Байкалов Альберт. Все дело в отваге

   Скрипнули двери.
   – Катя! – негромко позвала Таня. – Просыпайся. Травка сейчас силу набрала. Есть такая, которую вовсе только утром, по росе, рвать можно.
   – А ты где была? – нежась на душистом сене, спросила Катя.
   – Так самовар помогла раздуть Авдотье.
   Утро вступало в силу. Катя шла по двору босая, а душу переполняла радость, схожая с ожиданием непременного чуда.
   «Может, оставить вот так вот все, квартиру, работу, заботы?.. Даже паспорт, – думала она. – Приехать сюда и поселиться у бабушки. Носить ей воду, козу доить. А когда помрет, остаться здесь вместо нее. Просто жить…»
   Попив чаю, заваренного на душистых травах, и поев блинов, отправились по лугам. Оказавшись за руинами крайнего дома, Катя сняла кроссовки, немного постояла, дожидаясь, когда ступни привыкнут к шелковистой траве, и, жмурясь от удовольствия, пошла. Наблюдая за вылетающими из-под ног кузнечиками, она не могла надышаться чистым, наполненным ароматом луговых цветов воздухом. Над землей носились птички, где-то пел жаворонок, далеко в лесу куковала кукушка. Легкий ветерок шелестел в кронах берез. Казавшееся в городе жарким и агрессивным солнце здесь было ласковым и нежным.
   – Поди сюда, – позвала Татьяна. Она опустилась на корточки у бурно разросшегося куста и что-то высматривала под ногами.
   Катя присела рядом.
   – Вот, смотри, – Татьяна осторожно выбрала среди травинок стебель с расположившимися звездочкой яйцевидными листочками и сорвала. – Это мелисса. Настой снимает одышку, понижает давление, устраняет боль в сердце и возбуждает аппетит.
   Катя слушала затаив дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Так, не спеша, они прошли через рощу, миновали поле. Время летело незаметно. К полудню пальцы на руках у Кати стали зелеными. От приятной усталости заныла спина.
   – Утомилась? – спросила Татьяна.
   – Нет, – соврала Катя.
   Татьяна сдвинула висевшую на боку холщевую сумку на живот и уложила в нее траву.
   – Пойдем на пруд.
   – Ты часто сюда ездишь? – спросила Катя.
   – Нет, – покачала головой Татьяна, глядя себе под ноги. – С прошлого лета не была.
   – А как же здесь бабушка живет? – удивилась Катя. – Совсем одна.
   – Так не живет она уже давно, – ответила Таня.
   – Как это?
   – Вот так, – она улыбнулась. – Не бойся. Пошутила я.
   Тем не менее Кате стало не по себе. Шутка в этом глухом и забытом людьми месте показалась ей жестокой.
   Они спустились к озеру. Над зеркальной гладью воды, в которой отражались росшие по берегу ивы и камыш, носились стрекозы. Рисовали круги водомерки.
   – Красота! – Катя раскинула в стороны руки и задрала голову вверх. – Никогда такого не видела.
   – Искупаться не хочешь? – спросила Татьяна.
   – У меня купальника нет, – расстроенно сообщила Катя.
   – Зачем он тебе здесь? – рассмеялась Татьяна и стала раздеваться.
   Через минуту женщины вошли в пруд. Вода оказалась необычайно теплой.
   – Как парное молоко, – грудным голосом проговорила Татьяна, провела ладонями от талии вниз по бедрам и присела. – Ой! Красота!
   Катя оттолкнулась от дна и поплыла. Тихо смеясь, ее нагнала подруга и схватила за ногу.
   – Не надо! – ужаснулась молодая женщина. – Я плохо плаваю…
   Она попробовала встать. Но дно оказалось уже далеко. Стало не по себе. Внизу вода была ледяной.
   – Хорошо! – выдохнула Татьяна и поплыла через пруд.
   – Ты куда? – Катя испугалась. Сначала она попыталась догнать подругу, но потом повернула к берегу.
   Выходя из воды, замерла. Показалось, будто закричал кто-то. Катя бросилась к одежде. Уже натягивая на себя футболку, неожиданно вскрикнула. По спине пробежал неприятный холодок. Одежды Татьяны на месте не было. Катя даже присела и потрогала место, где лежало платье подруги. Она отчетливо помнила, как та положила на траву свою сумку, потом сняла босоножки…
   – Что за чертовщина! – Катя развернулась к озеру: – Таня, ты где?
   Было тихо. Молодая женщина побежала вдоль берега. То и дело она останавливалась, складывала руки лодочкой у рта и звала подругу. Вскоре Катя обошла пруд по кругу. Не походило на то, чтобы Таня вышла из воды в другом месте. Это сразу бы бросилось в глаза. Ведь вдоль берега рос камыш и осока. Обязательно остался бы проход.
   Трясущимися руками Катя схватила висевший на шее телефон и набрала 911. Однако трубка ответила тишиной, а индикация антенны показывала ноль.
   Охвативший ужас заставил ее броситься прочь. Она не помнила, как оказалась у покосившегося дома Авдотьи Никитичны. Рванув на себя калитку, вбежала во двор.
   – Бабушка! – позвала она и обомлела.
   Двери в сенях были крест-накрест заколочены почерневшими от старости досками. Катя перевела взгляд в угол двора, где сидела собака. Но там не было даже цепи. Катя выскочила со двора и оглядела улицу, надеясь, что ошиблась. Однако больше похожих домов попросту не было.
   Она вернулась обратно, подбежала к крыльцу и стала ощупывать доски. Шляпки гвоздей оказались покрыты слоем ржавчины. Было отчетливо видно, что забивали их по меньшей мере лет десять назад.
   – Так не живет она уже давно! – чувствуя, что сходит с ума, повторила Катя слова Татьяны про бабку и, крестясь, стала пятиться. Неожиданно вспомнила про козу. Если это чей-то злой розыгрыш, то следы животного должны остаться в стайке. Но здесь ее ждал очередной удар. Крыша покосившегося строения давно обвалилась, а внутри успела вырасти береза, которая высилась над развалинами.
   – Господи, – прошептала, озираясь по сторонам, Катя, – так, может, и станции нет?
   Она ущипнула себя за руку и поморщилась от боли.
   – Мама! – завыв от ужаса, молодая женщина выскочила за ворота и бросилась прочь. Страх был такой, что она боялась посмотреть по сторонам. Что это? Бред? Как она здесь очутилась? Неужели просто сошла с ума, а Татьяна, бабушка и все остальное ей привиделось?
   «Может, я умерла, а это другой мир?» – Эта мысль словно подтолкнула в спину.
   В лесу Катя перешла на шаг. Она не помнила, как оказалась на уже знакомой дороге к станции. Пытаясь сосредоточиться, остановилась, прижала пальцы к вискам. От переживаний мысли стали будто вязкими.
   Неожиданно Катя присела. Впереди, через дорогу, прошел седой мужчина. Он появился лишь на мгновение, однако этого было достаточно, чтобы разглядеть его.
   – Эй! Погодите! Ау! – Молодая женщина снова побежала.
   Однако, не успев сделать и нескольких шагов, вдруг остановилась. Этот же человек, с усами и бородой, как у Деда Мороза, стоял сбоку, слева от дороги, между кустами.
   – Ай! – Ноги вмиг сделались ватными и подогнулись. От ужаса сковало дыхание, а кровь будто застыла в жилах. Она повалилась на спину.
   – Чего же ты, красавица! – Невысокий старик в старом, серого цвета френче, подпоясанном кожаным ремешком, бережно приподнял ее за затылок и усадил.
   – Где я? – выдавила она из себя.
   – Как где? – Дед улыбнулся. – В лесу, милочка.
   – Вы же только что там были? – Она показала рукой вдоль дороги.
   – Показалось тебе. Ты вставай, – он подхватил ее под руку, – нечего на земле лежать. Хоть и лето, а сырая она.
   – Дедушка! – Катя встала и тут же вцепилась ему в руку. – Ты мне не чудишься?
   – Конечно, нет, – он засмеялся, расправил усы, провел по бороде рукой.
   Катя осторожно потрогала его за плечо, огляделась по сторонам:
   – Ничего не понимаю.
   – Ты чего здесь делаешь? – Он склонил голову набок.
   – Траву собирала. – Она уставилась на старика. – С подругой мы приехали из Москвы…
   – Далеко, – цокнул тот языком. – Эко вас занесло…
   – Здесь, у Авдотьи Никитичны, передохнули, чай попили…
   – Погоди, – дед прищурился. – Это у какой такой Никитичны?
   – Да сама ничего понять не могу. – Катя вдруг разрыдалась.
   – Ладно, пошли со мной, – он направился в сторону от дороги.
   Испугавшись остаться одна, молодая женщина бросилась следом. Дед шел, несмотря на возраст, быстро.
   – А вас как называть? – больше из-за того, что молчание пугало, чем из любопытства, спросила Катя.
   – Пантелеем меня кличут.
   – А меня Катя.
   – Катерина, значит? – Дед вздохнул: – Как императрицу.
   – Что? – подумала, что ослышалась, Катя.
   – Матушку нашу так величали, – пояснил дед.
   – При чем здесь Екатерина? – не поняла Катя, чувствуя, как ноги вновь становятся ватными, а колени трясутся.
   Неожиданно они оказались среди покосившихся почерневших крестов.
   – Ты куда меня, дедушка, привел? – пропищала Катя.
   – Кладбище это. – Дед взял ее за локоть и подвел к покрытому травой холмику. – А вот здесь Авдотья покоится. У нее еще коза была, Чернушкой звали. Дольше всех она в этой деревне держалась. Поболе двадцати годков будет, как схоронили… Она мужа еще при Николае, государе нашем, потеряла. С японцем тогда война была…
   Катя почувствовала, что теряет сознание.
   Дед Пантелей подхватил ее и осторожно прислонил к стволу березы:
   – Трудно тебе, девка, будет, ой трудно!
   – Почему? – едва слышно спросила молодая женщина.
   – Взвалила ты на себя груз непомерный и тащишь. А не нужен он тебе. Видишь, и молодец твой Вадим сбежал. Ради чего живешь? Ради денег? Да разве их все заработаешь?
   – Откуда вы знаете? – Катя обхватила слабеющими руками березу.
   Дед лишь многозначительно показал пальцем вверх.
   – Что же мне делать?
   – Сама думай…
   – Ой! А как же… – она затряслась.
   – Что с тобой? – Дед Пантелей нахмурил седые брови.
   – У меня ведь подруга утонула, – прошептала Катя, словно боясь, что их услышат. – Хотя теперь даже не знаю, что и думать.
   – Как утонула? Где? – Он часто заморгал красными, слезившимися глазами.
   – Здесь озеро недалеко, – она показала направление, где, по ее мнению, они купались с Татьяной.
   – Сразу за лугом? – догадался дед. – Татьянино называется.
   – Почему? – упавшим голосом спросила Катя, чувствуя, что ее ждет еще один удар.
   – Там еще до войны с немцем женщина утопилась, Татьяной звали.
   – Как?! Не может быть!
   – Почему же не может? – Дед отошел в сторону и показал рукой на видневшийся за его спиной холмик; тот был на отшибе и в стороне от кладбища. – Вон ее могилка. Там покоится, отдельно ото всех. Ведь руки на себя накладывать грех.
   – Дедушка, миленький! – Катя схватила старика за одежду на груди. – Не пугай меня, пожалуйста! Я сейчас с ума сойду. Доведи лучше до станции. Умоляю!

* * *

   Матвей заглушил машину и посмотрел вдоль улицы. Поселок располагался на краю поля, некогда принадлежавшего колхозу «Путь Ильича». Сразу за ним начинался лес. Еще во времена СССР этот клочок земли передали институту, в котором работал дед Ирины. По рассказам тещи, ее отец сколотил здесь сарайчик для инструмента и привез строительный вагончик, в котором коротали время в непогоду.
   Дед умер, дача осталась дочери, матери Ирины. Анастасия Федоровна в мутные девяностые работала заведующей плодоовощной базой. Во времена пустых прилавков, повальной разрухи и отчаяния она, напротив, жила на широкую ногу. Именно тогда будущая теща Матвея умудрилась построить невиданный по тем временам двухэтажный коттедж и обнести его высоким деревянным забором. Теперь это строение выглядело не таким парадным, как выросшие по соседству замки, но внутри было комфортно. Пару лет назад, устав разрываться между городом и поселком, Анастасия Федоровна продала квартиру в Москве и вместе с мужем переехала сюда жить.
   Матвей вышел из машины. По неширокой асфальтированной дороге прогуливалась уже немолодая чета. Шумели листвой деревья. В воздухе пахло дымком и ароматом жареного шашлыка.
   Кораблев надавил на кнопку домофона. Вскоре запищал микрофон.
   – Матвей, ты? – Удивление, смешанное с испугом, в голосе тещи озадачило.
   – Анастасия Федоровна, – он поднял пакет с конструктором так, чтобы тот попал в поле зрения видеоглазка, – я Сережке подарок привез.
   Раздался щелчок электрического замка. Матвей толкнул калитку и вошел во двор. Запах дыма усилился. Теща стояла на широком крыльце. Одетая в синий спортивный костюм с розовыми вставками на плечах и в кепке с длинным козырьком, она выглядела моложе своих лет.
   «Если бы больше молчала, цены бы тебе не было, Анастасия Федоровна», – беззлобно подумал он.
   Матвей поднялся по мраморным ступенькам:
   – А где Ирина?
   – Нет ее, – Анастасия Федоровна открыла двери. – В Москву уехала. Проходи.
   Матвей миновал узкий коридор и оказался в гостиной.
   – Вы одна дома? – Матвей подошел к столу и положил на диван пакет.
   – Да, – часто закивала женщина, при этом от Матвея не ускользнуло, что она прячет взгляд.
   «Неужели стыдно стало за бред, который вчера несла? – вспомнив ее визит вместе с Ириной, подумал он. – Не может быть».
   – Зачем она поехала? – следя за реакцией, задал он следующий вопрос.
   – А чего здесь сидеть? – Теща взяла стоявшую на подоконнике лейку и стала поливать росшие в нескольких кадушках фикусы.
   – Значит, и Сережка с ней? – размышляя, как поступить, вздохнул Матвей.
   – Да, – пробормотала она себе под нос и неожиданно резко обернулась: – Можешь не ждать. Приедут поздно.
   – Я могу их там встретить, – нашелся Кораблев. – Скажите, куда они собирались?
   – Сначала купить Сережке куртку, – женщина вновь развернулась к фикусу и стала отрывать сухие листья, – потом, возможно, в кино…
   Неуверенность в голосе еще больше насторожила Матвея. Он сел на диван:
   – Мне кажется, вы что-то недоговариваете. Скажите, у нее все хорошо?
   – Хуже, чем с тобой, не будет! – Анастасия Федоровна бросила лейку на пол.
   – Зачем вы так? – наблюдая за тещей в висевшее на стене зеркало, спросил Матвей. – Разве я плохо к ней относился?
   – Она почти все время одна. – Анастасия Федоровна прошла и села напротив, через стол. – Разве это жизнь?
   – Но ведь не одна она так жила! – Он положил руки на стол. – Кстати, теперь я постоянно дома. Из армии ушел.
   – Ушел, – кивнула она, – а работы не нашел.
   – Разве в этом причина ее переезда? – удивился Матвей.
   – И в этом тоже, – она пожевала губами.
   – Разберусь я с работой, – заверил он ее.
   – Вы за пять лет совместной жизни ни разу на море не были. Я уж не говорю про Египет или Турцию, куда даже работяги каждый год катаются, – перешла теща в наступление. – Хотя бы в Сочи съездили. Как лето, у тебя командировки… Она что, сторожить квартиру нанялась?
   – Я что, держал ее? – возмутился Матвей. – В деньгах у нас проблем почти никогда не было.
   – Чего же ты машину так и не купил? – поддела она его.
   – Так зачем она мне была нужна, если ваш муж навязал мне свою? – прищурился Кораблев. – Я ведь собирался тогда уже брать. Вы сказали, что лучше участок купить. Что я и сделал. Теперь стоит огороженная колючей проволокой территория, и никакой пользы от произрастающего там бурьяна нет.
   – Вы бы могли там со временем дом построить, – теща сложила на груди руки и отвернулась. – А земля всегда в цене.
   – Мне там пока возиться некогда, – вздохнул Матвей.
   Неожиданно Кораблев почувствовал, что кто-то вошел. Одновременно Анастасия Федоровна посмотрела ему за спину и переменилась в лице. Он обернулся. В дверях стоял рослый молодой мужчина. Черные глаза, такого же цвета волосы и отливающий синевой подбородок делали его похожим на грузина. Он был в майке и бриджах. Мощные икры покрывала густая поросль. На ногах сланцы.
   – Анастасия Федоровна, все готово, где помидоры? – с легким кавказским акцентом спросил он.
   – Сейчас, Миша, – она вскочила со своего места.
   – У нас гости? – Мужчина прошел к столу.
   – Я уже гость? – Матвей медленно встал.
   – Представь себе, да! – неожиданно вскипела Анастасия Федоровна. – Михаил в отличие от тебя состоявшийся в жизни человек.
   – Я, по-вашему, не состоялся? – с досадой спросил Матвей, размышляя как быть дальше.
   По его самолюбию был нанесен, возможно, самый сильный в жизни удар. Он впервые не знал, как вести себя дальше. Они с Ириной не разведены официально, и поэтому он имеет полное право сейчас как минимум выставить этого грузина за двери. С другой стороны, в этом доме он не хозяин.
   Матвей подавил в себе приступ ревности, пытаясь представить нового претендента в качестве мужа Ирины и отчима Сергея. Нет, этого нельзя допустить!
   – Вы давно знакомы? – спокойно спросил он.
   – Лет семь, – на секунду задумавшись, ответил Миша.
   – Что?! – не поверил своим ушам Матвей.
   – Может, больше, – добавил масла в огонь грузин и, переглянувшись с Анастасией Федоровной, расплылся в ехидной улыбке: – А ты как думал? Ирэн девушка красивая.
   – Значит, ты познакомился с ней еще до меня? – произведя несложные подсчеты, опешил Матвей. – Тогда почему…
   – Мы не поженились? – догадался Миша. – У меня тогда не было гражданства и квартиры.
   – Это все я, – вновь встряла в разговор Анастасия Федоровна. – Подумала, что Миша из-за прописки жениться собрался.
   – Вы не оправдывайтесь перед ним, – неожиданно стал успокаивать женщину Михаил. – Все, что ни делается, к лучшему. Если бы не тот разговор, я, быть может, так и продолжал бы перебиваться с воды на хлеб. Просто тогда вы меня подтолкнули заняться собой. Я занял денег, начал свой бизнес…
   – Где Ира? – уже догадавшись, что шашлыки жарят вовсе не соседи, а именно новоявленный жених и, по всей видимости, первая любовь его жены, спросил Матвей.
   – Не порти нам праздник, – ошарашил Миша. – У вас будет время поговорить в суде.
   – Это ты мне решил советы давать? – разозлился Матвей.
   – Остынь! – Миша бесцеремонно положил ему на плечо руку.
   Матвей накрыл ее своей ладонью, с легкостью оторвал, повернул по часовой стрелке. Вскрикнув, грузин вытянулся в струнку:
   – Отпусти рук!
   – Не рук, а руку, – поправил его Матвей, еще повернув ладонь.
   Несчастный встал на цыпочки.
   – Если я еще раз приеду к сыну и увижу тебя здесь – убью, – с этими словами Матвей ударил ему по обратной стороне локтевого сгиба внутренней стороной руки и отпустил.
   Охнув, грузин рухнул на пол и прижал травмированную руку к груди.
   – Ты что сделал?! – закричала теща и бросилась к Мише.
   Матвей развернулся и едва сделал шаг в сторону выхода, как двери распахнулись и в фойе впорхнула Ирина:
   – Ма…
   Счастливую улыбку смыло с ее лица. Глаза округлились, а рот открылся:
   – Матвей? Что ты тут делаешь?
   – Объясни, как ты могла мне все это время врать? Хотя зачем? – Он медленно подошел к Ирине: – И так все ясно. Нужно же как-то временно перекантоваться, пока твой любимый встает на ноги… Постой, – он медленно развернулся.
   Анастасия Федоровна уже помогла грузину сесть на диван и что-то быстро ему шептала.
   – Матвей! – окликнула его Ира.
   Но он словно не слышал ее. Неожиданно вспомнил, как Ирина объяснила исчезновение почти двадцати тысяч долларов. Якобы маме понадобилось срочное лечение. Он тогда очень удивился, когда буквально через неделю увидел тещу порхающей по двору этого дома. Тогда она сказала, будто суммы, которую ей дали, хватило на самое прогрессивное лечение и новейшие лекарства. У Матвея зародились смутные подозрения, что ему что-то недоговаривают, но он до того любил и уважал жену, что отогнал эти мысли прочь.
   – Так, значит, говоришь, занял денег для бизнеса? – Матвей перевел дыхание. – Не занимал ты ничего. Доил все это время эту русскую дурочку, – не глядя на Ирину, он показал большим пальцем через плечо и, круто развернувшись, отправился прочь.
   Мир вдруг оказался вывернутым наизнанку. Кораблев чувствовал себя опустошенным. Как он, опытный психолог, не смог разглядеть в жене предателя? Неужели нельзя никому верить? Даже самому близкому человеку? А ведь он в ней души не чаял! Как она могла так поступать с ним? Он встал на половине пути между крыльцом и калиткой. «Выходит, все это время я делил жену с этим ублюдком?» Страшная догадка парализовала. Такого у него никогда не было. Он верил ей как себе, а она… Так неужели правду говорят, что все женщины такие?
   Матвей с трудом взял себя в руки и направился дальше.

* * *

   Катя приехала на работу самой первой, чем расстроила планы многих сотрудников своей фирмы. Обычно заместители успевали к ее появлению собрать информацию по магазинам, приготовить докладные записки. Сегодня ее никто не ждал. Она же сказала, что берет отпуск.
   Утреннее совещание провел Воронин. Катя даже не села за стол, а рассеянно слушала его, стоя у окна. Мысли были заняты другим. Она вновь и вновь прокручивала в голове произошедшие накануне события, пытаясь найти им объяснение. То, что у нее нелады с психикой, стало очевидным. Неужели это расстройство связано с Вадимом? Скорее и с ним тоже. Наверняка все отрицательные эмоции, результатом которых стало ее нынешнее состояние, копились, наслаивались одна на другую всю ее жизнь, а размолвка с мужем была последней каплей, переполнившей чашу терпения, и мозг не выдержал. Что будет, когда она расскажет обо всем психиатру? Наверняка ее надолго положат.
   Дед Пантелей довел Катю до перрона. Потом подошел поезд. Словно во сне, молодая женщина забралась в вагон… Всю дорогу провела в прострации. В Москве она еще долго сидела в вагоне после того, как его покинул последний пассажир. Спохватилась, когда ее окликнула проводница. Приехав на такси с вокзала, Катя закрылась в квартире и остаток ночи просидела в кресле с включенным светом. Даже засыпать было страшно. Она боялась проснуться в другом мире, в существование которого не верила, но убедилась, что он есть. Катя много слышала и читала про разные измерения. Знала, что целые научные коллективы всерьез занимаются вопросами путешествия во времени, пытаются фотографировать прошлое и будущее. Но относилась к этому скептически. С позиции продвинутой бизнесвумен она подозревала, что таким способом разными ловкачами попросту выколачиваются из доверчивых людей деньги. Чего стоит владельцу той же телекомпании слепить из нескольких аспирантов‑неудачников команду, которая быстро впишется в программу про чудеса, и на этом фоне собирать у экранов огромную аудиторию? Да мало ли? Но теперь она смотрела на эти вещи по-другому. Когда собиралась на работу, обнаружила, что потеряла телефон. Восстановив в памяти произошедшие накануне события, пришла к выводу, что развязался шнурок, к которому он был привязан.
   – Можно? – В открывшихся дверях появился Петров.
   Рано начавший лысеть очкарик с рассеянным взглядом и тонкой шеей напоминал Кате цыпленка, но относилась она к нему с уважением. Этот парень с успехом окончил Кембридж и в вопросах ведения бизнеса имел хватку бульдога. Своему успеху Катя во многом была обязана ему, а потому хорошо платила Петрову.
   – Екатерина Сергеевна, – он протянул папку, – подпишите.
   – Что у тебя там?
   – Счет «Омеге».
   – Подпиши за меня, – она встала из-за стола. – Я же в отпуске.
   – Хорошо… – протянул Петров.
   – Слушай, Олег, – Катя подошла к окну и сложила на груди руки, – ты в бога веришь?
   – В кого? – решив, что ослышался, переспросил Олег.
   – В бога, – повторила она и развернулась к парню.
   – Ну, как бы крещеный, – он пожал плечами. – Даже не знаю.
   – Это как?
   – Ну, вообще-то, в церковь хожу, но очень редко, – признался он. – Однако в душе боюсь отрицать, что его нет. Вдруг есть?
   – А если так, что тогда? – Катя склонила голову набок.
   – Грех это, – улыбнулся Олег. – К чему вы это?
   – Так, – она пожала плечами. – Я, пожалуй, пойду. Держи меня в курсе событий.
   – Не беспокойтесь, Екатерина Сергеевна. Все будет нормально, – заверил ее он.
   – Ну вот и ладненько.
   Катя решила поехать на квартиру, где жила Татьяна. Она еще не знала, зачем и что хочет там увидеть. Пожалуй, будет легче, если ей никто не откроет двери. Заодно надо будет поговорить с соседями и оставить записку дочери. Пусть позвонит, когда появится. Она расскажет, что произошло с матерью. «Хотя стоит ли? – неожиданно мелькнувшая мысль заставила остановиться на полпути к выходу. – Что она скажет? Ведь, получается, Татьяна утонула практически на ее глазах, а она даже не заявила в полицию! С другой стороны, а что она там скажет? Моя подруга, которая семьдесят с лишним лет назад утопилась, снова утонула?»
   Немного поколебавшись, Катя отправилась на автостоянку, ловя себя на мысли, что едет на квартиру Татьяны не только из праздного любопытства. Ее просто тянет туда.
   Катя долго не решалась выйти из машины, медленнее, чем требовалось, поднялась по лестнице. Еще некоторое время стояла на площадке, не решаясь надавить на старинную кнопку звонка. Когда двери открылись, Катю словно прошибло током. Перед ней, собственной персоной, возникла Татьяна. Пол под ногами дернулся и будто бы медленно куда-то поплыл. В глазах потемнело, а к горлу подступил тошнотворный ком. Катя схватилась за сердце, пытаясь перевести дыхание. Однако, словно выброшенная на берег рыба, лишь открывала рот, хватая воздух маленькими глотками.