Страница:
– Доченька! Уж ты не суди меня! Сама я себе противна, да вот сделать ничего не могу. А девчонка от рук совсем отбилась, учиться вот бросила и ночами дома не бывает, – тихо и как-то очень печально говорила женщина. – А мне-то не по силам собака, хоть и хорошая она. Да ты и сама видишь!
Я и не судила! Я просто молчала, потому что сказать было нечего. Но молчи не молчи, а что-то надо решать и срочно делать.
– Скажите, а вы не будете против, если я попробую найти собаке другого хозяина? Ну, не поднимается у меня рука отправлять на тот свет здоровое красивое животное! Она-то ведь ни в чем не виновата!
– Господь с тобой, дочка! – женщина просияла на глазах. – Я ведь не зверь! Давай подпишу, что там надо!
Облегченно перевела дух и я. Схватив первый попавшийся чистый лист бумаги, я быстро написала заявление о передаче собаки в другие руки на мое усмотрение. Женщина тем временем достала из сумки родословную и положила ее передо мной. Потом, старательно выводя буквы, полностью написала свою фамилию и число.
– Спасибо тебе, доченька! Не дала взять греха на душу! – с чувством произнесла она и поднялась со стула. Я пошла проводить ее до выхода и забрать собаку. Мирта – так было указано в документах – лежала в холле. Ее взгляд не отрывался от старшей хозяйки, и столько в нем было тоски, что я не выдержала и отвернулась. Женщина немного постояла около и тихо вышла. Я не видела ее лица, но собака на моих глазах сжалась, как от удара, и уронила голову на передние лапы. Потух взгляд, и, может, я и ошибалась, но тогда я была в полной уверенности, что еще чуть-чуть – и собака заплачет. На ее выразительной морде застыл вопрос: «За что?» Ответить ей было нечего, да я и не смогла бы. Но помочь найти Мирте другого, более достойного хозяина, нет – друга, я уже твердо пообещала себе. Потому что невозможно было остаться равнодушной, глядя на эту печальную картину!
Да и то сказать, надо было поторапливаться. Скоро приедет главный, и мне совсем не хотелось вступать с ним в дополнительную полемику по поводу сданной овчарки. А если его возвращение совпадет с приездом машины из горветотдела, то я не поручилась бы за дальнейшую судьбу собаки, ибо равнодушие встречается и в наших ветеринарных рядах. Но я уже знала, чей телефонный номер будет первым, который я наберу: Аллы! Конечно, Аллы! Только бы она была дома! Наверное, это судьба, потому что в трубке раздался знакомый голос, хотя время было явно неурочное.
– Ну, тебе повезло – я уже почти ушла! – начала она, но я перебила.
– Не мне повезло, а собаке! – я торопливо и без предисловий рассказала ей суть. Минуту трубка молчала.
– Вот, ручку нашла: диктуй адрес! Через час буду! Жди!
Час тянулся, как целая вечность. Я с тоской смотрела на улицу и гадала, кто же приедет первым? Алла? Главный? Или машина из главной конторы? Наконец я смогла перевести дух – к входу в лечебницу выруливало такси – это могла быть только Алла, и я пошла ее встречать. В холле все так же безучастно лежала Мирта. Похоже, за прошедший час она даже не поменяла позы.
– Ну, вот и я. Не опоздала? – еще в дверях заговорила Алла и замолчала, увидев неподвижно лежащую овчарку. Я тоже молчала. А что было говорить? Мы знакомы так давно, что слов не надо, особенно в такой ситуации. Она сама «старый» собачник. Мало того – Алла профессиональный кинолог и инструктор по дрессировке.
– Ну, мы поехали обратно. Таксист долго ждать не согласился! – только и сказала она.
– У меня на Мирту нет намордника, – предупредила я.
– А где наша не пропадала? Я очень сомневаюсь, что она в таком состоянии может кого-то искусать. Ну будет еще один шрам, в крайнем случае. Подумаешь, велика проблема! – она улыбнулась, взяла в руки поводок и ласково, но твердо произнесла: «Пошли, голубушка! Рядом!» Овчарка тоскливо и непонимающе взглянула, но, подчинившись знакомой команде, нехотя поднялась. Шла она очень медленно, почти ползла, как будто какая-то неимоверная тяжесть незримо впечатывала ее в землю. Все так же безразлично и покорно она залезла в машину… Алла, садясь в такси, коротко кивнула: «Вечером позвоню!», и машина быстро исчезла за поворотом.
День шел своим чередом. Вернулся главный и занялся какими-то административными делами; пришла машина из горветотдела – с ней занялась я, потом было еще несколько посетителей…
Вечером, уже из дома, я не выдержала и позвонила Алле первой. Доехали они благополучно и без приключений, но Мирта продолжала пребывать в коматозном состоянии, отказалась пить и есть, и новое место ее совершенно не интересовало. Собственно, ни я, ни Алла ничего другого и не ожидали. Вопрос был в том, как долго это состояние будет продолжаться и с какими последствиями? Ответа не знал никто, но наш опыт говорил, что все еще впереди и сюрпризы еще будут! Ох уж этот наш опыт! Он, как всегда, был прав. День проходил за днем, а изменений в лучшую сторону практически не было. Наши телефонные разговоры становились все тревожнее, и мы уже решили: ждем неделю, и если собака не начнет есть сама, то будем кормить через вену с помощью капельницы (вот бы поставить памятник тому, кто ее изобрел). Где-то на грани окончания заданного нами срока Алла не выдержала и сказала:
– Все! Я решила взять Мирту из питомника к себе домой!
– А как же твой керри-блю? У него инфаркта от ревности не будет?
– А что ты предлагаешь? Вот – и у тебя ничего конструктивного на уме нет. А собака уже почти неделю как тень существует! Каково на это смотреть? – бушевала трубка.
– Знаешь, а может быть, это и выход! – подумав немного, сказала я. – Может, домашняя обстановка и выведет ее из стресса! – на этом разговор закончился.
На другой день исполнялась ровно неделя, как Мирта… Я с нетерпением ждала вечернего обязательного звонка Аллы. А дома уже стояло несколько флаконов с глюкозой, ампулы с витаминами и аскорбинкой и капельница. Как назло в тот вечер телефон трезвонил не переставая. Обычно я люблю поболтать, но не в тот вечер. Как могла, я укорачивала все разговоры до тезисной формы и наконец при очередном звонке услышала Аллу. Ее голос был весел и, не дожидаясь официального доклада, я спросила:
– И что же наша красавица сегодня поела?
– А ты откуда знаешь?
– Да ты бы слышала победные фанфары в твоем голосе! Тут уж догадаться нетрудно.
– Она совсем немножко съела сырого мяса, сейчас еще что-нибудь ей предложу…
– Голубушка, а ты случаем не забыла, что собака целую неделю ничего в рот не брала? Ей нельзя сейчас много есть. Смотри, бога ради, не перекорми, ведь начнутся другие проблемы, и гораздо более серьезные! – я перебила, не дослушав. И, что называется, вовремя! Я хорошо понимала свою подружку. После недельной нервотрепки кто угодно на радостях мог бы скормить собаке хоть целого быка! А ведь это целая наука – постепенный выход из голода. Я и не сомневалась, что Алла об этом прекрасно знает, и боялась лишь одного: как бы на радостях все эти полезные знания не вылетели у нее из головы.
С этого счастливого дня, вернее вечера, от Аллы стали поступать только радостные известия. Дольше всех восстанавливалась психика. Только через год собака заулыбалась! Но характер у Мирты все-таки здорово изменился. Злобность и недоверчивость стали ее спутниками до конца жизни. Алле удалось стать для Мирты любимой хозяйкой. Мне запомнилось одно мое посещение спустя какое-то время после описанных событий. Уж и не помню точно, год прошел или два. Еще за входной дверью я услышала злобное негромкое ворчанье, затем голос Аллы: «Тихо, Миртуля! Все хорошо!», и дверь распахнулась. На пороге в очень недвусмысленной позе замерла все та же красавица, какой я ее увидела в первый раз. Но не совсем такой! В дверях стояла настоящая Хозяйка Дома, уверенная в себе и в том, что дом принадлежит безраздельно ей. Я искренне порадовалась и за Аллу, и за Мирту, потому что очень хорошо знаю, как трудно далась им обеим эта уверенность. Мы с Аллой расположились в комнате, и Мирта тут же улеглась у ног хозяйки и уже не спускала с меня глаз.
«Не вздумай шевелиться! Она – моя хозяйка, и ее я буду защищать до последнего», – поза Мирты и особенно ее недоверчивый, сверлящий взгляд без труда позволяли все перевести на человечий язык. И хотя я полностью отдавала себе отчет, что могу познакомиться с белоснежными зубками Мирты, в душе у меня все пело от радости. Наверное, собакам так же, как и людям, тяжело прощать предательство, а тут все-таки получилось!
– Знаешь, у меня по жизни было немало собак, но если бы все начать сначала, то я хотела бы снова встретиться только с тремя. И Мирта – одна из них!
К вопросу о диагностике
Вряд ли кто-нибудь станет оспаривать важность правильной постановки диагноза. Ведь с этим связано и назначение препаратов и, в конце концов, успех лечения. Вот на эту тему и зашел как-то разговор в клубе собаководства в кругу собачников. Кое-кто знал, что я ветеринарный врач, большинство – нет, поэтому обмен мнениями шел довольно непосредственно и даже в некоторой степени азартно. А ветеринарным врачам доставалось по полной программе. В тот вечер «стрелочниками» были они.
– Да разве у нас есть хорошие врачи? Где вы их видели? – кто-то из новеньких произнес сакраментальную фразу, которую я слышу вот уже на протяжении тридцати лет…
Да, неужели уже тридцать лет… Господи! Как летит время!
Оглянувшись на азартный выпад в сторону врачей, я увидела молодую женщину лет двадцати с небольшим, темноволосую, с модной короткой стрижкой. Крупные сережки энергично раскачивались, а щеки розовели возбужденным румянцем.
– Недавно посетила я ветеринарную клинику, – продолжала она с некоторой долей ехидства, – так они (врачи) даже диагноза поставить не смогли. Какое уж тут лечение? Смех и слезы!
Аудитория при этом разделилась приблизительно поровну.
«В общем, нормально, могло быть и хуже», – подумала я, постепенно закипая, но еще не вмешиваясь. Обидно, конечно, но во многом люди правы. И пророка в своем отечестве нет, вот если отправить вас на тридцать лет назад для сравнения… Но это уже из области фантастики. Все-таки жаль, что нет машины времени. Хотя…
На память попутно (чем не машина времени) пришла поучительная история на тему о диагнозе, лечении, врачах и владельцах.
– Сами уже все видите… – и горестно вздохнул.
Я прекрасно поняла его состояние. Очень печально видеть внешне здоровое, полное сил животное, которое беспомощно жмется к хозяину и тихонько поскуливает, не понимая, почему солнечный мир вдруг стал таким серым или даже черным.
– И давно это? – начала я свои обязательные вопросы: куда же от них денешься, потому как мои пациенты не говорят, изредка, правда, кусаются или царапаются.
– Да дня два, и ведь на ровном месте. Вдруг и… все побелело, – отвечал мужчина, имея в виду глаза.
– Вот тут вы ошибаетесь! На ровном месте ничего вдруг не бывает. Должна быть причина! Другое дело, что надо ее найти!
– Ну, не знаю я, – обреченно произнес владелец, – все было абсолютно нормально.
Осматривая собаку, понимаю, что хозяин прав. Так сказать, видимых причин такого состояния глаз не было. Не было и травматических повреждений, никакого намека на другие заболевания, которые могли вызвать слепоту как осложнение. Но лечить все-таки надо. Опять же, чтобы знать чем, надо сначала понять – отчего?
– Уколы делать сами можете? Собаке будет спокойней дома.
– Все я умею, только скажите, что надо. А выздоровеет? – вопрос сопроводился тоскливым взглядом.
Я задумалась. Но пока не будет известна причина, что-нибудь сказать об исходе трудно. Если лечить не причину, а клинику – врачи говорят: заниматься симптоматикой, – на время состояние улучшится, но нет гарантии, что все не начнется сначала, когда курс применения симптоматических препаратов закончится. Короче, замкнутый крут!
– В подобных случаях очень неплохо работают препараты из группы биогенных стимуляторов. Вот и начнем этот курс. Думаю, что дня через четыре будет какой-то результат. А пока собака не должна беспокоиться. Должна получать привычную диетическую пищу. Очень важно, чтобы вы знали достоверно, что побывало в пасти вашего щенка!
– А как быть с минеральной подкормкой? – спросил хозяин.
– Отменим, а дальше видно будет, – напутствовала я, передавая рецепты.
Через несколько дней раздался телефонный звонок, и заметно повеселевший голос сообщил:
– Доктор, лучше! Бельмо почти ушло.
– Не торопитесь. Курс на десять дней. Потом ко мне на прием. – Мне тоже радостно, хотя я не чувствую себя уверенно, пока приходится лечить симптомы, а не само заболевание, ведь причина, вызвавшая столь нерадостную картину, все еще не известна.
По окончании курса инъекций парочка снова появилась на пороге лечебницы. Пес сам пулей влетел в кабинет, втащив за собой улыбающегося хозяина. Надо сказать, результат был отличный. Глаза выглядели прекрасно. И радужная оболочка и зрачок хорошо просматривались, имели четкие границы. Восстановились все глазные рефлексы.
– Ну что ж, ребята! Рада с вами попрощаться. Не болейте! – отпустила я с приема пациента с хозяином.
Через неделю все повторилось, как в страшном фильме. Все, как в первый раз, с абсолютно одинаковой клиникой!
– Вы никуда не уйдете, пока мы не отыщем причину. Пошли в мой кабинет, – решительность моего настроя передается ему, и начался разговор-допрос.
– Единственно, в чем я уверена, так это в том, что причина связана с пищей или водой, – начала я.
– Я тоже думал об этом, и эту неделю все пристально проверял. Меня уже ненавидят все продавцы в ближайших магазинах. Ну а воду мы ведь сами тоже пьем, – мужчина явно растерян.
– Думайте. Что еще есть в рационе? – я настойчива.
– Ну разве что минеральная подкормка.
– Что в нее входит?
– Все же из аптеки: глюконат кальция, фитин, пивные дрожжи, – перечислял владелец, – обычный набор препаратов, содержащих кальций и фосфор, да вот костная мука, недавно достал, – проговорил он.
Дальше выяснилось, что костную муку достали «левым» путем, непосредственно с завода, без упаковки, просто кое-как насыпанной в бумажный кулек. Вот, собственно, и вся история. Причиной интоксикации явилась костная мука. В минимальных дозах картины отравления она не создавала, а на хрупкие и чувствительные ткани глаза действовала. Появились многострадальный пациент и хозяин через год, на профилактическую ежегодную прививку. Глаза собаки, темные, блестящие, преданно смотрели на хозяина.
– А что это вы все о врачах? – не выдержала наконец я. – Дайте и мне слово. Дорогие мои и любимые! Не режьте меня сразу, но ведь почти все болезни ваших четвероногих начинаются с вас. Да. Я готова на примерах это доказать.
Опасная соседка
Вторники последнее время для меня хлопотные дни. Заканчиваются они, правда, приятно: вечерний консультационный прием в клубе собаководства сулит встречи с собратьями по увлечению и спокойное чаепитие.
Сегодняшний вторник исключение. Посетителей ожидается немного. Поэтому, подъезжая на маршрутном такси к нужной мне остановке, заранее предвкушаю «удовольствие» наконец-то разобраться с накопившимися бумагами – черт их изобрел, чтобы жизнь не казалась сладкой, – и посидеть в тишине, в полном отсутствии телефонных звонков. Ну нет телефона в клубе.
Однако не успела я рассортировать листочки по разной величины кучкам в порядке срочности, как внезапно распахнулась дверь, и с порога раздался зычный голос: «Соседи! Собаки есть?»
– Заходи! – прокричала я в ответ, заранее зная, кто появится на пороге. Клуб расположен на первом этаже старенького двухэтажного дома. И хотя его внешнее и внутреннее состояние оставляет желать лучшего, он до сих пор считается жилым не только на бумаге. Ближайший сосед – обожатель кошек – частенько заглядывает к нам на огонек, предварительно выяснив, нет ли в помещении собак.
Его пассия заслуживает отдельного разговора. Я не большой любитель кошек, но эта… Любить я ее не люблю, но уважать себя она в состоянии заставить каждого, и я не составляю исключения в длинном списке ее невольных обожателей.
Ее зовут Мариша – меня, кстати, тоже. Сиамка. А значит, красивого палевого окраса, с темнокоричневыми, характерно расположенными на лапах, голове, хвосте отметинами. И прекрасными, темно-синими, огромными глазами. Принято считать, что у «кошачьих» загадочное выражение глаз, у этой красотки – загадочное в квадрате. А уж предсказать ее поведение не в состоянии даже хозяин. Он же, в свою очередь, упорно утверждает обратное. Я не ввязываюсь в диспут, но по весьма характерным отметинам, порою видным на его руках, я просто убеждена в своей правоте. Таким образом, любой саммит по этому поводу заранее обречен: каждый останется при своем мнении.
Что еще характерно для Мариши – так это ее умопомрачительное изящество. Сначала, когда ее впервые увидела, я про себя произнесла: «Ну до чего же она драная и тощая!» Мариша тем временем замерла на столе в такой прекрасной, полной высокомерного достоинства позе, что я замолчала и молчу до сих пор в немом восхищении. Приблизительно так же я смотрю по телевизору на высокооплачиваемых европейских манекенщиц на подиуме.
О характере этой красавицы можно говорить много, но у меня перед глазами частенько возникает сцена, свидетелем которой мне довелось быть как-то летним вечером. Я подходила к клубу и еще издалека увидела Маришу, сидевшую на подоконнике: она принимала солнечные ванны через закрытыеокна с абсолютно мечтательным и отрешенным видом. Картина, полная безмятежного покоя. Чуть впереди меня по дорожке, проходящей под окнами, топала старушенция. Она тоже оценила прелесть увиденного, потому что, оглянувшись на меня, интеллигентно произнесла: «Ну до чего же красива!» – и протянула руку, чтобы постучать по стеклу и привлечь внимание кошки. Я не успела ее остановить. В следующее мгновение «Мисс Созерцание» за стеклом превратилась в такую фурию, что пожилая женщина в ужасе отпрыгнула от окна, налетела на низенький штакетник ограды газона и рухнула туда. Я краем глаза успела взглянуть на свою тезку. Она опять сидела в позе медитации. Происходящее уже перестало ее волновать. А побелевшая от пережитого женщина только и сказала: «Я словно смерть свою увидела!» Я не нашла что ей возразить. Окажись на ее месте, я подумала бы так же.
Все это пронеслось у меня в голове, а сосед, он же владелец этого «чуда», вошел ко мне в комнату с озабоченным видом. Я внутренне похолодела, потому что даже в страшном сне не представляла, каким образом можно подойти к этой кошке и тем более заниматься ее лечением. С обреченным видом я уставилась на него.
– Что-то она мне не нравится, – издалека начал хозяин, по-домашнему одетый в тренировочный костюм и тапочки на босу ногу.
– А в чем проблемы? – спрашиваю я деловито, но мы оба понимаем, что боимся одного и того же и одинаково.
– Какая-то она сонная и очень спокойная. Ест, правда, хорошо, но все время спит.
– Радоваться надо, что спит, – ехидно замечаю я, ожидая продолжения рассказа.
– И все грудные железы увеличены, – продолжает он.
– А естественные причины не подходят для объяснения? – Я невольно очень рассчитываю на естественный ход событий, потому что патология чревата неприятностями не только для пациентки, но и для нас, так сказать, присутствующих. От ее когтей мало никому не покажется.
– Нет, – довольно уверенно отвечает он.
– Неси сюда свое сокровище, – обреченно предлагаю я.
Через минуту появляются оба. У Мариши, по-видимому, действительно неплохое настроение. Я не успела надеть белый халат, да и не собираюсь это делать: моя строптивая пациентка не любит белого цвета. Ну а мне, поверьте, совсем не хочется вызвать ее раздражение.
Кошку осторожно и с должным уважением ставят на стол. Она не протестует и, не обращая на меня внимания, ласково трется о руку хозяина.
– Ну и дела! – только и говорю я. – Но подержи ее на всякий случай, как мгновенно меняется ее настроение, я уже видела.
Опять же, что держать, что не держать – последствия все равно непредсказуемы. Прощупывать ее живот предстоит мне, и, помолясь про себя, я осторожно начинаю пальпацию. И почти сразу пальцы моей руки ложатся на тельце. Оно хорошо ощущается даже через стенки живота. Дальше можно и не продолжать, потому что от количества детенышей диагноз все равно не изменится: кошка беременна. Мариша поворачивает головку и одаривает меня одним из своих загадочных взглядов.
Может, она и имеет в виду что-то другое, но я перевожу этот взгляд как последнее предупреждение. Оценив ее любезность, я не настаиваю на большем.
– Ну, дружок, она скоро будет мамой, – важно изрекаю я.
– Не может быть, – растерянно говорит хозяин, но, видя мою уверенную улыбку, добавляет: – Как же это? Ведь она разогнала всех женихов, а кое-кого до крови расцарапала.
– Кто-то ей все-таки понравился.
За посетителями уже захлопнулась дверь, а я еще продолжала улыбаться, стараясь не думать о возможности патологических родов. При сварливом и непредсказуемом характере Маришки роды могут стать серьезной проблемой.
Спустя неделю я случайно встретилась с хозяином Мариши на улице.
– А у нас прибавление – трое! – гордо доложил он, – два мальчика и девочка.
– Прекрасная новость! – от души порадовалась я… И мы тоже целы и без кожных повреждений.
Оставалось надеяться, что, будучи внешне похожими на мамашу, очаровательные детки не скопируют ее характер.
Аида
Был конец рабочего дня. Обычно именно к концу всегда много посетителей. А тут, как ни странно, – никого! С одной стороны, ничего плохого в этом не было. Даже наоборот, никто не болеет, и это, согласитесь, приятно. С другой – ничего не мешает заняться бумажной работой. И это прискорбно, ибо что приятного корпеть над отчетами, подсчетами и прочей дребеденью?
Я обреченно вздыхала и с тоской поглядывала на кипу бумаг, которые Сэм, главный врач, еще с утра демонстративно положил на стол в моем кабинете. У нас с Сэмом – так я про себя стала его называть с самого первого дня работы в районной ветеринарной клинике – довольно странные отношения. Он много старше меня и, по-моему, в душе осуждает мой фанатизм в отношении собак, потому как сам ни собак, ни кошек не любит. Зато весьма благоволит к более крупным животным и к административной представительской работе.
Прошло какое-то время, прежде чем у нас негласно поделились обязанности. Сэм с облегчением оставил мне лечебную работу с собаками, с кошками мы работали поровну, а я не касалась прочих крупных и мелких рогатых и копытных. Таким вот образом установилось хрупкое равновесие, позволявшее нам жить, вернее, мирно сосуществовать. Разумное объяснение всему этому, конечно, было, но я его поняла не сразу. Тут не обошлось без «ножниц поколений». Еще в мои студенческие годы в академии нам ощутимо вбивали в голову, что, мол, мелкие домашние животные – это очень ограниченная сфера деятельности ветеринарного врача, тогда как «в сельском хозяйстве нашей страны существует постоянная нехватка кадров высшего звена для работы в колхозах и совхозах». Что уж тут говорить об его студенческих годах!
Я и не судила! Я просто молчала, потому что сказать было нечего. Но молчи не молчи, а что-то надо решать и срочно делать.
– Скажите, а вы не будете против, если я попробую найти собаке другого хозяина? Ну, не поднимается у меня рука отправлять на тот свет здоровое красивое животное! Она-то ведь ни в чем не виновата!
– Господь с тобой, дочка! – женщина просияла на глазах. – Я ведь не зверь! Давай подпишу, что там надо!
Облегченно перевела дух и я. Схватив первый попавшийся чистый лист бумаги, я быстро написала заявление о передаче собаки в другие руки на мое усмотрение. Женщина тем временем достала из сумки родословную и положила ее передо мной. Потом, старательно выводя буквы, полностью написала свою фамилию и число.
– Спасибо тебе, доченька! Не дала взять греха на душу! – с чувством произнесла она и поднялась со стула. Я пошла проводить ее до выхода и забрать собаку. Мирта – так было указано в документах – лежала в холле. Ее взгляд не отрывался от старшей хозяйки, и столько в нем было тоски, что я не выдержала и отвернулась. Женщина немного постояла около и тихо вышла. Я не видела ее лица, но собака на моих глазах сжалась, как от удара, и уронила голову на передние лапы. Потух взгляд, и, может, я и ошибалась, но тогда я была в полной уверенности, что еще чуть-чуть – и собака заплачет. На ее выразительной морде застыл вопрос: «За что?» Ответить ей было нечего, да я и не смогла бы. Но помочь найти Мирте другого, более достойного хозяина, нет – друга, я уже твердо пообещала себе. Потому что невозможно было остаться равнодушной, глядя на эту печальную картину!
Да и то сказать, надо было поторапливаться. Скоро приедет главный, и мне совсем не хотелось вступать с ним в дополнительную полемику по поводу сданной овчарки. А если его возвращение совпадет с приездом машины из горветотдела, то я не поручилась бы за дальнейшую судьбу собаки, ибо равнодушие встречается и в наших ветеринарных рядах. Но я уже знала, чей телефонный номер будет первым, который я наберу: Аллы! Конечно, Аллы! Только бы она была дома! Наверное, это судьба, потому что в трубке раздался знакомый голос, хотя время было явно неурочное.
– Ну, тебе повезло – я уже почти ушла! – начала она, но я перебила.
– Не мне повезло, а собаке! – я торопливо и без предисловий рассказала ей суть. Минуту трубка молчала.
– Вот, ручку нашла: диктуй адрес! Через час буду! Жди!
Час тянулся, как целая вечность. Я с тоской смотрела на улицу и гадала, кто же приедет первым? Алла? Главный? Или машина из главной конторы? Наконец я смогла перевести дух – к входу в лечебницу выруливало такси – это могла быть только Алла, и я пошла ее встречать. В холле все так же безучастно лежала Мирта. Похоже, за прошедший час она даже не поменяла позы.
– Ну, вот и я. Не опоздала? – еще в дверях заговорила Алла и замолчала, увидев неподвижно лежащую овчарку. Я тоже молчала. А что было говорить? Мы знакомы так давно, что слов не надо, особенно в такой ситуации. Она сама «старый» собачник. Мало того – Алла профессиональный кинолог и инструктор по дрессировке.
– Ну, мы поехали обратно. Таксист долго ждать не согласился! – только и сказала она.
– У меня на Мирту нет намордника, – предупредила я.
– А где наша не пропадала? Я очень сомневаюсь, что она в таком состоянии может кого-то искусать. Ну будет еще один шрам, в крайнем случае. Подумаешь, велика проблема! – она улыбнулась, взяла в руки поводок и ласково, но твердо произнесла: «Пошли, голубушка! Рядом!» Овчарка тоскливо и непонимающе взглянула, но, подчинившись знакомой команде, нехотя поднялась. Шла она очень медленно, почти ползла, как будто какая-то неимоверная тяжесть незримо впечатывала ее в землю. Все так же безразлично и покорно она залезла в машину… Алла, садясь в такси, коротко кивнула: «Вечером позвоню!», и машина быстро исчезла за поворотом.
День шел своим чередом. Вернулся главный и занялся какими-то административными делами; пришла машина из горветотдела – с ней занялась я, потом было еще несколько посетителей…
Вечером, уже из дома, я не выдержала и позвонила Алле первой. Доехали они благополучно и без приключений, но Мирта продолжала пребывать в коматозном состоянии, отказалась пить и есть, и новое место ее совершенно не интересовало. Собственно, ни я, ни Алла ничего другого и не ожидали. Вопрос был в том, как долго это состояние будет продолжаться и с какими последствиями? Ответа не знал никто, но наш опыт говорил, что все еще впереди и сюрпризы еще будут! Ох уж этот наш опыт! Он, как всегда, был прав. День проходил за днем, а изменений в лучшую сторону практически не было. Наши телефонные разговоры становились все тревожнее, и мы уже решили: ждем неделю, и если собака не начнет есть сама, то будем кормить через вену с помощью капельницы (вот бы поставить памятник тому, кто ее изобрел). Где-то на грани окончания заданного нами срока Алла не выдержала и сказала:
– Все! Я решила взять Мирту из питомника к себе домой!
– А как же твой керри-блю? У него инфаркта от ревности не будет?
– А что ты предлагаешь? Вот – и у тебя ничего конструктивного на уме нет. А собака уже почти неделю как тень существует! Каково на это смотреть? – бушевала трубка.
– Знаешь, а может быть, это и выход! – подумав немного, сказала я. – Может, домашняя обстановка и выведет ее из стресса! – на этом разговор закончился.
На другой день исполнялась ровно неделя, как Мирта… Я с нетерпением ждала вечернего обязательного звонка Аллы. А дома уже стояло несколько флаконов с глюкозой, ампулы с витаминами и аскорбинкой и капельница. Как назло в тот вечер телефон трезвонил не переставая. Обычно я люблю поболтать, но не в тот вечер. Как могла, я укорачивала все разговоры до тезисной формы и наконец при очередном звонке услышала Аллу. Ее голос был весел и, не дожидаясь официального доклада, я спросила:
– И что же наша красавица сегодня поела?
– А ты откуда знаешь?
– Да ты бы слышала победные фанфары в твоем голосе! Тут уж догадаться нетрудно.
– Она совсем немножко съела сырого мяса, сейчас еще что-нибудь ей предложу…
– Голубушка, а ты случаем не забыла, что собака целую неделю ничего в рот не брала? Ей нельзя сейчас много есть. Смотри, бога ради, не перекорми, ведь начнутся другие проблемы, и гораздо более серьезные! – я перебила, не дослушав. И, что называется, вовремя! Я хорошо понимала свою подружку. После недельной нервотрепки кто угодно на радостях мог бы скормить собаке хоть целого быка! А ведь это целая наука – постепенный выход из голода. Я и не сомневалась, что Алла об этом прекрасно знает, и боялась лишь одного: как бы на радостях все эти полезные знания не вылетели у нее из головы.
С этого счастливого дня, вернее вечера, от Аллы стали поступать только радостные известия. Дольше всех восстанавливалась психика. Только через год собака заулыбалась! Но характер у Мирты все-таки здорово изменился. Злобность и недоверчивость стали ее спутниками до конца жизни. Алле удалось стать для Мирты любимой хозяйкой. Мне запомнилось одно мое посещение спустя какое-то время после описанных событий. Уж и не помню точно, год прошел или два. Еще за входной дверью я услышала злобное негромкое ворчанье, затем голос Аллы: «Тихо, Миртуля! Все хорошо!», и дверь распахнулась. На пороге в очень недвусмысленной позе замерла все та же красавица, какой я ее увидела в первый раз. Но не совсем такой! В дверях стояла настоящая Хозяйка Дома, уверенная в себе и в том, что дом принадлежит безраздельно ей. Я искренне порадовалась и за Аллу, и за Мирту, потому что очень хорошо знаю, как трудно далась им обеим эта уверенность. Мы с Аллой расположились в комнате, и Мирта тут же улеглась у ног хозяйки и уже не спускала с меня глаз.
«Не вздумай шевелиться! Она – моя хозяйка, и ее я буду защищать до последнего», – поза Мирты и особенно ее недоверчивый, сверлящий взгляд без труда позволяли все перевести на человечий язык. И хотя я полностью отдавала себе отчет, что могу познакомиться с белоснежными зубками Мирты, в душе у меня все пело от радости. Наверное, собакам так же, как и людям, тяжело прощать предательство, а тут все-таки получилось!
***
Вокруг шумела и гудела выставка. Шли ринги. Кто-то побеждал, кто-то нет. Ринг овчарок уже опустел. Алла, Алла Германовна, помолчав еще немного, сказала:– Знаешь, у меня по жизни было немало собак, но если бы все начать сначала, то я хотела бы снова встретиться только с тремя. И Мирта – одна из них!
К вопросу о диагностике
Вряд ли кто-нибудь станет оспаривать важность правильной постановки диагноза. Ведь с этим связано и назначение препаратов и, в конце концов, успех лечения. Вот на эту тему и зашел как-то разговор в клубе собаководства в кругу собачников. Кое-кто знал, что я ветеринарный врач, большинство – нет, поэтому обмен мнениями шел довольно непосредственно и даже в некоторой степени азартно. А ветеринарным врачам доставалось по полной программе. В тот вечер «стрелочниками» были они.
– Да разве у нас есть хорошие врачи? Где вы их видели? – кто-то из новеньких произнес сакраментальную фразу, которую я слышу вот уже на протяжении тридцати лет…
Да, неужели уже тридцать лет… Господи! Как летит время!
Оглянувшись на азартный выпад в сторону врачей, я увидела молодую женщину лет двадцати с небольшим, темноволосую, с модной короткой стрижкой. Крупные сережки энергично раскачивались, а щеки розовели возбужденным румянцем.
– Недавно посетила я ветеринарную клинику, – продолжала она с некоторой долей ехидства, – так они (врачи) даже диагноза поставить не смогли. Какое уж тут лечение? Смех и слезы!
Аудитория при этом разделилась приблизительно поровну.
«В общем, нормально, могло быть и хуже», – подумала я, постепенно закипая, но еще не вмешиваясь. Обидно, конечно, но во многом люди правы. И пророка в своем отечестве нет, вот если отправить вас на тридцать лет назад для сравнения… Но это уже из области фантастики. Все-таки жаль, что нет машины времени. Хотя…
На память попутно (чем не машина времени) пришла поучительная история на тему о диагнозе, лечении, врачах и владельцах.
***
Точно помню, что был конец мая. Я, в то время еще молодой доктор, скучала на приеме, потому что, собственно, на приеме никого не было. Стояла жара, в кабинет только что заглянуло уходящее солнце, сразу бликами пошли автоклав, инструменты, шприцы. Через распахнутую дверь терапевтического кабинета была хорошо видна центральная входная дверь в лечебницу, где я имела честь работать ветеринарным врачом. Между тем дверь открылась, вошел мужчина, точнее, не вошел, а на пороге пытался уговорить войти с собой собаку, но она упрямилась. Терпение хозяина лопнуло, и, подхватив на руки крупного щенка-овчарку, он прошествовал, отдуваясь, в кабинет и поставил на смотровой стол свою ношу. Щенку на вид было около четырех месяцев. Все в нем говорило о породе: яркий контрастный чепрачный окрас, большеголовый, с еще слабовато стоящими ушами. Толстые лапы скользили, попадая на кафельные участки стола. Пес слегка дрожал, розовый язык вздрагивал от учащенного ритма дыхания. А глаза… Вместо выразительного взгляда овчарки я увидела бельмо, полностью закрывавшее радужную оболочку обоих глаз. Судя по всему, пес почти не видел. Хозяин сказал:– Сами уже все видите… – и горестно вздохнул.
Я прекрасно поняла его состояние. Очень печально видеть внешне здоровое, полное сил животное, которое беспомощно жмется к хозяину и тихонько поскуливает, не понимая, почему солнечный мир вдруг стал таким серым или даже черным.
– И давно это? – начала я свои обязательные вопросы: куда же от них денешься, потому как мои пациенты не говорят, изредка, правда, кусаются или царапаются.
– Да дня два, и ведь на ровном месте. Вдруг и… все побелело, – отвечал мужчина, имея в виду глаза.
– Вот тут вы ошибаетесь! На ровном месте ничего вдруг не бывает. Должна быть причина! Другое дело, что надо ее найти!
– Ну, не знаю я, – обреченно произнес владелец, – все было абсолютно нормально.
Осматривая собаку, понимаю, что хозяин прав. Так сказать, видимых причин такого состояния глаз не было. Не было и травматических повреждений, никакого намека на другие заболевания, которые могли вызвать слепоту как осложнение. Но лечить все-таки надо. Опять же, чтобы знать чем, надо сначала понять – отчего?
– Уколы делать сами можете? Собаке будет спокойней дома.
– Все я умею, только скажите, что надо. А выздоровеет? – вопрос сопроводился тоскливым взглядом.
Я задумалась. Но пока не будет известна причина, что-нибудь сказать об исходе трудно. Если лечить не причину, а клинику – врачи говорят: заниматься симптоматикой, – на время состояние улучшится, но нет гарантии, что все не начнется сначала, когда курс применения симптоматических препаратов закончится. Короче, замкнутый крут!
– В подобных случаях очень неплохо работают препараты из группы биогенных стимуляторов. Вот и начнем этот курс. Думаю, что дня через четыре будет какой-то результат. А пока собака не должна беспокоиться. Должна получать привычную диетическую пищу. Очень важно, чтобы вы знали достоверно, что побывало в пасти вашего щенка!
– А как быть с минеральной подкормкой? – спросил хозяин.
– Отменим, а дальше видно будет, – напутствовала я, передавая рецепты.
Через несколько дней раздался телефонный звонок, и заметно повеселевший голос сообщил:
– Доктор, лучше! Бельмо почти ушло.
– Не торопитесь. Курс на десять дней. Потом ко мне на прием. – Мне тоже радостно, хотя я не чувствую себя уверенно, пока приходится лечить симптомы, а не само заболевание, ведь причина, вызвавшая столь нерадостную картину, все еще не известна.
По окончании курса инъекций парочка снова появилась на пороге лечебницы. Пес сам пулей влетел в кабинет, втащив за собой улыбающегося хозяина. Надо сказать, результат был отличный. Глаза выглядели прекрасно. И радужная оболочка и зрачок хорошо просматривались, имели четкие границы. Восстановились все глазные рефлексы.
– Ну что ж, ребята! Рада с вами попрощаться. Не болейте! – отпустила я с приема пациента с хозяином.
Через неделю все повторилось, как в страшном фильме. Все, как в первый раз, с абсолютно одинаковой клиникой!
– Вы никуда не уйдете, пока мы не отыщем причину. Пошли в мой кабинет, – решительность моего настроя передается ему, и начался разговор-допрос.
– Единственно, в чем я уверена, так это в том, что причина связана с пищей или водой, – начала я.
– Я тоже думал об этом, и эту неделю все пристально проверял. Меня уже ненавидят все продавцы в ближайших магазинах. Ну а воду мы ведь сами тоже пьем, – мужчина явно растерян.
– Думайте. Что еще есть в рационе? – я настойчива.
– Ну разве что минеральная подкормка.
– Что в нее входит?
– Все же из аптеки: глюконат кальция, фитин, пивные дрожжи, – перечислял владелец, – обычный набор препаратов, содержащих кальций и фосфор, да вот костная мука, недавно достал, – проговорил он.
Дальше выяснилось, что костную муку достали «левым» путем, непосредственно с завода, без упаковки, просто кое-как насыпанной в бумажный кулек. Вот, собственно, и вся история. Причиной интоксикации явилась костная мука. В минимальных дозах картины отравления она не создавала, а на хрупкие и чувствительные ткани глаза действовала. Появились многострадальный пациент и хозяин через год, на профилактическую ежегодную прививку. Глаза собаки, темные, блестящие, преданно смотрели на хозяина.
***
Между тем в клубе дискуссия не утихала. Ветеринарным врачам, как хорошим, так и плохим, доставалось по полной программе.– А что это вы все о врачах? – не выдержала наконец я. – Дайте и мне слово. Дорогие мои и любимые! Не режьте меня сразу, но ведь почти все болезни ваших четвероногих начинаются с вас. Да. Я готова на примерах это доказать.
Опасная соседка
Вторники последнее время для меня хлопотные дни. Заканчиваются они, правда, приятно: вечерний консультационный прием в клубе собаководства сулит встречи с собратьями по увлечению и спокойное чаепитие.
Сегодняшний вторник исключение. Посетителей ожидается немного. Поэтому, подъезжая на маршрутном такси к нужной мне остановке, заранее предвкушаю «удовольствие» наконец-то разобраться с накопившимися бумагами – черт их изобрел, чтобы жизнь не казалась сладкой, – и посидеть в тишине, в полном отсутствии телефонных звонков. Ну нет телефона в клубе.
Однако не успела я рассортировать листочки по разной величины кучкам в порядке срочности, как внезапно распахнулась дверь, и с порога раздался зычный голос: «Соседи! Собаки есть?»
– Заходи! – прокричала я в ответ, заранее зная, кто появится на пороге. Клуб расположен на первом этаже старенького двухэтажного дома. И хотя его внешнее и внутреннее состояние оставляет желать лучшего, он до сих пор считается жилым не только на бумаге. Ближайший сосед – обожатель кошек – частенько заглядывает к нам на огонек, предварительно выяснив, нет ли в помещении собак.
Его пассия заслуживает отдельного разговора. Я не большой любитель кошек, но эта… Любить я ее не люблю, но уважать себя она в состоянии заставить каждого, и я не составляю исключения в длинном списке ее невольных обожателей.
Ее зовут Мариша – меня, кстати, тоже. Сиамка. А значит, красивого палевого окраса, с темнокоричневыми, характерно расположенными на лапах, голове, хвосте отметинами. И прекрасными, темно-синими, огромными глазами. Принято считать, что у «кошачьих» загадочное выражение глаз, у этой красотки – загадочное в квадрате. А уж предсказать ее поведение не в состоянии даже хозяин. Он же, в свою очередь, упорно утверждает обратное. Я не ввязываюсь в диспут, но по весьма характерным отметинам, порою видным на его руках, я просто убеждена в своей правоте. Таким образом, любой саммит по этому поводу заранее обречен: каждый останется при своем мнении.
Что еще характерно для Мариши – так это ее умопомрачительное изящество. Сначала, когда ее впервые увидела, я про себя произнесла: «Ну до чего же она драная и тощая!» Мариша тем временем замерла на столе в такой прекрасной, полной высокомерного достоинства позе, что я замолчала и молчу до сих пор в немом восхищении. Приблизительно так же я смотрю по телевизору на высокооплачиваемых европейских манекенщиц на подиуме.
О характере этой красавицы можно говорить много, но у меня перед глазами частенько возникает сцена, свидетелем которой мне довелось быть как-то летним вечером. Я подходила к клубу и еще издалека увидела Маришу, сидевшую на подоконнике: она принимала солнечные ванны через закрытыеокна с абсолютно мечтательным и отрешенным видом. Картина, полная безмятежного покоя. Чуть впереди меня по дорожке, проходящей под окнами, топала старушенция. Она тоже оценила прелесть увиденного, потому что, оглянувшись на меня, интеллигентно произнесла: «Ну до чего же красива!» – и протянула руку, чтобы постучать по стеклу и привлечь внимание кошки. Я не успела ее остановить. В следующее мгновение «Мисс Созерцание» за стеклом превратилась в такую фурию, что пожилая женщина в ужасе отпрыгнула от окна, налетела на низенький штакетник ограды газона и рухнула туда. Я краем глаза успела взглянуть на свою тезку. Она опять сидела в позе медитации. Происходящее уже перестало ее волновать. А побелевшая от пережитого женщина только и сказала: «Я словно смерть свою увидела!» Я не нашла что ей возразить. Окажись на ее месте, я подумала бы так же.
Все это пронеслось у меня в голове, а сосед, он же владелец этого «чуда», вошел ко мне в комнату с озабоченным видом. Я внутренне похолодела, потому что даже в страшном сне не представляла, каким образом можно подойти к этой кошке и тем более заниматься ее лечением. С обреченным видом я уставилась на него.
– Что-то она мне не нравится, – издалека начал хозяин, по-домашнему одетый в тренировочный костюм и тапочки на босу ногу.
– А в чем проблемы? – спрашиваю я деловито, но мы оба понимаем, что боимся одного и того же и одинаково.
– Какая-то она сонная и очень спокойная. Ест, правда, хорошо, но все время спит.
– Радоваться надо, что спит, – ехидно замечаю я, ожидая продолжения рассказа.
– И все грудные железы увеличены, – продолжает он.
– А естественные причины не подходят для объяснения? – Я невольно очень рассчитываю на естественный ход событий, потому что патология чревата неприятностями не только для пациентки, но и для нас, так сказать, присутствующих. От ее когтей мало никому не покажется.
– Нет, – довольно уверенно отвечает он.
– Неси сюда свое сокровище, – обреченно предлагаю я.
Через минуту появляются оба. У Мариши, по-видимому, действительно неплохое настроение. Я не успела надеть белый халат, да и не собираюсь это делать: моя строптивая пациентка не любит белого цвета. Ну а мне, поверьте, совсем не хочется вызвать ее раздражение.
Кошку осторожно и с должным уважением ставят на стол. Она не протестует и, не обращая на меня внимания, ласково трется о руку хозяина.
– Ну и дела! – только и говорю я. – Но подержи ее на всякий случай, как мгновенно меняется ее настроение, я уже видела.
Опять же, что держать, что не держать – последствия все равно непредсказуемы. Прощупывать ее живот предстоит мне, и, помолясь про себя, я осторожно начинаю пальпацию. И почти сразу пальцы моей руки ложатся на тельце. Оно хорошо ощущается даже через стенки живота. Дальше можно и не продолжать, потому что от количества детенышей диагноз все равно не изменится: кошка беременна. Мариша поворачивает головку и одаривает меня одним из своих загадочных взглядов.
Может, она и имеет в виду что-то другое, но я перевожу этот взгляд как последнее предупреждение. Оценив ее любезность, я не настаиваю на большем.
– Ну, дружок, она скоро будет мамой, – важно изрекаю я.
– Не может быть, – растерянно говорит хозяин, но, видя мою уверенную улыбку, добавляет: – Как же это? Ведь она разогнала всех женихов, а кое-кого до крови расцарапала.
– Кто-то ей все-таки понравился.
За посетителями уже захлопнулась дверь, а я еще продолжала улыбаться, стараясь не думать о возможности патологических родов. При сварливом и непредсказуемом характере Маришки роды могут стать серьезной проблемой.
Спустя неделю я случайно встретилась с хозяином Мариши на улице.
– А у нас прибавление – трое! – гордо доложил он, – два мальчика и девочка.
– Прекрасная новость! – от души порадовалась я… И мы тоже целы и без кожных повреждений.
Оставалось надеяться, что, будучи внешне похожими на мамашу, очаровательные детки не скопируют ее характер.
Аида
Они по-разному приходят к нам
Был конец рабочего дня. Обычно именно к концу всегда много посетителей. А тут, как ни странно, – никого! С одной стороны, ничего плохого в этом не было. Даже наоборот, никто не болеет, и это, согласитесь, приятно. С другой – ничего не мешает заняться бумажной работой. И это прискорбно, ибо что приятного корпеть над отчетами, подсчетами и прочей дребеденью?
Я обреченно вздыхала и с тоской поглядывала на кипу бумаг, которые Сэм, главный врач, еще с утра демонстративно положил на стол в моем кабинете. У нас с Сэмом – так я про себя стала его называть с самого первого дня работы в районной ветеринарной клинике – довольно странные отношения. Он много старше меня и, по-моему, в душе осуждает мой фанатизм в отношении собак, потому как сам ни собак, ни кошек не любит. Зато весьма благоволит к более крупным животным и к административной представительской работе.
Прошло какое-то время, прежде чем у нас негласно поделились обязанности. Сэм с облегчением оставил мне лечебную работу с собаками, с кошками мы работали поровну, а я не касалась прочих крупных и мелких рогатых и копытных. Таким вот образом установилось хрупкое равновесие, позволявшее нам жить, вернее, мирно сосуществовать. Разумное объяснение всему этому, конечно, было, но я его поняла не сразу. Тут не обошлось без «ножниц поколений». Еще в мои студенческие годы в академии нам ощутимо вбивали в голову, что, мол, мелкие домашние животные – это очень ограниченная сфера деятельности ветеринарного врача, тогда как «в сельском хозяйстве нашей страны существует постоянная нехватка кадров высшего звена для работы в колхозах и совхозах». Что уж тут говорить об его студенческих годах!