- Ладно, - сказал я. - Подожди немного.
Я отправился вниз, в "каморку" отца.
- Что тебе? - спросил отец, как раз уединившийся на полчаса, чтобы проработать очередные бумаги.
- Бинокль для Ваньки, - объяснил я. - Он хочет вести наблюдение, пока мы с Фантиком сходим погулять. А то он помрет со скуки.
- Возьми вон тот, - отец указал мне на бинокль, которым разрешал нам пользоваться. - А вы куда собираетесь?
- Не знаю толком. Пройдемся с Топой по окрестностям.
- В Плещево или Стругачи не собираетесь?
Это были две ближайшие к нам деревни.
- Не знаю... - осторожно ответил я. - Если что-нибудь надо, можем сходить.
- Если доберетесь до Стругачей, то загляните к Григорию Торбышеву, передайте ему, что мне надо с ним переговорить.
- Из-за этих ружей? - вырвалось у меня.
- Точно, - отец поглядел на меня с уважением. - Надо же сразу догадался...
- Ты думаешь, он как-то причастен?
- Нет, я так не думаю, - ответил отец. - Но, мне кажется, он должен что-то знать о похитителе ружей. Очень эта кража смахивает на местную работу - а про местных "работяг" Гришка знает все! Мне надо убедить его выложить мне все, что ему известно, не играя в круговую поруку, иначе милиция к нему прицепится - точно так же, как до сих пор цеплялась из-за любой кражи в радиусе пятьдесят километров.
- Но Алексей Николаевич, вроде, сейчас относится к Гришке хорошо, заметил я.
Отец покачал головой.
- Алексей Николаевич решает далеко не все. В общем, мне надо тихо встретиться с Гришкой и потолковать. Чтоб его же избавить от лишних неприятностей.
Я задумался. Задать отцу ещё один вопрос или нет? Задать! - в конце концов решил я.
- Следы колес машины вора были похожи на следы колес Гришкиной машины?
Отец нахмурился - а потом рассмеялся.
- Схватываешь на лету! Сложно сказать, потому что дорогу порядком укатали и утрамбовали за последние дни, поэтому отпечатки остались смазанные. Разве что, кое-где читались вполне ясно. Шины старые. Машина легковушка типа "москвича". Гришка сразу пришел мне на ум, но...
- Но что? - жадно спросил я.
- Во-первых, если бы это был Гришка, Топа мне рассказал бы об этом. И привел к нему. А Топа всячески давал мне понять, что ни машина, ни её владелец - либо владельцы - ему не знакомы. И, во-вторых, я верю Гришке. Кто знает, наверно, и он может сорваться, но обворовывать людей, находящихся в заповеднике, отлично зная, что это могут быть только мои гости, он бы ни за что не стал. У него есть свои понятия о чести и совести, - отец усмехнулся. - "И если ты вор, то живи как вор, угоняй табуны коней, Но в доме, который тебя приютил, иголки тронуть не смей!" - привел он очередную цитату из огромного запаса стихов, хранившихся в его памяти. Со студенческих лет, как он говорил. - Это правило только "отморозки" не соблюдают. И, кроме того, Гришка давно не живет, как вор.
- Так что тебя смущает? - спросил я.
Отец вздохнул.
- Это сложно сформулировать в словах. Может быть, уверенность вора в том, что его не разоблачат - слишком глупая какая-то уверенность. Ведь и стертые шины, и то, что дорога ведет только к нашему дому - и вор лишь немного не доехал до нас, когда соблазнился брошенной машиной - и то, что вор взял ружья, не тронув других ценных вещей... Словом, по всем приметам, вор должен жить где-то рядом и неплохо нас знать. Неужели он рассчитывает, что я его не раскушу? Или он лопух или... В общем, Торбышев тут может подсказать.
- Понял, - сказал я. - Не волнуйся, мы дойдем до Торбышева.
- Главное, передай ему, что дело очень серьезное... Ладно, бери бинокль и беги.
Я отнес бинокль Ваньке, и мы с Фантиком пустились в путь. Топа немного сник, когда увидел в моих руках поводок и намордник - намордник он особенно не переваривал, но мы, когда ходили в деревню, все-таки надевали на него намордник и строгач. Топа вряд ли кого-нибудь тронул бы, но ведь его могли и спровоцировать - причем не всегда осознанно. Например, попадались мужики, которые здоровались с нами, очень резко выбрасывая вперед руку - особенно когда были навеселе. А такую выброшенную вперед руку Топа воспринимал считал попыткой нападения... Словом, для собственного спокойствия мы всегда брали с собой намордник, если отправлялись с Топой в людные места. Не обязательно при этом надевая.
- Ничего, Топа! - сказал я. - Зато прогуляемся как следует.
- Он так погрустнел при виде намордника, - сказала Фантик. - Жалко его!
- Может, намордник надевать и не понадобится, - ответил я. - Это на случай, если мы завидим человека, которого Топа особенно не любит. И потом, намордник для него - это всего лишь сигнал, что надо быть поспокойней. Вообще-то он избавляется от намордника в два счета. Как-то вот так повернет голову туда и сюда - и привет! Он ведь ещё тот хитрец!
- Забавно было бы посмотреть, - рассмеялась Фантик.
- Может, и увидишь, - я пока что не стал брать Топу на поводок, и он носился по лесной дороге туда и обратно. На поводок его придется взять позже, когда мы подойдем к шоссе.
- О чем ты говорил с отцом? - спросила Фантик.
- Отец дал "добро" на разговор с Гришкой о пропавших ружьях.
- Он тоже подозревает этого Гришку?
- Нет. Но он считает, что Гришка должен что-то знать. Просил передать Гришке, чтобы тот ничего не утаивал. Тогда отец сможет сам разобраться с ворами, не подставляя Гришку и избавив его от неприятностей.
- Значит, мы были правы в своих догадках... - проговорила Фантик.
- Похоже, да. Но сколько времени мы до них доходили! Нам понадобилось почти два дня, чтобы подумать о Гришке. Это просто позор! А отец наверняка подумал о Гришке сразу же - но ни с кем не стал делиться своими мыслями, до поры, до времени. Чтобы лишнюю волну не поднимать.
- Это он правильно сделал, - сказала Фантик. - При этом полковнике вообще не стоит упоминать ни одного лишнего имени. Сразу вцепится как бульдог со своими подозрениями.
Мы и дальше стали обсуждать эту тему - но не буду пересказывать наши разговоры, потому что они больше сводились к переливанию из пустого в порожнее и к обмусоливанию прежних догадок. Ну, знаете, как это бывает, когда какое-нибудь событие слишком тебя волнует и ты готов обсуждать его до бесконечности, перебирая по косточкам, но ничего нового об этом событии тебе пока неизвестно, вот ты и ходишь в разговорах по замкнутому кругу. Для того, кого это событие тоже волнует, такая ходьба по замкнутому кругу кажется безумно увлекательной - но посторонних она быстро начинает раздражать.
Нам понадобилось чуть больше часа, чтобы дойти до Стругачей. Гришкин дом был издалека заметен - недавно выкрашенный в желтые и синие цвета, с обновленными наличниками и резным крыльцом: начав работать в плотницкой бригаде, Гришка и о собственном доме стал проявлять заботу.
В доме все было тихо, но из трубы вился дымок, так что Гришку мы должны были застать на месте.
При нашем приближении к Гришкиному дому Топа стал яростно лаять и рваться с поводка. Мне с трудом удалось утихомирить его и привязать к столбу калитки.
- Это он Гришку чует и заранее на него ругается? - спросила Фантик.
- Похоже на то, - ответил я. - Хотя как-то чересчур он завелся. Вполне возможно, он унюхал что-то важное.
- Связанное с ружьями? - живо спросила Фантик.
- Если так, то сейчас узнаем, - ответил я. - Топа, сидеть!
Топа уселся, но продолжал ерзать и показывать всем видом, что мы зря не обращаем внимания на то, что он пытается нам сообщить.
Мы подошли к двери и постучали. Нам никто не ответил. Мы постучали ещё раз, потом я толкнул дверь - скорее машинально, чем из осознанного желания проверить, есть ли кто в доме. К моему удивлению, дверь взяла и легко открылась.
Мы заглянули вовнутрь. В прихожей горел свет, и в дальней комнате тоже.
- Гришка! - позвал я.
Никакого ответа.
- Судя по всему, он ненадолго вышел, - сказала Фантик.
- Да, - кивнул я. - Буквально на пять минут, раз печка топится и свет не погашен. Может, он на заднем дворе?
- Давай проверим, - предложила Фантик. - А если его там нет, нам придется ждать его у калитки - иначе Топа не впустит его в собственный дом!
Мысль была справедливой, и мы прошли за дом, посмотреть на заднюю часть двора. Там мы увидели, что большие ворота, через которые Торбышев выезжал и въезжал на своем "москвиче" (чтобы выезжать на шоссе не по главной улице деревни, а задами, по прямой дороге), широко распахнуты, а "москвича" под навесом нет.
- Куда-то отъехал, - сделала вывод Фантик. - Причем совсем ненадолго.
- Или ненадолго, или в жуткой спешке, - сказал я. - Смотри!... - я указал на следы колес. - Тут было две машины. Одна стояла перед навесом, потом отъехала, а Гришка пустился ей вслед. Видишь, отпечатки "москвича", идущие из-под навеса, перекрывают следы другой машины! Такое впечатление, что Гришка пустился за ней вдогонку, боясь лишнюю секунду потерять - иначе бы он остановился, чтобы затворить ворота.
- Послушай! - Фантик аж задохнулась от волнения. - Может, это была машина воров? Они по старой памяти заехали к Гришке, поняли, что теперь с ним каши не сваришь и сбыть ружья он им не поможет - а он, догадавшись, зачем они приезжали, помчался за ними вслед, чтобы отобрать украденное?
- Вполне может быть, - сказал я. - Давай ещё разок заглянем в дом. А потом решим, что делать.
Мы вернулись в дом. Обойдя все комнаты, мы обнаружили три незастеленные кровати и гору грязной посуды на кухне.
- Ночевали здесь три человека, и ели тоже, - заметил я. - Причем не один день. Допустим, один из троих - Гришка. Тогда кто остальные двое?
- Его гости, - сказала Фантик.
- Это и так понятно. Наверно, приехали к нему на новогодние дни. Я имею в виду другое - могут они быть ворами ли нет?
- И почему Гришка пустился за ними вдогонку? - дополнила Фантик.
Мы вышли из кухни и заглянули в большую комнату.
- Смотри! - показал я. - Что там, на телевизоре?
Мы подошли поглядеть - и у нас дыхание перехватило.
На телевизоре лежала бронзовая табличка, с гравированной надписью:
Степану Артемовичу
Угрюмому
от сотрудников министерства
Горячо поздравляем с юбилеем
и желаем
удачной охоты на любого зверя
- Ух ты! - присвистнул я. - Теперь все понятно!
- Выходит, ружья все-таки стащил Гришка?
- Нет! - твердо ответил я. - Ружья стащили его гости. Табличку они свинтили и оставили в доме. Сегодня они уехали. Гришка стал прибираться после них, нашел табличку, понял, в чем дело, и рванул за ними вдогонку, чтобы отобрать украденное. Он, наверно, в ужас пришел, когда обнаружил, что они натворили! Ведь милиция наверняка решит, что он был заодно со своими гостями...
- Так что нам делать? - растерянно спросила Фантик. - Возвращаться домой?
- Времени нет! - ответил я. - Нам надо узнать, куда они направились, а то следы могут исчезнуть. Пусть Топа проследит, сколько может, куда поехали машины, а потом мы вернемся домой. Или лучше позвоним. В соседней деревне есть телефон в медпункте, и до неё нам в десять раз ближе, чем до дома!
- Тогда вперед! - сказала Фантик. - Не будем медлить!
- Вперед!.. - откликнулся я.
Мы выскочили из дому, затворили дверь, и я отвязал Топу.
- Топа, ищи! Ищи, миленький! Ты ведь знаешь, что искать?..
Топа знал. Он с такой силой рванул по следу, что мне оставалось бежать за ним, чтобы не полететь кувырком. Фантик с трудом за нами поспевала. Топа проволок нас к навесу и дальше, через распахнутые ворота, по следам машин.
Я не знаю, сколько мы так бежали. У меня сложилось впечатление, что целую вечность. Иногда Топа давал мне передышку, когда притормаживал, чтобы в очередной раз обнюхать след - и устремиться дальше, не успевал я толком перевести дух. Я машинально перебирал ногами, которые словно стали и не моими собственными, я взмок так, что пот застилал мне глаза и периодически я бежал вслепую. Я боялся сделать лишнее движение рукой, чтобы смахнуть пот - такое было ощущение, что если я поднесу к лицу вытянутую назад руку, то потеряю равновесие. Фантик то отставала от нас, то немного нагоняла. Я бы не удивился, если бы она взяла и рухнула в снег - так было искажено её лицо от усталости и напряжения. И при этом её лицо все больше делалось упрямым и злым: она не собиралась сдаваться, не собиралась ссылаться потом на свою девчоночью слабость. Просто удивительно, откуда в хрупкой Фантике брались такие силы. Впрочем, занятия фигурным катанием - это ещё та закалка!
Топа вывел нас на шоссе, и довольно долго вел по шоссе, вдоль границы заповедника, в сторону, противоположную городу и населенным местностям, все дальше и дальше от нашего дома. Меня мотало из стороны в сторону, и я уже подумывал о том, чтобы выпустить поводок и, сбавив темп, вместе с Фантиком идти по следам Топы - ведь где-то он остановится и будет нас ждать. Но тут Топа резко свернул на проселочную дорогу, на которой виднелись свежие следы шин.
Еще две три минуты - и мы уткнулись в две машины, пустые и запертые. Дальше машины пройти не смогли, потому что по дороге давно никто не ездил и метрах в ста от шоссе её совсем занесло снегом. Я налетел животом на багажник задней машины - это был Гришкин "москвичок" - и уперся в него.
- Топа, погоди!.. - взмолился я. - Передышка... Ждем Фантика...
Топа остановился и оглянулся на меня. Он проявлял явное нетерпение, но вместе с тем понимал, что настаивать на продолжении преследования будет сейчас нехорошо - я, что называется, "вырубился". Вырубилась и Фантик доплетясь до машины, она просто рухнула животом на багажник, бессильно раскинув руки.
- Не... не прижимайся щекой к металлу... - пробормотал я. Во-первых... Можешь примерзнуть... А во-вторых... Нельзя слишком резко остужаться, когда вспотел...
- Знаю... - простонала Фантик... - Но так приятно прижаться к холодному... Ну, Топа дает...
- Нам надо решить, что делать дальше, - прохрипел я.
- Найти бы кого-нибудь из взрослых... - ответила Фантик. - Сами мы не справимся.
- Ну, не знаю... - пробормотал я. - Я так понимаю, Гришкины гости свернули в лес, чтобы испытать ружья, а Гришка их нагнал. Наверно, сейчас они объясняются где-то неподалеку. Двоих Топа задержит - тем более, что Гришка будет на нашей стороне, а он мужик не слабый. Так что я отпустил бы Топу - а то вдруг они ускользнут. Если они откажутся возвращать ружья - то с двумя Гришка не справится.
- Но ведь ружья, наверно, заряжены... - начала Фантик. - Ой, они не сделают с Гришкой ничего дурного, чтобы он не мог их выдать?
- Тем более надо отпускать Топу ему в помощь, - сказал я. - Если Топа неожиданно выскочит на них, подстрелить его им не удастся. А он в полсекунды свалит с ног обоих воров. Тут главное, чтобы Гришка не растерялся и успел схватить ружья.
- Может, лучше вернуться домой и позвать взрослых? - засомневалась Фантик.
Я покачал головой.
- Они могут смыться. Мне не верится, что они убьют Гришку, если он будет им мешать. Но вот шандарахнуть его прикладом по голове и укатить на машине они могут. И потом ищи их, свищи!
И тут до нас донесся далекий крик:
- На помощь!.. Помогите!..
- Это Гришка? - встрепенулась Фантик.
- Не могу разобрать, - ответил я. - Вообще-то, на его голос не очень похоже. Но, может, эхо искажает.
- Помогите!.. Ау!.. - опять донеслось до нас. На этот раз мы определенно разобрали, что кричат два голоса, если не три.
- Похоже, они все вместе попали в какую-то беду, - сказал я. Я поглядел на Топу. Пес подобрался, ощетинился, и в его горле клокотал нарастающий рык. Топа вел себя так, когда чувствовал действительно серьезную опасность или когда собирался расправиться с обидчиком. И я принял решение.
- Вперед, Топа! - сказал я, отпуская его с поводка. - Иди, разберись, в чем дело. Только будь осторожен. Мы идем за тобой следом.
Почувствовав свободу, Топа с признательностью взглянул на меня - и в два прыжка исчез за деревьями.
ПИСЬМО ПЯТНАДЦАТОЕ
МЫ ОПОЗДАЛИ!
Нашу усталость как рукой сняло. Мы оторвались от багажника и, обнаружив, что ноги держат нас вполне нормально, припустили вдогонку Топе.
Мы пробежали метров двадцать, когда услышали крики.
- Прогони его!.. - орал один голос.
- Топтыгин, охолонь! - это явно был голос Гришки. - Не суйся сам! Иди за помощью!
- Кто-нибудь! Сюда! - раздался третий голос.
- Семеныч! - это опять был голос Гришки. - Не ходи сюда без ружья! Отзови Топтыгина, погибнет!
- Что там такое?.. - шепнула Фантик, крепко стискивая мою руку.
- Понятия не имею, - растерянно ответил я. - Кто-то требует кого-то прогнать - наверно, Топу - и Гришка гонит Топтыгина, потому что боится, что пес погибнет. Но если бы Топтыгин кинулся на них, то все бы уже было кончено! А если Топа почему-то медлит - почему они в него не стреляют?.. Гришка решил, что Топтыгин с отцом - и просит отца не подходить к ним без ружья... Имеет в виду, что его гости готовы на все? Но почему они тогда позволили ему предупредить отца, а не заткнули ему рот?..
- По-моему, голоса звучали как-то странно... - заметила Фантик. Словно сверху...
- Мы подкрадемся и осторожно выглянем, что там такое, - сказал я. Держись за мной, а я буду держаться за стволами больших деревьев.
Короткими перебежками, от ствола к стволу, мы подобрались к тому месту, откуда звучали голоса. И, выглянув из-за очередного ствола, мы обомлели - и замерли, как вкопанные.
На небольшой полянке был утоптан и взрыт весь снег. Три мужика Гришка и два мне не знакомых - сидели на деревьях с разных концов поляны, забравшись повыше и цепляясь изо всех сил. Их ружья валялись в снегу. А посреди полянки стоял огромный кабан - угрюмо опустив рыло, выпятив клыки и, судя по всему, взбешенный как сто чертей. Видно, он стерег неудачливых охотников, бродя по полянке и держась так, чтобы в долю секунды настичь и поднять на клыки любого, кто рискнет спуститься с дерева - или свалится от усталости. Теперь он развернулся к Топе, а Топа - вот молодец, не зря его учили, что с кабанами связываться нельзя! - осторожно перебирая лапами, старался переместиться так, чтобы оказаться у кабана сбоку и тщательно выдерживая расстояние, чтобы всегда успеть отпрыгнуть, если кабан ринется на него. Кабан, в свою очередь, тоже медленно разворачивался, чтобы все время быть против Топы мордой со страшенными клыками. Так они и кружили друг против друга - двигаясь, как в замедленной съемке.
Фантик вся побелела и опять стиснула мою руку - так сильно, что чуть запястье мне не сломала. Но я в тот момент этого и не почувствовал! Я лихорадочно думал, что делать.
Кабан громко хрюкнул, а Топа гавкнул в ответ - с какой-то особенной интонацией, словно говоря зверюге: "Слушай, хватит дурака валять, незачем нам ссориться! Уходи и предоставь этих субчиков мне - я сам с ними разберусь!"
И, кажется, кабану немного польстило, что пес взывает к его разуму, вместо того, чтобы со всей дури бросаться в драку - кабаны вообще жутко умные твари!
Но все это я сообразил лишь потом - и как же ругал себя, что вдруг разучился понимать нашего пса! Видно, со страху разучился - ведь его речь была для меня так же понятна, как человеческая. Но тогда я прореагировал абсолютно по-идиотски - хорошо, что все обошлось, а могло быть что угодно!
В общем мне померещилось, что этим лаем Топа предупреждал, что готовится напасть на кабана. И я отчаянно завопил:
- Топа!..
Пес вздрогнул. Но и кабан - тоже. Он стал щурить подслеповатые глазки и водить пятачком, принюхиваясь, с какой стороны взялись новые враги. Топа повел себя намного разумней, чем я. Вместо того, чтобы вцепиться кабану в шею, на миг - вполне достаточный для Топы - повернутую зверем, и начать отчаянную битву, он предупреждающе зарычал и на шаг отступил в нашу сторону.
Кабан понял все правильно: этот ручной волк мог бы сейчас порвать его загривок, но не хочет, потому что для него важнее всего безопасность вон тех маленьких двуногих тварей, притаившихся за деревом. Наверно, считает их своими детенышами: у ручных волков бывают странные причуды, да оно и понятно, каких глупостей не нахватаешься, живя с людьми... Суть в том, что за своих детенышей любой зверь будет биться насмерть, а кабану вовсе не хотелось биться насмерть с таким противником. Может, он и одолеет этого ручного волка, но овчинка выделки не стоит - сам уйдет весь изодранный. За время противостояния Топе ярость кабана несколько утихла и он мог считать себя вполне удовлетворенным тем, что загнал главных врагов на деревья. Конечно, если б не вмешательство новых лиц, кабан вполне мог бы попробовать подточить одно из этих деревьев - или подождать, пока кто-нибудь из обидчиков сам свалится ему на клыки, закоченев от холода. Но чего нет, того нет. Когда у кабанов проходит приступ ярости, собственная безопасность всегда оказывается для них на первом месте.
Осмыслив все это, кабан медленно, задом, отступил за край поляны - а там развернулся и помчался во всю прыть, с громким треском проламываясь сквозь кусты. Через пару секунд он исчез из виду, а Топа и не собирался его преследовать.
Я облегченно перевел дух - и сидевшие на деревьях, по-моему, тоже.
Мы с Фантиком вышли из-за ствола.
- Молодец, Топа! - крикнул я. - Гришка, слезай, он тебя не тронет!
- А нас? - спросил один из незнакомцев.
- Вам придется немного подождать, пока Гришка соберет ружья, а я возьму пса на поводок, - ответил я.
Гришка опасливо спустился с дерева.
- Привет, Топтыгин! - несколько заискивающе проговорил он. - Не укусишь? Если бы ты знал, как я рад тебя видеть!.. Даже не думал, что когда-нибудь повстречаюсь с тобой с таким удовольствием!
Топа вильнул хвостом, хитро сощурился, рыкнул в сторону Гришки и раззявил пасть так, что было полное впечатление, будто он широко улыбается: мол, это я тебя дразню!..
- Вот паршивец! - хихикнула Фантик. Чуть-чуть нервно хихикнула, по правде говоря: она все ещё приходила в себя после всех потрясений.
- Уф!.. - Гришка вытер пот со лба. - Я думал, что, все, каюк нам!
- Что здесь произошло? - поинтересовался я.
- У них спроси, как они умудрились промазать по кабану, - Гришка с мрачным презрением кивнул на сидящих на деревьях. - Я-то лишь к концу разборки подоспел, гнался за ними по их следам. Кабан и меня решил на зубок попробовать - я уж сам не помню, как взлетел на дерево, завидев эту тварь!
- Хотел ворованные ружья у них отобрать? - спросил я.
- Вот именно. Как нашел эту пластинку, отвинченную с приклада, меня словно током долбануло! Вот гады, думаю, ведь под статью меня тянут! И - за ними на всех парах! Отберу, думаю, эти ружья, и твоему батяне тихо свезу... А эти горе-охотники... - он махнул рукой.
Он подобрал ружья, а я взял Топу на поводок.
- Теперь слезайте! - крикнул я. - Только осторожно, и убегать не вздумайте!
- Охренеть можно! - проговорил мужик, первым рискнувший спуститься с дерева. - чтобы из такого ружья, да промазать! Я из разболтанного старья кабанов бил, а тут...
- Это вам наука, что чужое добро впрок не идет, - назидательно заметил перевоспитавшийся Торбышев.
- А иди ты!.. - с досадой отмахнулся второй мужик. Отмахнулся слишком резко - и Топа недовольно зарычал. Оба вора тотчас застыли как по струнке.
- Вам ещё повезло, - сказал Гришка. - Лучше уж совсем промазать по кабану, чем легко его ранить. Тогда бы кабан на все пошел, чтобы вам отомстить, его и свора таких собак не отогнала бы!
- Да у меня было полное впечатление, что я попал! - сказал первый мужик. - А потом гляжу - на кабане ни царапинки, и он на меня прет! Он бы точно меня задрал, если б не Сенька!
- Ага, - второй мужик тоже не мог сдержать возбуждения. - Я близко был! Хотел подстрелить кабана, нажал на курок - осечка! Ну, как курок щелкнул, кабан на меня посмотрел. Как раз Пашке хватило времени, чтобы бросить ружье и на дерево взлететь! Кабан, не будь дурак, на меня! Я - тоже на дерево! Кабан нас сторожить уселся, а тут Гришка идет...
- Вот дурацкая смерть была бы, если бы из-за вас меня кабан съел! - в сердцах сказал Гришка.
- Так мы ж тебе кричали... - стал слабо оправдываться первый мужик тот, которого звали Сенькой. - Предупреждали тебя...
- Погодите! - сказал я. Мне припомнился степановский ковер - с его охотниками, стреляющими мимо цели. - Неужели вы не видели, как пуля попала в кабана или в снег?
- Да где там было смотреть! - ответил неудачливый стрелок. - Хотя, говорю, мне показалось сначала, что я попал...
- Как вы стояли? - спросил я.
- Да возле тех деревьев, на которые потом сиганули.
- А где кабан был?
- Вон там, - указал Пашка. - Он на прикормку вышел. Мы её специально оставляли - и накануне Нового года, и вчера.
- Значит, пуля шла вон оттуда вон туда? - я показал рукой.
- Верно.
- Топа, сторожи, - сказал я, отпуская поводок. - Не двигаться!
Мужики напряглись.
- Слышь, парень, ты бы все-таки придержал его! А то, неровен час, кинется!..
- Он не кинется, если вы не будете дергаться, - твердо заверил я. И поглядел на Гришку. - Гриш, ты не подержишь его две минуты? Для их спокойствия... Не бойся, он не рванет.
Я думал, Гришка откажется. Но он, сделав глубокий вдох, нагнулся за поводком - и с глубоким выдохом выпрямился, будто из ледяной воды вынырнул.
- После этого кабана я с Топтыгиным готов под ручку ходить!.. - сказал он. Но поводок он все равно держал с большой опаской, словно ежика в руки взял, и, конечно, тут же бросил бы поводок, если бы Топе вздумалось рвануть. Но даже это символическое сдерживание Топы несколько успокоило мужиков. Во всяком случае, они перестали таращить глаза и цепенеть как кролики.
- Что ты хочешь? - тихо спросила Фантик, догнав меня.
- Я вспомнил степановский ковер, - объяснил я. - Когда я его вчера разглядывал - пока секретарь его чистил - мне стала заметная ещё одна ненатуральная вещь. Все охотники на нем промахиваются. В жизни так не бывает. А ты можешь себе представить, чтобы два раза подряд подвели ружья, принадлежащие такому охотнику, как Степан Артемович?
Я отправился вниз, в "каморку" отца.
- Что тебе? - спросил отец, как раз уединившийся на полчаса, чтобы проработать очередные бумаги.
- Бинокль для Ваньки, - объяснил я. - Он хочет вести наблюдение, пока мы с Фантиком сходим погулять. А то он помрет со скуки.
- Возьми вон тот, - отец указал мне на бинокль, которым разрешал нам пользоваться. - А вы куда собираетесь?
- Не знаю толком. Пройдемся с Топой по окрестностям.
- В Плещево или Стругачи не собираетесь?
Это были две ближайшие к нам деревни.
- Не знаю... - осторожно ответил я. - Если что-нибудь надо, можем сходить.
- Если доберетесь до Стругачей, то загляните к Григорию Торбышеву, передайте ему, что мне надо с ним переговорить.
- Из-за этих ружей? - вырвалось у меня.
- Точно, - отец поглядел на меня с уважением. - Надо же сразу догадался...
- Ты думаешь, он как-то причастен?
- Нет, я так не думаю, - ответил отец. - Но, мне кажется, он должен что-то знать о похитителе ружей. Очень эта кража смахивает на местную работу - а про местных "работяг" Гришка знает все! Мне надо убедить его выложить мне все, что ему известно, не играя в круговую поруку, иначе милиция к нему прицепится - точно так же, как до сих пор цеплялась из-за любой кражи в радиусе пятьдесят километров.
- Но Алексей Николаевич, вроде, сейчас относится к Гришке хорошо, заметил я.
Отец покачал головой.
- Алексей Николаевич решает далеко не все. В общем, мне надо тихо встретиться с Гришкой и потолковать. Чтоб его же избавить от лишних неприятностей.
Я задумался. Задать отцу ещё один вопрос или нет? Задать! - в конце концов решил я.
- Следы колес машины вора были похожи на следы колес Гришкиной машины?
Отец нахмурился - а потом рассмеялся.
- Схватываешь на лету! Сложно сказать, потому что дорогу порядком укатали и утрамбовали за последние дни, поэтому отпечатки остались смазанные. Разве что, кое-где читались вполне ясно. Шины старые. Машина легковушка типа "москвича". Гришка сразу пришел мне на ум, но...
- Но что? - жадно спросил я.
- Во-первых, если бы это был Гришка, Топа мне рассказал бы об этом. И привел к нему. А Топа всячески давал мне понять, что ни машина, ни её владелец - либо владельцы - ему не знакомы. И, во-вторых, я верю Гришке. Кто знает, наверно, и он может сорваться, но обворовывать людей, находящихся в заповеднике, отлично зная, что это могут быть только мои гости, он бы ни за что не стал. У него есть свои понятия о чести и совести, - отец усмехнулся. - "И если ты вор, то живи как вор, угоняй табуны коней, Но в доме, который тебя приютил, иголки тронуть не смей!" - привел он очередную цитату из огромного запаса стихов, хранившихся в его памяти. Со студенческих лет, как он говорил. - Это правило только "отморозки" не соблюдают. И, кроме того, Гришка давно не живет, как вор.
- Так что тебя смущает? - спросил я.
Отец вздохнул.
- Это сложно сформулировать в словах. Может быть, уверенность вора в том, что его не разоблачат - слишком глупая какая-то уверенность. Ведь и стертые шины, и то, что дорога ведет только к нашему дому - и вор лишь немного не доехал до нас, когда соблазнился брошенной машиной - и то, что вор взял ружья, не тронув других ценных вещей... Словом, по всем приметам, вор должен жить где-то рядом и неплохо нас знать. Неужели он рассчитывает, что я его не раскушу? Или он лопух или... В общем, Торбышев тут может подсказать.
- Понял, - сказал я. - Не волнуйся, мы дойдем до Торбышева.
- Главное, передай ему, что дело очень серьезное... Ладно, бери бинокль и беги.
Я отнес бинокль Ваньке, и мы с Фантиком пустились в путь. Топа немного сник, когда увидел в моих руках поводок и намордник - намордник он особенно не переваривал, но мы, когда ходили в деревню, все-таки надевали на него намордник и строгач. Топа вряд ли кого-нибудь тронул бы, но ведь его могли и спровоцировать - причем не всегда осознанно. Например, попадались мужики, которые здоровались с нами, очень резко выбрасывая вперед руку - особенно когда были навеселе. А такую выброшенную вперед руку Топа воспринимал считал попыткой нападения... Словом, для собственного спокойствия мы всегда брали с собой намордник, если отправлялись с Топой в людные места. Не обязательно при этом надевая.
- Ничего, Топа! - сказал я. - Зато прогуляемся как следует.
- Он так погрустнел при виде намордника, - сказала Фантик. - Жалко его!
- Может, намордник надевать и не понадобится, - ответил я. - Это на случай, если мы завидим человека, которого Топа особенно не любит. И потом, намордник для него - это всего лишь сигнал, что надо быть поспокойней. Вообще-то он избавляется от намордника в два счета. Как-то вот так повернет голову туда и сюда - и привет! Он ведь ещё тот хитрец!
- Забавно было бы посмотреть, - рассмеялась Фантик.
- Может, и увидишь, - я пока что не стал брать Топу на поводок, и он носился по лесной дороге туда и обратно. На поводок его придется взять позже, когда мы подойдем к шоссе.
- О чем ты говорил с отцом? - спросила Фантик.
- Отец дал "добро" на разговор с Гришкой о пропавших ружьях.
- Он тоже подозревает этого Гришку?
- Нет. Но он считает, что Гришка должен что-то знать. Просил передать Гришке, чтобы тот ничего не утаивал. Тогда отец сможет сам разобраться с ворами, не подставляя Гришку и избавив его от неприятностей.
- Значит, мы были правы в своих догадках... - проговорила Фантик.
- Похоже, да. Но сколько времени мы до них доходили! Нам понадобилось почти два дня, чтобы подумать о Гришке. Это просто позор! А отец наверняка подумал о Гришке сразу же - но ни с кем не стал делиться своими мыслями, до поры, до времени. Чтобы лишнюю волну не поднимать.
- Это он правильно сделал, - сказала Фантик. - При этом полковнике вообще не стоит упоминать ни одного лишнего имени. Сразу вцепится как бульдог со своими подозрениями.
Мы и дальше стали обсуждать эту тему - но не буду пересказывать наши разговоры, потому что они больше сводились к переливанию из пустого в порожнее и к обмусоливанию прежних догадок. Ну, знаете, как это бывает, когда какое-нибудь событие слишком тебя волнует и ты готов обсуждать его до бесконечности, перебирая по косточкам, но ничего нового об этом событии тебе пока неизвестно, вот ты и ходишь в разговорах по замкнутому кругу. Для того, кого это событие тоже волнует, такая ходьба по замкнутому кругу кажется безумно увлекательной - но посторонних она быстро начинает раздражать.
Нам понадобилось чуть больше часа, чтобы дойти до Стругачей. Гришкин дом был издалека заметен - недавно выкрашенный в желтые и синие цвета, с обновленными наличниками и резным крыльцом: начав работать в плотницкой бригаде, Гришка и о собственном доме стал проявлять заботу.
В доме все было тихо, но из трубы вился дымок, так что Гришку мы должны были застать на месте.
При нашем приближении к Гришкиному дому Топа стал яростно лаять и рваться с поводка. Мне с трудом удалось утихомирить его и привязать к столбу калитки.
- Это он Гришку чует и заранее на него ругается? - спросила Фантик.
- Похоже на то, - ответил я. - Хотя как-то чересчур он завелся. Вполне возможно, он унюхал что-то важное.
- Связанное с ружьями? - живо спросила Фантик.
- Если так, то сейчас узнаем, - ответил я. - Топа, сидеть!
Топа уселся, но продолжал ерзать и показывать всем видом, что мы зря не обращаем внимания на то, что он пытается нам сообщить.
Мы подошли к двери и постучали. Нам никто не ответил. Мы постучали ещё раз, потом я толкнул дверь - скорее машинально, чем из осознанного желания проверить, есть ли кто в доме. К моему удивлению, дверь взяла и легко открылась.
Мы заглянули вовнутрь. В прихожей горел свет, и в дальней комнате тоже.
- Гришка! - позвал я.
Никакого ответа.
- Судя по всему, он ненадолго вышел, - сказала Фантик.
- Да, - кивнул я. - Буквально на пять минут, раз печка топится и свет не погашен. Может, он на заднем дворе?
- Давай проверим, - предложила Фантик. - А если его там нет, нам придется ждать его у калитки - иначе Топа не впустит его в собственный дом!
Мысль была справедливой, и мы прошли за дом, посмотреть на заднюю часть двора. Там мы увидели, что большие ворота, через которые Торбышев выезжал и въезжал на своем "москвиче" (чтобы выезжать на шоссе не по главной улице деревни, а задами, по прямой дороге), широко распахнуты, а "москвича" под навесом нет.
- Куда-то отъехал, - сделала вывод Фантик. - Причем совсем ненадолго.
- Или ненадолго, или в жуткой спешке, - сказал я. - Смотри!... - я указал на следы колес. - Тут было две машины. Одна стояла перед навесом, потом отъехала, а Гришка пустился ей вслед. Видишь, отпечатки "москвича", идущие из-под навеса, перекрывают следы другой машины! Такое впечатление, что Гришка пустился за ней вдогонку, боясь лишнюю секунду потерять - иначе бы он остановился, чтобы затворить ворота.
- Послушай! - Фантик аж задохнулась от волнения. - Может, это была машина воров? Они по старой памяти заехали к Гришке, поняли, что теперь с ним каши не сваришь и сбыть ружья он им не поможет - а он, догадавшись, зачем они приезжали, помчался за ними вслед, чтобы отобрать украденное?
- Вполне может быть, - сказал я. - Давай ещё разок заглянем в дом. А потом решим, что делать.
Мы вернулись в дом. Обойдя все комнаты, мы обнаружили три незастеленные кровати и гору грязной посуды на кухне.
- Ночевали здесь три человека, и ели тоже, - заметил я. - Причем не один день. Допустим, один из троих - Гришка. Тогда кто остальные двое?
- Его гости, - сказала Фантик.
- Это и так понятно. Наверно, приехали к нему на новогодние дни. Я имею в виду другое - могут они быть ворами ли нет?
- И почему Гришка пустился за ними вдогонку? - дополнила Фантик.
Мы вышли из кухни и заглянули в большую комнату.
- Смотри! - показал я. - Что там, на телевизоре?
Мы подошли поглядеть - и у нас дыхание перехватило.
На телевизоре лежала бронзовая табличка, с гравированной надписью:
Степану Артемовичу
Угрюмому
от сотрудников министерства
Горячо поздравляем с юбилеем
и желаем
удачной охоты на любого зверя
- Ух ты! - присвистнул я. - Теперь все понятно!
- Выходит, ружья все-таки стащил Гришка?
- Нет! - твердо ответил я. - Ружья стащили его гости. Табличку они свинтили и оставили в доме. Сегодня они уехали. Гришка стал прибираться после них, нашел табличку, понял, в чем дело, и рванул за ними вдогонку, чтобы отобрать украденное. Он, наверно, в ужас пришел, когда обнаружил, что они натворили! Ведь милиция наверняка решит, что он был заодно со своими гостями...
- Так что нам делать? - растерянно спросила Фантик. - Возвращаться домой?
- Времени нет! - ответил я. - Нам надо узнать, куда они направились, а то следы могут исчезнуть. Пусть Топа проследит, сколько может, куда поехали машины, а потом мы вернемся домой. Или лучше позвоним. В соседней деревне есть телефон в медпункте, и до неё нам в десять раз ближе, чем до дома!
- Тогда вперед! - сказала Фантик. - Не будем медлить!
- Вперед!.. - откликнулся я.
Мы выскочили из дому, затворили дверь, и я отвязал Топу.
- Топа, ищи! Ищи, миленький! Ты ведь знаешь, что искать?..
Топа знал. Он с такой силой рванул по следу, что мне оставалось бежать за ним, чтобы не полететь кувырком. Фантик с трудом за нами поспевала. Топа проволок нас к навесу и дальше, через распахнутые ворота, по следам машин.
Я не знаю, сколько мы так бежали. У меня сложилось впечатление, что целую вечность. Иногда Топа давал мне передышку, когда притормаживал, чтобы в очередной раз обнюхать след - и устремиться дальше, не успевал я толком перевести дух. Я машинально перебирал ногами, которые словно стали и не моими собственными, я взмок так, что пот застилал мне глаза и периодически я бежал вслепую. Я боялся сделать лишнее движение рукой, чтобы смахнуть пот - такое было ощущение, что если я поднесу к лицу вытянутую назад руку, то потеряю равновесие. Фантик то отставала от нас, то немного нагоняла. Я бы не удивился, если бы она взяла и рухнула в снег - так было искажено её лицо от усталости и напряжения. И при этом её лицо все больше делалось упрямым и злым: она не собиралась сдаваться, не собиралась ссылаться потом на свою девчоночью слабость. Просто удивительно, откуда в хрупкой Фантике брались такие силы. Впрочем, занятия фигурным катанием - это ещё та закалка!
Топа вывел нас на шоссе, и довольно долго вел по шоссе, вдоль границы заповедника, в сторону, противоположную городу и населенным местностям, все дальше и дальше от нашего дома. Меня мотало из стороны в сторону, и я уже подумывал о том, чтобы выпустить поводок и, сбавив темп, вместе с Фантиком идти по следам Топы - ведь где-то он остановится и будет нас ждать. Но тут Топа резко свернул на проселочную дорогу, на которой виднелись свежие следы шин.
Еще две три минуты - и мы уткнулись в две машины, пустые и запертые. Дальше машины пройти не смогли, потому что по дороге давно никто не ездил и метрах в ста от шоссе её совсем занесло снегом. Я налетел животом на багажник задней машины - это был Гришкин "москвичок" - и уперся в него.
- Топа, погоди!.. - взмолился я. - Передышка... Ждем Фантика...
Топа остановился и оглянулся на меня. Он проявлял явное нетерпение, но вместе с тем понимал, что настаивать на продолжении преследования будет сейчас нехорошо - я, что называется, "вырубился". Вырубилась и Фантик доплетясь до машины, она просто рухнула животом на багажник, бессильно раскинув руки.
- Не... не прижимайся щекой к металлу... - пробормотал я. Во-первых... Можешь примерзнуть... А во-вторых... Нельзя слишком резко остужаться, когда вспотел...
- Знаю... - простонала Фантик... - Но так приятно прижаться к холодному... Ну, Топа дает...
- Нам надо решить, что делать дальше, - прохрипел я.
- Найти бы кого-нибудь из взрослых... - ответила Фантик. - Сами мы не справимся.
- Ну, не знаю... - пробормотал я. - Я так понимаю, Гришкины гости свернули в лес, чтобы испытать ружья, а Гришка их нагнал. Наверно, сейчас они объясняются где-то неподалеку. Двоих Топа задержит - тем более, что Гришка будет на нашей стороне, а он мужик не слабый. Так что я отпустил бы Топу - а то вдруг они ускользнут. Если они откажутся возвращать ружья - то с двумя Гришка не справится.
- Но ведь ружья, наверно, заряжены... - начала Фантик. - Ой, они не сделают с Гришкой ничего дурного, чтобы он не мог их выдать?
- Тем более надо отпускать Топу ему в помощь, - сказал я. - Если Топа неожиданно выскочит на них, подстрелить его им не удастся. А он в полсекунды свалит с ног обоих воров. Тут главное, чтобы Гришка не растерялся и успел схватить ружья.
- Может, лучше вернуться домой и позвать взрослых? - засомневалась Фантик.
Я покачал головой.
- Они могут смыться. Мне не верится, что они убьют Гришку, если он будет им мешать. Но вот шандарахнуть его прикладом по голове и укатить на машине они могут. И потом ищи их, свищи!
И тут до нас донесся далекий крик:
- На помощь!.. Помогите!..
- Это Гришка? - встрепенулась Фантик.
- Не могу разобрать, - ответил я. - Вообще-то, на его голос не очень похоже. Но, может, эхо искажает.
- Помогите!.. Ау!.. - опять донеслось до нас. На этот раз мы определенно разобрали, что кричат два голоса, если не три.
- Похоже, они все вместе попали в какую-то беду, - сказал я. Я поглядел на Топу. Пес подобрался, ощетинился, и в его горле клокотал нарастающий рык. Топа вел себя так, когда чувствовал действительно серьезную опасность или когда собирался расправиться с обидчиком. И я принял решение.
- Вперед, Топа! - сказал я, отпуская его с поводка. - Иди, разберись, в чем дело. Только будь осторожен. Мы идем за тобой следом.
Почувствовав свободу, Топа с признательностью взглянул на меня - и в два прыжка исчез за деревьями.
ПИСЬМО ПЯТНАДЦАТОЕ
МЫ ОПОЗДАЛИ!
Нашу усталость как рукой сняло. Мы оторвались от багажника и, обнаружив, что ноги держат нас вполне нормально, припустили вдогонку Топе.
Мы пробежали метров двадцать, когда услышали крики.
- Прогони его!.. - орал один голос.
- Топтыгин, охолонь! - это явно был голос Гришки. - Не суйся сам! Иди за помощью!
- Кто-нибудь! Сюда! - раздался третий голос.
- Семеныч! - это опять был голос Гришки. - Не ходи сюда без ружья! Отзови Топтыгина, погибнет!
- Что там такое?.. - шепнула Фантик, крепко стискивая мою руку.
- Понятия не имею, - растерянно ответил я. - Кто-то требует кого-то прогнать - наверно, Топу - и Гришка гонит Топтыгина, потому что боится, что пес погибнет. Но если бы Топтыгин кинулся на них, то все бы уже было кончено! А если Топа почему-то медлит - почему они в него не стреляют?.. Гришка решил, что Топтыгин с отцом - и просит отца не подходить к ним без ружья... Имеет в виду, что его гости готовы на все? Но почему они тогда позволили ему предупредить отца, а не заткнули ему рот?..
- По-моему, голоса звучали как-то странно... - заметила Фантик. Словно сверху...
- Мы подкрадемся и осторожно выглянем, что там такое, - сказал я. Держись за мной, а я буду держаться за стволами больших деревьев.
Короткими перебежками, от ствола к стволу, мы подобрались к тому месту, откуда звучали голоса. И, выглянув из-за очередного ствола, мы обомлели - и замерли, как вкопанные.
На небольшой полянке был утоптан и взрыт весь снег. Три мужика Гришка и два мне не знакомых - сидели на деревьях с разных концов поляны, забравшись повыше и цепляясь изо всех сил. Их ружья валялись в снегу. А посреди полянки стоял огромный кабан - угрюмо опустив рыло, выпятив клыки и, судя по всему, взбешенный как сто чертей. Видно, он стерег неудачливых охотников, бродя по полянке и держась так, чтобы в долю секунды настичь и поднять на клыки любого, кто рискнет спуститься с дерева - или свалится от усталости. Теперь он развернулся к Топе, а Топа - вот молодец, не зря его учили, что с кабанами связываться нельзя! - осторожно перебирая лапами, старался переместиться так, чтобы оказаться у кабана сбоку и тщательно выдерживая расстояние, чтобы всегда успеть отпрыгнуть, если кабан ринется на него. Кабан, в свою очередь, тоже медленно разворачивался, чтобы все время быть против Топы мордой со страшенными клыками. Так они и кружили друг против друга - двигаясь, как в замедленной съемке.
Фантик вся побелела и опять стиснула мою руку - так сильно, что чуть запястье мне не сломала. Но я в тот момент этого и не почувствовал! Я лихорадочно думал, что делать.
Кабан громко хрюкнул, а Топа гавкнул в ответ - с какой-то особенной интонацией, словно говоря зверюге: "Слушай, хватит дурака валять, незачем нам ссориться! Уходи и предоставь этих субчиков мне - я сам с ними разберусь!"
И, кажется, кабану немного польстило, что пес взывает к его разуму, вместо того, чтобы со всей дури бросаться в драку - кабаны вообще жутко умные твари!
Но все это я сообразил лишь потом - и как же ругал себя, что вдруг разучился понимать нашего пса! Видно, со страху разучился - ведь его речь была для меня так же понятна, как человеческая. Но тогда я прореагировал абсолютно по-идиотски - хорошо, что все обошлось, а могло быть что угодно!
В общем мне померещилось, что этим лаем Топа предупреждал, что готовится напасть на кабана. И я отчаянно завопил:
- Топа!..
Пес вздрогнул. Но и кабан - тоже. Он стал щурить подслеповатые глазки и водить пятачком, принюхиваясь, с какой стороны взялись новые враги. Топа повел себя намного разумней, чем я. Вместо того, чтобы вцепиться кабану в шею, на миг - вполне достаточный для Топы - повернутую зверем, и начать отчаянную битву, он предупреждающе зарычал и на шаг отступил в нашу сторону.
Кабан понял все правильно: этот ручной волк мог бы сейчас порвать его загривок, но не хочет, потому что для него важнее всего безопасность вон тех маленьких двуногих тварей, притаившихся за деревом. Наверно, считает их своими детенышами: у ручных волков бывают странные причуды, да оно и понятно, каких глупостей не нахватаешься, живя с людьми... Суть в том, что за своих детенышей любой зверь будет биться насмерть, а кабану вовсе не хотелось биться насмерть с таким противником. Может, он и одолеет этого ручного волка, но овчинка выделки не стоит - сам уйдет весь изодранный. За время противостояния Топе ярость кабана несколько утихла и он мог считать себя вполне удовлетворенным тем, что загнал главных врагов на деревья. Конечно, если б не вмешательство новых лиц, кабан вполне мог бы попробовать подточить одно из этих деревьев - или подождать, пока кто-нибудь из обидчиков сам свалится ему на клыки, закоченев от холода. Но чего нет, того нет. Когда у кабанов проходит приступ ярости, собственная безопасность всегда оказывается для них на первом месте.
Осмыслив все это, кабан медленно, задом, отступил за край поляны - а там развернулся и помчался во всю прыть, с громким треском проламываясь сквозь кусты. Через пару секунд он исчез из виду, а Топа и не собирался его преследовать.
Я облегченно перевел дух - и сидевшие на деревьях, по-моему, тоже.
Мы с Фантиком вышли из-за ствола.
- Молодец, Топа! - крикнул я. - Гришка, слезай, он тебя не тронет!
- А нас? - спросил один из незнакомцев.
- Вам придется немного подождать, пока Гришка соберет ружья, а я возьму пса на поводок, - ответил я.
Гришка опасливо спустился с дерева.
- Привет, Топтыгин! - несколько заискивающе проговорил он. - Не укусишь? Если бы ты знал, как я рад тебя видеть!.. Даже не думал, что когда-нибудь повстречаюсь с тобой с таким удовольствием!
Топа вильнул хвостом, хитро сощурился, рыкнул в сторону Гришки и раззявил пасть так, что было полное впечатление, будто он широко улыбается: мол, это я тебя дразню!..
- Вот паршивец! - хихикнула Фантик. Чуть-чуть нервно хихикнула, по правде говоря: она все ещё приходила в себя после всех потрясений.
- Уф!.. - Гришка вытер пот со лба. - Я думал, что, все, каюк нам!
- Что здесь произошло? - поинтересовался я.
- У них спроси, как они умудрились промазать по кабану, - Гришка с мрачным презрением кивнул на сидящих на деревьях. - Я-то лишь к концу разборки подоспел, гнался за ними по их следам. Кабан и меня решил на зубок попробовать - я уж сам не помню, как взлетел на дерево, завидев эту тварь!
- Хотел ворованные ружья у них отобрать? - спросил я.
- Вот именно. Как нашел эту пластинку, отвинченную с приклада, меня словно током долбануло! Вот гады, думаю, ведь под статью меня тянут! И - за ними на всех парах! Отберу, думаю, эти ружья, и твоему батяне тихо свезу... А эти горе-охотники... - он махнул рукой.
Он подобрал ружья, а я взял Топу на поводок.
- Теперь слезайте! - крикнул я. - Только осторожно, и убегать не вздумайте!
- Охренеть можно! - проговорил мужик, первым рискнувший спуститься с дерева. - чтобы из такого ружья, да промазать! Я из разболтанного старья кабанов бил, а тут...
- Это вам наука, что чужое добро впрок не идет, - назидательно заметил перевоспитавшийся Торбышев.
- А иди ты!.. - с досадой отмахнулся второй мужик. Отмахнулся слишком резко - и Топа недовольно зарычал. Оба вора тотчас застыли как по струнке.
- Вам ещё повезло, - сказал Гришка. - Лучше уж совсем промазать по кабану, чем легко его ранить. Тогда бы кабан на все пошел, чтобы вам отомстить, его и свора таких собак не отогнала бы!
- Да у меня было полное впечатление, что я попал! - сказал первый мужик. - А потом гляжу - на кабане ни царапинки, и он на меня прет! Он бы точно меня задрал, если б не Сенька!
- Ага, - второй мужик тоже не мог сдержать возбуждения. - Я близко был! Хотел подстрелить кабана, нажал на курок - осечка! Ну, как курок щелкнул, кабан на меня посмотрел. Как раз Пашке хватило времени, чтобы бросить ружье и на дерево взлететь! Кабан, не будь дурак, на меня! Я - тоже на дерево! Кабан нас сторожить уселся, а тут Гришка идет...
- Вот дурацкая смерть была бы, если бы из-за вас меня кабан съел! - в сердцах сказал Гришка.
- Так мы ж тебе кричали... - стал слабо оправдываться первый мужик тот, которого звали Сенькой. - Предупреждали тебя...
- Погодите! - сказал я. Мне припомнился степановский ковер - с его охотниками, стреляющими мимо цели. - Неужели вы не видели, как пуля попала в кабана или в снег?
- Да где там было смотреть! - ответил неудачливый стрелок. - Хотя, говорю, мне показалось сначала, что я попал...
- Как вы стояли? - спросил я.
- Да возле тех деревьев, на которые потом сиганули.
- А где кабан был?
- Вон там, - указал Пашка. - Он на прикормку вышел. Мы её специально оставляли - и накануне Нового года, и вчера.
- Значит, пуля шла вон оттуда вон туда? - я показал рукой.
- Верно.
- Топа, сторожи, - сказал я, отпуская поводок. - Не двигаться!
Мужики напряглись.
- Слышь, парень, ты бы все-таки придержал его! А то, неровен час, кинется!..
- Он не кинется, если вы не будете дергаться, - твердо заверил я. И поглядел на Гришку. - Гриш, ты не подержишь его две минуты? Для их спокойствия... Не бойся, он не рванет.
Я думал, Гришка откажется. Но он, сделав глубокий вдох, нагнулся за поводком - и с глубоким выдохом выпрямился, будто из ледяной воды вынырнул.
- После этого кабана я с Топтыгиным готов под ручку ходить!.. - сказал он. Но поводок он все равно держал с большой опаской, словно ежика в руки взял, и, конечно, тут же бросил бы поводок, если бы Топе вздумалось рвануть. Но даже это символическое сдерживание Топы несколько успокоило мужиков. Во всяком случае, они перестали таращить глаза и цепенеть как кролики.
- Что ты хочешь? - тихо спросила Фантик, догнав меня.
- Я вспомнил степановский ковер, - объяснил я. - Когда я его вчера разглядывал - пока секретарь его чистил - мне стала заметная ещё одна ненатуральная вещь. Все охотники на нем промахиваются. В жизни так не бывает. А ты можешь себе представить, чтобы два раза подряд подвели ружья, принадлежащие такому охотнику, как Степан Артемович?