Биргер Алексей. Чеки серии 'Д' (Седой и 'Три ботфорта' - 2)

   - Ты чего? - спросил Димка.
   - Это ты чего задумался? Видишь, Юркины родители как раз вышли из подъезда! Вон, идут к машине...
   - Точно! - Димка хлопнул себя по лбу. - Это я так... отвлекся. Мысль интересная в голову пришла.
   Юркины родители сели в машину и отъехали, его отец - за рулем их "волги". Он всегда сперва завозил на работу Юркину маму, потом ехал к себе в бюро. Когда "волга" вывернула со двора, друзья безбоязненно вошли в подъезд и вызвали лифт.
   - Все-таки, Юрка - классный парень! - внезапно сказал Димка. - Очень классный!
   - Разумеется, - согласился Ленька.
   - Да нет, ты пойми! Ведь другой парень, при таких родителях, у которых все есть, и "волга", и валюта, и поездки за границу, и вообще, запросто мог бы скурвиться. А Юрка так себя ведет, будто ничего этого нет, и... Словом, он ведь на всю жизнь таким останется. Вот интересно, почему люди так устроены, что одни сразу курвятся, с детского сада, а других ничем не скурвишь, хоть золотом их обсыпь, хоть по башке им долбай?
   - Не знаю, - пожал плечами Ленька. - Закон природы, наверное.
   - Это понятно, что закон природы. Но почему природа так сделала? Вот бы взяла и устроила, чтобы все были хорошими. Тогда бы не было ни ябед, ни всей шпаны этой... Зачем они в природе нужны?
   - Видно, для чего-то нужны, - задумался Ленька. - Вот ведь, волк. Вроде, хищник, а его ещё "санитаром леса" называют. И там, где всех волков истребляли - там, случалось, и зайцы плодились так, что съедали все посевы, спасения от них не было, и эпидемии начинались среди лесных животных, потому что некому было вовремя отсекать слабых и больных, и на домашних животных эти эпидемии перекидывались, и даже на людей... Все в природе взаимосвязано.
   Ленька в то время уже увлекся биологией и много книг читал, поэтому мог говорить со знанием дела.
   - Так все эти гады - тоже вроде "санитаров леса", хочешь сказать? Ну, и как они санитарят? Зачем нужно было на Юрку нападать, грабить его? Или взять нашу Ирку Павленко - вот фыря, сколько всего о себе воображает, а чуть что - с ябедой к Маргарите Васильевне летит, и, если пронюхает про что-нибудь, тут же заложит! Так и шпионит: у кого с собой трубочка, из которой пластилином пуляются, кто в "морской бой" на уроке играет, кто ругается неположенными словами, кто в туалете дрался - и с докладом к Маргарите или к завучу! Я тебе ещё скажу, Маргарита - хорошая тетка, и доносчиков не очень любит, поэтому часто спускает дело на тормозах, а то бы никому житья не было, сплошные выговоры в дневниках пестрели! Ты представляешь, что из такой Ирки вырастет? Такая же скотина, как Мумия, "Мумией" в школе прозвали "литераторшу", которую все ненавидели за въедливость и фальшиво дружелюбную манеру общения, - если не похуже! Если и они санитары - то для чего нужны? Это не просто закон природы, я тебе скажу, это какая-то тайна! И эту тайну не раскусишь на раз.
   (Возможно, именно с этого момента берет начало увлечение Димки философией; и уж наверное ему суждено было набрести на философию Канта, учившего, что вся наша жизнь заквашена на непознаваемых тайнах, будто блины на дрожжах - сравнение моего отца; и они с Богатиковым ещё немного поржали насчет "гнилого агностицизма" и "философии капитуляции", но тут мы с Ванькой не очень врубились, что они имеют в виду, а вот мама тоже смеялась.)
   - Ну... - начал Ленька.
   Ему было, что сказать. Неожиданные мысли пришли ему в голову: что как делают прививки, чтобы люди потом не заболели всерьез, так и неприятности вроде той, которая случилась с ними у валютного магазина - это своего рода прививки на будущее. Раз обжегшись, человек уже не полезет в огонь. В конце концов, можно пережить и разбитый нос, и потерю ранца, а ведь есть потери, которых не переживешь. Да, такие инциденты можно сравнить с вакциной, которую делают из сильно ослабленного вируса: в крайнем случае, на несколько часов занеможется, зато потом не умрешь. Столкнувшись с людьми, подобными этому спекулянту, в более серьезных и опасных обстоятельствах, уже не станешь их слушать и, образно говоря, не побежишь вслед за ними за угол. Да, говорят, что волк - санитар леса. Но ведь есть ещё и пословица: "На то и волк, чтобы пастух не дремал". Однажды столкнувшись с волками, уже на всю жизнь перестанешь быть раззявой и не позволишь им загрызть ни одну овцу. Так что, все правильно. За одного битого двух небитых дают.
   (Тут Богатиков опять начал смеяться: "Ну и ну!.. "Неприятность, случившаяся с нами!.. Подумаешь, разбитый нос!.. Подумаешь, украденный ранец!.. Мы это переживем!.." Это, выходит, "мы пахали", не у меня лично нос разбили, а у нас, и мы мужественно решили, что все правильно, так нам и надо!.. Помнишь одно из определений философии? "Философия - это наука стойко переносить чужие несчастья". Так вот, ты оказался философом похлеще Димки!" - "Да ну тебя! - шутливо отмахивался отец. - Я, можно сказать, боль друга переживал как свою!.." Нашутившись на эту тему, они продолжили рассказ.)
   И насчет Ирки Павленко Леньке приходили в голову интересные мысли. Да, конечно, не должно быть таких людей, но ведь она сама себя наказывает, с ней дружить никто не хочет, и когда видишь человека, с которым никто не хочет дружить, то уж поневоле постараешься не быть похожим на него...
   Словом, Ленька искал объяснения всему с биологической точки зрения, как их Дарвин искал бы. И, возможно, набрел бы и на другие занятные мысли, но он и надуманного высказать не успел, потому что за время их разговора лифт успел прийти, они успели сесть в него и подняться на Юркин этаж, и теперь вышли. Вот она, лесенка, и люк над ней, и этот люк предстояло открыть, а все остальное - побоку.
   Поднявшись по лесенке и упершись в люк руками, они обнаружили, что люк заперт. Дневной свет почти не проникал в этот закуток, и глаза не сразу привыкали к полутьме. Димка пошарил рукой - и нашарил на люке большой висячий замок!
   - Замок повесили, гады! - расстроено проговорил он. - И когда успели? Ведь только вчера, по-моему, его не было.
   - Так этот техник, который следит за подъездами, давно грозился повесить замки на все люки, если школьники - то есть, мы - по крыше не перестанут шастать! - напомнил Ленька. - Вот, видно, и привел свою угрозу в исполнение.
   - Да, наверно, - кивнул Димка. - Но что теперь делать? Если поступать как герои фильмов, которые дужку амбарного замка перестреливали из ружья или нагана, то можно было бы и попробовать. Мой заряд возьмет такую дужку. Но представляешь, какой грохот поднимется? Весь подъезд из квартир повыскакивает, а то и милицию вызовут. Мы и смыться не успеем, а засада тогда точно плакала... И потом, патронов жалко. Я на каждый столько труда положил, что расходовать их буду очень экономно, только по настоящей необходимости. Я и за тот переживаю, который на испытания ушел.
   - И ничего у тебя с собой нет, чтобы замок подковырнуть? - спросил Ленька.
   - Даже не знаю. Надо в портфеле пошарить. Сейчас, поищу...
   Димка стал рыться в своем портфеле, Ленька сказал.
   - В конце концов, и здесь можно посидеть. В полутьме мы не очень заметны.
   - Придется здесь сидеть, если ничего не придумаем, - кивнул Димка. Но все равно стремно. Кто-нибудь слишком глазастый может нас заметить, и плакала наша засада, - он поглядел на бесполезный кирпич, который, снимая ранец, пристроил на ступеньку рядом. - Нет, кирпичом этот замок не перешибешь... - и продолжил рыться в портфеле. - А вот...
   - Что? - жадно спросил Ленька.
   - Шило! У таких больших замков довольно простой механизм, поэтому, если поковырять шилом в замочной скважине, то вполне можно подцепить эту запирающую фиговину, и замок отомкнется. Какой же я молодец, что шило в портфеле оставил! Ведь ещё вчера хотел вынуть! Сейчас попробую.
   Он стал ковыряться в замочной скважине, а Ленька, затаив дыхание, ждал.
   Минуты через две он восторженно присвистнул:
   - Есть!
   И тут же разочарованно выдохнул:
   - Тьфу, черт, опять сорвалось!
   - Тихо!.. - сказал Ленька, прислушиваясь. - Кажется... Да, кажется, лифт идет на наш этаж! Он все ближе и ближе!
   - Понял! - и, спрятав шило в карман, Димка вытащил из-под пиджака свое грозное огнестрельное оружие. Потом из бокового кармашка ранца он вытащил коробку с патронами и вогнал один патрон в казенную часть.
   - Держи коробку открытой, рядом со мной, - попросил он Леньку. - Если придется стрелять, то мне потребуется очень быстро перезаряжать мой винчестер.
   Ленька осторожно взял в руки такую увесистую, несмотря на малый размер, коробку.
   Лифт все поднимался и поднимался. И - точно - остановился на последнем этаже!
   - Ну?! - прошептал Димка, вскидывая "винчестер". - Сейчас посмотрим, наши "друзья" это пожаловали или нет!
   Кажется, руки у него слегка дрожали. Да и Леньке, несмотря на то, что они были вооружены, и несмотря на то, что не больше двух минут понадобится, чтобы - если это и правда грабители - на шум выскочили соседи, сделалось муторно и страшно. Он впервые пожалел, что они с Димкой затеяли эту авантюру. Теперь ему казалось, что, вплоть до нынешнего момента, они на самом деле не верили в возможность появления грабителей. Все логические выкладки и все догадки были для них игрой, позволяющей прогулять школу, только и всего. А теперь, если Ленька был прав... Что им делать? Все, представлявшееся таким простым - шум, выстрел в стену или в потолок, вызов милиции от соседей - теперь представлялось неимоверно сложным, почти невыполнимым. Разве опытные грабители испугаются бабахалки в дрожащих руках мальчишки? Да они вырвут "винчестер" у Димки из рук, не успеет Димка глазом моргнуть! А если у Димки дернется рука, когда грабитель на него прыгнет, и он всадит весь убойный заряд в живот грабителю? Еще хуже получится! Ведь Димка убьет его - и не просто убьет, весь живот разворотит. Леньку затошнило и в глазах поплыли круги, едва он представил себе это зрелище, распростертого в луже крови человека, у которого... Нет, лучше тихо сбежать на этаж ниже, позвонить в дверь ко всем соседям - уж кто-то окажется дома! - и вызвать милицию. Вот только успеет ли милиция приехать вовремя? Наверно, успеет. Ведь грабители, считая, что времени у них навалом, будут обыскивать квартиру тщательно и досконально, в поисках всего ценного...
   Все эти мысли промелькнули у Леньки за доли секунды, пока двери лифта открывались и кто-то выходил на лестничную клетку.
   Этот кто-то повернул от лифта направо, в сторону Юркиной квартиры. Послышалось легкое звяканье...
   - Отмычку достают! - прошептал Димка. - То есть, достает, там всего один человек... Пошли, с одним мы справимся!
   Он бесшумно спустился по лестнице, держа "винчестер" наперевес, и выглянул из-за стенки, проходившей между лесенкой на крышу и шахтой лифта...
   - Фью!.. - вырвалось у него. - Так это ж сам Юрка!
   Послышался шорох, будто кто-то резко развернулся, потом шаги в сторону лестницы на крышу. Через несколько секунд друзья увидели Юрку.
   - Эй!.. - изумленно сказал он. - Вы-то что тут делаете? А я вас везде искал!
   - Мы-то сидим в засаде на грабителей! - вырвалось у Димки. - А вот ты...
   - На грабителей? - у Юрки округлились глаза. - Вы о чем?
   Ленька встал со ступенек.
   - Вот что, раз ты тут, давай перенесем засаду прямо в квартиру. Так оно будет удобней и надежней. Мы не хотели тебя во все посвящать, но, если так случилось...
   Юрка кивнул - будто смутно начал что-то понимать.
   - Пошли.
   Ленька подхватил оба ранца, а кирпич оставил на ступеньке - чего его было брать, какой в нем прок?.. Юрка тем временем созерцал фиговину в руках у Димки.
   - Она что, стреляет?
   - Еще как! - заверил Димка.
   - Тогда опусти её стволом вниз, а то, неровен час, в меня случайно выпалишь.
   - Да, конечно, - смутился Димка, опуская свой "винчестер".
   Юрка отпер дверь квартиры.
   - Заходите, ребята. И объясняйте толком, что происходит.
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   СТРАЖА НА БАШНЯХ
   - Ну и ну! - сказал Юрка, когда друзья поделились с ним своей версией и рассказали про свой замысел. - И вы посмели все это скрывать от меня?
   - Мы ж говорим, мы решили, что с тебя хватит встрясок на один день, ответил Ленька. - Представляешь, как бы ты задымился, если б услышал про наши догадки?
   Юрка подумал немного и кивнул.
   - Представляю. Задымился бы. Я и сейчас дымлюсь. Ведь если этот мужик и вправду выяснял, где я живу, чтоб квартиру ограбить, и если действительно ситуация с этими шпаненками была его подставой, то я такого дурака свалял, дав ему телефон, что все мои предыдущие глупости, из-за которых я чеки и ранец потерял, это тьфу! А за последнюю меня вообще пороть надо. Сам бы мог заподозрить!..
   - Подожди, ещё ничего не подтвердилось, - сказал Ленька. - И не такого уж дурака ты свалял. Все мы время от времени в такую лужу вляпываемся, что потом в собственную глупость не веришь. Вспомни, как я лопухнулся тогда на уроке географии...
   Юрка только рукой махнул.
   - Так почему ты домой вернулся? - спросил Димка.
   - Из-за ранца, - ответил Юрка. - У меня ж с собой ничего не было, вообще ничего. Скажем, во время уроков можно пользоваться учебниками соседа по парте, и линейки одалживать. А тетрадки? А ручки? Взять из дому тетрадки и ручки в отдельном пакете я не мог - тогда родители догадались бы, что я не оставил ранец в школе, что стряслось что-то неладное. А вчера вечером я не сообразил попросить вас прихватить несколько чистых тетрадок и хотя бы одну ручку. Да, и ещё дневник!.. Ведь на входе заставляют показывать, взял ли ты с собой дневник, и, если не взял, то отправляют домой за дневником и пишут прогул урока, - проверка дневников дежурными на входе была нововведением, появившимся в середине последней четверти: директриса решила, что эта мера будет способствовать укреплению дисциплины, и, главное, никто не сможет скрыть от родителей двойку или запись о плохом поведении, отговариваясь тем, что дневник забыл и ставить некуда. - Ладно, с дневником мы проблему решили бы, ведь в толчее на входе никто к ни особо не приглядывается и, скажем, вы могли бы пройти, а потом один из вас передал бы мне свой дневник - в окно, например, выкинул бы - и я бы по нему проскочил. Но для этого надо было, чтобы вы появились возле школы! А вас все не было и не было. Когда после предупредительного звонка дали звонок на уроки, я понял, что ловить мне нечего. У меня был выбор: пошататься по улицам и пожрать мороженого или потопать домой. Я решил пойти домой, потому что настроения шататься у меня не было, хоть денек и чудесный. Думал, музыку послушаю, книжку почитаю, и, вообще, о жизни подумаю и о том, что мне делать дальше. А тут - вы... вот и все.
   - Да, - сказал Ленька после паузы. - Дневник - это ещё одна проблема.
   Учитывая трепетное, почти благоговейное отношение руководства школы к дневникам и к их сохранности, Юрку из-за пропавшего дневника могли ждать новые неприятности, из которых снижение отметки за поведение оказалась бы наименьшей.
   - Проблема... - согласился Юрка. И вдруг, махнув рукой, рассмеялся.
   - Ты что? - настороженно спросили его друзья. Они решили, что Юрка, после всех передряг, малость поехал.
   - А разве вы сами не видите? - откликнулся Юрка. - Мы лезем в очередь к валютному магазину - в самое, так сказать, пекло, где влипнуть легче легкого, мы затеваем засаду на грабителей - понимай, на прожженных уголовников, если подозрения оправдаются, так? - и не боимся их появления, и готовы стрелять в них из самодельного обреза, и при этом у нас поджилки трясутся от одной мысли, что можно накликать на себя гнев директрисы из-за пропавшего дневника или забытой сменной обуви! Почему директриса для нас страшнее настоящих опасностей? Потому что мы привыкли её бояться, да? Но разве это не смешно?
   - И правда, смешно... - пробормотал Димка, и Ленька согласился. С подачи Юрки друзья впервые увидели комическую сторону всей ситуации.
   - В общем, дневник - проблема серьезная, но мы сумеем её решить, в свое время, - подытожил Юрка. - Сейчас другое важно: появятся воры или нет? А если появятся, то как их лучше всего встретить? Эх, жалко, что заперли выход на крышу!..
   - Ты считаешь, что лучше было бы подстерегать их у выхода на крышу, чем в квартире? - спросил Ленька.
   - Нет, я имею в виду совсем не это. У нас есть довольно мощный бинокль. С крыши мы могли бы следить за подъездом и подходами к нему и, увидев, как в подъезд входят подозрительные люди - а может, и сам этот мужик появится, в бинокль мы все его опознаем! - заранее приготовиться.
   - Да вскрою я этот замок на крышу! - сказал Димка. - Я его почти вскрыл, когда ты появился.
   - Я только не понимаю, зачем нам на крышу лезть, - сказал Ленька. - У тебя ведь и окно кухни, и лоджия выходят на сторону подъезда. Мы могли бы вести наблюдение и оттуда.
   - Не уверен, - сказал Юрка. - Мы ведь получимся на виду. А ты представь себе, если грабители опытные, то они наверняка вычислят окна квартиры и приглядятся на всякий случай, не видно ли жизни за окнами. А тут мы торчим, с биноклем!.. Естественно, они смоются.
   - Так, может, и лучше, чтобы они смылись, - сказал Ленька.
   - А как мы тогда узнаем, прав ты или нет?
   - Ну, не будем этого знать, и слава Богу.
   - Ошибаешься! Если ты прав, и если при этом мы их сейчас спугнем, то они могут заявиться в любой день, хоть через неделю, хоть через две, не угадаешь, и спокойно обчистят всю квартиру. Если ты прав, то сегодня для них - лучший шанс! Ведь сегодня пятница, а завтра выходные наступят, то есть, два дня все время кто-то будет дома. Конечно, они не захотят ждать до понедельника... Хотя и в понедельник не мешало бы подежурить. В общем, я к чему... если сегодня они не пожалуют, то наши подозрения - неправильные. А если пожалуют - мы встретим их во всеоружии. Но для этого нам нельзя засвечиваться, никак нельзя показывать, будто кто-то есть дома.
   - В общем, я пошел открывать замок люка, - вмешался Димка в спор друзей. - Кстати, у вас нет ножовки для металла? Дужка замка довольно фиговая, её перепилить - одна минута.
   - Должна быть, - сказал Юрка. - Пойдем, поглядим в инструментах.
   Ножовка нашлась, и Димка отправился пилить замок, бросив друзьям:
   - Вы на стреме стойте, смотрите в оба! Ведь могут появиться не только грабители, но и техник-смотритель, или сосед какой дотошный. От них не отстреляешься, и накостыляют нам тогда!
   Но все обошлось. Замок был перепилен очень быстро - не за минуту, правда, а за пять, да и то потому лишь, что Димка периодически останавливался и прислушивался к движению лифта, готовый смыться, когда казалось, что лифт идет на последний этаж.
   - Вот и порядок! - Димка приподнял крышку люка. - Ой, а как на крыше здорово! Чур, я дежурю!
   - Тебе нельзя, - сказал Ленька. - Ведь тебе нельзя выпускать оружие из рук, ты единственный умеешь с ним обращаться.
   - Мы можем побыть на крыше все вместе, - предложил Юрка. - А если увидим в бинокль, что в подъезд входят подозрительные личности, то разделимся: кто-то будет встречать их в квартире, а кто-то побежит к соседям вызывать милицию.
   - По-моему, никому в квартире оставаться не обязательно, - пробормотал Ленька. - Что, в перестрелку с ними вступать? Можно так: один из нас отправится к соседям, а двое других будут стеречь на лестничной клетке. И вмешаются только в том случае, если грабители станут уходить до приезда милиции.
   - Верно мыслишь, - согласился Ленька. - Ну, поднимай люк!
   Ребята подняли люк и поднялись наверх, навстречу ясному майскому небу, ослепительно голубому, и сияющему солнцу.
   От развернувшейся перед ними панорамы у них захватило дух.
   С одной стороны была смутно различима бледновато золотистая дымка: это бензиновый зной висел над Садовым кольцом, над той его частью, которая в те времена называлась улицей Чкалова, а теперь вновь называется Земляным Валом. В другую сторону виднелись шпили Курского вокзала и, чуть в стороне, шпили Трех Вокзалов: Ярославского, Ленинградского и Казанского, а огромная сталинская "высотка" на Лермонтовской площади будто собирала эти шпили вокруг себя, как генерал своих солдат. Если повернуться на сто восемьдесят градусов - над неровными линиями городского пейзажа возносилась такая же "высотка" на Таганке, у Яузских ворот. Между этими двумя высотками угадывалась сама Яуза с её набережными, и, по соседству с двумя мостами, обычным и железнодорожным, на крутом высоком холме поднимал свои главы Андроников монастырь, свежая, тонкая еще, зелень деревьев вокруг его стен и башен казалась зелеными облаками, и оттого возникало впечатление, будто монастырь не на твердой земле стоит, а парит на этих облаках, и ещё больше он казался похожим на волшебное видение, на сказочный терем. И - дома, дома, крыши домов и гаражей, крохотные человечки, быстро бегущие машины, похожие с такой высоты на разноцветных букашек, и скверы, и парки, и аллеи...
   Ребятам и раньше доводилось подниматься на крышу, но ни разу Москва не открывалась перед ними с такой беспримесной ясностью, как в то утро, никогда воздух не был так прозрачен, и не только прозрачен, а ещё и устойчив - да, именно устойчив - он не вибрировал, не дрожал, он словно в согнутой ковшиком ладони держал весь город, другой ладонью бережно промывая все краски, чтобы все мельчайшие детали сделались видны выпукло и четко, и чтобы такими же четкими были заостренные силуэты высотных зданий на фоне неба. Так в воде оживает листочек с переводной - или, как порой её называют, волшебной - картинкой: блеклое невнятное пятно превращается в яркий привлекательный рисунок.
   - Ух ты! - сказал Димка. - Это ж, ребята...
   Он замолк, не находя нужных слов.
   - Как будто мы... - Ленька тоже искал нужные слова. Точно такие ясные и четкие шпили - не высоток, правда, а церквей и колоколен - точно такие ясные и четкие краски и точно такое высокое небо были у английских городов на иллюстрациях к "Плывет, плывет кораблик... Английские детские песенки в переводе Маршака", одной из главных детских книг шестидесятых годов, в чудесной книге огромного формата и с плотными листами, которые так приятно было перелистывать; в книге, которую все дошколята того времени знали наизусть и которую взрослые читали не меньше, чем положенных им "взрослых" поэтов; "Плывет, плывет кораблик, Кораблик золотой..." "Не было гвоздя подкова пропала..." "Много-много птичек Запекли в пирог..." "Из чего только сделаны мальчики..." Ленька на всю жизнь сохранил воспоминание, как от восторга перехватывало дух, когда в пять или шесть лет он открывал эту книгу и разглядывал кузницы и колокольни, мосты и замки, золотые короны и алые мантии, разноцветные камзолы "храбрых портных" и королевских солдат... А ещё там были гуляки, пьющие густого, почти малинового цвета вино из огромных кубков на пирах у славного короля Артура и веселого короля Коля, и мальчишки, тайком удирающие из окон спален погулять при луне, и неряшливые феечки, которых близко нельзя подпускать к булочкам с маслицем... И кого ещё там только не было - целая страна, густо заселенная, удивительный мир, только в котором и хотелось жить, несмотря не то, что и в этом мире не все было безоблачно. "Враг вступает в город, Пленных не щадя..." Страшные вороны нападали на Твидлдума и Твидлди... И страшен почему-то был обжора Робин Бобин. Уже много позже Ленька Болдин узнал, что "Робин Бобин" сначала был сатирическими стишками, сложенными про короля Генриха VIII, который казнил всех своих жен, направо и налево казнил подданных, отбирал в пользу королевской казны и церкви, и монастыри, и кузницы, и дома - то есть, "съедал" своих поданных и их имущество, и все диву давались его ненасытности; прошло сто лет, жестокий король давно умер, а строки, за которые в его время можно было и голову на плахе потерять, стали безобидной детской потешкой. Но остался ледяной холодок, которым тянет от этой потешки, от её хлесткого ритма - холодок, по которому шестым чувством угадывалось, что на эту потешку в свое время падала тень палача в остроконечном красном колпаке-маске с прорезями для глаз... И совсем много-много позже, покупая переиздание этой книги для своих сыновей, Ленька Болдин - то есть, бывший Ленька Болдин, а теперь Болдин Леонид Семенович с изумлением и радостью обнаружил, что книга не потеряла для него своего очарования, что он всматривается и вчитывается в нее, вместе с сыновьями, так же жадно, как и тридцать лет назад. То ли, как он сказал сыновьям, "первая любовь не ржавеет", то ли и вправду Маршак и художник Конашевич (теперь-то он поглядел, как зовут художника) сумели прошить всю книгу той золотой ниткой особого волшебства, называемого вдохновением, которое не истлевает и не развеивается от времени...
   А тогда Ленька Болдин, глядя на великолепную Москву, почему-то зацепившись взглядом не за один из главных и самых высоких шпилей, а за небольшой и скромный, но такой изящный шпиль таможни возле Ярославского вокзала, вспомнил иллюстрации в этой книге, и слова нашлись, совершенно неожиданные слова, но показавшиеся Леньке самыми правильными.
   И он сказал:
   - Как будто мы в городе, где правит король, в столице волшебного королевства. А сами мы - стража на башнях, и стережем город от врага.
   Да, согласились с ним его друзья, такое чувство, будто стоишь на одной из самых высоких дозорных крепостных башен, а не на крыше современного многоэтажного дома. И так здорово было стоять, щурясь на солнце, чувствуя себя древними богатырями, зорко следящими, не появится ли облачко пыли на горизонте - предвестник приближения врага. Димка встал, широко расставив ноги, вскинув свой самопал у бедра - опять-таки, на манер бьющих с лета метких стрелков, на сей раз то ли из гэдээровских вестернов с участием Гойко Митича, то ли из исторических фильмов прибалтийского производства всяких там "Слуг дьявола" и "Последней реликвии".