русских батарей был сбит германский цеппелин. За неимением соответствующих зенитных орудий на фронте продолжали вести упрощенную стрельбу из неприспособленных 76-мм пушек в течение всего первого года войны, если не дольше, несмотря на большой расход снарядов и безрезультатность стрельбы, которая стала ясной в связи с увеличением высоты и скорости полета самолетов.
Между тем необходимость защиты от нападения с воздуха некоторых городов, стратегических пунктов, войск и войсковых тылов непрерывно возрастала, а с весны 1915 г. нужда в зенитной артиллерии, вооруженной специальными орудиями для стрельбы по воздушному флоту, крайне обострилась.
Заказанные в августе 1914 г. Путиловскому заводу первые 12 таких зенитных 76-мм пушек обр. 1914 г. системы Лендера и Тарковского были изготовлены лишь в марте 1915 г. (см. часть I этого труда),
В 1914 г. осенью были сформированы только три четырехорудийные батареи для стрельбы по воздушному флоту из морских 75-мм пушек в 50 калибров. Формирование производилось в Кронштадте под непосредственным руководством коменданта крепости Маниковского{247}, который включил их третьими батареями в дивизионы формируемого им же тяжелого пушечного полка (из береговых 254-мм пушек и 152-мм пушек Канэ), что упрощало организацию в смысле хозяйства.
Командир этого полка 11 ноября 1914 г. донес дегенверху, который был инициатором формирования, что он "с последним эшелоном батарей 75-мм противоаэропланных пушек отбыл из Петрограда" на фронт{248}.
За отсутствием специальных зенитных орудий оставались неудовлетворенными не только нужды фронта, но даже такие исключительные требования, как выяснившаяся в апреле 1915 г. необходимость иметь хотя бы две четырехорудийные батареи для охраны от воздушных нападений Царского Села (г. Пушкин) и Ставки верховного главнокомандующего.
Невозможность быстрого изготовления зенитных орудий ввиду большой сложности и трудности их производства вынудила прибегнуть к устройству кустарных установок под 3-дм. (76-мм) пушку, изготовлявшихся из разнообразного подручного материала даже средствами войсковых частей. С этих установок получалась возможность давать орудию довольно большой угол возвышения до 50 - 60° и круговой обстрел, но установки упрощенных образцов обладали многими недостатками, и в общем стрельбу из орудий на таких установках по воздушным целям, имевшим уже и в то время скорость полета более 100 км/час, нельзя было считать удовлетворительной. Почти всю войну русской армии пришлось провести с ничтожным количеством специальных зенитных орудий, в общем слабо отражая налеты неприятельского воздушного флота из полевых 76-мм пушек на кустарных установках.
Формирование батарей с 76-мм пушками на неподвижных позиционных установках для стрельбы по воздушному флоту началось в апреле 1915 г., когда в Царском Селе (Пушкине) была сформирована получившая специальное назначение "Отдельная батарея для обороны царской резиденции от воздушных аппаратов". Батарея эта имела в своем составе 16 орудий на позиционных установках, в том числе: 12 полевых 76-мм пушек обр. 1900 и 1902 гг. и 4 зенитных 76-мм пушки обр. 1914 г.
Лишь в декабре 1915 г. последовал первый приказ Ставки главковерха о сформировании для нужд армии 1, 2, 3 и 4-й отдельных легких четырехорудийных батарей для стрельбы по воздушному флоту с 76-мм пушками на неподвижных кустарных установках. Батареи эти, как и большинство остальных сформированных им подобных батарей, имели позиционный характер, хотя для перевозки их на случай перемены позиции к ним придан был небольшой конский состав и пароконные повозки. Перемещение этих батарей происходило медленно, а станки под орудия требовали по своей конструкции длительной установки. Между тем для сильнейшего воздействия на воздушного противника необходима неожиданность открытия по нему артиллерийского огня. Кроме того, неподвижные батареи, долго стоящие в одних и тех же местах в районе, защищаемом ими от нападения с воздуха, обнаруживались неприятельскими летчиками, фотографировались ими, а затем нередко подвергались бомбардированию и пулеметному обстрелу с самолетов противника. Наконец, неприятельские летчики, зная расположение позиционных противовоздушных батарей, имели возможность так сообразовать свой полет, чтобы не подвергаться обстрелу, или подходить с наименее защищенной ими стороны, т. е. из-под солнца по отношению к батареям.
Ввиду необходимости возможно быстрой перемены позиции, обеспечивающей неожиданность открытия огня, некоторые батареи для стрельбы по воздушному флоту были укомплектованы конским составом полностью для провозки станков в полуразобранном виде на повозках или особой своей упряжкой для станков, приспособленных для перевозки в неразобранном виде (как станки системы Иванова и Розенберга, см. гл. 7).
Никакой определенной системы и планомерности в организации и формированиях батарей для стрельбы по воздушному флоту не замечалось.
Большинство формирований батарей для стрельбы по воздушному флоту, вооруженных полевыми 76-мм пушками на кустарных установках, производилось распоряжениями фронтов и даже армий в мере возникающих потребностей - по самым разнообразным штатам, а то и вовсе без штата. Формирования эти обычно впоследствии подтверждались приказами Ставки с утверждением штата, но не всегда, а потому до самого конца войны существовало немало и нештатных таких батарей. Как видно из табл. 13, большинство их называлось батареями "для стрельбы по воздушному флоту", но некоторые назывались "противосамолетная батарея", или добавлялись слова: "легкая", "отдельная", "позиционная" и пр.; батареи были четырехорудийные, но иногда и двухорудийные или шестиорудийные{249}, а батарея офицерской артиллерийской школы для стрельбы по воздушному флоту имела на вооружении даже 12 орудий на позиционных установках (4 пушки обр. 1900 г., 4 пушки 1902 г. и 4 зенитных пушки обр. 1914 г.). На Северном фронте три батареи (138, 139 и 140-я) были сведены в отдельный артиллерийский дивизион для стрельбы по воздушному флоту, но в декабре 1917 г. управление этого дивизиона было расформировано.
Большинство батарей для стрельбы по воздушному флоту имело на вооружении 76-мм полевые пушки обр. 1900 г., но были батареи и с 76-мм пушками обр. 1902 г., и с 75-мм морскими пушками в 50 калибров, и даже с поршневыми пушками обр. 1895 г. (вскоре после сформирования батарей замененными 76-мм пушками).
Много батарей для стрельбы по воздушному флоту было организовано путем переформирования ополченских батарей.
Всего было сформировано около 200 номерных четырехорудийных батарей для стрельбы по воздушному флоту с 76-мм пушками на разных неподвижных установках. Из них только 4 батареи сформированы в 1915 г. (в 1914 г. не формировались), все же остальные были сформированы в 1916 - 1917 гг. после создания при Ставке Упарта.
В конце 1915 г. были сформированы только две первые "автомобильные батареи для стрельбы по воздушному флоту". Формирование первой такой батареи производилось при офицерской артиллерийской школе. Батарея была вооружена четырьмя зенитными 76-мм пушками обр. 1914 г., установленными на специально приспособленных бронированных автомобилях; те же автомобили служили одновременно и зарядными ящиками (в каждом автомобиле помещалось по 64 патрона). Кроме того, в батарее состояло: 4 бронированных автомобиля зарядных ящика, в каждом из них возилось по 96 патронов, по 20 пуд. (около 330 кг) бензина и масла; 3 легковых автомобиля для офицеров и команды связи (прочие солдаты размещались на орудийных автомобилях - по 6 орудийных номеров и по 2 шофера и на автомобилях-зарядных ящиках - по 3 солдата и по 2 шофера); 4 мотоциклета для разведчиков и 1 автомобиль - кухня-цейхгауз.
Бронировка автомобилей состояла из щитовой стали 3? -мм толщины, предохраняющей шоферов, прислугу и жизненные части машины от шрапнельного и дальнего ружейного огня.
Командиром 1-й автомобильной батареи для стрельбы по воздушному флоту был назначен инициатор ее создания капитан Тарковский.
В докладе ГУГШ 28 сентября (11 октября) 1914 г. Военному совету по поводу формирования этой батареи говорилось, между прочим, что при стрельбе по воздушному флоту из зенитных пушек обр. 1914 г.
"возможно достигнуть быстрых и положительных результатов, имея в виду, что по разработанной Тарновским новой теории стрельбы поражение летательных аппаратов происходит не разрывом отдельной шрапнели, а целой сферой разрывов от нескольких шрапнелей. Командование батареей на войне самим изобретателем даст ему возможность получить ценный материал для дальнейшего усовершенствования своей системы на основании боевого опыта"{250}.
Батарея Тарновского находилась во время войны на Северном фронте в районе Двинск - Рига. Кадры для новых формирований автомобильных и других батарей для стрельбы по воздушному флоту по большей части практиковались при 1-й батарее под руководством Тарновского{251}.
Всего за время войны было сформировано лишь 9 автомобильных зенитных батарей. Между тем к концу декабря 1916 г. минимальная потребность в зенитных батареях определялась Упартом так: на каждый корпус по одной четырехорудийной зенитной батарее; сверх того, для каждой армии - по три и для каждого фронта по четыре таких батареи. Всего по этому расчету требовалось 146 зенитных батарей с 584 орудиями.
Из табл. 13 видно, что всего за время войны было сформировано 247? батарей для стрельбы по воздушному противнику, на вооружении которых было 967 пушек разных образцов. Из них зенитных 76-мм пушек обр. 1914 г. было только 76, была одна автомобильная зенитная французская 75-мм пушка с командой, командированной на русский фронт из французской армии, и 32 морских 75-мм пушки в 50 калибров, приспособленных для зенитной стрельбы. Из 76 зенитных пушек обр. 1914 г. поставлено было на автомобили лишь 36 пушек (9 батарей), 20 пушек были назначены на вооружение 10 железнодорожных двухорудийных батарей, которые стали сформировываться уже в 1917 г. (в том числе так называемый "стальной дивизион Путиловского завода"). Причем 6-я, 7-я и 8-я железнодорожные батареи для стрельбы по воздушному флоту были готовы к отправке на фронт лишь 27 ноября (10 декабря) 1917 г., т. е. уже после Октябрьской революции, а приказ Ставки о сформировании 9-й и 10-й таких же батарей состоялся лишь 2 (15) декабря 191 7 г., т. е. в то время, когда война на русском фронте фактически закончилась. Наконец, 12 зенитных пушек обр. 1914 г. были даны в октябре 1917 г. на вооружение 1-й, 2-й и 3-й так называемых отдельных ездящих батарей для стрельбы по воздушному флоту; орудия в этих батареях были поставлены на подвижные деревянные платформы{252}. По 4 зенитных 76-мм пушки на позиционных установках имели: батарея для обороны Царского Села (Пушкина) и батарея офицерской артиллерийской школы.
Таким образом, можно считать, и то с некоторой натяжкой, что во время войны русская армия имела на фронте не более 25 зенитных батарей с 70 - 75 специальными орудиями 76 - 75-мм калибра для стрельбы по воздушным целям, т. е. гораздо меньше того минимального числа зенитных батарей, какое считалось необходимым иметь: 146 батарей с 584 орудиями.
Что же касается остальных имевшихся в русской армии около 220 батарей для стрельбы по воздушному флоту с приспособленными полевыми 76-мм пушками обр. 1900 и 1902 гг. на неподвижных установках, то ввиду слабой продуктивности стрельбы из этих пушек по быстро летящим целям, указанные батареи нельзя считать "зенитными". Если во время мировой войны, для того чтобы сбить один самолет, требовалось в среднем выпустить от 3 000 до 11 000 выстрелов даже при стрельбе из специальных зенитных орудий германской и французской артиллерии, то при стрельбе из приспособленных орудий требовалось произвести выстрелов в 3 - 4 раза больше; при стрельбе же из русских приспособленных полевых 76-мм пушек поражение быстро летящего самолета правильнее считать удачной случайностью.
Русская армия к началу войны не имела специальной артиллерии "сопровождения" для ближайшей поддержки пехоты в бою. Легкая полевая артиллерия не в состоянии выполнить такую задачу ввиду тяжести и громоздкости системы 76-мм полевой пушки. Надеялись, однако, что дальнобойность и другие отличные балистические качества этой пушки возместят ее малоподвижность; с другой стороны, рассчитывали, что конная артиллерия может оказать поддержку атаке пехоты продольным огнем, выиграв фланг противника, или что горная артиллерия при незначительном весе системы ее 76-мм пушки обр. 1909 г. сможет сопровождать пехоту для непосредственной огневой поддержки ее атаки (см. часть I этого труда, стр. 38, 39).
В действительности в начале маневренного периода войны 1914 г. искусные действия полевой артиллерии при мощности огня 76-мм легких пушек с дальних и в особенности со средних дистанций позволяли пехоте удачно, с небольшими сравнительно потерями, атаковать противника, не требуя в большинстве случаев от артиллерии сопровождения "колесами" для поддержки огнем с близких дистанций. Редкие попытки сопровождать пехоту в бою "колесами", если и бывали, то, как и следовало ожидать, не достигали цели, так как шестерочная упряжка лошадей, необходимая для перевозки полевой 76-мм пушки, являлась хорошей целью для неприятельской артиллерии и пулеметов. Конная артиллерия действовала со своей конницей и пехоте вообще не помогала; попытки же конной артиллерии выезжать на близкие дистанции к противнику, чтобы оказать содействие спешенным частям своей кавалерии, приводили нередко к напрасным большим потерям от огня противника.
Бывали случаи во время войны, когда горная артиллерия, обладающая более легкими пушками (1 236 кг в походном положении и 624 кг в боевом), имеющими притом более крутую траекторию, довольно хорошо служила, как артиллерия ближайшей поддержки и непосредственного сопровождения пехоты в бою, особенно необходимого при действиях на пересеченной и лесисто-болотистой местности; но для сопровождения пехоты при атаке она была тяжела, хотя иногда при атаке пушку с лафетом (без запряжки) перетаскивали за пехотой на руках. Но горной артиллерии в русской армии было слишком мало, даже на Юго-западном фронте, где она была нужна для действия в горах - на Карпатах, не говоря уже о Западном и Северном русских фронтах, где ее вовсе не было.
В марте 1917 г. 9-я армия, занимая на Юго-западном фронте 247 км (220 верст) фронта гористой местности, имела только 16 горных батарей, которые не были в состоянии оказывать полное содействие пехоте. Необходимо было недостаток горных батарей возместить штурмовыми полевыми батареями{253}.
Между тем никаких ни штурмовых, ни траншейных батарей в русской армии в начале войны не было. Готовясь к мировой войне, как-то забыли о траншейной артиллерии, хотя значение ее выяснилось и она понадобилась еще во время войны с Японией в 1904 - 1905 гг. (см. часть I этого труда, стр. 52 - 53) и хотя образец 76-мм скорострельной штурмовой пушки, разработанный Путиловским заводом, был утвержден еще в 1910 г.
В маневренный период войны 1914 г., когда стал ощущаться "снарядный голод", огонь неподавленной неприятельской артиллерии стал наносить большие потери наступающей пехоте, а при подходе к атакуемому противнику она попадала под огонь его пулеметов. С удаленного наблюдательного пункта командира батареи пулеметы противника не были видны.
Телефонный провод, идущий от командира батареи к поддерживаемой им пехоте, часто перебивался снарядами или рвался своими же войсками, вследствие чего связь нарушалась, и пехота предоставлялась самой себе. Выше упоминалось, что попытки артиллерии переменить позицию, чтобы подъехать возможно ближе к своей пехоте и действовать с нею в неразрывной связи, не приводили к положительным результатам. Балистические качества 76-мм полевой пушки (чрезвычайная отлогость траектории) не позволяли вести огонь по противнику, расположенному ближе 200 - 300 м от своей пехоты, во избежание ее поражения. В самый критический тяжелый момент для пехоты, когда она подходила к противнику на близкую дистанцию, с которой могла броситься в атаку, она лишалась огневой поддержки артиллерии и безнаказанно расстреливалась неприятельскими пулеметами.
В самом начале войны, т. е. гораздо раньше французов, японцы предложили России приобрести у них орудия для тяжелой артиллерии.
Помощник военного министра Беляев 7 (20) сентября 1914 г. спрашивал наштаверха, в какую крепость направить переданные нам японцами орудия, возвращенные из Порт-Артура: 4 пушки 15-см с 4 000 снарядов и 12 гаубиц 23-мм с 3 000 снарядов, - отправленные уже в Смоленск с полуротой Владивостокской крепостной артиллерии.
"Орудия эти находились на вооружении Порт-Артура, а потому, вопреки мнению ГАУ, вероятно, годны для использования в действующей армии", сообщал Беляев{239}.
Тогда же возникло предположение командировать в нашу действующую армию из Японии осадный артполк с личным составом, бывший под Циндао. Главковерх 4 (17) ноября 1914 г. согласился на это командирование.
Но через несколько дней после того русский посол в Токио телеграфировал, что японцы согласны командировать 11 своих офицеров с унтер-офицерами лишь для ознакомления наших артиллеристов с системой уступаемых нам 23 12-см и 16 15-см орудий Круппа{240}.
По поводу приобретения осадных орудий в Японии начальник ГАУ Кузьмин-Караваев 10 (23) декабря 1914 г. сообщал наштаверху, что на эту покупку
"следует смотреть, как на политическую, а не как на содействие к восстановлению наших недостатков в вооружении".
По поводу тех же японских орудий генинспарт 17 (30) апреля 1915 г. сообщал наштаверху, что в результате осмотра орудий специалистом оказалось: старые системы - 28-см гаубицы, 24-см пушки и 24-см мортиры; более новые 20-см, 15-см и 12-см гаубицы и 10,5-см пушки. Лучшая 20-см гаубица с дальностью около 10 км, разрывной заряд 23,4 кг взрывчатого вещества, разбирается для перевозки на 4 повозках, имеет круговой обстрел, но сложная сборка и разборка отличаются медленностью установки на позиции. Дальность 15-см гаубицы 6 км, снаряд 37 кг; 12-см гаубица - дальность около 6 км, снаряд 20,5 кг; 10,5-см пушка с дальностью около 10 км имеет устаревшие прицельные приспособления, замедляющие стрельбу и лишающие возможности полного укрытия, медленный переход из походного в боевое положение. В снарядах опасный донный взрыватель, от которого рвались орудия под Циндао и с которым возка опасна. В общем, ввиду: 1) ограниченности боевого комплекта и затруднительности питания боевыми припасами, 2) несовершенства взрывателя и 3) того, что 10,5-см пушки, 15-см и 12-см гаубицы по балистическим качествам значительно уступают нашим орудиям соответственного калибра полевой тяжелой артиллерии, генинспарт считал необходимым заменить русскими орудиями: 105-мм пушки 107-мм пушками, 15-см гаубицы 152-мм крепостными и 12-см гаубицы 122-мм полевыми гаубицами, а японские орудия передать в крепости{241}.
Постепенно, согласно заключению генинспарта, японские орудия, попавшие на вооружение полевых тяжелых батарей, были заменены русскими орудиями, а японские переданы были в крепости, и лишь весьма немногие остались в частях осадной артиллерии.
В конце 1917 г. фронты стали не только отказываться принимать части ТАОН, формирование которых в тылу по тем или иным причинам задержалось, но просили даже убрать имеющуюся у них тяжелую артиллерию в глубокой тыл. Так, например, главком Западного фронта телеграммой 5 (18) ноября 1917 г. просил о перевозке в тыловые районы, более обеспеченные фуражом, тяжелых дивизионов "ввиду крайнего недостатка фуража на фронте".
Упарт в то же время встречал большие затруднения к размещению в тыловых районах фронтов частей тяжелой артиллерии, заканчивающих формирование и подготовку. Бывали случаи, что части эти, уже погруженные в вагоны для отправки на фронт, переезжали с места на место в тыловой полосе фронтов в поисках пункта, где можно было бы обосноваться, так как на фронт их не принимали, а глубокий тыл - вне театра военных действий - не находился в ведении Ставки. В таком положении очутился деформированный в тылу Западного фронта в г. Ельне дивизион батарей В (305-мм гаубиц), который пришлось спешно перевозить из Ельни в г. Сумы ввиду следующей телеграммы начальника снабжений Западного фронта к начальнику Упарта от 20 октября (3 ноября) 1917 г.
"Считаю крайне необходимым немедленный уход артиллерийского дивизиона, находящегося в вагонах на станции, ввиду резкого антагонизма между ним и польскими легионами"{244} (в то время в Ельне, с разрешения временного правительства, формировался корпус польских легионов ген. Довбор-Мусницкого).
Формирования тяжелой артиллерии, произведенные в 1916 - 1917 гг. распоряжениями Упарта, показаны в табл. 11, составленной на основании приказов Ставки. Всего за эти два года было сформировано 278 тяжелых батарей, в том числе 185 пушечных и 93 гаубичных и мортирных; на вооружение этих батарей выдано было всего 966 орудий разных систем и калибров от 57-мм до 305-мм, в том числе 662 пушки и 304 гаубицы и мортиры.
В общем же за весь период войны 1914 - 1917 гг. на русском фронте было сформировано (суммируя данные табл. 8 и 11) 547 тяжелых батарей, на вооружение которых выдано огромное (для средств России того времени) количество - 2 096 разных орудий. Но все же, несмотря на это, русская армия до самого конца войны оставалась слабо обеспеченной артиллерией вообще и тяжелой в особенности. И если не удалось, как указывалось выше, распределить даже полевые гаубичные дивизионы по одному на корпус, то тем более нельзя было обеспечить наши корпуса своей органически с ними связанной полевой тяжелой артиллерией. Не только корпуса, но и армии не имели своей постоянной тяжелой артиллерии.
Дивизионы тяжелой артиллерии во все время войны перемещались из одной армии в другую, с Северного или Западного фронта на Юго-западный, - и наоборот, нередко выделяя от себя, так сказать, для гастролей, отдельные батареи и теряя с ними всякую связь, что крайне вредно отражалось на существовании батарей, не имеющих своего хозяйства.
На докладе по этому вопросу начальника Упарта полевой генинспарт 12 (25) августа 1916 г. положил следующую резолюцию:
"Просить не делить тяжелые дивизионы между армиями и фронтами, так как хозяйство у них дивизионное и батареи в отделе бедствуют"{245}.
Резолюция эта была сообщена генкварту Ставки и всем инспартам фронтов.
Затем 4 (17) сентября того же года начальник Упарта, по приказанию наштаверха, сообщил начальникам штабов Северного, Западного и Юго-западного фронтов следующее{246}:
"Некоторые тяжелые батареи действуют в течение долгого времени (до 1? лет) отдельно от своих дивизионов, находясь в составе не только разных армий, но даже разных фронтов. Такое отделение вызывалось в начале войны малым количеством тяжелых батарей. Теперь, в связи с весьма значительным увеличением числа тяжелых дивизионов, такое отделение не вызывается обстановкой и даже с тактической стороны неудобно, так как лишает дивизион его нормальной силы и вызывает импровизацию в командном отношении и еще большие неудобства в хозяйственном. Хозяйство дивизионное, почему батарея в отделе должна поддерживать непрерывную связь с управлением дивизиона, иногда находящимся в расстоянии до 2 000 верст. Неудобства - длительные командировки офицеров для получения денежных сумм, путаница в доставке корреспонденции, запаздывание в осуществлении хозяйственных требований; при батарее нет ни врачей, ни технического мастера. По мнению ген. Алексеева в 99 случаях из 100 такого дробления можно избежать. В крайних случаях необходимости дробления все же нужно иметь все батареи одного и того же дивизиона в одной и той же армии и лишь в виде исключения - на одном и том же фронте".
Вместе с тем наштаверх задал вопрос начальнику Упарта: "Не следует ли иметь отдельные тяжелые батареи?" Вопрос этот не обсуждался, так как подобная реорганизация тяжелой артиллерии признавалась нецелесообразной и несвоевременной.
При подготовке к мировой войне в русской армии не предвидели решающей роли артиллерии вообще и тяжелой в особенности, какая определилась в течение войны и стала для русской армии очевидной, непререкаемой лишь к концу 1915г.
Это подтверждается картиной нарастания количества тяжелой артиллерии, приведенной в табл, 12, в которой показано наличие ее в русской армии: к началу войны - в июле 1914 г., к июню и ноябрю 1915 г., к июню и декабрю 1916 г., к маю и сентябрю 1917 г. Увеличение количества и мощи тяжелой артиллерии, включая полевую тяжелую, позиционную и осадного типа, шло в 1914 - 1915 гг., как видно из таблицы, медленно, а в 1916 - 1917 гг. сравнительно быстро.
Артиллерия специального назначения: зенитные батареи, штурмовые и траншейные, минометы, и бомбометы
Военная авиация, ввиду выяснившегося огромного ее значения как нового могучего боевого средства, быстро и широко развивалась во время мировой войны.
Самолеты, служившие :в начале войны для разведки и корректирования артиллерийской стрельбы, стали приспосабливать к бомбометанию и пулеметному обстрелу земных целей. Создалась такая угроза с воздуха, с которой необходимо было серьезно считаться.
Россия, как и другие государства, принимавшие участие в империалистической мировой войне, оказалась неподготовленной к борьбе с новым воздушным врагом.
С самого начала войны стали изыскиваться средства артиллерийской борьбы с воздушным противником. Но Россия, слабая техническими средствами, в отношении этой борьбы оставалась до конца войны позади и своих союзников и своих врагов.
В первое время на фронте действующей русской армии пытались обстреливать самолеты из полевых 76-мм пушек, подкапывая хобота лафетов, чтобы иметь возможность увеличить угол возвышения хотя бы до 30°. Ходили слухи в армии, не подтверждающиеся архивными документами, что при этом бывали случаи сбития неприятельских самолетов и что одной из конных русских батарей был сбит германский цеппелин. За неимением соответствующих зенитных орудий на фронте продолжали вести упрощенную стрельбу из неприспособленных 76-мм пушек в течение всего первого года войны, если не дольше, несмотря на большой расход снарядов и безрезультатность стрельбы, которая стала ясной в связи с увеличением высоты и скорости полета самолетов.
Между тем необходимость защиты от нападения с воздуха некоторых городов, стратегических пунктов, войск и войсковых тылов непрерывно возрастала, а с весны 1915 г. нужда в зенитной артиллерии, вооруженной специальными орудиями для стрельбы по воздушному флоту, крайне обострилась.
Заказанные в августе 1914 г. Путиловскому заводу первые 12 таких зенитных 76-мм пушек обр. 1914 г. системы Лендера и Тарковского были изготовлены лишь в марте 1915 г. (см. часть I этого труда),
В 1914 г. осенью были сформированы только три четырехорудийные батареи для стрельбы по воздушному флоту из морских 75-мм пушек в 50 калибров. Формирование производилось в Кронштадте под непосредственным руководством коменданта крепости Маниковского{247}, который включил их третьими батареями в дивизионы формируемого им же тяжелого пушечного полка (из береговых 254-мм пушек и 152-мм пушек Канэ), что упрощало организацию в смысле хозяйства.
Командир этого полка 11 ноября 1914 г. донес дегенверху, который был инициатором формирования, что он "с последним эшелоном батарей 75-мм противоаэропланных пушек отбыл из Петрограда" на фронт{248}.
За отсутствием специальных зенитных орудий оставались неудовлетворенными не только нужды фронта, но даже такие исключительные требования, как выяснившаяся в апреле 1915 г. необходимость иметь хотя бы две четырехорудийные батареи для охраны от воздушных нападений Царского Села (г. Пушкин) и Ставки верховного главнокомандующего.
Невозможность быстрого изготовления зенитных орудий ввиду большой сложности и трудности их производства вынудила прибегнуть к устройству кустарных установок под 3-дм. (76-мм) пушку, изготовлявшихся из разнообразного подручного материала даже средствами войсковых частей. С этих установок получалась возможность давать орудию довольно большой угол возвышения до 50 - 60° и круговой обстрел, но установки упрощенных образцов обладали многими недостатками, и в общем стрельбу из орудий на таких установках по воздушным целям, имевшим уже и в то время скорость полета более 100 км/час, нельзя было считать удовлетворительной. Почти всю войну русской армии пришлось провести с ничтожным количеством специальных зенитных орудий, в общем слабо отражая налеты неприятельского воздушного флота из полевых 76-мм пушек на кустарных установках.
Формирование батарей с 76-мм пушками на неподвижных позиционных установках для стрельбы по воздушному флоту началось в апреле 1915 г., когда в Царском Селе (Пушкине) была сформирована получившая специальное назначение "Отдельная батарея для обороны царской резиденции от воздушных аппаратов". Батарея эта имела в своем составе 16 орудий на позиционных установках, в том числе: 12 полевых 76-мм пушек обр. 1900 и 1902 гг. и 4 зенитных 76-мм пушки обр. 1914 г.
Лишь в декабре 1915 г. последовал первый приказ Ставки главковерха о сформировании для нужд армии 1, 2, 3 и 4-й отдельных легких четырехорудийных батарей для стрельбы по воздушному флоту с 76-мм пушками на неподвижных кустарных установках. Батареи эти, как и большинство остальных сформированных им подобных батарей, имели позиционный характер, хотя для перевозки их на случай перемены позиции к ним придан был небольшой конский состав и пароконные повозки. Перемещение этих батарей происходило медленно, а станки под орудия требовали по своей конструкции длительной установки. Между тем для сильнейшего воздействия на воздушного противника необходима неожиданность открытия по нему артиллерийского огня. Кроме того, неподвижные батареи, долго стоящие в одних и тех же местах в районе, защищаемом ими от нападения с воздуха, обнаруживались неприятельскими летчиками, фотографировались ими, а затем нередко подвергались бомбардированию и пулеметному обстрелу с самолетов противника. Наконец, неприятельские летчики, зная расположение позиционных противовоздушных батарей, имели возможность так сообразовать свой полет, чтобы не подвергаться обстрелу, или подходить с наименее защищенной ими стороны, т. е. из-под солнца по отношению к батареям.
Ввиду необходимости возможно быстрой перемены позиции, обеспечивающей неожиданность открытия огня, некоторые батареи для стрельбы по воздушному флоту были укомплектованы конским составом полностью для провозки станков в полуразобранном виде на повозках или особой своей упряжкой для станков, приспособленных для перевозки в неразобранном виде (как станки системы Иванова и Розенберга, см. гл. 7).
Никакой определенной системы и планомерности в организации и формированиях батарей для стрельбы по воздушному флоту не замечалось.
Большинство формирований батарей для стрельбы по воздушному флоту, вооруженных полевыми 76-мм пушками на кустарных установках, производилось распоряжениями фронтов и даже армий в мере возникающих потребностей - по самым разнообразным штатам, а то и вовсе без штата. Формирования эти обычно впоследствии подтверждались приказами Ставки с утверждением штата, но не всегда, а потому до самого конца войны существовало немало и нештатных таких батарей. Как видно из табл. 13, большинство их называлось батареями "для стрельбы по воздушному флоту", но некоторые назывались "противосамолетная батарея", или добавлялись слова: "легкая", "отдельная", "позиционная" и пр.; батареи были четырехорудийные, но иногда и двухорудийные или шестиорудийные{249}, а батарея офицерской артиллерийской школы для стрельбы по воздушному флоту имела на вооружении даже 12 орудий на позиционных установках (4 пушки обр. 1900 г., 4 пушки 1902 г. и 4 зенитных пушки обр. 1914 г.). На Северном фронте три батареи (138, 139 и 140-я) были сведены в отдельный артиллерийский дивизион для стрельбы по воздушному флоту, но в декабре 1917 г. управление этого дивизиона было расформировано.
Большинство батарей для стрельбы по воздушному флоту имело на вооружении 76-мм полевые пушки обр. 1900 г., но были батареи и с 76-мм пушками обр. 1902 г., и с 75-мм морскими пушками в 50 калибров, и даже с поршневыми пушками обр. 1895 г. (вскоре после сформирования батарей замененными 76-мм пушками).
Много батарей для стрельбы по воздушному флоту было организовано путем переформирования ополченских батарей.
Всего было сформировано около 200 номерных четырехорудийных батарей для стрельбы по воздушному флоту с 76-мм пушками на разных неподвижных установках. Из них только 4 батареи сформированы в 1915 г. (в 1914 г. не формировались), все же остальные были сформированы в 1916 - 1917 гг. после создания при Ставке Упарта.
В конце 1915 г. были сформированы только две первые "автомобильные батареи для стрельбы по воздушному флоту". Формирование первой такой батареи производилось при офицерской артиллерийской школе. Батарея была вооружена четырьмя зенитными 76-мм пушками обр. 1914 г., установленными на специально приспособленных бронированных автомобилях; те же автомобили служили одновременно и зарядными ящиками (в каждом автомобиле помещалось по 64 патрона). Кроме того, в батарее состояло: 4 бронированных автомобиля зарядных ящика, в каждом из них возилось по 96 патронов, по 20 пуд. (около 330 кг) бензина и масла; 3 легковых автомобиля для офицеров и команды связи (прочие солдаты размещались на орудийных автомобилях - по 6 орудийных номеров и по 2 шофера и на автомобилях-зарядных ящиках - по 3 солдата и по 2 шофера); 4 мотоциклета для разведчиков и 1 автомобиль - кухня-цейхгауз.
Бронировка автомобилей состояла из щитовой стали 3? -мм толщины, предохраняющей шоферов, прислугу и жизненные части машины от шрапнельного и дальнего ружейного огня.
Командиром 1-й автомобильной батареи для стрельбы по воздушному флоту был назначен инициатор ее создания капитан Тарковский.
В докладе ГУГШ 28 сентября (11 октября) 1914 г. Военному совету по поводу формирования этой батареи говорилось, между прочим, что при стрельбе по воздушному флоту из зенитных пушек обр. 1914 г.
"возможно достигнуть быстрых и положительных результатов, имея в виду, что по разработанной Тарновским новой теории стрельбы поражение летательных аппаратов происходит не разрывом отдельной шрапнели, а целой сферой разрывов от нескольких шрапнелей. Командование батареей на войне самим изобретателем даст ему возможность получить ценный материал для дальнейшего усовершенствования своей системы на основании боевого опыта"{250}.
Батарея Тарновского находилась во время войны на Северном фронте в районе Двинск - Рига. Кадры для новых формирований автомобильных и других батарей для стрельбы по воздушному флоту по большей части практиковались при 1-й батарее под руководством Тарновского{251}.
Всего за время войны было сформировано лишь 9 автомобильных зенитных батарей. Между тем к концу декабря 1916 г. минимальная потребность в зенитных батареях определялась Упартом так: на каждый корпус по одной четырехорудийной зенитной батарее; сверх того, для каждой армии - по три и для каждого фронта по четыре таких батареи. Всего по этому расчету требовалось 146 зенитных батарей с 584 орудиями.
Из табл. 13 видно, что всего за время войны было сформировано 247? батарей для стрельбы по воздушному противнику, на вооружении которых было 967 пушек разных образцов. Из них зенитных 76-мм пушек обр. 1914 г. было только 76, была одна автомобильная зенитная французская 75-мм пушка с командой, командированной на русский фронт из французской армии, и 32 морских 75-мм пушки в 50 калибров, приспособленных для зенитной стрельбы. Из 76 зенитных пушек обр. 1914 г. поставлено было на автомобили лишь 36 пушек (9 батарей), 20 пушек были назначены на вооружение 10 железнодорожных двухорудийных батарей, которые стали сформировываться уже в 1917 г. (в том числе так называемый "стальной дивизион Путиловского завода"). Причем 6-я, 7-я и 8-я железнодорожные батареи для стрельбы по воздушному флоту были готовы к отправке на фронт лишь 27 ноября (10 декабря) 1917 г., т. е. уже после Октябрьской революции, а приказ Ставки о сформировании 9-й и 10-й таких же батарей состоялся лишь 2 (15) декабря 191 7 г., т. е. в то время, когда война на русском фронте фактически закончилась. Наконец, 12 зенитных пушек обр. 1914 г. были даны в октябре 1917 г. на вооружение 1-й, 2-й и 3-й так называемых отдельных ездящих батарей для стрельбы по воздушному флоту; орудия в этих батареях были поставлены на подвижные деревянные платформы{252}. По 4 зенитных 76-мм пушки на позиционных установках имели: батарея для обороны Царского Села (Пушкина) и батарея офицерской артиллерийской школы.
Таким образом, можно считать, и то с некоторой натяжкой, что во время войны русская армия имела на фронте не более 25 зенитных батарей с 70 - 75 специальными орудиями 76 - 75-мм калибра для стрельбы по воздушным целям, т. е. гораздо меньше того минимального числа зенитных батарей, какое считалось необходимым иметь: 146 батарей с 584 орудиями.
Что же касается остальных имевшихся в русской армии около 220 батарей для стрельбы по воздушному флоту с приспособленными полевыми 76-мм пушками обр. 1900 и 1902 гг. на неподвижных установках, то ввиду слабой продуктивности стрельбы из этих пушек по быстро летящим целям, указанные батареи нельзя считать "зенитными". Если во время мировой войны, для того чтобы сбить один самолет, требовалось в среднем выпустить от 3 000 до 11 000 выстрелов даже при стрельбе из специальных зенитных орудий германской и французской артиллерии, то при стрельбе из приспособленных орудий требовалось произвести выстрелов в 3 - 4 раза больше; при стрельбе же из русских приспособленных полевых 76-мм пушек поражение быстро летящего самолета правильнее считать удачной случайностью.
Русская армия к началу войны не имела специальной артиллерии "сопровождения" для ближайшей поддержки пехоты в бою. Легкая полевая артиллерия не в состоянии выполнить такую задачу ввиду тяжести и громоздкости системы 76-мм полевой пушки. Надеялись, однако, что дальнобойность и другие отличные балистические качества этой пушки возместят ее малоподвижность; с другой стороны, рассчитывали, что конная артиллерия может оказать поддержку атаке пехоты продольным огнем, выиграв фланг противника, или что горная артиллерия при незначительном весе системы ее 76-мм пушки обр. 1909 г. сможет сопровождать пехоту для непосредственной огневой поддержки ее атаки (см. часть I этого труда, стр. 38, 39).
В действительности в начале маневренного периода войны 1914 г. искусные действия полевой артиллерии при мощности огня 76-мм легких пушек с дальних и в особенности со средних дистанций позволяли пехоте удачно, с небольшими сравнительно потерями, атаковать противника, не требуя в большинстве случаев от артиллерии сопровождения "колесами" для поддержки огнем с близких дистанций. Редкие попытки сопровождать пехоту в бою "колесами", если и бывали, то, как и следовало ожидать, не достигали цели, так как шестерочная упряжка лошадей, необходимая для перевозки полевой 76-мм пушки, являлась хорошей целью для неприятельской артиллерии и пулеметов. Конная артиллерия действовала со своей конницей и пехоте вообще не помогала; попытки же конной артиллерии выезжать на близкие дистанции к противнику, чтобы оказать содействие спешенным частям своей кавалерии, приводили нередко к напрасным большим потерям от огня противника.
Бывали случаи во время войны, когда горная артиллерия, обладающая более легкими пушками (1 236 кг в походном положении и 624 кг в боевом), имеющими притом более крутую траекторию, довольно хорошо служила, как артиллерия ближайшей поддержки и непосредственного сопровождения пехоты в бою, особенно необходимого при действиях на пересеченной и лесисто-болотистой местности; но для сопровождения пехоты при атаке она была тяжела, хотя иногда при атаке пушку с лафетом (без запряжки) перетаскивали за пехотой на руках. Но горной артиллерии в русской армии было слишком мало, даже на Юго-западном фронте, где она была нужна для действия в горах - на Карпатах, не говоря уже о Западном и Северном русских фронтах, где ее вовсе не было.
В марте 1917 г. 9-я армия, занимая на Юго-западном фронте 247 км (220 верст) фронта гористой местности, имела только 16 горных батарей, которые не были в состоянии оказывать полное содействие пехоте. Необходимо было недостаток горных батарей возместить штурмовыми полевыми батареями{253}.
Между тем никаких ни штурмовых, ни траншейных батарей в русской армии в начале войны не было. Готовясь к мировой войне, как-то забыли о траншейной артиллерии, хотя значение ее выяснилось и она понадобилась еще во время войны с Японией в 1904 - 1905 гг. (см. часть I этого труда, стр. 52 - 53) и хотя образец 76-мм скорострельной штурмовой пушки, разработанный Путиловским заводом, был утвержден еще в 1910 г.
В маневренный период войны 1914 г., когда стал ощущаться "снарядный голод", огонь неподавленной неприятельской артиллерии стал наносить большие потери наступающей пехоте, а при подходе к атакуемому противнику она попадала под огонь его пулеметов. С удаленного наблюдательного пункта командира батареи пулеметы противника не были видны.
Телефонный провод, идущий от командира батареи к поддерживаемой им пехоте, часто перебивался снарядами или рвался своими же войсками, вследствие чего связь нарушалась, и пехота предоставлялась самой себе. Выше упоминалось, что попытки артиллерии переменить позицию, чтобы подъехать возможно ближе к своей пехоте и действовать с нею в неразрывной связи, не приводили к положительным результатам. Балистические качества 76-мм полевой пушки (чрезвычайная отлогость траектории) не позволяли вести огонь по противнику, расположенному ближе 200 - 300 м от своей пехоты, во избежание ее поражения. В самый критический тяжелый момент для пехоты, когда она подходила к противнику на близкую дистанцию, с которой могла броситься в атаку, она лишалась огневой поддержки артиллерии и безнаказанно расстреливалась неприятельскими пулеметами.