Вскоре после этого случая шведы столкнулись с павианами и с тем странным белым дикарем, который заключил союз со зверями против людей. Только благодаря чрезвычайно ловким маневрам и беспрестанной пальбе из ружей, шведам удалось спастись от разъяренной стаи обезьян. Но даже тогда, когда они укрылись в своем лагере, обезьяны не отстали от них. Пять или шесть часов подряд сотни этих разъяренных дьяволов с диким рычаньем и визгом осаждали лагерь белых людей.
С винтовками в руках шведы отражали бесчисленные атаки обезьян. Нападения человекообразных были ужасны; казалось, обезьяны сметут лагерь с лица земли, но у них не было предводителя, и потому они ничего не могли добиться. Иногда шведы замечали белое тело таинственного дикаря, мелькающее в лесу среди павианов, и тогда они с ужасом думали о том, что станется с ними, если этот белый гигант опять поведет павианов в атаку? Ах, как им хотелось пустить ему пулю в лоб. Ведь ему – и только ему – они обязаны грозным нападением павианов на их лагерь.
– Да ведь это тот самый дьяволенок, в которого мы стреляли несколько лет назад! – вдруг вспомнил Мальбин. – Еще тогда с ним таскалась горилла. Ты его помнишь, Карл?
– Помню! – ответил Иенсен. – Еще бы! Он был в двух шагах от меня, когда я заряжал винтовку. Мне кажется, он европеец и совсем еще мальчишка. Он не похож на слабоумного или дегенерата. Бывает иногда, что какой-нибудь идиот поселится в лесу, начнет шляться голый, обрастет волосами и получит прозвище «дикого» у местных крестьян. Ну, а этот не таков. Тут что-то другое, и его следует бояться. Нам плохо придется, Свэн, если мы не подстрелим его сразу, когда он пойдет еще раз на нас со своими павианами.
Но белый богатырь не повел павианов в атаку, и свирепые звери, оставив в покое перепуганных сафари, вернулись в джунгли.
На следующий день шведы подъезжали к деревне Ковуду, где томилась в заключении белая девушка. У них был очень хитрый план. Они решили в разговоре с Ковуду ни словом не обмолвиться о девушке, как будто они о ней ничего никогда и не слышали.
Приехав в поселок, шведы, по обычаю, обменялись подарками со старым вождем, причем долго торговались с послами Ковуду о цене получаемых и подносимых даров, так как неожиданная щедрость с их стороны могла бы возбудить подозрения.
После взаимных льстивых приветствий Мальбин и Иенсен стали расспрашивать старого вождя о соседних деревнях, о жителях, о приезжих. Ковуду давал им подробные сведения, говорил охотно и много, но о своей белой пленнице не упомянул ни разу. Несмотря на любезный прием, оказанный белым, несмотря на богатые подарки, которые послал им вождь, шведам было ясно, что Ковуду хочется поскорее избавиться от них. Они решили, что настала пора действовать. Вскользь, среди разговора, Мальбин упомянул о смерти шейха. Ковуду сразу заволновался.
– Как? Вы не знали? – спросил Мальбин. – Странно. Целый месяц прошел с тех пор. Шейх упал с лошади. Когда сбежались люди, он был уже мертв.
Ковуду почесал затылок. Он был огорчен. Шейх умер. Прощай, драгоценный выкуп! Теперь девушка и ломаного гроша не стоит. Что с ней делать? Съесть ее или взять себе в жены?
Вдруг счастливая мысль пришла ему в голову. Он ударил кулаком по столу и раздавил маленького жучка, который барахтался в пыли. Он внимательно посмотрел на Мальбина. Чудаки, эти белые люди. Уезжают из дому и не берут с собой женщин. Но женщин они все-таки любят. Только дорого ли они за них платят? – вот вопрос, который крайне интересовал Ковуду.
– А у меня есть белая девушка! – неожиданно сказал Ковуду. – Я дешево возьму. Мальбин покачал головой.
– У нас и так достаточно дела, Ковуду, – сказал он. – Очень нам нужна старая жена… Да еще платить за нее.
Мальбин насмешливо щелкнул пальцами.
– Молодая, – возразил Ковуду, – и красивая! Шведы расхохотались.
– В джунглях не водится красивых белых женщин, Ковуду! – сказал Иенсен. – И тебе не стыдно надувать старых друзей?
Ковуду вскочил на ноги.
– Идемте! – вскричал он. – Я докажу вам, что она такая, как я говорю!
Мальбин и Иенсен встали, чтобы идти за Ковуду. Их глаза встретились, и Мальбин незаметно подмигнул товарищу.
Они прошли по улице и вошли в хижину. В темноте можно было с трудом различить женщину, опутанную веревками и лежащую на плетеном коврике.
Мальбин еле взглянул на нее и вышел.
– Ей тысяча лет, Ковуду! – сказал он.
– Я вам говорю, она молодая! – вскричал разъяренный дикарь. – Там темно, и ты не рассмотрел. Подожди, я приведу ее сюда, здесь светло! – и он приказал двум воинам, охраняющим хижину, перерезать веревки и вывести девушку напоказ.
Мальбин и Иенсен проявляли полное равнодушие, хотя на самом деле сгорали от любопытства: поскорее бы заполучить ее! Пусть будет у нее обезьянья рожа, а фигура, как у старика Ковуду, все равно. Только бы это оказалась действительно та самая девушка, которая была похищена у шейха несколько лет назад.
Когда Мериэм вывели из хижины на свет, шведы притворились, что она не производит на них никакого впечатления. А впечатление было сильное. Мальбин с трудом удержался от восторженного возгласа. При виде ее красоты у него замерло сердце, но он быстро оправился от смущения и вошел в свою прежнюю роль.
– Сколько? – равнодушно спросил он.
– Ну что? Разве она не красивая? Разве она не молодая? – спросил Ковуду.
– Да, она еще не стара, – сказал Мальбин, – но все же она будет нам только обузой. Нам незачем ездить сюда за женами, у нас на севере и своих достаточно.
Мериэм храбро смотрела на белых людей. Но она не ждала от них ничего хорошего – они были такими же врагами, как и негры. Она их боялась и терпеть не могла.
Мальбин заговорил с ней по-арабски:
– Мы твои друзья. Хочешь, мы освободим тебя отсюда?
Напряженно вслушиваясь в его слова, с усилием вспоминала она наречие, когда-то знакомое ей.
– Отпустите меня, – сказала она, – я хочу вернуться к Кораку.
– Хочешь ты идти с нами? – повторил Мальбин.
– Нет! – сказала Мериэм. Мальбин обернулся к Ковуду.
– Она не хочет идти с нами! – сказал он.
– Вы – мужчины! – ответил негр. – Разве вы не можете взять ее с собой силой?
– Она не нужна нам. Только лишнее беспокойство в дороге, – ответил швед. – Но если ты хочешь отделаться от нее, мы ее уведем, потому что мы твои друзья.
Ковуду понял, что с ним торгуются. Он не стал особенно настаивать на своей цене, и Мериэм была продана за шесть аршин сукна, три пустых патрона и один перочинный ножик.
Все, кроме Мериэм, были чрезвычайно довольны сделкой.
Рано утром европейцы покинули деревню. Ковуду торопил их с отъездом. Он уверял их, что если друг девочки возобновит свои попытки освободить ее – им не сдобровать.
Мериэм снова связали и посадили под стражу, но теперь уже в палатке шведов. Мальбин не раз принимался разговаривать с ней. Он хотел уговорить ее идти с ними по доброй воле, уверяя ее, что они вернут ее в родную деревню. Но когда хитрый швед убедился, что девушка скорее готова умереть, чем вернуться к шейху, он, наоборот, стал уверять, что ни за что не повезет ее туда. Он восхищался ею. Мериэм была поистине прекрасна. Она стала высокой, стройной девушкой, совсем не такой, как много лет назад, у шейха, где он впервые видел ее. До этого времени у него были чисто практические планы относительно девушки: он считал, что такую рабыню можно продать за большие деньги, а потому и старался приобрести ее. Теперь у него в голове возникли другие желания и планы. Он подошел к ней ближе и коснулся ее рукой. Девочка отпрянула от него. Он схватил ее и наклонился, чтобы поцеловать.
Иенсен вошел в палатку.
– Мальбин! – вскричал он. – Ты глуп! Свэн Мальбин опустил руки и повернулся к товарищу. Лицо его было красно от стыда.
– Что ты собрался с нею делать, черт возьми? – закричал Иенсен. – Ведь эдак нам не заплатят за нее ни гроша. Я не знал, что ты так глуп, Мальбин!
– Что же, я ведь тоже человек, а не дерево, – проворчал тот.
– Жаль, что ты не дерево! – ответил Иенсен. – Тебе следовало быть, по меньшей мере, дубиной, хотя бы до тех пор, пока мы вернем ее в целости и сохранности.
– Черт побери! – вскричал Мальбин. – Не все ли равно? Они будут счастливы, когда снова увидят ее, а она скоро поймет, что лучше помалкивать. Почему бы нам не побаловаться с девчонкой?
– Потому, что я не позволяю! – ответил Иенсен. – Я никогда не мешал тебе делать все, что ты хочешь, Свэн. Но ведь это совсем особый случай, и ты это понимаешь так же хорошо, как и я.
– С каких это пор ты стал таким добродетельным? – ворчал Мальбин. – Ты думаешь, я забыл про дочь трактирщика или про ту негритянку, которую…
– Молчать! – крикнул Иенсен. – Ты отлично понимаешь, что тут дело не в добродетели. Я не хочу ссориться с тобой, Свэн, но если, не приведи господи, ты хоть пальцем тронешь эту девчонку, я убью тебя. Я достаточно намучился за последние десять лет, чтобы плоды трудов и лишений потерять из-за того, что ты больше похож на животное, чем на человека. Я повторяю тебе, Свэн… – И он многозначительно положил руку на свой револьвер, висящий у него за поясом.
Мальбин угрюмо посмотрел на товарища, пожал плечами и вышел. Иенсен взглянул на Мериэм.
– Если он опять будет приставать к тебе, позови меня! – сказал он ей. – Я всегда где-нибудь тут поблизости.
Мериэм не понимала, из-за чего ссорились ее хозяева (они говорили между собой по-шведски). Но когда Иенсен заговорил с ней по-арабски, она догадалась, в чем дело. Она стала доверчивее относиться к Иенсену и наивно умоляла его опустить ее на свободу, к Кораку, в джунгли. Но Иенсен на это только расхохотался. Он заявил, что если она вздумает убежать, он отдаст ее Мальбину и позволит ему делать с ней, что он захочет…
Всю ночь она ждала Корака. Джунгли были так близко. Ее чуткое ухо различало звуки, которых в лагере не слышал никто, кроме нее. Она понимала эти звуки так же, как мы понимаем речь друга. Но Корак не приходил. Она знала, что он должен прийти. Ничто, кроме смерти, не может задержать его. Что же он медлит?
Даже утром ее вера в Корака не поколебалась. Не мог же в самом деле он погибнуть! Ведь он столько лет живет невредимо в джунглях.
Но утро прошло, завтрак был съеден, караван выступил в путь, на север, а девочка все еще была в плену.
И потом дни проходили за днями, а Корак так и не являлся освободить свою маленькую подругу, которая так терпеливо ждала его.
Мальбин был все время угрюм и мрачен. Он избегал разговаривать с Иенсеном. С Мериэм он не говорил никогда, но она не раз замечала, как жадно поглядывает он на нее исподтишка. Она крепче прижимала к груди свою Джику и часто жалела, что у нее нет ножа; нож отнял у нее Ковуду.
На четвертые сутки Мериэм стала терять надежду. Очевидно, что-то случилось с Кораком, и она больше никогда не увидит его, и эти люди увезут ее далеко, далеко. В этот день шведы сделали привал, чтобы отдохнуть после слишком быстрого пути. Мальбин и Иенсен ушли на охоту, каждый в свою сторону. Но через час после их ухода дверь отворилась и в палатку Мериэм неожиданно вошел Мальбин. Он смотрел на нее, как зверь.
XIV
XV
С винтовками в руках шведы отражали бесчисленные атаки обезьян. Нападения человекообразных были ужасны; казалось, обезьяны сметут лагерь с лица земли, но у них не было предводителя, и потому они ничего не могли добиться. Иногда шведы замечали белое тело таинственного дикаря, мелькающее в лесу среди павианов, и тогда они с ужасом думали о том, что станется с ними, если этот белый гигант опять поведет павианов в атаку? Ах, как им хотелось пустить ему пулю в лоб. Ведь ему – и только ему – они обязаны грозным нападением павианов на их лагерь.
– Да ведь это тот самый дьяволенок, в которого мы стреляли несколько лет назад! – вдруг вспомнил Мальбин. – Еще тогда с ним таскалась горилла. Ты его помнишь, Карл?
– Помню! – ответил Иенсен. – Еще бы! Он был в двух шагах от меня, когда я заряжал винтовку. Мне кажется, он европеец и совсем еще мальчишка. Он не похож на слабоумного или дегенерата. Бывает иногда, что какой-нибудь идиот поселится в лесу, начнет шляться голый, обрастет волосами и получит прозвище «дикого» у местных крестьян. Ну, а этот не таков. Тут что-то другое, и его следует бояться. Нам плохо придется, Свэн, если мы не подстрелим его сразу, когда он пойдет еще раз на нас со своими павианами.
Но белый богатырь не повел павианов в атаку, и свирепые звери, оставив в покое перепуганных сафари, вернулись в джунгли.
На следующий день шведы подъезжали к деревне Ковуду, где томилась в заключении белая девушка. У них был очень хитрый план. Они решили в разговоре с Ковуду ни словом не обмолвиться о девушке, как будто они о ней ничего никогда и не слышали.
Приехав в поселок, шведы, по обычаю, обменялись подарками со старым вождем, причем долго торговались с послами Ковуду о цене получаемых и подносимых даров, так как неожиданная щедрость с их стороны могла бы возбудить подозрения.
После взаимных льстивых приветствий Мальбин и Иенсен стали расспрашивать старого вождя о соседних деревнях, о жителях, о приезжих. Ковуду давал им подробные сведения, говорил охотно и много, но о своей белой пленнице не упомянул ни разу. Несмотря на любезный прием, оказанный белым, несмотря на богатые подарки, которые послал им вождь, шведам было ясно, что Ковуду хочется поскорее избавиться от них. Они решили, что настала пора действовать. Вскользь, среди разговора, Мальбин упомянул о смерти шейха. Ковуду сразу заволновался.
– Как? Вы не знали? – спросил Мальбин. – Странно. Целый месяц прошел с тех пор. Шейх упал с лошади. Когда сбежались люди, он был уже мертв.
Ковуду почесал затылок. Он был огорчен. Шейх умер. Прощай, драгоценный выкуп! Теперь девушка и ломаного гроша не стоит. Что с ней делать? Съесть ее или взять себе в жены?
Вдруг счастливая мысль пришла ему в голову. Он ударил кулаком по столу и раздавил маленького жучка, который барахтался в пыли. Он внимательно посмотрел на Мальбина. Чудаки, эти белые люди. Уезжают из дому и не берут с собой женщин. Но женщин они все-таки любят. Только дорого ли они за них платят? – вот вопрос, который крайне интересовал Ковуду.
– А у меня есть белая девушка! – неожиданно сказал Ковуду. – Я дешево возьму. Мальбин покачал головой.
– У нас и так достаточно дела, Ковуду, – сказал он. – Очень нам нужна старая жена… Да еще платить за нее.
Мальбин насмешливо щелкнул пальцами.
– Молодая, – возразил Ковуду, – и красивая! Шведы расхохотались.
– В джунглях не водится красивых белых женщин, Ковуду! – сказал Иенсен. – И тебе не стыдно надувать старых друзей?
Ковуду вскочил на ноги.
– Идемте! – вскричал он. – Я докажу вам, что она такая, как я говорю!
Мальбин и Иенсен встали, чтобы идти за Ковуду. Их глаза встретились, и Мальбин незаметно подмигнул товарищу.
Они прошли по улице и вошли в хижину. В темноте можно было с трудом различить женщину, опутанную веревками и лежащую на плетеном коврике.
Мальбин еле взглянул на нее и вышел.
– Ей тысяча лет, Ковуду! – сказал он.
– Я вам говорю, она молодая! – вскричал разъяренный дикарь. – Там темно, и ты не рассмотрел. Подожди, я приведу ее сюда, здесь светло! – и он приказал двум воинам, охраняющим хижину, перерезать веревки и вывести девушку напоказ.
Мальбин и Иенсен проявляли полное равнодушие, хотя на самом деле сгорали от любопытства: поскорее бы заполучить ее! Пусть будет у нее обезьянья рожа, а фигура, как у старика Ковуду, все равно. Только бы это оказалась действительно та самая девушка, которая была похищена у шейха несколько лет назад.
Когда Мериэм вывели из хижины на свет, шведы притворились, что она не производит на них никакого впечатления. А впечатление было сильное. Мальбин с трудом удержался от восторженного возгласа. При виде ее красоты у него замерло сердце, но он быстро оправился от смущения и вошел в свою прежнюю роль.
– Сколько? – равнодушно спросил он.
– Ну что? Разве она не красивая? Разве она не молодая? – спросил Ковуду.
– Да, она еще не стара, – сказал Мальбин, – но все же она будет нам только обузой. Нам незачем ездить сюда за женами, у нас на севере и своих достаточно.
Мериэм храбро смотрела на белых людей. Но она не ждала от них ничего хорошего – они были такими же врагами, как и негры. Она их боялась и терпеть не могла.
Мальбин заговорил с ней по-арабски:
– Мы твои друзья. Хочешь, мы освободим тебя отсюда?
Напряженно вслушиваясь в его слова, с усилием вспоминала она наречие, когда-то знакомое ей.
– Отпустите меня, – сказала она, – я хочу вернуться к Кораку.
– Хочешь ты идти с нами? – повторил Мальбин.
– Нет! – сказала Мериэм. Мальбин обернулся к Ковуду.
– Она не хочет идти с нами! – сказал он.
– Вы – мужчины! – ответил негр. – Разве вы не можете взять ее с собой силой?
– Она не нужна нам. Только лишнее беспокойство в дороге, – ответил швед. – Но если ты хочешь отделаться от нее, мы ее уведем, потому что мы твои друзья.
Ковуду понял, что с ним торгуются. Он не стал особенно настаивать на своей цене, и Мериэм была продана за шесть аршин сукна, три пустых патрона и один перочинный ножик.
Все, кроме Мериэм, были чрезвычайно довольны сделкой.
Рано утром европейцы покинули деревню. Ковуду торопил их с отъездом. Он уверял их, что если друг девочки возобновит свои попытки освободить ее – им не сдобровать.
Мериэм снова связали и посадили под стражу, но теперь уже в палатке шведов. Мальбин не раз принимался разговаривать с ней. Он хотел уговорить ее идти с ними по доброй воле, уверяя ее, что они вернут ее в родную деревню. Но когда хитрый швед убедился, что девушка скорее готова умереть, чем вернуться к шейху, он, наоборот, стал уверять, что ни за что не повезет ее туда. Он восхищался ею. Мериэм была поистине прекрасна. Она стала высокой, стройной девушкой, совсем не такой, как много лет назад, у шейха, где он впервые видел ее. До этого времени у него были чисто практические планы относительно девушки: он считал, что такую рабыню можно продать за большие деньги, а потому и старался приобрести ее. Теперь у него в голове возникли другие желания и планы. Он подошел к ней ближе и коснулся ее рукой. Девочка отпрянула от него. Он схватил ее и наклонился, чтобы поцеловать.
Иенсен вошел в палатку.
– Мальбин! – вскричал он. – Ты глуп! Свэн Мальбин опустил руки и повернулся к товарищу. Лицо его было красно от стыда.
– Что ты собрался с нею делать, черт возьми? – закричал Иенсен. – Ведь эдак нам не заплатят за нее ни гроша. Я не знал, что ты так глуп, Мальбин!
– Что же, я ведь тоже человек, а не дерево, – проворчал тот.
– Жаль, что ты не дерево! – ответил Иенсен. – Тебе следовало быть, по меньшей мере, дубиной, хотя бы до тех пор, пока мы вернем ее в целости и сохранности.
– Черт побери! – вскричал Мальбин. – Не все ли равно? Они будут счастливы, когда снова увидят ее, а она скоро поймет, что лучше помалкивать. Почему бы нам не побаловаться с девчонкой?
– Потому, что я не позволяю! – ответил Иенсен. – Я никогда не мешал тебе делать все, что ты хочешь, Свэн. Но ведь это совсем особый случай, и ты это понимаешь так же хорошо, как и я.
– С каких это пор ты стал таким добродетельным? – ворчал Мальбин. – Ты думаешь, я забыл про дочь трактирщика или про ту негритянку, которую…
– Молчать! – крикнул Иенсен. – Ты отлично понимаешь, что тут дело не в добродетели. Я не хочу ссориться с тобой, Свэн, но если, не приведи господи, ты хоть пальцем тронешь эту девчонку, я убью тебя. Я достаточно намучился за последние десять лет, чтобы плоды трудов и лишений потерять из-за того, что ты больше похож на животное, чем на человека. Я повторяю тебе, Свэн… – И он многозначительно положил руку на свой револьвер, висящий у него за поясом.
Мальбин угрюмо посмотрел на товарища, пожал плечами и вышел. Иенсен взглянул на Мериэм.
– Если он опять будет приставать к тебе, позови меня! – сказал он ей. – Я всегда где-нибудь тут поблизости.
Мериэм не понимала, из-за чего ссорились ее хозяева (они говорили между собой по-шведски). Но когда Иенсен заговорил с ней по-арабски, она догадалась, в чем дело. Она стала доверчивее относиться к Иенсену и наивно умоляла его опустить ее на свободу, к Кораку, в джунгли. Но Иенсен на это только расхохотался. Он заявил, что если она вздумает убежать, он отдаст ее Мальбину и позволит ему делать с ней, что он захочет…
Всю ночь она ждала Корака. Джунгли были так близко. Ее чуткое ухо различало звуки, которых в лагере не слышал никто, кроме нее. Она понимала эти звуки так же, как мы понимаем речь друга. Но Корак не приходил. Она знала, что он должен прийти. Ничто, кроме смерти, не может задержать его. Что же он медлит?
Даже утром ее вера в Корака не поколебалась. Не мог же в самом деле он погибнуть! Ведь он столько лет живет невредимо в джунглях.
Но утро прошло, завтрак был съеден, караван выступил в путь, на север, а девочка все еще была в плену.
И потом дни проходили за днями, а Корак так и не являлся освободить свою маленькую подругу, которая так терпеливо ждала его.
Мальбин был все время угрюм и мрачен. Он избегал разговаривать с Иенсеном. С Мериэм он не говорил никогда, но она не раз замечала, как жадно поглядывает он на нее исподтишка. Она крепче прижимала к груди свою Джику и часто жалела, что у нее нет ножа; нож отнял у нее Ковуду.
На четвертые сутки Мериэм стала терять надежду. Очевидно, что-то случилось с Кораком, и она больше никогда не увидит его, и эти люди увезут ее далеко, далеко. В этот день шведы сделали привал, чтобы отдохнуть после слишком быстрого пути. Мальбин и Иенсен ушли на охоту, каждый в свою сторону. Но через час после их ухода дверь отворилась и в палатку Мериэм неожиданно вошел Мальбин. Он смотрел на нее, как зверь.
XIV
НЕЖДАННЫЙ ИЗБАВИТЕЛЬ
Мериэм смотрела ему прямо в глаза, как смотрит обреченный зверь в гипнотические глаза змеи, готовящейся обвить свои кольца вокруг добычи. Руки девочки были свободны. Шведы заковали ее в цепь, как в древние времена заковывали рабов: один конец цепи охватывал ее шею, и на другом был большой винт, глубоко вогнанный в землю.
Медленно пятилась Мериэм к противоположному углу палатки. Мальбин наступал на нее; он расставил руки, чтобы схватить ее; рот у него был открыт, он дышал часто, прерывисто.
Девочка вспомнила, что Иенсен велел позвать его, если Мальбин будет ей досаждать. Но Иенсен был в джунглях на охоте, – Мальбин все рассчитал! Она все-таки закричала, громко и отчаянно, закричала несколько раз, прежде чем Мальбину удалось зажать ей рот своими грязными пальцами. Она сопротивлялась; она боролась, как борются в джунглях – зубами и когтями. Он с трудом справлялся с ней. В этом стройном, девичьем теле, под нежной, бархатной кожей скрывались мускулы львицы. Но и Мальбин был не из слабых. Он был груб по характеру и внешности; он был огромного роста и обладал страшной силой. Медленно валил он девочку на спину, ударяя ее по лицу всякий раз, когда ей удавалось поцарапать или укусить его. Мериэм отчаянно билась и старалась подняться, но она чувствовала, что его пальцы сжимают ей горло и что она теряет силы…
Иенсен тем временем успел убить в джунглях двух оленей. Ему не пришлось сильно углубляться в лес, да он и не хотел уходить далеко от лагеря. Он боялся, как бы Мальбин не воспользовался его отсутствием. Он вспомнил, что Мальбин отказался охотиться вместе с ним, и это показалось ему подозрительным. Поэтому, убив оленей, он немедленно повернул обратно, приказав своим неграм тащить добычу в лагерь.
Он уже прошел половину пути, когда до него донесся со стороны лагеря отчаянный крик. Он остановился, прислушиваясь. Крик повторился. Затем все смолкло. Бормоча ругательства, он бросился бежать к лагерю. Нет, он не опоздает! Что за остолоп этот Мальбин! Рисковать богатством из-за своих животных инстинктов!
Не один только Иенсен услыхал крики Мериэм: слышал их другой белый человек, который охотился в это время в лесу в сопровождении нескольких черных воинов. Он даже и не подозревал о близости лагеря белых. Это, без сомнения, был голос женщины, которой угрожает опасность. И он, не раздумывая, пустился бежать на звук голоса. Но он был дальше, чем Иенсен, и Иенсен прибежал первым.
То, что он увидел, не вызвало жалости в его черством сердце; но его охватила бешеная злоба против товарища, который готов был разрушить все их планы. Мериэм все еще сопротивлялась. Мальбин наносил ей удар за ударом. Когда Иенсен с криком ворвался в палатку, Мальбин оставил свою жертву, быстро повернулся к взбешенному товарищу и выхватил револьвер из кобуры. Иенсен отступал, тоже вытаскивая револьвер. Оба выстрелили одновременно. Иенсен остановился и выронил револьвер. Мальбин всадил одну за другой еще две пули в тело своего друга. Мериэм, смотревшая с ужасом на эту сцену, была поражена живучестью Иенсена: его глаза закрылись, голова опустилась на грудь, но он все еще стоял на ногах и дико рычал. Мальбин продолжал стрелять; только после четвертой пули Иенсен покачнулся и упал лицом вниз. Мальбин подошел к нему и с отвратительным ругательством ударил ногой безжизненное тело. Затем он вернулся к Мериэм. Он снова схватил ее, но в эту минуту полог палатки бесшумно отвернулся, и на пороге появился высокий белый человек. Ни Мериэм, ни Мальбин не заметили его. Мальбин стоял спиной к незнакомцу и заслонял его от Мериэм.
Вошедший быстро шагнул вперед, переступив через тело Иенсена. Тяжелая рука опустилась Мальбину на плечо. Он обернулся и увидел перед собой высокого черноволосого мужчину, с серыми глазами, одетого в хаки, с пробковым шлемом на голове. Мальбин снова схватился за револьвер. Но его противник оказался проворнее: в одно мгновение револьвер был выбит у него из рук и отлетел далеко в сторону.
– Что это значит? – обратился он к Мериэм, но она не поняла его. Она покачала головой и ответила по-арабски. Незнакомец повторил свой вопрос на ее родном языке.
– Эти люди увели меня от моего Корака! – ответила девочка. – Один из них, вот этот, очень скверно обращался со мной. Второй, которого он только что убил, хотел помешать ему. Они оба – дурные люди; но вот этот гораздо хуже того. Если бы мой Корак был здесь, он убил бы его. Ты, должно быть, не такой же, как они, если ты его не убиваешь.
Незнакомец улыбнулся.
– Да, его следовало бы пристрелить, – сказал он. – Он, несомненно, заслуживает того. Когда-нибудь я убью его, только не сейчас. Но я позабочусь, чтобы он никогда больше не обижал тебя.
– Ты заслужил смерть, – сказал незнакомец Мальбину, – но я не судья. Я знаю вас обоих и знаю, что вы за птицы. У тебя и у твоего друга здесь самая постыдная слава. Ты нам не ко двору, убирайся! На этот раз я тебя отпускаю; но не смей больше возвращаться в эти края, иначе я возьму на себя роль правосудия. Понял?
Мальбин пришел в бессильную ярость, изрыгая проклятья и награждая своего противника самыми нелестными прозвищами. Но тот, схватив его за шиворот, так основательно встряхнул его, что у негодяя застучали зубы. Сведущие люди говорят, что из всех телесных наказаний, не причиняющих человеку увечья, эта добрая старая встряска есть самая мучительная кара. Такую-то встряску и задал теперь незнакомец Мальбину.
– А теперь убирайся-ка поскорее отсюда! – крикнул он. – В другой раз будешь знать, с кем имеешь дело!
И он шепнул Мальбину свое имя; едва только негодяй услыхал это имя, его лицо побледнело и вытянулось, и он вдруг присмирел.
Это имя подействовало на него сильнее, чем десяток ударов кулаком.
После этого незнакомец дал шведу такого пинка, что тот стрелой вылетел из палатки и растянулся за десять шагов на траве.
– А теперь, – сказал незнакомец, обращаясь к Мериэм, – не знаешь ли, где находится ключ от этой штучки, которая у тебя на шее?
Девушка показала пальцем на мертвого Иенсена.
– Ключ был у него, – сказала она. – Он всегда носил этот ключ при себе.
Незнакомец наклонился над трупом и, обыскав платье Иенсена, нашел ключ в одном из карманов. Еще минуту – и Мериэм была на свободе.
– Ты отпустишь меня к моему Кораку? – спросила она.
– Я помогу тебе вернуться к твоему народу, – ответил он. – Откуда ты? Где твое селение?
Он с удивлением смотрел на ее странный, варварский наряд. Он считал ее арабской девушкой, потому что она говорила по-арабски, но он никогда не видел, чтобы арабские женщины одевались так странно.
– Какого ты племени? Кто этот Корак? – снова спросил он.
– Корак? Корак – обезьяна. У меня нет другой родни. Мы с Кораком живем одни в джунглях, с тех пор, как Акут стал царем обезьян. Мой Корак должен был быть царем, но он не хотел.
Незнакомец с удивлением смотрел на нее.
– Ты говоришь, что Корак – обезьяна. А кто же ты?
– Я – Мериэм. Я – тоже обезьяна.
– Гм! – сказал незнакомец и не прибавил ни слова. Но по его глазам, которые с жалостью смотрели на девочку, можно было отчасти понять, что он думал. Он подошел к ней и коснулся рукой ее лба. Она отскочила назад с диким рычаньем. Он улыбнулся.
– Не бойся меня, – сказал он. – Я тебя не обижу. Я только хочу узнать, здорова ли ты, нет ли у тебя жара. Если ты здорова, мы вместе пойдем искать Корака.
Мериэм взглянула в его проницательные серые глаза. Она увидела в них доброту и благородство и позволила ему положить ладонь к ней на лоб и пощупать ее пульс. Она казалась вполне здоровой.
– Давно ли ты стала обезьяной? – спросил человек.
– Я была тогда совсем маленькой девочкой, много, много лет тому назад. Корак пришел и отнял меня у отца, который бил меня. С тех пор я и жила на деревьях с Кораком и Акутом.
– Где же в джунглях живет Корак? – спросил незнакомец.
Мериэм сделала широкий жест рукой, который указывал, по крайней мере, на половину Африки.
– Могла бы ты найти дорогу к нему?
– Я не знаю, – ответила она, – но он найдет дорогу ко мне.
– Я придумал! – сказал незнакомец. – Я живу недалеко отсюда. Я возьму тебя к себе, и моя жена будет о тебе заботиться, пока мы не найдем Корака или… пока Корак не найдет нас. Если он может найти тебя здесь, он найдет тебя и в моей деревне. Неправда ли?
Незнакомец оставался в палатке, пока Мальбин и его отряд не скрылись в джунглях. Мериэм покорно стояла рядом с ним, прижимая тонкой загорелой ручкой свою милую Джику к груди. Они беседовали. Незнакомец удивлялся, с каким трудом и напряжением девочка говорит по-арабски; он приписывал это ее умственной неразвитости. Ведь он не мог знать, что уже много лет она не говорила ни одного слова на человеческих языках; впрочем, была еще одна причина, почему она с трудом говорила на языке шейха; но об этой причине она и сама не подозревала.
Он пробовал уговорить ее поселиться у него в деревне, т. е. в дуаре, по-арабски; но она умоляла его немедленно отправиться на поиски Корака. Он считал все ее россказни бредом и решил, в крайнем случае, взять ее к себе силой, но не оставлять в этой дикой местности во власти болезненных галлюцинаций. Но, как умный человек, он хотел сначала успокоить ее, а потом настоять на своем. Он согласился идти искать Корака и направился с ней, как она хотела, к югу, хотя путь к его жилищу лежал на восток.
Мало-помалу он незаметно сворачивал к востоку. Девочка доверчиво шла за ним, не замечая его хитрости. Сначала она доверяла ему только по инстинкту: она чувствовала, что этот большой Тармангани не хочет ее обидеть. Но, когда прошло несколько дней, и она увидела, что доброта и внимательность его к ней не уменьшаются, она стала сравнивать его с Кораком и привязалась к нему. Впрочем, верность ее Кораку ни на минуту не ослабевала.
Четыре дня были они в пути и на пятый день пришли к большой поляне. Вдали девочка увидела возделанные поля и несколько строений. Она остановилась и с удивлением озиралась по сторонам, как бы собираясь бежать назад.
– Где мы? – спросила она.
– Мы не нашли Корака, – ответил незнакомец, – а так как путь наш лежал мимо моего дуара, я решил зайти сюда отдохнуть. Ты останешься пока здесь с моей женой, а за это время мои люди разыщут твою обезьяну, или она разыщет тебя. Тебе будет хорошо у меня, малютка; никто тебя не обидит, и ты будешь вполне счастлива.
– Я боюсь, бвана, – сказала девочка, – в твоем дуаре меня будут бить, как в дуаре у шейха, моего отца. Позволь мне вернуться в джунгли. Там Корак найдет меня. Ему не придет в голову искать меня в дуаре белого человека.
– Никто не будет бить тебя, дитя, – ответил белый человек. – Разве я тебя бил? А там все – мое. С тобой будут хорошо обращаться. У нас никого не бьют. Жена моя будет очень рада тебе. Я пошлю своих людей в джунгли, и они отыщут Корака.
Девушка покачала головой.
– Им не привести его к тебе. Он убьет их, потому что люди всегда старались убить его. Я боюсь. Отпусти меня, бвана.
– Ты не знаешь дороги в родные края, ты заблудишься. Львы и леопарды растерзают тебя в первую же ночь, и Корак уже никогда не найдет тебя. Лучше останься у нас. Разве я не спас тебя от скверного человека? Ты у меня в долгу. Так останься же у нас хоть на несколько дней. Ведь ты – маленькая слабая девочка, и было бы очень жестоко оставлять тебя одну в джунглях.
Мериэм засмеялась.
– Джунгли – это мои отец и мать, – сказала она. – Они были добрее ко мне, чем люди. Я не боюсь джунглей. Я не боюсь ни льва, ни леопарда. Когда лев прыгнет на меня, тогда я испугаюсь. Но глупо бояться льва раньше, чем он прыгнет на тебя. Я не боюсь льва. Он большой и шумный. Я услышу и увижу его, я почувствую его запах и успею убежать на дерево. Я не боюсь джунглей, я люблю их. Я лучше хотела бы умереть, чем покинуть их навсегда. Но твой дуар так близко к джунглям. Ты был добр ко мне. Я пойду с тобой и останусь у тебя, пока мой Корак не придет ко мне.
– Отлично, – сказал незнакомец, и они пошли по цветущей степи к благоустроенной африканской ферме.
Бесстрашно поглаживая маленькой ручкой огромных овчарок, выбежавших им навстречу, Мериэм подошла к большому дому. На пороге их встретила женщина в белом платье. Девочка испугалась ее больше, чем могла испугаться зверя. Она остановилась в колебании и вопросительно взглянула на своего нового друга.
– Это моя жена, – сказал он, – она очень рада, что ты пришла.
Он поцеловал жену и, повернувшись к девочке, представил ее жене.
– Это Мериэм, моя дорогая, – сказал он по-арабски и начал рассказывать, как он нашел ее.
Жена его была очень красива. Мериэм видела, что лицо у нее доброе и нежное. Мериэм скоро перестала ее бояться. Когда Бвана кончил свой рассказ, белая женщина поцеловала Мериэм и назвала ее «милой, бедненькой малюткой»; что-то странно защемило сердечко девочки. Она спрятала лицо в груди своего нового друга. Девочка никогда не знала материнской ласки, и что-то совсем неожиданное и новое пробудил в ней добрый голос жены белого человека. Она вдруг заплакала; слезы, первые слезы в ее жизни, утешили и облегчили ее.
Так Мериэм, маленькая дикарка Мериэм, попала из диких джунглей в культурный, приветливый дом. «Бвана» и «Моя Дорогая» (так называла она своих новых друзей) относились к ней, как отец и мать. Страхи ее совершенно прошли, и она платила им преданностью и любовью. Она была теперь согласна жить у них, пока они не найдут Корака или пока Корак не найдет ее. Корака она все же любила больше всех.
Медленно пятилась Мериэм к противоположному углу палатки. Мальбин наступал на нее; он расставил руки, чтобы схватить ее; рот у него был открыт, он дышал часто, прерывисто.
Девочка вспомнила, что Иенсен велел позвать его, если Мальбин будет ей досаждать. Но Иенсен был в джунглях на охоте, – Мальбин все рассчитал! Она все-таки закричала, громко и отчаянно, закричала несколько раз, прежде чем Мальбину удалось зажать ей рот своими грязными пальцами. Она сопротивлялась; она боролась, как борются в джунглях – зубами и когтями. Он с трудом справлялся с ней. В этом стройном, девичьем теле, под нежной, бархатной кожей скрывались мускулы львицы. Но и Мальбин был не из слабых. Он был груб по характеру и внешности; он был огромного роста и обладал страшной силой. Медленно валил он девочку на спину, ударяя ее по лицу всякий раз, когда ей удавалось поцарапать или укусить его. Мериэм отчаянно билась и старалась подняться, но она чувствовала, что его пальцы сжимают ей горло и что она теряет силы…
Иенсен тем временем успел убить в джунглях двух оленей. Ему не пришлось сильно углубляться в лес, да он и не хотел уходить далеко от лагеря. Он боялся, как бы Мальбин не воспользовался его отсутствием. Он вспомнил, что Мальбин отказался охотиться вместе с ним, и это показалось ему подозрительным. Поэтому, убив оленей, он немедленно повернул обратно, приказав своим неграм тащить добычу в лагерь.
Он уже прошел половину пути, когда до него донесся со стороны лагеря отчаянный крик. Он остановился, прислушиваясь. Крик повторился. Затем все смолкло. Бормоча ругательства, он бросился бежать к лагерю. Нет, он не опоздает! Что за остолоп этот Мальбин! Рисковать богатством из-за своих животных инстинктов!
Не один только Иенсен услыхал крики Мериэм: слышал их другой белый человек, который охотился в это время в лесу в сопровождении нескольких черных воинов. Он даже и не подозревал о близости лагеря белых. Это, без сомнения, был голос женщины, которой угрожает опасность. И он, не раздумывая, пустился бежать на звук голоса. Но он был дальше, чем Иенсен, и Иенсен прибежал первым.
То, что он увидел, не вызвало жалости в его черством сердце; но его охватила бешеная злоба против товарища, который готов был разрушить все их планы. Мериэм все еще сопротивлялась. Мальбин наносил ей удар за ударом. Когда Иенсен с криком ворвался в палатку, Мальбин оставил свою жертву, быстро повернулся к взбешенному товарищу и выхватил револьвер из кобуры. Иенсен отступал, тоже вытаскивая револьвер. Оба выстрелили одновременно. Иенсен остановился и выронил револьвер. Мальбин всадил одну за другой еще две пули в тело своего друга. Мериэм, смотревшая с ужасом на эту сцену, была поражена живучестью Иенсена: его глаза закрылись, голова опустилась на грудь, но он все еще стоял на ногах и дико рычал. Мальбин продолжал стрелять; только после четвертой пули Иенсен покачнулся и упал лицом вниз. Мальбин подошел к нему и с отвратительным ругательством ударил ногой безжизненное тело. Затем он вернулся к Мериэм. Он снова схватил ее, но в эту минуту полог палатки бесшумно отвернулся, и на пороге появился высокий белый человек. Ни Мериэм, ни Мальбин не заметили его. Мальбин стоял спиной к незнакомцу и заслонял его от Мериэм.
Вошедший быстро шагнул вперед, переступив через тело Иенсена. Тяжелая рука опустилась Мальбину на плечо. Он обернулся и увидел перед собой высокого черноволосого мужчину, с серыми глазами, одетого в хаки, с пробковым шлемом на голове. Мальбин снова схватился за револьвер. Но его противник оказался проворнее: в одно мгновение револьвер был выбит у него из рук и отлетел далеко в сторону.
– Что это значит? – обратился он к Мериэм, но она не поняла его. Она покачала головой и ответила по-арабски. Незнакомец повторил свой вопрос на ее родном языке.
– Эти люди увели меня от моего Корака! – ответила девочка. – Один из них, вот этот, очень скверно обращался со мной. Второй, которого он только что убил, хотел помешать ему. Они оба – дурные люди; но вот этот гораздо хуже того. Если бы мой Корак был здесь, он убил бы его. Ты, должно быть, не такой же, как они, если ты его не убиваешь.
Незнакомец улыбнулся.
– Да, его следовало бы пристрелить, – сказал он. – Он, несомненно, заслуживает того. Когда-нибудь я убью его, только не сейчас. Но я позабочусь, чтобы он никогда больше не обижал тебя.
– Ты заслужил смерть, – сказал незнакомец Мальбину, – но я не судья. Я знаю вас обоих и знаю, что вы за птицы. У тебя и у твоего друга здесь самая постыдная слава. Ты нам не ко двору, убирайся! На этот раз я тебя отпускаю; но не смей больше возвращаться в эти края, иначе я возьму на себя роль правосудия. Понял?
Мальбин пришел в бессильную ярость, изрыгая проклятья и награждая своего противника самыми нелестными прозвищами. Но тот, схватив его за шиворот, так основательно встряхнул его, что у негодяя застучали зубы. Сведущие люди говорят, что из всех телесных наказаний, не причиняющих человеку увечья, эта добрая старая встряска есть самая мучительная кара. Такую-то встряску и задал теперь незнакомец Мальбину.
– А теперь убирайся-ка поскорее отсюда! – крикнул он. – В другой раз будешь знать, с кем имеешь дело!
И он шепнул Мальбину свое имя; едва только негодяй услыхал это имя, его лицо побледнело и вытянулось, и он вдруг присмирел.
Это имя подействовало на него сильнее, чем десяток ударов кулаком.
После этого незнакомец дал шведу такого пинка, что тот стрелой вылетел из палатки и растянулся за десять шагов на траве.
– А теперь, – сказал незнакомец, обращаясь к Мериэм, – не знаешь ли, где находится ключ от этой штучки, которая у тебя на шее?
Девушка показала пальцем на мертвого Иенсена.
– Ключ был у него, – сказала она. – Он всегда носил этот ключ при себе.
Незнакомец наклонился над трупом и, обыскав платье Иенсена, нашел ключ в одном из карманов. Еще минуту – и Мериэм была на свободе.
– Ты отпустишь меня к моему Кораку? – спросила она.
– Я помогу тебе вернуться к твоему народу, – ответил он. – Откуда ты? Где твое селение?
Он с удивлением смотрел на ее странный, варварский наряд. Он считал ее арабской девушкой, потому что она говорила по-арабски, но он никогда не видел, чтобы арабские женщины одевались так странно.
– Какого ты племени? Кто этот Корак? – снова спросил он.
– Корак? Корак – обезьяна. У меня нет другой родни. Мы с Кораком живем одни в джунглях, с тех пор, как Акут стал царем обезьян. Мой Корак должен был быть царем, но он не хотел.
Незнакомец с удивлением смотрел на нее.
– Ты говоришь, что Корак – обезьяна. А кто же ты?
– Я – Мериэм. Я – тоже обезьяна.
– Гм! – сказал незнакомец и не прибавил ни слова. Но по его глазам, которые с жалостью смотрели на девочку, можно было отчасти понять, что он думал. Он подошел к ней и коснулся рукой ее лба. Она отскочила назад с диким рычаньем. Он улыбнулся.
– Не бойся меня, – сказал он. – Я тебя не обижу. Я только хочу узнать, здорова ли ты, нет ли у тебя жара. Если ты здорова, мы вместе пойдем искать Корака.
Мериэм взглянула в его проницательные серые глаза. Она увидела в них доброту и благородство и позволила ему положить ладонь к ней на лоб и пощупать ее пульс. Она казалась вполне здоровой.
– Давно ли ты стала обезьяной? – спросил человек.
– Я была тогда совсем маленькой девочкой, много, много лет тому назад. Корак пришел и отнял меня у отца, который бил меня. С тех пор я и жила на деревьях с Кораком и Акутом.
– Где же в джунглях живет Корак? – спросил незнакомец.
Мериэм сделала широкий жест рукой, который указывал, по крайней мере, на половину Африки.
– Могла бы ты найти дорогу к нему?
– Я не знаю, – ответила она, – но он найдет дорогу ко мне.
– Я придумал! – сказал незнакомец. – Я живу недалеко отсюда. Я возьму тебя к себе, и моя жена будет о тебе заботиться, пока мы не найдем Корака или… пока Корак не найдет нас. Если он может найти тебя здесь, он найдет тебя и в моей деревне. Неправда ли?
Незнакомец оставался в палатке, пока Мальбин и его отряд не скрылись в джунглях. Мериэм покорно стояла рядом с ним, прижимая тонкой загорелой ручкой свою милую Джику к груди. Они беседовали. Незнакомец удивлялся, с каким трудом и напряжением девочка говорит по-арабски; он приписывал это ее умственной неразвитости. Ведь он не мог знать, что уже много лет она не говорила ни одного слова на человеческих языках; впрочем, была еще одна причина, почему она с трудом говорила на языке шейха; но об этой причине она и сама не подозревала.
Он пробовал уговорить ее поселиться у него в деревне, т. е. в дуаре, по-арабски; но она умоляла его немедленно отправиться на поиски Корака. Он считал все ее россказни бредом и решил, в крайнем случае, взять ее к себе силой, но не оставлять в этой дикой местности во власти болезненных галлюцинаций. Но, как умный человек, он хотел сначала успокоить ее, а потом настоять на своем. Он согласился идти искать Корака и направился с ней, как она хотела, к югу, хотя путь к его жилищу лежал на восток.
Мало-помалу он незаметно сворачивал к востоку. Девочка доверчиво шла за ним, не замечая его хитрости. Сначала она доверяла ему только по инстинкту: она чувствовала, что этот большой Тармангани не хочет ее обидеть. Но, когда прошло несколько дней, и она увидела, что доброта и внимательность его к ней не уменьшаются, она стала сравнивать его с Кораком и привязалась к нему. Впрочем, верность ее Кораку ни на минуту не ослабевала.
Четыре дня были они в пути и на пятый день пришли к большой поляне. Вдали девочка увидела возделанные поля и несколько строений. Она остановилась и с удивлением озиралась по сторонам, как бы собираясь бежать назад.
– Где мы? – спросила она.
– Мы не нашли Корака, – ответил незнакомец, – а так как путь наш лежал мимо моего дуара, я решил зайти сюда отдохнуть. Ты останешься пока здесь с моей женой, а за это время мои люди разыщут твою обезьяну, или она разыщет тебя. Тебе будет хорошо у меня, малютка; никто тебя не обидит, и ты будешь вполне счастлива.
– Я боюсь, бвана, – сказала девочка, – в твоем дуаре меня будут бить, как в дуаре у шейха, моего отца. Позволь мне вернуться в джунгли. Там Корак найдет меня. Ему не придет в голову искать меня в дуаре белого человека.
– Никто не будет бить тебя, дитя, – ответил белый человек. – Разве я тебя бил? А там все – мое. С тобой будут хорошо обращаться. У нас никого не бьют. Жена моя будет очень рада тебе. Я пошлю своих людей в джунгли, и они отыщут Корака.
Девушка покачала головой.
– Им не привести его к тебе. Он убьет их, потому что люди всегда старались убить его. Я боюсь. Отпусти меня, бвана.
– Ты не знаешь дороги в родные края, ты заблудишься. Львы и леопарды растерзают тебя в первую же ночь, и Корак уже никогда не найдет тебя. Лучше останься у нас. Разве я не спас тебя от скверного человека? Ты у меня в долгу. Так останься же у нас хоть на несколько дней. Ведь ты – маленькая слабая девочка, и было бы очень жестоко оставлять тебя одну в джунглях.
Мериэм засмеялась.
– Джунгли – это мои отец и мать, – сказала она. – Они были добрее ко мне, чем люди. Я не боюсь джунглей. Я не боюсь ни льва, ни леопарда. Когда лев прыгнет на меня, тогда я испугаюсь. Но глупо бояться льва раньше, чем он прыгнет на тебя. Я не боюсь льва. Он большой и шумный. Я услышу и увижу его, я почувствую его запах и успею убежать на дерево. Я не боюсь джунглей, я люблю их. Я лучше хотела бы умереть, чем покинуть их навсегда. Но твой дуар так близко к джунглям. Ты был добр ко мне. Я пойду с тобой и останусь у тебя, пока мой Корак не придет ко мне.
– Отлично, – сказал незнакомец, и они пошли по цветущей степи к благоустроенной африканской ферме.
Бесстрашно поглаживая маленькой ручкой огромных овчарок, выбежавших им навстречу, Мериэм подошла к большому дому. На пороге их встретила женщина в белом платье. Девочка испугалась ее больше, чем могла испугаться зверя. Она остановилась в колебании и вопросительно взглянула на своего нового друга.
– Это моя жена, – сказал он, – она очень рада, что ты пришла.
Он поцеловал жену и, повернувшись к девочке, представил ее жене.
– Это Мериэм, моя дорогая, – сказал он по-арабски и начал рассказывать, как он нашел ее.
Жена его была очень красива. Мериэм видела, что лицо у нее доброе и нежное. Мериэм скоро перестала ее бояться. Когда Бвана кончил свой рассказ, белая женщина поцеловала Мериэм и назвала ее «милой, бедненькой малюткой»; что-то странно защемило сердечко девочки. Она спрятала лицо в груди своего нового друга. Девочка никогда не знала материнской ласки, и что-то совсем неожиданное и новое пробудил в ней добрый голос жены белого человека. Она вдруг заплакала; слезы, первые слезы в ее жизни, утешили и облегчили ее.
Так Мериэм, маленькая дикарка Мериэм, попала из диких джунглей в культурный, приветливый дом. «Бвана» и «Моя Дорогая» (так называла она своих новых друзей) относились к ней, как отец и мать. Страхи ее совершенно прошли, и она платила им преданностью и любовью. Она была теперь согласна жить у них, пока они не найдут Корака или пока Корак не найдет ее. Корака она все же любила больше всех.
XV
ПОХОД ПАВИАНОВ
Израненный, усталый и печальный вернулся Корак обратно в джунгли и пошел по следам павианов. Он не нашел их ни там, где видел их в последний раз, ни там, где они всегда обитали. Но, в конце концов, он набрел на их свежие следы и помчался за ними вдогонку. Вскоре он настиг их. Они медленно двигались к югу. Это было одно из их обычных переселений, цель которых могли объяснить только сами павианы. При крике часового, который первый заметил белого воина, бегущего к ним по ветру, все стадо остановилось. Павианы начали что-то бормотать и угрожающе зарычали. Самцы насторожились и приготовились к бою. Матери криками сзывали детенышей и вместе с ними прятались за спинами самцов, своих повелителей и кормильцев.
Корак громко окликнул царя павианов, который медленно и осторожно выступил вперед, услышав знакомый голос. Он старательно нюхал воздух, так как не совсем доверял своим глазам и ушам. Корак стоял неподвижно. Павианы – нервные создания: их очень легко разозлить или напугать, и они могут так же легко броситься в атаку, как в паническое бегство.
Корак громко окликнул царя павианов, который медленно и осторожно выступил вперед, услышав знакомый голос. Он старательно нюхал воздух, так как не совсем доверял своим глазам и ушам. Корак стоял неподвижно. Павианы – нервные создания: их очень легко разозлить или напугать, и они могут так же легко броситься в атаку, как в паническое бегство.