Белобров Владимир. Как слон Носов свинью Колбаскину полюбил (волшебная сказка)

мощного пинка, что осел взлетел над землей, как шакал, пролетел по воздуху и
упал в водоем прямо на старую черепаху по кличке Гамбургер, которая в это
время загорала на листе кувшинки. Баратынский так сильно ударился животом об
панцирь, что весь воздух вышел из него, и осел пошел ко дну. Он бы так и
утонул, если бы черепаха не вытащила его на берег и не врезала бы ему такого
пинка по заднице, что осел поднялся в воздух и улетел обратно туда, откуда
прилетел, но не к черепахе, а к страусу Пиноккио, который встретил его
копытом в одно касание, и Баратынский полетел назад к Гамбургеру. Черепаха
уже спускалась одной ногой в воду, когда увидела в воздухе крутящегося осла.
Тогда она резко приподняла жопу и отпнула от себя Баратынского. Несчастный
осел, который уже думал, что это его последний перелет, полетел опять к
страусу. Пиноккио подпрыгнул и встретил осла головой. Голова у страуса была
немного кривая, поэтому осел полетел вкось, и черепахе пришлось метров
двадцать бежать вдоль берега, чтобы успеть отбить Баратынского.
- И-аааааай! ? пронесся над водоемом ослиный стон.
Пузыревич вынырнула из-под воды, посмотреть, кто это здесь перелетает,
и квакнула от неожиданности. - Куак!
Пиноккио так увлекся, что прыгал на берегу, позабыв про неприятности.
Но вдруг вспомнил, что их с Моисеевым собираются покарать. Страус плюнул на
игры с ослом, сел и задумался. А Баратынский врезался в землю и надолго
потерял сознание.

ГЛАВА 17

В КОТОРОЙ ПИНОККИО И МОИСЕЕВ РВУТ НОГТИ

Пиноккио думал.
- Дело пахнет жареным, - сказал наконец он. - Надо нам, Петруша, рвать
ногти.
- Рвать ногти? Ко-ко!
- Да. Нам нужно сматываться! Иначе тебе, Петя, крышка от кастрюли!
- Может быть, твой знакомый осел преувеличивает? Ко-ко! Я не верю, что
такие прекрасные, свободные от предрассудков животные могут так поступить.
- Ты ошибаешься! Я этих животных хорошо знаю. Если они решили, кого
сожрать, то им по фигу - предрассудки, не предрассудки! Мотаем отсюда в
заброшенный город! Там у меня есть знакомые бандерлоги.
- Ко-ко! В город! Я всегда мечтал жить в городе!
-- Тогда полезай ко мне на спину.
-- Ко-ко! - Моисеев запрыгнул к Пиноккио на спину и они поехали.

ГЛАВА 18

В КОТОРОЙ ПОЙМАЛИ ВРЕДИТЕЛЯ

Куры неслись теперь регулярно. Но яйца были мелкие и не белые, как
раньше, а какие-то голубые в крапинку. Что, конечно же, не осталось
незамеченным теми, кто в них был заинтересован.
Каганович проснулся, потянулся, тряхнул хвостом, спрыгнул с жердочки и
вышел во двор поклевать просо. Наконец-то он достиг того, чего заслужил.
Наконец-то ему стало не нужно надрывать пупок за кусок хлеба и искать
случайных связей. Теперь у него была надежная крыша над головой, полно
жратвы и куча товаристых куриц под крылом. Каганович за последнее время даже
слегка растолстел от счастья.
В дальнем углу двора сидела в ямке его любимая курица Табакова.
Каганович прищурился и пошел к ней, чтобы по-утреннему оттоптать, когда ему
на голову опустился полиэтиленовый мешок.
- Поймали вредителя! - услышал попугай чей-то радостный крик.

ГЛАВА 19

В КОТОРОЙ ОСЛА БАРАТЫНСКОГО ВЫГНАЛИ ИЗ БАНДЫ

Когда Баратынский очнулся, он побежал жаловаться зебре на страуса. Но
Пиноккио с Моисеевым были уже далеко.

Кащенко дослушала осла и побагровела, потому что уже знала, что
Пиноккио сдристнул.
Зебра спустилась с возвышенности вниз к зверям, схватила осла за уши и
нагнула вперед и вниз.
- И-ай! - завыл Баратынский.
-- Это тебе за то, что ты, ишак, оставил банду без обеда, - зебра
дернула осла за уши и Баратынский ударился подбородком об ее колено. Если бы
он был двуногим животным, вроде гуся Лапкина, он бы не удержался на ногах.
Он обязательно упал бы и Кащенко задолбала бы осла ногами. Но осел был
четвероногим, потому что небо заботится о тупых животных.
Зебра закричала:
- Иди из банды вон! Ты позоришь всю банду! Из-за таких, как ты, звери
считаются безмозглыми!
Баратынский опустил ушастую голову и зашагал, шатаясь, прочь, вдоль
расступившегося зверья. У осла все перед глазами крутилось, и не держали
ноги.

ГЛАВА 20

В КОТОРОЙ ПИНОККИО ОКАЗАЛСЯ МЕЖДУ ДВУХ СТВОЛОВ

Пиноккио бежал, не разбирая деревьев. В голове не осталось ни одной
приличной мысли. Он хотел только убраться подальше от опасности, а там уж
сесть и как следует подумать про все дела. Главное, что они с Моисеевым во
время унесли ножки. Страус усмехнулся. Интуиция и на этот раз не подвела
его. Он сразу почувствовал, что осел не гонит, слишком осел был тупой.
Дерево слева, куст справа, дерево справа, дерево слева, куст, дерево, пенек,
ррраз! перепрыгнул, дерево слева, раз! обошел, дерево прямо, раз! обошел,
раз! обошел, говно прямо, раз! не наступил, ну и куча, это слон, раз! дерево
справа, раз! яма, раз! нора, раз! перепрыгнул, червяк Свистунов высунулся,
успею хвост оторвать? раз! ушел под землю, два дерева прямо, между - щель,
раз!
Страус застрял между двух деревьев. Моисеев, сидевший у страуса на
спине, перелетел через Пиноккио и приземлился в кусты диких роз.

Пиноккио открыл глаза и поднял голову. Впереди под кустом лежал и
жалобно кудахтал его бой-френд Моисеев. Хвост у Мосеева ободрался, а из
красного зада торчали длинные шипы. Страус дернулся вперед, чтобы помочь
петуху, но не смог. Его туловище крепко сидело между двух стволов.

ГЛАВА 21

В КОТОРОЙ СТРАУС ПИНОККИО И ПЕТУХ МОИСЕЕВ ЛЕТАЮТ

Баратынский шел по лесу и жевал чертополох. Все кости и хрящи болели.
Уши повисли по бокам головы, как китайские косички. А хвост болтался за
спиной как плеть и стал бесполезен против мух. Мухи свободно ползали по
ослиной жопе и кусались в свое удовольствие.
И вдруг Баратынский услышал кудахтанье. В первую секунду он хотел
драпануть, но прислушавшись, понял, что Моисеев не просто кудахчет, а
стонет. Баратынскому стало любопытно. Он пошел на звук и вскоре вышел к двум
деревьям, между которых, ногами к нему, застрял страус. Моисеев лежал
впереди.
- И-а! - обрадовался Баратынский. Он понял, что небо позаботилось о
том, чтобы он смог отомстить своим обидчикам.
Осел обошел Пиноккио и посмотрел ему в глаза. Ему было мало просто дать
обидчику по заднице, ему хотелось, чтобы страус знал, кто мститель.
Увидев осла, Пиноккио отвел взгляд.
- В глаза мне смотри, Штраус! - крикнул Баратынский. - И-а!
Страус опустил голову еще ниже, так, что его клюв уткнулся в траву.
- В глаза смотреть! - Осел копытом приподнял страусу голову. - Это я,
осел! И-а! Чтоб ты знал, ослы будут править миром!
Пиноккио поднял голову и харкнул Баратынскому в морду.
- Иай! - вскрикнул пораженный Баратынский. - Ах, так!.. - Он подошел к
Моисееву, который все стонал, и пнул его копытом. - Вот именно ослы, а не
двуногие пернатые извращенцы! - Моисеев перелетел, как Маленький Принц,
через розовый куст и исчез за растениями.
- Ы-ы-ы! - мучительно завыл страус. - Гад ты паршивый! Ослина!
Баратынский зашел сзади и занес ногу, чтобы врезать теперь страусу, но
подумал, что лучше у него получится с разбега. Осел отошел подальше,
наклонил голову и побежал вперед. Но когда поднял голову, было уже поздно,
страус остался слева. Баратынский вбежал в кусты ежевики и весь ободрался.
Сзади захохотал Пиноккио.
Осел выбрался из кустов, дошел до исходной позиции, нагнул голову и
побежал на страуса снова. Нагибать голову он научился у быков, когда видел,
как они втыкаются. Во второй раз ослу повезло больше, он просто
поскользнулся на слоновьей куче и ни во что больше не въехал.
Только страус заржал.
- Сейчас ты посмеешься, - сказал ему Баратынский и вытер копыта об
траву.
Он занял исходную позицию, хорошо прицелился, нагнул голову и побежал.
И не промахнулся! Точно врезал страусу ногой в зад! Пиноккио выскочил
из стволов и полетел через те же кусты за Моисеевым.
- Иааааааа! - победоносно заорал Баратынский, поднявшись на задних
ногах. А потом опустился и пошел дальше в хорошем настроении. Он больше
никого не боялся. Попадись ему теперь под копыта кабан Кузнецов, осел и его
бы пнул! Попадись зебра, он бы и ей врезал. От эмоционального подъема
Баратынский начал сочинять стихи:

Ослик был ужасно зол
Ослик был супер-осел
Ослик по лесу идет
Всем урок преподает

Обезьяне, воробью
Всем по жопе надаю...

ГЛАВА 22

В КОТОРОЙ ИЗВРАЩЕНЦЫ ИДУТ К БАНДЕРЛОГАМ

Пиноккио приземлился прямо на Моисеева.
- Куда-к! - только и сказал Моисеев, придавленный своим увесистым
партнером.
Если бы Моисеев был бы курицей, кем бы он, наверное, и должен был быть,
из него бы теперь вылезли все яйца. А так из него вылез один унылый помет.

Пиноккио встал, шатаясь, подошел к дереву, и его стошнило. Он вытер
клюв коротким крылом, сел и посмотрел на Моисеева, который лежал, распластав
крылья, с грязной задницей.
Пиноккио взял петуха за шею и поволок к речке. Там опустил Моисеева в
воду и стал полоскать.
Скоро Моисеев открыл глаза.
- Ооооо! Мне мокро и плохо! Ко-кох!
Пиноккио вытащил петуха из воды и положил на берег сушиться. У страуса
настроение совсем испортилось.
- Я нарушил закон джунглей, - Пиноккио был честен сам с собой. - А те,
кто его нарушат, покойники. Таких, как я, - не прощают. В джунглях
оставаться нельзя. Единственное место - заброшенный город, где живут
бандерлоги. Потому что бандерлоги сами не соблюдают закона джунглей. Не
очень комфортно жить среди несоблюдающих закон, но другого выхода у нас нет.
Я стал изгоем из-за нашей, Петя, любви.
Петух слушал с одним открытым глазом. А второй глаз у него заплыл.
- Непростая жизнь ждет нас впереди, - продолжал рассуждать страус. -
Это справедливая жертва за наше счастье. - Он задумался, глядя пристально в
воду. - А может нам, Петруша, пойти жить в деревню к тебе? Может, там и не
так свободно, зато спокойнее?
- Что ты! - Моисеев попытался сесть, но не смог, и продолжал говорить
лежа. - Нас тут же разлучат! Из меня сварят суп, а тебя заставят топтать
глупых кур, потому что у тебя, Пиноша, большие яйца!
Перспектива топтать куриц не очень пугала страуса, - его история, как
извращенца, насчитывала всего ничего. Но если Моисеева сварят, он себе не
простит.
- Тогда делать нечего, - страус вздохнул и выдернул у Моисеева из
задницы шип. - Идем к бандерлогам, а там посмотрим.

ГЛАВА 23

В КОТОРОЙ ЗЕБРА КАЩЕНКО СООБРАЖАЕТ

Зебра Кащенко хотела сначала организовать за Пиноккио погоню, но потом
вспомнила, что уже давно собиралась отбить у кабана свинью. Свинья
перевесила петуха и страуса вместе взятых. И Кащенко решила идти на кабана.
Но тут прилетела Дерьмонюхина и нажужжала, что свинью Колбаскину увез в
заброшенный город слон Носов. Зебра не ожидала такого поворота и села под
дерево думать, что делать. Но тут крокодил Полботинкин и кенгуру Бутылкина
привели к ней шакала Витю с шишкой во рту.
- Поймали кузнецовского лазутчика! - сообщил Полботинкин. - Можно, я
откушу ему яйца?
Витя дернулся, и сразу получил от Бутылкиной ногой.
Из сумки у кенгуру высунулась заспанная морда ее сожителя зайца Динамо.
- Не дергайся, мать, я сплю, - сказал заяц и исчез в сумке.
- Развяжите ему рот, - приказала Кащенко. - Пусть говорит.
Полботинкин вытащил у шакала изо рта еловую шишку.
- Говори, - он пнул Витю в бок.
- Меня послал Кузнецов. Шеф хочет заключить с вами перемирие, чтобы
наши банды смогли объединиться и навалять слону Носову! По одиночке мы не
наваляем слону!
- Зачем мне надо навалять слону? - спросила зебра. - У нас со слоном
нормальные отношения.
- Слон украл свинью!
- Знаю! - Кащенко закинула ногу на ногу. - Он же не у меня украл.
Кузнецов сам виноват! Он поступил по-свински! Монополизировал свинью,
которая по закону джунглей должна была быть съедена всеми вместе!
- Шеф признает свою ошибку и предлагает свинью поделить.
Зебра задумалась. Она подумала, что с кабаном договариваться
бессмысленно. Кабан прекрасно понимает, что если они помирятся, в лесу
порядка не будет. Начнется беспредел. Чтобы был порядок, необходимы две
банды. Две мощные банды, которые поддерживают порядок и не дают
беспредельничать никому. С другой стороны, охота было сожрать свинью. Если
теперь свинью не сожрать, звери перестанут ее, зебру, уважать и саму могут
сожрать. Значит, придется временно объединиться с кабаном, отбить у слона
свинью, а потом... А потом Полботинкин подползет под кабана и откусит у него
яйца. Вот и все.
Кащенко сказала шакалу:
- Передай Кузнецову, что я согласна.

ГЛАВА 24

В КОТОРОЙ ЗВЕРИ КУРЯТ

Слон Носов со свиньей Колбаскиной на спине подошли к заброшенному
городу. Впереди стояли полуразрушенные стены, заросшие плющом и тропическими
растениями. На остатках от ворот сидела горилла Махно и ела бешеный огурец.
- Привет, Махно! - протрубил Носов.
- Привет, Носатый! Какими судьбами? - Бандерлоги, хоть и не соблюдали
закон джунглей, со слоном отношения поддерживали, из-за его бесспорных
размеров. А слон Носов со всеми дружил, потому что был справедливый.
- Вот, пришли на экскурсию. Это Роза Петровна, - он показал на свинью
хоботом. - Она хочет осмотреть ваш город.
- А чего! Па-жа-лста! - Махно пожала плечами. - Чего тут смотреть-то? -
Обезьяна спрыгнула с забора. - Все засрали!
- Не выражайся, пожалуйста, - слон погрозил обезьяне хоботом. - Тут же
дама!
Махно посмотрела снизу на Колбаскину.
- Дама из Амстердама, - и исчезла за воротами.
Слон прошел внутрь. За воротами Колбаскина увидела руины домов и полно
обезьян. Обезьяны прыгали по руинам, орали, гадили и дрались между собой.
- Хрюй, - разочаровано сказала свинья Роза, - а я думала, здесь
культурно, высокие дома и чистенько... А здесь хуже, чем в лесу. Такая
антисанитария! Тут, наверное, полно вредных микробов! Товарищ Носов, нельзя
ли нам отсюда уже уехать? Хрю!
Но тут обезьяны заметили слона и завизжали так громко, что у
Колбаскиной зазвенело в ушах. Одна обезьяна залезла на спину к другой, и они
стали ходить взад-вперед, изображая слона и свинью. Вперед вышла большая
старая обезьяна и врезала им по жопам. Это был вожак бандерлогов Бабаян.
Бабаян поклонился слону и сказал:
- Здравствуй, брат Носов! Рады тебя видеть. Наш дом - твой дом.
Отдохни, расслабься, покури дури. - Бабаян сделал жест рукой. Обезьяны за
ним расступились. Перед слоном и свиньей открылась огромная куча из фруктов
и пучков зелени.
Носов приставил к уху Колбаскиной хобот и прошептал.
- Давайте, Роза Петровна, примем приглашение и немного посидим, а то
как-то неудобно... Они старались... - Слон поклонился бандерлогам и приложил
хобот к сердцу. - Спасибо, братья обезьяны! С удовольствием принимаем ваше
приглашение!
Они подошли к куче, и расселись вокруг. Слон вспомнил, что у него болит
живот, и ему лучше бы воздержаться от фруктов. Но не захотел отказом обижать
хозяев, и сразу съел пять дынь, восемь кабачков, два арбуза, тыкву и бочку
апельсинов.
А Роза Петровна кушала огурцы, по которым успела соскучится в лесу. Ей
уже начинало тут нравиться.
Бабаян достал трубку.
- Покурим? - предложил он гостям.
- Покурим, - слон кивнул.
- А свинья твоя будет? - спросил Бабаян.
Слон покраснел.
- Роза Петровна, - сказал он строго, - еще не сказала мне определенно,
моя ли она свинья или не моя.
- Миль пардон... Будете, дама, курить дурь?
- А хорошая ли дурь? - Колбаскина захрустела коркой.
- Привозная. Из Индии.
- Ну, я не знаю. Я, вообще-то, не курю. Но... Хрю... Интересно
попробовать.
Бабаян протянул Колбаскиной раскуренную трубку.
- Как это нужно курить?
- Тяните в себя, а потом долго не выдыхайте.
Свинья вытянула вперед губы, затянулась и закашлялась. Носов улыбнулся
и постучал ей по спине хоботом.
- Будь здорова, не кашляй, - сказал он и засмеялся.
У Калбаскиной подогнулись копыта, и она зарылась пятачком в землю.
Огурец, который свинья ела, приклеился к ней на лоб.
Бабаян засмеялся.
- Товарищ Носов, - сказала Колбаскина обиженным голосом, - я вам не
давала повода на такую фамильярность! А если вы думаете, что раз ваш брат
покрывал меня как угодно грубо, вам можно вот так вот бить меня своим
хоботом по спине, то вы ошибаетесь! Я терпела вашего, так называемого, брата
только потому, что была поставлена в безвыходную ситуацию! У меня были такие
нюансы! Но теперь, когда я смею надеяться, что я свободна, крайне низко
напоминать мне о том, чего я стала невольной жертвой! Хрю! Я думала, что вы
благородное животное, товарищ Носов! А вы, оказывается, подлый, как
неразвитый кабан, низкий слон! - Колбаскина зарыла пятачок в копытца и
зарыдала.
- Круто гонит! - Бабаян вытащил изо рта трубку и захохотал, -
У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху!
У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху!
У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху!
У-ху-ху-ху-ху! На, пыхни! - Он протянул трубку Колбаскиной. Свинья
автоматически затянулась и сказала Бабаяну:
- Другие бы на вашем месте дали женщине попить водички, а не совали бы
им в пятак свои вонючие трубки!
Бабаян от хохота упал на спину и перебирал в воздухе ногами, как
велосипед. При этом он крутился по часовой стрелке вокруг своей головы.
А слону было не смешно. Ему было так стыдно, как не было бы стыдно даже
тогда, когда бы Роза Петровна застала его какающим. Уж лучше бы она застала
меня какающим, чем такое, - подумал Носов. - Как же я мог себе позволить
быть с ней таким грубым?!
- Роза Петровна, - Носов осторожно подергал свинью хоботом за плечо! -
Не обижайтесь, пожалуйста! Я случайно так сделал, не рассчитал... Простите
меня...
У Розы Петровны в голове так быстро крутились мысли, что она к этому
моменту уже забыла из-за чего именно она обиделась на слона, но, как
женщина, точно знала, что Носов виноват. И решила его пока не прощать.
- Легко обидеть маленькую беззащитную женщину, такому здоровому парню!
Если хотите, можете меня еще за хвост дернуть! - Она повернулась к слону
своим крючком.
У слона несознательно встал. Когда Бабаян увидел, он чуть не задохнулся
от смеха.
- Ну и барометр! - выкрикнул он.
Носова рассердило это замечание, он хотел стукнуть Бабаяну хоботом по
голове, чтобы тот больше так не шутил, но тут в город вошел страус Пиноккио
с петухом Моисеевым на шее. Пиноккио слон знал и, в принципе, считал его
родственником, потому что у них вроде бы были общие предки, от которых
страусу достались короткие крылья, а слону длинный хобот. А того
красножопого, который сидел у страуса на шее, Носов видел впервые.
Зато вот Роза Петровна узнала красножопого сразу. Свинья вскочила на
ноги и бросилась к страусу.
-Хрюй! - Роза Петровна расставила передние ножки, и бежала на задних
так быстро, что Пиноккио автоматически отпрыгнул в сторону, потому что
испугался за свою жизнь. Извращенцы всегда пугливее других. А уж после того,
как страус получил от Баратынского, он стал очень осторожным животным. Он
отпрыгнул, и хотел сунуть голову в песок, но вместо песка со всей силы
двинул головой о булыжную мостовую. Он так сильно стукнулся о камни
макушкой, что мгновенно потерял сознание и повалился на бок. Моисеев с
криком "Куда-х-тах-так?!", сорвался у страуса с шеи и перелетел Бабаяну на
голову. Бабаян вскочил на ноги и стряхнул передней лапой Моисеева с головы.
Петух получил ускорение по заду и влетел в кучу из фруктов. Как раз клювом в
дыню. Он воткнулся по самый гребешок и застрял. Уперся лапами рядом с носом
и замахал крыльями, пытаясь освободиться.
- Шерами Моисеев! Мон дью! - закричала свинья по-интеллигентному. - Как
вы здесь оказались?!
Но Моисеев не мог ей ответить. Он отчаянно завилял задом и замахал
крыльями так, что у Бабаяна с головы сдуло бейсболку, которую он всегда
носил. Бейсболка досталась Бабаяну из цирка, где он работал до того, как
сбежал в джунгли от злого дрессировщика Джузеппе.
Колбаскина всплеснула ножками, ухватила Моисеева за остаток хвоста и
выдернула его. Хвост выдернулся легко. У петуха от стресса обострилась
склонность к облысению.
- Есть здесь мужчины или нет?! - Закричала Роза Петровна, махая над
головой петушиным хвостом. - Кто-нибудь, наконец, выдернет Петрушу из дыни?!
Носов понял, что это его шанс реабилитироваться в глазах свиньи. Он
размахнулся хоботом и врезал по дыне. Дыня раскололась на куски, и петух
Моисеев потерял сознание. Он откинулся на спину и замер с куском дыни на
носу.
Таким образом, и страус и петух отключились, и спросить, зачем они сюда
прибежали, было решительно не у кого.
Но тут в город вошел осел Баратынский, который пришел сюда случайно. Он
сочинял стихи, и так увлекся, что не заметил, как вошел в город. Осел и
теперь еще ничего не замечал. Он шел, опустив голову, и бубнил себе под нос
рифмы:

У меня большие уши
Длинные предлинные
Так случилось потому что
Кровь моя старинная

Лишь у тех, кто лучше всех
Есть такие уши
Ожидает их успех
Яблоки и груши...

Осел остановился. Он увидел перед собой страуса. Пиноккио лежал на боку
и молчал. Осел перестал думать про стихи, и сказал вслух:
- Иа! Ничего себе, я сильный какой! Я так, оказывается, здорово пнул
ногой, что этот страус аж вон куда перелетел! А когда он пинал меня, я так
далеко никогда не улетал! Иа!
- Ты что здесь делаешь, Баратынский? - спросил Бабаян, как глава
администрации. Так далеко осел никогда раньше не заходил.
- Иа! - Осел увидел Бабаяна. - Меня выгнали из банды за то, что я
честный и сильный! Никто не любит зверей, которые честнее и сильнее всех!
Иа!
- А что ты такого честного сделал? - удивился Бабаян, который знал
Баратынского неплохо.
Но осел в это время заметил Носова с Колбаскиной, забыл, про Бабаяна и
сказал слону:
- Иа, Носов! Зебра Кащенко собирается помириться с Кузнецовым, чтобы
вместе напасть на тебя, побить, отнять у тебя твою свинью и съесть пополам.
А лось Филипп мне признался, что есть ее не будет, а надеется, что ему
разрешат воспользоваться свиньей как женщиной! Иа! Они идут сюда!
От этих ослиных слов в груди у Носова все закипело. Он буквально стал
бешеным слоном. Он вскинул вверх хобот и так оглушительно затрубил, что в
заброшенном городе разрушилась еще одна башня. А потом слон ударил хоботом
по фруктам, и во все стороны полетели куски и брызги. Мартышки вокруг
завизжали и попрятались. А одна мартышка, которая решила, пока все базарят,
покурить анаши из Бабаяновской трубки, получила куском арбуза по спине, и
вместе с трубкой впечаталась в стену. Последние ее слова были: "Круто
прибило".
- Ну, все! - Носов топнул ногой. - Пусть только сунутся! Особенно
кабан! Брат, который идет на брата, хуже всех!

ГЛАВА 25

В КОТОРОЙ ШАКАЛ ВИТЯ ОКАЗАЛСЯ МЕЖДУ ДВУХ СТВОЛОВ

Шакал Витя бежал изо всех сил. Он спешил к шефу, чтобы сообщить ему,
какой он Витя молодец и как он ловко придумал победить Носова и Кащенко
одним ударом. Когда кабан станет единоличным хозяином леса, он назначит Витю
своим главным помощником и представителем. И тогда Витя заживет! Он построит
себе лучшее после шефа логово, будет есть одну падаль, и возьмет кличку
Окелло, о которой давно мечтал.
Витя бежал так быстро, что, как и Пиноккио, ничего вокруг не видел.
Дерево слева, куст справа, дерево справа, дерево слева, куст, дерево,
пенек, ррраз! перепрыгнул, дерево слева, раз! обошел, дерево прямо, раз!
обошел, раз! обошел, говно прямо, раз, не наступил, ну и куча, это слон,
раз! дерево справа, раз! яма, раз! нора, раз! перепрыгнул, червяк Свистунов
высунулся, успею хвост оторвать? раз! ушел под землю, два дерева прямо,
между ? щель, раз!
Витя застрял между двух деревьев. Он застрял между тех же самых
деревьев, что и Пиноккио. Но в отличие от страуса, шакала некому было
вытащить.
Витя дернулся, и взвыл от боли. На этот раз он застрял капитально.
Деревья были не такие податливые, как слоновье дерьмо. О том, чтобы
выбраться самому, не могло быть речи. Шакал уронил голову и заплакал.
Неужели такая глупость могла разрушить его грандиозные планы?!
Но это было так.

ГЛАВА 26

В КОТОРОЙ НОСОВ КРАСНЕЕТ

Когда Моисеев и Пиноккио очнулись, их ввели в курс дела. Пиноккио сразу
согласился встать на сторону слона, а Моисеев тоже согласился и сказал:
- Где страус, там и петух!
Но так как от Моисеева, как от бойца, толку было немного, Носов поручил
ему во время битвы охранять свинью в сарае. Колбаскину отвели в один
чистенький сарай и навалили ей кучу фруктов.
- Я тут буду скучать, - пожаловалась Колбаскина Носову.
- Я тоже буду без вас скучать, Роза Петровна, - ответил слон и
покраснел. - Но нам надо немного потерпеть для того, чтобы дальше у нас
получилась счастливая жизнь.
- Я так не могу, - Роза Петровна села в угол, взяла из кучи огурец и
захныкала. - Счастливая жизнь у нас будет неизвестно когда, а терпеть вы мне
предлагаете уже сегодня! Хрюй! Какой ужас!
- Но если вы, Роза Петровна, теперь не потерпите немного, то тогда и
счастья у нас в будущем не будет... с вами...
Колбаскина хрустнула огурцом.
- Вы говорите со мной так, как будто я дура и не понимаю, - сказала она
наконец. - Ладно, раз уж вокруг нет ни одного мужчины, который мог бы
обеспечить бедной женщине достойное существование, придется мне сидеть в
сарае и есть все время огурцы, как будто нет на свете для меня занятий
поинтереснее.
Слон помотал хоботом и подумал, какая хорошая у Бабаяна травка, и как