— А если есть блат?
— Если, если… Дай мне хоть пятнадцать секунд помечтать о несбыточном.
Вернулась строгая девица, принесла пудреницу. На первый взгляд — как новенькая. На второй, кстати, тоже. Пудреница, разумеется. Володя запер безделушку в сейф (наверное, для звукоизоляции) и объявил:
— Теперь этот передатчик, с позволения сказать, мы тоже будем слушать и находиться в курсе событий. А еще — знать, где ты в данный момент находишься. Маячок тебе туда всадили — слышала о таком?
— Слышала. Только его обычно к днищу машины присобачивают.
— Скажи спасибо, что в ухо не вдели, они у тебя не проколотые. А то окольцевали бы, как щуку, — и плавай.
— Какая она щука, — подал голос мой муж, — карась она. Карась-идеалист, мечтающий попасть на сковороду со сметаной.
Я даже не обиделась. Чего же на правду обижаться?
В общем, не было бы счастья… Теперь я по крайней мере могла быть уверенной в том, что наши с Володей дружеские отношения будут проходить нормально, а не в условиях строжайшей конспирации. Потом, когда все эти заморочки с прослушиванием и преследованием будут — надеюсь! — уже позади. А пока мы дружески распрощались, я положила драгоценную пудреницу в сумку, и мы с мужем отправились домой, причем почти всю дорогу молчали. Сознание того, что нас слушают с двух сторон, напрочь отбило охоту к любым разговорам.
— А все-таки Ася твоя — та еще штучка! — выпалил, не удержавшись, муж почти у самого дома. — Видишь, не один я такого мнения.
Я молча покрутила пальцем у виска и показала на сумку. Вслух же произнесла:
— Давай поругаемся как-нибудь в другой раз.
Давно бы мне завести такую штуку! Глядишь, цапались бы с мужем раза в три реже…
Дома я отнесла пудреницу в комнату и для пущей верности сунула ее в шкаф, под полотенца. Так что наша беседа в кухне могла проходить совершенно свободно. А через час к нам присоединился «кузен из провинции». Специально для невидимой аудитории мы разыграли сценку «встреча дальних, но любящих родственников», а потом я сказала:
— Ну, пойдемте на кухню чай пить.
И снова убрала чертов передатчик.
«Кузен» оказался приятным в общении парнем и попросил нас не обращать на него особого внимания: он будет заниматься своим делом, выполнять указания шефа. Гулять с Элси мы отправились вместе, и я еще раз — уже Виталию — рассказала историю об укушенном мной злоумышленнике. Рассказала уже не без юмора — присутствие охраны подействовало на меня явно положительно.
Глава 9
Глава 10
— Если, если… Дай мне хоть пятнадцать секунд помечтать о несбыточном.
Вернулась строгая девица, принесла пудреницу. На первый взгляд — как новенькая. На второй, кстати, тоже. Пудреница, разумеется. Володя запер безделушку в сейф (наверное, для звукоизоляции) и объявил:
— Теперь этот передатчик, с позволения сказать, мы тоже будем слушать и находиться в курсе событий. А еще — знать, где ты в данный момент находишься. Маячок тебе туда всадили — слышала о таком?
— Слышала. Только его обычно к днищу машины присобачивают.
— Скажи спасибо, что в ухо не вдели, они у тебя не проколотые. А то окольцевали бы, как щуку, — и плавай.
— Какая она щука, — подал голос мой муж, — карась она. Карась-идеалист, мечтающий попасть на сковороду со сметаной.
Я даже не обиделась. Чего же на правду обижаться?
В общем, не было бы счастья… Теперь я по крайней мере могла быть уверенной в том, что наши с Володей дружеские отношения будут проходить нормально, а не в условиях строжайшей конспирации. Потом, когда все эти заморочки с прослушиванием и преследованием будут — надеюсь! — уже позади. А пока мы дружески распрощались, я положила драгоценную пудреницу в сумку, и мы с мужем отправились домой, причем почти всю дорогу молчали. Сознание того, что нас слушают с двух сторон, напрочь отбило охоту к любым разговорам.
— А все-таки Ася твоя — та еще штучка! — выпалил, не удержавшись, муж почти у самого дома. — Видишь, не один я такого мнения.
Я молча покрутила пальцем у виска и показала на сумку. Вслух же произнесла:
— Давай поругаемся как-нибудь в другой раз.
Давно бы мне завести такую штуку! Глядишь, цапались бы с мужем раза в три реже…
Дома я отнесла пудреницу в комнату и для пущей верности сунула ее в шкаф, под полотенца. Так что наша беседа в кухне могла проходить совершенно свободно. А через час к нам присоединился «кузен из провинции». Специально для невидимой аудитории мы разыграли сценку «встреча дальних, но любящих родственников», а потом я сказала:
— Ну, пойдемте на кухню чай пить.
И снова убрала чертов передатчик.
«Кузен» оказался приятным в общении парнем и попросил нас не обращать на него особого внимания: он будет заниматься своим делом, выполнять указания шефа. Гулять с Элси мы отправились вместе, и я еще раз — уже Виталию — рассказала историю об укушенном мной злоумышленнике. Рассказала уже не без юмора — присутствие охраны подействовало на меня явно положительно.
Глава 9
ЛОВЛЯ НА «ЖИВЦА»
Двое суток прошли без эксцессов: никто на мою драгоценную жизнь не покушался, никаких подозрительных незнакомцев поблизости не околачивалось. Правда, Виталий от меня не отходил ни на шаг, как только я оказывалась за пределами дома. Но и ему — с достаточно наметанным глазом — не к чему было прицепиться.
Вот только встречи с Асей я никак не могла добиться. Моя подруга или не подходила к телефону (при том, что у нее аппарат с определителем номера, это большого труда не составляло), или ее супруг сухим тоном информировал меня, что «Анастасии нет дома и неизвестно, когда вернется». Что ж, может, и не врал, хотя сам характер Асиной работы предполагал сидение за домашним компьютером.
А еще из Парижа позвонил Анри. И подтвердил свой приезд через две недели: чтобы я была готова приступить к новой работе. Морально я была почти готова: в конце концов никто не помешает мне вернуться обратно в научно-исследовательский институт, если что-то не задастся. Но… Но было в общем-то страшно бросать привычную и где-то даже любимую работу — пусть никому не нужную и низкооплачиваемую! — и очертя голову бросаться в совершенно новую для меня сферу. Частная фирма по распространению косметики и парфюмерии — не угодно ли? И вряд ли Анри обрадуется, если я начну объяснять ему про необходимость постоянно находиться в поле зрения милиции. Его заместитель — на «мушке» у неизвестных мафиози! Кому нужен такой работник? К тому же встречи с Анри могли быть и не чисто деловыми, а у меня в пудренице — микрофон. А без пудреницы ходить Володя не велел. Интересное получается кино.
Муж, проникнувшись идеей новой работы для меня, постоянно возвращался к этой теме, чем тоже сыпал соль на рану. Парфюмерия, по его представлению, — занятие сугубо женское, да и не в этом дело, что это даст мне возможность посмотреть мир, пока на нас — тьфу, тьфу, тьфу! — снова не опустили какой-нибудь железный занавес. Ну и заработок, разумеется…
— Если бы я знал хоть один иностранный язык, — сокрушался супруг, — я бы любое подобное предложение принял, не задумываясь. А с моим хилым английским я никому не нужен ни здесь, ни там. Хотя вроде бы океанология — все-таки достаточно полезная наука, в отличие от твоей арабистики. Не обижайся, конечно, но если бы ты имела возможность пожить в этих самых арабских странах, поработать в тамошних библиотеках, музеях — тогда, конечно.. А так, сидеть в Москве и засыхать над научными книгами… Я хоть свет увидел в наших экспедициях, а ты в кои веки раз выбралась в Европу — и тут же вляпалась в очередное отечественное дерьмо. Повезло, ничего не скажешь!
В общем-то, муж был прав, и мне тем более хотелось «выляпаться» из этой дурацкой ситуации и начать совершенно новую жизнь. Но для этого нужно было хотя бы знать, с кем или с чем имеешь дело. Виталий предложил мне на выбор несколько гипотез.
Первое: мафия. Никто ее не видел, но все знают, что она есть. Бороться с ней сугубо бессмысленно, тем не менее все борются или по крайней мере делают вид. Дергаться тут глупо, нужно расслабиться и постараться получить удовольствие.
Второе: конкуренты Аси или, что более вероятно, ее мужа. Это уже что-то конкретно осязаемое. Нужно выяснить, за чем они охотятся и чего хотят, в частности, от меня. Можно бороться и можно даже победить… если, конечно, не делать глупостей и не проявлять ненужной инициативы. Для того есть Володя Пронин, он же патрон.
Третье: недоразумение. В эту версию укладывается все, кроме нападения на машину. Но и тут может быть обыкновенный, вполне распространенный нынче бандитизм на большой дороге возле международного аэропорта. Багаж у приезжающих бывает разный.
— А микрофон в пудренице мне, значит, в Париже вмонтировали? — возмутилась я. — Это же ни в какую схему не влезает!
— То-то и оно, — согласился Виталий. — Пудреница не влезает. Но это даже интересно.
Очень интересно! Вынужденное безделье начало сказываться на моих нервах: уж лучше бы опять что-нибудь произошло. Да и мужа постоянное присутствие «кузена из провинции» начинало, похоже, раздражать.
На третий день позвонил Володя и попросил Виталия на несколько часов приехать в «контору»: одно дело требовало обязательного присутствия там всех сотрудников. С меня же была взята торжественная клятва из дома не выходить и на мелкие провокации не поддаваться. В принципе я человек слова. И, поклявшись, обещаний не нарушаю. Посему взяла одну из своих любимых книг и устроилась на тахте. По секрету скажу: читала «Анжелику». И похождения лихой маркизы так меня увлекли, что я просто подпрыгнула, когда зазвонил телефон.
— Лена? Лена, приезжай немедленно ко мне… Пожалуйста… Мне… мне страшно! Ты мне нужна.
— Кто это? — перепугалась я.
— Да Ася же, Ася! Приезжай, пожалуйста, ко мне. Немедленно!
И короткие гудки в телефонной трубке.
Все клятвы, обещания и наставления Володи и Виталия, как в каких случаях надлежит поступать, тут же вылетели у меня из головы. Я схватила сумку и пулей вылетела из квартиры, соображая на ходу, как быстрее добраться до Аськи. Я живу в Новых Черемушках, а она — на Кутузовском проспекте. Меньше часа на дорогу никак не получалось, даже если все пересадки делать бегом. На такси денег, разумеется, не было. И тут возле меня затормозила машина. Черная такая официальная «Волга», в меру потрепанная. А из машины меня окликнул довольно-таки приятный мужской голос:
— Елена Сергеевна! А я за вами. Куда поедем?
Каким образом мне пришло в голову, что это — милицейская машина, убейте, не понимаю. Но — пришло. Возможно, я просто жутко беспокоилась за Аську, и поэтому все остальное для меня не имело ровно никакого значения. И плюхнулась на переднее сиденье, и успела только спросить:
— У вас есть телефон или рация?
В этот момент что-то вязкое и мокрое залепило мне нижнюю часть лица. Я скомандовала себе: «Не дышать!» — и тут же глубоко вдохнула омерзительный запах этой тряпки. Дальше, как говорится, тишина.
Очнулась я на диване в крохотной комнате. Из окна, к которому с трудом, на ватных ногах добралась, открывался замечательный пейзаж: поле и густой лес вдалеке. Вся эта панорама расстилалась далеко внизу: судя по всему, меня поместили этаже эдак на тридцатом. Выяснять я не стала — как уже говорила, панически боюсь высоты.
Дверь, разумеется, была заперта, и выламывать ее я пока не собиралась. Помимо дивана в комнате были еще журнальный столик и пара кресел. Все — далеко не новое и не модное, хотя стены просто сияли свеженькими обоями. И вообще помещение производило впечатление новостройки. Господи, куда это меня занесло?
Постепенно я восстановила в памяти — не без труда, замечу! — минувшие события и расстроилась. Во-первых, я опять повела себя как последняя кретинка и на сей раз вляпалась во что-то куда более серьезное, чем все предыдущие приключения. А во-вторых, оставила без помощи Аську, которая теперь, наверное, не знает, что и думать. Если еще способна думать…
— А если это звонила не она? — вдруг произнесла я в полный голос ошарашившую меня мысль. — А если меня просто как неполноценную выманили из квартиры?
— Вот тут вы совершенно правы, Елена Сергеевна, — раздался голос от двери.
Я так и подскочила. Галлюцинации у меня начались, что ли?
Оказалось, не начались. Просто дверь бесшумно открылась, и теперь на пороге стоял человек, внешность которого мне была смутно знакома. Где я могла видеть этого типа? Господи, где, где? В самолете, вот где! А потом — возле машины, когда он дрался с моим мужем. Точнее, пытался драться.
При мысли о муже у меня неприятно заныло под ложечкой. Его я боялась больше, чем всех бандитов, вместе взятых. Эти, что — убьют, и ладушки. А тот будет читать нотации, зудеть, воспитывать, ехидничать — месяцами. Кошмарнее этой перспективы я и представить ничего не могла.
Тип между тем принял выражение ужаса на моем лице на свой счет и остался этим крайне доволен. Закрыл за собой дверь, присел в одно из кресел и закурил. Жестом пригласил и меня сделать то же самое. Как теперь принято говорить, при всем богатстве выбора «другой альтернативы» у меня просто не было.
— Повторяю, вы абсолютно правы. Звонила вам, разумеется, не ваша приятельница, но подделка оказалась достаточно убедительной. А уж то, что вы сами, без принуждения, сели в нашу машину, — просто подарок судьбы. Вы всегда ведете себя так очаровательно раскованно? Или это еще не прошел заграничный угар?
— Да, я очень непосредственна, — согласилась я. — Потом, еще помню, что именно на черных «Волгах» можно было дешевле всего проехать, если уж приходилось ловить «левака». Я ведь человек небогатый, как вам известно, так что бояться не привыкла.
— Ну уж и небогатый! Информация, Елена Сергеевна, — это большие деньги, если умело ею распорядиться. Вы же на своем капитале просто-напросто сидите. Или, точнее, лежите. Как собака на сене.
— А без хамства нельзя? — привычно огрызнулась я. — Вы, кстати, не представились, и получается, что мы знакомы как-то односторонне. Вы меня знаете — я вас нет. Более того, вы обо мне знаете что-то такое, чего я сама не знаю…
— Ну-ну, не кокетничайте. Скорее мы знаем о вас нечто такое, чего не знает никто, в том числе ваш собственный муж. Но может узнать. А если желаете познакомиться — извольте. Зовите меня… ну, хоть Полиграфом Полиграфовичем.
Издевается, зараза такая!
— Лучше уж господином Шариковым, если вам так близок этот персонаж. Товарищем называть не могу — увольте.
— И не надо, и не зовите. Мне ведь все равно, как вы ко мне будете обращаться. Только расскажите мне то, о чем я вас попрошу, — и разойдемся, как в море корабли. Без претензий.
— Пардон, — нахально сказала я, — тут вы что-то такое лепетали насчет стоимости информации. Так что позвольте вас спросить: сколько?
— Что сколько? — не понял он.
— Сколько вы мне заплатите за информацию?
Мой собеседник просто расцвел от восторга.
— Голубушка вы моя, да оглянитесь вокруг! Мы с вами не в вашем офисе и даже не в ресторане интимно беседуем. Какие деньги, Христос с вами! Цена вашей информации — свобода. Или… сидите тут, пока не надоест.
— Искать будут, — честно предупредила я.
— Не найдут, родная. Не в первый раз.
— А в туалет?
— Проводят, мы же не звери. Вот только кушать не дадим, извините. Водички попьете, лишние шлаки из организма выведете. Вас устраивает?
— Умру голодной смертью, — бодро отозвалась я. — Мне ведь действительно нечего вам рассказать, понимаете, какая накладка.
— Кушать захотите — сразу память улучшится. Посидите, подумайте. Надумаете — попудрите носик.
— При чем тут носик? — возмутилась я, надеюсь, вполне естественно. — В квартире-то вообще есть кто-нибудь? А то выломаю дверь.
— Ничего, она крепкая. Постучите в случае чего. А засим — желаю всего самого-самого.
И ушел. Не знаю почему, но по-настоящему страшно мне не было. Хотя вообще-то я трусиха патологическая, но, если честно, побаивалась только физических пыток. Я себя знаю: при первом же прикосновении чего-нибудь раскаленного, ледяного или просто острого я продам все. Даже Родину, хотя, по-моему, это уже сделали до меня.
И как это героям детективов удается выбраться из подобных ситуаций? Можно, конечно, сплести веревку из простыней и спуститься из окна. Беда в том, что простыней мне почему-то не дали, равно как и одеяла с подушкой. Да и высоковато… Может, заманить в комнату охранника, соблазнить его, оглушить, связать и выбраться из квартиры? Чем оглушить и чем связать? Отпадает. Можно позвонить по телефону и попросить о помощи. Как, интересно, я до него доберусь? Ох, лучше бы осталась с Анри в Париже…
Я начала прикидывать, где это я нахожусь. Судя по всему, на самой окраине Москвы или где-нибудь в пригороде. Не потащили же они меня за тридевять земель в тридесятое царство? Скорее — окраина, в Подмосковье таких высоких домов пока еще не строят. Солнце клонится к лесу, значит, за спиной у меня, там, где теоретически находится Москва, — восток. Железная дорога возле леса проходит — вон, электричка побежала. Куда же эти мерзавцы меня затащили?
По своей давней дурацкой привычке размышляла я вслух. Поэтому не очень удивилась, когда дверь снова открылась и появился давешний мой собеседник. Пудреница функционировала исправно.
— Гадаете, где оказались? Могу сказать, невелика тайна. В Солнцеве вы, пытливая моя. Полегчало?
— Вы даже не представляете насколько, — бодро сказала я. — Только Солнцево большое. Где именно?
— Ну, это уже лишнее, — поморщился он. — Впрочем, скажу, если поделитесь своими секретами. А то я уже часа три сижу тут без толку…
— Сидите с толком, — пожала я плечами. — Часа три, говорите? Ну, так недолго осталось.
— Это почему? — поразился он моей беспардонной наглости.
— Увидите, — сделала я загадочное лицо, хотя основания для блефа были у меня мизерные. Но на что-то я подсознательно надеялась. Не помирать же, в самом деле, голодной смертью…
Я прилегла на диван и, наверное, задремала. Очнулась от жуткого звона и грохота. В комнате было сумрачно, а за ее пределами творилось нечто невообразимое. Похоже, шел крупный мордобой с применением мебели и других подручных средств. Наконец дверь моего узилища распахнулась, и появился… Володя! Красный, встрепанный, но веселый. За ним маячили фигуры Виталия и еще кого-то.
— Как ты меня нашел? — изумилась я.
— По запаху, — хохотнул он. — Пошевели мозгами, дорогая, вспомни нашу последнюю встречу. Да-да, пудреница, хотя серьги, конечно, были бы удобнее…
— Так вы с самого начала знали, где я?
— Извини, не с самого, но догадались довольно быстро. А потом уже отправились тебя выручать. По дороге слушали твои бесподобные диалоги с этим типом — пригодится. Но фигура, похоже, не из главных — так, среднее звено. Ничего, через него и на других выйдем, не впервой.
— А я, оказывается, была приманкой? Как же ты мог, Пронин?
— Сама напросилась, — последовал резонный ответ. — Тебе было сказано: сиди дома. Ты не послушалась, а я же еще и виноват.
Возразить мне было нечего.
Вот только встречи с Асей я никак не могла добиться. Моя подруга или не подходила к телефону (при том, что у нее аппарат с определителем номера, это большого труда не составляло), или ее супруг сухим тоном информировал меня, что «Анастасии нет дома и неизвестно, когда вернется». Что ж, может, и не врал, хотя сам характер Асиной работы предполагал сидение за домашним компьютером.
А еще из Парижа позвонил Анри. И подтвердил свой приезд через две недели: чтобы я была готова приступить к новой работе. Морально я была почти готова: в конце концов никто не помешает мне вернуться обратно в научно-исследовательский институт, если что-то не задастся. Но… Но было в общем-то страшно бросать привычную и где-то даже любимую работу — пусть никому не нужную и низкооплачиваемую! — и очертя голову бросаться в совершенно новую для меня сферу. Частная фирма по распространению косметики и парфюмерии — не угодно ли? И вряд ли Анри обрадуется, если я начну объяснять ему про необходимость постоянно находиться в поле зрения милиции. Его заместитель — на «мушке» у неизвестных мафиози! Кому нужен такой работник? К тому же встречи с Анри могли быть и не чисто деловыми, а у меня в пудренице — микрофон. А без пудреницы ходить Володя не велел. Интересное получается кино.
Муж, проникнувшись идеей новой работы для меня, постоянно возвращался к этой теме, чем тоже сыпал соль на рану. Парфюмерия, по его представлению, — занятие сугубо женское, да и не в этом дело, что это даст мне возможность посмотреть мир, пока на нас — тьфу, тьфу, тьфу! — снова не опустили какой-нибудь железный занавес. Ну и заработок, разумеется…
— Если бы я знал хоть один иностранный язык, — сокрушался супруг, — я бы любое подобное предложение принял, не задумываясь. А с моим хилым английским я никому не нужен ни здесь, ни там. Хотя вроде бы океанология — все-таки достаточно полезная наука, в отличие от твоей арабистики. Не обижайся, конечно, но если бы ты имела возможность пожить в этих самых арабских странах, поработать в тамошних библиотеках, музеях — тогда, конечно.. А так, сидеть в Москве и засыхать над научными книгами… Я хоть свет увидел в наших экспедициях, а ты в кои веки раз выбралась в Европу — и тут же вляпалась в очередное отечественное дерьмо. Повезло, ничего не скажешь!
В общем-то, муж был прав, и мне тем более хотелось «выляпаться» из этой дурацкой ситуации и начать совершенно новую жизнь. Но для этого нужно было хотя бы знать, с кем или с чем имеешь дело. Виталий предложил мне на выбор несколько гипотез.
Первое: мафия. Никто ее не видел, но все знают, что она есть. Бороться с ней сугубо бессмысленно, тем не менее все борются или по крайней мере делают вид. Дергаться тут глупо, нужно расслабиться и постараться получить удовольствие.
Второе: конкуренты Аси или, что более вероятно, ее мужа. Это уже что-то конкретно осязаемое. Нужно выяснить, за чем они охотятся и чего хотят, в частности, от меня. Можно бороться и можно даже победить… если, конечно, не делать глупостей и не проявлять ненужной инициативы. Для того есть Володя Пронин, он же патрон.
Третье: недоразумение. В эту версию укладывается все, кроме нападения на машину. Но и тут может быть обыкновенный, вполне распространенный нынче бандитизм на большой дороге возле международного аэропорта. Багаж у приезжающих бывает разный.
— А микрофон в пудренице мне, значит, в Париже вмонтировали? — возмутилась я. — Это же ни в какую схему не влезает!
— То-то и оно, — согласился Виталий. — Пудреница не влезает. Но это даже интересно.
Очень интересно! Вынужденное безделье начало сказываться на моих нервах: уж лучше бы опять что-нибудь произошло. Да и мужа постоянное присутствие «кузена из провинции» начинало, похоже, раздражать.
На третий день позвонил Володя и попросил Виталия на несколько часов приехать в «контору»: одно дело требовало обязательного присутствия там всех сотрудников. С меня же была взята торжественная клятва из дома не выходить и на мелкие провокации не поддаваться. В принципе я человек слова. И, поклявшись, обещаний не нарушаю. Посему взяла одну из своих любимых книг и устроилась на тахте. По секрету скажу: читала «Анжелику». И похождения лихой маркизы так меня увлекли, что я просто подпрыгнула, когда зазвонил телефон.
— Лена? Лена, приезжай немедленно ко мне… Пожалуйста… Мне… мне страшно! Ты мне нужна.
— Кто это? — перепугалась я.
— Да Ася же, Ася! Приезжай, пожалуйста, ко мне. Немедленно!
И короткие гудки в телефонной трубке.
Все клятвы, обещания и наставления Володи и Виталия, как в каких случаях надлежит поступать, тут же вылетели у меня из головы. Я схватила сумку и пулей вылетела из квартиры, соображая на ходу, как быстрее добраться до Аськи. Я живу в Новых Черемушках, а она — на Кутузовском проспекте. Меньше часа на дорогу никак не получалось, даже если все пересадки делать бегом. На такси денег, разумеется, не было. И тут возле меня затормозила машина. Черная такая официальная «Волга», в меру потрепанная. А из машины меня окликнул довольно-таки приятный мужской голос:
— Елена Сергеевна! А я за вами. Куда поедем?
Каким образом мне пришло в голову, что это — милицейская машина, убейте, не понимаю. Но — пришло. Возможно, я просто жутко беспокоилась за Аську, и поэтому все остальное для меня не имело ровно никакого значения. И плюхнулась на переднее сиденье, и успела только спросить:
— У вас есть телефон или рация?
В этот момент что-то вязкое и мокрое залепило мне нижнюю часть лица. Я скомандовала себе: «Не дышать!» — и тут же глубоко вдохнула омерзительный запах этой тряпки. Дальше, как говорится, тишина.
Очнулась я на диване в крохотной комнате. Из окна, к которому с трудом, на ватных ногах добралась, открывался замечательный пейзаж: поле и густой лес вдалеке. Вся эта панорама расстилалась далеко внизу: судя по всему, меня поместили этаже эдак на тридцатом. Выяснять я не стала — как уже говорила, панически боюсь высоты.
Дверь, разумеется, была заперта, и выламывать ее я пока не собиралась. Помимо дивана в комнате были еще журнальный столик и пара кресел. Все — далеко не новое и не модное, хотя стены просто сияли свеженькими обоями. И вообще помещение производило впечатление новостройки. Господи, куда это меня занесло?
Постепенно я восстановила в памяти — не без труда, замечу! — минувшие события и расстроилась. Во-первых, я опять повела себя как последняя кретинка и на сей раз вляпалась во что-то куда более серьезное, чем все предыдущие приключения. А во-вторых, оставила без помощи Аську, которая теперь, наверное, не знает, что и думать. Если еще способна думать…
— А если это звонила не она? — вдруг произнесла я в полный голос ошарашившую меня мысль. — А если меня просто как неполноценную выманили из квартиры?
— Вот тут вы совершенно правы, Елена Сергеевна, — раздался голос от двери.
Я так и подскочила. Галлюцинации у меня начались, что ли?
Оказалось, не начались. Просто дверь бесшумно открылась, и теперь на пороге стоял человек, внешность которого мне была смутно знакома. Где я могла видеть этого типа? Господи, где, где? В самолете, вот где! А потом — возле машины, когда он дрался с моим мужем. Точнее, пытался драться.
При мысли о муже у меня неприятно заныло под ложечкой. Его я боялась больше, чем всех бандитов, вместе взятых. Эти, что — убьют, и ладушки. А тот будет читать нотации, зудеть, воспитывать, ехидничать — месяцами. Кошмарнее этой перспективы я и представить ничего не могла.
Тип между тем принял выражение ужаса на моем лице на свой счет и остался этим крайне доволен. Закрыл за собой дверь, присел в одно из кресел и закурил. Жестом пригласил и меня сделать то же самое. Как теперь принято говорить, при всем богатстве выбора «другой альтернативы» у меня просто не было.
— Повторяю, вы абсолютно правы. Звонила вам, разумеется, не ваша приятельница, но подделка оказалась достаточно убедительной. А уж то, что вы сами, без принуждения, сели в нашу машину, — просто подарок судьбы. Вы всегда ведете себя так очаровательно раскованно? Или это еще не прошел заграничный угар?
— Да, я очень непосредственна, — согласилась я. — Потом, еще помню, что именно на черных «Волгах» можно было дешевле всего проехать, если уж приходилось ловить «левака». Я ведь человек небогатый, как вам известно, так что бояться не привыкла.
— Ну уж и небогатый! Информация, Елена Сергеевна, — это большие деньги, если умело ею распорядиться. Вы же на своем капитале просто-напросто сидите. Или, точнее, лежите. Как собака на сене.
— А без хамства нельзя? — привычно огрызнулась я. — Вы, кстати, не представились, и получается, что мы знакомы как-то односторонне. Вы меня знаете — я вас нет. Более того, вы обо мне знаете что-то такое, чего я сама не знаю…
— Ну-ну, не кокетничайте. Скорее мы знаем о вас нечто такое, чего не знает никто, в том числе ваш собственный муж. Но может узнать. А если желаете познакомиться — извольте. Зовите меня… ну, хоть Полиграфом Полиграфовичем.
Издевается, зараза такая!
— Лучше уж господином Шариковым, если вам так близок этот персонаж. Товарищем называть не могу — увольте.
— И не надо, и не зовите. Мне ведь все равно, как вы ко мне будете обращаться. Только расскажите мне то, о чем я вас попрошу, — и разойдемся, как в море корабли. Без претензий.
— Пардон, — нахально сказала я, — тут вы что-то такое лепетали насчет стоимости информации. Так что позвольте вас спросить: сколько?
— Что сколько? — не понял он.
— Сколько вы мне заплатите за информацию?
Мой собеседник просто расцвел от восторга.
— Голубушка вы моя, да оглянитесь вокруг! Мы с вами не в вашем офисе и даже не в ресторане интимно беседуем. Какие деньги, Христос с вами! Цена вашей информации — свобода. Или… сидите тут, пока не надоест.
— Искать будут, — честно предупредила я.
— Не найдут, родная. Не в первый раз.
— А в туалет?
— Проводят, мы же не звери. Вот только кушать не дадим, извините. Водички попьете, лишние шлаки из организма выведете. Вас устраивает?
— Умру голодной смертью, — бодро отозвалась я. — Мне ведь действительно нечего вам рассказать, понимаете, какая накладка.
— Кушать захотите — сразу память улучшится. Посидите, подумайте. Надумаете — попудрите носик.
— При чем тут носик? — возмутилась я, надеюсь, вполне естественно. — В квартире-то вообще есть кто-нибудь? А то выломаю дверь.
— Ничего, она крепкая. Постучите в случае чего. А засим — желаю всего самого-самого.
И ушел. Не знаю почему, но по-настоящему страшно мне не было. Хотя вообще-то я трусиха патологическая, но, если честно, побаивалась только физических пыток. Я себя знаю: при первом же прикосновении чего-нибудь раскаленного, ледяного или просто острого я продам все. Даже Родину, хотя, по-моему, это уже сделали до меня.
И как это героям детективов удается выбраться из подобных ситуаций? Можно, конечно, сплести веревку из простыней и спуститься из окна. Беда в том, что простыней мне почему-то не дали, равно как и одеяла с подушкой. Да и высоковато… Может, заманить в комнату охранника, соблазнить его, оглушить, связать и выбраться из квартиры? Чем оглушить и чем связать? Отпадает. Можно позвонить по телефону и попросить о помощи. Как, интересно, я до него доберусь? Ох, лучше бы осталась с Анри в Париже…
Я начала прикидывать, где это я нахожусь. Судя по всему, на самой окраине Москвы или где-нибудь в пригороде. Не потащили же они меня за тридевять земель в тридесятое царство? Скорее — окраина, в Подмосковье таких высоких домов пока еще не строят. Солнце клонится к лесу, значит, за спиной у меня, там, где теоретически находится Москва, — восток. Железная дорога возле леса проходит — вон, электричка побежала. Куда же эти мерзавцы меня затащили?
По своей давней дурацкой привычке размышляла я вслух. Поэтому не очень удивилась, когда дверь снова открылась и появился давешний мой собеседник. Пудреница функционировала исправно.
— Гадаете, где оказались? Могу сказать, невелика тайна. В Солнцеве вы, пытливая моя. Полегчало?
— Вы даже не представляете насколько, — бодро сказала я. — Только Солнцево большое. Где именно?
— Ну, это уже лишнее, — поморщился он. — Впрочем, скажу, если поделитесь своими секретами. А то я уже часа три сижу тут без толку…
— Сидите с толком, — пожала я плечами. — Часа три, говорите? Ну, так недолго осталось.
— Это почему? — поразился он моей беспардонной наглости.
— Увидите, — сделала я загадочное лицо, хотя основания для блефа были у меня мизерные. Но на что-то я подсознательно надеялась. Не помирать же, в самом деле, голодной смертью…
Я прилегла на диван и, наверное, задремала. Очнулась от жуткого звона и грохота. В комнате было сумрачно, а за ее пределами творилось нечто невообразимое. Похоже, шел крупный мордобой с применением мебели и других подручных средств. Наконец дверь моего узилища распахнулась, и появился… Володя! Красный, встрепанный, но веселый. За ним маячили фигуры Виталия и еще кого-то.
— Как ты меня нашел? — изумилась я.
— По запаху, — хохотнул он. — Пошевели мозгами, дорогая, вспомни нашу последнюю встречу. Да-да, пудреница, хотя серьги, конечно, были бы удобнее…
— Так вы с самого начала знали, где я?
— Извини, не с самого, но догадались довольно быстро. А потом уже отправились тебя выручать. По дороге слушали твои бесподобные диалоги с этим типом — пригодится. Но фигура, похоже, не из главных — так, среднее звено. Ничего, через него и на других выйдем, не впервой.
— А я, оказывается, была приманкой? Как же ты мог, Пронин?
— Сама напросилась, — последовал резонный ответ. — Тебе было сказано: сиди дома. Ты не послушалась, а я же еще и виноват.
Возразить мне было нечего.
Глава 10
ЗА ВСЕ НАДО ПЛАТИТЬ
Кое-как переведя дыхание и переварив досаду, я задала следующий вопрос:
— Но вы хоть выяснили, что произошло?
— Выяснили. Только не кидайся тяжелыми предметами, то, что ты услышишь, может тебе не понравиться. Но уж не взыщи — сама попросила… Главный вывод такой: бог дураков любит…
Я пошарила глазами по комнате в поисках тяжелого предмета.
— Разговор отменяется, — мгновенно среагировал Володя. — Теперь буду только отвечать на прямые вопросы и только в машине. А на правду обижаться не надо, кто тебе ее, кроме меня, старого, скажет?
О чем я могла его спросить? Только об одном: во что же я вляпалась?
— В дерьмо, — лаконично ответил Володя. — Любовно приготовленное твоей ближайшей подругой. Она заварила кашу и должна была ее самостоятельно расхлебывать. Но предпочла подставить тебя, потому что прекрасно знала: перед Парижем ты не устоишь. С ее же стороны на кону стояли двести тысяч долларов, которые — кровь из носу — нужно было получить.
— У Аськи таких денег не было, — не поверила я.
— Правильно. Поэтому она позаимствовала их у собственного мужа, но его предупредить об этом как-то забыла. Взяла из домашнего сейфа и по совету одного своего ближайшего друга вложила в «выгодное дело» — обувной магазин. Чтобы в ближайшем будущем получить свое собственное маленькое состояние. А исходные деньги положить на место.
— Ну?
— Баранки гну! Магазин, сама понимаешь, прогорел. Ни денег, ни процентов, ни друга, кстати. Ищи ветра в поле.
— Но у нее муж — банкир. Мог бы по своим каналам…
— В том-то и дело, что он спал и видел, как бы развестись и снова жениться. Чем его твоя подруга держала, не знаю. Но признаться в краже и наличии друга — мгновенно вылететь на улицу с голым задом. Значит, надо было самой крутиться. Она и крутилась: исхитрилась найти своего друга за границей, куда он благополучно удрал с денежками. Даже номер его счета в банке узнала. Но в обмен на эту информацию с нее потребовали разрешение властей на открытие в Москве филиала косметической фирмы. Твой прекрасный француз решил, что сможет сэкономить неплохие деньги на взятках, если Ася в зубах принесет ему все документы. Она «выбила» разрешение…
Туман у меня в голове начал понемногу рассеиваться.
— А привезла его я.
— Правильно. И получила приз: хорошую работу и, как я полагаю, еще что-то. Твой француз, кстати, рисковал минимально, а тебя вполне могли пришить по дороге домой. Если же этого не произошло, значит, помощника себе он подобрал правильно. Хладнокровного, умного, находчивого… Это я, между прочим, про тебя, Ленка.
— Издеваешься? — обиделась я.
— Ну, подруга, на тебя не угодишь. Глупой быть не хочешь, умной — отказываешься. Ладно, излагаю факты. Как Ася достала разрешение — не знаю, но достала. И обнаружила, что находится «под колпаком». Ехать самой в Париж было невозможно. А ты оказалась идеальным вариантом. Помнишь французскую комедию «Разиня»?
Комедию я, конечно, помнила. И искренне посочувствовала своим противникам. Иметь дело с дилетантом-лопухом — самое паршивое занятие. Дилетант, как правило, непредсказуем и неуправляем. К тому же никто и вообразить не мог, что я влезла в это довольно-таки опасное мероприятие, не имея ни малейшего понятия о том, что оно собой представляет, и практически бескорыстно. Такого идиотизма мои преследователи и похитители просто представить себе не могли. И добросовестно создавали сложные комбинации, которых я просто не замечала.
— А, кстати, ты этих самых злоумышленников-то прихватил?
— Прихватил, но, скажу честно, не методом дедукции. Просто пошел в соответствующее министерство к дяденьке, от которого у нас очень многое зависит в области парфюмерно-косметического сотрудничества с заграницей. Прикинулся шлангом и начал его расспрашивать о деле этого твоего Жана Марэ, мол, надежно ли, не мафия ли какая, да что за польза для великой России? Он мне, конечно, наплел семь бочек арестантов, а потом послал за конкретными сведениями эшелоном пониже, к одному из своих помощников. Прихожу: ба! Сидит один из моих «крестников», которого я в первый раз посадил за злостное хулиганство — пьяного избил и ограбил, а второй раз — за перепродажу краденых машин. Теперь, смотрю: стильный костюмчик, дорогие сигареты, кабинет — закачаешься. И мне он, сама понимаешь, не очень обрадовался. Но про фирму рассказал все. И про то, что Асин друг попросил кое-кого забрать у тебя кое-какие неприятные для него документы — тоже.
— Микропленка в ручке?
— Правильно. Я же доходчиво объяснил ему: отдаст мне тех, кто тебя пасет, никто ничего о его прошлом не узнает, если сам, конечно, не проболтается. Не устраивает его такой вариант, иду обратно к его боссу и «на голубом глазу» объясняю, что он, наивный и благородный радетель за благо России, пригрел на своей груди змеюку поганую. Просто, как апельсин.
— Как все гениальное, — подольстилась я.
— Ну, пусть гениальное, — не стал возражать Володя. — Как ты думаешь, какой вариант мой «крестник» выбрал? Правильно думаешь, первый вариант ему куда больше улыбался. И, как миленький, написал мне на бумажке адреса всех конкретных исполнителей, с фамилией, именем, отчеством и даже номерами телефонов. Только что размер костюмов и ботинок не указал. Короче, благодаря твоим авантюрам удалось задержать двух красавчиков, которые давным-давно в розыске числятся. Они обменный пункт обчистили и одного из наших коллег ранили. Этих, вестимо, посадим, никто за них заступаться не будет, поскольку полезной информации у них — ноль целых хрен десятых, нанимали через того «джинсового», который тебя из аэропорта пытался увезти. Хотя и его они знают постольку-поскольку: получили задание — доложили об исполнении — положили в карман гонорар. Может быть, и найдем, но ведь и он — «шестерка».
— А покрупнее никто не попался?
— Попался, но… Знаешь, почему тебе та баба в Париже не понравилась?
— Противная и любопытная — вот почему.
— Это само собой. А в основном потому, что никакой бабы там не было, а следил за тобой один и тот же мужик. Ближайший помощник Аськиного приятеля. Он и в номер к тебе залез, пудреницу подменил. Он же и духи спер. Но это все было в Париже, доказать невозможно. Пытался твоего мужа побить, а кто оказался побитым? Кстати, первую пудреницу я у него изъял — теперь у тебя целых две будет, на всю жизнь хватит.
И Володя королевским жестом протянул мне точную копию той, которая лежала у меня в сумке. Точную, да не совсем. Лепесток одной из лилий, как мне сразу и показалось, был слегка деформирован.
— Она! — ахнула я. — Та самая, парижская.
— Вот, сразу видно, что ты — не профессионал. А в нашем деле нужно учитывать любую мелочь. Не мог же лепесток сам по себе распрямиться? Значит, нужно было эту игрушку изучить вдоль и поперек и понять, в чем секрет такой метаморфозы. А ты уши развесила — и хлопаешь ими…
— Не впадай, пожалуйста, в репертуар моего мужа, — попросила я. — Все это и еще многое, чего мне предстоит услышать дома. И, подозреваю, — не один раз.
— Ладно, не буду, — великодушно согласился Володя. — Я сегодня добрый. Хоть и пешек задержали, но все-таки хоть какой-то навар…
— Бульон это из-под яиц, а не навар! — возмутилась я. — А сам «джинсовый»? А мужик этот, который баба, то есть, тьфу, наоборот? А Полиграф Полиграфович, эта гиена в сиропе? Им ничего не будет?
— «Джинсового» ищем, но боюсь тебя обнадеживать — вряд ли найдем. Ты его лицо описать можешь? Особые приметы? Вот видишь, не можешь. А костюмчик переодеть — плевое дело. Да и «Жигулей» красных в Москве — пруд пруди. Может, ты номерочек запомнила? Так скажи, не таи. Уже зацепочка.
— Не запомнила, — понурилась я.
— Прекрасно. То есть я хотел сказать — ничего хорошего. Стоимость духов тебе в Париже компенсировали. Здесь вроде бы сперли ручку — так ей цена полкопейки в базарный день. Ну и так далее. Понятно?
— Понятно. Интересная у вас работа.
— Главное, спокойная, — подтвердил Володя. — Дальше. Сам он тебя не похищал, исполнителей ни за что не выдаст. Ты же ни «Волгу», ни водителя не опознаешь, правда? У него, кстати, несколько иная версия твоего пребывания в Солнцеве: ты приехала туда на любовное свидание с ним. Разумеется, втайне от мужа. А когда мы ворвались, то заявила, что тебя похитили и удерживают насильно. Если бы он был кристально чист, он бы и нам впаял за незаконное проникновение в помещение. Но за ним что-то есть, поэтому он и не особенно возникает, ему важно поскорее вернуться в Париж. Хотя и катит сейчас в машине следом под охраной, но ночевать будет дома — за это я тебе ручаюсь. В лучшем для нас случае — внесет залог. В худшем — устроит сцену за «превышение полномочий».
— Значит, опять все начнется сначала? — испугалась я. — Прослушивание, слежка и вообще…
— Не начнется. Я и «крестнику» своему сказал, чтобы тебя в покое оставили, и еще кое-кому намекнул. Не бесплатно, конечно, пришлось пообещать кое-кому кое на что глаза закрыть. Но я хитрый, не увижу только то, что начальство уже велело проморгать. И овцы сыты, и волки целы…
— Наоборот, — машинально возразила я.
— Ты уверена? — иронически прищурился на меня Володя.
Честно говоря, полной уверенности у меня не было.
— А Ася? — задала я последний вопрос.
— А вот уж это — ее проблемы, не взыщи.
Через три дня, наполненные беготней по родному институту с обходным листом и прочими важными делами, а также безуспешными попытками связаться с Асей и выдать ей все, что накипело, я обнаружила лучшую подругу в своей собственной квартире. Прийти без звонка — это было так не похоже на Аську! Впрочем, она и выглядела паршиво, и держалась совсем не так, как обычно. Вместо уверенной в себе хладнокровной светской дамы я увидела нервную, замотанную тетку неопределенного возраста. Даже мой далекий от сантиментов супруг сжалился и не только впустил ее в квартиру, но и предложил чашку чая. Разговора у них, правда, не получалось, и в ожидании моего прихода оба сидели молча. Так что муж встретил меня с нескрываемым облегчением и тут же, придумав себе неотложное дело, смылся из дома.
У меня же жгучее желание выдать Аське по первое число растаяло почти без следа, когда я ее увидела. И без меня, видно, подруге несладко пришлось. А когда она заявила, что пришла попрощаться, скандалить и выяснять отношения окончательно расхотелось. Бить лежачего — не мой стиль.
— Я ушла от мужа, — сообщила Аська. — Насовсем. Уеду в Курск, к тетке, специалисты с английским языком везде нужны. И квартиру снимать не придется, есть где жить.
— Позволь, — оторопела я, — а почему ты не потребуешь размена квартиры здесь? Ты же имеешь право…
— Я уже ничего не имею. Ни мужа, ни денег, ни прав. Тебе Володя, наверное, рассказал про двести тысяч долларов? Ну вот, я их потеряла. В общем, глупо получилось. Муж, конечно, догадался, кто деньги взял: посторонних в доме не было, а если бы ограбили, то взяли бы не только это.
— И что?
— А то, что теперь я — нищая бомжиха. Подписала заявление о разводе без материальных и жилищных претензий. Отдала ему все, что у меня было на моего прекрасного друга, сказал, что ему это зачем-то нужно. Продала драгоценности и шубы, чтобы компенсировать мужу «материальный ущерб». В Москве мне больше делать нечего. За границей — тем более. Дернуло же меня влезть в бизнес! Разводиться все равно бы пришлось, но я бы хоть квартиру сохранила и кое-какие деньги.
Чем я могла ее утешить? Предложить пока пожить у меня? Исключено, тогда разводиться придется и мне за компанию. Одолжить денег? Их пока тоже нет и когда еще будут. Попросить Анри устроить Асю в какой-нибудь филиал фирмы? Если бы он хотел, сам бы давно ей это предложил. Нечем мне было утешить подругу, и от этого я, как всегда, почувствовала себя виноватой. Мысль о том, что в результате Аськиных махинаций я вполне могла остаться инвалидом или вообще приказала бы долго жить, отступила куда-то в подсознание. В конце концов я-то оказалась в выигрыше.
— Печально, — лицемерно сказала я. — Столько хлопот, нервотрепки — и все напрасно. Кстати, ты знаешь о том, что меня пытались похитить? Даже не пытались, а в самом деле похитили.
— Тебя? — изумилась Ася. — Но ведь у тебя уже ничего не осталось из Парижа. Или ты мне не все передала? Оставила себе что-то важное?
Я начала потихоньку закипать.
— Как я могла что-то оставить себе, если понятия не имела ни о чем вообще? Да, пудреницу оставила. Но ведь ее мне подарили, а не тебе просили передать. Впрочем, если ты меня подозреваешь…
— Ни в чем я тебя не подозреваю, — устало отмахнулась Ася. — Ты мне пыталась помочь и ни в чем не виновата. Но ведь и поимела с этого кое-что. Париж посмотрела, интересную работу получишь, любовника-француза…
— Мы с Анри не любовники! — возмутилась я. Увы, опять лицемерно.
— Пока, может, и не любовники, так все только начинается. Так что обижаться на меня не стоит. И потом, дорогая, за все надо платить. Бесплатным бывает только сыр в мышеловке.
Ах вот как? Я, значит, должна еще ей в ножки поклониться за то, что жива осталась? Ну, Аська! Хотя в чем-то она была права…
— Ты прекрасно знаешь, что зацепила меня именно сыром в мышеловке. Чудо, что я из нее выбралась невредимой.
— Да, чудо. Понять не могу, вроде бы по всем расчетам в выигрыше должна была остаться я. В отличие от тебя разбираюсь в бизнесе, умею анализировать ситуацию, не теряю хладнокровия. И осталась на бобах. А ты, безалаберная, романтичная, нищая дура…
Мы обе забыли про то, что под столом лежит Элси. Нервы собаки тоже, по-видимому, были на пределе, так что без предупреждающего рычания она вцепилась Асе в щиколотку. И не формально, а от души.
Когда нога была промыта, продезинфицирована и перебинтована, Ася стала прощаться. Я ее не удерживала: все, что могло быть сказано, было сказано. А точку в разговоре поставили зубы Элси, которая рассчиталась за меня достаточно щедро.
Ася правильно заметила: за все надо платить.
— Но вы хоть выяснили, что произошло?
— Выяснили. Только не кидайся тяжелыми предметами, то, что ты услышишь, может тебе не понравиться. Но уж не взыщи — сама попросила… Главный вывод такой: бог дураков любит…
Я пошарила глазами по комнате в поисках тяжелого предмета.
— Разговор отменяется, — мгновенно среагировал Володя. — Теперь буду только отвечать на прямые вопросы и только в машине. А на правду обижаться не надо, кто тебе ее, кроме меня, старого, скажет?
О чем я могла его спросить? Только об одном: во что же я вляпалась?
— В дерьмо, — лаконично ответил Володя. — Любовно приготовленное твоей ближайшей подругой. Она заварила кашу и должна была ее самостоятельно расхлебывать. Но предпочла подставить тебя, потому что прекрасно знала: перед Парижем ты не устоишь. С ее же стороны на кону стояли двести тысяч долларов, которые — кровь из носу — нужно было получить.
— У Аськи таких денег не было, — не поверила я.
— Правильно. Поэтому она позаимствовала их у собственного мужа, но его предупредить об этом как-то забыла. Взяла из домашнего сейфа и по совету одного своего ближайшего друга вложила в «выгодное дело» — обувной магазин. Чтобы в ближайшем будущем получить свое собственное маленькое состояние. А исходные деньги положить на место.
— Ну?
— Баранки гну! Магазин, сама понимаешь, прогорел. Ни денег, ни процентов, ни друга, кстати. Ищи ветра в поле.
— Но у нее муж — банкир. Мог бы по своим каналам…
— В том-то и дело, что он спал и видел, как бы развестись и снова жениться. Чем его твоя подруга держала, не знаю. Но признаться в краже и наличии друга — мгновенно вылететь на улицу с голым задом. Значит, надо было самой крутиться. Она и крутилась: исхитрилась найти своего друга за границей, куда он благополучно удрал с денежками. Даже номер его счета в банке узнала. Но в обмен на эту информацию с нее потребовали разрешение властей на открытие в Москве филиала косметической фирмы. Твой прекрасный француз решил, что сможет сэкономить неплохие деньги на взятках, если Ася в зубах принесет ему все документы. Она «выбила» разрешение…
Туман у меня в голове начал понемногу рассеиваться.
— А привезла его я.
— Правильно. И получила приз: хорошую работу и, как я полагаю, еще что-то. Твой француз, кстати, рисковал минимально, а тебя вполне могли пришить по дороге домой. Если же этого не произошло, значит, помощника себе он подобрал правильно. Хладнокровного, умного, находчивого… Это я, между прочим, про тебя, Ленка.
— Издеваешься? — обиделась я.
— Ну, подруга, на тебя не угодишь. Глупой быть не хочешь, умной — отказываешься. Ладно, излагаю факты. Как Ася достала разрешение — не знаю, но достала. И обнаружила, что находится «под колпаком». Ехать самой в Париж было невозможно. А ты оказалась идеальным вариантом. Помнишь французскую комедию «Разиня»?
Комедию я, конечно, помнила. И искренне посочувствовала своим противникам. Иметь дело с дилетантом-лопухом — самое паршивое занятие. Дилетант, как правило, непредсказуем и неуправляем. К тому же никто и вообразить не мог, что я влезла в это довольно-таки опасное мероприятие, не имея ни малейшего понятия о том, что оно собой представляет, и практически бескорыстно. Такого идиотизма мои преследователи и похитители просто представить себе не могли. И добросовестно создавали сложные комбинации, которых я просто не замечала.
— А, кстати, ты этих самых злоумышленников-то прихватил?
— Прихватил, но, скажу честно, не методом дедукции. Просто пошел в соответствующее министерство к дяденьке, от которого у нас очень многое зависит в области парфюмерно-косметического сотрудничества с заграницей. Прикинулся шлангом и начал его расспрашивать о деле этого твоего Жана Марэ, мол, надежно ли, не мафия ли какая, да что за польза для великой России? Он мне, конечно, наплел семь бочек арестантов, а потом послал за конкретными сведениями эшелоном пониже, к одному из своих помощников. Прихожу: ба! Сидит один из моих «крестников», которого я в первый раз посадил за злостное хулиганство — пьяного избил и ограбил, а второй раз — за перепродажу краденых машин. Теперь, смотрю: стильный костюмчик, дорогие сигареты, кабинет — закачаешься. И мне он, сама понимаешь, не очень обрадовался. Но про фирму рассказал все. И про то, что Асин друг попросил кое-кого забрать у тебя кое-какие неприятные для него документы — тоже.
— Микропленка в ручке?
— Правильно. Я же доходчиво объяснил ему: отдаст мне тех, кто тебя пасет, никто ничего о его прошлом не узнает, если сам, конечно, не проболтается. Не устраивает его такой вариант, иду обратно к его боссу и «на голубом глазу» объясняю, что он, наивный и благородный радетель за благо России, пригрел на своей груди змеюку поганую. Просто, как апельсин.
— Как все гениальное, — подольстилась я.
— Ну, пусть гениальное, — не стал возражать Володя. — Как ты думаешь, какой вариант мой «крестник» выбрал? Правильно думаешь, первый вариант ему куда больше улыбался. И, как миленький, написал мне на бумажке адреса всех конкретных исполнителей, с фамилией, именем, отчеством и даже номерами телефонов. Только что размер костюмов и ботинок не указал. Короче, благодаря твоим авантюрам удалось задержать двух красавчиков, которые давным-давно в розыске числятся. Они обменный пункт обчистили и одного из наших коллег ранили. Этих, вестимо, посадим, никто за них заступаться не будет, поскольку полезной информации у них — ноль целых хрен десятых, нанимали через того «джинсового», который тебя из аэропорта пытался увезти. Хотя и его они знают постольку-поскольку: получили задание — доложили об исполнении — положили в карман гонорар. Может быть, и найдем, но ведь и он — «шестерка».
— А покрупнее никто не попался?
— Попался, но… Знаешь, почему тебе та баба в Париже не понравилась?
— Противная и любопытная — вот почему.
— Это само собой. А в основном потому, что никакой бабы там не было, а следил за тобой один и тот же мужик. Ближайший помощник Аськиного приятеля. Он и в номер к тебе залез, пудреницу подменил. Он же и духи спер. Но это все было в Париже, доказать невозможно. Пытался твоего мужа побить, а кто оказался побитым? Кстати, первую пудреницу я у него изъял — теперь у тебя целых две будет, на всю жизнь хватит.
И Володя королевским жестом протянул мне точную копию той, которая лежала у меня в сумке. Точную, да не совсем. Лепесток одной из лилий, как мне сразу и показалось, был слегка деформирован.
— Она! — ахнула я. — Та самая, парижская.
— Вот, сразу видно, что ты — не профессионал. А в нашем деле нужно учитывать любую мелочь. Не мог же лепесток сам по себе распрямиться? Значит, нужно было эту игрушку изучить вдоль и поперек и понять, в чем секрет такой метаморфозы. А ты уши развесила — и хлопаешь ими…
— Не впадай, пожалуйста, в репертуар моего мужа, — попросила я. — Все это и еще многое, чего мне предстоит услышать дома. И, подозреваю, — не один раз.
— Ладно, не буду, — великодушно согласился Володя. — Я сегодня добрый. Хоть и пешек задержали, но все-таки хоть какой-то навар…
— Бульон это из-под яиц, а не навар! — возмутилась я. — А сам «джинсовый»? А мужик этот, который баба, то есть, тьфу, наоборот? А Полиграф Полиграфович, эта гиена в сиропе? Им ничего не будет?
— «Джинсового» ищем, но боюсь тебя обнадеживать — вряд ли найдем. Ты его лицо описать можешь? Особые приметы? Вот видишь, не можешь. А костюмчик переодеть — плевое дело. Да и «Жигулей» красных в Москве — пруд пруди. Может, ты номерочек запомнила? Так скажи, не таи. Уже зацепочка.
— Не запомнила, — понурилась я.
— Прекрасно. То есть я хотел сказать — ничего хорошего. Стоимость духов тебе в Париже компенсировали. Здесь вроде бы сперли ручку — так ей цена полкопейки в базарный день. Ну и так далее. Понятно?
— Понятно. Интересная у вас работа.
— Главное, спокойная, — подтвердил Володя. — Дальше. Сам он тебя не похищал, исполнителей ни за что не выдаст. Ты же ни «Волгу», ни водителя не опознаешь, правда? У него, кстати, несколько иная версия твоего пребывания в Солнцеве: ты приехала туда на любовное свидание с ним. Разумеется, втайне от мужа. А когда мы ворвались, то заявила, что тебя похитили и удерживают насильно. Если бы он был кристально чист, он бы и нам впаял за незаконное проникновение в помещение. Но за ним что-то есть, поэтому он и не особенно возникает, ему важно поскорее вернуться в Париж. Хотя и катит сейчас в машине следом под охраной, но ночевать будет дома — за это я тебе ручаюсь. В лучшем для нас случае — внесет залог. В худшем — устроит сцену за «превышение полномочий».
— Значит, опять все начнется сначала? — испугалась я. — Прослушивание, слежка и вообще…
— Не начнется. Я и «крестнику» своему сказал, чтобы тебя в покое оставили, и еще кое-кому намекнул. Не бесплатно, конечно, пришлось пообещать кое-кому кое на что глаза закрыть. Но я хитрый, не увижу только то, что начальство уже велело проморгать. И овцы сыты, и волки целы…
— Наоборот, — машинально возразила я.
— Ты уверена? — иронически прищурился на меня Володя.
Честно говоря, полной уверенности у меня не было.
— А Ася? — задала я последний вопрос.
— А вот уж это — ее проблемы, не взыщи.
Через три дня, наполненные беготней по родному институту с обходным листом и прочими важными делами, а также безуспешными попытками связаться с Асей и выдать ей все, что накипело, я обнаружила лучшую подругу в своей собственной квартире. Прийти без звонка — это было так не похоже на Аську! Впрочем, она и выглядела паршиво, и держалась совсем не так, как обычно. Вместо уверенной в себе хладнокровной светской дамы я увидела нервную, замотанную тетку неопределенного возраста. Даже мой далекий от сантиментов супруг сжалился и не только впустил ее в квартиру, но и предложил чашку чая. Разговора у них, правда, не получалось, и в ожидании моего прихода оба сидели молча. Так что муж встретил меня с нескрываемым облегчением и тут же, придумав себе неотложное дело, смылся из дома.
У меня же жгучее желание выдать Аське по первое число растаяло почти без следа, когда я ее увидела. И без меня, видно, подруге несладко пришлось. А когда она заявила, что пришла попрощаться, скандалить и выяснять отношения окончательно расхотелось. Бить лежачего — не мой стиль.
— Я ушла от мужа, — сообщила Аська. — Насовсем. Уеду в Курск, к тетке, специалисты с английским языком везде нужны. И квартиру снимать не придется, есть где жить.
— Позволь, — оторопела я, — а почему ты не потребуешь размена квартиры здесь? Ты же имеешь право…
— Я уже ничего не имею. Ни мужа, ни денег, ни прав. Тебе Володя, наверное, рассказал про двести тысяч долларов? Ну вот, я их потеряла. В общем, глупо получилось. Муж, конечно, догадался, кто деньги взял: посторонних в доме не было, а если бы ограбили, то взяли бы не только это.
— И что?
— А то, что теперь я — нищая бомжиха. Подписала заявление о разводе без материальных и жилищных претензий. Отдала ему все, что у меня было на моего прекрасного друга, сказал, что ему это зачем-то нужно. Продала драгоценности и шубы, чтобы компенсировать мужу «материальный ущерб». В Москве мне больше делать нечего. За границей — тем более. Дернуло же меня влезть в бизнес! Разводиться все равно бы пришлось, но я бы хоть квартиру сохранила и кое-какие деньги.
Чем я могла ее утешить? Предложить пока пожить у меня? Исключено, тогда разводиться придется и мне за компанию. Одолжить денег? Их пока тоже нет и когда еще будут. Попросить Анри устроить Асю в какой-нибудь филиал фирмы? Если бы он хотел, сам бы давно ей это предложил. Нечем мне было утешить подругу, и от этого я, как всегда, почувствовала себя виноватой. Мысль о том, что в результате Аськиных махинаций я вполне могла остаться инвалидом или вообще приказала бы долго жить, отступила куда-то в подсознание. В конце концов я-то оказалась в выигрыше.
— Печально, — лицемерно сказала я. — Столько хлопот, нервотрепки — и все напрасно. Кстати, ты знаешь о том, что меня пытались похитить? Даже не пытались, а в самом деле похитили.
— Тебя? — изумилась Ася. — Но ведь у тебя уже ничего не осталось из Парижа. Или ты мне не все передала? Оставила себе что-то важное?
Я начала потихоньку закипать.
— Как я могла что-то оставить себе, если понятия не имела ни о чем вообще? Да, пудреницу оставила. Но ведь ее мне подарили, а не тебе просили передать. Впрочем, если ты меня подозреваешь…
— Ни в чем я тебя не подозреваю, — устало отмахнулась Ася. — Ты мне пыталась помочь и ни в чем не виновата. Но ведь и поимела с этого кое-что. Париж посмотрела, интересную работу получишь, любовника-француза…
— Мы с Анри не любовники! — возмутилась я. Увы, опять лицемерно.
— Пока, может, и не любовники, так все только начинается. Так что обижаться на меня не стоит. И потом, дорогая, за все надо платить. Бесплатным бывает только сыр в мышеловке.
Ах вот как? Я, значит, должна еще ей в ножки поклониться за то, что жива осталась? Ну, Аська! Хотя в чем-то она была права…
— Ты прекрасно знаешь, что зацепила меня именно сыром в мышеловке. Чудо, что я из нее выбралась невредимой.
— Да, чудо. Понять не могу, вроде бы по всем расчетам в выигрыше должна была остаться я. В отличие от тебя разбираюсь в бизнесе, умею анализировать ситуацию, не теряю хладнокровия. И осталась на бобах. А ты, безалаберная, романтичная, нищая дура…
Мы обе забыли про то, что под столом лежит Элси. Нервы собаки тоже, по-видимому, были на пределе, так что без предупреждающего рычания она вцепилась Асе в щиколотку. И не формально, а от души.
Когда нога была промыта, продезинфицирована и перебинтована, Ася стала прощаться. Я ее не удерживала: все, что могло быть сказано, было сказано. А точку в разговоре поставили зубы Элси, которая рассчиталась за меня достаточно щедро.
Ася правильно заметила: за все надо платить.