Страница:
расспрашивать его никогда ни о его происхождении, ни о его прошлом.
В течение семи лет эта женщина будет повиноваться желанию своего
господина, но однажды, подстрекаемая любопытством и ревнивыми соперниками,
она поддается искушению. После того, как она задает роковой вопрос, Лоэнгрин
тотчас покидает ее, садится в свою лодку, запряженную лебедями, и исчезает в
лучах заходящего солнца. Однако, он оставляет ей сына, который, согласно
рассказам, станет то ли отцом, то ли дедом Годфруа Бульонского.
Сегодня мы плохо представляем себе ту широту популярности, которая
окружала ореолом судьбу Годфруа Бульонского в его время и вплоть до XVII
века. Действительно, сегодня при словах "крестовые походы" в памяти
всплывает скорее Ричард Львиное Сердце, король Джон, Людовик Святой и
Фридрих Барбаросса, но никто из них не пользовался в свое время таким
необыкновенным почитанием, как Годфруа Бульонский. Организатор Первого
крестового похода, Годфруа был для души народа верховным рыцарем,
замечательным героем, благодаря которому Иерусалим был вырван из рук
неверных, а вместе с ним была отвоевана могила Иисуса Христа. Короче, тот,
кто сумел объединить в одном порыве восторга и великодушия самые высшие
ценности рыцарства и христианского рвения, состоял из плоти и крови, то есть
существовал на самом деле.
Теперь понятно, почему Годфруа Бульонский стал предметом культа,
который сохранялся еще долго после его смерти. А от культа до мифа всего
один шаг, и в случае с Годфруа этот шаг был легко сделан. Вольфрам фон
Эшенбах и многие другие средневековые романисты увидят в нем потомка
таинственной семьи Грааль; другие - блестящего представителя легендарного
рода, и все эти гипотезы тем более понятны, что оyи находят свои истоки лишь
в таинственной игре света и теней[99].
"Документы Общины" представляют нам - в который раз! - наиболее
правдоподобную из генеалогий Годфруа Бульонского, и, скажем так: быть может,
первую такую правдоподобную. В дальнейшем мы будем ее проверять, и она
окажется точной; ничто ей не противоречит, все ее подтверждает, и, кроме
того, она разрешает множество исторических загадок.
Согласно этой генеалогии, Годфруа происходил из семьи Плантар со
стороны своей прабабки, вышедшей в 1009 году замуж за Гуго де Плантара.
Следовательно, в жилах Годфруа текла меровингская кровь, он был прямым
потомком Дагоберта II, Сигиберта IV и других "потерянных королей" этого
рода. В течение четырех столетий эта королевская кровь питала многочисленные
и перемешанные между собой генеалогические деревья, а затем в один
прекрасный день метод, аналогичный прививке винограда, позволил появиться на
свет исключительному плоду - Годфруа Бульонскому, герцогу Лотарингскому. И
именно здесь, в Лотарингском доме, меровингская кровь нашла себе новое
потомство.
Это открытие по-новому освещает крестовые походы, и впредь можно видеть
в них совсем другое, нежели череду битв исключительно ради того, чтобы
отвоевать у сарацин Гроб Господень.
В этих обстоятельствах Годфруа Бульонский в его собственных глазах и в
глазах его сторонников действительно был большим, чем просто герцог
Лотарингский; он был законным королем, уполномоченным претендентом из
династии, низложение которой произошло с убийством Дагоберта II в 679 году.
Но, несмотря ни на что, он оставался королем без королевства, а на троне
Франции династия Капетингов устроилась слишком хорошо, чтобы ее оттуда
прогнали.
Что же должен был сделать король без владений, если не найти или не
создать королевство? А какое королевство выбрать, если не самое драгоценное
из всех - Палестину, Святую Землю, по которой ходил сам Иисус? Владыка
такого королевства, не будет ли он равен другим владыкам Европы? Царствуя в
самых священных местах на земле, не возьмет ли он справедливый реванш над
Церковью, той Церковью, которая четыреста лет тому назад предала его
предков?
Тайна
Итак, некоторые кусочки головоломки, наконец, начинали раскладываться
по местам, и если Годфруа Бульонский действительно принадлежал к
меровингскому роду, то множество элементов, не имеющих видимой связи,
занимали теперь логичное место в едином целом. Таким образом, было оправдано
значение, придаваемое таким разным деталям нашего исследования, как
меровингская династия и крестовые походы, Дагоберт II и Годфруа Бульонский,
Ренн-ле-Шато, рыцари Храма, Лотарингский дом и Сионская Община. Таким
образом, мы могли проследить меровингский род до настоящего времени и Алэна
Поэра, Анри де Монпеза, а также до супруга королевы Дании, не забывая,
естественно, Пьера Плантара де Сен-Клера и Отто Габсбурга, герцога
Лотарингского и короля Иерусалима.
Да, конечно... Но на главный вопрос по-прежнему ответ не найден. Почему
Меровинги? Почему на протяжении веков эта вечная вездесущность, стабильная,
действенная, убедительная, несмотря на свой ореол тайны? Каким сказочным
знаком, какой невидимой печатью, ускользавшей все время от нашего взора, был
отмечен этот род?
10. ИЗГНАННОЕ ПЛЕМЯ
Теперь мы были убеждены, что главное в нашем расследовании заключалось
в крови Меровингов, в тайне, неотделимой от этого рода. Эта кровь, чье
происхождение не имеет себе равных, была отмечена знаком, который не
существовал больше нигде и который нам надо было открыть как можно быстрее.
Только тогда, не раньше, наша загадка будет в целом решена.
Мы перечитали самые важные из "документов Общины", а особенно тщательно
- "Секретные досье", и это помогло нам прежде всего проверить некоторые
детали, затем объяснить другие и сориентироваться в направлении наших
дальнейших поисков. Но увы, нигде больше не появлялось ни малейшего
указания, способного прояснить таинственную специфичность меровингского
рода. Мы подошли к перекрестку, к критической точке нашего расследования;
смысл некоторых из этих документов еще полностью от нас ускользал, и нам
снова приходилось возвращаться назад, но уже по проложенным тропинкам, чтобы
постараться разглядеть то, что мы могли упустить.
Как мы уже видели, Меровинги считали, что происходят из древней Трои;
но согласно "документам Общины", их происхождение надо искать еще раньше, а
именно: в эпоху Ветхого Завета.
Большое число записей, сопровождающих "Секретные досье", в самом деле,
намекали на одно из двенадцати племен Израиля, на племя Вениамина, а в одной
из записей прямо цитируются три отрывка из Библии: Второзаконие XXXIII,
Книга Иисуса XVIII и Книга Судей XX и XXI.
В первом тексте Моисей, благословив каждого из патриархов двенадцати
племен, говорит о Вениамине такими словами: "Возлюбленный Господом обитает у
него безопасно, Бог покровительствует ему всякий день, и он покоится между
раменами Его" (XXXIII, 12). Что же означали эти слова? Не хотел ли Моисей
сказать, что Вениамин и его потомки были избраны Богом и отмечены особым
знаком? И этот знак "между раменами[100] его" не вызывает ли в
памяти легендарное родимое пятно Меровингов - красный крест, расположенный
на том же самом месте?
Быть может, пристрастие к параллелям толкает нас слишком далеко, но это
не единственная связь между патриархами Ветхого Завета и нашими поисками.
Как сообщает Роберт Грейвс, действителыго, двадцать третье декабря был
священным днем для племени Вениамина; а мы помним, что двадцать третье
декабря было выбрано для праздника святого Дагоберта. Но продолжим. Среди
трех кланов, образующих племя Вениамина, был клан Ахирама - могущего быть
отождествленным с Хирамом, строителем Храма Соломонова - и центральной
фигуры масонской традиции. Верный ученик Хирама - вспомним это - звался
Бенони, а Бенони было именем, которым Вениамина-ребенка назвала его мать
Рахиль перед смертью.
Вторая ссылка "Секретных досье" на Библию - это отрывок из Книги
Иисуса, и он еще более значителен. Это рассказ о прибытии народа Моисеева в
Землю Обетованную и распределение ее по различным племенам. Территория,
доставшаяся Вениамину, включала будущий святой город Иерусалим; так, в стихе
28, в конце его, перечислены земли, которые ему были отданы: "... Цела, Елеф
и Иевус, иначе Иерусалим, Гивеаф и Кириаф: четырнадцать городов с их селами.
Вот удел сынов Вениаминовых, по племенам их". Так, прежде чем стать столицей
Давида и Соломона, Иерусалим по полному праву принадлежал Вениамину и его
потомкам.
Теперь посмотрим на третий отрывок из Библии, из глав XX и XXI книги
Судей Израилевых, которая относится к сложной последовательности событий: на
левита, пересекавшего территорию Вениамина, было совершено нападение, а его
сожительницу изнасиловали почитатели Велиала, варианта шумерской
богини-матери, вавилонской Иштар и финикийской Астарты. Левит тотчас же
собирает правителей Израиля и требует мести: злоумышленники из племени
Вениамина должны быть преданы суду. Но Вениамин отказывает, предпочитая
защитить "сынов Велиала", и затем следует кровавая битва между виновным
племенем и одиннадцатью другими коленами Израиля; последние даже клянутся
никогда не давать своих дочерей в жены членам враждебного племени; затем бой
кончается, большая часть племени Вениамина истреблена, и победоносный
Израиль (слишком поздно) раскаивается в своем решении:
"Поклялись Израильтяне в Массифе, говоря: никто из нас не отдаст дочери
своей сынам Вениамина в замужество. И пришел народ в дом Божий, и сидели там
до вечера пред Богом, и подняли громкий вопль, и сильно плакали, и сказали:
Господи, Боже Израилев! для чего случилось это в Израиле, что не стало
теперь у Израиля одного колена?" (XXI, 1 - 3).
И снова, чуть дальше:
"И сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим, и сказали:
ныне отсечено одно колено от Израиля. Как поступить нам с оставшимися из них
касательно жен, когда мы поклялись Господом не давать им жен из дочерей
наших?" (XXI, 6-7).
В пятнадцатом стихе еще раз встает та же дилемма:
"Народ же сожалел о Вениамине, что Господь не сохранил целости колен
Израилевых. И сказали старейшины общества; что нам делать с оставшимися
касательно жен, ибо истреблены женщины у Вениамина? И сказали:
наследственная земля пусть останется уцелевшим сынам Вениамина, чтобы не
исчезло колено от Израиля; но мы не можем дать им жен из дочерей наших. Ибо
сыны Израилевы поклялись, говоря: проклят, кто даст жену Вениамину!" (XXI,
15-18).
Исчезло ли колено Вениамина? Нет, ибо старейшины нашли выход. Уцелевшие
идут на праздник Господень в Силоам. Они прячутся в винограднике и, когда
девушки Силоама выходят танцевать, нападают на них, похищают их и женятся.
Почему же "Секретные досье" привлекают внимание к этому отрывку? Не
потому ли, что колено Вениамина - одно из главных, и что оно быстро
оправляется от удара, вновь обретя свой численный состав и свой престиж, и
что именно они (первая книга Самуила) дадут Израилю его первого царя, Саула?
Однако битва в защиту верных Велиалу отметила поворот в судьбе сынов
Вениамина, и многие из них, если не все, должны были отправиться в изгнание.
Впрочем, по этому поводу в "Секретных досье" имеется заметка, написанная
заглавными буквами. Вот она:
"ОДНАЖДЫ ПОТОМКИ ВЕНИАМИНА ПОКИНУЛИ СВОЮ СТРАНУ, НЕКОТОРЫЕ ОСТАЛИСЬ;
СПУСТЯ ДВА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ГОДФРУА IV СТАНОВИТСЯ КОРОЛЕМ ИЕРУСАЛИМА И ОСНОВЫВАЕТ
ОРДЕН СИОНА"[101].
Следовало ли заключить из этого, что между этими рассеянными во времени
элементами - Вениамином, Годфруа, Сионом - действительно существовала некая
связь?
Да, это так, и мы констатируем это, собрав воедино некоторые
разрозненные фрагменты "Секретных досье", призванные стать очень связным
целым.
Итак, сыны Вениамина отправились в изгнание, которое, как считается,
привело их в Грецию, в центр Пелопоннеса, в Аркадию, где они породнились с
королевской семьей. Продолжение известно: в начале христианской эры они
эмигрировали на Дунай и Рейн, слились с тевтонскими племенами и породили
франков-сикамбров, прямых предков Меровингов.
По "документам Общины" и с учетом аркадийского эпизода, Меровинги,
следовательно, были прямыми выходцами из колена Вениаминова. Иными словами,
их потомки, Плантары или герцоги Лотарингские, имели семитское
происхождение; а так как Иерусалим был отдан Вениамину, то Годфруа
Бульонский, отправляясь в Святую Землю, требовал всего-навсего свое законное
наследство. Вспомним - что самое главное, и мы это уже отмечали, - что из
всех европейских принцев, собравшихся в первый крестовый поход, Годфруа был
единственным, кто отказался от всего своего состояния, словно у него было
намерение не возвращаться больше во Францию.
Ничто, однако, ясно не подтверждало происхождения меровингского рода
"от Вениамина", ведь "документы Общины" ссылались на слишком далекое и
слишком темное время, чтобы они служили в этом смысле формальным
доказательством. Тем не менее, эта гипотеза не имела ничего нового или
оригинального. Не существовала ли она уже в очень многословной форме в
творчестве Марселя Пруста и в более недавнем творчестве писателя Жана
д'0рмессона, где прослеживалась мысль о том, что некоторые знатные
французские семьи имеют еврейское происхождение? Вспомним и позицию Роже
Пейрефитта, который в 1965 году вызвал скандал среди своих современников и
заставил много говорить о себе, ибо он поддерживал ту же теорию, но не
только по отношению к большей части европейской аристократии, но и
применительно ко всем французам вообще.
Несомненно, что гипотеза эта ненадежная, но правдоподобная, как
правдоподобна и миграция, приписываемая племени Вениамина в "документах
Общины". Они взяли в руки оружие, чтобы защищать верных Велиалу, этому
подобию богини-матери, которой часто придавали вид теленка или быка, которую
они почитали, и, быть может, культ золотого тельца, упоминаемый в Исходе, и
одна из самых знаменитых картин Пуссена отражает смутное воспоминание о
специфическом ритуале, присущем только сынам Вениамина.
Продолжая сражаться с одиннадцатью другими коленами Израиля, сыны
Вениамина выбрали путь изгнания на запад и к финикийскому берегу, где у
моряков были большие и прочные корабли. Почитавшие тот же культ
богини-матери, "Царицы Небес", называемой в их стране Астартой, эти
последние не могли отказать в помощи беглецам.
Вот так колено Вениаминово покинуло Палестину и убежало в Грецию, и
можно было надеяться отыскать его следы где-нибудь еще. Они действительно
имеются в греческой мифологии, если верить легенде о сыне короля Белоса,
Данае, привезшему в Элладу пятьдесят своих дочерей, которые ввели в Аркадии
культ богини-матери. Как считает Роберт Грейвс, миф о Данае описывает
прибытие на Пелопонес "племени из Палестины", и историк ведет к тому, что
король Белос был на самом деле Ваалом, или Белом, или, может быть, Велиалом
из Ветхого Завета - интересное уточнение, ибо известно, что один из кланов
племени Вениамина звался кланом Белы.
Так культ богини-матери распространился по всей Аркадии, а затем и по
всей Греции, чтобы позже слиться с культом Деметры, потом - Дианы и
Артемиды. Под именем Ардуины Артемида становится богиней Арденн, а ведь
именно из Арденн франки-сикамбры войдут в Галлию. Тотемом Артемиды был
медведь - Каллисто, мать Аркаса - медвежонка, покровителя Аркадии; и
Каллисто, перенесенная на небеса Артемидой, стала созвездием Большой
Медведицы. Именно поэтому слово "Урсус", часто применяемое к Меровингам, не
может считаться простым совпадением.
Заметим также, что и в другом месте греческой мифологии имеются намеки
на изгнание евреев из Палестины в Аркадию. В античной древности, например,
этот район находится под надзором всемогущего государства Спарты, которая
попросту аннексировала большую часть местной культуры, и легендарного
аркадийца Лицеоса можно отождествить с Ликургом, систематизатором
спартанских законов. Достигнув зрелого возраста, спартанцы, как позже и
Меровинги, придавали своим длинным волосам магическое значение, указывающее
не только на физическую силу, но и принимающее значение священного
символа[102]. Наконец, две книги Маккавея устанавливают прямую
связь между евреями и спартанцами. Сначала во второй главе говорится о
евреях, "отправившихся в Лакедемонию в надежде найти там убежище, учитывая
то, что у них с местным населением общее происхождение", затем в предыдущей
главе говорится: "Из рассказа о спартанцах и евреях стало ясно, что они
братья и происходят из рода Авраамова".
Таким образом, хоть и не имеется действительно бесспорных
доказательств, возможность еврейской миграции в Аркадию ни в коем случае не
может быть совершенно исключена. Тем более, что есть и другой аргумент в ее
пользу: семитское влияние на франкскую культуру, что не нужно доказывать,
так как этим уже широко занимается археология.
Семитские и финикийские торговые пути пересекали юг Франции, от Бордо
до Марселя и Нарбонна, и поднимались вверх по Роне. Начиная с VII века до
нашей эры вдоль французского Средиземноморья имелись финикийские торговые
конторы, а в Тулузе и Каркассоне при раскопках обнаружились многочисленные
предметы, доказывающие семитское влияние. Не стоит сверх меры удивляться
этому, ведь финикийские цари Тира в IX веке до нашей эры вступили в союз с
царями Израиля и Иудеи, и результатом были тесные и вполне естественные
контакты между народами.
Наконец, в 70 году нашей эры разграбление Иерусалима и разрушение Храма
повлекло за собой массовый исход евреев из Святой Земли. Не будем забывать,
что, например, в Помпеях, погребенных навечно под лавой Везувия в 79 году,
имелась весьма значительная еврейская община, и что в то же самое время
южные города Галлии, такие, как Арль, Люнель, Нарбонн, служили убежищем
детям Израиля, изгнанным с родной земли. Иммиграция еврейского народа в
Европу, а особенно в Галлию, конечно, началась задолго до падения
Иерусалима, между 106 и 48 годами до нашей эры. Рим действительно имел свою
еврейскую колонию, как позже Кельн на берегах Рейна. Некоторые римские
легионы имели рабов-евреев, которые вместе со своими хозяевами проходили
через всю Европу, и большая их часть наконец обретала свободу и
группировалась в общины.
Бесполезно искать иные причины, по которым во Франции часто названия
городов и деревень имеют бесспорно еврейское происхождение, и это случается
чаще всего в самом центре древнего меровингского королевства. Например, в
нескольких километрах от Стенэ на опушке Веврского леса, где был убит
Дагоберт II, находится деревня Баалон, а между Стенэ и Орвалем - город
Авиот. Что касается горы Сион в Лотарингии - "вдохновенного холма", - то она
вначале называлась Семита[103]. Дойдя в нашем расследовании до
этого места, мы уже не могли отрицать того, что этот набор маленьких
деталей, даже самых минимальных, в конце концов подтверждал правоту
"документов Общины" и делал их еще более правдоподобными. Во всяком случае,
мы должны были признать, что, по всей вероятности, Меровинги и их знатные
потомки имели семитское происхождение.
Но что же дальше?.. Это открытие, не будучи в конечном счете ни для
кого секретным, было ли оно главным? Неужели мы прошли столькими путями и
столько раз сворачивали на новые дороги, чтобы прийти единственно к
подобному выводу? Неужели этой истории об изгнанном племени было достаточно,
чтобы оправдать непрерывность меровингской династии, Сионскую Общину,
Ньютона и Винчи, деятельность герцогских домов де Гизов и Лотарингских,
Общество Святой Евхаристии, тайны, касающиеся "Шотландского ритуала" и все
то, что мы так терпеливо открывали и анализировали в первой части настоящей
работы? Одним словом, неужели факт происхождения от колена Вениаминова
действительно представляет такой интерес для нашего века?
Кроме того, если наше расследование касалось таким образом еврейской
действительности, то почему в ней оказывались вкрапленными столько
специфических христианских элементов? С какой стати был подписан пакт между
Хлодвигом и римской Церковью, или зачем надо было завоевывать Иерусалим?
Какую в точности роль сыграли здесь многочисленные церковники и прелаты,
впутанные в эту загадку? Что скрывала двусмысленность катарской религии и
рыцарей Храма, Общества Святой Евхаристии или "герметического,
аристократического и христианского" франкмасонства?
Наконец, последнее замечание: наше исследование разворачивалось под
знаком христианства, а не Ветхого Завета. Еврейское происхождение
меровингского рода, таким образом, мало отражалось на нем, и эта история с
племенем Вениамина имела на него очень ограниченное воздействие, последствий
которого было не более, чем какого-нибудь другого отклонения от темы.
Но, тем не менее, мы были глубоко убеждены, что эта история скрывала в
себе нечто гораздо более значительное. Увлекаемые вполне естественным
любопытством, мы удалились от правильного пути. Но в какой момент? Где-то
какая-то деталь ускользнула от нас, но какая именно?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОТОМСТВО
11. СВЯТОЙ ГРААЛЬ
Да, одна деталь от нас ускользнула. Мы выбрали ошибочное направление,
мы не уделили достаточного внимания одному факту, быть может,
незначительному на первый взгляд, но имеющему серьезные последствия. Однако,
мы были убеждены, что не пренебрегли ни одной датой, ни одним историческим
событием, прямо или косвенно связанным с нашим расследованием. Мы сознавали,
что очень тщательно следовали всем фактам, но, возможно, песчинку, на
которую мы не обратили внимания, следовало искать не на этом уровне, а в
другом месте, в сферах, лежащих ниже официальной Истории, неизвестных ей и,
однако, неотделимых от нее, спрятанных в самом сердце тайной истории мира.
Так, с самого начала наших поисков мы встречались, сталкивались и
расходились с темой, которая возвращалась через определенные промежутки
времени, но очень ненавязчиво, чтобы не привлекать нашего внимания. Это тема
Святого Грааля.
Святой Грааль... Предполагаемое сокровище катаров, сохраненное
мужественными рыцарями Храма, воспетое знаменитыми романами, родившимися при
дворе графов Шампанских, которые сами были тесно связаны с основанием ордена
Храма... Грааль, облеченный той же таинственной властью, как и обладатели
головы, которой поклонялись тамплиеры во время церемоний; слывущий
источником всякого богатства и плодородия на земле.
Мы снова встретились с ним в более близкое к нам время - в конце XIX
века - в оккультных кружках Жозефена Пеладана и Клода Дебюсси. И снова,
углубляясь во Время, мы замечали, что Грааль опять притягивает лишь к себе
одному безграничную и фантастическую тень чудесного цикла средневековых
романов, носящего его имя; безусловно, это цикл легенд, но он носит
отпечаток реальности: Годфруа Бульонский стал сыном Лоэнгрина, рыцаря с
лебедем, а отцом Лоэнгрина был Парцифаль, или Персеваль - в разных странах
это имя произносили по-разному. Наконец, мы обнаружили Грааль на юге
Франции, в землях, принадлежавших средневековому принцу Гиллему де Желлону,
другу Карла Великого, а также под пером Вольфрама фон Эшенбаха, который
объявляет своего героя потомком одного очень таинственного семейства...
Были ли эти регулярные появления в наших поисках случайными или же,
напротив, они являлись выражением одной из их основных составляющих? Каковым
бы он ни был, этот Грааль, но был ли он связан с загадкой Ренн-ле-Шато? Но
тогда чем же именно он был? Существовал ли он на самом деле или же это была
всего лишь химера, мечта, порожденная ненасытным воображением Средних Веков,
вскормленных мистикой? Или он был использован как символ какой-то более или
менее конкретной истины, которую трудно было определить и очертить ее
границы?
Все это были захватывающие вопросы и радужные перспективы, которые, к
несчастью, грозили увлечь нас слишком далеко в сферы обманчивых
умозрительных рассуждений. Но, по крайней мере, мы могли, может быть, хоть
на несколько мгновений остановиться на романах, посвященных этой легенде,
многочисленных романах, сложных по своей сути, поднимающих множество
вопросов.
По одним источникам, Грааль был кубком, которым пользовались Иисус и
его ученики во время тайной вечери; по другим - он был чашей, в которую
Иосиф из Аримафеи собрал кровь Иисуса, пригвожденного к кресту. Третьи
считают, что он был и тем, и другим одновременно. Однако, нас насторожил
один момент. Если Грааль существовал и был так тесно связан с личностью
Иисуса, то почему в течение более чем тысячелетия о нем молчали? Почему ни
малейшего следа его нет ни в фольклоре, ни в устных преданиях первых десяти
веков нашей эры? Был ли он в течение всего этого времени если не утерян, то,
по крайней мере, забыт или сознательно изъят из недр человеческого сознания?
Даже принимая то, что этот священный предмет, трудноопределяемый, но
так близко касающийся христианской веры, мог исчезнуть таким образом, то как
можно объяснить то, что он внезапно вновь появился на поверхности земли, а
именно: в самый разгар эпохи крестовых походов, в тот самый момент, когда
франкское королевство в Иерусалиме находилось в своем апогее, когда орден
В течение семи лет эта женщина будет повиноваться желанию своего
господина, но однажды, подстрекаемая любопытством и ревнивыми соперниками,
она поддается искушению. После того, как она задает роковой вопрос, Лоэнгрин
тотчас покидает ее, садится в свою лодку, запряженную лебедями, и исчезает в
лучах заходящего солнца. Однако, он оставляет ей сына, который, согласно
рассказам, станет то ли отцом, то ли дедом Годфруа Бульонского.
Сегодня мы плохо представляем себе ту широту популярности, которая
окружала ореолом судьбу Годфруа Бульонского в его время и вплоть до XVII
века. Действительно, сегодня при словах "крестовые походы" в памяти
всплывает скорее Ричард Львиное Сердце, король Джон, Людовик Святой и
Фридрих Барбаросса, но никто из них не пользовался в свое время таким
необыкновенным почитанием, как Годфруа Бульонский. Организатор Первого
крестового похода, Годфруа был для души народа верховным рыцарем,
замечательным героем, благодаря которому Иерусалим был вырван из рук
неверных, а вместе с ним была отвоевана могила Иисуса Христа. Короче, тот,
кто сумел объединить в одном порыве восторга и великодушия самые высшие
ценности рыцарства и христианского рвения, состоял из плоти и крови, то есть
существовал на самом деле.
Теперь понятно, почему Годфруа Бульонский стал предметом культа,
который сохранялся еще долго после его смерти. А от культа до мифа всего
один шаг, и в случае с Годфруа этот шаг был легко сделан. Вольфрам фон
Эшенбах и многие другие средневековые романисты увидят в нем потомка
таинственной семьи Грааль; другие - блестящего представителя легендарного
рода, и все эти гипотезы тем более понятны, что оyи находят свои истоки лишь
в таинственной игре света и теней[99].
"Документы Общины" представляют нам - в который раз! - наиболее
правдоподобную из генеалогий Годфруа Бульонского, и, скажем так: быть может,
первую такую правдоподобную. В дальнейшем мы будем ее проверять, и она
окажется точной; ничто ей не противоречит, все ее подтверждает, и, кроме
того, она разрешает множество исторических загадок.
Согласно этой генеалогии, Годфруа происходил из семьи Плантар со
стороны своей прабабки, вышедшей в 1009 году замуж за Гуго де Плантара.
Следовательно, в жилах Годфруа текла меровингская кровь, он был прямым
потомком Дагоберта II, Сигиберта IV и других "потерянных королей" этого
рода. В течение четырех столетий эта королевская кровь питала многочисленные
и перемешанные между собой генеалогические деревья, а затем в один
прекрасный день метод, аналогичный прививке винограда, позволил появиться на
свет исключительному плоду - Годфруа Бульонскому, герцогу Лотарингскому. И
именно здесь, в Лотарингском доме, меровингская кровь нашла себе новое
потомство.
Это открытие по-новому освещает крестовые походы, и впредь можно видеть
в них совсем другое, нежели череду битв исключительно ради того, чтобы
отвоевать у сарацин Гроб Господень.
В этих обстоятельствах Годфруа Бульонский в его собственных глазах и в
глазах его сторонников действительно был большим, чем просто герцог
Лотарингский; он был законным королем, уполномоченным претендентом из
династии, низложение которой произошло с убийством Дагоберта II в 679 году.
Но, несмотря ни на что, он оставался королем без королевства, а на троне
Франции династия Капетингов устроилась слишком хорошо, чтобы ее оттуда
прогнали.
Что же должен был сделать король без владений, если не найти или не
создать королевство? А какое королевство выбрать, если не самое драгоценное
из всех - Палестину, Святую Землю, по которой ходил сам Иисус? Владыка
такого королевства, не будет ли он равен другим владыкам Европы? Царствуя в
самых священных местах на земле, не возьмет ли он справедливый реванш над
Церковью, той Церковью, которая четыреста лет тому назад предала его
предков?
Тайна
Итак, некоторые кусочки головоломки, наконец, начинали раскладываться
по местам, и если Годфруа Бульонский действительно принадлежал к
меровингскому роду, то множество элементов, не имеющих видимой связи,
занимали теперь логичное место в едином целом. Таким образом, было оправдано
значение, придаваемое таким разным деталям нашего исследования, как
меровингская династия и крестовые походы, Дагоберт II и Годфруа Бульонский,
Ренн-ле-Шато, рыцари Храма, Лотарингский дом и Сионская Община. Таким
образом, мы могли проследить меровингский род до настоящего времени и Алэна
Поэра, Анри де Монпеза, а также до супруга королевы Дании, не забывая,
естественно, Пьера Плантара де Сен-Клера и Отто Габсбурга, герцога
Лотарингского и короля Иерусалима.
Да, конечно... Но на главный вопрос по-прежнему ответ не найден. Почему
Меровинги? Почему на протяжении веков эта вечная вездесущность, стабильная,
действенная, убедительная, несмотря на свой ореол тайны? Каким сказочным
знаком, какой невидимой печатью, ускользавшей все время от нашего взора, был
отмечен этот род?
10. ИЗГНАННОЕ ПЛЕМЯ
Теперь мы были убеждены, что главное в нашем расследовании заключалось
в крови Меровингов, в тайне, неотделимой от этого рода. Эта кровь, чье
происхождение не имеет себе равных, была отмечена знаком, который не
существовал больше нигде и который нам надо было открыть как можно быстрее.
Только тогда, не раньше, наша загадка будет в целом решена.
Мы перечитали самые важные из "документов Общины", а особенно тщательно
- "Секретные досье", и это помогло нам прежде всего проверить некоторые
детали, затем объяснить другие и сориентироваться в направлении наших
дальнейших поисков. Но увы, нигде больше не появлялось ни малейшего
указания, способного прояснить таинственную специфичность меровингского
рода. Мы подошли к перекрестку, к критической точке нашего расследования;
смысл некоторых из этих документов еще полностью от нас ускользал, и нам
снова приходилось возвращаться назад, но уже по проложенным тропинкам, чтобы
постараться разглядеть то, что мы могли упустить.
Как мы уже видели, Меровинги считали, что происходят из древней Трои;
но согласно "документам Общины", их происхождение надо искать еще раньше, а
именно: в эпоху Ветхого Завета.
Большое число записей, сопровождающих "Секретные досье", в самом деле,
намекали на одно из двенадцати племен Израиля, на племя Вениамина, а в одной
из записей прямо цитируются три отрывка из Библии: Второзаконие XXXIII,
Книга Иисуса XVIII и Книга Судей XX и XXI.
В первом тексте Моисей, благословив каждого из патриархов двенадцати
племен, говорит о Вениамине такими словами: "Возлюбленный Господом обитает у
него безопасно, Бог покровительствует ему всякий день, и он покоится между
раменами Его" (XXXIII, 12). Что же означали эти слова? Не хотел ли Моисей
сказать, что Вениамин и его потомки были избраны Богом и отмечены особым
знаком? И этот знак "между раменами[100] его" не вызывает ли в
памяти легендарное родимое пятно Меровингов - красный крест, расположенный
на том же самом месте?
Быть может, пристрастие к параллелям толкает нас слишком далеко, но это
не единственная связь между патриархами Ветхого Завета и нашими поисками.
Как сообщает Роберт Грейвс, действителыго, двадцать третье декабря был
священным днем для племени Вениамина; а мы помним, что двадцать третье
декабря было выбрано для праздника святого Дагоберта. Но продолжим. Среди
трех кланов, образующих племя Вениамина, был клан Ахирама - могущего быть
отождествленным с Хирамом, строителем Храма Соломонова - и центральной
фигуры масонской традиции. Верный ученик Хирама - вспомним это - звался
Бенони, а Бенони было именем, которым Вениамина-ребенка назвала его мать
Рахиль перед смертью.
Вторая ссылка "Секретных досье" на Библию - это отрывок из Книги
Иисуса, и он еще более значителен. Это рассказ о прибытии народа Моисеева в
Землю Обетованную и распределение ее по различным племенам. Территория,
доставшаяся Вениамину, включала будущий святой город Иерусалим; так, в стихе
28, в конце его, перечислены земли, которые ему были отданы: "... Цела, Елеф
и Иевус, иначе Иерусалим, Гивеаф и Кириаф: четырнадцать городов с их селами.
Вот удел сынов Вениаминовых, по племенам их". Так, прежде чем стать столицей
Давида и Соломона, Иерусалим по полному праву принадлежал Вениамину и его
потомкам.
Теперь посмотрим на третий отрывок из Библии, из глав XX и XXI книги
Судей Израилевых, которая относится к сложной последовательности событий: на
левита, пересекавшего территорию Вениамина, было совершено нападение, а его
сожительницу изнасиловали почитатели Велиала, варианта шумерской
богини-матери, вавилонской Иштар и финикийской Астарты. Левит тотчас же
собирает правителей Израиля и требует мести: злоумышленники из племени
Вениамина должны быть преданы суду. Но Вениамин отказывает, предпочитая
защитить "сынов Велиала", и затем следует кровавая битва между виновным
племенем и одиннадцатью другими коленами Израиля; последние даже клянутся
никогда не давать своих дочерей в жены членам враждебного племени; затем бой
кончается, большая часть племени Вениамина истреблена, и победоносный
Израиль (слишком поздно) раскаивается в своем решении:
"Поклялись Израильтяне в Массифе, говоря: никто из нас не отдаст дочери
своей сынам Вениамина в замужество. И пришел народ в дом Божий, и сидели там
до вечера пред Богом, и подняли громкий вопль, и сильно плакали, и сказали:
Господи, Боже Израилев! для чего случилось это в Израиле, что не стало
теперь у Израиля одного колена?" (XXI, 1 - 3).
И снова, чуть дальше:
"И сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим, и сказали:
ныне отсечено одно колено от Израиля. Как поступить нам с оставшимися из них
касательно жен, когда мы поклялись Господом не давать им жен из дочерей
наших?" (XXI, 6-7).
В пятнадцатом стихе еще раз встает та же дилемма:
"Народ же сожалел о Вениамине, что Господь не сохранил целости колен
Израилевых. И сказали старейшины общества; что нам делать с оставшимися
касательно жен, ибо истреблены женщины у Вениамина? И сказали:
наследственная земля пусть останется уцелевшим сынам Вениамина, чтобы не
исчезло колено от Израиля; но мы не можем дать им жен из дочерей наших. Ибо
сыны Израилевы поклялись, говоря: проклят, кто даст жену Вениамину!" (XXI,
15-18).
Исчезло ли колено Вениамина? Нет, ибо старейшины нашли выход. Уцелевшие
идут на праздник Господень в Силоам. Они прячутся в винограднике и, когда
девушки Силоама выходят танцевать, нападают на них, похищают их и женятся.
Почему же "Секретные досье" привлекают внимание к этому отрывку? Не
потому ли, что колено Вениамина - одно из главных, и что оно быстро
оправляется от удара, вновь обретя свой численный состав и свой престиж, и
что именно они (первая книга Самуила) дадут Израилю его первого царя, Саула?
Однако битва в защиту верных Велиалу отметила поворот в судьбе сынов
Вениамина, и многие из них, если не все, должны были отправиться в изгнание.
Впрочем, по этому поводу в "Секретных досье" имеется заметка, написанная
заглавными буквами. Вот она:
"ОДНАЖДЫ ПОТОМКИ ВЕНИАМИНА ПОКИНУЛИ СВОЮ СТРАНУ, НЕКОТОРЫЕ ОСТАЛИСЬ;
СПУСТЯ ДВА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ГОДФРУА IV СТАНОВИТСЯ КОРОЛЕМ ИЕРУСАЛИМА И ОСНОВЫВАЕТ
ОРДЕН СИОНА"[101].
Следовало ли заключить из этого, что между этими рассеянными во времени
элементами - Вениамином, Годфруа, Сионом - действительно существовала некая
связь?
Да, это так, и мы констатируем это, собрав воедино некоторые
разрозненные фрагменты "Секретных досье", призванные стать очень связным
целым.
Итак, сыны Вениамина отправились в изгнание, которое, как считается,
привело их в Грецию, в центр Пелопоннеса, в Аркадию, где они породнились с
королевской семьей. Продолжение известно: в начале христианской эры они
эмигрировали на Дунай и Рейн, слились с тевтонскими племенами и породили
франков-сикамбров, прямых предков Меровингов.
По "документам Общины" и с учетом аркадийского эпизода, Меровинги,
следовательно, были прямыми выходцами из колена Вениаминова. Иными словами,
их потомки, Плантары или герцоги Лотарингские, имели семитское
происхождение; а так как Иерусалим был отдан Вениамину, то Годфруа
Бульонский, отправляясь в Святую Землю, требовал всего-навсего свое законное
наследство. Вспомним - что самое главное, и мы это уже отмечали, - что из
всех европейских принцев, собравшихся в первый крестовый поход, Годфруа был
единственным, кто отказался от всего своего состояния, словно у него было
намерение не возвращаться больше во Францию.
Ничто, однако, ясно не подтверждало происхождения меровингского рода
"от Вениамина", ведь "документы Общины" ссылались на слишком далекое и
слишком темное время, чтобы они служили в этом смысле формальным
доказательством. Тем не менее, эта гипотеза не имела ничего нового или
оригинального. Не существовала ли она уже в очень многословной форме в
творчестве Марселя Пруста и в более недавнем творчестве писателя Жана
д'0рмессона, где прослеживалась мысль о том, что некоторые знатные
французские семьи имеют еврейское происхождение? Вспомним и позицию Роже
Пейрефитта, который в 1965 году вызвал скандал среди своих современников и
заставил много говорить о себе, ибо он поддерживал ту же теорию, но не
только по отношению к большей части европейской аристократии, но и
применительно ко всем французам вообще.
Несомненно, что гипотеза эта ненадежная, но правдоподобная, как
правдоподобна и миграция, приписываемая племени Вениамина в "документах
Общины". Они взяли в руки оружие, чтобы защищать верных Велиалу, этому
подобию богини-матери, которой часто придавали вид теленка или быка, которую
они почитали, и, быть может, культ золотого тельца, упоминаемый в Исходе, и
одна из самых знаменитых картин Пуссена отражает смутное воспоминание о
специфическом ритуале, присущем только сынам Вениамина.
Продолжая сражаться с одиннадцатью другими коленами Израиля, сыны
Вениамина выбрали путь изгнания на запад и к финикийскому берегу, где у
моряков были большие и прочные корабли. Почитавшие тот же культ
богини-матери, "Царицы Небес", называемой в их стране Астартой, эти
последние не могли отказать в помощи беглецам.
Вот так колено Вениаминово покинуло Палестину и убежало в Грецию, и
можно было надеяться отыскать его следы где-нибудь еще. Они действительно
имеются в греческой мифологии, если верить легенде о сыне короля Белоса,
Данае, привезшему в Элладу пятьдесят своих дочерей, которые ввели в Аркадии
культ богини-матери. Как считает Роберт Грейвс, миф о Данае описывает
прибытие на Пелопонес "племени из Палестины", и историк ведет к тому, что
король Белос был на самом деле Ваалом, или Белом, или, может быть, Велиалом
из Ветхого Завета - интересное уточнение, ибо известно, что один из кланов
племени Вениамина звался кланом Белы.
Так культ богини-матери распространился по всей Аркадии, а затем и по
всей Греции, чтобы позже слиться с культом Деметры, потом - Дианы и
Артемиды. Под именем Ардуины Артемида становится богиней Арденн, а ведь
именно из Арденн франки-сикамбры войдут в Галлию. Тотемом Артемиды был
медведь - Каллисто, мать Аркаса - медвежонка, покровителя Аркадии; и
Каллисто, перенесенная на небеса Артемидой, стала созвездием Большой
Медведицы. Именно поэтому слово "Урсус", часто применяемое к Меровингам, не
может считаться простым совпадением.
Заметим также, что и в другом месте греческой мифологии имеются намеки
на изгнание евреев из Палестины в Аркадию. В античной древности, например,
этот район находится под надзором всемогущего государства Спарты, которая
попросту аннексировала большую часть местной культуры, и легендарного
аркадийца Лицеоса можно отождествить с Ликургом, систематизатором
спартанских законов. Достигнув зрелого возраста, спартанцы, как позже и
Меровинги, придавали своим длинным волосам магическое значение, указывающее
не только на физическую силу, но и принимающее значение священного
символа[102]. Наконец, две книги Маккавея устанавливают прямую
связь между евреями и спартанцами. Сначала во второй главе говорится о
евреях, "отправившихся в Лакедемонию в надежде найти там убежище, учитывая
то, что у них с местным населением общее происхождение", затем в предыдущей
главе говорится: "Из рассказа о спартанцах и евреях стало ясно, что они
братья и происходят из рода Авраамова".
Таким образом, хоть и не имеется действительно бесспорных
доказательств, возможность еврейской миграции в Аркадию ни в коем случае не
может быть совершенно исключена. Тем более, что есть и другой аргумент в ее
пользу: семитское влияние на франкскую культуру, что не нужно доказывать,
так как этим уже широко занимается археология.
Семитские и финикийские торговые пути пересекали юг Франции, от Бордо
до Марселя и Нарбонна, и поднимались вверх по Роне. Начиная с VII века до
нашей эры вдоль французского Средиземноморья имелись финикийские торговые
конторы, а в Тулузе и Каркассоне при раскопках обнаружились многочисленные
предметы, доказывающие семитское влияние. Не стоит сверх меры удивляться
этому, ведь финикийские цари Тира в IX веке до нашей эры вступили в союз с
царями Израиля и Иудеи, и результатом были тесные и вполне естественные
контакты между народами.
Наконец, в 70 году нашей эры разграбление Иерусалима и разрушение Храма
повлекло за собой массовый исход евреев из Святой Земли. Не будем забывать,
что, например, в Помпеях, погребенных навечно под лавой Везувия в 79 году,
имелась весьма значительная еврейская община, и что в то же самое время
южные города Галлии, такие, как Арль, Люнель, Нарбонн, служили убежищем
детям Израиля, изгнанным с родной земли. Иммиграция еврейского народа в
Европу, а особенно в Галлию, конечно, началась задолго до падения
Иерусалима, между 106 и 48 годами до нашей эры. Рим действительно имел свою
еврейскую колонию, как позже Кельн на берегах Рейна. Некоторые римские
легионы имели рабов-евреев, которые вместе со своими хозяевами проходили
через всю Европу, и большая их часть наконец обретала свободу и
группировалась в общины.
Бесполезно искать иные причины, по которым во Франции часто названия
городов и деревень имеют бесспорно еврейское происхождение, и это случается
чаще всего в самом центре древнего меровингского королевства. Например, в
нескольких километрах от Стенэ на опушке Веврского леса, где был убит
Дагоберт II, находится деревня Баалон, а между Стенэ и Орвалем - город
Авиот. Что касается горы Сион в Лотарингии - "вдохновенного холма", - то она
вначале называлась Семита[103]. Дойдя в нашем расследовании до
этого места, мы уже не могли отрицать того, что этот набор маленьких
деталей, даже самых минимальных, в конце концов подтверждал правоту
"документов Общины" и делал их еще более правдоподобными. Во всяком случае,
мы должны были признать, что, по всей вероятности, Меровинги и их знатные
потомки имели семитское происхождение.
Но что же дальше?.. Это открытие, не будучи в конечном счете ни для
кого секретным, было ли оно главным? Неужели мы прошли столькими путями и
столько раз сворачивали на новые дороги, чтобы прийти единственно к
подобному выводу? Неужели этой истории об изгнанном племени было достаточно,
чтобы оправдать непрерывность меровингской династии, Сионскую Общину,
Ньютона и Винчи, деятельность герцогских домов де Гизов и Лотарингских,
Общество Святой Евхаристии, тайны, касающиеся "Шотландского ритуала" и все
то, что мы так терпеливо открывали и анализировали в первой части настоящей
работы? Одним словом, неужели факт происхождения от колена Вениаминова
действительно представляет такой интерес для нашего века?
Кроме того, если наше расследование касалось таким образом еврейской
действительности, то почему в ней оказывались вкрапленными столько
специфических христианских элементов? С какой стати был подписан пакт между
Хлодвигом и римской Церковью, или зачем надо было завоевывать Иерусалим?
Какую в точности роль сыграли здесь многочисленные церковники и прелаты,
впутанные в эту загадку? Что скрывала двусмысленность катарской религии и
рыцарей Храма, Общества Святой Евхаристии или "герметического,
аристократического и христианского" франкмасонства?
Наконец, последнее замечание: наше исследование разворачивалось под
знаком христианства, а не Ветхого Завета. Еврейское происхождение
меровингского рода, таким образом, мало отражалось на нем, и эта история с
племенем Вениамина имела на него очень ограниченное воздействие, последствий
которого было не более, чем какого-нибудь другого отклонения от темы.
Но, тем не менее, мы были глубоко убеждены, что эта история скрывала в
себе нечто гораздо более значительное. Увлекаемые вполне естественным
любопытством, мы удалились от правильного пути. Но в какой момент? Где-то
какая-то деталь ускользнула от нас, но какая именно?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОТОМСТВО
11. СВЯТОЙ ГРААЛЬ
Да, одна деталь от нас ускользнула. Мы выбрали ошибочное направление,
мы не уделили достаточного внимания одному факту, быть может,
незначительному на первый взгляд, но имеющему серьезные последствия. Однако,
мы были убеждены, что не пренебрегли ни одной датой, ни одним историческим
событием, прямо или косвенно связанным с нашим расследованием. Мы сознавали,
что очень тщательно следовали всем фактам, но, возможно, песчинку, на
которую мы не обратили внимания, следовало искать не на этом уровне, а в
другом месте, в сферах, лежащих ниже официальной Истории, неизвестных ей и,
однако, неотделимых от нее, спрятанных в самом сердце тайной истории мира.
Так, с самого начала наших поисков мы встречались, сталкивались и
расходились с темой, которая возвращалась через определенные промежутки
времени, но очень ненавязчиво, чтобы не привлекать нашего внимания. Это тема
Святого Грааля.
Святой Грааль... Предполагаемое сокровище катаров, сохраненное
мужественными рыцарями Храма, воспетое знаменитыми романами, родившимися при
дворе графов Шампанских, которые сами были тесно связаны с основанием ордена
Храма... Грааль, облеченный той же таинственной властью, как и обладатели
головы, которой поклонялись тамплиеры во время церемоний; слывущий
источником всякого богатства и плодородия на земле.
Мы снова встретились с ним в более близкое к нам время - в конце XIX
века - в оккультных кружках Жозефена Пеладана и Клода Дебюсси. И снова,
углубляясь во Время, мы замечали, что Грааль опять притягивает лишь к себе
одному безграничную и фантастическую тень чудесного цикла средневековых
романов, носящего его имя; безусловно, это цикл легенд, но он носит
отпечаток реальности: Годфруа Бульонский стал сыном Лоэнгрина, рыцаря с
лебедем, а отцом Лоэнгрина был Парцифаль, или Персеваль - в разных странах
это имя произносили по-разному. Наконец, мы обнаружили Грааль на юге
Франции, в землях, принадлежавших средневековому принцу Гиллему де Желлону,
другу Карла Великого, а также под пером Вольфрама фон Эшенбаха, который
объявляет своего героя потомком одного очень таинственного семейства...
Были ли эти регулярные появления в наших поисках случайными или же,
напротив, они являлись выражением одной из их основных составляющих? Каковым
бы он ни был, этот Грааль, но был ли он связан с загадкой Ренн-ле-Шато? Но
тогда чем же именно он был? Существовал ли он на самом деле или же это была
всего лишь химера, мечта, порожденная ненасытным воображением Средних Веков,
вскормленных мистикой? Или он был использован как символ какой-то более или
менее конкретной истины, которую трудно было определить и очертить ее
границы?
Все это были захватывающие вопросы и радужные перспективы, которые, к
несчастью, грозили увлечь нас слишком далеко в сферы обманчивых
умозрительных рассуждений. Но, по крайней мере, мы могли, может быть, хоть
на несколько мгновений остановиться на романах, посвященных этой легенде,
многочисленных романах, сложных по своей сути, поднимающих множество
вопросов.
По одним источникам, Грааль был кубком, которым пользовались Иисус и
его ученики во время тайной вечери; по другим - он был чашей, в которую
Иосиф из Аримафеи собрал кровь Иисуса, пригвожденного к кресту. Третьи
считают, что он был и тем, и другим одновременно. Однако, нас насторожил
один момент. Если Грааль существовал и был так тесно связан с личностью
Иисуса, то почему в течение более чем тысячелетия о нем молчали? Почему ни
малейшего следа его нет ни в фольклоре, ни в устных преданиях первых десяти
веков нашей эры? Был ли он в течение всего этого времени если не утерян, то,
по крайней мере, забыт или сознательно изъят из недр человеческого сознания?
Даже принимая то, что этот священный предмет, трудноопределяемый, но
так близко касающийся христианской веры, мог исчезнуть таким образом, то как
можно объяснить то, что он внезапно вновь появился на поверхности земли, а
именно: в самый разгар эпохи крестовых походов, в тот самый момент, когда
франкское королевство в Иерусалиме находилось в своем апогее, когда орден