А граф де Бодуэн и король Витторио вновь поднесли флейты к губам, их пальцы легко побежали по клапанам, и музыка флейт и клавесина вновь наполнила звуками комнату. Трепетали язычки пламени свечей, зыбкие тени метались по шпалерам, потрескивали дрова в огромном камине, а два флейтиста играли и играли, глядя в глаза друг другу. Они как бы состязались - кто же не выдержит первым, кто же опустит свою флейту.
Не выдержал король Витторио - он был нетерпелив и несдержан от природы.
- Вы, наверное, думаете, граф, сколько же я еще буду докучать вам своим визитом?
Арман хотел было начать отнекиваться, но король движением руки остановил его.
- Помолчите, граф. Я все прекрасно понимаю. И он зло швырнул флейту на пюпитр, но не рассчитал, и пюпитр с дребезжанием упал на пол, а флейта отлетела к стене.
- Играйте! Играйте, граф! Не оставляйте музыку! - приказал король, и его подданные выполнили этот приказ, не смея ослушаться своего монарха.
Король нервно прошелся по большой комнате, на несколько мгновений исчезнув в темном углу, потом вновь появился в лучах света, схватил свою черную шляпу, трость и, даже не попрощавшись, покинул комнату, хлопнув дверью.
Констанция вздрогнула от этого звука, потом вскочила, а муж, все еще боясь ослушаться приказа короля, продолжал дуть в флейту и нажимать на серебристые клапана.
- Ну, теперь-то ты, Арман, я надеюсь, все понял? Спаси меня!
Граф де Бодуэн отложил флейту и посмотрел на свою жену абсолютно непонимающим взглядом, наивным, как у ребенка.
- Спаси меня от короля, Арман. Спаси!
- Да нет, нет, - вдруг взорвался граф де Бодуэн. - Абсолютно нет никаких причин беспокоиться и опасаться короля. Я не вижу таких причин.
Он остановился перед Констанцией и замахал перед ее лицом указательным пальцем.
- Если ты, Констанция, не сможешь ему сопротивляться, то тогда должна винить себя, самое себя - и больше никого другого.
- Как ты можешь такое говорить?! - воскликнула Констанция, отшатнувшись от мужа. - Как ты можешь?!
И граф понял, что сказал совсем не то, что следовало бы. Он принялся извиняться.
- Констанция, прости меня, я не то сказал, прости.
Он несколько секунд смотрел в глаза жены. И в зеленоватых глазах Констанции, в которых дрожали огоньки свечей, и в темных глазах самого Армана стояли слезы. Мужчина и женщина не выдержали и бросились в объятия друг другу, слившись в жарком поцелуе.
Но если бы кто-нибудь из них подошел в это время и взглянул в окно, то увидел бы короля Пьемонта Витторио, стоявшего посреди двора с опущенной головой. Король держал в руках трость с костяным набалдашником, с золотой монограммой и королевским гербом. Он держал трость так, как держит рыцарь меч, готовясь броситься в бой. Длинная уродливая тень тянулась от ног короля и ложилась на стену дворца графа де Бодуэна.
Слуги у кареты замерли в ожидании, испуганно поглядывая на застывшую фигуру своего повелителя, боясь даже перешептываться. Только лошади нетерпеливо постукивали копытами по мостовой, косили влажными глазами на короля Витторио, стригли ушами и тихо ржали.
- К черту! К дьяволу! К дьяволу все условности, - шептал король. - Мне все надоело, моя пытка уже становится невыносимой. Мое сердце разрывается от боли. Я не могу на все это смотреть, не могу слышать ее голос, ощущать запах ее тела. Я не могу даже покинуть этот Двор и стою здесь, как часовой. А она в это время, возможно, целуется со своим мужем, клянется ему в любви, а он, будто бы ни о чем не догадываясь, обещает ей как можно скорее вернуться из Испании, с честью выполнив мое поручение. Боже, боже мой! До чего я дошел!
Король сердито топнул каблуком в мостовую и вдруг сорвался с места, подбежал к карете, но вместо того чтобы сесть в карету, вскочил на козлы, столкнув кучера и, щелкнув длинным кнутом, резко дернул вожжи, кони рванули с места так сильно, что лакей, стоявший на запятках, не удержался и свалился на землю.
- Пошли! Пошли! - кричал король Витторио, щелкая кнутом.
Карета с грохотом мчалась по ночным улицам Турина.
- Вперед! Вперед! Что вы тянетесь, как мертвые? - вопил король, хотя лошади неслись изо всех сил.
И только чудо спасало короля Витторио от того, чтобы он не разбился. Мелькали столбы с чадящими фонарями, здания дворцов, площади. Испуганные прохожие шарахались в стороны, прижимаясь к стенам. Ночной дозор хотел было задержать бешено мчащуюся карету, но кто-то из солдат успел заметить герб и на всю улицузакричал:
- Дорогу королю! Это королевская карета! Офицеры вытянулись, отдавая честь и испуганно переглянулись.
- Куда это он так мчится? Наверное, в Леруа, эта дорога ведет туда.
- Да-да, это дорога в Леруа.
По-моему, король сидит на козлах, - сказал высокий офицер.
- Ты что? Этого не может быть, - заспорил другой. - Король сидел в карете, я видел его профиль.
- Оставь, разве можно что-нибудь рассмотреть внутри, когда карета несется с такой сумасшедшей скоростью!
- Да-да, так недолго и разбиться. В конце улицы слышался грохот, цокот копыт и неистовый крик:
- Скорей! Скорей!
Грохот быстро удалялся. Офицеры вновь переглянулись, поправили шпаги, мушкеты и неторопливо двинулись по улице в сторону королевского дворца.
А Арман и Констанция, даже услышав грохот отъезжающей кареты и возгласы короля, не разжали объятий. Они стояли, прижавшись друг к другу, Арман положил свою голову на плечо Констанции и тихо шептал ей на ухо.
- Не беспокойся, дорогая, я очень скоро вернусь и все будет хорошо. Вот увидишь, не пройдет и месяца, как я буду в Турине. Мы будем вместе и, может быть, если ничего не помешает, уедем вместе в Париж. А если ты хочешь, то поедем в твое имение в Мато. Хочешь?
- Да, да, Арман. Я хочу как можно скорее уехать отсюда. Мне страшно, страшно, по-настоящему страшно. И не только за себя, но и за тебя, за нашего малыша.
- Да нет же, Констанция, не стоит так беспокоиться. Ведь я оставляю тебя не одну. Здесь моя мать, мой дворец. Так что ты, дорогая, будешь в полной безопасности.
- Мне, Арман, очень хотелось бы в это верить.
- Мне кажется, дорогая, что ты вбила в свою голову все эти страхи. Твое воображение мешает тебе жить.
- Какие страхи? Арман, - воскликнула Констанция, отстраняясь от мужа, это не страхи, я просто физически ощущаю, как король пожирает меня глазами. Физически, кожей, сердцем, душой...
- Нет, нет, Констанция, успокойся. Все это далеко не так. Наш король не такой ужасный человек, как ты думаешь.
- Я не знаю, Арман, почему ты мне не веришь. Но я чувствую, что я не ошибаюсь.
- Хорошо, дорогая, вскоре я вернусь и наша жизнь изменится.
Арман погладил Констанцию по густым волнистым волосам.
- Все образуется, все будет хорошо, не стоит беспокоиться. Ты мне веришь?
- Да, Арман, я хочу тебе верить.
- Ну вот тогда все прекрасно. А сейчас пойдем спать. Пойдем. Я хочу, чтобы эта ночь была нашей. Ведь мы с тобой очень долго не увидимся.
Граф де Бодуэн взял за руку Констанцию и повел ее в спальню. Констанция шла рядом со своим мужем, ее лицо было грустным, и выглядела она поникшей. Граф де Бодуэн захлопнул дверь и, взяв Констанцию на руки, легко понес к огромному ложу под белым балдахином.
Констанция была безропотна и молчалива, будто из нее ушла жизнь. День тянулся за днем, неделя за неделей. Изредка из далекой Испании приходили известия от Армана. Он клялся в любви, заверялКонстанцию в силе своих чувств. А в конце обязательно извинялся, что все еще никак не может справиться с поручением короля, что происходят всевозможные задержки, и он не может приехать в срок, как обещал. Констанция, распечатывая каждое новое письмо, чувствовала, что в нем не будет ничего утешительного и что ее муж вернется из Мадрида еще не скоро.
Старая графиня после того, как ее сын уехал в Испанию с секретной миссией, почувствовала себя полновластной хозяйкой дворца. Она расхаживала по комнатам дворца, грозно покрикивала на слуг, раздавала им всевозможные приказания, а на Констанцию поглядывала свысока. Время от времени старая графиня играла со своим внуком Мишелем, а когда ей это надоедало, она приглашала своих подруг, желчных и язвительных придворных дам. И они все, усевшись за большим столом в гостиной, принимались играть в карты, сплетничать, заниматься пересудами, обговаривая и издеваясь над теми придворными, кого не было за их столом.
Иногда графиня приглашала свою невестку присоединиться к ним. Чаще всего Констанция отказывалась, ведь ей совсем не хотелось слушать сплетни, их старческие дребезжащие голоса, воспоминания о каком-то далеком прошлом, когда все было не так, когда молодежь была не такой строптивой, когда нравы были иные, а в отношениях царила честность.
Старухи говорили о том, что в старые добрые времена они все были красавицами, все пользовались успехом у мужчин. И Констанция, поглядывая на их сморщенные лица с выцветшими водянистыми глазами, изумлялись.
"Да неужели вот эти старые злые и желчные ведьмы когда-то могли быть красивыми, когда-то могли волновать сердца мужчин... А может быть, так оно и было?". Вот и сегодня престарелые дамы собрались за карточным столом. - А помнишь, - воскликнула графиня Леруа, - как несколько лет тому назад за меня дрался на дуэли маркиз... Э-э, как же его звали?
- Да-да, я прекрасно помню. Какой это был замечательный мужчина. Жаль, что он погиб во время войны.
- Да, жаль, - ответила маркиза. Графиня де Бодуэн приложила кружевной платочек к своим глазам, смахивая слезу.
- А барон Лакруа, помните, маркиза, какой это был видным мужчина, какие у него были пышные усы.
- О, да! Это был самый красивый рыцарь в нашем королевстве. Когда он появлялся при дворе, все дамы провожали его вожделенным взглядом. Только жаль, что его жизнь сложилась так неудачно - от слишком большого количества выпитого вина, да от своих любовных приключений, он, бедняжка, сошел с ума.
- А где он сейчас? - поинтересовалась графиня де Бодуэн, не глядя на свою невестку.
- Он где-то в своем поместье, старый и совсем не похож на прекрасного и благородного рыцаря.
Переговариваясь, женщины продолжали игру, тасовали карты. Констанция обычно не участвовала в подобных разговорах и не играла в карты. Она даже не следила за игрой и зачастую проигрывала. Сегодня Констанция сидела со всеми за столом, но мысли ее были очень далеко отсюда.
- Дорогая, а почему вы не смеетесь?
- Смеяться? - оторвала глаза от карт Констанция. - А над чем же, маркиза, я должна смеяться?
- Как? Вы что, не слышали?
- Извините, я увлеклась игрой и не слышала.
- Как это, графиня, вы увлеклись игрой? Вы же вместо дамы бросили крестового короля.
Констанция недовольно посмотрела на стол и увидела, что, действительно, ошиблась.
- Да это и не удивительно, что моя невестка бросила вместо дамы крестового короля. Старухи захихикали.
- Да-да, графиня, все сейчас только и думают, что о короле.
- Кто думает о короле? - спохватилась Констанция.
- Как это кто? Все дамы в нашем королевстве только и думают о короле, проговорила маркиза Леруа, - ведь он такой сильный, такой желанный.
- Перестаньте, - Констанция бросила карты и встала из-за стола.
Вдруг дверь гостиной распахнулась, и слуга громко выкрикнул:
- Ее величество королева.
Все женщины поднялись со своих мест и склонили головы. Королева быстро вошла в гостиную вместе с двумя сопровождающими ее фрейлинами. Тяжелая меховая накидка спадала чуть ли не до самой земли. Королева подошла к столу и с интересом посмотрела на всех собравшихся. Но тут ее взгляд встретился со взглядом графини де Бодуэн.
- Вы, Констанция, тоже играете в карты?
- Да, ваше величество, - Констанция сделала книксен.
- Я понимаю, - сказала королева, прохаживаясь около стола. - В эти холодные дни невозможно обойтись без азартных, веселящих кровь игр.
Маркиза Леруа вдруг хихикнула.
- Знаете, ваше величество, все при дворе только и говорят, что холода будут держаться до тех пор, пока наш король находится в загородном доме.
- Да-да, маркиза, но все же надо жить и не обращать внимания на холод, - на лице королевы отразилась досада. Она даже не пыталась ее скрыть.
- У вас, графиня, здесь хорошо - тепло и уютно. А вот у меня во дворце холод. К столу не подают вино и все ходят озабоченные и злые.
- Что я могу поделать? - Констанция поклонилась королеве. - Приходите к нам на обед, у нас подают пирожные, наливают вино. Мы стараемся себе ни в чем не отказывать.
- Да-да, вам хорошо, - язвительно улыбнулась королева, - я вам, мадам Констанция, даже завидую.
- Нечему, собственно говоря, завидовать, ваше величество, - склонив голову, глядя себе под ноги, произнесла Констанция де Бодуэн.
- Это вам так кажется, графиня. А я думаю, что вам как раз можно позавидовать. -И не прощаясь, так же стремительно, как появилась, королева направилась к выходу.
Старухи переглянулись, покивали головами и взялись за карты. А Констанция так и осталась стоять, не зная, присесть ей к столу или удалиться в свою комнату.
- Она святая, - вдруг произнесла одна из старух, глядя на закрывшуюся за королевой Пьемонта дверь.
- Да-да, она святая, - подтвердила мать Армана. - Но и король тоже хорош.
- Он страстный и сильный, - глядя на Констанцию, сказала маркиза.
Констанция подошла и заняла свое место за столом, положив руки на глянцевые листы карт.
Одна из женщин посмотрела на Констанцию и громко осведомилась:
- Графиня де Бодуэн, пишет ли вам ваш муж из Испании?
- Да, пишет, - коротко ответила Констанция.
- И как долго он еще будет находиться вдали от нас?
Констанция не зная, что ответить любопытной даме, пожала плечами.
- А зачем собственно, он так надолго уехал в Испанию?
- Он выполняет поручения короля, у него секретная миссия, - ответила Констанция.
- Секретная? - изумилась баронесса, глядя на старую графиню де Бодуэн.
- Да, секретная, - криво усмехнулась старуха.
- Я просто обожаю секреты, - расхохоталась баронесса.
Ей начали вторить все собравшиеся за большим столом. Смех был настолько неестественным, что Констанция догадалась - он относится не столько к миссии ее мужа, сколько к ней самой. Ее глаза блеснули. Смех тут же смолк. Но баронесса решила продолжить этот щекочущий нервы разговор.
- А в чем, собственно говоря, Констанция, секретность миссии графа де Бодуэна?
- Извините, но я в этом вопросе не осведомлена.
- Ах, вы не знаете?! Муж не рассказал вам?
- Нет, не рассказал, - коротко, стараясь пресечь подобный разговор, ответила Констанция.
Но баронессе, казалось, только это и надо было. Она приподнялась из-за стола, подалась вперед к Констанции и громко сказала:
- Дорогая графиня, неужели вам неизвестно, что все при дворе знают, в чем заключается секретная миссия вашего мужа?
Констанция вжалась в кресло.
- И в чем же? - осведомилась маркиза.
- В чем? А спросите у графини.
Констанция огляделась по сторонам, ища поддержки. Но старая графиня де Бодуэн молча перебирала карты в дряблых пальцах и по ее лицу было видно, что она абсолютно не собиралась помогать своей молодой невестке найти выход из довольно щекотливого положения, что ей даже нравится, как беспощадно и жестоко с ней разговаривают ее подруги.
- Ну и в чем же, баронесса, коль вы так прекрасно осведомлены, секретность миссии моего мужа? - Констанция поднялась и отшвырнула карты.
- Наш король отправил графа де Бодуэна с очень-очень секретной миссией, как можно дальше от Турина, только лишь для того, чтобы вы, дорогая графиня, остались в одиночестве.
- Мне все равно, - проговорила Констанция и выбежала из зала.
Вслед ей понесся дребезжащий хохот.
- Хватит, хватит, - успокоила всех старая графиня. - Я думаю, что, в конце концов, эта парижская гордячка все поймет.
- А король, - сказала маркиза, - как уехал из Турина в свой загородный дворец, так уже несколько недель не появляется при дворе.
- Совсем не появляется? - поинтересовалась баронесса.
- Да, дорогая, совсем. Он даже не принимает своих министров.
- А послов? - не унималась баронесса.
- Какие послы?! Король просто обезумел от страсти, он сам не в себе.
- Полноте вам, - попыталась урезонить своих подруг графиня де Бодуэн. Все как-нибудь образуется.
- Конечно, конечно же, образуется, - воскликнула маркиза. - Но, возможно, не так быстро. Хотя я уже давно не выдержала бы. Ведь король в сущности довольно привлекательный и сильный мужчина. Мне непонятны мотивы поведения кое-кого из наших знакомых.
- Да-да, - закивала головой старая графиня де Бодуэн, - мне тоже, если быть откровенной, не понятно ее поведение.
Женщины смолкли, только перебрасывались картами. Но через несколько минут разговор вновь завертелся вокруг любимой темы - придворная жизнь.
- Королева, в самом деле, прекрасная женщина, - сказала баронесса.
- Прекрасная, но несчастная, - заметила маркиза.
- Ну что вы, полноте вам, - старая графиня де Бодуэн посмотрела на маркизу, - у короля прекрасный сын, прекрасный наследник, и его жена, в целом, счастливая женщина. Она в этой жизни получила все, что хотела.
- Вряд ли, вряд ли, графиня, все. Ей хочется любви, а король холоден и, как женщина, я понимаю, как тяжко это переносить.
Констанция сидела в детской над коляской своего сына. Мальчик спал, лицо его было безмятежным. Ребенок был похож на ангела. Констанция прикоснулась к его кудряшкам, пригладила их, наклонилась и нежно поцеловала спящего сына в лобик.
Ребенок приоткрыл глаза и, увидев над собой склоненную мать, улыбнулся, потянувшись к ней розовыми ручонками.
Констанция взяла руки сына в свои и перецеловала каждый пальчик. Мишель улыбнулся еще шире, но вдруг громко заплакал. Няня, дремавшая в углу, бросилась к ребенку.
- Мадам, мадам, он наверное, хочет кушать.
- Нет-нет, дорогая, погоди, - сказала Констанция, - я хочу с ним немного поиграть. Ты можешь быть свободна, иди в соседнюю комнату. Я хочу побыть с ним одна.
Няня удалилась. А Констанция, взяв ребенка на руки и крепко прижав к груди, принялась расхаживать от одной стены к другой, тихо напевая ему.
Ребенок, убаюканный голосом матери, снова уснул. Он, хоть и был тяжелым, но Констанции казался легче перышка.
- Мишель, Мишель, скоро вернется наш отец. Мы будем все вместе, он тебя так любит и в каждом письме спрашивает, сильно ли ты подрос. Боже, почему моя жизнь так складывается? - шептала на ухо сыну Констанция.
Ребенок шевельнулся и на его пухлом розовом личике появилась улыбка, но глаз он не открывал.
- Спи, спи, малыш, это я так. Извини, - попросила прощения у спящего сына Констанция, продолжая расхаживать по комнате.
Она на несколько мгновений замерла у камина, над которым висело большое зеркало в массивной золоченой раме. Она всматривалась в свое молодое прекрасное лицо, смотрела на спящего сына, который спал, положив ей головку на плечо. Ее сердце билось, а грудь вздымалась.
- Боже, когда же, в конце концов, вернется Арман? Когда кончится эта пытка? Когда все перестанут косо смотреть в мою сторону и докучать своими расспросами, грязными намеками. Как мне все это надоело! Как хочется уехать! В Париж или в Мато. Мишель, мой маленький сын, расти как можно скорее. Как можно быстрее становись на ноги, а потом мы вместе уедем во Францию, покинем Пьемонт, Турин, этот дворец. Будем жить в другом месте, среди других людей, не таких злых, глупых. Мы будем жить в Мато, я расскажу тебе о том, как когда-то большущий рыжий кот спас меня от огромной серой крысы. Ты увидишь там портрет своей бабушки, моей матери, которую я, к сожалению, почти не помню. Там очень хорошие люди, очень большой старинный парк, много красивых цветов. А еще не очень далеко океан. Констанция повернулась.
- Слышишь меня, Мишель, там океан, по которому плавают корабли с большими белыми парусами. А над синими волнами летают белоснежные чайки. Они кричат, размахивают крыльями, зовут с собой. И может быть, мы с тобой, Мишель, покинем Францию и поплывем по синему-синему морю куда-нибудь оченьдалеко, туда, где нас с тобой никто не знает, где никто не будет мешать нам строить свою собственную жизнь, такую, как хочется нам. А пока спи, Мишель, спи, мой маленький, набирайся сил.
Констанция подошла к колыбели и уложила малыша. Тот сладко зачмокал губками, Констанция даже прослезилась, глядя на его розовое невинное личико, потом повернулась и медленно, тихо ступая, покинула комнату.
Осторожно подойдя к двери гостиной, Констанция замерла, прислушиваясь. В гостиной все еще продолжалась игра. Подруги старой графини де Бодуэн сплетничали, хихикали, восклицали и хлопали в ладоши. Констанция поморщилась, развернулась и направилась в свою комнату. Она достала из секретера последнее письмо Армана и принялась его перечитывать. Слова расплывались перед глазами, и Констанция поняла, что плачет, она ощутила, как ей одиноко и холодно в этом огромном пустынном дворце графов де Бодуэн, как ей хочется бросить все и умчаться прочь. И еще она поняла, что согласна променять этот
Огромный холодный дворец на скромное жилище, на такое, каким был дом Филиппа Абинье. Ей больше нравилось общаться с простыми людьми, честными и искренними.
Сложив перед собой руки, глядя в жарко пылающий камин, Констанция зашептала слова молитвы. Она просила господа Бога, чтобы он избавил ее от страданий, чтобы как можно скорее вернулся Арман и чтобы души тех, кого она когда-то любила, нашли успокоение.
ГЛАВА 6
День тянулся за днем, недели проходили за неделями. Констанция чувствовала себя всеми покинутой и забытой. Вести из Мадрида приходили очень редко, а письма ее мужа графа де Бодуэна были прохладными и в конце каждого письма была приписка, в которой граф де Бодуэн извинялся, что вынужден задержаться вИспании, потому что вопрос, который должен был решить, оказывается, не так прост, и испанский король должен собрать совет, должен со всеми переговорить, прежде чем дать ответ.
Эти приписки с извинениями уже изрядно надоели Констанции. Она чувствовала по тону писем, что разлука предстоит еще довольно долгая, и король Пьемонта Витторио явно не спешит возвратить своего подданного на родину.
"Ну почему все против меня? Почему Арман не хочет как можно скорее вернуться домой, не хочет обнять меня, прижать к груди Мишеля? Почему его поездка в Испанию оказалась столь длинной? Ведь король обещал, что она будет длиться не более месяца, а если и больше, то совсем не намного, может быть, от силы на пару недель. А разлука затянулась и уже почти полгода граф не возвращается на родину".
Констанции казалось, что вокруг нее образовалось некое отчуждение. Старая графиня де Бодуэн смотрела на свою невестку свысока, она явно чувствовала себя полноправной хозяйкой в доме, часто без повода набрасывалась на слуг, бранила их, а с Констанцией почти не общалась. Она даже не утруждала себя сообщить, что пишет ей сын. И в последнее время Констанция все чаще и чаще думала о том, что напрасно она согласилась на брак с графом де Бодуэном, напрасно покинула Париж, где при дворе чувствовала себя вполнесносно. Зачем ей, молодой и красивой женщине, понадобилось вот так вдруг порвать все связи, бросить приятное общество и покинуть Париж? Зачем она приехала сюда, в Пьемонт, поселилась в этом большом дворце, холодном и чужом, где все вещи были не ее, где все на нее смотрели отчужденно?
Вот и сейчас она, задержавшись на прогулке, поздно возвратилась домой. Старая графиня де Бодуэн уже давно спала и во дворце царила гнетущая тишина. Констанция медленно поднялась по широкой лестнице на свою половину дворца. Отворила первую дверь и вошла в темную гостиную. Сквозняк раскачивал тяжелые занавески и какие-то зыбкие тени скользили по стенам, по старым картинам, по скульптурам, по мебели. Констанции сделалось неуютно и она почувствовала, как вновь смертельная тоска охватывает ее душу.
"Боже, как мне все это надоело! Может, подняться к сыну? Нет не надо, не стоит его будить, не стоит его беспокоить, ведь и так в последнее время он капризничает, а сон его некрепок". Она взяла со стола светильник, долго смотрела на колеблющийся огонек, а потом медленно двинулась через анфилады комнат, отворяя одну дверь за другой, в свою спальню.
"Как здесь пусто! Какое здесь царит смертельное уныние! И почему ничто не радует мою душу?"
Она сама задавала себе вопросы и тут же отвечала на них. Вдруг она услышала какой-то странный шорох, похожий на тяжелый вздох. Женщина замерла, светильник Дрогнул в ее руке. Но затем Констанция преодолела свой страх и уже более решительно двинулась вперед.
Ее длинная тень двинулась по старым обоям, по раскачивающимся тяжелым шторам. Перед входом в свою комнату Констанция замерла, как бы предчувствуя что-то недоброе, какую-то скрытую угрозу. Она помедлила перед дверью, не решаясь положить ладонь на холодную, начищенную до блеска ручку.
"Ерунда, это все нервы... Нервы расшалились", - успокоила себя женщина, нажимая на ручку и переступая порог.
Свет вырвал из темноты знакомые вещи: кресло, диван, клавесин, картины в тяжелых резных рамах, на которых тускло поблескивала позолота. С этих картин на Констанцию смотрели незнакомые ей люди - это были предки графов де Бодуэнов. Мрачные лица, неприятные женщины с какими-то тяжелыми взглядами.
"Эти предки де Бодуэнов очень похожи на графиню, она такая же желчная, сварливая и вечно чем-то недовольна. Ей все не так, она всех готова осуждать, о любом сплетничать. Вообще, она несноснаясварливая женщина". Вдруг Констанция напряглась. Ей показалось, что в соседней комнате кто-то есть. Она немного опустила светильник, дрожащий в ее руке, прислушалась.
Не выдержал король Витторио - он был нетерпелив и несдержан от природы.
- Вы, наверное, думаете, граф, сколько же я еще буду докучать вам своим визитом?
Арман хотел было начать отнекиваться, но король движением руки остановил его.
- Помолчите, граф. Я все прекрасно понимаю. И он зло швырнул флейту на пюпитр, но не рассчитал, и пюпитр с дребезжанием упал на пол, а флейта отлетела к стене.
- Играйте! Играйте, граф! Не оставляйте музыку! - приказал король, и его подданные выполнили этот приказ, не смея ослушаться своего монарха.
Король нервно прошелся по большой комнате, на несколько мгновений исчезнув в темном углу, потом вновь появился в лучах света, схватил свою черную шляпу, трость и, даже не попрощавшись, покинул комнату, хлопнув дверью.
Констанция вздрогнула от этого звука, потом вскочила, а муж, все еще боясь ослушаться приказа короля, продолжал дуть в флейту и нажимать на серебристые клапана.
- Ну, теперь-то ты, Арман, я надеюсь, все понял? Спаси меня!
Граф де Бодуэн отложил флейту и посмотрел на свою жену абсолютно непонимающим взглядом, наивным, как у ребенка.
- Спаси меня от короля, Арман. Спаси!
- Да нет, нет, - вдруг взорвался граф де Бодуэн. - Абсолютно нет никаких причин беспокоиться и опасаться короля. Я не вижу таких причин.
Он остановился перед Констанцией и замахал перед ее лицом указательным пальцем.
- Если ты, Констанция, не сможешь ему сопротивляться, то тогда должна винить себя, самое себя - и больше никого другого.
- Как ты можешь такое говорить?! - воскликнула Констанция, отшатнувшись от мужа. - Как ты можешь?!
И граф понял, что сказал совсем не то, что следовало бы. Он принялся извиняться.
- Констанция, прости меня, я не то сказал, прости.
Он несколько секунд смотрел в глаза жены. И в зеленоватых глазах Констанции, в которых дрожали огоньки свечей, и в темных глазах самого Армана стояли слезы. Мужчина и женщина не выдержали и бросились в объятия друг другу, слившись в жарком поцелуе.
Но если бы кто-нибудь из них подошел в это время и взглянул в окно, то увидел бы короля Пьемонта Витторио, стоявшего посреди двора с опущенной головой. Король держал в руках трость с костяным набалдашником, с золотой монограммой и королевским гербом. Он держал трость так, как держит рыцарь меч, готовясь броситься в бой. Длинная уродливая тень тянулась от ног короля и ложилась на стену дворца графа де Бодуэна.
Слуги у кареты замерли в ожидании, испуганно поглядывая на застывшую фигуру своего повелителя, боясь даже перешептываться. Только лошади нетерпеливо постукивали копытами по мостовой, косили влажными глазами на короля Витторио, стригли ушами и тихо ржали.
- К черту! К дьяволу! К дьяволу все условности, - шептал король. - Мне все надоело, моя пытка уже становится невыносимой. Мое сердце разрывается от боли. Я не могу на все это смотреть, не могу слышать ее голос, ощущать запах ее тела. Я не могу даже покинуть этот Двор и стою здесь, как часовой. А она в это время, возможно, целуется со своим мужем, клянется ему в любви, а он, будто бы ни о чем не догадываясь, обещает ей как можно скорее вернуться из Испании, с честью выполнив мое поручение. Боже, боже мой! До чего я дошел!
Король сердито топнул каблуком в мостовую и вдруг сорвался с места, подбежал к карете, но вместо того чтобы сесть в карету, вскочил на козлы, столкнув кучера и, щелкнув длинным кнутом, резко дернул вожжи, кони рванули с места так сильно, что лакей, стоявший на запятках, не удержался и свалился на землю.
- Пошли! Пошли! - кричал король Витторио, щелкая кнутом.
Карета с грохотом мчалась по ночным улицам Турина.
- Вперед! Вперед! Что вы тянетесь, как мертвые? - вопил король, хотя лошади неслись изо всех сил.
И только чудо спасало короля Витторио от того, чтобы он не разбился. Мелькали столбы с чадящими фонарями, здания дворцов, площади. Испуганные прохожие шарахались в стороны, прижимаясь к стенам. Ночной дозор хотел было задержать бешено мчащуюся карету, но кто-то из солдат успел заметить герб и на всю улицузакричал:
- Дорогу королю! Это королевская карета! Офицеры вытянулись, отдавая честь и испуганно переглянулись.
- Куда это он так мчится? Наверное, в Леруа, эта дорога ведет туда.
- Да-да, это дорога в Леруа.
По-моему, король сидит на козлах, - сказал высокий офицер.
- Ты что? Этого не может быть, - заспорил другой. - Король сидел в карете, я видел его профиль.
- Оставь, разве можно что-нибудь рассмотреть внутри, когда карета несется с такой сумасшедшей скоростью!
- Да-да, так недолго и разбиться. В конце улицы слышался грохот, цокот копыт и неистовый крик:
- Скорей! Скорей!
Грохот быстро удалялся. Офицеры вновь переглянулись, поправили шпаги, мушкеты и неторопливо двинулись по улице в сторону королевского дворца.
А Арман и Констанция, даже услышав грохот отъезжающей кареты и возгласы короля, не разжали объятий. Они стояли, прижавшись друг к другу, Арман положил свою голову на плечо Констанции и тихо шептал ей на ухо.
- Не беспокойся, дорогая, я очень скоро вернусь и все будет хорошо. Вот увидишь, не пройдет и месяца, как я буду в Турине. Мы будем вместе и, может быть, если ничего не помешает, уедем вместе в Париж. А если ты хочешь, то поедем в твое имение в Мато. Хочешь?
- Да, да, Арман. Я хочу как можно скорее уехать отсюда. Мне страшно, страшно, по-настоящему страшно. И не только за себя, но и за тебя, за нашего малыша.
- Да нет же, Констанция, не стоит так беспокоиться. Ведь я оставляю тебя не одну. Здесь моя мать, мой дворец. Так что ты, дорогая, будешь в полной безопасности.
- Мне, Арман, очень хотелось бы в это верить.
- Мне кажется, дорогая, что ты вбила в свою голову все эти страхи. Твое воображение мешает тебе жить.
- Какие страхи? Арман, - воскликнула Констанция, отстраняясь от мужа, это не страхи, я просто физически ощущаю, как король пожирает меня глазами. Физически, кожей, сердцем, душой...
- Нет, нет, Констанция, успокойся. Все это далеко не так. Наш король не такой ужасный человек, как ты думаешь.
- Я не знаю, Арман, почему ты мне не веришь. Но я чувствую, что я не ошибаюсь.
- Хорошо, дорогая, вскоре я вернусь и наша жизнь изменится.
Арман погладил Констанцию по густым волнистым волосам.
- Все образуется, все будет хорошо, не стоит беспокоиться. Ты мне веришь?
- Да, Арман, я хочу тебе верить.
- Ну вот тогда все прекрасно. А сейчас пойдем спать. Пойдем. Я хочу, чтобы эта ночь была нашей. Ведь мы с тобой очень долго не увидимся.
Граф де Бодуэн взял за руку Констанцию и повел ее в спальню. Констанция шла рядом со своим мужем, ее лицо было грустным, и выглядела она поникшей. Граф де Бодуэн захлопнул дверь и, взяв Констанцию на руки, легко понес к огромному ложу под белым балдахином.
Констанция была безропотна и молчалива, будто из нее ушла жизнь. День тянулся за днем, неделя за неделей. Изредка из далекой Испании приходили известия от Армана. Он клялся в любви, заверялКонстанцию в силе своих чувств. А в конце обязательно извинялся, что все еще никак не может справиться с поручением короля, что происходят всевозможные задержки, и он не может приехать в срок, как обещал. Констанция, распечатывая каждое новое письмо, чувствовала, что в нем не будет ничего утешительного и что ее муж вернется из Мадрида еще не скоро.
Старая графиня после того, как ее сын уехал в Испанию с секретной миссией, почувствовала себя полновластной хозяйкой дворца. Она расхаживала по комнатам дворца, грозно покрикивала на слуг, раздавала им всевозможные приказания, а на Констанцию поглядывала свысока. Время от времени старая графиня играла со своим внуком Мишелем, а когда ей это надоедало, она приглашала своих подруг, желчных и язвительных придворных дам. И они все, усевшись за большим столом в гостиной, принимались играть в карты, сплетничать, заниматься пересудами, обговаривая и издеваясь над теми придворными, кого не было за их столом.
Иногда графиня приглашала свою невестку присоединиться к ним. Чаще всего Констанция отказывалась, ведь ей совсем не хотелось слушать сплетни, их старческие дребезжащие голоса, воспоминания о каком-то далеком прошлом, когда все было не так, когда молодежь была не такой строптивой, когда нравы были иные, а в отношениях царила честность.
Старухи говорили о том, что в старые добрые времена они все были красавицами, все пользовались успехом у мужчин. И Констанция, поглядывая на их сморщенные лица с выцветшими водянистыми глазами, изумлялись.
"Да неужели вот эти старые злые и желчные ведьмы когда-то могли быть красивыми, когда-то могли волновать сердца мужчин... А может быть, так оно и было?". Вот и сегодня престарелые дамы собрались за карточным столом. - А помнишь, - воскликнула графиня Леруа, - как несколько лет тому назад за меня дрался на дуэли маркиз... Э-э, как же его звали?
- Да-да, я прекрасно помню. Какой это был замечательный мужчина. Жаль, что он погиб во время войны.
- Да, жаль, - ответила маркиза. Графиня де Бодуэн приложила кружевной платочек к своим глазам, смахивая слезу.
- А барон Лакруа, помните, маркиза, какой это был видным мужчина, какие у него были пышные усы.
- О, да! Это был самый красивый рыцарь в нашем королевстве. Когда он появлялся при дворе, все дамы провожали его вожделенным взглядом. Только жаль, что его жизнь сложилась так неудачно - от слишком большого количества выпитого вина, да от своих любовных приключений, он, бедняжка, сошел с ума.
- А где он сейчас? - поинтересовалась графиня де Бодуэн, не глядя на свою невестку.
- Он где-то в своем поместье, старый и совсем не похож на прекрасного и благородного рыцаря.
Переговариваясь, женщины продолжали игру, тасовали карты. Констанция обычно не участвовала в подобных разговорах и не играла в карты. Она даже не следила за игрой и зачастую проигрывала. Сегодня Констанция сидела со всеми за столом, но мысли ее были очень далеко отсюда.
- Дорогая, а почему вы не смеетесь?
- Смеяться? - оторвала глаза от карт Констанция. - А над чем же, маркиза, я должна смеяться?
- Как? Вы что, не слышали?
- Извините, я увлеклась игрой и не слышала.
- Как это, графиня, вы увлеклись игрой? Вы же вместо дамы бросили крестового короля.
Констанция недовольно посмотрела на стол и увидела, что, действительно, ошиблась.
- Да это и не удивительно, что моя невестка бросила вместо дамы крестового короля. Старухи захихикали.
- Да-да, графиня, все сейчас только и думают, что о короле.
- Кто думает о короле? - спохватилась Констанция.
- Как это кто? Все дамы в нашем королевстве только и думают о короле, проговорила маркиза Леруа, - ведь он такой сильный, такой желанный.
- Перестаньте, - Констанция бросила карты и встала из-за стола.
Вдруг дверь гостиной распахнулась, и слуга громко выкрикнул:
- Ее величество королева.
Все женщины поднялись со своих мест и склонили головы. Королева быстро вошла в гостиную вместе с двумя сопровождающими ее фрейлинами. Тяжелая меховая накидка спадала чуть ли не до самой земли. Королева подошла к столу и с интересом посмотрела на всех собравшихся. Но тут ее взгляд встретился со взглядом графини де Бодуэн.
- Вы, Констанция, тоже играете в карты?
- Да, ваше величество, - Констанция сделала книксен.
- Я понимаю, - сказала королева, прохаживаясь около стола. - В эти холодные дни невозможно обойтись без азартных, веселящих кровь игр.
Маркиза Леруа вдруг хихикнула.
- Знаете, ваше величество, все при дворе только и говорят, что холода будут держаться до тех пор, пока наш король находится в загородном доме.
- Да-да, маркиза, но все же надо жить и не обращать внимания на холод, - на лице королевы отразилась досада. Она даже не пыталась ее скрыть.
- У вас, графиня, здесь хорошо - тепло и уютно. А вот у меня во дворце холод. К столу не подают вино и все ходят озабоченные и злые.
- Что я могу поделать? - Констанция поклонилась королеве. - Приходите к нам на обед, у нас подают пирожные, наливают вино. Мы стараемся себе ни в чем не отказывать.
- Да-да, вам хорошо, - язвительно улыбнулась королева, - я вам, мадам Констанция, даже завидую.
- Нечему, собственно говоря, завидовать, ваше величество, - склонив голову, глядя себе под ноги, произнесла Констанция де Бодуэн.
- Это вам так кажется, графиня. А я думаю, что вам как раз можно позавидовать. -И не прощаясь, так же стремительно, как появилась, королева направилась к выходу.
Старухи переглянулись, покивали головами и взялись за карты. А Констанция так и осталась стоять, не зная, присесть ей к столу или удалиться в свою комнату.
- Она святая, - вдруг произнесла одна из старух, глядя на закрывшуюся за королевой Пьемонта дверь.
- Да-да, она святая, - подтвердила мать Армана. - Но и король тоже хорош.
- Он страстный и сильный, - глядя на Констанцию, сказала маркиза.
Констанция подошла и заняла свое место за столом, положив руки на глянцевые листы карт.
Одна из женщин посмотрела на Констанцию и громко осведомилась:
- Графиня де Бодуэн, пишет ли вам ваш муж из Испании?
- Да, пишет, - коротко ответила Констанция.
- И как долго он еще будет находиться вдали от нас?
Констанция не зная, что ответить любопытной даме, пожала плечами.
- А зачем собственно, он так надолго уехал в Испанию?
- Он выполняет поручения короля, у него секретная миссия, - ответила Констанция.
- Секретная? - изумилась баронесса, глядя на старую графиню де Бодуэн.
- Да, секретная, - криво усмехнулась старуха.
- Я просто обожаю секреты, - расхохоталась баронесса.
Ей начали вторить все собравшиеся за большим столом. Смех был настолько неестественным, что Констанция догадалась - он относится не столько к миссии ее мужа, сколько к ней самой. Ее глаза блеснули. Смех тут же смолк. Но баронесса решила продолжить этот щекочущий нервы разговор.
- А в чем, собственно говоря, Констанция, секретность миссии графа де Бодуэна?
- Извините, но я в этом вопросе не осведомлена.
- Ах, вы не знаете?! Муж не рассказал вам?
- Нет, не рассказал, - коротко, стараясь пресечь подобный разговор, ответила Констанция.
Но баронессе, казалось, только это и надо было. Она приподнялась из-за стола, подалась вперед к Констанции и громко сказала:
- Дорогая графиня, неужели вам неизвестно, что все при дворе знают, в чем заключается секретная миссия вашего мужа?
Констанция вжалась в кресло.
- И в чем же? - осведомилась маркиза.
- В чем? А спросите у графини.
Констанция огляделась по сторонам, ища поддержки. Но старая графиня де Бодуэн молча перебирала карты в дряблых пальцах и по ее лицу было видно, что она абсолютно не собиралась помогать своей молодой невестке найти выход из довольно щекотливого положения, что ей даже нравится, как беспощадно и жестоко с ней разговаривают ее подруги.
- Ну и в чем же, баронесса, коль вы так прекрасно осведомлены, секретность миссии моего мужа? - Констанция поднялась и отшвырнула карты.
- Наш король отправил графа де Бодуэна с очень-очень секретной миссией, как можно дальше от Турина, только лишь для того, чтобы вы, дорогая графиня, остались в одиночестве.
- Мне все равно, - проговорила Констанция и выбежала из зала.
Вслед ей понесся дребезжащий хохот.
- Хватит, хватит, - успокоила всех старая графиня. - Я думаю, что, в конце концов, эта парижская гордячка все поймет.
- А король, - сказала маркиза, - как уехал из Турина в свой загородный дворец, так уже несколько недель не появляется при дворе.
- Совсем не появляется? - поинтересовалась баронесса.
- Да, дорогая, совсем. Он даже не принимает своих министров.
- А послов? - не унималась баронесса.
- Какие послы?! Король просто обезумел от страсти, он сам не в себе.
- Полноте вам, - попыталась урезонить своих подруг графиня де Бодуэн. Все как-нибудь образуется.
- Конечно, конечно же, образуется, - воскликнула маркиза. - Но, возможно, не так быстро. Хотя я уже давно не выдержала бы. Ведь король в сущности довольно привлекательный и сильный мужчина. Мне непонятны мотивы поведения кое-кого из наших знакомых.
- Да-да, - закивала головой старая графиня де Бодуэн, - мне тоже, если быть откровенной, не понятно ее поведение.
Женщины смолкли, только перебрасывались картами. Но через несколько минут разговор вновь завертелся вокруг любимой темы - придворная жизнь.
- Королева, в самом деле, прекрасная женщина, - сказала баронесса.
- Прекрасная, но несчастная, - заметила маркиза.
- Ну что вы, полноте вам, - старая графиня де Бодуэн посмотрела на маркизу, - у короля прекрасный сын, прекрасный наследник, и его жена, в целом, счастливая женщина. Она в этой жизни получила все, что хотела.
- Вряд ли, вряд ли, графиня, все. Ей хочется любви, а король холоден и, как женщина, я понимаю, как тяжко это переносить.
Констанция сидела в детской над коляской своего сына. Мальчик спал, лицо его было безмятежным. Ребенок был похож на ангела. Констанция прикоснулась к его кудряшкам, пригладила их, наклонилась и нежно поцеловала спящего сына в лобик.
Ребенок приоткрыл глаза и, увидев над собой склоненную мать, улыбнулся, потянувшись к ней розовыми ручонками.
Констанция взяла руки сына в свои и перецеловала каждый пальчик. Мишель улыбнулся еще шире, но вдруг громко заплакал. Няня, дремавшая в углу, бросилась к ребенку.
- Мадам, мадам, он наверное, хочет кушать.
- Нет-нет, дорогая, погоди, - сказала Констанция, - я хочу с ним немного поиграть. Ты можешь быть свободна, иди в соседнюю комнату. Я хочу побыть с ним одна.
Няня удалилась. А Констанция, взяв ребенка на руки и крепко прижав к груди, принялась расхаживать от одной стены к другой, тихо напевая ему.
Ребенок, убаюканный голосом матери, снова уснул. Он, хоть и был тяжелым, но Констанции казался легче перышка.
- Мишель, Мишель, скоро вернется наш отец. Мы будем все вместе, он тебя так любит и в каждом письме спрашивает, сильно ли ты подрос. Боже, почему моя жизнь так складывается? - шептала на ухо сыну Констанция.
Ребенок шевельнулся и на его пухлом розовом личике появилась улыбка, но глаз он не открывал.
- Спи, спи, малыш, это я так. Извини, - попросила прощения у спящего сына Констанция, продолжая расхаживать по комнате.
Она на несколько мгновений замерла у камина, над которым висело большое зеркало в массивной золоченой раме. Она всматривалась в свое молодое прекрасное лицо, смотрела на спящего сына, который спал, положив ей головку на плечо. Ее сердце билось, а грудь вздымалась.
- Боже, когда же, в конце концов, вернется Арман? Когда кончится эта пытка? Когда все перестанут косо смотреть в мою сторону и докучать своими расспросами, грязными намеками. Как мне все это надоело! Как хочется уехать! В Париж или в Мато. Мишель, мой маленький сын, расти как можно скорее. Как можно быстрее становись на ноги, а потом мы вместе уедем во Францию, покинем Пьемонт, Турин, этот дворец. Будем жить в другом месте, среди других людей, не таких злых, глупых. Мы будем жить в Мато, я расскажу тебе о том, как когда-то большущий рыжий кот спас меня от огромной серой крысы. Ты увидишь там портрет своей бабушки, моей матери, которую я, к сожалению, почти не помню. Там очень хорошие люди, очень большой старинный парк, много красивых цветов. А еще не очень далеко океан. Констанция повернулась.
- Слышишь меня, Мишель, там океан, по которому плавают корабли с большими белыми парусами. А над синими волнами летают белоснежные чайки. Они кричат, размахивают крыльями, зовут с собой. И может быть, мы с тобой, Мишель, покинем Францию и поплывем по синему-синему морю куда-нибудь оченьдалеко, туда, где нас с тобой никто не знает, где никто не будет мешать нам строить свою собственную жизнь, такую, как хочется нам. А пока спи, Мишель, спи, мой маленький, набирайся сил.
Констанция подошла к колыбели и уложила малыша. Тот сладко зачмокал губками, Констанция даже прослезилась, глядя на его розовое невинное личико, потом повернулась и медленно, тихо ступая, покинула комнату.
Осторожно подойдя к двери гостиной, Констанция замерла, прислушиваясь. В гостиной все еще продолжалась игра. Подруги старой графини де Бодуэн сплетничали, хихикали, восклицали и хлопали в ладоши. Констанция поморщилась, развернулась и направилась в свою комнату. Она достала из секретера последнее письмо Армана и принялась его перечитывать. Слова расплывались перед глазами, и Констанция поняла, что плачет, она ощутила, как ей одиноко и холодно в этом огромном пустынном дворце графов де Бодуэн, как ей хочется бросить все и умчаться прочь. И еще она поняла, что согласна променять этот
Огромный холодный дворец на скромное жилище, на такое, каким был дом Филиппа Абинье. Ей больше нравилось общаться с простыми людьми, честными и искренними.
Сложив перед собой руки, глядя в жарко пылающий камин, Констанция зашептала слова молитвы. Она просила господа Бога, чтобы он избавил ее от страданий, чтобы как можно скорее вернулся Арман и чтобы души тех, кого она когда-то любила, нашли успокоение.
ГЛАВА 6
День тянулся за днем, недели проходили за неделями. Констанция чувствовала себя всеми покинутой и забытой. Вести из Мадрида приходили очень редко, а письма ее мужа графа де Бодуэна были прохладными и в конце каждого письма была приписка, в которой граф де Бодуэн извинялся, что вынужден задержаться вИспании, потому что вопрос, который должен был решить, оказывается, не так прост, и испанский король должен собрать совет, должен со всеми переговорить, прежде чем дать ответ.
Эти приписки с извинениями уже изрядно надоели Констанции. Она чувствовала по тону писем, что разлука предстоит еще довольно долгая, и король Пьемонта Витторио явно не спешит возвратить своего подданного на родину.
"Ну почему все против меня? Почему Арман не хочет как можно скорее вернуться домой, не хочет обнять меня, прижать к груди Мишеля? Почему его поездка в Испанию оказалась столь длинной? Ведь король обещал, что она будет длиться не более месяца, а если и больше, то совсем не намного, может быть, от силы на пару недель. А разлука затянулась и уже почти полгода граф не возвращается на родину".
Констанции казалось, что вокруг нее образовалось некое отчуждение. Старая графиня де Бодуэн смотрела на свою невестку свысока, она явно чувствовала себя полноправной хозяйкой в доме, часто без повода набрасывалась на слуг, бранила их, а с Констанцией почти не общалась. Она даже не утруждала себя сообщить, что пишет ей сын. И в последнее время Констанция все чаще и чаще думала о том, что напрасно она согласилась на брак с графом де Бодуэном, напрасно покинула Париж, где при дворе чувствовала себя вполнесносно. Зачем ей, молодой и красивой женщине, понадобилось вот так вдруг порвать все связи, бросить приятное общество и покинуть Париж? Зачем она приехала сюда, в Пьемонт, поселилась в этом большом дворце, холодном и чужом, где все вещи были не ее, где все на нее смотрели отчужденно?
Вот и сейчас она, задержавшись на прогулке, поздно возвратилась домой. Старая графиня де Бодуэн уже давно спала и во дворце царила гнетущая тишина. Констанция медленно поднялась по широкой лестнице на свою половину дворца. Отворила первую дверь и вошла в темную гостиную. Сквозняк раскачивал тяжелые занавески и какие-то зыбкие тени скользили по стенам, по старым картинам, по скульптурам, по мебели. Констанции сделалось неуютно и она почувствовала, как вновь смертельная тоска охватывает ее душу.
"Боже, как мне все это надоело! Может, подняться к сыну? Нет не надо, не стоит его будить, не стоит его беспокоить, ведь и так в последнее время он капризничает, а сон его некрепок". Она взяла со стола светильник, долго смотрела на колеблющийся огонек, а потом медленно двинулась через анфилады комнат, отворяя одну дверь за другой, в свою спальню.
"Как здесь пусто! Какое здесь царит смертельное уныние! И почему ничто не радует мою душу?"
Она сама задавала себе вопросы и тут же отвечала на них. Вдруг она услышала какой-то странный шорох, похожий на тяжелый вздох. Женщина замерла, светильник Дрогнул в ее руке. Но затем Констанция преодолела свой страх и уже более решительно двинулась вперед.
Ее длинная тень двинулась по старым обоям, по раскачивающимся тяжелым шторам. Перед входом в свою комнату Констанция замерла, как бы предчувствуя что-то недоброе, какую-то скрытую угрозу. Она помедлила перед дверью, не решаясь положить ладонь на холодную, начищенную до блеска ручку.
"Ерунда, это все нервы... Нервы расшалились", - успокоила себя женщина, нажимая на ручку и переступая порог.
Свет вырвал из темноты знакомые вещи: кресло, диван, клавесин, картины в тяжелых резных рамах, на которых тускло поблескивала позолота. С этих картин на Констанцию смотрели незнакомые ей люди - это были предки графов де Бодуэнов. Мрачные лица, неприятные женщины с какими-то тяжелыми взглядами.
"Эти предки де Бодуэнов очень похожи на графиню, она такая же желчная, сварливая и вечно чем-то недовольна. Ей все не так, она всех готова осуждать, о любом сплетничать. Вообще, она несноснаясварливая женщина". Вдруг Констанция напряглась. Ей показалось, что в соседней комнате кто-то есть. Она немного опустила светильник, дрожащий в ее руке, прислушалась.