Беллоу Ирен. Там, где ты

   Увы, избавиться от этих непрошеных мыслей было так же легко, как остановить солнце.
   Ничего, подумала она, протягивая руку за блюдом с рисом. Бывали времена и похуже.
   – Вообще-то из Род-Айленда, – сказал он.
   Гейл снова залюбовалась его поразительно красивым лицом. Его кривоватый нос был сломан по крайней мере однажды. Но зато глаза… О, любую девушку сразили бы глаза такого необычного оттенка. И рот тоже хорош, думала она, рассеянно отделяя вилкой кусочек рыбы. Эти губы – нижняя гораздо полнее верхней – можно было назвать только чувственными. Определенно чувственными, другого слова не подберешь, думала Гейл, следя за их движениями.
   – Док?
   Его голос был достаточно громким, чтобы заставить ее вернуться к действительности. Гейл оторвала взгляд от губ Эндрю и посмотрела ему в глаза.
   – Вы что-то сказали? – Да, конечно, сказал. Его губы двигались, а она следила за ними как школьница, готовая разрыдаться от любви.
   Эндрю с улыбкой следил, как она пытается восстановить свое обычное хладнокровие.
   – Прошу прощения. Что вы сказали? – повторила она вопрос.
   – Я спросил, откуда вы родом.
   Гейл ковыряла вилкой рис. Она привыкла приправлять правду ложью, но всегда рассказывала одну и ту же историю. Родных у нее нет. По крайней мере таких, о которых можно говорить. Для всех она – Гейл Нортон, единственный ребенок покойных Алана и Эдит Нортон. Отвечая на этот вопрос, она не хотела слишком искажать факты. Конечно, можно было говорить, что брат тоже умер. Суеверной Гейл не была, однако не желала бросать вызов судьбе. А вдруг это окажет влияние на судьбу Криса?
   – Из Монтаны.
   Эндрю потянулся за бокалом.
   – Далековато от родных.
   – У меня нет родных. – Привычная ложь легко сорвалась с ее губ. – Но Виргиния от Род-Айленда тоже не так уж близко.
   Он не торопясь поднес бокал к губам и сделал глоток.
   – Мои родители на пенсии, – наконец сказал Эндрю. Можно ли рассказать ей все? Глупая мысль. В конце концов, это ей есть что скрывать. – Мой старик преподавал историю в средней школе, а мать была учительницей домоводства.
   – И поэтому вы тоже решили стать учителем? Пошли по стопам родителей?
   – Пожалуй… Кстати, о преподавании. Причард сказал, что мне следует связаться с вами.
   Ее вилка застыла на полпути.
   – Директор Причард? Связаться со мной? Почему?
   Он отодвинул пустую тарелку и положил на стойку загорелые руки.
   – Старик решил приструнить тренеров, и я оказался в самой гуще битвы, – криво улыбнувшись, сказал он. – Конечно, могло быть и хуже, но вряд ли. Мне поручили вести факультативный курс для старшеклассников.
   – Кажется, догадываюсь. Он предпочитает тратить деньги на академические курсы, а не на спорт?
   – Похоже на то.
   – Старая война, – кивнула Гейл. – Не принимайте это на свой счет. – Она прожевала кусочек палтуса, а затем спросила: – Но какое это имеет отношение ко мне?
   Эндрю вздохнул и вновь взял бокал.
   – Секс для старшеклассников.
   Должно быть, он шутит. Она вспомнила, что помогала Эмме Роулинг читать курс, когда та начала преподавать этот предмет два года назад. Гейл рассказывала школьникам о различных методах предохранения, подчеркивая, что наиболее приемлемым способом является воздержание. Но подростки есть подростки. Уроки уроками, и все же Гейл знала, что влияние гормонов часто приводит к экспериментам в области секса, опасным для эмоционального и физического здоровья детей. Что ж, по крайней мере после ее лекций подростки были более подготовлены к этому вопросу и заканчивали школу, понимая, что такое безопасный секс.
   – Вы что, шутите? – спросила она, надеясь, что Эндрю поддразнивает ее. Мысль о том, что мужчина, сумевший пробудить ее либидо, будет показывать старшеклассникам, как пользоваться презервативами, шокировала ее.
   – Нисколько. – В его голосе звучал смех. – Ничего себе картинка: я показываю классу, как надевать презерватив на банан.
   Гейл потянулась к бокалу, сделала паузу, а потом жадно глотнула из бокала.
   – Вообще-то я пользуюсь огурцом, – произнесла она. – Так школьникам понятнее. Контраст цветов и все такое…
   Он испустил негромкий смешок.
   – Не чересчур ли?
   – Вы и сами когда-то были подростком. И наверняка предпочитали, чтобы девочки ассоциировали вас с огурцом, а не с бананом.
   Эндрю прыснул со смеху, заставив Гейл улыбнуться. Внезапно она поняла, что все ее усилия тщетны. Бороться с чувством, которое влечет их друг к другу, бессмысленно. Она знала, что Эндрю испытывает то же самое. Это чувствовалось в его улыбке, в смехе, но главным образом во взгляде. Когда Эндрю смотрел на нее, его глаза становились вдвое темнее.
   – Мне не приходило в голову, что огурец… более правилен с точки зрения анатомии.
   Ее ответный смешок был слегка истеричным.
   – Почему мы об этом заговорили?
   – Вы сами начали, док, – пожал плечами Эндрю.
   Нет, неправда. Начал он.
   – Давайте сменим тему, – предложила она.
   – Любопытно.
   – Что любопытно?
   – Что вы хотите сменить тему. Мне казалось, что вы не прочь поговорить об… анатомии.
   Гейл встала и дрожащими руками начала убирать посуду.
   – Вы слишком много себе позволяете, тренер.
   – Энди.
   Она повернулась и увидела, что Эндрю стоит в каком-нибудь полуметре. То, что он перекрыл единственный путь к бегству, заставило Гейл занервничать.
   – Вы слишком много себе позволяете, Энди.
   Эндрю потянулся к ней, но Гейл отпрянула и пятилась до тех пор, пока не уперлась бедром в край буфета.
   – В самом деле? – спросил он.
   Ее временное тактическое отступление потерпело неудачу. Точнее, полностью провалилось, потому что он подошел вплотную, наклонился, положил ладони на крышку буфета и Гейл оказалась зажатой между его сильными руками. Они не соприкасались, но разделявшее их пространство трещало от электричества.
   Каким-то чудом Гейл умудрялась дышать, но это было еще хуже: ее дразнила опьяняющая смесь запаха мыла и слегка мускусного аромата чистого мужского тела.
   – Я не собираюсь терять голову, – сказала она и облизнула внезапно пересохшие губы. – Я пригласила вас в гости просто по-соседски.
   – Тогда почему вы так нервничаете, док? – вкрадчиво спросил он.
   – Потому что вы слишком близко.
   Он приподнял бровь и пожал широкими плечами.
   – Не слишком. Как бы я мог вас поцеловать, если бы находился на другом конце комнаты?
   – Поцеловать? – прошептала Гейл, с ужасом понимая, что ее слова звучат как приглашение.
   – Я думал, что никогда не дождусь этого, – ответил он с сексуальной хрипотцой, от которой у Гейл все задрожало внутри.
   Не успела она ответить, что Эндрю Дафф даром тратит время, как его язык легко коснулся ее губ.
   Не успела сомлевшая Гейл облечь свой протест в слова, как этот язык глубоко проник в ее рот.
   Не успела Гейл собрать остатки здравого смысла и положить конец этому нежному нападению на ее губы, как ее язык уже сплелся с языком Эндрю.
   Она испустила слабый стон и выпрямилась. Соски Гейл едва коснулись его груди, но этого было достаточно, чтобы между их телами проскочила искра. Кончики грудей тут же напряглись и начали тереться о чашки хлопкового спортивного лифчика. Не в состоянии противиться сладкому искушению его обольстительных губ, Гейл обвила руками шею Эндрю и задрожала от струившегося по венам наслаждения.
   Не успела она потерять рассудок от сводящего с ума поцелуя, как Эндрю поднял голову и решительно отстранился. Его самодовольная улыбка говорила о том, что реакция тела Гейл от него не ускользнула.
   – Спасибо за угощение, док, – сказал он, повернулся и пошел к двери.
   Гейл тяжело отдувалась и, не веря своим глазам, следила, как он пересекает гостиную. Неужели он может уйти, после того как разжег в ней пламя? Ну да, она вела себя как голодная кошка, которая истошно орет у задней двери и просится на улицу, но он тоже не оставался равнодушным…
   – Куда вы? – спросила она, тут же забыв о своих благих намерениях.
   Он открыл дверь, обернулся и ответил:
   – Завтра у вас трудный день. Я зайду за вами после смены и повезу обедать. – А потом вышел, не ответив на ее вопрос и не ожидая ответа на свое приглашение, которое скорее походило на дерзкий ультиматум.
   Он ушел. Гейл с досадой щелкнула пальцами. Перевернул ее мир вверх тормашками, а потом бросил ее, одинокую и сгорающую от страсти. Подумать только, для этого ему понадобился всего один поцелуй!
   О нет, тут было нечто большее. Куда большее. Следовало признать, что ее с каждым днем все сильнее тянет к этому новому жителю Оуквуда.
 
   Он чуть не испортил все. Черт побери, неужели он мог быть таким беспечным?! Дело Нортона было важнейшим в списке ФБР. На карту поставлена его профессиональная честь.
   В центре баскетбольной площадки стояли Уэстон и О’Коннор и давали задания игрокам команды. Бейсболка с надписью «Акулы» защищала глаза Даффа от лучей яркого вечернего солнца, но справиться с духотой могла бы только хорошая летняя гроза. Жара, влажность и постоянные мысли о Гейл мешали ему сосредоточиться на тренировке. В субботу он точно так же не мог сосредоточиться на расследовании дела Нортона.
   Тогда Гейл ни словом не обмолвилась, что утром собирается на дежурство. Он знал это только благодаря жучку. Реакция ее тела заставила Эндрю так задрать нос, что он проболтался и едва не провалил операцию. Слава богу, что Гейл ни о чем не догадалась. Эндрю вовремя спохватился и решил держаться подальше. На следующий день он приколол к ее двери записку, сослался на неожиданно возникшее срочное дело и заверил, что приглашение на обед остается в силе. Затем, удостоверившись в том, что записывающая аппаратура включена, уехал в соседний городок и переночевал в мотеле. Дело было рискованным, но, похоже, другого выхода не оставалось. Видимо, инстинкт его не подвел, потому что с тех пор прошло четыре дня, а о докторе Нортон не было ни слуху ни духу. Когда они встретятся снова, Гейл забудет происшедшее. Во всяком случае, он на это надеялся.
   Тут в Эндрю врезался здоровенный центровой Джонни Брокен.
   – Черт побери, Джонни, осторожнее! – проворчал Дафф. – Несешься как бешеный бык… Если еще раз будешь вести мяч, опустив голову, получишь пинок в зад.
   – Извините, шеф, – пробормотал Брокен, выплюнув капу.
   Эндрю приготовился к проходу следующего игрока… Реакция Гейл была очень пылкой, и он не знал, как теперь быть. Она целовала его так, словно умирает от желания. Умирает так же, как и он сам. Он был хорошим агентом, хотя иногда работал слишком рискованно. Хотел бы он посмотреть, как повел бы себя на его месте Филдинг. Черт побери, эта женщина могла бы соблазнить даже святого Антония.
   Она его достала. Другого объяснения нет. Свела с ума. Чтобы уйти от нее, понадобилось напрячь все силы. Ему хотелось только одного: взять Гейл на руки, отнести в спальню и не останавливаться до тех пор, пока они оба не вытянутся пластом, сытые и полумертвые от усталости. Эндрю не помнил, когда в последний раз встречал такие же нежные и жадные губы, способные вытянуть из него тайны, которыми он не делился ни с одной живой душой. Что должен делать мужчина, когда встречается с женщиной, которая создана для него как по заказу?
   – Брокен, выше голову! – крикнул он Джонни, который летел прямо на Уэстона. Потом Эндрю рванулся вперед, схватил парня за майку, развернул к себе, сказал ему несколько теплых слов и пригрозил до конца сезона отправить на скамейку запасных.
   Джонни что-то ответил, но Эндрю его уже не слышал. Кто-то изо всех сил врезался в него. Это было последнее, что он почувствовал, перед тем как погрузиться в беспамятство.
 
   – Это смешно. Я совершенно здоров.
   Лицо Гейл приняло выражение, которое она приберегала для самых трудных больных. Таковыми, как правило, являлись особи мужского пола, не любившие выполнять распоряжения врачей. Особенно женщин-врачей. Конечно, целуется Эндрю Дафф потрясающе, но во всем остальном он типичный представитель своего пола.
   Она сунула стетоскоп в нагрудный карман халата и что-то быстро записала в карточке.
   – Вы получили сильный удар, потом упали, ударились о землю и потеряли сознание. – Она подняла глаза, улыбнулась и мягко добавила: – Эндрю, будьте хорошим мальчиком и не мешайте мне делать свое дело.
   Дафф, сидевший на краешке смотрового стола, упрямо прищурился.
   – Я в полном порядке.
   Однако его решительный тон не оказал на Гейл никакого влияния. Может, он и в порядке, но она не имеет права рисковать. Она отвечает за своих пациентов, а в данный момент Эндрю Дафф действительно ее пациент.
   – Это покажет томография. Ничего страшного. Обычная предосторожность, – добавила она, увидев хмурое выражение его лица.
   – А как быть с правилом «покупатель всегда прав»? – язвительно осведомился Дафф.
   – Вы не покупатель, а мой пациент. Может быть, вы не заметили этого, но на мне белый халат. Это означает, что я врач.
   – Это нечестный прием. – Он испустил досадливый вздох.
   Гейл выдвинула ящик и достала молоточек для проверки рефлексов.
   – Нет, честный, и вы сами это знаете! – сердито возразила она и развернула вращающийся табурет к столу. Легкий удар под правое колено показал, что рефлекс не нарушен. – Вы тренер и должны разбираться в спортивной медицине. Вполне возможно сотрясение мозга, причем, как я догадываюсь, не первое. Учитывая, что вы на несколько минут потеряли сознание, я должна провести тщательную проверку, так что перестаньте спорить.
   – Ладно, док, – буркнул Эндрю, – делайте свое дело.
   Гейл стукнула по другому колену.
   – Вы лучше других должны понимать, насколько опасны сотрясения.
   – Можете не читать мне лекцию, – огрызнулся Эндрю.
   – Сколько пальцев вы видите?
   Эндрю поднял глаза к потолку и вдруг поморщился.
   – Два. – Он ссутулился и потер левый висок. Его раздражение можно было объяснить либо сильной головной болью, либо сотрясением. Впрочем, могло быть и то и другое. По рассказам тренеров, доставивших его в клинику, он был без сознания добрых три-четыре минуты.
   Она снова что-то записала в карточке.
   – Когда вам в последний раз делали укол от столбняка?
   Эндрю резко выпрямился.
   – Укол? Не нужен мне никакой укол!
   Гейл вздохнула. Таковы они все, сильные и бесстрашные мужчины. Падают в обморок от одного вида шприца…
   – Не нужен, – с улыбкой подтвердила она. – Просто я должна отметить это в вашей карточке.
   – В прошлом году.
   – Причина?
   – Я наступил на гвоздь.
   Досада, прозвучавшая в его голосе, была чрезмерной. Это вызвало у Гейл любопытство. Его настроение ухудшалось на глазах. Впрочем, это могло объясняться головной болью.
   – Не нужно так сердиться. Я просто пытаюсь вам помочь.
   – Вы не считаете, что слишком любите опекать больных?
   – Главное – результат. – Гейл встала, толчком ноги загнала табурет под стол и вышла в коридор за креслом на колесиках. Потом привезла кресло в смотровую и улыбнулась, увидев, что на лице Эндрю отразился ужас.
   Он покачал головой.
   – Нет, док. Ни в коем случае.
   – Эндрю, не надейтесь, что я позволю вам дойти до кабинета радиологии пешком. Либо вы поедете добровольно, либо я буду вынуждена вызвать подкрепление.
   Эндрю посмотрел на кресло, а потом снова на Гейл.
   – Какое подкрепление?