Но здесь, в Максимилии, политика была делом существенным.
   Джандрак знал: как только его колоколоподобный корабль приземлится во внутреннем городе, ему следует немедленно явиться к королю Максиму. Оставив корабль на попечение специальных техников, поклявшихся не разглашать тайну, он зашел домой освежиться и предстал перед королем.
   Королю уже сообщили о его прибытии. Джандрака провели в потаенную комнату, где монарх с нетерпением ждал новостей:
   – Дело сделано?
   – Да, Ваше Величество.
   – Отлично! - Король Максим хихикнул, весело блеснув карими глазами.
   Несмотря на всю его хитрость и двуличие, следовало признать, что король обладал природным шармом. Его лицо, по обыкновению грустное, с легкостью могло быть и веселым. Он был достаточно впечатляющей фигурой, чтобы его замечали где угодно: с маленьким тонким ртом, выдающимся костистым носом и внимательными широко расставленными глазами, казалось, пронизывающими вас насквозь. Кроме того, он носил волосы до плеч, в то время как уже в течение нескольких веков прочно укоренившейся модой были короткие волосы.
   Иногда на лице у него было, казалось, сумасшедшее выражение: он надувал губы, поднимал брови, гримасничая и искоса посматривая из-за своего длинного острого носа. Некоторые утверждали, что король и в самом деле сумасшедший. Но большинство полагало, что он просто комик, веселый монарх, клоун поневоле; проницательный человек выявил бы у него преобладающее настроение меланхолии.
   – Я предложил Передану амнистию, Ваше Величество, как Вы и приказывали. Он отказался, разумеется. Похоже, он не догадался, что это предложение было только предлогом для визита.
   – Это его немного озадачило, я думаю. Ну, что? Дорога проложена?
   – Все прошло прекрасно. Я пересек путь Пятна, затем с этого места по линиям скольжения добрался до лагеря Передана на Сморне. Приборы свидетельствуют, что линии скольжения после этого значительно усилились.
   – Отлично! Отлично!
   Джандрак считал, что уже закоснел в своем искусстве двойной игры, и он не мог не восхититься таким способом предательства. Замысел Максима был грязен до невозможности. Было обнаружено, что инородная сущность, которую исследователи назвали Пятном, пользуется принципом движения новых скользящих кораблей, перемещающихся быстрее света вдоль естественных линий искажения пространства. Но была и разница: в то время как Пятно, проходя по линиям, оставляло их без изменения, прохождение по ним кораблей усиливало их. И Пятно, похоже, предпочитало передвигаться по таким усиленным линиям.
   Поначалу ученые попытались использовать это открытие, чтобы управлять Пятном: создать путь по лабиринту галактических линий искажения и вывести Пятно из оккупированных им солнечных систем и из королевства. Но Пятно заупрямилось, - и это стало одним из доказательств того, что оно обладает каким-то видом рудиментарного мышления, - оно стремилось поглощать населенные планеты. И если такая искусственно усиленная линия скольжения не вела к населенной планете, Пятно поворачивало в другую сторону.
   Таким образом, исследователи могли только выбирать планеты, которые были бы уничтожены, но не более того. Этот тревожный факт привел к отчаянной борьбе между вельможами и магнатами, опасавшимися потерять свои капиталовложения. Затем королю Максиму пришла в голову эта блестящая идея. Послав скользящий корабль с визитом к Сморну, он мог направить Пятно прямо на голову своего старого врага.
   Голос короля повышался до приступов смеха:
   – Он никогда не узнает, что его ударило! Я пошлю туда четвертый и пятый флоты, на случай, если он пронюхает о том, что ему грозит, и попытается удрать. В любом случае, Передану конец!
   Джандрака интересовал один небольшой вопрос:
   – Что бы вы стали делать, если бы Передан согласился на амнистию, Ваше Величество?
   Король пожал плечами:
   – Если он такой дурак, что стал бы посылать корабли в эту штуку, то он заслуживает своей судьбы. Я не могу проиграть в любом случае. Кстати… ээ… полагаю, у вас нет записи вашего разговора?
   – Боюсь, что нет, Ваше Величество. Заглушающие поля очень сильны по всему лагерю. Магнитофон не работал.
   – Хм… Да, конечно… - Максим, казалось, усомнился в этом. Джандрак решил перевести разговор на другое:
   – Это чудесная стратагема, Ваше Величество, - восхитился он, - но Пятно все же остается.
   – Знаю, - мрачно ответил король, - но что мы можем поделать? Приходится мириться с потерями. Поскольку Пятно идет ровным курсом, то оно пройдет сквозь королевство, и мы снова будем в безопасности.
   «Это ты на это надеешься, старый дурак», - подумал Джандрак.
   Он вышел с похвалой короля. Удача воодушевила его, но он старался не очень этим гордиться: нетрудно лгать двум сторонам одновременно, если у них нет других контактов.
   С какой целью он играл двойную игру, - это было неясно даже ему самому. Он вырос в водовороте гражданской войны и не видел особого резона доверять кому-либо, но, поговорив с Переданом, почувствовал какой-то иррациональный импульс предоставить равные шансы обеим сторонам. Дело было не только в этом, конечно. Он также решил, что лично для него никакого преимущества не будет, если повстанцы будут уничтожены. Он предпочитал неопределенную ситуацию, когда талантливый молодой офицер, быстро приобретающий влияние, мог бы воспользоваться подвернувшимся шансом. Дав Передану половинчатое предупреждение, он оказался в конфликте с обеими сторонами и должен был выиграть независимо от исхода.
   Никакие угрызения совести ему были незнакомы: так поступать было для него естественным; временем правил макиавеллевский дух. Кроме того, временами на него «накатывали» амбиции, мучающие еще и тем, что вроде бы какой-то определенной цели у него не было. Иногда это проходило совершенно; когда он лежал в одиночестве в постели, то частенько мучительно обдумывал, как можно обратить себе на пользу строительство больших скользящих кораблей, проект, выполняемый на другой стороне планеты и отданный королем под его начало.
   С неопределенным радостным чувством он пересек центральный двор королевского дворца. Шпили и фронтоны на фоне зеленоватого вечернего неба вставали над ним, как фантастические арабески. Наступающий вечер был прохладен и полон ароматов. За контурами дворца возвышались более высокие блоки, башни и арки Внутреннего города, окружая гнездо монархии и закрывая вид на живописный, но совсем не изящный Старый город.
   Реконструкция была почти завершена. Оставалось достроить только несколько башен; их каркасы поднимались на высоту до трех тысяч футов. Атакуя Внутренний город, Максим не использовал атомные бомбы, потому что хотел сохранить город для себя, но все же он засыпал его бомбами большой разрушительной силы.
   Нахмурившись, Джандрак вспомнил о своем обещании претенденту, принцу Передану. Найти Грэйма Либера, хроникера. Он туманно представлял себе этого старика, семенящего по дворцу с потрепанными свитками древних документов под мышкой.
   Может быть, просьба и была, как и говорил Передан, сентиментальным приветом другу. Однако мышление интригана, присущее Джандраку, говорило ему, что скорее всего это может быть попыткой втянуть его в круг бунтовщиков и поддерживать постоянную связь между ним и Сморном. Во всяком случае, учитывая подозрительную натуру Максима, исполнение просьбы лучше всего отложить на несколько дней. А сегодня вечером он собирался заняться гораздо более приятным делом.
 
***
 
   Перейдя через демаркационную линию в Старый город Максимилии, Джандрак сразу же оказался в другом мире.
   Он плотно завернулся в длинный мягкий плащ, чтобы скрыть форму. Здесь, в Старом городе, в мундире он чувствовал себя не в своей тарелке: форма вызывала неприятные эмоции у жителей, можно вполне было ждать и агрессивности со стороны низших слоев населения.
   Внутренний город был отделен от Старого кольцом высоких зданий, образующих сплошную стену со множеством арок. Поскольку Внутренний город был расположен на возвышенности, то при выходе за его стены сразу открывалась панорама Старого города. Джандрак находил ее привлекательной, хотя некоторые даже презрительно отзывались о Старом городе.
   Вершина холма во Внутреннем городе была срезана, город оказался на ровной местности. В отличие от него Старый город сохранил свой первоначальный рельеф, дома стояли безо всякой планировки, более органично. Джандрак смотрел на беспорядочную массу зданий, в большинстве своем старых и обветшавших, высотой всего до двадцати этажей (если не считать нескольких экспериментальных построек - массивных тусклых блоков высотой в тысячу двести футов, рассчитанных на десять тысяч человек каждый). Слева от него весь город как бы спускался в долину, окутанную смогом.
   Город простирался на многие мили, уходя за горизонт. Над ним висела пыльная пелена, сверкавшая на солнце. Пыль была неотъемлемой особенностью Старого города
   Джандрак спустился по холму. Свою машину он оставил по ту сторону стены, - на ней были опознавательные знаки его подразделения, - и после короткой прогулки сел в общественный транспорт, большие обшарпанные вагоны электрифицированной рельсовой дороги. Несколько миль он проехал, вглядываясь в покорные, худощавые лица попутчиков и наслаждаясь необычностью ситуации. Затем вышел, прошел в боковую улочку и свернул в узкий проход, приведший его во дворик, обрамленный пятью ярусами балкончиков. Здесь он уверенно просвистал легкомысленный мотивчик и стал ждать.
   Скоро открылось окно, и Рондана перегнулась через подоконник, улыбаясь ему. Он услышал учащенный ритм своего сердца и улыбнулся в ответ. Через минуту она появилась внизу и впустила его. Пройдя пролет по шаткой лестнице, они оказались в комнате. Она рассмеялась, когда он плюхнулся на кровать и мягко потянул ее, усадив рядом.
   Рондана была молодой женщиной с приятным, счастливым выражением лица и легким характером. Сравнивая ее с женщинами своего круга, с их правильными чертами лица и высокомерием, Джандрак отдавал предпочтение этой девушке из низших слоев, считая ее настоящей женщиной (а их разрисованными куклами).
   Она внезапно выпрямилась:
   – Наверху живет старушка, она очень больна.
   – Да?
   – Не посмотришь ли ты ее? - попросила Рондана.
   – Но чем я могу помочь? Я не врач.
   Девушка встала и вышла из комнаты, как будто не слыша его. Он неохотно последовал за ней по лестнице - один этаж, два этажа, освещенные только закопченными окнами. Пару раз она оборачивалась, чтобы убедиться, что он идет за ней.
   Они вошли в квартиру Гудвуман Гровум, которая оказалась запущенной, убогой; Джандрак понял, что точно такая же у Ронданы, и смотрелась она уютной и удобной; здесь же стоял запах нищеты.
   Женщина, постанывая, лежала на кровати и выглядела старой, очень старой. Джандрак рискнул подойти поближе. Она выглядела слишком бледной и казалась зеленоватой, у нее был приступ лихорадки. Джандрак в этом ничего не понимал: люди его класса не знали таких болезней.
   Он смотрел на пожилую женщину, находящуюся почти без сознания: ей, должно быть, уже пять или шесть сотен лет…
   Джандрак спохватился, - ей не было пятисот. Не было даже и сотни. Он почувствовал неловкость, осознав, что Рондане двадцать, а ему, - при том, что он выглядел не старше, - восемьдесят, примерно столько же и этой женщине на кровати. Огромная разница в качестве медицинского обслуживания давала низшим слоям серьезный повод для недовольства; продолжительность жизни разных слоев соотносилась примерно как четыре к одному.
   – Она умирает, - сказала Рондана.
   – Что будем делать?
   – Ей нужен врач.
   – Ну так вызови, отправь ее в больницу, - Джандрак ощутил безотчетное раздражение, оттого что попал в такую ситуацию.
   Рондана колебалась:
   – Ты заплатишь? - тихо спросила она.
   – Да, конечно, - кисло улыбнулся Джандрак.
   Она ушла звонить по видфону в больницу. Тем временем он оставил эту несчастную квартиру и вернулся в уют внизу; ему испортили визит: ведь ему нужно было развлечься и отдохнуть, а его окатили холодной водой социальных проблем.
   Он сидел на кровати Ронданы, глядя в окно на пыльный дворик. Политический столкновения благородных домов не имели здесь никакого значения, уступив место другой, более приземленной реальности. Какая истина лежит в основе интриг, бесконечных манипуляций ради власти? А какова роль несчастной женщины, умирающей в обветшалом доходном доме, лишенной даже солнечного света, заливающего планету?
   Джандрак нахмурился, отгоняя непрошеные мысли. Даже если все так плохо, никто ничего с этим поделать не может. Политическая наука показала, насколько это невозможно - обогатить бедных; столетия назад она развенчала доктрину социального равенства, являющуюся теперь антигосударственной. Неизбежность полярности богатства и нищеты - это закон природы, и никакой научный прогресс его не изменит.
   Через час после их близости с Ронданой приехала скорая помощь и забрала Гудвуман Гровум. Он подписал обязательство оплатить расходы; сумма, для него незначительная, но в Старом городе это была цена самой жизни.
   Вздрогнув, он представил себе, во что превратится Старый город, если сюда придет Пятно.
 
***
 
   Далеко в космосе Пятно должно было наткнуться на усиленную Джандраком линию скольжения примерно через месяц. Однако, не прошло и двух недель, как боевой корабль, посланный принцем Переданом, вернулся в Сморн.
   Собственно говоря, к Пятну он и не приближался: в этом не было необходимости, и это было рискованно, так как в регионе работали исследовательские группы. Но, перехватив посылаемые ими сообщения, он получал всю необходимую информацию.
   В холодной ярости читал Передан эти доклады. Пятно продвигалось не к Сморну и даже не в этом направлении. Его путь пролегал под углом в сто тридцать градусов, то есть почти в противоположном направлении.
   «Так что этот щенок все же пытался меня надуть! - подумал он. - Опять грязные выходки Максима!» Суть плана была понятна: пока Передан эвакуировал бы свой лагерь, Максим мог бы воспользоваться его временной уязвимостью и нанести уничтожающий удар.
   – Вот тебе и дом Саннов!
 
***
 
   Коттедж хроникера Грэйма Либера ютился под кроной гигантского мутировавшего дуба в уголке одного из парков с искусственным ландшафтом, которые были разбросаны по Внутреннему городу. Однажды вечером, примерно в то же время, когда Передан осознал его предательство, Джандрак решил посетить этот домик, уверившись сначала в отсутствии слежки.
   Луны над головой и огни города придавали парку таинственности, высвечивая отдельные уголки. Джандрак приближался к коттеджу, дубовые листья шириной в ярд склонялись к нему, создавая живописную рамку для коттеджа и заслоняя свет из окон.
   Он нажал кнопку звонка. Через какое-то время открылась дверь в небольшом портике. Затем прошло несколько минут. Видимо, его рассматривали. Отворили на другом конце дома.
   Либер, почтенный седой мужчина, почти старик, сидел за столом, заваленным бумагами и свитками. Маленькая уютная комната слабо освещалась лампой в углу; вдоль стен расположились шкафы со множеством свитков и даже старомодных книг в переплетах. Царила тишина и умиротворение.
   Либер встал, чтобы приветствовать гостя, дружелюбно и цивилизованно:
   – Нечасто у меня сейчас бывают посетители. Пожалуйста, присаживайтесь. Желаете выпить? Ранеоль? Виски? Или, может, ликер?
   – Спасибо, виски подойдет.
   Джандрак ждал, пока Либер принесет напитки. Глаза его невольно просматривали бумаги, над которыми работал хозяин. Там было несколько голографий, старых голографий, судя по световой обработке. На одной из них он признал изображение знаменитого столкновения боевых кораблей во время битвы за Уними. Другие тоже относились к гражданской войне.
   Либер использовал буквопечатающее устройство, чтобы писать на толстом свитке бумаги. Слегка повернув голову, Джандрак мог читать аккуратно напечатанный текст:
   «…война велась только ради трона и ни по какой другой причине. Другие фракции, бунтующие против своей несчастной судьбы под старым монархическим режимом, которые пытались смотреть на конфликт как на возможность широкомасштабных реформ, безжалостно подавлялись обеими сторонами».
   Он сел в прежнее положение, когда Либер вернулся с напитками. Некоторое время они беседовали, и это оказалось приятным. Старик был непревзойденным собеседником; по мере того как Джандрак поглощал виски, он расслаблялся.
   Либер даже не спросил, что у него было за дело. Возможно, он решил: если гостю есть что сказать, он сам придет к этому. Прошло почти два часа, пока Джандрак не заявил:
   – У меня есть к вам послание от принца Передана.
   Либер поднял брови:
   – Серьезно? И какое же?
   – Не так много. Он пребывает в добром здравии и… просто передает вам привет.
   Либер, казалось, был тронут:
   – Ну и ну! После стольких лет! Должно быть, он начинает страдать от одиночества. Вы не могли бы передать ему пару слов?
   – К сожалению, нет, - Джандрак наклонился вперед: - Это сообщение что-то означает для вас? - напряженно спросил он. - Я могу вам чем-то помочь?
   Историк громко рассмеялся:
   – Молодой человек, я так и подумал, что вы пришли с какой-то неинтересной целью наподобие этой. Если это сообщение что-то и означает, кроме того, о чем в нем говорится, то мне это неизвестно. Возможно, Передан воображает, что все эти годы я работал на него. Если так, то он ошибается.
   – Стало быть, вы лояльны по отношению к королю Максиму? - Джандрак внезапно встревожился: может быть, он зря доверился этому коварному старику.
   Либер снова рассмеялся:
   – Ну и люди! Вам никак не отвязаться от своих идей.
   Джандрак смутился и почесал подбородок.
   Либер со вздохом поднялся на ноги:
   – Вы играете в шахматы?
   Джандрак пожал плечами:
   – Не очень-то…
   – Я когда-то играл, но теперь у меня есть игра получше. Пойдемте покажу.
   Он провел Джандрака в соседнюю комнату, не похожую на первую. На скамье у стены была аккуратно расставлена электронная аппаратура в разных стадиях сборки, полки также нагружены устройствами всевозможного назначения, и еще больше их содержалось в шкафах с четкими надписями.
   – Электроника - мое хобби, - объяснил Либер. - Помогает прочистить голову, когда я пытаюсь разобраться в путанице человеческой истории.
   Он подвел Джандрака к маленькому круглому столику в центре комнаты, сел на стул и другой предложил гостю. Столик был пуст, но Джандрак увидел, что от одной из его ножек к шкафу тянется кабель.
   – Откройте ящичек в столе, - сказал Либер, делая то же со своей стороны. Они оказались друг против друга, как для игры в шахматы (но не было между ними ни доски, ни фигур).
   В ящичках было несколько рядов кнопок:
   – Это усложненная версия шахмат, более сложная и тонкая, - объяснил хозяин. В шахматах у нас искусственный набор правил; я же взял их из реальной жизни.
   Он нажал кнопку. Столешница ожила: из нее выскочили фигуры с трехмерным полноцветным голографическим эффектом. На мозаичном шахматном полу стояли десятки прекрасных светящихся фигур, - и большинство из них носили королевские мантии!
   Либер нажал другую кнопку. Фигурки начали двигаться, жестикулировать, заговорили.
   – Мастерски! - выдохнул Джандрак.
   – Управляется компьютером, одним из четырех великих изобретений человека наряду с огнем, колесом и атомной энергией. Он создает персонажи, которые вы видите, и направляет их действия; может одновременно управлять сотнями фигур. Но я не люблю этого. Сутьто в игре! Давайте начнем с самого начала.
   Управляя кнопками, он очистил доску и создал на ней единственную фигуру. Это был король со всеми регалиями, жестикулирующий во всех направлениях.
   – Вот он. Пуп земли, центр всего. Монарх надо всем, на что ни упадет его взгляд
   Джандрак вгляделся повнимательней, стараясь различить черты. Они были упрощенными, как у деревянной куклы, но определенными и характерными. Несомненно, это был Максим!
   Но когда фигурка повернулась и посмотрела прямо на него, она изменилась: у короля было совершенно другое лицо: Либер его дразнил!
   Хроникер снова рассмеялся:
   – Как я и сказал, вам никак не отвязаться! Не пытайтесь идентифицировать фигуры, они все гипотетические. Таким путем мои политические взгляды не определить.
   – Я и так их уже знаю, - сквозь зубы проговорил Джандрак: - Вы - радикал, антироялист.
   – Неверно, неверно! Не разбрасывайтесь обвинениями, вы меня пугаете. Давайте посмотрим, что у нас еще есть.
   Рядом с королем возникла фигура женщины:
   – Королеве! И одета как королева, естественно. Заметьте, как она опирается на руку короля. Но мы можем быть уверены, что она блюдет и свои собственные интересы.
   Быстро изменяясь, королева сменила дюжину лиц и костюмов, пока Либер демонстрировал поразительные возможности своей машины. Джандрак завороженно смотрел, как историк затем ввел бесконечную, казалось, галерею пестрых персонажей. Он даже сыграл для гостя несколько коротких драм со сложной символикой. Иногда было трудновато уследить за действием, но тем не менее они были интересными и иногда смешными.
   – Ну, вот, - сказал, наконец, Либер, явно довольный восхищением Джандрака. - Вы можете назвать мою машину идеальным сублиматором политики. Мы могли бы играть на ней друг против друга, проводя в жизнь все наши амбиции и интриги, и никто не останется в обиде, если вы не будете считать фигуры, конечно.
   – Фантастика! И как же вы играете?
   Либер вздохнул:
   – В этом-то и проблема. Я понимаю правила, потому что я их изобрел. Но вот другие, похоже, считают их слишком сложными. Поэтому никакой игры. Обычно я играю против компьютера или иногда оставляю фигуры в покое, чтобы они поиграли немного сами по себе. Вы бы удивились, когда бы узнали, какими они могут быть изобретательными, - он убрал руки с кнопок. Около тридцати фигур на доске продолжали жестикулировать, драться, спорить, образовывать временные союзы. - Да, это целый маленький мир внизу, настолько близкий к нашему, насколько в моих силах было сделать его таким. Хотя есть и различие.
   – И в чем же оно?
   – Я могу изменить правила игры для моих голографических кукол, если захочу. Но для нас правила неизменны. Наша игра абсолютна.
   – Что вы под эти подразумеваете? - требовательно спросил Джандрак; у него было ощущение, что Либер пытается что-то внушить, и это не нравилось ему.
   – Просто то, что мир управляет нами, а мы не можем управлять миром. Это все игра, а мы жалкие фигуры, жизнью которых управляет игра. Обстоятельства загоняют каждую фигуру в положение, которое она занимает в каждый момент времени. Поэтому мы и имеем Передана, который сидит на Сморне в течение пятидесяти лет, король Максим сидит в своем дворце, - а мы с вами сидим здесь.
   – Я не уверен, что ваша философия не является антигосударственной пропагандой, - вяло проговорил Джандрак.
   – Может быть, она такой и кажется - вам! Вы пришли сюда, пытаясь выяснить, на чьей я стороне. Но почему я должен быть на чьей-то стороне? Почему я должен более серьезно относиться к этим живым фигурам, королям и политикам нашего мира, чем к фигурам, которые я заложил в свой компьютер? Я просто старый усталый ученый и планировать предоставляю другим.
   Джандрак посчитал мнение Либера бессмысленным и пессимистичным. Но когда немного позже он оставил спокойную расслабляющую атмосферу коттеджа и поднял глаза на сверкающие звезды, сияющие над Максимилией, на мгновение ему показалось, что на него навалилась вся вселенная, заставляя его передвигаться то туда, то сюда, будто бы в лабиринте.
 
   Исследовательские команды нервно кружились вокруг Пятна наподобие комариной тучи, оставаясь за пределами досягаемости его зловредного влияния, когда оно неслось через пространство.
   Несмотря на все усилия, они все еще знали о нем очень мало. Это было облако из псевдо-частиц шириной в световой год. Присущая ему гравитация была даже меньше, чем у межзвездного водорода, через который оно пролетало, но, несмотря на это, его едва можно было различить, как слабое свечение фотонов, высвобождаемых при взаимодействиях между его странными рассеянными частицами. Исследователи полагали, что все эти частицы виртуальные - этот научный термин означает, что, не обладая постоянным существованием, они передают свою переходящую энергию от одной к другой по бесконечным цепочкам и после этого исчезают. Даже световые фотоны, доходившие до ученых, были необычными. Они делали такое, чего никогда не делали обычные фотоны: распадаясь, они создавали в оптических инструментах призрачные явления, которые невозможно было проанализировать.
   Несколько месяцев назад ученые перестали говорить об этом явлении во множественном числе. Это была не стая, как они думали поначалу. Каждая отдельная частица каким-то образом была связана со всем целым, и как целое Пятно оставалось стабильным.
   Откуда оно пришло? Как оно развилось? Тщетно группы ученых ставили опыт за опытом, стараясь найти какое-либо всеобъемлющее поле энергии, которое могло бы оказаться уязвимым для научно организованной атаки. Но ни один из зондов не выслал обратно ни одного полезного результата. И по мере продвижения вперед Пятно проглатывало одну населенную систему за другой, задерживаясь над каждой. И в любом случае оно производило новый феномен: испускало постоянно осциллирующие радиоволны, которые в микрофонах наблюдателей создавали звук, похожий на вой сирен.