Миссис Эллис, энергичная молодая особа с румянцем на щеках, который Джонни, похоже, у нее унаследовал, взволнованно подалась вперед.
– Уже вчера, доктор, он почувствовал себя нехорошо. Как только проснулся. Жаловался на слабость и был слегка бледен, но не так, поэтому мы и не придали этому значения. Вы же знаете, как бывает с детьми: сейчас у них схватило живот – а через час они уже и думать об этом забыли. Но сегодня утром я поняла, что дело плохо – он едва стоял на ногах. И эта ужасная бледность… Доктор, что с ним могло случиться?
– Вы говорите, ему стало плохо только в последние два дня?
– Да, перед этим он чувствовал себя просто прекрасно.
Боб принялся тщательно осматривать ребенка. На первый взгляд, симптомы указывали на анемию, но Джонни никогда не страдал этой болезнью. Малокровие не может развиться за две ночи. Боб прослушал мальчика и взял кровь из вены на анализ. Но он мог поклясться, что анализ ничего не покажет: кровь будет в порядке. Ее как будто бы просто не хватало. Если бы Джонни привезли с обильным кровотечением – вот тогда симптомы не вызвали бы недоумения: бледность, вялость – все так и есть.
– Ночью у тебя не шла кровь из носа? – спросил он у мальчика.
Джонни отрицательно мотнул головой и побледнел еще больше: от резкого движения у него закружилась голова.
– Нет, сэр.
– А ешь ты хорошо?
– На аппетит грех жаловаться: он съедает все подчистую, – с гордостью заявила миссис Эллис.
Боб повернулся к ней:
– А спит он достаточно? Много ли бывает на свежем воздухе?
– Джонни проводит вне дома почти весь день и спит всегда с открытым окном.
В коридоре послышались шаги. Боб различил голос Блэйка, о чем-то беседующего с сестрой. Повинуясь безотчетному порыву, он подошел к двери и открыл ее.
– Доктор Блэйк, не уделите ли мне одну минуту?
– Конечно, вашим услугам.
– Любопытно, что вы скажете об этом моем пациенте. Случай весьма интересный.
Блэйк вошел в кабинет, кивнул миссис Эллис и пристально посмотрел на Джонни. Пока Боб вкратце излагал суть дела, Блэйк не сводил с мальчика пронзительного взгляда, под которым ребенок чувствовал себя крайне неуютно.
Когда Боб закончил, Блэйк задумчиво покачал головой. Потом шагнул вперед, взял Джонни за подбородок и повернул его голову к свету.
– Когда у него появилось это?
Миссис Эллис вздрогнула, не сразу осознав, что вопрос адресован ей, и всмотрелась в красные пятнышки на шее сына. Боб тоже нагнулся: две незаметных точечки не походили на сыпь или на пигментные пятна – он вообще не мог определить их происхождение.
– Я обнаружила их, – неуверенно начала миссис Эллис, – вчера утром. Как раз когда он пожаловался на слабость. Но не придала им никакого значения. Вчера они не были такими заметными.
– Благодарю вас, – сухо кивнул Блэйк. – Будьте добры, подождите в соседней комнате.
Его тон не понравился миссис Эллис. Взяв Джонни за руку, она гордо удалилась из кабинета, всем своим видом выражая негодование.
Дождавшись, пока за ними закроется дверь. Боб спросил:
– Ну, и что вы думаете по этому поводу?
– Честно говоря, я в затруднении.
– Я тоже. Этот его… ИСТОЩЕHHЫЙ вид… Может, анализы что-нибудь прояснят. Но что?
Блэйк долго молчал. Потом задумчиво произнес:
– Если бы мы жили в другое время – и в другой стране – я бы сказал, что он… жертва вампира.
– Вампира! – воскликнул Боб.
Николь испуганно подняла глаза. Скрестив свои стройные ноги, она уютно устроилась в углу дивана и выглядела такой прелестной, что Боб в очередной раз удивился, как это ему удалось на ней жениться.
– Вот что сказал доктор Блэйк, – продолжал он. – Можешь вообразить – это в наше-то время!
Чуть раньше она спросила его, как прошел день. Вероятно, ожидая услышать какую-нибудь забавную историю. Вряд ли она могла ожидать такого. Еще сегодня утром, уходя на работу, он и сам не мог представить себе ничего подобного.
– Доктор Блэйк верит в вампиров? – спросила Николь.
– Для этого надо быть сумасшедшим. Но, по-моему, он и не верит просто пытается как-то описать эти отметины, по возможности более точно.
– Описать? Не объяснить?
– Не думаю, что кто-нибудь в здравом уме способен был поставить диагноз: жертва вампира – и успокоиться на этом, – сухо сказал Боб. – Что бы там Блэйк ни говорил, на самом деле его подход к проблеме весьма научен. Я прибавил ему забот: он настолько заинтересовался этим моим пациентом, что взял образцы его крови на анализ. Не знаю, что нового он надеется обнаружить – мы все тщательно проверили, – но он любит повозиться в своей лаборатории.
– В клинике?
Боб покачал головой:
– У него есть что-то вроде лабораторного кабинета на верхнем этаже Финч-билдинг, и Блэйк частенько засиживается там вечерами.
– Странный тип, – задумчиво произнесла Николь.
Боб принадлежал к тем, кто отрицал бы этот факт в последнюю очередь, но он испытывал сочувствие к Блэйку. Николь могла назвать его странным и забыть о нем, а Боб уважал этого человека и сейчас с грустью подумал: как жаль, что в жизни Блэйка нет ничего, кроме работы, что он так одинок и лишен любви и, кроме пациентов, клиники и собственноручно оборудованной лаборатории, его ничего больше не интересует. Поэтому Боб сказал:
– Конечно, он немного чудак, но когда берется за какую-нибудь проблему, то не успокоится, пока не решит ее.
Когда-то в Финч-билдинг размещался один из первых супермаркетов Пембертона. Но со смертью старого Финча для магазина настали трудные времена. В конце концов он перешел в другие руки. Нижний этаж остался универсамом, а верхние переделали под офисы. А под самой крышей, где у Финча была мастерская мелкого ремонта, в которой клиенту могли подогнать костюм по фигуре или починить какую-нибудь мелочь, доктор Блэйк устроил лабораторию. Здесь он чувствовал себя вольготно: его никто не мог потревожить, в пустых офисах царила тишина, и лишь изредка с улицы доносился шум проезжающего мимо автомобиля.
Этим вечером Блэйк испытывал противоречивые чувства: он был доволен собственной работой, но в то же время приведен в некоторое замешательство. Его худшие подозрения подтвердились, но внезапное возникновение столь странного феномена, как вампир в Пембертоне, ставило его в тупик. Делая анализы, он несколько раз спрашивал себя, откуда все это взялось. Если бы раньше случалось что-либо подобное, он бы обязательно узнал об этом. Случай с Джонни был первым. Сколько бед еще может произойти, прежде чем он, Блэйк, сумеет выследить виновного?
Закончив работу, он погасил свет и вышел в коридор. Неоновые отсветы вспыхивали на полу – на крыше дома напротив горела реклама. Когда время от времени она гасла, в коридоре воцарялась полная темнота, но Блэйка это не беспокоило: даже в кромешном мраке он свободно находил дорогу. Медленно, но уверенно он направлялся к лестнице, все еще размышляя о своем открытии.
Вдруг он услышал чьи-то шаги.
Блэйк остановился. Шаги смолкли. Блэйк опять двинулся вперед – и звук возобновился. Всякий раз, как Блэйк замирал на месте, шаги тоже прекращались.
Раньше в этом здании никогда не было эха. Блэйк обернулся, но ничего не увидел: розовато-лиловые отсветы вспыхивали и гасли, тени от предметов становились более четкими, но ничего необычного взгляд доктора не обнаружил.
Дойдя до лестницы, Блэйк начал спускаться. Звук, очень похожий на цоканье высоких каблуков, следовал за ним. На первой площадке доктор снова оглянулся – лестница была пуста.
Он заставил себя продолжить путь. Цоканье позади возобновилось. Но не приближалось: преследователь упорно сохранял дистанцию. Достигнув нижнего этажа и почти уже подойдя к двери, Блэйк обернулся в последний раз. Сквозь высокое узкое окно с улицы сочился тусклый свет.
Стремительное черное пятно пронеслось в воздухе. Блэйк успел разглядеть лишь горящие красные глаза и огромную крылатую тень на стене – в следующее мгновение вампир устремился к его горлу. Отшатнувшись, доктор закрыл лицо руками, инстинктивно скрестив их, – и в неярком свете его тень образовала четкий, слегка вытянутый крест.
Внезапно биение крыльев прекратилось.
Блэйк ждал нападения, но его все не было. Осторожно опустив руки, он огляделся. Вампир исчез.
Лишь заметив собственную тень, Блэйк понял, что произошло. Он снова сложил руки, проверяя, что получается, – так и есть: вампира отпугнул крест.
Но это лишь отсрочка. Блэйк знал, что чудовище нападет вновь. И хотел как следует подготовиться к этому нападению.
– Но как он выследил меня? – спрашивал он на следующее утро у Боба Кэрролла, который, даже после рассказа Блэйка, не мог поверить в то, что произошло. – Как он узнал, что я заподозрил…
Все это не укладывалось в сознании. В медицинском колледже Бобу ничего не рассказывали про вампиров. Вампиры – это что-то из мрачных легенд или бабушкиных сказок, представить их в бодрой и размеренной жизни Пембертона было немыслимо. И все же, когда нынешним утром Боб осматривал Джонни Эллиса, предположения Блэйка не давали ему покоя, и любая попытка поставить другой диагноз казалась ему бессмысленной.
– Если вы не против, – предложил Блэйк, – я бы сам занялся этим случаем: мне хочется кое в чем удостовериться. А вас ждут другие пациенты.
Боб воспринял это предложение с благодарностью: он был рад вернуться к тем болезням, которые мог понять и объяснить.
Дождавшись, пока Кэрролл покинет кабинет, Блэйк обернулся к миссис Эллис:
– Этой ночью ваш сын опять спал с открытым окном?
– А что в этом плохого? – Она сразу же начала защищаться. – Мальчику нужен свежий воздух.
Джонни выглядел значительно хуже. Его бледность усилилась, и если так будет продолжаться, завтра он не дойдет до клиники. Впрочем, завтра это уже может не понадобиться…
– Конечно, ему нужен свежий воздух, – кивнул Блэйк. – Сегодня тоже не закрывайте окно. Только, если позволите, я хотел бы провести эту ночь в его комнате.
Бобу Кэрроллу он не стал ничего говорить. Чем меньше людей об этом знают – тем лучше. Молодой коллега до сих пор не в состоянии поверить в происходящее – ему проще убеждать себя, что Блэйк повредился рассудком. Но очень скоро правда станет ему известна.
Вечером Блэйк направился к дому Эллисов. Он пришел туда еще до наступления сумерек и долго беседовал с нервничающей и обеспокоенной миссис Эллис, поджидая, пока Джонни уляжется спать. А потом Блэйк прокрался в спальню, пристроился в углу за массивным шкафом – так, чтобы видеть открытое окно, – и приготовился ждать.
Ожидание могло быть долгим. Блэйк прислонился к стене и позволил себе расслабиться. Он неплохо владел своим телом и мог спать вполглаза, чутко реагируя на все происходящее, – чтобы в любой момент быть готовым к решительным действиям.
Дыхание Джонни было едва различимым. Из окна доносились тихие шорохи. Бросая редкие взгляды на кровать, где спал мальчик, Блэйк ждал.
Было уже очень поздно, когда в заоконной тьме замерцали зловещие искорки. Блэйк насторожился. Он вытащил из кармана револьвер и замер.
Искорки приближались. Зашумели крылья гигантской летучей мыши. Блэйк вскочил, на ходу вскидывая револьвер, бросился к окну и захлопнул его.
Летучая мышь яростно забилась в стекло.
– Что это? – испуганно спросил проснувшийся Джонни.
Блэйк прицелился и выстрелил.
Стекло со звоном разлетелось. На кончике левого крыла вампира появилась зияющая рана. Таинственное существо испустило мучительный крик и, метнувшись прочь, исчезло во тьме.
Джонни захныкал. Дверь спальни рывком распахнулась, и в комнату ворвалась миссис Эллис. Прижав сына к груди, она гневно уставилась на Блэйка, как будто именно он был во всем виноват.
Ночь была безветренной и томительно душной. Заворочавшись в кровати, Боб Кэрролл что-то невнятно пробормотал и потянулся к Николь.
Николь не было.
Боб мгновенно проснулся. Включив ночник, он еще раз посмотрел на пустующее место рядом с собой.
От окна донесся тихий, протяжный стон. Там, бережно поддерживая на весу левую руку и морщась от боли, стояла Николь. С руки стекала кровь.
– Я… я встала, чтобы закрыть окно, и прищемила Руку.
Боб вскочил с постели и поспешно подошел к ней.
– О Боже!
На ладони зияла длинная рваная отметина. Невозможно было поверить, что оконной щеколдой можно так пораниться. Но Боб не успел ничего спросить: Николь пошатнулась и начала медленно опускаться на пол.
Пока он переносил ее на кровать и перевязывал рану, Николь пришла в себя. Когда, выключив свет, Боб лег рядом, она прильнула к нему.
– Ты любишь меня? – сонно прошептала она. – И всегда будешь любить, правда?
Его переполнила безграничная нежность. Поцеловав её в висок, он дрогнувшим голосом произнес:
– Конечно, я очень тебя люблю. Разве ты в этом еще не убедилась?
Но Николь уже спала.
Наутро, когда Боб уходил в клинику, она еще дремала. Уютно свернувшись клубочком в постели, она сквозь сон выслушала его наставления и просьбы не принимать случившееся близко к сердцу. Беспокоиться действительно было не о чем: рана не гноилась, и любому другому пациенту Боб посоветовал бы не паниковать и просто-напросто забыть обо всем. Но Николь выглядела такой хрупкой и так жалобно смотрела на него…
Он продолжал думать о Николь и тогда, когда Блэйк рассказывал ему о своем приключении прошлой ночью. И лишь к концу повествования заставил себя сосредоточиться. Стоило ему осмыслить услышанное, как в груди екнуло сердце и закружилась голова. О чем это Блэйк? Надо попросить его повторить: не может быть, чтобы… Нет, это абсурд… Или простое совпадение.
– Левое крыло? – спросил Боб.
– Да. А что? Откуда вы знаете?
– Так, ничего. Просто… – Боб не в силах был продолжать.
– В чем дело Кэрролл?
– Нет-нет, все в порядке. Просто эта история так фантастична. У нас в Пембертоне нет вампиров.
– Один, кажется, появился, – возразил Блэйк. – И поскольку заметили его только сейчас, он либо действовал с замечательной осторожностью, либо приехал в город совсем недавно. Вспомните, кто живет здесь недолго, не больше нескольких недель?
Не успел Блзйк договорить, как взгляд его озарился догадкой. Он обвиняюще ткнул пальцем в Боба:
– Кэрролл, что вас так расстроило минуту назад?
Боб в отчаянии замотал головой. Но Блэйк не отставал. Черт бы побрал его прокурорские замашки. Под напором обвинений Боб терял самообладание. Его жена приехала в Пембертон совсем недавно, не так ли? И приехала из Франции. Достаточно ли хорошо Боб осведомлен о ее происхождении? Была ли она дома ночью? Всю ночь? Может ли он в этом поклясться? И если она куда-то уходила, может ли он сказать – куда? И – прежде всего – что заставило его вздрогнуть при упоминании о левом крыле вампира?
– Ваша жена прошлой ночью повредила руку? – почти утвердительно спросил Блэйк.
Боб не мог больше выдерживать столь яростную атаку. – Это всего лишь случайность, – прошептал он. – Обычный несчастный случай.
– Расскажите подробнее, – потребовал Блэйк.
Боб подчинился. Выслушав его сбивчивый рассказ об оконной щеколде, пораненной руке и неосторожности Николь, Блэйк с мрачным удовлетворением кивнул. Все совпадало. Даже слишком.
– Но почему вы так уверены? – протестовал Боб. Стоило ему представить Николь, он тут же понимал, что это бред. – Ведь это только предположения – и довольно безумные предположения, между прочим. У вас нет доказательств…
– Доказательства не заставят себя долго ждать, – тоном, отметающим всякие сомнения, произнес Блэйк. – А пока вам следует подумать, как лучше расправиться с этой тварью.
– Расправиться? – несчастным голосом повторил Боб.
– По пути домой загляните ко мне в лабораторию. Я кое-что для вас приготовлю.
Остаток дня Боб неприятно удивлял пациентов раздражительностью и рассеянностью. Он то едва сдерживался, чтобы не выкрикивать проклятые вопросы, не дающие ему покоя, то погружался в пучину страдания, мечтая лишиться памяти и рассудка – лишь бы не думать об этом.
Он любил Николь. Николь – такую красивую, ничем не напоминающую чудовище. Она – вампир? Это невозможно. Это нелепость. Бред. Абсурд.
Он уже совсем было решил не ходить к Блэйку. Он пойдет домой, и присутствие Николь в мгновение ока развеет жуткие подозрения, которые заронил в неге Блэйк.
Но, сев за руль своего автомобиля, он понял, что помимо воли направляется к Финч-билдинг.
Блэйк уже ждал. Рядом с ним на верстаке лежал заостренный деревянный кол.
Боб похолодел.
– Вы ведь не хотите сказать… – неуверенно начал он.
– Это единственный способ, которым можно убить вампира, – прервал его Блэйк. – Воткнуть деревянный кол прямо ему в сердце.
Боб застонал.
– Но ведь Николь моя жена! – вырвалось у него.
Блэйк взял кол и взвесил его на руке. Лицо его было сумрачно.
– Вы знаете, что такое вампир? – угрюмо спросил он. – Это чудовище в человеческом обличье, наделенное способностью превращаться в летучую мышь, чтобы по ночам пить кровь невинных жертв. И если кто-то из этих несчастных умирает, он тоже делается вампиром, встает из могилы и начинает бродить по земле в поисках свежей крови. Это случилось бы с Джонни, скончайся он от ее укусов. Это может произойти с ее следующей жертвой. Сегодня ночью она опять отправится на поиски. Следите за ней. И когда она вернется…
И он вручил Бобу страшное оружие.
Тот повернулся и, спотыкаясь, послушно пошел прочь, будто повинуясь немому приказу. Он все еще не верил Блэйку, но какая-то сила заставила его взять кол с собой и спрятать его в доме. Конечно, все это было нелепо, и скоро он посмеется над Блэйком, очень скоро – когда докажет, что Николь не вампир, что вампиров вообще не существует, не может существовать, а Блэйку, вероятно, просто пора отдохнуть – он слишком много работает.
Тем не менее этой ночью кол находился в доме.
А Николь исчезла.
Боб проснулся посреди ночи, отчетливо сознавая – и холодея от этого знания, – что она выскользнула из постели и ушла. Окно было открыто. Он с отчаянием вглядывался в ночную тьму. От нее веяло угрозой.
Он мучительно прислушивался, надеясь, что Николь пошла в ванную, или спустилась вниз, чтобы выпить воды, или… Все что угодно, кроме истины.
Ибо истина была чудовищной.
Рука Боба потянулась вниз, пальцы нащупали кол, лежащий под кроватью.
Ему смертельно хотелось спать, глаза закрывались сами собой, но Боб не позволял себе провалиться в забытье. Он лежал, затаив дыхание, и наблюдал за окном.
Даже теперь еще мог быть выход. Если Николь появится снизу, он убедит себя, что ей не спалось и она спустилась на кухню, чтобы приготовить себе чашку какао. Или она сама как-нибудь объяснит свое отсутствие – а он с готовностью ухватится за любое объяснение.
Но когда в окне зашумели крылья. Боб понял, что существует только одна правда и он должен найти в себе силы взглянуть этой правде в лицо.
Огромная летучая мышь мягко спланировала на подоконник. На мгновение ее очертания сделались нечеткими – и вот уже в комнате стояла Никель, слегка задыхаясь и глядя в ночь с довольной сытой улыбкой.
Боб закрыл глаза. Неслышно подойдя к нему, Николь осторожно скользнула в постель.
Дождавшись, пока ее дыхание станет ровным, Боб вытащил кол из-под кровати. В этот момент Николь сонно шевельнулась. Слабый луч упал на ее лицо, и это едва не лишило Боба присутствия духа: такие прелестные, такие родные черты. Николь, его жена! Убить ее было немыслимо.
Но вдруг ее губы изогнулись в жуткой улыбке. В уголке рта, казалось, темнело какое-то пятнышко. Николь сладко причмокнула, как будто и во сне продолжала с наслаждением пить чужую кровь.
Боб рывком привстал на колени и замахнулся.
Внезапно глаза Николь открылись. Увидев занесенный над ней кол, она дико завизжала. Боб со всей силы вонзил заостренный конец прямо ей в сердце. Вопль превратился в долгий мучительный стон, на губах Николь запузырилась кровь… А потом наступила ужасная тишина.
– Ты слышал? Он говорит – это вампир! – саркастически воскликнул один из детективов. Второй в это время делал какие-то пометки.
– Но ведь это правда! – При ярком свете и скоплении народа содеянное казалось Бобу даже более ужасным, чем было на самом деле. Он боялся повернуть голову и увидеть распростертое на кровати прекрасное тело Николь с зияющей раной в груди – смотреть на него, думать о нем было нестерпимо. – Спросите доктора Блэйка.
Блэйк, как раз закончивший осмотр трупа, печально отвернулся.
– Это, несомненно, самая ОРИГИHАЛЬHАЯ история, которую когда-либо мне доводилось слышать, – доверительно произнес детектив. – Больше мне добавить нечего.
– Но доктор Блэйк все подтвердит, – упрямо повторил Боб.
– Подтвержу? Что именно?
– Что моя жена была вампиром.
Блэйк, казалось испытывает некоторое замешательство:
– Но ведь это чистейший вздор. Вампиров не существует.
Боб рванулся к нему. Полицейский, карауливший тело, пока фотограф делал снимки, успел его перехватить. Рука Боба оказалась зажата в стальные тиски.
– Но ведь вы сами говорили мне… – Боб безуспешно старался приблизиться к Блэйку. – Вы дали мне этот кол.
На лице Блэйка застыло выражение вежливого недоумения. Боб содрогнулся от ужасной догадки и вновь попытался броситься на него, но в этот момент один из детективов пришел полицейскому на помощь.
– Она нападала на вас. Вы же сами мне рассказывали. На верхнем этаже Финч-билдинг. Почему вы молчите? Скажите им про Джонни и как вы…
– Я не знаю, что вы имеете в виду, – ледяным тоном произнес Блэйк. Никто на меня не нападал. – Он поднял бровь и взглянул на детективов, всем своим видом давая им понять, что Боб Кэрролл безумен.
– Пошли! – Они поволокли Боба к двери.
– Скажите же им! – голос Боба сорвался в крик. Он просил, умолял, вопил… А Блэйк бесстрастно наблюдал за происходящим. – Скажите им!
Полицейские почти волоком стащили Боба по лестнице и затолкали в машину. Она тронулась с места, а Боб все оглядывался, не в силах поверить, что его могли так одурачить, так предать. Вся история с Николь была отвратительна, но то, что происходило сейчас, – еще хуже. Это не укладывалось в голове. Казалось, все на свете потеряло смысл – действительно можно было сойти с ума. Если Блэйк все отрицает – и нападение в лаборатории, и разговоры насчет вампиров, и произошедшее с Джонни, – значит, он сам рехнулся. Или… Мир рушился. В нем не оставалось ни причин, ни смысла – ничего. Не оставалось ничего…
– Спасибо за помощь, доктор.
– Не стоит. Всегда рад. – Блэйк улыбнулся детективу своей самой доверительной, самой респектабельной улыбкой.
– Сожалею, что вам пришлось через это пройти. Но при виде полиции большинство подобных парней впадает в панику и несет всякую чушь – лишь бы выкрутиться.
– Боюсь, что вы правы, – степенно согласился Блэйк.
– Ну, доктор, тогда спокойной ночи. Впрочем, может, вас подвезти?
– Нет, спасибо. Мне недалеко.
Блзйк не торопясь шел по тротуару, испытывая необычайное удовлетворение. Улицы были тихи и пустынны, ночной воздух радовал прохладой. Блэйк довольно усмехнулся. Действительно, все устроилось наилучшим образом. Жаль, что нельзя ни с кем поделиться своим счастьем.
– Этот город слишком мал для двух врачей, – громко произнес он, за неимением собеседника разговаривая сам с собой. – И, – добавил он весело, – для двух вампиров.
Завернув за угол, он ощутил приступ знакомого голода и каждой клеточкой своего существа понял, что пора. Что сейчас он взмоет ввысь и полетит в темноте над городом, в поисках очередной жертвы. Жертвы этой ночи.
Глава 11
– Уже вчера, доктор, он почувствовал себя нехорошо. Как только проснулся. Жаловался на слабость и был слегка бледен, но не так, поэтому мы и не придали этому значения. Вы же знаете, как бывает с детьми: сейчас у них схватило живот – а через час они уже и думать об этом забыли. Но сегодня утром я поняла, что дело плохо – он едва стоял на ногах. И эта ужасная бледность… Доктор, что с ним могло случиться?
– Вы говорите, ему стало плохо только в последние два дня?
– Да, перед этим он чувствовал себя просто прекрасно.
Боб принялся тщательно осматривать ребенка. На первый взгляд, симптомы указывали на анемию, но Джонни никогда не страдал этой болезнью. Малокровие не может развиться за две ночи. Боб прослушал мальчика и взял кровь из вены на анализ. Но он мог поклясться, что анализ ничего не покажет: кровь будет в порядке. Ее как будто бы просто не хватало. Если бы Джонни привезли с обильным кровотечением – вот тогда симптомы не вызвали бы недоумения: бледность, вялость – все так и есть.
– Ночью у тебя не шла кровь из носа? – спросил он у мальчика.
Джонни отрицательно мотнул головой и побледнел еще больше: от резкого движения у него закружилась голова.
– Нет, сэр.
– А ешь ты хорошо?
– На аппетит грех жаловаться: он съедает все подчистую, – с гордостью заявила миссис Эллис.
Боб повернулся к ней:
– А спит он достаточно? Много ли бывает на свежем воздухе?
– Джонни проводит вне дома почти весь день и спит всегда с открытым окном.
В коридоре послышались шаги. Боб различил голос Блэйка, о чем-то беседующего с сестрой. Повинуясь безотчетному порыву, он подошел к двери и открыл ее.
– Доктор Блэйк, не уделите ли мне одну минуту?
– Конечно, вашим услугам.
– Любопытно, что вы скажете об этом моем пациенте. Случай весьма интересный.
Блэйк вошел в кабинет, кивнул миссис Эллис и пристально посмотрел на Джонни. Пока Боб вкратце излагал суть дела, Блэйк не сводил с мальчика пронзительного взгляда, под которым ребенок чувствовал себя крайне неуютно.
Когда Боб закончил, Блэйк задумчиво покачал головой. Потом шагнул вперед, взял Джонни за подбородок и повернул его голову к свету.
– Когда у него появилось это?
Миссис Эллис вздрогнула, не сразу осознав, что вопрос адресован ей, и всмотрелась в красные пятнышки на шее сына. Боб тоже нагнулся: две незаметных точечки не походили на сыпь или на пигментные пятна – он вообще не мог определить их происхождение.
– Я обнаружила их, – неуверенно начала миссис Эллис, – вчера утром. Как раз когда он пожаловался на слабость. Но не придала им никакого значения. Вчера они не были такими заметными.
– Благодарю вас, – сухо кивнул Блэйк. – Будьте добры, подождите в соседней комнате.
Его тон не понравился миссис Эллис. Взяв Джонни за руку, она гордо удалилась из кабинета, всем своим видом выражая негодование.
Дождавшись, пока за ними закроется дверь. Боб спросил:
– Ну, и что вы думаете по этому поводу?
– Честно говоря, я в затруднении.
– Я тоже. Этот его… ИСТОЩЕHHЫЙ вид… Может, анализы что-нибудь прояснят. Но что?
Блэйк долго молчал. Потом задумчиво произнес:
– Если бы мы жили в другое время – и в другой стране – я бы сказал, что он… жертва вампира.
– Вампира! – воскликнул Боб.
Николь испуганно подняла глаза. Скрестив свои стройные ноги, она уютно устроилась в углу дивана и выглядела такой прелестной, что Боб в очередной раз удивился, как это ему удалось на ней жениться.
– Вот что сказал доктор Блэйк, – продолжал он. – Можешь вообразить – это в наше-то время!
Чуть раньше она спросила его, как прошел день. Вероятно, ожидая услышать какую-нибудь забавную историю. Вряд ли она могла ожидать такого. Еще сегодня утром, уходя на работу, он и сам не мог представить себе ничего подобного.
– Доктор Блэйк верит в вампиров? – спросила Николь.
– Для этого надо быть сумасшедшим. Но, по-моему, он и не верит просто пытается как-то описать эти отметины, по возможности более точно.
– Описать? Не объяснить?
– Не думаю, что кто-нибудь в здравом уме способен был поставить диагноз: жертва вампира – и успокоиться на этом, – сухо сказал Боб. – Что бы там Блэйк ни говорил, на самом деле его подход к проблеме весьма научен. Я прибавил ему забот: он настолько заинтересовался этим моим пациентом, что взял образцы его крови на анализ. Не знаю, что нового он надеется обнаружить – мы все тщательно проверили, – но он любит повозиться в своей лаборатории.
– В клинике?
Боб покачал головой:
– У него есть что-то вроде лабораторного кабинета на верхнем этаже Финч-билдинг, и Блэйк частенько засиживается там вечерами.
– Странный тип, – задумчиво произнесла Николь.
Боб принадлежал к тем, кто отрицал бы этот факт в последнюю очередь, но он испытывал сочувствие к Блэйку. Николь могла назвать его странным и забыть о нем, а Боб уважал этого человека и сейчас с грустью подумал: как жаль, что в жизни Блэйка нет ничего, кроме работы, что он так одинок и лишен любви и, кроме пациентов, клиники и собственноручно оборудованной лаборатории, его ничего больше не интересует. Поэтому Боб сказал:
– Конечно, он немного чудак, но когда берется за какую-нибудь проблему, то не успокоится, пока не решит ее.
Когда-то в Финч-билдинг размещался один из первых супермаркетов Пембертона. Но со смертью старого Финча для магазина настали трудные времена. В конце концов он перешел в другие руки. Нижний этаж остался универсамом, а верхние переделали под офисы. А под самой крышей, где у Финча была мастерская мелкого ремонта, в которой клиенту могли подогнать костюм по фигуре или починить какую-нибудь мелочь, доктор Блэйк устроил лабораторию. Здесь он чувствовал себя вольготно: его никто не мог потревожить, в пустых офисах царила тишина, и лишь изредка с улицы доносился шум проезжающего мимо автомобиля.
Этим вечером Блэйк испытывал противоречивые чувства: он был доволен собственной работой, но в то же время приведен в некоторое замешательство. Его худшие подозрения подтвердились, но внезапное возникновение столь странного феномена, как вампир в Пембертоне, ставило его в тупик. Делая анализы, он несколько раз спрашивал себя, откуда все это взялось. Если бы раньше случалось что-либо подобное, он бы обязательно узнал об этом. Случай с Джонни был первым. Сколько бед еще может произойти, прежде чем он, Блэйк, сумеет выследить виновного?
Закончив работу, он погасил свет и вышел в коридор. Неоновые отсветы вспыхивали на полу – на крыше дома напротив горела реклама. Когда время от времени она гасла, в коридоре воцарялась полная темнота, но Блэйка это не беспокоило: даже в кромешном мраке он свободно находил дорогу. Медленно, но уверенно он направлялся к лестнице, все еще размышляя о своем открытии.
Вдруг он услышал чьи-то шаги.
Блэйк остановился. Шаги смолкли. Блэйк опять двинулся вперед – и звук возобновился. Всякий раз, как Блэйк замирал на месте, шаги тоже прекращались.
Раньше в этом здании никогда не было эха. Блэйк обернулся, но ничего не увидел: розовато-лиловые отсветы вспыхивали и гасли, тени от предметов становились более четкими, но ничего необычного взгляд доктора не обнаружил.
Дойдя до лестницы, Блэйк начал спускаться. Звук, очень похожий на цоканье высоких каблуков, следовал за ним. На первой площадке доктор снова оглянулся – лестница была пуста.
Он заставил себя продолжить путь. Цоканье позади возобновилось. Но не приближалось: преследователь упорно сохранял дистанцию. Достигнув нижнего этажа и почти уже подойдя к двери, Блэйк обернулся в последний раз. Сквозь высокое узкое окно с улицы сочился тусклый свет.
Стремительное черное пятно пронеслось в воздухе. Блэйк успел разглядеть лишь горящие красные глаза и огромную крылатую тень на стене – в следующее мгновение вампир устремился к его горлу. Отшатнувшись, доктор закрыл лицо руками, инстинктивно скрестив их, – и в неярком свете его тень образовала четкий, слегка вытянутый крест.
Внезапно биение крыльев прекратилось.
Блэйк ждал нападения, но его все не было. Осторожно опустив руки, он огляделся. Вампир исчез.
Лишь заметив собственную тень, Блэйк понял, что произошло. Он снова сложил руки, проверяя, что получается, – так и есть: вампира отпугнул крест.
Но это лишь отсрочка. Блэйк знал, что чудовище нападет вновь. И хотел как следует подготовиться к этому нападению.
– Но как он выследил меня? – спрашивал он на следующее утро у Боба Кэрролла, который, даже после рассказа Блэйка, не мог поверить в то, что произошло. – Как он узнал, что я заподозрил…
Все это не укладывалось в сознании. В медицинском колледже Бобу ничего не рассказывали про вампиров. Вампиры – это что-то из мрачных легенд или бабушкиных сказок, представить их в бодрой и размеренной жизни Пембертона было немыслимо. И все же, когда нынешним утром Боб осматривал Джонни Эллиса, предположения Блэйка не давали ему покоя, и любая попытка поставить другой диагноз казалась ему бессмысленной.
– Если вы не против, – предложил Блэйк, – я бы сам занялся этим случаем: мне хочется кое в чем удостовериться. А вас ждут другие пациенты.
Боб воспринял это предложение с благодарностью: он был рад вернуться к тем болезням, которые мог понять и объяснить.
Дождавшись, пока Кэрролл покинет кабинет, Блэйк обернулся к миссис Эллис:
– Этой ночью ваш сын опять спал с открытым окном?
– А что в этом плохого? – Она сразу же начала защищаться. – Мальчику нужен свежий воздух.
Джонни выглядел значительно хуже. Его бледность усилилась, и если так будет продолжаться, завтра он не дойдет до клиники. Впрочем, завтра это уже может не понадобиться…
– Конечно, ему нужен свежий воздух, – кивнул Блэйк. – Сегодня тоже не закрывайте окно. Только, если позволите, я хотел бы провести эту ночь в его комнате.
Бобу Кэрроллу он не стал ничего говорить. Чем меньше людей об этом знают – тем лучше. Молодой коллега до сих пор не в состоянии поверить в происходящее – ему проще убеждать себя, что Блэйк повредился рассудком. Но очень скоро правда станет ему известна.
Вечером Блэйк направился к дому Эллисов. Он пришел туда еще до наступления сумерек и долго беседовал с нервничающей и обеспокоенной миссис Эллис, поджидая, пока Джонни уляжется спать. А потом Блэйк прокрался в спальню, пристроился в углу за массивным шкафом – так, чтобы видеть открытое окно, – и приготовился ждать.
Ожидание могло быть долгим. Блэйк прислонился к стене и позволил себе расслабиться. Он неплохо владел своим телом и мог спать вполглаза, чутко реагируя на все происходящее, – чтобы в любой момент быть готовым к решительным действиям.
Дыхание Джонни было едва различимым. Из окна доносились тихие шорохи. Бросая редкие взгляды на кровать, где спал мальчик, Блэйк ждал.
Было уже очень поздно, когда в заоконной тьме замерцали зловещие искорки. Блэйк насторожился. Он вытащил из кармана револьвер и замер.
Искорки приближались. Зашумели крылья гигантской летучей мыши. Блэйк вскочил, на ходу вскидывая револьвер, бросился к окну и захлопнул его.
Летучая мышь яростно забилась в стекло.
– Что это? – испуганно спросил проснувшийся Джонни.
Блэйк прицелился и выстрелил.
Стекло со звоном разлетелось. На кончике левого крыла вампира появилась зияющая рана. Таинственное существо испустило мучительный крик и, метнувшись прочь, исчезло во тьме.
Джонни захныкал. Дверь спальни рывком распахнулась, и в комнату ворвалась миссис Эллис. Прижав сына к груди, она гневно уставилась на Блэйка, как будто именно он был во всем виноват.
Ночь была безветренной и томительно душной. Заворочавшись в кровати, Боб Кэрролл что-то невнятно пробормотал и потянулся к Николь.
Николь не было.
Боб мгновенно проснулся. Включив ночник, он еще раз посмотрел на пустующее место рядом с собой.
От окна донесся тихий, протяжный стон. Там, бережно поддерживая на весу левую руку и морщась от боли, стояла Николь. С руки стекала кровь.
– Я… я встала, чтобы закрыть окно, и прищемила Руку.
Боб вскочил с постели и поспешно подошел к ней.
– О Боже!
На ладони зияла длинная рваная отметина. Невозможно было поверить, что оконной щеколдой можно так пораниться. Но Боб не успел ничего спросить: Николь пошатнулась и начала медленно опускаться на пол.
Пока он переносил ее на кровать и перевязывал рану, Николь пришла в себя. Когда, выключив свет, Боб лег рядом, она прильнула к нему.
– Ты любишь меня? – сонно прошептала она. – И всегда будешь любить, правда?
Его переполнила безграничная нежность. Поцеловав её в висок, он дрогнувшим голосом произнес:
– Конечно, я очень тебя люблю. Разве ты в этом еще не убедилась?
Но Николь уже спала.
Наутро, когда Боб уходил в клинику, она еще дремала. Уютно свернувшись клубочком в постели, она сквозь сон выслушала его наставления и просьбы не принимать случившееся близко к сердцу. Беспокоиться действительно было не о чем: рана не гноилась, и любому другому пациенту Боб посоветовал бы не паниковать и просто-напросто забыть обо всем. Но Николь выглядела такой хрупкой и так жалобно смотрела на него…
Он продолжал думать о Николь и тогда, когда Блэйк рассказывал ему о своем приключении прошлой ночью. И лишь к концу повествования заставил себя сосредоточиться. Стоило ему осмыслить услышанное, как в груди екнуло сердце и закружилась голова. О чем это Блэйк? Надо попросить его повторить: не может быть, чтобы… Нет, это абсурд… Или простое совпадение.
– Левое крыло? – спросил Боб.
– Да. А что? Откуда вы знаете?
– Так, ничего. Просто… – Боб не в силах был продолжать.
– В чем дело Кэрролл?
– Нет-нет, все в порядке. Просто эта история так фантастична. У нас в Пембертоне нет вампиров.
– Один, кажется, появился, – возразил Блэйк. – И поскольку заметили его только сейчас, он либо действовал с замечательной осторожностью, либо приехал в город совсем недавно. Вспомните, кто живет здесь недолго, не больше нескольких недель?
Не успел Блзйк договорить, как взгляд его озарился догадкой. Он обвиняюще ткнул пальцем в Боба:
– Кэрролл, что вас так расстроило минуту назад?
Боб в отчаянии замотал головой. Но Блэйк не отставал. Черт бы побрал его прокурорские замашки. Под напором обвинений Боб терял самообладание. Его жена приехала в Пембертон совсем недавно, не так ли? И приехала из Франции. Достаточно ли хорошо Боб осведомлен о ее происхождении? Была ли она дома ночью? Всю ночь? Может ли он в этом поклясться? И если она куда-то уходила, может ли он сказать – куда? И – прежде всего – что заставило его вздрогнуть при упоминании о левом крыле вампира?
– Ваша жена прошлой ночью повредила руку? – почти утвердительно спросил Блэйк.
Боб не мог больше выдерживать столь яростную атаку. – Это всего лишь случайность, – прошептал он. – Обычный несчастный случай.
– Расскажите подробнее, – потребовал Блэйк.
Боб подчинился. Выслушав его сбивчивый рассказ об оконной щеколде, пораненной руке и неосторожности Николь, Блэйк с мрачным удовлетворением кивнул. Все совпадало. Даже слишком.
– Но почему вы так уверены? – протестовал Боб. Стоило ему представить Николь, он тут же понимал, что это бред. – Ведь это только предположения – и довольно безумные предположения, между прочим. У вас нет доказательств…
– Доказательства не заставят себя долго ждать, – тоном, отметающим всякие сомнения, произнес Блэйк. – А пока вам следует подумать, как лучше расправиться с этой тварью.
– Расправиться? – несчастным голосом повторил Боб.
– По пути домой загляните ко мне в лабораторию. Я кое-что для вас приготовлю.
Остаток дня Боб неприятно удивлял пациентов раздражительностью и рассеянностью. Он то едва сдерживался, чтобы не выкрикивать проклятые вопросы, не дающие ему покоя, то погружался в пучину страдания, мечтая лишиться памяти и рассудка – лишь бы не думать об этом.
Он любил Николь. Николь – такую красивую, ничем не напоминающую чудовище. Она – вампир? Это невозможно. Это нелепость. Бред. Абсурд.
Он уже совсем было решил не ходить к Блэйку. Он пойдет домой, и присутствие Николь в мгновение ока развеет жуткие подозрения, которые заронил в неге Блэйк.
Но, сев за руль своего автомобиля, он понял, что помимо воли направляется к Финч-билдинг.
Блэйк уже ждал. Рядом с ним на верстаке лежал заостренный деревянный кол.
Боб похолодел.
– Вы ведь не хотите сказать… – неуверенно начал он.
– Это единственный способ, которым можно убить вампира, – прервал его Блэйк. – Воткнуть деревянный кол прямо ему в сердце.
Боб застонал.
– Но ведь Николь моя жена! – вырвалось у него.
Блэйк взял кол и взвесил его на руке. Лицо его было сумрачно.
– Вы знаете, что такое вампир? – угрюмо спросил он. – Это чудовище в человеческом обличье, наделенное способностью превращаться в летучую мышь, чтобы по ночам пить кровь невинных жертв. И если кто-то из этих несчастных умирает, он тоже делается вампиром, встает из могилы и начинает бродить по земле в поисках свежей крови. Это случилось бы с Джонни, скончайся он от ее укусов. Это может произойти с ее следующей жертвой. Сегодня ночью она опять отправится на поиски. Следите за ней. И когда она вернется…
И он вручил Бобу страшное оружие.
Тот повернулся и, спотыкаясь, послушно пошел прочь, будто повинуясь немому приказу. Он все еще не верил Блэйку, но какая-то сила заставила его взять кол с собой и спрятать его в доме. Конечно, все это было нелепо, и скоро он посмеется над Блэйком, очень скоро – когда докажет, что Николь не вампир, что вампиров вообще не существует, не может существовать, а Блэйку, вероятно, просто пора отдохнуть – он слишком много работает.
Тем не менее этой ночью кол находился в доме.
А Николь исчезла.
Боб проснулся посреди ночи, отчетливо сознавая – и холодея от этого знания, – что она выскользнула из постели и ушла. Окно было открыто. Он с отчаянием вглядывался в ночную тьму. От нее веяло угрозой.
Он мучительно прислушивался, надеясь, что Николь пошла в ванную, или спустилась вниз, чтобы выпить воды, или… Все что угодно, кроме истины.
Ибо истина была чудовищной.
Рука Боба потянулась вниз, пальцы нащупали кол, лежащий под кроватью.
Ему смертельно хотелось спать, глаза закрывались сами собой, но Боб не позволял себе провалиться в забытье. Он лежал, затаив дыхание, и наблюдал за окном.
Даже теперь еще мог быть выход. Если Николь появится снизу, он убедит себя, что ей не спалось и она спустилась на кухню, чтобы приготовить себе чашку какао. Или она сама как-нибудь объяснит свое отсутствие – а он с готовностью ухватится за любое объяснение.
Но когда в окне зашумели крылья. Боб понял, что существует только одна правда и он должен найти в себе силы взглянуть этой правде в лицо.
Огромная летучая мышь мягко спланировала на подоконник. На мгновение ее очертания сделались нечеткими – и вот уже в комнате стояла Никель, слегка задыхаясь и глядя в ночь с довольной сытой улыбкой.
Боб закрыл глаза. Неслышно подойдя к нему, Николь осторожно скользнула в постель.
Дождавшись, пока ее дыхание станет ровным, Боб вытащил кол из-под кровати. В этот момент Николь сонно шевельнулась. Слабый луч упал на ее лицо, и это едва не лишило Боба присутствия духа: такие прелестные, такие родные черты. Николь, его жена! Убить ее было немыслимо.
Но вдруг ее губы изогнулись в жуткой улыбке. В уголке рта, казалось, темнело какое-то пятнышко. Николь сладко причмокнула, как будто и во сне продолжала с наслаждением пить чужую кровь.
Боб рывком привстал на колени и замахнулся.
Внезапно глаза Николь открылись. Увидев занесенный над ней кол, она дико завизжала. Боб со всей силы вонзил заостренный конец прямо ей в сердце. Вопль превратился в долгий мучительный стон, на губах Николь запузырилась кровь… А потом наступила ужасная тишина.
– Ты слышал? Он говорит – это вампир! – саркастически воскликнул один из детективов. Второй в это время делал какие-то пометки.
– Но ведь это правда! – При ярком свете и скоплении народа содеянное казалось Бобу даже более ужасным, чем было на самом деле. Он боялся повернуть голову и увидеть распростертое на кровати прекрасное тело Николь с зияющей раной в груди – смотреть на него, думать о нем было нестерпимо. – Спросите доктора Блэйка.
Блэйк, как раз закончивший осмотр трупа, печально отвернулся.
– Это, несомненно, самая ОРИГИHАЛЬHАЯ история, которую когда-либо мне доводилось слышать, – доверительно произнес детектив. – Больше мне добавить нечего.
– Но доктор Блэйк все подтвердит, – упрямо повторил Боб.
– Подтвержу? Что именно?
– Что моя жена была вампиром.
Блэйк, казалось испытывает некоторое замешательство:
– Но ведь это чистейший вздор. Вампиров не существует.
Боб рванулся к нему. Полицейский, карауливший тело, пока фотограф делал снимки, успел его перехватить. Рука Боба оказалась зажата в стальные тиски.
– Но ведь вы сами говорили мне… – Боб безуспешно старался приблизиться к Блэйку. – Вы дали мне этот кол.
На лице Блэйка застыло выражение вежливого недоумения. Боб содрогнулся от ужасной догадки и вновь попытался броситься на него, но в этот момент один из детективов пришел полицейскому на помощь.
– Она нападала на вас. Вы же сами мне рассказывали. На верхнем этаже Финч-билдинг. Почему вы молчите? Скажите им про Джонни и как вы…
– Я не знаю, что вы имеете в виду, – ледяным тоном произнес Блэйк. Никто на меня не нападал. – Он поднял бровь и взглянул на детективов, всем своим видом давая им понять, что Боб Кэрролл безумен.
– Пошли! – Они поволокли Боба к двери.
– Скажите же им! – голос Боба сорвался в крик. Он просил, умолял, вопил… А Блэйк бесстрастно наблюдал за происходящим. – Скажите им!
Полицейские почти волоком стащили Боба по лестнице и затолкали в машину. Она тронулась с места, а Боб все оглядывался, не в силах поверить, что его могли так одурачить, так предать. Вся история с Николь была отвратительна, но то, что происходило сейчас, – еще хуже. Это не укладывалось в голове. Казалось, все на свете потеряло смысл – действительно можно было сойти с ума. Если Блэйк все отрицает – и нападение в лаборатории, и разговоры насчет вампиров, и произошедшее с Джонни, – значит, он сам рехнулся. Или… Мир рушился. В нем не оставалось ни причин, ни смысла – ничего. Не оставалось ничего…
– Спасибо за помощь, доктор.
– Не стоит. Всегда рад. – Блэйк улыбнулся детективу своей самой доверительной, самой респектабельной улыбкой.
– Сожалею, что вам пришлось через это пройти. Но при виде полиции большинство подобных парней впадает в панику и несет всякую чушь – лишь бы выкрутиться.
– Боюсь, что вы правы, – степенно согласился Блэйк.
– Ну, доктор, тогда спокойной ночи. Впрочем, может, вас подвезти?
– Нет, спасибо. Мне недалеко.
Блзйк не торопясь шел по тротуару, испытывая необычайное удовлетворение. Улицы были тихи и пустынны, ночной воздух радовал прохладой. Блэйк довольно усмехнулся. Действительно, все устроилось наилучшим образом. Жаль, что нельзя ни с кем поделиться своим счастьем.
– Этот город слишком мал для двух врачей, – громко произнес он, за неимением собеседника разговаривая сам с собой. – И, – добавил он весело, – для двух вампиров.
Завернув за угол, он ощутил приступ знакомого голода и каждой клеточкой своего существа понял, что пора. Что сейчас он взмоет ввысь и полетит в темноте над городом, в поисках очередной жертвы. Жертвы этой ночи.
Глава 11
С карты Таро улыбалось толстое, благодушно-самодовольное лицо Купидона.
– Николь, – с отчаянием произнес Боб Кэрролл.
Пожелтевший ноготь доктора Шрека постучал по чемоданчику.
– Вы знаете кого-нибудь с таким именем?
– Мы познакомились на континенте. Я даже думал… думал о… – Боб с некоторым вызовом оглядел попутчиков и перевел взгляд на Шрека. – Покажите последнюю карту.
Тот повиновался. Пятая карта ни для кого не стала сюрпризом – судьба с завидной настойчивостью следовала одному и тому же образцу. Безжалостный Жнец. Это опять был Безжалостный Жнец.
Шрек начал медленно складывать карты. Он неторопливо собирал их, подравнивал и все время сдержанно улыбался. Остальные, как зачарованные, наблюдали за ним, не в силах отвести глаз. Так продолжалось несколько минут. Наконец, будто очнувшись, Боб Кэрролл сердито спросил:
– Что это значит?
– Нас здесь пятеро, – сказал Джим Даусон, – и ни у кого из нас нет будущего.
– А как насчет него? – Бифф Бейли ткнул пальцем в доктора Шрека.
Безуспешно пытаясь обрести прежнюю самоуверенность, Фрэнклин Марш с готовностью подхватил:
– Да, как насчет вас, доктор? Насчет вашего будущего?
Тот молча воззрился на него. Теперь в докторе Шреке чувствовалась какая-то необычная сила, и она все прибывала. Он больше не был обтрепанным стариком, с робкой улыбкой вошедшим в купе на станции. Теперь он властвовал над всеми ними. Скрытая мощь, которая до сих пор прорывалась лишь в редкие моменты, стала явной – и подавляла, обезоруживала.
В ответ на вызов Марша доктор, не произнося ни слова, трижды постучал по колоде, перетасовал ее и выложил перед собой четыре карты. Даже не посмотрев, что же ему выпало, Шрек перевернул пятую.
Уже знакомую. Это снова был Безжалостный Жнец.
– Нас как будто специально собрали здесь, – вновь произнес Джим Даусон, – здесь, в этом купе, – людей без будущего.
Задиристый, возбужденный голос Биффа Бейли превратился в пронзительный визг:
– Этот поезд! ..
– Несется прямиком к крушению, – закончил за него Билл Роджерс.
Даусон вскочил на ноги. Фрэнклин Марш едва успел схватить его:
– Что вы собираетесь делать?
– Сорвать стоп-кран!
– Глупец! Ведь именно это может послужить причиной аварии!
Даусон медленно опустился на место.
До них постепенно доходило, что предостережение Марша может относиться буквально ко всему. Что бы они ни сделали, как бы они ни поступили – любое действие способно было вызвать катастрофу. Открыть окно или оставить закрытым – любое решение могло принести смерть.
Как, впрочем, и любая случайность, совершенно от них не зависящая. Мальчик, заигравшийся на железнодорожном переезде, диспетчер, уснувший на дежурстве, рухнувшее на рельсы дерево или автомобиль, мчащийся прямиком на опущенный шлагбаум…
Из-за того, что некий Джон Джоунс, не услышав нынешним утром будильника, пропустил свой обычный поезд на Лондон и, приняв любезное предложение соседа подвезти его, не привыкший к быстрой езде, вскрикнул в самый неподходящий момент, автомобиль мог вильнуть на железнодорожном мосту, врубиться в ограждение и упасть на рельсы…
А проспать Джон Джоунс мог всего-навсего из-за того, что накануне поздно лег, поссорившись с женой, которую кто-то провожал с вечеринки…
Авария могла произойти потому, что кто-то нажал на кнопку связи с машинистом.
Или потому, что кому-то не удалось ее нажать.
– Но ведь мы не можем просто так сидеть и ждать! – закричал Билл Роджерс.
Фрэнклин Марш в истерической ярости повернулся к доктору Шреку:
– Чего вы добиваетесь? Зачем вы это сделали? Что вам нужно? КТО вы, в конце концов?!
– Вы еще не догадались? – невозмутимо спросил доктор Шрек.
Поезд нырнул в тоннель. Их поглотила тьма. Не в силах вынести гнетущую черноту, они зажмурились. Вагон с грохотом подбрасывало на стыках, и когда впереди забрезжил свет, в темноте бледными пятнами замаячили лица пассажиров и контуры, постепенно обретающие материальность.
Контуры пяти человек. Только пяти.
Поезд со свистом вырвался на открытое пространство, и они увидели, что место Шрека пустует. Они могли подумать, что его никогда здесь и не было, – если бы не колода карт Таро, оставленная на сиденье.
Не в силах произнести ни слова, они смотрели друг на друга все с большим страхом.
Поезд начал замедлять ход.
– Но если что-то случится, – неуверенно начал Билл Роджерс, – там, впереди…
– В Брэдли? Мы уже подъезжаем.
– Ладно, сейчас посмотрю. – Билл неожиданно засмеялся и опустил окно. В купе ворвался успокаивающий поток воздуха. – Нет, ничего не вижу. Но что-то же должно быть?
– Что еще может быть? – Голос Марша вновь обрел уверенность. – Все очень просто: мы достигли конца нашего путешествия. Как, впрочем, и доктор – гм – «Страх».
Он наклонился и смахнул колоду Таро на пол.
Заскрежетали тормоза, за окном проплывала платформа.
Бифф Бейли встал и снял с багажной полки футляр с трубой. Остальные тоже поднялись и потянулись за своей поклажей. Джим Даусон беспричинно расхохотался – и внезапно все заговорили разом: черт побери, ну и поездка, разве кто-нибудь мог предположить, что жизнь сведет его с таким дурацким типом, как этот…
Рывком распахнув дверь, они друг за другом вышли на перрон.
Было необычайно темно для этого времени суток. Жуткие сумерки опустились на пустынную платформу. Вокруг – ни души.
– Я не понимаю. – Голос Билла Роджерса упал почти до шепота. – Меня должны были встречать жена и дочка.
Мятая газета, шурша, мягко опустилась у ног Фрэнклина Марша. Ее как будто принесло ветром – хотя ветра не было. Марш подобрал ее и уже совсем хотел было отшвырнуть, как вдруг заметил заголовок на первой странице:
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ КРУШЕНИЕ В ЛОНДОНЕ.
ПОЕЗД ЕДВА УСПЕЛ ОТПРАВИТЬСЯ СО СТАНЦИИ.
ПЯТЕРО МЕРТВЫ.
Все пятеро испуганно переглянулись. И в следующее мгновение почувствовали присутствие кого-то еще.
У турникета, где обычно стоял контролер, собирающий билеты, высилась знакомая фигура в черном.
– Доктор Шрек? – тревожно позвал Фрэнклин Марш.
В ответ не донеслось ни звука. Они жались друг к другу, переминаясь с ноги на ногу. Все так же молча человек в черном поднял руку и сделал знак приблизиться. Пальцы казались такими же худыми, как у доктора, но как будто стали еще длиннее. Незнакомец явно напоминал Шрека… но все еще не показывал своего лица.
Никто не двинулся с места.
Тогда черная фигура властно вскинула голову. Забелела кость – сквозь пустые глазницы черепа на них посмотрела Смерть.
Теперь они поняли, что дороги назад нет. Ни один поезд не прибудет на эту мрачную станцию, чтобы забрать их отсюда. Отныне перед ними лежал один-единственный путь.
Шрек, который был самой Смертью, повернулся и начал медленно удаляться. Недолго поколебавшись, они отправились вслед за ним.
Безжалостный Жнец стал их единственным провожатым и, наложив на них свою печать, вел их туда, куда пожелает.
– Николь, – с отчаянием произнес Боб Кэрролл.
Пожелтевший ноготь доктора Шрека постучал по чемоданчику.
– Вы знаете кого-нибудь с таким именем?
– Мы познакомились на континенте. Я даже думал… думал о… – Боб с некоторым вызовом оглядел попутчиков и перевел взгляд на Шрека. – Покажите последнюю карту.
Тот повиновался. Пятая карта ни для кого не стала сюрпризом – судьба с завидной настойчивостью следовала одному и тому же образцу. Безжалостный Жнец. Это опять был Безжалостный Жнец.
Шрек начал медленно складывать карты. Он неторопливо собирал их, подравнивал и все время сдержанно улыбался. Остальные, как зачарованные, наблюдали за ним, не в силах отвести глаз. Так продолжалось несколько минут. Наконец, будто очнувшись, Боб Кэрролл сердито спросил:
– Что это значит?
– Нас здесь пятеро, – сказал Джим Даусон, – и ни у кого из нас нет будущего.
– А как насчет него? – Бифф Бейли ткнул пальцем в доктора Шрека.
Безуспешно пытаясь обрести прежнюю самоуверенность, Фрэнклин Марш с готовностью подхватил:
– Да, как насчет вас, доктор? Насчет вашего будущего?
Тот молча воззрился на него. Теперь в докторе Шреке чувствовалась какая-то необычная сила, и она все прибывала. Он больше не был обтрепанным стариком, с робкой улыбкой вошедшим в купе на станции. Теперь он властвовал над всеми ними. Скрытая мощь, которая до сих пор прорывалась лишь в редкие моменты, стала явной – и подавляла, обезоруживала.
В ответ на вызов Марша доктор, не произнося ни слова, трижды постучал по колоде, перетасовал ее и выложил перед собой четыре карты. Даже не посмотрев, что же ему выпало, Шрек перевернул пятую.
Уже знакомую. Это снова был Безжалостный Жнец.
– Нас как будто специально собрали здесь, – вновь произнес Джим Даусон, – здесь, в этом купе, – людей без будущего.
Задиристый, возбужденный голос Биффа Бейли превратился в пронзительный визг:
– Этот поезд! ..
– Несется прямиком к крушению, – закончил за него Билл Роджерс.
Даусон вскочил на ноги. Фрэнклин Марш едва успел схватить его:
– Что вы собираетесь делать?
– Сорвать стоп-кран!
– Глупец! Ведь именно это может послужить причиной аварии!
Даусон медленно опустился на место.
До них постепенно доходило, что предостережение Марша может относиться буквально ко всему. Что бы они ни сделали, как бы они ни поступили – любое действие способно было вызвать катастрофу. Открыть окно или оставить закрытым – любое решение могло принести смерть.
Как, впрочем, и любая случайность, совершенно от них не зависящая. Мальчик, заигравшийся на железнодорожном переезде, диспетчер, уснувший на дежурстве, рухнувшее на рельсы дерево или автомобиль, мчащийся прямиком на опущенный шлагбаум…
Из-за того, что некий Джон Джоунс, не услышав нынешним утром будильника, пропустил свой обычный поезд на Лондон и, приняв любезное предложение соседа подвезти его, не привыкший к быстрой езде, вскрикнул в самый неподходящий момент, автомобиль мог вильнуть на железнодорожном мосту, врубиться в ограждение и упасть на рельсы…
А проспать Джон Джоунс мог всего-навсего из-за того, что накануне поздно лег, поссорившись с женой, которую кто-то провожал с вечеринки…
Авария могла произойти потому, что кто-то нажал на кнопку связи с машинистом.
Или потому, что кому-то не удалось ее нажать.
– Но ведь мы не можем просто так сидеть и ждать! – закричал Билл Роджерс.
Фрэнклин Марш в истерической ярости повернулся к доктору Шреку:
– Чего вы добиваетесь? Зачем вы это сделали? Что вам нужно? КТО вы, в конце концов?!
– Вы еще не догадались? – невозмутимо спросил доктор Шрек.
Поезд нырнул в тоннель. Их поглотила тьма. Не в силах вынести гнетущую черноту, они зажмурились. Вагон с грохотом подбрасывало на стыках, и когда впереди забрезжил свет, в темноте бледными пятнами замаячили лица пассажиров и контуры, постепенно обретающие материальность.
Контуры пяти человек. Только пяти.
Поезд со свистом вырвался на открытое пространство, и они увидели, что место Шрека пустует. Они могли подумать, что его никогда здесь и не было, – если бы не колода карт Таро, оставленная на сиденье.
Не в силах произнести ни слова, они смотрели друг на друга все с большим страхом.
Поезд начал замедлять ход.
– Но если что-то случится, – неуверенно начал Билл Роджерс, – там, впереди…
– В Брэдли? Мы уже подъезжаем.
– Ладно, сейчас посмотрю. – Билл неожиданно засмеялся и опустил окно. В купе ворвался успокаивающий поток воздуха. – Нет, ничего не вижу. Но что-то же должно быть?
– Что еще может быть? – Голос Марша вновь обрел уверенность. – Все очень просто: мы достигли конца нашего путешествия. Как, впрочем, и доктор – гм – «Страх».
Он наклонился и смахнул колоду Таро на пол.
Заскрежетали тормоза, за окном проплывала платформа.
Бифф Бейли встал и снял с багажной полки футляр с трубой. Остальные тоже поднялись и потянулись за своей поклажей. Джим Даусон беспричинно расхохотался – и внезапно все заговорили разом: черт побери, ну и поездка, разве кто-нибудь мог предположить, что жизнь сведет его с таким дурацким типом, как этот…
Рывком распахнув дверь, они друг за другом вышли на перрон.
Было необычайно темно для этого времени суток. Жуткие сумерки опустились на пустынную платформу. Вокруг – ни души.
– Я не понимаю. – Голос Билла Роджерса упал почти до шепота. – Меня должны были встречать жена и дочка.
Мятая газета, шурша, мягко опустилась у ног Фрэнклина Марша. Ее как будто принесло ветром – хотя ветра не было. Марш подобрал ее и уже совсем хотел было отшвырнуть, как вдруг заметил заголовок на первой странице:
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ КРУШЕНИЕ В ЛОНДОНЕ.
ПОЕЗД ЕДВА УСПЕЛ ОТПРАВИТЬСЯ СО СТАНЦИИ.
ПЯТЕРО МЕРТВЫ.
Все пятеро испуганно переглянулись. И в следующее мгновение почувствовали присутствие кого-то еще.
У турникета, где обычно стоял контролер, собирающий билеты, высилась знакомая фигура в черном.
– Доктор Шрек? – тревожно позвал Фрэнклин Марш.
В ответ не донеслось ни звука. Они жались друг к другу, переминаясь с ноги на ногу. Все так же молча человек в черном поднял руку и сделал знак приблизиться. Пальцы казались такими же худыми, как у доктора, но как будто стали еще длиннее. Незнакомец явно напоминал Шрека… но все еще не показывал своего лица.
Никто не двинулся с места.
Тогда черная фигура властно вскинула голову. Забелела кость – сквозь пустые глазницы черепа на них посмотрела Смерть.
Теперь они поняли, что дороги назад нет. Ни один поезд не прибудет на эту мрачную станцию, чтобы забрать их отсюда. Отныне перед ними лежал один-единственный путь.
Шрек, который был самой Смертью, повернулся и начал медленно удаляться. Недолго поколебавшись, они отправились вслед за ним.
Безжалостный Жнец стал их единственным провожатым и, наложив на них свою печать, вел их туда, куда пожелает.