Страница:
Его тон был терпеливо-снисходительным.
Лиз набрала побольше воздуха и ответила как можно строже:
– Серьезно оно или нет, но Вы обещали быть в Вашем магазине в определенное время.
Роусон печально посмотрел на бар.
– Ох, ну хорошо, – недовольно ответил он. – Думаю, что придется пойти.
– Ты остаешься здесь? – спросила Лиз Эрика.
Он покачал головой.
– Пойду поищу Джонни. Иначе эту толпу не сдвинешь.
– Сделай это поскорее, – посоветовала она. – Пойдемте, мистер Роусон.
Когда они вышли из отеля, Стейси, обернувшись, увидела, как из бара вышел Квентин и подошел к Эрику. Похоже, они начинали спорить.
Когда Роусон открыл аптеку, то сказал с вызывом:
– Не уверен, что не нарушаю закон, делая это.
– Провизорам разрешают открывать аптеки по воскресеньям в экстренных случаях, – ответила Лиз. – Похоже, я знаю законы лучше, чем Вы.
Роусон вошел внутрь и щелкнул выключателем. Когда свет не включился, он сказал:
– Ах, да, я забыл. Не беда, у меня есть несколько свечей на складе.
Лиз ответила:
– Пока и так светло. Давайте обойдемся без свечей. Роусон зашел за прилавок и принял привычную позу.
– Что ж, леди, – оживленно сказал он. – Чем могу служить?
Стейси спрятала улыбку. Она наполовину была уверена, что сейчас он наденет белый халат.
– Вот список, – ответила Лиз и подала ему.
Роусон медленно просматривал листки, с раздражающим педантизмом возвращаясь к уже прочитанному.
– Боже! – наконец произнес он. – Да это много.
– Да, – терпеливо согласилась Лиз.
Роусон поднял голову.
– Кто будет за все это платить?
Лиз посмотрела на него без всякого выражения, затем перевела взгляд на Стейси, стоявшую с открытым ртом. Она перегнулась через стойку и сказала чарующим голосом:
– Вы предпочитаете оплату до или после доставки, мистер Роусон?
Тупо глядевший на нее Роусон не уловил никакого подвоха в ее интонациях.
– Понадобится время составить счет на такую уйму лекарств.
Он кашлянул.
– Хорошо, что я купил один из этих новых электронных калькуляторов. Это так облегчает жизнь, знаете ли.
Лиз легонько похлопала ладонью по прилавку.
– Начинайте отпускать, Роусон. Если Вы беспокоитесь об оплате, запишите на счет Джонни – надеюсь, у него еще хороший кредит?
– О, нет, с этим-то все в порядке, – быстро откликнулся Роусон. Он снова изучал список, – Хорошо, приступим. Бинты – десять дюжин двухдюймовых коробок, десять дюжин трехдюймовых, столько же шестидюймовых...
Он остановился.
– За этими придется пойти в кладовую.
– Прекрасно, давайте пойдем в кладовую. Где она?
– Погодите минутку, – сказал он. – Здесь не все в порядке, мисс Петерсен. Весь этот морфий – здесь, на третьей странице.
Он протянул ей листок.
– Я не смогу отпустить его без рецепта. И в таком количестве!
Он покрутил головой.
– Я могу потерять мою лицензию.
– Если вы взглянете на последнюю страницу, то увидите подпись доктора Скотта.
– Этого все равно недостаточно, мисс Петерсен. Во-первых, на третьей странице подписи нет, во-вторых, рецепт должен быть написан на специальном бланке. Инструкция о препаратах группы А очень строга на этот счет. Ваш рецепт не соответствует требованиям, и я очень удивлен, как мог доктор Скотт подписаться под этим.
– Боже мой! – взорвалась Лиз.
Роусон испугался и встревожился.
– Вы можете погибнуть в любую секунду и еще беспокоитесь о том, правильно ли написано что-то на этих чертовых листочках. Слушайте меня внимательно: если вы не поспешите и не отпустите все по этому списку, я приведу Артура Пая, чтобы он конфисковал все ваши чертовы запасы. А он это сделает, не беспокойтесь.
Роусон выглядел уязвленным.
– Вы не имеете права угрожать мне полицией!
– Как это не имею права? Я это сделаю, только и всего. Стейси, возьми вон тот телефон и разыщи Артура Пая.
Роусон поднял руки вверх.
– Что ж, очень хорошо, но я настаиваю, что я доставлю все опасные препараты из списка доктору Скотту лично.
– Хорошо! – с облегчением воскликнула Лиз. – Значит, наконец-то вы нам поможете. Где кладовая?
Роусон махнул рукой.
– Вон та задняя дверь.
Когда Лиз направилась к ней, он сказал:
– Но она закрыта. Предосторожность в таких вещах никогда не помешает.
Он подошел к ней и вынул из кармана цепь, на одном конце которой болталась связка ключей. Он отпер дверь.
– Все коробки с бинтами на тех полках справа. Я буду подбирать лекарства в амбулатории.
Две девушки прошли мимо него, и он покачал головой, осуждая поспешность современной молодежи. Кто бы мог подумать, что такая воспитанная девушка, как Элизабет Петерсен, может использовать язык, который до сих пор у него ассоциировался только с завсегдатаями баров?
Он вошел в амбулаторию и отпер дверцу шкафа с самыми ценными лекарствами. Он взял коробку и стал наполнять ее ампулами, старательно подсчитывая и каждый раз делая пометку в журнале для выдачи ядовитых веществ. Дело было действительно долгим. А Роусон был исключительно педантичным.
Он еще не знал, что его невыполненное обещание явиться вовремя и его скрупулезность уже обрекли его на смерть. Если бы он оказался в аптеке вовремя, когда пришли девушки, не пришлось бы тратить время на его поиски в баре. Из-за своих педантичных записей в журнале он все еще находился в амбулатории, когда лавина настигла город.
Когда фасад магазина был вдавлен лавиной, удар, сотрясший здание до основания, сорвал с полки полугаллоновую бутылку, которая разбилась на столе прямо перед провизором. В ней была соляная кислота, залившая все его лицо и переднюю часть тела.
Лиз Петерсен спасла история, случившаяся пять лет назад. Той зимой, тоже очень холодной, в маленькой трещинке между задней стеной кладовой и полом замерзла капля воды. Вода, превратившись в лед, расширила и углубила трещину. На следующий год произошло то же самое, но воды было уже немного больше, и год за годом трещина ширилась, пока не стала угрожать прочности самой стены.
Если бы Роусон знал об этом, то сразу бы починил ее – человек такого склада, как он, не стал бы тянуть. Но, поскольку все происходило под землей, он не знал об этом. Поэтому, когда дом настигла лавина, задняя стена подалась без особого сопротивления.
Лиз швырнуло вперед, на ряды коробок с бинтами, которые смягчили удар, хотя она сломала два ребра о край полки. Весь кавардак – полки, коробки, тела Лиз и Стейси – устремился в заднюю стену, сразу упавшую, и Лиз стремительно понесло по воздуху в вихре коробок с неразвернувшимися бинтами.
Она упала на снег, и снег немедленно стал засыпать ее, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Сознание ее работало ясно, и она подумала, что, наверное, сейчас погибнет. Она не могла знать, что совсем недалеко от нее, на расстоянии десяти футов, Стейси Камерон оказалась в таком же положении. Обе потеряли сознание почти одновременно, почти через полторы минуты после того, как их засыпало.
Роусона завалило снегом в двадцати ярдах от них. Ему суждено было умирать медленно и мучительно, пока кислота разъедала бы его лицо и тело. К счастью, как только он открыл рот, чтобы крикнуть, его забило мокрым снегом, и он умер быстро и без мучений от удушья.
Отель «Д'Аршиак», эта цитадель глупцов, был разрушен довольно быстро. Джеффу Вестону, королю глупцов, пришлось потерять гораздо больше, чем деньги. Бизнес был в разгаре, так что он сам вышел за стойку помочь усталому бармену, и когда подступила лавина, бутылка шотландского виски, упавшая с полки, попала ему в голову со скоростью снаряда.
Большинство сидевших в баре были убиты наповал разлетевшимися бутылками. Вслед за бутылками рухнула целая стена, и налетевший снег покрыл все. Они умерли глупой смертью, хотя циник сказал бы, что они умерли от хронического алкоголизма. Но с этого воскресного утра в Хукахоронуи не осталось больше циников.
Находившихся в столовой прихлопнула упавшая на них крыша. Алису Харпер, официантку, подававшую Макгиллу колониального гуся на том памятном вечере, сразил тяжелый чемодан, свалившийся из верхних номеров. Чемодан принадлежал американцу Ньюмену, у которого в тот момент тоже было немало проблем.
Комната Ньюмена и на комнату была больше не похожа, и то же самое относилось к комнате по соседству, которую занимал его друг, Миллер. Ему явно повезло, что он отсутствовал.
Исключительно повезло Биллу Квентину, который вышел из отеля с Эриком Петерсеном за несколько секунд до того, как отель был разрушен. Он вышел из бара в фойе и нашел там Эрика.
– Слушай, – сказал он. – Совету известно, что происходит?
– Ты о чем?
– О закрытии шахты.
– Шахту закрыли. Бэллард закрыл ее сегодня утром.
– Я не об этом. Я имею в виду, что ее собираются закрыть навсегда.
Эрик немного устало покрутил головой.
– Никто нас не предупредил – во всяком случае, пока.
– Что же, и вы ничего не собираетесь предпринимать?
– Что ты, черт возьми, хочешь, чтобы мы сделали, если нас даже официально не предупредили? Я не верю, что шахту закроют.
Квентин хмыкнул.
– Бэллард сказал, что может. Он сказал это вчера на встрече. Он сказал, что компании не по карману потратиться на защиту от обвалов. По-моему, этот обвал будет последней точкой. Мне кажется, компании нужно показаться застигнутой врасплох.
– Застигнутой врасплох чем? Я не понимаю, о чем ты.
Эрик направился к двери.
– Ты знаешь, как все эти большие компании обтяпывают делишки.
Квентин зашагал рядом с ним.
– Я слышал, что Бэллард связан с крупной шишкой в Лондоне. Тебе что-нибудь известно об этом?
– Слышал кое-что.
Эрик ускорил шаг.
– Так и есть.
– Держу пари, его послали прикрыть дело. Эй, ты куда идешь?
– Мне надо встретить Джонни в доме старого Фишера.
– Я с тобой, – сказал Квентин. – Мне кажется, что совету следует об этом знать. Где Мэтт Хьютон?
– Дома.
Они сошли на мостовую, и Квентин сказал:
– Это значит, он единственный разумный здесь человек. Все остальные забились по своим норам.
Эрик покосился на него.
– Вроде меня?
– Только не рассказывай, что веришь в Судный День.
Эрик ступил на противоположный тротуар. Он стоял к дому Фишера спиной и поэтому не видел, как его брат переходит через дорогу к телефонному коммутатору.
– Джонни совсем не дурак и верит в него, – с выражением сказал он. – И я начинаю верить.
Он двинулся еще быстрее, и Квентин, гораздо ниже ростом, был вынужден почти бежать рысью, чтобы не отстать от него. Они вошли в дом, Эрик заглянул в пустую комнату, выходящую в холл.
– Он, наверное, в подвале.
Двое уже сходили по ступенькам в подвал, когда лавина настигла дом. Эриск скатился вниз, упав на юную Мэри Риз, и сломал ей ногу. Билл Квентин упал на Эрика и сломал ему руку. Сам он остался в целости и сохранности и не был даже поцарапан каменными обломками разваливающегося дома.
Предупредив об угрозе, Макгилл, подталкиваемый Бэллардом, спрыгнул в свое убежище. Он схватил телефон, который недавно установил электрик шахты, и обнаружил, что коммутатор был занят.
– Ну давай же, ради Бога! – пробормотал он.
Через десять секунд, которые показались ему десятью минутами, раздался голос телефонного оператора Морин Скэнлон. Он быстро произнес:
– Соедините меня с Джоном Петерсеном, миссис Скэнлон, и уходите оттуда – как можно скорее.
– Я поняла, – ответила она, и в трубке раздался гудок.
– Джон Петерсен слушает.
– Макгилл. Спрячьте Ваших людей в укрытие. Надвигается лавина.
– А что с Морин Скэнлон?
– Я предупредил, чтобы она уходила. С вашего места можно видеть коммутатор. Наблюдайте за ней.
– О'кей, – и Петерсен бросил трубку, крикнув Бобби Фоусетту:
– Всех вниз. Быстро, Бобби.
Фоусетт выбежал из комнаты, а Петерсен посмотрел из окна на здание телефонной станции через дорогу. Улица была пустынной, без всяких признаков движения. Он нервно постукивал по столу и решал, что делать.
Как только миссис Скэнлон соединила Макгилла с Петерсеном, она сняла наушники, встала и взяла пальто с вешалки. Она точно знала, что делать, Петерсен все объяснил ей. Она должна была последовать в дом старого Фишера, один из немногих в городе, где был подвал. Она даже не стала надевать пальто, но не успела сделать к двери и шага, как на приборной доске зазвучал зуммер. Она вернулась, надела наушники и включила их.
– Какой номер Вам нужен?
– Морин, это Джим Хэтерлей из дома Мэтта Хьютона. Старый Бакстер неудачно упал и, похоже, сломал ногу. Не могла бы ты разыскать доктора Скотта?
Она закусила губу.
– Я попробую.
Она нашла ячейку и стала звонить в дом Скотта.
Петерсен в доме Фишера наконец принял решение. Он выбежал из комнаты в холл. В дверях стояла четырнадцатилетняя девочка с хрупким личиком, и он крикнул ей:
– В подвал, Мэри. Живо!
Властные нотки его голоса заставили подчиниться почти механически. Но она спросила:
– Вы куда идете?
– Забрать миссис Скэнлон.
Он выбежал на улицу, а Мэри Риз спустилась к остальным, в подвал.
Петерсен перебежал пустую улицу, направляясь к зданию коммутатора. Он добежал до угла, где дорога поворачивала налево, к шахте, бросил на нее беглый взгляд и неожиданно резко остановился. Он не поверил своим глазам. Туман рассеялся и теперь можно было видеть все до самой шахты, но не это остановило его. Прямо на него по воздуху, разваливаясь на глазах, летело здание, и в эту долю секунды он узнал офис шахты.
Он отпрыгнул назад, за бетонную стену, неловко приземлившись, и чуть развернулся, чтобы лучше видеть. Он почувствовал яростный порыв ветра и увидел, как здание офиса упало прямо на телефонную станцию, полностью разрушив ее.
Ветер подул снова, и неожиданно он почувствовал острую боль в груди.
«Инфаркт! – печально подумал он. – У меня инфаркт».
Он недолго превозмогал боль, потерял сознание и вскоре умер.
В подвале дома Фишера кричала Мэри Риз, кричала, как и другие, когда здание начало рушиться у нее над головой и что-то, или кто-то упал на нее. Из находившихся в подвале никто не погиб, но несколько человек было серьезно ранено, включая Мэри, которая сломала ногу.
В супермаркете Фил Уоррик огляделся вокруг и с удовлетворением произнес:
– Мы подчистили почти все.
Он приподнял печную заслонку и бросил туда немного дров.
Преподобный Говард Дэвис, викарий англиканской церкви святого Михаила, согласился с ним.
– Почти все, – сказал он. – Это – последний груз. Он подкатил тележку для продуктов к стойке с бисквитами и принялся загружать ее.
Уоррик посмотрел на него и усмехнулся.
– Макгилл сказал – никаких шоколадных бисквитов.
– Я не знаю, что доктору Макгиллу известно о питании, но ему наверняка ничего не известно о детях, – с улыбкой сказал Дэвис. – Для поддержания духа шоколадные бисквиты гораздо лучше вареной фасоли.
Уоррик кивнул.
– Надеюсь, что он знает, что делает. После того как я потаскал эти коробки с консервами, клянусь, у меня руки выросли дюйма на два.
Он задвинул каминную заслонку обратно.
Дэвис с любопытством посмотрел на него.
– Ты хочешь сказать, что тебе будет жалко, если никакого обвала не случится?
– О, ты же знаешь, что я не хочу никакого обвала, но было бы обидно увидеть, что такую тяжелую работу проделали зря.
– Я тоже не хочу обвала, но нет никакого вреда в том, чтобы приготовиться к нему. Если Джон Петерсен позволяет так разграбить свой магазин, значит, он верит Макгиллу, а ведь у Джона есть голова на плечах.
Снаружи подъехал грузовик, из него вылезли двое и зашли в супермаркет. Уоррик поздоровался:
– Дэйв... Лен, привет!
Лен Бакстер сказал:
– Этот самолет опять возвращается. Он все еще летает где-то здесь. Интересно, что ему нужно?
– Он и не думает садиться, – заметил Уоррик. – Туман слишком плотный.
Дэвис взял кофейник и поставил его на плиту.
– Хорошо бы вам чем-нибудь согреться.
Дэйв Скэнлон протянул руки к камину. У него был тревожный взгляд.
– Вот это здорово. А и правда, здорово холодает.
Он взглянул на Дэвиса.
– Я все еще беспокоюсь за Морин. Кто-то сказал, что здание коммутатора совсем не защищено.
– Джон Петерсен пообещал мне позаботиться о ней, – сказал Дэвис.
– Я уверен, что с ней все будет в порядке. – Он приложил палец к кофейнику, чтобы узнать, нагрелся ли тот. – Уже скоро.
– У вас есть еще горючее? – спросил Лен.
– Еще две канистры по сорок пять галлонов, – сказал Уоррик. – Последние, что я нашел. Но мы, кажется, уже израсходовали почти шестьсот галлонов из этой цистерны.
– Я тут разговаривал с одним инженером шахты в доме Тури Бака, – сказал Лен. – Он устанавливал там генератор. Он сказал, что использовать нефтяное горючее дизельный двигатель может только в крайнем случае. Я об этом никогда не знал.
Дэйв сказал:
– Я думаю, что после кофе я все-таки пойду разыщу Морин.
Пока Дэвис брал чашку, Лен Бакстер заметил:
– Кстати, ты напомнил мне. Никто не знает случайно, где мой старик? Я был так занят сегодня утром, что совершенно перестал понимать, в каком мире я нахожусь.
– Он поехал в дом Мэтта Хьютона. Макгилл считает, что это одно из самых безопасных мест в долине.
Уоррик кивнул.
– Мы говорили об этом на заседании совета. Дома его и Тури Бака – два самых старых в долине. Всех детей отправили к Тури, а стариков – к Мэтту.
– Не всех детей, – заметил Дэйв.
Он взял протянутую Дэвисом чашку кофе.
– Я только что встретил Мэри Риз.
Уоррик нахмурился.
– Где?
– Здесь, в городе. Она стояла в дверях дома старого Фишера.
– Это ничего, – сказал Дэвис. – Там есть подвал. Туда должна прийти и Морин. Все это организовал Джон Петерсен.
– А вы где собираетесь спрятаться? – поинтересовался Лен.
– Я буду в церкви, – твердо ответил Дэвис. Его тон отвергал всякое предположение, что он может прятаться где-нибудь еще.
Лен кивнул.
– Неплохо, – отозвался он.
– Церковь, должно быть, самое прочное здесь здание. Во всяком случае, единственное, построенное из камня.
Дэйв Скэнлон допил свой кофе.
– Я только выгляну наружу и поищу Морин, потом вернусь – помогу вам грузить.
Он взмахнул рукой.
– Никогда не видел город таким пустым, даже по воскресеньям.
Он повернулся, чтобы идти, и внезапно замер.
– Туман исчез...
Запаркованный снаружи трехтонный грузовик подхватило и швырнуло в стеклянные витрины супермаркета, словно чудовищный снаряд. Но еще пока он летел, здание вокруг них уже начало рушиться. Выстроено оно было без особой прочности, и теперь, настигнутое гигантским кулаком лавины, рассыпалось как карточный домик.
Неожиданно преподобный Дэвис ощутил, что барахтается в снегу. Он удивился и, дотронувшись до головы рукой, увидел, что она вся в крови. Он стоял по пояс в снегу и с изумлением обнаружил, что в левой руке все еще продолжает держать кофейник. Открыв его и заглянув внутрь, он обнаружил, что тот наполовину заполнен кипящей жидкостью. Когда он наклонил голову, она закружилась. В глазах у него померкло, и перед тем как потерять сознание, он уже ничего не мог разглядеть. Кофейник выпал у него из рук и упал рядом, прожигая кипятком снег.
Дэйв Скэнлон погиб мгновенно. Сбивший его грузовик превратил тело Дэйва в кровавую массу. Лена Бакстера настиг попавший в голову кирпич. Его тело быстро засыпало каменными осколками, а затем – снежным потоком. В это время он был еще жив, но скончался через несколько минут.
Металлическую печь оторвало от бетонного фундамента, к которому она была прикреплена четырьмя полудюймовыми болтами. Она пробила заднюю стену магазина и задела цистерну с горючим, которая дала трещину. Фила Уоррика пронесло вслед за ней, и вскоре он упал прямо на ее поверхность. Он сам усердно начинял ее дровами все утро, и теперь она была раскалена докрасна. Ее крышка отскочила, и оттуда вырвался Фонтан тлеющих углей, поджигая бившее из цистерны горючее. Пламя разрасталось, и облако черного дыма поднялось вверх, но было моментально рассеяно ревущим снежным потоком.
Пламя горело недолго, его погасил распространившийся повсюду снег, но все же достаточно долго, чтобы убить Фила Уоррика. Державшийся за раскаленную печь, он сгорел заживо под снежным покровом в шесть футов.
Джо Камерон, доставив щупы и ведя грузовик обратно к шахте, был застигнут прямо на открытой местности. Он испытал то же жуткое ощущение, что управляет летящей по воздуху машиной, которое изведал и доктор Скотт. Воздушная волна толкнула грузовик в борт, тот резко накренился. Левые колеса оторвались от земли, и несколько ярдов грузовик балансировал на двух других, то и дело рискуя опрокинуться. Затем колеса снова с хрустом коснулись земли, и Камерон судорожно старался управлять машиной снова.
Вслед за воздушной волной появилось снежное облако из гораздо более плотного материала. Оно обрушилось на борт грузовика с гораздо большей силой и теперь уже перевернуло его набок. Но в таком положении грузовик оставался недолго. Поддаваясь давлению лавины, он продолжал катиться в снежном вихре все быстрее и быстрее.
Камерона швыряло и било об кабину. Его правая нога оказалась зажатой между педалями скорости и тормоза; каждый раз, когда грузовик переворачивался, рычаг управления вонзался ему в живот, а тело неумолимо кидало из стороны в сторону, и когда его рука случайно попала между спицами руля, удар по передней оси заставил руль закрутиться, сломав при этом руку Камерона с сухим треском, которого он не услышал.
Когда грузовик, наконец, остановился колесами вверх, его покрывало пятнадцать футов снега. Камерон висел вниз головой, с ногой, все еще зажатой между педалями. Лобовое стекло было выдавлено, кабина была забита снегом, но место для воздуха все же оставалось, и человек мог дышать еще довольно долго.
Рваная рана на его щеке обильно кровоточила, и кровь окрашивала снег в ярко-красный цвет.
Он был без сознания, но, наконец, задвигался и застонал. Когда он пришел в себя, он чувствовал себя так, словно его пропустили сквозь мельничные жернова и потом распяли на дыбе; болела каждая частица его тела, некоторые раны доставляли просто мучительную боль. Он попробовал двинуть рукой и почувствовал, как осколки кости сломались, коснувшись друг друга, словно в плечо его вошел раскаленный нож. Больше двигать этой рукой он не пробовал.
Опасность погибнуть в снежном завале для него была весьма реальной, но Камерон не знал, что подвергается более серьезной опасности – опасности утонуть.
Сперва прошла воздушная волна, за ней – тяжелый неумолимый кулак снежной лавины. За ними устремился снег, остававшийся на скользкой поверхности склона. Он неумолимо и плавно, но не так быстро, как два первых потока, двинулся вдоль долины Хукахоронуи. Он прошел над церковью и разрушил шпиль; он сровнял с землей развалины отеля «Д'Аршиак» и пронесся над руинами аптеки мистера Роусона; он достиг супермаркета и укрыл обгорелый труп Фила Уоррика, затем устремился к обрыву над рекой, сорвался с него и заполнил все речное русло.
Река поглотила его энергию, и стремительный разбег постепенно стихал, пока не достиг скорости быстро бегущего человека. Немного позже, встретившись со вздымающимися холмами восточного склона, он окончательно остановился, упрятав все следы разрушения под своим ослепительно белым покрывалом.
Лавина миновала.
Но катастрофа еще не завершилась.
Макгилл забрался на небольшой снежный холмик, чтобы лучше видеть долину. Он взглянул вниз, на самое ее дно, и мягко произнес:
– О боже мой!
Большая часть города исчезла. Единственным уцелевшим зданием была церковь, выглядевшая довольно необычно в своей белоснежной мантии. Мельчайшие частички снега словно въелись в каменное кружево, и теперь перед Макгиллом был скорее призрак церкви. Остальное пространство было покрыто безбрежным морем снега.
Он вернулся к Бэлларду и склонился над ним.
– Пойдем, Йен. Все кончилось, и теперь у нас много работы.
Бэллард медленно поднял голову и посмотрел на Макгилла. Его глаза казались двумя темными пятнышками на белом лице; они смотрели без всякого выражения. Его губы немного пошевелились, прежде чем он произнес:
– Что?
Макгилл почувствовал сострадание, так как прекрасно понимал, что случилось с Бэллардом. Он подвергся такому сильному потрясению, что ощущение реальности на время оставило его, как солдата, пострадавшего от артиллерийской канонады. Макгилл и сам чувствовал себя не очень хорошо, но, благодаря своим знаниям и опыту, знал, чего ожидать, и это предохраняло его от психологических потрясений.
У Бэлларда был шок, вызванный катастрофой.
Макгилл медленно покачал головой. Сострадания тут явно было недостаточно. Много народа, наверняка, погибло, и если оставшиеся в живых находились в таком же шоке, что и Бэллард, многим еще предстояло погибнуть от отсутствия помощи. Он протянул руку и сильно ударил Бэлларда по лицу несколько раз.
– Очнись, Бэллард, – резко сказал он. – Поднимайся!
Бэллард медленно поднял свою руку и потрогал красную полосу на щеке. Он быстро моргнул, при этом с глаз его скатилась слезинка, и пробормотал:
– Ты что?
– Получишь еще, если не встанешь сейчас же.
Макгилл старался говорить как можно строже.
Лиз набрала побольше воздуха и ответила как можно строже:
– Серьезно оно или нет, но Вы обещали быть в Вашем магазине в определенное время.
Роусон печально посмотрел на бар.
– Ох, ну хорошо, – недовольно ответил он. – Думаю, что придется пойти.
– Ты остаешься здесь? – спросила Лиз Эрика.
Он покачал головой.
– Пойду поищу Джонни. Иначе эту толпу не сдвинешь.
– Сделай это поскорее, – посоветовала она. – Пойдемте, мистер Роусон.
Когда они вышли из отеля, Стейси, обернувшись, увидела, как из бара вышел Квентин и подошел к Эрику. Похоже, они начинали спорить.
Когда Роусон открыл аптеку, то сказал с вызывом:
– Не уверен, что не нарушаю закон, делая это.
– Провизорам разрешают открывать аптеки по воскресеньям в экстренных случаях, – ответила Лиз. – Похоже, я знаю законы лучше, чем Вы.
Роусон вошел внутрь и щелкнул выключателем. Когда свет не включился, он сказал:
– Ах, да, я забыл. Не беда, у меня есть несколько свечей на складе.
Лиз ответила:
– Пока и так светло. Давайте обойдемся без свечей. Роусон зашел за прилавок и принял привычную позу.
– Что ж, леди, – оживленно сказал он. – Чем могу служить?
Стейси спрятала улыбку. Она наполовину была уверена, что сейчас он наденет белый халат.
– Вот список, – ответила Лиз и подала ему.
Роусон медленно просматривал листки, с раздражающим педантизмом возвращаясь к уже прочитанному.
– Боже! – наконец произнес он. – Да это много.
– Да, – терпеливо согласилась Лиз.
Роусон поднял голову.
– Кто будет за все это платить?
Лиз посмотрела на него без всякого выражения, затем перевела взгляд на Стейси, стоявшую с открытым ртом. Она перегнулась через стойку и сказала чарующим голосом:
– Вы предпочитаете оплату до или после доставки, мистер Роусон?
Тупо глядевший на нее Роусон не уловил никакого подвоха в ее интонациях.
– Понадобится время составить счет на такую уйму лекарств.
Он кашлянул.
– Хорошо, что я купил один из этих новых электронных калькуляторов. Это так облегчает жизнь, знаете ли.
Лиз легонько похлопала ладонью по прилавку.
– Начинайте отпускать, Роусон. Если Вы беспокоитесь об оплате, запишите на счет Джонни – надеюсь, у него еще хороший кредит?
– О, нет, с этим-то все в порядке, – быстро откликнулся Роусон. Он снова изучал список, – Хорошо, приступим. Бинты – десять дюжин двухдюймовых коробок, десять дюжин трехдюймовых, столько же шестидюймовых...
Он остановился.
– За этими придется пойти в кладовую.
– Прекрасно, давайте пойдем в кладовую. Где она?
– Погодите минутку, – сказал он. – Здесь не все в порядке, мисс Петерсен. Весь этот морфий – здесь, на третьей странице.
Он протянул ей листок.
– Я не смогу отпустить его без рецепта. И в таком количестве!
Он покрутил головой.
– Я могу потерять мою лицензию.
– Если вы взглянете на последнюю страницу, то увидите подпись доктора Скотта.
– Этого все равно недостаточно, мисс Петерсен. Во-первых, на третьей странице подписи нет, во-вторых, рецепт должен быть написан на специальном бланке. Инструкция о препаратах группы А очень строга на этот счет. Ваш рецепт не соответствует требованиям, и я очень удивлен, как мог доктор Скотт подписаться под этим.
– Боже мой! – взорвалась Лиз.
Роусон испугался и встревожился.
– Вы можете погибнуть в любую секунду и еще беспокоитесь о том, правильно ли написано что-то на этих чертовых листочках. Слушайте меня внимательно: если вы не поспешите и не отпустите все по этому списку, я приведу Артура Пая, чтобы он конфисковал все ваши чертовы запасы. А он это сделает, не беспокойтесь.
Роусон выглядел уязвленным.
– Вы не имеете права угрожать мне полицией!
– Как это не имею права? Я это сделаю, только и всего. Стейси, возьми вон тот телефон и разыщи Артура Пая.
Роусон поднял руки вверх.
– Что ж, очень хорошо, но я настаиваю, что я доставлю все опасные препараты из списка доктору Скотту лично.
– Хорошо! – с облегчением воскликнула Лиз. – Значит, наконец-то вы нам поможете. Где кладовая?
Роусон махнул рукой.
– Вон та задняя дверь.
Когда Лиз направилась к ней, он сказал:
– Но она закрыта. Предосторожность в таких вещах никогда не помешает.
Он подошел к ней и вынул из кармана цепь, на одном конце которой болталась связка ключей. Он отпер дверь.
– Все коробки с бинтами на тех полках справа. Я буду подбирать лекарства в амбулатории.
Две девушки прошли мимо него, и он покачал головой, осуждая поспешность современной молодежи. Кто бы мог подумать, что такая воспитанная девушка, как Элизабет Петерсен, может использовать язык, который до сих пор у него ассоциировался только с завсегдатаями баров?
Он вошел в амбулаторию и отпер дверцу шкафа с самыми ценными лекарствами. Он взял коробку и стал наполнять ее ампулами, старательно подсчитывая и каждый раз делая пометку в журнале для выдачи ядовитых веществ. Дело было действительно долгим. А Роусон был исключительно педантичным.
Он еще не знал, что его невыполненное обещание явиться вовремя и его скрупулезность уже обрекли его на смерть. Если бы он оказался в аптеке вовремя, когда пришли девушки, не пришлось бы тратить время на его поиски в баре. Из-за своих педантичных записей в журнале он все еще находился в амбулатории, когда лавина настигла город.
Когда фасад магазина был вдавлен лавиной, удар, сотрясший здание до основания, сорвал с полки полугаллоновую бутылку, которая разбилась на столе прямо перед провизором. В ней была соляная кислота, залившая все его лицо и переднюю часть тела.
Лиз Петерсен спасла история, случившаяся пять лет назад. Той зимой, тоже очень холодной, в маленькой трещинке между задней стеной кладовой и полом замерзла капля воды. Вода, превратившись в лед, расширила и углубила трещину. На следующий год произошло то же самое, но воды было уже немного больше, и год за годом трещина ширилась, пока не стала угрожать прочности самой стены.
Если бы Роусон знал об этом, то сразу бы починил ее – человек такого склада, как он, не стал бы тянуть. Но, поскольку все происходило под землей, он не знал об этом. Поэтому, когда дом настигла лавина, задняя стена подалась без особого сопротивления.
Лиз швырнуло вперед, на ряды коробок с бинтами, которые смягчили удар, хотя она сломала два ребра о край полки. Весь кавардак – полки, коробки, тела Лиз и Стейси – устремился в заднюю стену, сразу упавшую, и Лиз стремительно понесло по воздуху в вихре коробок с неразвернувшимися бинтами.
Она упала на снег, и снег немедленно стал засыпать ее, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Сознание ее работало ясно, и она подумала, что, наверное, сейчас погибнет. Она не могла знать, что совсем недалеко от нее, на расстоянии десяти футов, Стейси Камерон оказалась в таком же положении. Обе потеряли сознание почти одновременно, почти через полторы минуты после того, как их засыпало.
Роусона завалило снегом в двадцати ярдах от них. Ему суждено было умирать медленно и мучительно, пока кислота разъедала бы его лицо и тело. К счастью, как только он открыл рот, чтобы крикнуть, его забило мокрым снегом, и он умер быстро и без мучений от удушья.
Отель «Д'Аршиак», эта цитадель глупцов, был разрушен довольно быстро. Джеффу Вестону, королю глупцов, пришлось потерять гораздо больше, чем деньги. Бизнес был в разгаре, так что он сам вышел за стойку помочь усталому бармену, и когда подступила лавина, бутылка шотландского виски, упавшая с полки, попала ему в голову со скоростью снаряда.
Большинство сидевших в баре были убиты наповал разлетевшимися бутылками. Вслед за бутылками рухнула целая стена, и налетевший снег покрыл все. Они умерли глупой смертью, хотя циник сказал бы, что они умерли от хронического алкоголизма. Но с этого воскресного утра в Хукахоронуи не осталось больше циников.
Находившихся в столовой прихлопнула упавшая на них крыша. Алису Харпер, официантку, подававшую Макгиллу колониального гуся на том памятном вечере, сразил тяжелый чемодан, свалившийся из верхних номеров. Чемодан принадлежал американцу Ньюмену, у которого в тот момент тоже было немало проблем.
Комната Ньюмена и на комнату была больше не похожа, и то же самое относилось к комнате по соседству, которую занимал его друг, Миллер. Ему явно повезло, что он отсутствовал.
Исключительно повезло Биллу Квентину, который вышел из отеля с Эриком Петерсеном за несколько секунд до того, как отель был разрушен. Он вышел из бара в фойе и нашел там Эрика.
– Слушай, – сказал он. – Совету известно, что происходит?
– Ты о чем?
– О закрытии шахты.
– Шахту закрыли. Бэллард закрыл ее сегодня утром.
– Я не об этом. Я имею в виду, что ее собираются закрыть навсегда.
Эрик немного устало покрутил головой.
– Никто нас не предупредил – во всяком случае, пока.
– Что же, и вы ничего не собираетесь предпринимать?
– Что ты, черт возьми, хочешь, чтобы мы сделали, если нас даже официально не предупредили? Я не верю, что шахту закроют.
Квентин хмыкнул.
– Бэллард сказал, что может. Он сказал это вчера на встрече. Он сказал, что компании не по карману потратиться на защиту от обвалов. По-моему, этот обвал будет последней точкой. Мне кажется, компании нужно показаться застигнутой врасплох.
– Застигнутой врасплох чем? Я не понимаю, о чем ты.
Эрик направился к двери.
– Ты знаешь, как все эти большие компании обтяпывают делишки.
Квентин зашагал рядом с ним.
– Я слышал, что Бэллард связан с крупной шишкой в Лондоне. Тебе что-нибудь известно об этом?
– Слышал кое-что.
Эрик ускорил шаг.
– Так и есть.
– Держу пари, его послали прикрыть дело. Эй, ты куда идешь?
– Мне надо встретить Джонни в доме старого Фишера.
– Я с тобой, – сказал Квентин. – Мне кажется, что совету следует об этом знать. Где Мэтт Хьютон?
– Дома.
Они сошли на мостовую, и Квентин сказал:
– Это значит, он единственный разумный здесь человек. Все остальные забились по своим норам.
Эрик покосился на него.
– Вроде меня?
– Только не рассказывай, что веришь в Судный День.
Эрик ступил на противоположный тротуар. Он стоял к дому Фишера спиной и поэтому не видел, как его брат переходит через дорогу к телефонному коммутатору.
– Джонни совсем не дурак и верит в него, – с выражением сказал он. – И я начинаю верить.
Он двинулся еще быстрее, и Квентин, гораздо ниже ростом, был вынужден почти бежать рысью, чтобы не отстать от него. Они вошли в дом, Эрик заглянул в пустую комнату, выходящую в холл.
– Он, наверное, в подвале.
Двое уже сходили по ступенькам в подвал, когда лавина настигла дом. Эриск скатился вниз, упав на юную Мэри Риз, и сломал ей ногу. Билл Квентин упал на Эрика и сломал ему руку. Сам он остался в целости и сохранности и не был даже поцарапан каменными обломками разваливающегося дома.
Предупредив об угрозе, Макгилл, подталкиваемый Бэллардом, спрыгнул в свое убежище. Он схватил телефон, который недавно установил электрик шахты, и обнаружил, что коммутатор был занят.
– Ну давай же, ради Бога! – пробормотал он.
Через десять секунд, которые показались ему десятью минутами, раздался голос телефонного оператора Морин Скэнлон. Он быстро произнес:
– Соедините меня с Джоном Петерсеном, миссис Скэнлон, и уходите оттуда – как можно скорее.
– Я поняла, – ответила она, и в трубке раздался гудок.
– Джон Петерсен слушает.
– Макгилл. Спрячьте Ваших людей в укрытие. Надвигается лавина.
– А что с Морин Скэнлон?
– Я предупредил, чтобы она уходила. С вашего места можно видеть коммутатор. Наблюдайте за ней.
– О'кей, – и Петерсен бросил трубку, крикнув Бобби Фоусетту:
– Всех вниз. Быстро, Бобби.
Фоусетт выбежал из комнаты, а Петерсен посмотрел из окна на здание телефонной станции через дорогу. Улица была пустынной, без всяких признаков движения. Он нервно постукивал по столу и решал, что делать.
Как только миссис Скэнлон соединила Макгилла с Петерсеном, она сняла наушники, встала и взяла пальто с вешалки. Она точно знала, что делать, Петерсен все объяснил ей. Она должна была последовать в дом старого Фишера, один из немногих в городе, где был подвал. Она даже не стала надевать пальто, но не успела сделать к двери и шага, как на приборной доске зазвучал зуммер. Она вернулась, надела наушники и включила их.
– Какой номер Вам нужен?
– Морин, это Джим Хэтерлей из дома Мэтта Хьютона. Старый Бакстер неудачно упал и, похоже, сломал ногу. Не могла бы ты разыскать доктора Скотта?
Она закусила губу.
– Я попробую.
Она нашла ячейку и стала звонить в дом Скотта.
Петерсен в доме Фишера наконец принял решение. Он выбежал из комнаты в холл. В дверях стояла четырнадцатилетняя девочка с хрупким личиком, и он крикнул ей:
– В подвал, Мэри. Живо!
Властные нотки его голоса заставили подчиниться почти механически. Но она спросила:
– Вы куда идете?
– Забрать миссис Скэнлон.
Он выбежал на улицу, а Мэри Риз спустилась к остальным, в подвал.
Петерсен перебежал пустую улицу, направляясь к зданию коммутатора. Он добежал до угла, где дорога поворачивала налево, к шахте, бросил на нее беглый взгляд и неожиданно резко остановился. Он не поверил своим глазам. Туман рассеялся и теперь можно было видеть все до самой шахты, но не это остановило его. Прямо на него по воздуху, разваливаясь на глазах, летело здание, и в эту долю секунды он узнал офис шахты.
Он отпрыгнул назад, за бетонную стену, неловко приземлившись, и чуть развернулся, чтобы лучше видеть. Он почувствовал яростный порыв ветра и увидел, как здание офиса упало прямо на телефонную станцию, полностью разрушив ее.
Ветер подул снова, и неожиданно он почувствовал острую боль в груди.
«Инфаркт! – печально подумал он. – У меня инфаркт».
Он недолго превозмогал боль, потерял сознание и вскоре умер.
В подвале дома Фишера кричала Мэри Риз, кричала, как и другие, когда здание начало рушиться у нее над головой и что-то, или кто-то упал на нее. Из находившихся в подвале никто не погиб, но несколько человек было серьезно ранено, включая Мэри, которая сломала ногу.
В супермаркете Фил Уоррик огляделся вокруг и с удовлетворением произнес:
– Мы подчистили почти все.
Он приподнял печную заслонку и бросил туда немного дров.
Преподобный Говард Дэвис, викарий англиканской церкви святого Михаила, согласился с ним.
– Почти все, – сказал он. – Это – последний груз. Он подкатил тележку для продуктов к стойке с бисквитами и принялся загружать ее.
Уоррик посмотрел на него и усмехнулся.
– Макгилл сказал – никаких шоколадных бисквитов.
– Я не знаю, что доктору Макгиллу известно о питании, но ему наверняка ничего не известно о детях, – с улыбкой сказал Дэвис. – Для поддержания духа шоколадные бисквиты гораздо лучше вареной фасоли.
Уоррик кивнул.
– Надеюсь, что он знает, что делает. После того как я потаскал эти коробки с консервами, клянусь, у меня руки выросли дюйма на два.
Он задвинул каминную заслонку обратно.
Дэвис с любопытством посмотрел на него.
– Ты хочешь сказать, что тебе будет жалко, если никакого обвала не случится?
– О, ты же знаешь, что я не хочу никакого обвала, но было бы обидно увидеть, что такую тяжелую работу проделали зря.
– Я тоже не хочу обвала, но нет никакого вреда в том, чтобы приготовиться к нему. Если Джон Петерсен позволяет так разграбить свой магазин, значит, он верит Макгиллу, а ведь у Джона есть голова на плечах.
Снаружи подъехал грузовик, из него вылезли двое и зашли в супермаркет. Уоррик поздоровался:
– Дэйв... Лен, привет!
Лен Бакстер сказал:
– Этот самолет опять возвращается. Он все еще летает где-то здесь. Интересно, что ему нужно?
– Он и не думает садиться, – заметил Уоррик. – Туман слишком плотный.
Дэвис взял кофейник и поставил его на плиту.
– Хорошо бы вам чем-нибудь согреться.
Дэйв Скэнлон протянул руки к камину. У него был тревожный взгляд.
– Вот это здорово. А и правда, здорово холодает.
Он взглянул на Дэвиса.
– Я все еще беспокоюсь за Морин. Кто-то сказал, что здание коммутатора совсем не защищено.
– Джон Петерсен пообещал мне позаботиться о ней, – сказал Дэвис.
– Я уверен, что с ней все будет в порядке. – Он приложил палец к кофейнику, чтобы узнать, нагрелся ли тот. – Уже скоро.
– У вас есть еще горючее? – спросил Лен.
– Еще две канистры по сорок пять галлонов, – сказал Уоррик. – Последние, что я нашел. Но мы, кажется, уже израсходовали почти шестьсот галлонов из этой цистерны.
– Я тут разговаривал с одним инженером шахты в доме Тури Бака, – сказал Лен. – Он устанавливал там генератор. Он сказал, что использовать нефтяное горючее дизельный двигатель может только в крайнем случае. Я об этом никогда не знал.
Дэйв сказал:
– Я думаю, что после кофе я все-таки пойду разыщу Морин.
Пока Дэвис брал чашку, Лен Бакстер заметил:
– Кстати, ты напомнил мне. Никто не знает случайно, где мой старик? Я был так занят сегодня утром, что совершенно перестал понимать, в каком мире я нахожусь.
– Он поехал в дом Мэтта Хьютона. Макгилл считает, что это одно из самых безопасных мест в долине.
Уоррик кивнул.
– Мы говорили об этом на заседании совета. Дома его и Тури Бака – два самых старых в долине. Всех детей отправили к Тури, а стариков – к Мэтту.
– Не всех детей, – заметил Дэйв.
Он взял протянутую Дэвисом чашку кофе.
– Я только что встретил Мэри Риз.
Уоррик нахмурился.
– Где?
– Здесь, в городе. Она стояла в дверях дома старого Фишера.
– Это ничего, – сказал Дэвис. – Там есть подвал. Туда должна прийти и Морин. Все это организовал Джон Петерсен.
– А вы где собираетесь спрятаться? – поинтересовался Лен.
– Я буду в церкви, – твердо ответил Дэвис. Его тон отвергал всякое предположение, что он может прятаться где-нибудь еще.
Лен кивнул.
– Неплохо, – отозвался он.
– Церковь, должно быть, самое прочное здесь здание. Во всяком случае, единственное, построенное из камня.
Дэйв Скэнлон допил свой кофе.
– Я только выгляну наружу и поищу Морин, потом вернусь – помогу вам грузить.
Он взмахнул рукой.
– Никогда не видел город таким пустым, даже по воскресеньям.
Он повернулся, чтобы идти, и внезапно замер.
– Туман исчез...
Запаркованный снаружи трехтонный грузовик подхватило и швырнуло в стеклянные витрины супермаркета, словно чудовищный снаряд. Но еще пока он летел, здание вокруг них уже начало рушиться. Выстроено оно было без особой прочности, и теперь, настигнутое гигантским кулаком лавины, рассыпалось как карточный домик.
Неожиданно преподобный Дэвис ощутил, что барахтается в снегу. Он удивился и, дотронувшись до головы рукой, увидел, что она вся в крови. Он стоял по пояс в снегу и с изумлением обнаружил, что в левой руке все еще продолжает держать кофейник. Открыв его и заглянув внутрь, он обнаружил, что тот наполовину заполнен кипящей жидкостью. Когда он наклонил голову, она закружилась. В глазах у него померкло, и перед тем как потерять сознание, он уже ничего не мог разглядеть. Кофейник выпал у него из рук и упал рядом, прожигая кипятком снег.
Дэйв Скэнлон погиб мгновенно. Сбивший его грузовик превратил тело Дэйва в кровавую массу. Лена Бакстера настиг попавший в голову кирпич. Его тело быстро засыпало каменными осколками, а затем – снежным потоком. В это время он был еще жив, но скончался через несколько минут.
Металлическую печь оторвало от бетонного фундамента, к которому она была прикреплена четырьмя полудюймовыми болтами. Она пробила заднюю стену магазина и задела цистерну с горючим, которая дала трещину. Фила Уоррика пронесло вслед за ней, и вскоре он упал прямо на ее поверхность. Он сам усердно начинял ее дровами все утро, и теперь она была раскалена докрасна. Ее крышка отскочила, и оттуда вырвался Фонтан тлеющих углей, поджигая бившее из цистерны горючее. Пламя разрасталось, и облако черного дыма поднялось вверх, но было моментально рассеяно ревущим снежным потоком.
Пламя горело недолго, его погасил распространившийся повсюду снег, но все же достаточно долго, чтобы убить Фила Уоррика. Державшийся за раскаленную печь, он сгорел заживо под снежным покровом в шесть футов.
Джо Камерон, доставив щупы и ведя грузовик обратно к шахте, был застигнут прямо на открытой местности. Он испытал то же жуткое ощущение, что управляет летящей по воздуху машиной, которое изведал и доктор Скотт. Воздушная волна толкнула грузовик в борт, тот резко накренился. Левые колеса оторвались от земли, и несколько ярдов грузовик балансировал на двух других, то и дело рискуя опрокинуться. Затем колеса снова с хрустом коснулись земли, и Камерон судорожно старался управлять машиной снова.
Вслед за воздушной волной появилось снежное облако из гораздо более плотного материала. Оно обрушилось на борт грузовика с гораздо большей силой и теперь уже перевернуло его набок. Но в таком положении грузовик оставался недолго. Поддаваясь давлению лавины, он продолжал катиться в снежном вихре все быстрее и быстрее.
Камерона швыряло и било об кабину. Его правая нога оказалась зажатой между педалями скорости и тормоза; каждый раз, когда грузовик переворачивался, рычаг управления вонзался ему в живот, а тело неумолимо кидало из стороны в сторону, и когда его рука случайно попала между спицами руля, удар по передней оси заставил руль закрутиться, сломав при этом руку Камерона с сухим треском, которого он не услышал.
Когда грузовик, наконец, остановился колесами вверх, его покрывало пятнадцать футов снега. Камерон висел вниз головой, с ногой, все еще зажатой между педалями. Лобовое стекло было выдавлено, кабина была забита снегом, но место для воздуха все же оставалось, и человек мог дышать еще довольно долго.
Рваная рана на его щеке обильно кровоточила, и кровь окрашивала снег в ярко-красный цвет.
Он был без сознания, но, наконец, задвигался и застонал. Когда он пришел в себя, он чувствовал себя так, словно его пропустили сквозь мельничные жернова и потом распяли на дыбе; болела каждая частица его тела, некоторые раны доставляли просто мучительную боль. Он попробовал двинуть рукой и почувствовал, как осколки кости сломались, коснувшись друг друга, словно в плечо его вошел раскаленный нож. Больше двигать этой рукой он не пробовал.
Опасность погибнуть в снежном завале для него была весьма реальной, но Камерон не знал, что подвергается более серьезной опасности – опасности утонуть.
Сперва прошла воздушная волна, за ней – тяжелый неумолимый кулак снежной лавины. За ними устремился снег, остававшийся на скользкой поверхности склона. Он неумолимо и плавно, но не так быстро, как два первых потока, двинулся вдоль долины Хукахоронуи. Он прошел над церковью и разрушил шпиль; он сровнял с землей развалины отеля «Д'Аршиак» и пронесся над руинами аптеки мистера Роусона; он достиг супермаркета и укрыл обгорелый труп Фила Уоррика, затем устремился к обрыву над рекой, сорвался с него и заполнил все речное русло.
Река поглотила его энергию, и стремительный разбег постепенно стихал, пока не достиг скорости быстро бегущего человека. Немного позже, встретившись со вздымающимися холмами восточного склона, он окончательно остановился, упрятав все следы разрушения под своим ослепительно белым покрывалом.
Лавина миновала.
Но катастрофа еще не завершилась.
Макгилл забрался на небольшой снежный холмик, чтобы лучше видеть долину. Он взглянул вниз, на самое ее дно, и мягко произнес:
– О боже мой!
Большая часть города исчезла. Единственным уцелевшим зданием была церковь, выглядевшая довольно необычно в своей белоснежной мантии. Мельчайшие частички снега словно въелись в каменное кружево, и теперь перед Макгиллом был скорее призрак церкви. Остальное пространство было покрыто безбрежным морем снега.
Он вернулся к Бэлларду и склонился над ним.
– Пойдем, Йен. Все кончилось, и теперь у нас много работы.
Бэллард медленно поднял голову и посмотрел на Макгилла. Его глаза казались двумя темными пятнышками на белом лице; они смотрели без всякого выражения. Его губы немного пошевелились, прежде чем он произнес:
– Что?
Макгилл почувствовал сострадание, так как прекрасно понимал, что случилось с Бэллардом. Он подвергся такому сильному потрясению, что ощущение реальности на время оставило его, как солдата, пострадавшего от артиллерийской канонады. Макгилл и сам чувствовал себя не очень хорошо, но, благодаря своим знаниям и опыту, знал, чего ожидать, и это предохраняло его от психологических потрясений.
У Бэлларда был шок, вызванный катастрофой.
Макгилл медленно покачал головой. Сострадания тут явно было недостаточно. Много народа, наверняка, погибло, и если оставшиеся в живых находились в таком же шоке, что и Бэллард, многим еще предстояло погибнуть от отсутствия помощи. Он протянул руку и сильно ударил Бэлларда по лицу несколько раз.
– Очнись, Бэллард, – резко сказал он. – Поднимайся!
Бэллард медленно поднял свою руку и потрогал красную полосу на щеке. Он быстро моргнул, при этом с глаз его скатилась слезинка, и пробормотал:
– Ты что?
– Получишь еще, если не встанешь сейчас же.
Макгилл старался говорить как можно строже.