Страница:
***
–Тупость, тупость и еще раз тупость-вот, что самое страшное,-сплевывая на пол, тихо говорил сержант. -Тупость погубила старый мир, и она же погубит и нас.
–Не понимаю,-пожал плечами Шано. -Глупый человек, он же если даже и какую ошибку сделает, так ведь не со зла, а по незнанию. И старый мир погиб по совсем другим причинам.
–Я не про отдельных людей говорю,-пояснил сержант. -Тупость-это что-то вроде заболевания какого. Даже очень начитанный и аналитически мыслящий человек частенько бывает болен этой болезнью. Это бывает от хорошей и сытой жизни или, напротив, от пребывания в слишком тяжелых условиях. То есть, когда мысли человека замыкаются на том, как бы побольше нахапать, попробовать чего-нибудь эдакого, особенного. Работать не надо и как-то не тянет, и работа для таких становится развлечением. Пробудить их может только угроза лишения всех тех материальных благ, которыми они владеют. В случае крайней нужды, когда работа только способ выживания, она становится ненавистной. Единственное желание: все те же материальные блага и поиск дешевых удовольствий.
Кейл осторожно поправил повязку на шее и, свесив голову с верхней койки, посмотрел на сержанта.Тот дышал часто и неглубоко: берег сломанное ребро. Кейл вкрадчиво спросил:
–Так получается сержант, что лучше всего золотая серединка?
–Нет, что ты,-рассмеялся сержант и поморщился от боли в груди.
–Нет,-повторил он.– Я не хочу говорить, что лучше, просто в некотором равновесии между богатством и нуждой рождается больше выдающихся представителей человечества.
–А может быть их рождается больше там потому, что и сама эта прослойка больше по размерам, чем другие две.
–Она была больше...В некоторые времена...А теперь, я думаю, она изрядно потончала. Не так ли?
–Бедность,-сказал Кейл,-вот главный двигатель прогресса. В конце концов, посмотрите, кем мы были после бегства Избранных. Мы были все бедны и, как крысы, шныряли на радиоактивных свалках. Прошло двести лет– и посмотрите на нас!
–Да уж,-издеваясь, протянул сержант,-посмотрите на нас,– и выразительным жестом обвел все вокруг.
Кейл побледнел от бешенства и сузившимися зрачками посмотрел в глаза сержанту. Тот сидел спокойно, лишь слегка напряглись мышцы на бритом затылке. Кейл срывающимся голосом начал:
–Если бы не война...
–А что-если бы не война?-перебил сержант.– Ты деревенский парень, Кейл, ты жизни не видел. Все бедны... все равны...-передразнил он.– В городах, некоторые совсем неплохо устроились, неплохо подгребли под себя. И если бы не война, снова бы кто-то жрал в три глотки и толпу подхалимов кормил, а кто-то подыхал бы, как собака под забором, и дочь его шла бы продаваться за миску супа. Почему-то во время прошлогоднего нашего отступа, в Европу вместо раненых поехали неплохо откормленные и неплохо одетые...гос-по-да,-он выплюнул это слово. Ноздри у него раздувались и глаза смотрели твердо и жестко.
–Ну,ну разошлись,-торопливо вмешался Шано. Вам еще подраться не хватало. Много сволочи развелось в последнее время, никто не спорит, но все будет в порядке, верьте мне,-он улыбнулся широко и открыто.– Мы-то,легионеры, пока живы.
–Да...Пока мы живы...-эхом отозвался сержант.
–Не понимаю,-пожал плечами Шано. -Глупый человек, он же если даже и какую ошибку сделает, так ведь не со зла, а по незнанию. И старый мир погиб по совсем другим причинам.
–Я не про отдельных людей говорю,-пояснил сержант. -Тупость-это что-то вроде заболевания какого. Даже очень начитанный и аналитически мыслящий человек частенько бывает болен этой болезнью. Это бывает от хорошей и сытой жизни или, напротив, от пребывания в слишком тяжелых условиях. То есть, когда мысли человека замыкаются на том, как бы побольше нахапать, попробовать чего-нибудь эдакого, особенного. Работать не надо и как-то не тянет, и работа для таких становится развлечением. Пробудить их может только угроза лишения всех тех материальных благ, которыми они владеют. В случае крайней нужды, когда работа только способ выживания, она становится ненавистной. Единственное желание: все те же материальные блага и поиск дешевых удовольствий.
Кейл осторожно поправил повязку на шее и, свесив голову с верхней койки, посмотрел на сержанта.Тот дышал часто и неглубоко: берег сломанное ребро. Кейл вкрадчиво спросил:
–Так получается сержант, что лучше всего золотая серединка?
–Нет, что ты,-рассмеялся сержант и поморщился от боли в груди.
–Нет,-повторил он.– Я не хочу говорить, что лучше, просто в некотором равновесии между богатством и нуждой рождается больше выдающихся представителей человечества.
–А может быть их рождается больше там потому, что и сама эта прослойка больше по размерам, чем другие две.
–Она была больше...В некоторые времена...А теперь, я думаю, она изрядно потончала. Не так ли?
–Бедность,-сказал Кейл,-вот главный двигатель прогресса. В конце концов, посмотрите, кем мы были после бегства Избранных. Мы были все бедны и, как крысы, шныряли на радиоактивных свалках. Прошло двести лет– и посмотрите на нас!
–Да уж,-издеваясь, протянул сержант,-посмотрите на нас,– и выразительным жестом обвел все вокруг.
Кейл побледнел от бешенства и сузившимися зрачками посмотрел в глаза сержанту. Тот сидел спокойно, лишь слегка напряглись мышцы на бритом затылке. Кейл срывающимся голосом начал:
–Если бы не война...
–А что-если бы не война?-перебил сержант.– Ты деревенский парень, Кейл, ты жизни не видел. Все бедны... все равны...-передразнил он.– В городах, некоторые совсем неплохо устроились, неплохо подгребли под себя. И если бы не война, снова бы кто-то жрал в три глотки и толпу подхалимов кормил, а кто-то подыхал бы, как собака под забором, и дочь его шла бы продаваться за миску супа. Почему-то во время прошлогоднего нашего отступа, в Европу вместо раненых поехали неплохо откормленные и неплохо одетые...гос-по-да,-он выплюнул это слово. Ноздри у него раздувались и глаза смотрели твердо и жестко.
–Ну,ну разошлись,-торопливо вмешался Шано. Вам еще подраться не хватало. Много сволочи развелось в последнее время, никто не спорит, но все будет в порядке, верьте мне,-он улыбнулся широко и открыто.– Мы-то,легионеры, пока живы.
–Да...Пока мы живы...-эхом отозвался сержант.
***
Седьмой Легион отступал. Восьмая дивизия была охвачена танковыми клиньями Избранных, за ними наступала пехота. Бомбардировщики утюжили окруженные войска, редкие самолеты Седьмого Легиона сбрасывали легионерам продовольствие и боеприпасы. После неудачной попытки прорвать окружение, Восьмая дивизия отошла в развалины старого комплекса Избранных и закрепилась там. Через две недели кровопролитных боев она была уничтожена полностью. Только двести одиннадцать тяжелораненых легионеров из семи тысяч были взяты в плен. Обстановка на Восточном фронте резко осложнилась. Седьмая дивизия, выдохшаяся в наступлении, отходила с боями и вскоре оказалось прижатой к побережью, где ее остатки погрузили на морские транспорты и вывезли в тыл. Огромный участок фронта оказался обнаженным. В него хлынули Избранные. Командование лихорадочно бросало им навстречу наспех сколоченные заградительные отряды, плохо вооруженные и неподготовленные. Отряды в двести-триста легионеров вставали на пути танковых колонн и гибли в неравном бою.
На территории, захваченной Избранными, остались десятки тысяч мирных жителей, которые не смогли вовремя эвакуироваться. Впервые Избранные не проводили политику тотального геноцида. Всех оставшихся зарегистрировали и разрешили жить в своих домах.
Радиоволны разнесли эту новость по всему континенту. Многие сломались. Жители, измученные войной, стали ждать прихода Избранных как избавления. Больше не будет бессонных ночей в ожидании авианалета! Больше никто не заберет сына в армию, и не пришлют похоронку со словами соболезнования! Больше не придется отдавать последние крохи голодной армии! И некому было сказать «НЕТ!»-все, кто могли это сделать, сражались в рядах Седьмого Легиона и гибли, как всегда, первыми. Состоятельные горожане, отсиживавшие все дни войны в уютных квартирках, готовились произносить верноподданические речи перед новым правительством. Наиболее активные из них пытались сорвать эвакуацию военных заводов и государственных учереждений. Народ отвернулся от Седьмого Легиона и покорно шел менять хозяев.
Это было началом конца.
На территории, захваченной Избранными, остались десятки тысяч мирных жителей, которые не смогли вовремя эвакуироваться. Впервые Избранные не проводили политику тотального геноцида. Всех оставшихся зарегистрировали и разрешили жить в своих домах.
Радиоволны разнесли эту новость по всему континенту. Многие сломались. Жители, измученные войной, стали ждать прихода Избранных как избавления. Больше не будет бессонных ночей в ожидании авианалета! Больше никто не заберет сына в армию, и не пришлют похоронку со словами соболезнования! Больше не придется отдавать последние крохи голодной армии! И некому было сказать «НЕТ!»-все, кто могли это сделать, сражались в рядах Седьмого Легиона и гибли, как всегда, первыми. Состоятельные горожане, отсиживавшие все дни войны в уютных квартирках, готовились произносить верноподданические речи перед новым правительством. Наиболее активные из них пытались сорвать эвакуацию военных заводов и государственных учереждений. Народ отвернулся от Седьмого Легиона и покорно шел менять хозяев.
Это было началом конца.
***
Комплекс атаковали уже вторые сутки. Ракеты системы ПВО закончились, и теперь бомбардировщики безнаказанно кружились над комплексом. Стены содрогались от взрывов авиабомб, и временами с потолка с шумом обрушивались куски бетона, за ними на пол тонкой струйкой стекал песок. Нижний уровень заливало водой (разбило водопровод), пока не догадались открыть люки шахт. Водопады воды, бешено крутя обломки мебели и мусор, обрушились внутрь, уходя на многие сотни метров под землю. Штурмовики изредка выходили на поверхность и бросались в контратаки, но без поддержки тяжелой техники они успеха не имели. Кейл, Шано и сержант Лидан находились в резерве, прикрывая артиллерийские гнезда, и томились от бездействия и неизвестности.
–Да...-протянул Шано,– а ведь мы когда-то сами тут немало ребят потеряли.
–Когда-то?-переспросил сержант.-Четыре недели назад, друг мой, всего лишь четыре недели.
–Да ну?-удивился Шано.– А ведь кажется ,будто прошло целых двадцать девять дней,– и засмеялся первым, сильно запрокидывая назад голову.
–Нашли развлечение– дни считать,-проворчал Кейл.
Автоматическая пушка, стоящая сбоку в стальном кожухе, задергалась, выплевывая очередную порцию снарядов по наступавшей тяжелой пехоте. Гильзы, звеня ,падали внутрь кожуха и через подаватель выбрасывались наружу. Одна из гильз, еще горячая, подкатилась к Кейлу, он поднял ее и обхватил ладонями.
–Холодно здесь,-пожаловался он.
–Ничего, это не страшно,-веселился Шано. -Сейчас похоронную команду вызовем, запихнем тебя в печь-отогреешься.
Кейл кинул в Шано гильзой, тот отбил ее стволом винтовки и продолжал:
–А не хочешь в печь, так можно...
–Помолчи, пожалуйста,-перебил сержант. Потом посмотрел на Кейла пристальным взглядом как бы раздумывая. Вздохнул и начал:
–Если со мной что-нибудь случится...
–Ну вот начинается,-погрустнел Шано. Потом плачущим голосом, передразнивая сержанта, продолжил:
–...похороните меня на высоком холме и...-тут он натурально всхлипнул,-...напишите моей маме, что сын ее погиб...не могу больше,-и ,рыдая ,уткнулся в плечо сержанта.
Лидан улыбнулся и легонько стукнул Шано по голове:
–Я же серьезно, дурак...
–...погиб...серьезно...как дурак...-продолжал он всхлипывать.
–Ну все! Пошел ты к чертовой матери. Тут люди гибнут, а ему все хаханьки!
–Так люди всегда гибнут,-ответил Шано, поднимая покрасневшее от смеха лицо.– Лучше уж это сделать весело.
–Лучше уж вообще этого не делать,-вмешался Кейл.
–Вот об этом я и хотел с вами поговорить,-подхватил сержант. -Здесь нас могут окружить, и попадемся, как крыса в суп. Если выхода другого не будет... В общем, на уровне С-4, пятый ангар. Шесть грузовых вертолетов. Окрывается пусковая шахта и вперед, в синее небо, на север. Кейл помялся и спросил:
–А что же командование ничего нам не сказало?
–Вертолетов всего шесть,-просто ответил сержант.
–Спасибо, но ты не волнуйся,-бодро сказал Кейл,-они не понадобятся. Мы удержимся.
–Я надеюсь,-сказал сержант, испытующе глядя в глаза Кейлу.
А атаки продолжались. Тяжелые танки наступали тупо и неотвратимо. В одной из частей комплекса автоматические пушки, расстреляв снаряды, беспомощно водили стволами из стороны в сторону и негодующе, зло стукали бойком по пустой гильзе, а танковые снаряды продолжали рвать на части стенки артиллерийских гнезд. Тогда тридцать шесть штурмовиков выскочили из укрытий и кумулятивными гранатами остановили Избранных и все до одного остались на изрытой взрывами, влажной и мягкой земле. Четыре танка горели и, умирая, бессмысленно ползали по полю, пока не сгорели провода и не расплавились микросхемы управления. Остальные развернулись и, отъехав, с безопасного расстояния продолжали вести обстрел. Наступившая ночь не принесла облегчения осажденным: обстрел усилился, и атаки не прекращались. Взлетали ракеты, освещая все вокруг мертвенным, излишне реальным светом, яркими вспышками лопались взрывы, и огненными нитками связывали пехоту Избранных и штурмовиков длинные очереди трассирующих пуль.
Кейл и Шано сидели все там же, слушая надоевший грохот автоматической пушки. Целый день они ничего не ели, и теперь сержант, покинув пост, отправился на кухню. Было темно, и артиллерийское гнездо освещалось через бойницы только ярким светом ракет, бросавшим на пол причудливые тени. Стрельба усилилась. Шано выглянул в бойницу и прошептал:
–Кейл, наступают, кажется.
Кейл поднял с пола винтовку и посмотрел на счетчик патронов.
–У меня только сорок три в магазине, а магазин последний,-тоже шепотом сказал он, будто боялся быть услышанным Избранными.
–Дурачок,-засмеялся Шано, не оборачиваясь и вскидывая винтовку к плечу.– Там, в углу, в подсумке, их навалом. Бери сколько хочешь.
Кейл притащил тяжелый подсумок поближе к бойнице и встал рядом с Шано. Шано слегка повел стволом в сторону, ловя цель, и дал длинную очередь. Кейл вгляделся и заметил: пригибаясь к земле, ползли серые тени, часто замирая на месте и не двигаясь. Он выставил винтовку в бойницу и приложился к прицелу. Короткая очередь...еще одна...Шано уже стрелял не останавливаясь, ствол его винтовки накалился и ,когда касался отсыревшего бетона, тихонько шипел.
–Гляди, расплавишься,-предостерег Кейл.
–Не боись,-отмахнулся Шано.
Трассирующие очереди привлекли внимание огневых операторов, и они послали несколько десятков снарядов в место скопления пехоты Избранных. Те вскочили и, пригибаясь, побежали назад. Кейл дал еще
несколько очередей вдогонок.
–Попал?-спросил Шано.
–Да в этой темноте разве разберешь.
Шано бросил винтовку на землю и сел на подсумок. Кейл стоял, подбрасывая на руке пустой магазин, и прислушивался.
В коридоре кто-то бежал, грохоча сапогами. Шано нахмурился и потянулся за винтовкой. В дверном проеме показался сержант. В свете взлетевшей ракеты его лицо казалось бледным и утончившимся, лоб рассекла косая царапина и струйка крови стекала вниз по переносице. Винтовки при нем не было. Прямо с порога он крикнул:
–Ходу, ребята!
–Что случилось?-спросил Шано, вставая. -Кто тебя так?
–Нас обошли!-выкрикнул сержант.– И справа и слева. Надо добраться до северного входа, пока еще можно это сделать.
–Ну чего копаетесь!-снова заорал он в раздражении. -Скорее!
Они пулей вылетели в коридор. В темноте сержант ориентировался отлично. Несколько минут бежали молча, стукаясь об углы и спотыкаясь о какие-то ящики, лежащие на полу.
–Почему нет света?-задыхаясь, спросил Кейл. -Перебили силовой кабель?
Сержант злорадным тоном сказал:
–Хуже!
–Ну что тогда?!
–Силовая станция в Огненном городе отключила подачу электроэнергии! У нас теперь только рубка, на питании из аккумуляторной.
–Как отключили?-ошарашенно спросил Кейл и остановился. -Да мы что им, частная квартира!? Нас же атакуют?!
–Бунт, мать их,-коротко пояснил сержант и пихнул Кейла вперед. Через несколько поворотов сержант остановился и, помявшись немного на развилке, решительно повернул направо. Впереди жестким белым светом заблестели ручные фонарики. Несколько штурмовиков сбивали прикладами замки на жестяных ящиках и, доставая банки с тушенкой, торопливо рассовывали их в боковые карманы. Шано повеселел и, протиснувшись вперед, спросил:
–Разрешите?
–Валяй, бери,-миролюбиво отозвался коренастый штурмовик в грязной, измазанной желтой глиной униформе.
Сержант аккуратно снял с ящика фонарик и, крепко стукнув Шано по затылку, прикрикнул:
–Вперед!
–Ты что?-изумился Шано. -Это же еда!
–Подыхать с сытым желудком неприятно, верь мне,-рассмеялся сержант и, помахав фонариком в воздухе, обратился к штурмовикам:
–Я это возьму, вы не против?,-и, не дождавшись ответа ,нырнул в коридор. Шано подхватил все-таки несколько банок и на ходу торопливо рассовывал их по карманам, обиженно ворча что-то неразборчивое.
Около северного входа никого не было. Створки ворот были раздвинуты, и полная луна свободно бросала свой мягкий свет на изрытый выбоинами пол. Сержант удивленно выругался и выключил фонарик.
–Где охрана, где вообще все?-шепотом спросил Шано. -Мы же по пути встретили только тех ребят и все...
Сержант настроил рацию на связь с центром и ткнул пальцем в кнопку. Потом с силой швырнул ее в стенку, и она негодующе зазвенела какой-то сорвавшейся деталью.
–Попробуй ты,-приказал он Кейлу.
Тот, включил шлемофон, прислушался и, криво улыбнувшись, развел руками. Шано сделал то же самое и испуганно прохрипел:
–У меня-тишина.
Становилось страшно. Где-то далеко землю сотрясали взрывы, редкие отсветы которых мелькали на небе. На мгновение облака набежали на луну ,и она побагровела, засветив, как тусклая десятиваттная лампочка в огромном зале. Они стояли и молчали, потом сержант вздрогнул и прислушался.
–Танки,-сказал он.– Слышите?
И действительно, тонкий комариный гул моторов, существовавший на грани слышимости, перерастал в хорошо различимый рев, который приближался. Сержант с тоской облизнул губы и прошептал:
–А винтовку-то я потерял...И гранат нету...
Потом рассеянно улыбнулся и неуверенно сказал:
–Мы уходим, пока есть возможность. Они сейчас завершают окружение. Мы проскочим.
–Подстрелят нас,-сказал Кейл и ,махнув рукой на север, пояснил,– по чистому бежать.
–Как хотите, а я попробую,-выдохнул сержант и кинулся наружу. Он успел пробежать метров двадцать. Танк Избранных засек движение и, выверив траекторию полета снаряда, вектор направления движения и скорость цели, запросил команду на выстрел. За сотню километров отсюда, в теплом, уютном помещении огневой оператор Избранных, дожевывая стандартную пищевую порцию, лениво скользнул взглядом по долине, залитой потоками лунного света, по черной фигурке, мчавшейся на экране, и, поморщившись от боли в натертой ботинком ноге, стукнул по клавише. Радиоволны донесли команду до танка, слегка (2-3 наносекунды) задержались в анализаторе, и из ствола полыхнуло пламенем. Использованная гильза упала в собиратель, на ее место вкатился новый снаряд, а заряд боли и ужаса ввинтился в воздух, и где-то существовала точка ,в которой они с сержантом должны были встретиться. Сержант услышал выстрел и, вобрав голову в плечи, остановился. Перед ним встала на дыбы земля, и он почуствовал, как какая-то страшная в своей слепой уверенности сила поднимает его в воздух.
Кейл видел взрыв и видел, как сержанта откинуло на несколько метров в сторону. Они с Шано бросились вперед и ,подхватив его на руки, потащили волоком к комплексу. Осторожно опустили и увидели, как поблескивают струйки крови, стекая с гладкой ткани комбинезона на холодный бетонный пол. Сержант открыл глаза и странным глухим голосом сказал:
–Уровень С-4, пятый ангар.
Потом выматерился и заплакал. Шано пытался ободряюще улыбнуться ему, но улыбка получилась вымученная, жалкая.
Кейл кивнул Шано и они, подхватив сержанта на руки, пошли вперед.
Сержант, рыдая от невыносимой боли, сорванным голосом выкрикнул:
–Опустите, ублюдки, не могу...Живот...рвет все внутри...Отходился я...-потом задергался в их руках и повторил,-отходился я...Дайте умереть, мать вашу...сволочи-и-и-и!
Они осторожно положили его к стене, где он свернулся калачиком, зажимая руками живот и всхлипывая. К реву танков добавились странно знакомые звуки крошащихся камней, размеренные и этим страшные.
–Тяжелые пехотинцы!-быстро прошептал Шано.
Кейл попробовал взять сержанта за плечо, но тот поднял к ним изуродованное болью лицо и лапнул кобуру. Вытащил пистолет и, тыкая им в их сторону, прошипел:
–Убирайтесь вон! Вон...-тон сменился и голос стал жалобным и капризным,-...ну что вам стоит, ну ребята...ну сволочи, ну уйдите!
Кейл проглотил застрявший в горле спазм, повернувшись, пошел по коридору, за ним, оглядываясь и машинально размазывая по лицу грязь, шел Шано. Повернули за угол и встали, напрягшись, ожидая выстрела...Выстрел...другой...третий... Кинулись обратно и отпрыгнули-из коридора вырвалась струя пламени... Кейл осторожно выглянул из-за угла. Коридор пылал, и в раскаленных потоках воздуха дрожала у входа далекая фигурка тяжелого пехотинца. У стены, словно большой бесформенный червь, весь объятый языками пламени, корчился сержант, молча и страшно, показывая Кейлу свое обугленное лицо. Оскалив зубы, Кейл вскинул винтовку и, ничего не видя из-за заслонившей глаза коричневой пелены, выпустил в сержанта длинную очередь. Шано оттащил его в сторону, а он все жал и жал на спусковой крючок, краем сознания слыша, как звонко бьется о пустую гильзу боек...
–Да...-протянул Шано,– а ведь мы когда-то сами тут немало ребят потеряли.
–Когда-то?-переспросил сержант.-Четыре недели назад, друг мой, всего лишь четыре недели.
–Да ну?-удивился Шано.– А ведь кажется ,будто прошло целых двадцать девять дней,– и засмеялся первым, сильно запрокидывая назад голову.
–Нашли развлечение– дни считать,-проворчал Кейл.
Автоматическая пушка, стоящая сбоку в стальном кожухе, задергалась, выплевывая очередную порцию снарядов по наступавшей тяжелой пехоте. Гильзы, звеня ,падали внутрь кожуха и через подаватель выбрасывались наружу. Одна из гильз, еще горячая, подкатилась к Кейлу, он поднял ее и обхватил ладонями.
–Холодно здесь,-пожаловался он.
–Ничего, это не страшно,-веселился Шано. -Сейчас похоронную команду вызовем, запихнем тебя в печь-отогреешься.
Кейл кинул в Шано гильзой, тот отбил ее стволом винтовки и продолжал:
–А не хочешь в печь, так можно...
–Помолчи, пожалуйста,-перебил сержант. Потом посмотрел на Кейла пристальным взглядом как бы раздумывая. Вздохнул и начал:
–Если со мной что-нибудь случится...
–Ну вот начинается,-погрустнел Шано. Потом плачущим голосом, передразнивая сержанта, продолжил:
–...похороните меня на высоком холме и...-тут он натурально всхлипнул,-...напишите моей маме, что сын ее погиб...не могу больше,-и ,рыдая ,уткнулся в плечо сержанта.
Лидан улыбнулся и легонько стукнул Шано по голове:
–Я же серьезно, дурак...
–...погиб...серьезно...как дурак...-продолжал он всхлипывать.
–Ну все! Пошел ты к чертовой матери. Тут люди гибнут, а ему все хаханьки!
–Так люди всегда гибнут,-ответил Шано, поднимая покрасневшее от смеха лицо.– Лучше уж это сделать весело.
–Лучше уж вообще этого не делать,-вмешался Кейл.
–Вот об этом я и хотел с вами поговорить,-подхватил сержант. -Здесь нас могут окружить, и попадемся, как крыса в суп. Если выхода другого не будет... В общем, на уровне С-4, пятый ангар. Шесть грузовых вертолетов. Окрывается пусковая шахта и вперед, в синее небо, на север. Кейл помялся и спросил:
–А что же командование ничего нам не сказало?
–Вертолетов всего шесть,-просто ответил сержант.
–Спасибо, но ты не волнуйся,-бодро сказал Кейл,-они не понадобятся. Мы удержимся.
–Я надеюсь,-сказал сержант, испытующе глядя в глаза Кейлу.
А атаки продолжались. Тяжелые танки наступали тупо и неотвратимо. В одной из частей комплекса автоматические пушки, расстреляв снаряды, беспомощно водили стволами из стороны в сторону и негодующе, зло стукали бойком по пустой гильзе, а танковые снаряды продолжали рвать на части стенки артиллерийских гнезд. Тогда тридцать шесть штурмовиков выскочили из укрытий и кумулятивными гранатами остановили Избранных и все до одного остались на изрытой взрывами, влажной и мягкой земле. Четыре танка горели и, умирая, бессмысленно ползали по полю, пока не сгорели провода и не расплавились микросхемы управления. Остальные развернулись и, отъехав, с безопасного расстояния продолжали вести обстрел. Наступившая ночь не принесла облегчения осажденным: обстрел усилился, и атаки не прекращались. Взлетали ракеты, освещая все вокруг мертвенным, излишне реальным светом, яркими вспышками лопались взрывы, и огненными нитками связывали пехоту Избранных и штурмовиков длинные очереди трассирующих пуль.
Кейл и Шано сидели все там же, слушая надоевший грохот автоматической пушки. Целый день они ничего не ели, и теперь сержант, покинув пост, отправился на кухню. Было темно, и артиллерийское гнездо освещалось через бойницы только ярким светом ракет, бросавшим на пол причудливые тени. Стрельба усилилась. Шано выглянул в бойницу и прошептал:
–Кейл, наступают, кажется.
Кейл поднял с пола винтовку и посмотрел на счетчик патронов.
–У меня только сорок три в магазине, а магазин последний,-тоже шепотом сказал он, будто боялся быть услышанным Избранными.
–Дурачок,-засмеялся Шано, не оборачиваясь и вскидывая винтовку к плечу.– Там, в углу, в подсумке, их навалом. Бери сколько хочешь.
Кейл притащил тяжелый подсумок поближе к бойнице и встал рядом с Шано. Шано слегка повел стволом в сторону, ловя цель, и дал длинную очередь. Кейл вгляделся и заметил: пригибаясь к земле, ползли серые тени, часто замирая на месте и не двигаясь. Он выставил винтовку в бойницу и приложился к прицелу. Короткая очередь...еще одна...Шано уже стрелял не останавливаясь, ствол его винтовки накалился и ,когда касался отсыревшего бетона, тихонько шипел.
–Гляди, расплавишься,-предостерег Кейл.
–Не боись,-отмахнулся Шано.
Трассирующие очереди привлекли внимание огневых операторов, и они послали несколько десятков снарядов в место скопления пехоты Избранных. Те вскочили и, пригибаясь, побежали назад. Кейл дал еще
несколько очередей вдогонок.
–Попал?-спросил Шано.
–Да в этой темноте разве разберешь.
Шано бросил винтовку на землю и сел на подсумок. Кейл стоял, подбрасывая на руке пустой магазин, и прислушивался.
В коридоре кто-то бежал, грохоча сапогами. Шано нахмурился и потянулся за винтовкой. В дверном проеме показался сержант. В свете взлетевшей ракеты его лицо казалось бледным и утончившимся, лоб рассекла косая царапина и струйка крови стекала вниз по переносице. Винтовки при нем не было. Прямо с порога он крикнул:
–Ходу, ребята!
–Что случилось?-спросил Шано, вставая. -Кто тебя так?
–Нас обошли!-выкрикнул сержант.– И справа и слева. Надо добраться до северного входа, пока еще можно это сделать.
–Ну чего копаетесь!-снова заорал он в раздражении. -Скорее!
Они пулей вылетели в коридор. В темноте сержант ориентировался отлично. Несколько минут бежали молча, стукаясь об углы и спотыкаясь о какие-то ящики, лежащие на полу.
–Почему нет света?-задыхаясь, спросил Кейл. -Перебили силовой кабель?
Сержант злорадным тоном сказал:
–Хуже!
–Ну что тогда?!
–Силовая станция в Огненном городе отключила подачу электроэнергии! У нас теперь только рубка, на питании из аккумуляторной.
–Как отключили?-ошарашенно спросил Кейл и остановился. -Да мы что им, частная квартира!? Нас же атакуют?!
–Бунт, мать их,-коротко пояснил сержант и пихнул Кейла вперед. Через несколько поворотов сержант остановился и, помявшись немного на развилке, решительно повернул направо. Впереди жестким белым светом заблестели ручные фонарики. Несколько штурмовиков сбивали прикладами замки на жестяных ящиках и, доставая банки с тушенкой, торопливо рассовывали их в боковые карманы. Шано повеселел и, протиснувшись вперед, спросил:
–Разрешите?
–Валяй, бери,-миролюбиво отозвался коренастый штурмовик в грязной, измазанной желтой глиной униформе.
Сержант аккуратно снял с ящика фонарик и, крепко стукнув Шано по затылку, прикрикнул:
–Вперед!
–Ты что?-изумился Шано. -Это же еда!
–Подыхать с сытым желудком неприятно, верь мне,-рассмеялся сержант и, помахав фонариком в воздухе, обратился к штурмовикам:
–Я это возьму, вы не против?,-и, не дождавшись ответа ,нырнул в коридор. Шано подхватил все-таки несколько банок и на ходу торопливо рассовывал их по карманам, обиженно ворча что-то неразборчивое.
Около северного входа никого не было. Створки ворот были раздвинуты, и полная луна свободно бросала свой мягкий свет на изрытый выбоинами пол. Сержант удивленно выругался и выключил фонарик.
–Где охрана, где вообще все?-шепотом спросил Шано. -Мы же по пути встретили только тех ребят и все...
Сержант настроил рацию на связь с центром и ткнул пальцем в кнопку. Потом с силой швырнул ее в стенку, и она негодующе зазвенела какой-то сорвавшейся деталью.
–Попробуй ты,-приказал он Кейлу.
Тот, включил шлемофон, прислушался и, криво улыбнувшись, развел руками. Шано сделал то же самое и испуганно прохрипел:
–У меня-тишина.
Становилось страшно. Где-то далеко землю сотрясали взрывы, редкие отсветы которых мелькали на небе. На мгновение облака набежали на луну ,и она побагровела, засветив, как тусклая десятиваттная лампочка в огромном зале. Они стояли и молчали, потом сержант вздрогнул и прислушался.
–Танки,-сказал он.– Слышите?
И действительно, тонкий комариный гул моторов, существовавший на грани слышимости, перерастал в хорошо различимый рев, который приближался. Сержант с тоской облизнул губы и прошептал:
–А винтовку-то я потерял...И гранат нету...
Потом рассеянно улыбнулся и неуверенно сказал:
–Мы уходим, пока есть возможность. Они сейчас завершают окружение. Мы проскочим.
–Подстрелят нас,-сказал Кейл и ,махнув рукой на север, пояснил,– по чистому бежать.
–Как хотите, а я попробую,-выдохнул сержант и кинулся наружу. Он успел пробежать метров двадцать. Танк Избранных засек движение и, выверив траекторию полета снаряда, вектор направления движения и скорость цели, запросил команду на выстрел. За сотню километров отсюда, в теплом, уютном помещении огневой оператор Избранных, дожевывая стандартную пищевую порцию, лениво скользнул взглядом по долине, залитой потоками лунного света, по черной фигурке, мчавшейся на экране, и, поморщившись от боли в натертой ботинком ноге, стукнул по клавише. Радиоволны донесли команду до танка, слегка (2-3 наносекунды) задержались в анализаторе, и из ствола полыхнуло пламенем. Использованная гильза упала в собиратель, на ее место вкатился новый снаряд, а заряд боли и ужаса ввинтился в воздух, и где-то существовала точка ,в которой они с сержантом должны были встретиться. Сержант услышал выстрел и, вобрав голову в плечи, остановился. Перед ним встала на дыбы земля, и он почуствовал, как какая-то страшная в своей слепой уверенности сила поднимает его в воздух.
Кейл видел взрыв и видел, как сержанта откинуло на несколько метров в сторону. Они с Шано бросились вперед и ,подхватив его на руки, потащили волоком к комплексу. Осторожно опустили и увидели, как поблескивают струйки крови, стекая с гладкой ткани комбинезона на холодный бетонный пол. Сержант открыл глаза и странным глухим голосом сказал:
–Уровень С-4, пятый ангар.
Потом выматерился и заплакал. Шано пытался ободряюще улыбнуться ему, но улыбка получилась вымученная, жалкая.
Кейл кивнул Шано и они, подхватив сержанта на руки, пошли вперед.
Сержант, рыдая от невыносимой боли, сорванным голосом выкрикнул:
–Опустите, ублюдки, не могу...Живот...рвет все внутри...Отходился я...-потом задергался в их руках и повторил,-отходился я...Дайте умереть, мать вашу...сволочи-и-и-и!
Они осторожно положили его к стене, где он свернулся калачиком, зажимая руками живот и всхлипывая. К реву танков добавились странно знакомые звуки крошащихся камней, размеренные и этим страшные.
–Тяжелые пехотинцы!-быстро прошептал Шано.
Кейл попробовал взять сержанта за плечо, но тот поднял к ним изуродованное болью лицо и лапнул кобуру. Вытащил пистолет и, тыкая им в их сторону, прошипел:
–Убирайтесь вон! Вон...-тон сменился и голос стал жалобным и капризным,-...ну что вам стоит, ну ребята...ну сволочи, ну уйдите!
Кейл проглотил застрявший в горле спазм, повернувшись, пошел по коридору, за ним, оглядываясь и машинально размазывая по лицу грязь, шел Шано. Повернули за угол и встали, напрягшись, ожидая выстрела...Выстрел...другой...третий... Кинулись обратно и отпрыгнули-из коридора вырвалась струя пламени... Кейл осторожно выглянул из-за угла. Коридор пылал, и в раскаленных потоках воздуха дрожала у входа далекая фигурка тяжелого пехотинца. У стены, словно большой бесформенный червь, весь объятый языками пламени, корчился сержант, молча и страшно, показывая Кейлу свое обугленное лицо. Оскалив зубы, Кейл вскинул винтовку и, ничего не видя из-за заслонившей глаза коричневой пелены, выпустил в сержанта длинную очередь. Шано оттащил его в сторону, а он все жал и жал на спусковой крючок, краем сознания слыша, как звонко бьется о пустую гильзу боек...
***
По пристани деловито сновали легионеры, затаскивая на транспорт цинки с патронами. Небо было чистым, лишь на горизонте виднелись хлопья нежно-розовых перистых облаков. Со стороны океана легкий бриз наносил запах морской соли и свежести, играл бурыми концами повязки на плече у Шано и сносил пепел с сигареты, которой жадно затягивался Кейл. Кейл вспоминал последние две недели ,и перед его глазами проплывали обрывки воспоминаний, а между ними все заволакивало серым туманом.
...Он совсем не помнил, как они добрались до пятого ангара. Створки огромной взлетной шахты были раздвинуты, и небольшой кусочек неба, уже начавшего предрассветно розоветь, поблескивал последними звездами. Около темной громады последнего вертолета копошились люди. Салон был забит до отказа, кто-то даже повис на дверных поручнях. Шано запрыгнул на вертолетную лыжу и вцепился в то место, где она крепилась к вертолетному корпусу. Кейл сел на нее с другой стороны. Когда вертолет начал подниматься вверх, в двери анагра вбежал кто-то и закричал, захлебываясь:
–Подождите! Подождите! Подождите!
Потом начал стрелять по вертолету снизу. Штурмовик, висевший на поручнях, застонал и обмяк, но поручней не выпустил и так и умер, темной безжизненной массой вися в проеме. Кто-то штыком разрубил ему пальцы, он свалился вниз и через несколько секунд с тупым звуком стукнулся об пол.
Потом вырвались из узкой горловины шахты и взяли курс на север.
У Кейла было такое ощущение, как будто он поймал за ногу большую птицу, но она оказалась сильнее, и теперь она поднимает его все выше и выше над черным пятном комплекса... Пронизывающий холодный ветер и боль в простреленной шее... Один из вертолетов, летевших впереди, внезапно остановился в воздухе и, вхолостую вращая винтом, камнем сорвался вниз, в темноту...
Приземлились, когда солнце не ослепительно, как днем, но яркими, свежими, рассветными лучами, ласкало длинные ряды пустых казарм и узкую бетонную ленту старого шоссе. Это была покинутая база легионеров разбитой Восьмой Дивизии. Шано смеялся и не мог оторвать от крепления руки. Его материли и стволом винтовки разжимали пальцы, смертельной хваткой вцепившиеся в холодный металл...
...Несколько комплексов Избранных опустились посередине континента, разбив силы Седьмого Легиона на две части. Танковые колонны выкинули из Восточного укрепрайона остатки гарнизона и теснили их все дальше и дальше на север. Западная группировка противника с легкостью выбивала легионеров из объятых мятежом городов. Пятая танковая дивизия, бросившая все танки из-за нехватки горючего, пыталась с боем прорваться на восток и, неся огромные потери, захватила один из спустившихся комплексов Избранных, но продолжать наступление уже не могла. Вскоре все Западное побережье было захвачено Избранными. Несколько тысяч легионеров успели посадить на транспорты и вывезти на Евразийский материк, но большинство осталось и теперь скрывалось в лесах, постоянно вступая в стычки с патрулями Избранных и полицейскими отрядами местных жителей....Бой...отступление...бой...отступление...бой...отступление. В ту ночь, из семисот штурмовиков, бывших в комплексе, спаслось только сто двадцать три человека. Их сразу бросили в качестве заградотряда на перекрестье нескольких стратегически важных дорог. Через неделю их осталось восемнадцать. Теперь, на теплом песке Восточного побережья сидели только Кейл и Шано, остальные, с выклеванными стервятниками глазами, лежали на обширной территории от Огненного города до Ластпорта. Кейл, обжигая пальцы, затянулся еще раз, бросил окурок и надвинул на него горку песка. Стрельба за окраиной усилилась. Там отходил к пристани один из батальонов Седьмой дивизии, он должен был погрузиться последним. Уходя из города, поджигали военные склады и дома, кто-то со злобы палил и по мирным жителям,испуганно выглядывавшим из окон. По металлическому трапу на борт транспорта забегали запыхавшиеся легионеры. Протащили раненого, и его рука, свисая с носилок, прочертила на песке длинный, неровный след. Шано вскочил и сказал:
–Я чувствую, что прощальных речей жителей Ластпорта мы не дождемся. Поэтому предлагаю немедленно взойти на борт этого транспортного средства и покинуть этот негостеприимный берег.
Он шутил, но в глазах у него плескалась боль.
Кейл рассеянно смял в руке пустую сигаретную пачку и коротко отрезал:
–Я не поеду.
–Ты с ума сошел?!-заорал Шано.– Он не поедет!-и, схватив Кейла за грудки, приподнял над землей.
Кейл вырвался и,оправляя униформу, чувствуя ненужную высокопарность своих слов, сказал:
–На этой земле я родился и вырос, здесь погибли все мои товарищи. И я здесь останусь.
Шано побелел от злобы и затрясся.
–Ну и прр-ропадай тут, герой хренов!-и, растолкав нескольких легионеров, взбежал по трапу. Кейл посмотрел, как его спина скрывается в дверном проеме, вздохнул и отвернулся.
Через несколько минут рядом с ним на песок, невнятно матерясь, кто-то сел. Кейл обернулся и увидел Шано. Тот был мрачнее тучи, и с ожесточением продувал ствол винтовки, и не смотрел на Кейла. Со стороны города уже никто не шел к пристани. На пустой трап выбежал офицер и заорал:
–Эй, ублюдки, чего расселись! Быстро на борт!
Шано обернулся и с наслаждением объяснил офицеру ,куда он может отправиться на своей драной посудине. Офицер покраснел, открыл рот, закрыл его и, ожесточенно махнув рукой, отступил внутрь, шепнув что-то в рацию. Трап поднялся, закрывая дверной проем. Шано и Кейл сидели молча, смотря, как лениво покачиваясь на волнах, отплывает последний транспорт. Потом посмотрели друг на друга и рассмеялись. Встали и, сжимая в занемевших руках винтовки, пошли туда, где входили в город редкие цепи пехоты Избранных, туда, где, заволакиваемое черными клубами дыма, светило багровое, последнее в их жизни, закатное солнце...
26 мая 1999 года.
Руслан Баженов
...Он совсем не помнил, как они добрались до пятого ангара. Створки огромной взлетной шахты были раздвинуты, и небольшой кусочек неба, уже начавшего предрассветно розоветь, поблескивал последними звездами. Около темной громады последнего вертолета копошились люди. Салон был забит до отказа, кто-то даже повис на дверных поручнях. Шано запрыгнул на вертолетную лыжу и вцепился в то место, где она крепилась к вертолетному корпусу. Кейл сел на нее с другой стороны. Когда вертолет начал подниматься вверх, в двери анагра вбежал кто-то и закричал, захлебываясь:
–Подождите! Подождите! Подождите!
Потом начал стрелять по вертолету снизу. Штурмовик, висевший на поручнях, застонал и обмяк, но поручней не выпустил и так и умер, темной безжизненной массой вися в проеме. Кто-то штыком разрубил ему пальцы, он свалился вниз и через несколько секунд с тупым звуком стукнулся об пол.
Потом вырвались из узкой горловины шахты и взяли курс на север.
У Кейла было такое ощущение, как будто он поймал за ногу большую птицу, но она оказалась сильнее, и теперь она поднимает его все выше и выше над черным пятном комплекса... Пронизывающий холодный ветер и боль в простреленной шее... Один из вертолетов, летевших впереди, внезапно остановился в воздухе и, вхолостую вращая винтом, камнем сорвался вниз, в темноту...
Приземлились, когда солнце не ослепительно, как днем, но яркими, свежими, рассветными лучами, ласкало длинные ряды пустых казарм и узкую бетонную ленту старого шоссе. Это была покинутая база легионеров разбитой Восьмой Дивизии. Шано смеялся и не мог оторвать от крепления руки. Его материли и стволом винтовки разжимали пальцы, смертельной хваткой вцепившиеся в холодный металл...
...Несколько комплексов Избранных опустились посередине континента, разбив силы Седьмого Легиона на две части. Танковые колонны выкинули из Восточного укрепрайона остатки гарнизона и теснили их все дальше и дальше на север. Западная группировка противника с легкостью выбивала легионеров из объятых мятежом городов. Пятая танковая дивизия, бросившая все танки из-за нехватки горючего, пыталась с боем прорваться на восток и, неся огромные потери, захватила один из спустившихся комплексов Избранных, но продолжать наступление уже не могла. Вскоре все Западное побережье было захвачено Избранными. Несколько тысяч легионеров успели посадить на транспорты и вывезти на Евразийский материк, но большинство осталось и теперь скрывалось в лесах, постоянно вступая в стычки с патрулями Избранных и полицейскими отрядами местных жителей....Бой...отступление...бой...отступление...бой...отступление. В ту ночь, из семисот штурмовиков, бывших в комплексе, спаслось только сто двадцать три человека. Их сразу бросили в качестве заградотряда на перекрестье нескольких стратегически важных дорог. Через неделю их осталось восемнадцать. Теперь, на теплом песке Восточного побережья сидели только Кейл и Шано, остальные, с выклеванными стервятниками глазами, лежали на обширной территории от Огненного города до Ластпорта. Кейл, обжигая пальцы, затянулся еще раз, бросил окурок и надвинул на него горку песка. Стрельба за окраиной усилилась. Там отходил к пристани один из батальонов Седьмой дивизии, он должен был погрузиться последним. Уходя из города, поджигали военные склады и дома, кто-то со злобы палил и по мирным жителям,испуганно выглядывавшим из окон. По металлическому трапу на борт транспорта забегали запыхавшиеся легионеры. Протащили раненого, и его рука, свисая с носилок, прочертила на песке длинный, неровный след. Шано вскочил и сказал:
–Я чувствую, что прощальных речей жителей Ластпорта мы не дождемся. Поэтому предлагаю немедленно взойти на борт этого транспортного средства и покинуть этот негостеприимный берег.
Он шутил, но в глазах у него плескалась боль.
Кейл рассеянно смял в руке пустую сигаретную пачку и коротко отрезал:
–Я не поеду.
–Ты с ума сошел?!-заорал Шано.– Он не поедет!-и, схватив Кейла за грудки, приподнял над землей.
Кейл вырвался и,оправляя униформу, чувствуя ненужную высокопарность своих слов, сказал:
–На этой земле я родился и вырос, здесь погибли все мои товарищи. И я здесь останусь.
Шано побелел от злобы и затрясся.
–Ну и прр-ропадай тут, герой хренов!-и, растолкав нескольких легионеров, взбежал по трапу. Кейл посмотрел, как его спина скрывается в дверном проеме, вздохнул и отвернулся.
Через несколько минут рядом с ним на песок, невнятно матерясь, кто-то сел. Кейл обернулся и увидел Шано. Тот был мрачнее тучи, и с ожесточением продувал ствол винтовки, и не смотрел на Кейла. Со стороны города уже никто не шел к пристани. На пустой трап выбежал офицер и заорал:
–Эй, ублюдки, чего расселись! Быстро на борт!
Шано обернулся и с наслаждением объяснил офицеру ,куда он может отправиться на своей драной посудине. Офицер покраснел, открыл рот, закрыл его и, ожесточенно махнув рукой, отступил внутрь, шепнув что-то в рацию. Трап поднялся, закрывая дверной проем. Шано и Кейл сидели молча, смотря, как лениво покачиваясь на волнах, отплывает последний транспорт. Потом посмотрели друг на друга и рассмеялись. Встали и, сжимая в занемевших руках винтовки, пошли туда, где входили в город редкие цепи пехоты Избранных, туда, где, заволакиваемое черными клубами дыма, светило багровое, последнее в их жизни, закатное солнце...
26 мая 1999 года.
Руслан Баженов