Страница:
В детстве материнский образ в основном проецируется на родную мать; т. е. архетип и образ родной матери формируют единый комплекс ощущений[18]. Мать – это источник заботы и поддержки. Если мать пренебрежительно относится к своему ребенку или душит его своей чрезмерной любовью, ребенок может воспринять ее даже как деструктивную силу. Но в процессе взросления ребенка материнский образ соединяется с образами других людей. Например, мужчина постоянно проецирует материнский образ на женщину, которую любит. В этом случае он находит в ней все качества, которые у него ассоциируются с «матерью». Это является следствием психологической функции, которую Юнг назвал анимой[19].
Хотя образ Земной Матери у женщин имеет тенденцию постепенно выходить из бессознательного, а точнее – из Тени, он продолжает влиять на мужчин через их аниму. Это влияние может быть как позитивным, так и негативным. Например, мужчина с достаточно высоким уровнем интеллекта может иметь достаточно смутные представления о своей эмоциональной сфере. Так как эта область психики ему относительно неизвестна и он не дает ей вмешиваться в его сознательную жизнь, она проявляется самым неприятным способом: в частых переменах настроения, изъянах «плохого» характера, депрессии или откровенно феминных предпочтениях, – и все эти нежелательные проявления и предпочтения воплощаются в его сновидениях в образах отрицательных женских персонажей. Такая же психологическая ситуация воспроизводится в сказках, где задача главного героя – жениться на принцессе, и это бракосочетание психически символизирует интеграцию мужской анимы.
В начале совместной жизни женщина, на которую проецируется мужская анима, обычно в какой-то мере идентифицируется с архетипом матери. Это особенно характерно для тех случаев, когда она сама становится матерью. Она ощущает, как ребенок развивается в ее теле и как он появляется на свет, и тогда сама женщина становится воплощением животворного начала. Зачастую она так же слабо сознает влияние архетипа матери, как и мужчина, который проецирует на нее этот архетип. В сказках этот феномен находит отражение в образе молодой женщины, которая действует особым образом или выполняет ряд задач, поставленных перед ней таинственным материнским персонажем, значительно превосходящим ее по возрасту.
Далее мы более подробно рассмотрим некоторые важные аспекты архетипа матери и его воздействие на человека. Мы начнем наше изложение с архетипа разрушителя, затем рассмотрим архетип, формирующий судьбу, и, наконец, архетип, дающий силы для изменения и обновления жизни.
3. Ужасная мать
4. Ревнивая мачеха
Хотя образ Земной Матери у женщин имеет тенденцию постепенно выходить из бессознательного, а точнее – из Тени, он продолжает влиять на мужчин через их аниму. Это влияние может быть как позитивным, так и негативным. Например, мужчина с достаточно высоким уровнем интеллекта может иметь достаточно смутные представления о своей эмоциональной сфере. Так как эта область психики ему относительно неизвестна и он не дает ей вмешиваться в его сознательную жизнь, она проявляется самым неприятным способом: в частых переменах настроения, изъянах «плохого» характера, депрессии или откровенно феминных предпочтениях, – и все эти нежелательные проявления и предпочтения воплощаются в его сновидениях в образах отрицательных женских персонажей. Такая же психологическая ситуация воспроизводится в сказках, где задача главного героя – жениться на принцессе, и это бракосочетание психически символизирует интеграцию мужской анимы.
В начале совместной жизни женщина, на которую проецируется мужская анима, обычно в какой-то мере идентифицируется с архетипом матери. Это особенно характерно для тех случаев, когда она сама становится матерью. Она ощущает, как ребенок развивается в ее теле и как он появляется на свет, и тогда сама женщина становится воплощением животворного начала. Зачастую она так же слабо сознает влияние архетипа матери, как и мужчина, который проецирует на нее этот архетип. В сказках этот феномен находит отражение в образе молодой женщины, которая действует особым образом или выполняет ряд задач, поставленных перед ней таинственным материнским персонажем, значительно превосходящим ее по возрасту.
Далее мы более подробно рассмотрим некоторые важные аспекты архетипа матери и его воздействие на человека. Мы начнем наше изложение с архетипа разрушителя, затем рассмотрим архетип, формирующий судьбу, и, наконец, архетип, дающий силы для изменения и обновления жизни.
3. Ужасная мать
Великая Мать вызывает наибольший страх, когда она открыто демонстрирует свои разрушительные способности, становясь ужасной матерью, как это происходит, например, в сказке о Белоснежке. В этом случае Великая Мать принимает в сказках образ злой мачехи, воплощающий деструктивную сторону материнского начала. Темное стремление к уничтожению – такая же часть архетипа матери, как и его светлая сторона, связанная с зарождением новой жизни.
В русских народных сказках "Василиса Прекрасная" и «Баба-Яга» злая мачеха выведена как отрицательный персонаж, который, однако, совершает зло только в определенных границах: она делает все, чтобы главная сказочная героиня оказалась во власти бесчеловечной матери, угрожающей ей смертью; этот материнский образ является сверхъестественным и архетипическим. Это значит, что в Тень каждой женщины входит теневая часть архетипа матери. Хорошо известно, что материнские чувства, проистекающие из эротического феминного начала, в своих крайних, инстинктивных проявлениях могут погубить объект, на который они направлены. Не вызывает никаких сомнений, что любой женщине изначально присуще стремление к разрушению, и есть опасность, что это стремление будет бессознательно испытывать любая мать, которая не сможет освободить свои материнские чувства от животного инстинкта.
Но осознать – это еще не все. Время от времени женщина может переживать в себе теневую сторону материнства.
Если это переживание происходит осознанно, то оно может способствовать ее освобождению от бессознательного стремления к разрушению. В своем труде "Ответ Иову" Юнг пишет, что современные мужчины и женщины больше не могут уклоняться от воздействия сил темного бога, ибо это божество пытается найти в них свое воплощение[20]. То же самое можно сказать о темной богине, которая не способна к трансформации без воплощения в человеческом облике, другими словами, без осознания себя женщиной.
Женщина, которая входит во внутренний контакт с феминным началом, тем самым неизбежно вступает в контакт с архетипической "смертоносной матерью", т. е. с теми чертами женщины, которые ведут ее к саморазрушению, а через нее оказывают пагубное воздействие и на других: на любимого мужчину, на детей и на друзей. Для мужчины внутренний контакт с ужасной матерью означает встречу со своей темной анимой, тогда как для женщины этот контакт связан с переживанием самости.
Жизнь и смерть, обновление и разрушение – это связанные друг с другом и дополняющие друг друга противоположности. Поэтому порождающему жизнь архетипу матери присуща и другая сторона-уничтожение жизни. Это отчетливо проявляется в природе, которая всегда сначала разрушает, перед тем как создать что-то новое. Но психологическое растворение в бессознательном – это не только пагубное воздействие архетипа матери, но и предпосылка всеобщего духовного обновления.
Когда Юнг называет темную сторону материнской фигуры "таинственной, скрытой, пожирающей, соблазняющей, отравляющей и неизбежной, как сама судьба, и пропастью в мире мертвых"[21], речь идет о теневых аспектах образа матери, которые нам известны из мифологии и мировых религий. Например, эти аспекты присущи образам богини смерти и подземного мира – Персефоны или Гелы[22]. У индусов богиня Кали носит ожерелье из черепов и пьет человеческую кровь, как и древнеегипетская богиня Сехет.
Но, как нам уже известно, архетип матери – это не просто индивидуальная модель материнского поведения. Юнг называет материнский инстинкт "таинственной первопричиной любого роста и изменения"[23]. Это созидающая и разрушающая сила, истоки которой находятся в глубине психики, в коллективном бессознательном. Она, как океан, который порождает все формы жизни, а затем снова их поглощает. В зависимости от установок и ситуации, в которой находится человек, в глубине его психики могут зародиться смертоносные силы, которые он обязан осознать.
Самым крайним случаем разрушения сознания архетипами коллективного бессознательного является, по всей видимости, психическое заболевание. Но бессознательное может вызвать и временную дезинтеграцию психики, и тогда человек либо оказывается его жертвой, либо – как в случае невроза или кризиса среднего возраста – подвергается трансформации. Тогда, чтобы изменить сознательный взгляд на мир, бессознательное сначала полностью его уничтожает. Эго иногда вынуждено отказываться от своего превосходства, чтобы человек мог избежать односторонности или излишней твердолобости. Чаще всего через процесс внутренней трансформации проходят творческие люди. Весьма вероятно, что архетип матери содержит равные доли света и тени, но в зависимости от коллективного сознания, присущего данной исторической эпохе, его внешнее проявление включает больше или меньше разрушительных и созидающих аспектов бессознательного.
Можно выделить несколько разновидностей сказочных фигур злой матери, например, образ ведьмы или мачехи. Одни материнские персонажи полностью деструктивны для человека, тогда как негативное влияние других материнских персонажей приводит к изменению и обновлению. Разумеется, об этом не говорится прямо, но сказка все-таки приходит к счастливому концу. В последующих главах книги мы рассмотрим оба этих варианта.
Темные материнские персонажи действуют разными способами, чтобы чинить свои козни и распространять злые чары. Они очень любят есть человеческое мясо – сказочные ведьмы нередко намереваются запечь и съесть свою жертву. Иногда они оставляют ее умирать от холода на морозе. Но все-таки чаще всего они стремятся погубить свою жертву с помощью яда, который либо добавляют в пищу, либо насыпают на рану, либо смазывают им иголки и булавки, чтобы потом уколоть героя (или героиню) и таким образом добиться своей цели. Будучи искусными колдуньями и чародейками, они могут ранить или убить героя, превратив его в животное или же в камень, лишают его возможности двигаться; они также могут ослепить его, лишить способности слышать или говорить.
На примере сказок, рассмотренных в этой книге, мы исследуем психологические интерпретации ряда вредоносных приемов. Мы увидим, что, встречаясь с ужасной матерью, одни герои гибнут, а другие стремятся избежать гибели или даже оживают вновь благодаря правильному поведению. Иначе говоря, одних людей архетип матери может психологически разрушить, тогда как другие, оказавшись в опасности, находят свой путь и проходят испытания, предназначенные для героя. Благодаря матери у них раскрываются творческие способности.
Позитивная и негативная стороны бессознательного, а значит, и архетипа матери тесно связаны между собой. Конечно, эта связь проявляется не в каждой сказке, и отнюдь не у каждого женского персонажа ярко выражены его темные и светлые стороны. Но если рассматривать сказки как одно целое, можно увидеть, что темные женские фигуры создают позитивные женские ценности, и наоборот. Один такой пример нам очень хорошо известен: это сказка о Белоснежке, на которой мы остановимся в первую очередь.
В русских народных сказках "Василиса Прекрасная" и «Баба-Яга» злая мачеха выведена как отрицательный персонаж, который, однако, совершает зло только в определенных границах: она делает все, чтобы главная сказочная героиня оказалась во власти бесчеловечной матери, угрожающей ей смертью; этот материнский образ является сверхъестественным и архетипическим. Это значит, что в Тень каждой женщины входит теневая часть архетипа матери. Хорошо известно, что материнские чувства, проистекающие из эротического феминного начала, в своих крайних, инстинктивных проявлениях могут погубить объект, на который они направлены. Не вызывает никаких сомнений, что любой женщине изначально присуще стремление к разрушению, и есть опасность, что это стремление будет бессознательно испытывать любая мать, которая не сможет освободить свои материнские чувства от животного инстинкта.
Но осознать – это еще не все. Время от времени женщина может переживать в себе теневую сторону материнства.
Если это переживание происходит осознанно, то оно может способствовать ее освобождению от бессознательного стремления к разрушению. В своем труде "Ответ Иову" Юнг пишет, что современные мужчины и женщины больше не могут уклоняться от воздействия сил темного бога, ибо это божество пытается найти в них свое воплощение[20]. То же самое можно сказать о темной богине, которая не способна к трансформации без воплощения в человеческом облике, другими словами, без осознания себя женщиной.
Женщина, которая входит во внутренний контакт с феминным началом, тем самым неизбежно вступает в контакт с архетипической "смертоносной матерью", т. е. с теми чертами женщины, которые ведут ее к саморазрушению, а через нее оказывают пагубное воздействие и на других: на любимого мужчину, на детей и на друзей. Для мужчины внутренний контакт с ужасной матерью означает встречу со своей темной анимой, тогда как для женщины этот контакт связан с переживанием самости.
Жизнь и смерть, обновление и разрушение – это связанные друг с другом и дополняющие друг друга противоположности. Поэтому порождающему жизнь архетипу матери присуща и другая сторона-уничтожение жизни. Это отчетливо проявляется в природе, которая всегда сначала разрушает, перед тем как создать что-то новое. Но психологическое растворение в бессознательном – это не только пагубное воздействие архетипа матери, но и предпосылка всеобщего духовного обновления.
Когда Юнг называет темную сторону материнской фигуры "таинственной, скрытой, пожирающей, соблазняющей, отравляющей и неизбежной, как сама судьба, и пропастью в мире мертвых"[21], речь идет о теневых аспектах образа матери, которые нам известны из мифологии и мировых религий. Например, эти аспекты присущи образам богини смерти и подземного мира – Персефоны или Гелы[22]. У индусов богиня Кали носит ожерелье из черепов и пьет человеческую кровь, как и древнеегипетская богиня Сехет.
Но, как нам уже известно, архетип матери – это не просто индивидуальная модель материнского поведения. Юнг называет материнский инстинкт "таинственной первопричиной любого роста и изменения"[23]. Это созидающая и разрушающая сила, истоки которой находятся в глубине психики, в коллективном бессознательном. Она, как океан, который порождает все формы жизни, а затем снова их поглощает. В зависимости от установок и ситуации, в которой находится человек, в глубине его психики могут зародиться смертоносные силы, которые он обязан осознать.
Самым крайним случаем разрушения сознания архетипами коллективного бессознательного является, по всей видимости, психическое заболевание. Но бессознательное может вызвать и временную дезинтеграцию психики, и тогда человек либо оказывается его жертвой, либо – как в случае невроза или кризиса среднего возраста – подвергается трансформации. Тогда, чтобы изменить сознательный взгляд на мир, бессознательное сначала полностью его уничтожает. Эго иногда вынуждено отказываться от своего превосходства, чтобы человек мог избежать односторонности или излишней твердолобости. Чаще всего через процесс внутренней трансформации проходят творческие люди. Весьма вероятно, что архетип матери содержит равные доли света и тени, но в зависимости от коллективного сознания, присущего данной исторической эпохе, его внешнее проявление включает больше или меньше разрушительных и созидающих аспектов бессознательного.
Можно выделить несколько разновидностей сказочных фигур злой матери, например, образ ведьмы или мачехи. Одни материнские персонажи полностью деструктивны для человека, тогда как негативное влияние других материнских персонажей приводит к изменению и обновлению. Разумеется, об этом не говорится прямо, но сказка все-таки приходит к счастливому концу. В последующих главах книги мы рассмотрим оба этих варианта.
Темные материнские персонажи действуют разными способами, чтобы чинить свои козни и распространять злые чары. Они очень любят есть человеческое мясо – сказочные ведьмы нередко намереваются запечь и съесть свою жертву. Иногда они оставляют ее умирать от холода на морозе. Но все-таки чаще всего они стремятся погубить свою жертву с помощью яда, который либо добавляют в пищу, либо насыпают на рану, либо смазывают им иголки и булавки, чтобы потом уколоть героя (или героиню) и таким образом добиться своей цели. Будучи искусными колдуньями и чародейками, они могут ранить или убить героя, превратив его в животное или же в камень, лишают его возможности двигаться; они также могут ослепить его, лишить способности слышать или говорить.
На примере сказок, рассмотренных в этой книге, мы исследуем психологические интерпретации ряда вредоносных приемов. Мы увидим, что, встречаясь с ужасной матерью, одни герои гибнут, а другие стремятся избежать гибели или даже оживают вновь благодаря правильному поведению. Иначе говоря, одних людей архетип матери может психологически разрушить, тогда как другие, оказавшись в опасности, находят свой путь и проходят испытания, предназначенные для героя. Благодаря матери у них раскрываются творческие способности.
Позитивная и негативная стороны бессознательного, а значит, и архетипа матери тесно связаны между собой. Конечно, эта связь проявляется не в каждой сказке, и отнюдь не у каждого женского персонажа ярко выражены его темные и светлые стороны. Но если рассматривать сказки как одно целое, можно увидеть, что темные женские фигуры создают позитивные женские ценности, и наоборот. Один такой пример нам очень хорошо известен: это сказка о Белоснежке, на которой мы остановимся в первую очередь.
4. Ревнивая мачеха
Сказку о Белоснежке, как и многие другие сказки, упомянутые в этой книге, мы будем рассматривать прежде всего с точки зрения феминной психологии. По мнению Юнга, у женщин материнский образ можно наблюдать в гораздо более чистом виде, чем у мужчин[24].
У мужчины материнский образ всегда смешивается с фигурой противоположного пола, с анимой, с его первичным ощущением женщины. Поэтому материнский образ реже предстает в образе чистой феминности, чем в своем отношении к мужчине. Это вовсе не значит, что характерные черты феминности вовсе отсутствуют в сказках, сюжет которых строится преимущественно вокруг мужских проблем; просто эти черты чаще всего не очень ярко выражены.
Для женщины фигура Земной Матери является отчасти Тенью, отчасти самостью, чем-то вроде автопортрета феминного начала эта фигура аналогична архетипу "мудрого старца" в мужской психике, который является воплощением духовности в чистом виде.
С фигурой Земной Матери тесно связана фигура ее дочери, богини-девственницы Коры. В мифе Кору с трудом можно отделить от матери Деметры. Часто мать и дочь образуют пару противоположностей, составляя при этом единое и неделимое целое. В некоторых сказках (как, например, в "Белоснежке"), главной героиней является дочь. Эта женская фигура побуждает Эго идентифицироваться с ней. Для женщины она становится неким подсознательным прообразом соответствующей установки Эго в процессе индивидуации[25].
В сказках и мать, и дочь часто наделяются сверхъестественными чертами: как божественными, так и дьявольскими; чаще, наверное, такими чертами обладает мать, ибо, как известно, образ дочери ближе к человеческому Эго. Но не следует забывать, что в судьбе дочери проявляется обезличенная судьба богини, а не судьба обычного человека. Мы можем, конечно, проводить сравнение ее судьбы с человеческими судьбами, и даже должны делать это, чтобы идентифицировать себя с ней, но при этом следует отдавать себе отчет, что таким образом мы низводим события, происходящие в "ином мире", до уровня моральных переживаний обычных людей.
Во многих сказках, в которых присутствует образ дочери, читатель может сопереживать сказочной героине, которая становится невинной жертвой демонической Земной Матери. Хотя материнская фигура тоже обладает типичными феминными чертами, женщинам труднее с ней идентифицироваться, и не только потому, что она часто совершает дурные поступки. Ведь существуют и позитивные образы Земной Матери, но по большей части они слишком отчуждены от Эго, чтобы им можно было сопереживать. Однако в последние годы появляются характерные признаки того, что архетип злой и страшной ведьмы начинает овладевать женщинами.
Если задуматься, например, о процессах развития моды, киноиндустрии или популярной музыки – явлений массовой культуры, то можно увидеть, что с начала XX в. женщин стали идентифицировать с ведьмами и вампирами. С одной стороны, такая идентификация может свидетельствовать о том, что современной женщине стало многое известно о ее Тени. С другой стороны, это явственно показывает, что людям присущи определенные демонические черты. Человек, жизненная установка которого становится все более рациональной, все меньше и меньше противостоит идентификации с самостью. Женщине следует понять, что она является лишь сценой, на которой разыгрывается драма взаимоотношений матери и дочери, а вовсе не актрисой, исполняющей ту или иную роль.
Если из сказок братьев Гримм выбрать те, в которых более или менее полно и подробно представлены проблемы феминности, то мы не без удивления заметим, насколько часто возникает тема преследования падчерицы мачехой. (Столь же часто встречается тема глупого сына или сына-тугодума в сказках, ориентированных на проблемы маскулинности.) Создается впечатление, что сказки, в которых достаточно подробно описан процесс женской индивидуации, просто не могут обойтись без темы преследования. Остается предположить, что женщине, обреченной на индивидуа-цию, необходимо заключить договор с темной материнской фигурой: сначала предстающей в форме ее индивидуальной Тени, а затем – как часть ее самости.
Одна из особенностей злой мачехи заключается в том, что от нее нельзя скрыться. Мачеха преследует героиню до самой смерти. Эта символическая смерть – необходимое условие возрождения, в психологических терминах – начало осознания, поэтому можно утверждать, что у истоков индивидуационного процесса стоит именно злая мачеха. Иначе говоря, если наступает индивидуальное или коллективное осознание новых феминных ценностей (в таком случае в конце сказки главная героиня обычно становится королевой), то сначала эти ценности обязательно должны подвергнуться преследованию со стороны темных сил феминности, пока не укрепятся в женщине или в обществе настолько, что темные силы потеряют над ними власть, или в соответствии с сюжетом сказки, пока "злая волшебница не доведет себя до смерти".
В одних случаях этими волшебными, сверхъестественными способностями наделяется именно материнская фигура; в других такими чертами обладает дочь, как, например, в сказке о Белоснежке. В таком случае мачеха воплощает по большей части Тень и совсем немного – фигуру самости. Но, как уже отмечалось, в таких сказках часто присутствуют две материнские фигуры: светлая и темная – и тогда светлую фигуру в какой-то мере можно рассматривать как символ самости.
Можно сказать, что на индивидуальном уровне образ преследуемой дочери может символизировать женщину с негативным отношением к матери, т. е. с негативным материнским комплексом. Вообще у такой женщины могут оказаться серьезные нарушения в инстинктивной сфере.
Поскольку в нашей христианской культуре эрос остался на недоразвитом, варварском уровне, становится понятно, почему одних женщин отвергают самым грубым образом, тогда как другие используют любовь для достижения своих эгоистичных целей. Им следовало бы достичь высшей, более осознанной формы эроса. Однако они получают укол в спину от своей внутренней темной матери, толкающий их к сохранению бессознательного уровня и избеганию боли, связанной с обретением осознания. Образ мачехи, которая стремится затоптать первые проблески жизни у сказочной героини, обычно проецируется на родную мать или на других женщин. Нужно пройти определенный путь, чтобы убе диться в том, что преследовательница, от которой невозможно скрыться, находится у нее внутри. В результате этого развития героиня осознает, что живет в разладе с собой. Только совершив серьезную внутреннюю работу, можно понять всю глупость наших традиций, затрагивающих сферу эмоций.
Юнг считал, что женщина с негативным отношением к матери, с негативным материнским комплексом, имеет, по всей видимости, значительно больше шансов достичь высокого уровня осознаннности[26]. Это объясняется тем, что внутреннее психологическое состояние побуждает ее фундаментально пересмотреть свою феминную сущность. Можно утверждать, что она не сможет быть полноценной женщиной, пока не достигнет необходимого уровня осознания.
Сказки, в которых рассказывается о мачехе, предлагают возможное объяснение, почему это именно так. Отвергая свою мать, женщина фактически отвергает источник своей жизни, свою глубинную сущность. Это отвержение вызывает у нее глубинное расщепление личности, которое метафорически отражается в начале таких сказок. Женщина, которую олицетворяют сказочные героини, на самом деле совершенно себя не знает. Она слишком хорошо видит плачевные проявления своей феминной сущности, чтобы внутренне ее принять. Поэтому она не может избежать страдания, которое становится условием ее личностного роста и индивидуации.
Если женщина не знает своих теневых черт, она теряет связь со своей инстинктивной сферой. Феминная часть мужской психики, анима, тоже может расщепляться на светлый, более одухотворенный образ, и теневой образ, связанный с влечениями. Во многих сказках женские образы имеют темную и светлую стороны. Этот психологический факт является характерной особенностью современной патриархальной культуры. В результате женщина никак не может стать цельной личностью.
Несомненно, что мужчина тоже страдает от подобного расщепления – расщепления анимы, но страдания имеют для него несколько иной смысл. Неудовлетворенность из-за расщепления анимы в основном ощущают талантливые мужчины, которые обладают творческими способностями; мужчина с расщепленной феминностью не может создать нечто по-настоящему новое. Но женщине такое расщепление вообще мешает жить в соответствии с ее сущностью.
В сказках о злой мачехе существует острый конфликт между фигурами матери и дочери, и он часто заходит так далеко, что мачеха пытается даже лишить падчерицу жизни. Не каждая сказка дает нам четкое представление, почему мачеха оказывается такой злой. В сказке о Белоснежке она злится из-за ревности. Ревность – это оборотная сторона любви. Именно она придает любви горечь и ставит препятствия на ее пути. Но когда ревность испытывает жуткая, злая мачеха, нужно искать новые ценности, способные противостоять этому чувству, которое возбуждает все худшее, что есть в человеке.
Тщеславие и ревность неотделимы от образа Земной Матери, ибо она воплощает дикую, необузданную страсть. Но женщина может преодолеть темную сторону любви, только испив до дна свою горькую чашу. Поэтому ревнивая королева приносит Белоснежке и смерть, и возрождение.
Новые феминные ценности возникают в результате конфликта двух феминных тенденций, которые воплощаются в сказке в образах мачехи и падчерицы, так как новое может появиться только в результате разрешения острого конфликта. В образе падчерицы воплощаются новые ценности, которые хотят обрести право на существование. Дочери, подвергавшиеся преследованию, в конце сказок обычно становятся королевами, а это значит, что самой судьбой им предопределено оказаться на вершине власти. Но они становятся королевами, лишившись в начале сказки всех своих привилегий; прежде чем превратиться в королев, они, как Белоснежка, почти всегда должны пройти через смерть, которая является психологическим аналогом полной трансформации.
Это небольшое вступление дает некоторое представление о ситуации, с которой начинается сказочная история. Королева, которая вскоре умрет, хочет родить дочь, и ее же лание исполняется. Это значит, что в какой-то мере произошло обновление феминности: изменился либо образ ани-мы у мужчины, либо феминная часть личности женщины.
Сказочные женские персонажи обычно символизируют эмоциональную жизнь или особенности человеческих отношений. Как правило, у женщин, в отличие от большинства мужчин, проблема духовности не стоит на первом месте. Именно поэтому мужские сказочные персонажи, особенно короли и принцы, часто символизируют духовную установку или духовную жизненную философию.
Тогда смерть королевы можно интерпретировать как исчезновение у женщины прежней связи со своей эмоциональной сферой, а у мужчины – как исчезновение анимы, связанной с образом матери. Можно попытаться представить себе, что имеется в виду, когда говорится об особенном отношении каждого человека и каждого поколения к эмоциональной сфере, а также о том, что в ходе истории, как и в человеческой жизни, бывают периоды обновления и возрождения. Например, в эпоху романтизма мужчины могли громко плакать в присутствии посторонних людей. Позднее такое поведение стало считаться неуместным. Говоря об эмоциях, мы имеем в виду не только эмоциональные связи, существующие между людьми, но и чувства по отношению к разного рода ценностям, в частности, в области искусства или религии.
В нашем случае смерть королевы могла бы означать отказ от прежних эмоциональных отношений. Однако взамен старых появляются новые эмоциональные связи, воплощенные в образе Белоснежки. Это новое и увидела королева, когда обратила внимание на три разных цвета. Образы королевы, которой скоро предстоит умереть, и холодной зимы имеют символическую связь, так как зимний холод символизирует состояние эмоциональной холодности. Зимой жизнь в природе замирает[27].
Приходит нечто новое – Белоснежка; при этом характерно, что ее образ сопровождает число три: сначала три капли крови, затем три цвета. Уже не кажется случайным, что в сказке выведены три женских персонажа: королева-мать, Белоснежка и ее злая мачеха. Известны триады древних богинь, в частности, триада Деметры, Коры и Гекаты.
Деметра – это материнская фигура, Кора – фигура дочери, а Геката – богиня луны и колдовства, присутствующая при похищении Коры. Богини судьбы тоже часто образуют триады (например, три Мойры).
Позже в нашей истории появятся семь гномов, и тогда вместе с принцем, будущим женихом Белоснежки, в сказке будет восемь мужских персонажей. Число семь значимо, так как оно предшествует восьми. Число восемь – двойная четверица – обычно указывает на новую целостность, а число три – на динамическое развитие в направлении четырех, на эволюционное разделение единого целого на две противоположности29. В таком случае мы можем говорить об эмоциональном развитии, которое проходит через конфликт.
Единичность, или изначальная целостность, символически воплощается в образе умирающей королевы. Она символизирует состояние, в котором человек сохраняет свою целостность, а потому не имеет проблем, так как у него еще не сформировались противоположности.
В этой темноте бессознательного появление Белоснежки становится лучом света. Она – словно белый снег на темной оконной раме[28]. Белый цвет – это цвет невинности и чистоты; это цвет дневного света, содержащего остальные цвета спектра. Он может символизировать чис тоту или искренние, наивные эмоции, которые чаще всего встречаются у маленьких девочек. Именно по этой при чине он связан с образом маленькой девочки, особенно в начале сказки, хотя, несомненно, имеет универсальный смысл. Во внутреннем мире мужчины тоже есть нечто, ассоциирующееся с Белоснежкой, т. е. наивная анима, Мужчинам могут сниться такие образы. То же самое можно сказать о фигуре злой королевы-мачехи, ибо тщеславие и ревность нельзя назвать качествами, которые присущи только женщинам.
У мужчины материнский образ всегда смешивается с фигурой противоположного пола, с анимой, с его первичным ощущением женщины. Поэтому материнский образ реже предстает в образе чистой феминности, чем в своем отношении к мужчине. Это вовсе не значит, что характерные черты феминности вовсе отсутствуют в сказках, сюжет которых строится преимущественно вокруг мужских проблем; просто эти черты чаще всего не очень ярко выражены.
Для женщины фигура Земной Матери является отчасти Тенью, отчасти самостью, чем-то вроде автопортрета феминного начала эта фигура аналогична архетипу "мудрого старца" в мужской психике, который является воплощением духовности в чистом виде.
С фигурой Земной Матери тесно связана фигура ее дочери, богини-девственницы Коры. В мифе Кору с трудом можно отделить от матери Деметры. Часто мать и дочь образуют пару противоположностей, составляя при этом единое и неделимое целое. В некоторых сказках (как, например, в "Белоснежке"), главной героиней является дочь. Эта женская фигура побуждает Эго идентифицироваться с ней. Для женщины она становится неким подсознательным прообразом соответствующей установки Эго в процессе индивидуации[25].
В сказках и мать, и дочь часто наделяются сверхъестественными чертами: как божественными, так и дьявольскими; чаще, наверное, такими чертами обладает мать, ибо, как известно, образ дочери ближе к человеческому Эго. Но не следует забывать, что в судьбе дочери проявляется обезличенная судьба богини, а не судьба обычного человека. Мы можем, конечно, проводить сравнение ее судьбы с человеческими судьбами, и даже должны делать это, чтобы идентифицировать себя с ней, но при этом следует отдавать себе отчет, что таким образом мы низводим события, происходящие в "ином мире", до уровня моральных переживаний обычных людей.
Во многих сказках, в которых присутствует образ дочери, читатель может сопереживать сказочной героине, которая становится невинной жертвой демонической Земной Матери. Хотя материнская фигура тоже обладает типичными феминными чертами, женщинам труднее с ней идентифицироваться, и не только потому, что она часто совершает дурные поступки. Ведь существуют и позитивные образы Земной Матери, но по большей части они слишком отчуждены от Эго, чтобы им можно было сопереживать. Однако в последние годы появляются характерные признаки того, что архетип злой и страшной ведьмы начинает овладевать женщинами.
Если задуматься, например, о процессах развития моды, киноиндустрии или популярной музыки – явлений массовой культуры, то можно увидеть, что с начала XX в. женщин стали идентифицировать с ведьмами и вампирами. С одной стороны, такая идентификация может свидетельствовать о том, что современной женщине стало многое известно о ее Тени. С другой стороны, это явственно показывает, что людям присущи определенные демонические черты. Человек, жизненная установка которого становится все более рациональной, все меньше и меньше противостоит идентификации с самостью. Женщине следует понять, что она является лишь сценой, на которой разыгрывается драма взаимоотношений матери и дочери, а вовсе не актрисой, исполняющей ту или иную роль.
Если из сказок братьев Гримм выбрать те, в которых более или менее полно и подробно представлены проблемы феминности, то мы не без удивления заметим, насколько часто возникает тема преследования падчерицы мачехой. (Столь же часто встречается тема глупого сына или сына-тугодума в сказках, ориентированных на проблемы маскулинности.) Создается впечатление, что сказки, в которых достаточно подробно описан процесс женской индивидуации, просто не могут обойтись без темы преследования. Остается предположить, что женщине, обреченной на индивидуа-цию, необходимо заключить договор с темной материнской фигурой: сначала предстающей в форме ее индивидуальной Тени, а затем – как часть ее самости.
Одна из особенностей злой мачехи заключается в том, что от нее нельзя скрыться. Мачеха преследует героиню до самой смерти. Эта символическая смерть – необходимое условие возрождения, в психологических терминах – начало осознания, поэтому можно утверждать, что у истоков индивидуационного процесса стоит именно злая мачеха. Иначе говоря, если наступает индивидуальное или коллективное осознание новых феминных ценностей (в таком случае в конце сказки главная героиня обычно становится королевой), то сначала эти ценности обязательно должны подвергнуться преследованию со стороны темных сил феминности, пока не укрепятся в женщине или в обществе настолько, что темные силы потеряют над ними власть, или в соответствии с сюжетом сказки, пока "злая волшебница не доведет себя до смерти".
В одних случаях этими волшебными, сверхъестественными способностями наделяется именно материнская фигура; в других такими чертами обладает дочь, как, например, в сказке о Белоснежке. В таком случае мачеха воплощает по большей части Тень и совсем немного – фигуру самости. Но, как уже отмечалось, в таких сказках часто присутствуют две материнские фигуры: светлая и темная – и тогда светлую фигуру в какой-то мере можно рассматривать как символ самости.
Можно сказать, что на индивидуальном уровне образ преследуемой дочери может символизировать женщину с негативным отношением к матери, т. е. с негативным материнским комплексом. Вообще у такой женщины могут оказаться серьезные нарушения в инстинктивной сфере.
Поскольку в нашей христианской культуре эрос остался на недоразвитом, варварском уровне, становится понятно, почему одних женщин отвергают самым грубым образом, тогда как другие используют любовь для достижения своих эгоистичных целей. Им следовало бы достичь высшей, более осознанной формы эроса. Однако они получают укол в спину от своей внутренней темной матери, толкающий их к сохранению бессознательного уровня и избеганию боли, связанной с обретением осознания. Образ мачехи, которая стремится затоптать первые проблески жизни у сказочной героини, обычно проецируется на родную мать или на других женщин. Нужно пройти определенный путь, чтобы убе диться в том, что преследовательница, от которой невозможно скрыться, находится у нее внутри. В результате этого развития героиня осознает, что живет в разладе с собой. Только совершив серьезную внутреннюю работу, можно понять всю глупость наших традиций, затрагивающих сферу эмоций.
Юнг считал, что женщина с негативным отношением к матери, с негативным материнским комплексом, имеет, по всей видимости, значительно больше шансов достичь высокого уровня осознаннности[26]. Это объясняется тем, что внутреннее психологическое состояние побуждает ее фундаментально пересмотреть свою феминную сущность. Можно утверждать, что она не сможет быть полноценной женщиной, пока не достигнет необходимого уровня осознания.
Сказки, в которых рассказывается о мачехе, предлагают возможное объяснение, почему это именно так. Отвергая свою мать, женщина фактически отвергает источник своей жизни, свою глубинную сущность. Это отвержение вызывает у нее глубинное расщепление личности, которое метафорически отражается в начале таких сказок. Женщина, которую олицетворяют сказочные героини, на самом деле совершенно себя не знает. Она слишком хорошо видит плачевные проявления своей феминной сущности, чтобы внутренне ее принять. Поэтому она не может избежать страдания, которое становится условием ее личностного роста и индивидуации.
Если женщина не знает своих теневых черт, она теряет связь со своей инстинктивной сферой. Феминная часть мужской психики, анима, тоже может расщепляться на светлый, более одухотворенный образ, и теневой образ, связанный с влечениями. Во многих сказках женские образы имеют темную и светлую стороны. Этот психологический факт является характерной особенностью современной патриархальной культуры. В результате женщина никак не может стать цельной личностью.
Несомненно, что мужчина тоже страдает от подобного расщепления – расщепления анимы, но страдания имеют для него несколько иной смысл. Неудовлетворенность из-за расщепления анимы в основном ощущают талантливые мужчины, которые обладают творческими способностями; мужчина с расщепленной феминностью не может создать нечто по-настоящему новое. Но женщине такое расщепление вообще мешает жить в соответствии с ее сущностью.
В сказках о злой мачехе существует острый конфликт между фигурами матери и дочери, и он часто заходит так далеко, что мачеха пытается даже лишить падчерицу жизни. Не каждая сказка дает нам четкое представление, почему мачеха оказывается такой злой. В сказке о Белоснежке она злится из-за ревности. Ревность – это оборотная сторона любви. Именно она придает любви горечь и ставит препятствия на ее пути. Но когда ревность испытывает жуткая, злая мачеха, нужно искать новые ценности, способные противостоять этому чувству, которое возбуждает все худшее, что есть в человеке.
Тщеславие и ревность неотделимы от образа Земной Матери, ибо она воплощает дикую, необузданную страсть. Но женщина может преодолеть темную сторону любви, только испив до дна свою горькую чашу. Поэтому ревнивая королева приносит Белоснежке и смерть, и возрождение.
Новые феминные ценности возникают в результате конфликта двух феминных тенденций, которые воплощаются в сказке в образах мачехи и падчерицы, так как новое может появиться только в результате разрешения острого конфликта. В образе падчерицы воплощаются новые ценности, которые хотят обрести право на существование. Дочери, подвергавшиеся преследованию, в конце сказок обычно становятся королевами, а это значит, что самой судьбой им предопределено оказаться на вершине власти. Но они становятся королевами, лишившись в начале сказки всех своих привилегий; прежде чем превратиться в королев, они, как Белоснежка, почти всегда должны пройти через смерть, которая является психологическим аналогом полной трансформации.
Белоснежка
Сказка начинается с того, что в середине зимы королева сидит и шьет у окна во дворце. Она случайно укололась иголкой, и на снег под окном упали три капли крови. Когда она увидела этот окровавленный снег, у нее появилось странное желание: она захотела родить дочь: белую, как снег, красную, как кровь, и темную, как черная оконная рама. Ее же лание исполнилось, но вскоре после рождения девочки она умерла.Это небольшое вступление дает некоторое представление о ситуации, с которой начинается сказочная история. Королева, которая вскоре умрет, хочет родить дочь, и ее же лание исполняется. Это значит, что в какой-то мере произошло обновление феминности: изменился либо образ ани-мы у мужчины, либо феминная часть личности женщины.
Сказочные женские персонажи обычно символизируют эмоциональную жизнь или особенности человеческих отношений. Как правило, у женщин, в отличие от большинства мужчин, проблема духовности не стоит на первом месте. Именно поэтому мужские сказочные персонажи, особенно короли и принцы, часто символизируют духовную установку или духовную жизненную философию.
Тогда смерть королевы можно интерпретировать как исчезновение у женщины прежней связи со своей эмоциональной сферой, а у мужчины – как исчезновение анимы, связанной с образом матери. Можно попытаться представить себе, что имеется в виду, когда говорится об особенном отношении каждого человека и каждого поколения к эмоциональной сфере, а также о том, что в ходе истории, как и в человеческой жизни, бывают периоды обновления и возрождения. Например, в эпоху романтизма мужчины могли громко плакать в присутствии посторонних людей. Позднее такое поведение стало считаться неуместным. Говоря об эмоциях, мы имеем в виду не только эмоциональные связи, существующие между людьми, но и чувства по отношению к разного рода ценностям, в частности, в области искусства или религии.
В нашем случае смерть королевы могла бы означать отказ от прежних эмоциональных отношений. Однако взамен старых появляются новые эмоциональные связи, воплощенные в образе Белоснежки. Это новое и увидела королева, когда обратила внимание на три разных цвета. Образы королевы, которой скоро предстоит умереть, и холодной зимы имеют символическую связь, так как зимний холод символизирует состояние эмоциональной холодности. Зимой жизнь в природе замирает[27].
Приходит нечто новое – Белоснежка; при этом характерно, что ее образ сопровождает число три: сначала три капли крови, затем три цвета. Уже не кажется случайным, что в сказке выведены три женских персонажа: королева-мать, Белоснежка и ее злая мачеха. Известны триады древних богинь, в частности, триада Деметры, Коры и Гекаты.
Деметра – это материнская фигура, Кора – фигура дочери, а Геката – богиня луны и колдовства, присутствующая при похищении Коры. Богини судьбы тоже часто образуют триады (например, три Мойры).
Позже в нашей истории появятся семь гномов, и тогда вместе с принцем, будущим женихом Белоснежки, в сказке будет восемь мужских персонажей. Число семь значимо, так как оно предшествует восьми. Число восемь – двойная четверица – обычно указывает на новую целостность, а число три – на динамическое развитие в направлении четырех, на эволюционное разделение единого целого на две противоположности29. В таком случае мы можем говорить об эмоциональном развитии, которое проходит через конфликт.
Единичность, или изначальная целостность, символически воплощается в образе умирающей королевы. Она символизирует состояние, в котором человек сохраняет свою целостность, а потому не имеет проблем, так как у него еще не сформировались противоположности.
В этой темноте бессознательного появление Белоснежки становится лучом света. Она – словно белый снег на темной оконной раме[28]. Белый цвет – это цвет невинности и чистоты; это цвет дневного света, содержащего остальные цвета спектра. Он может символизировать чис тоту или искренние, наивные эмоции, которые чаще всего встречаются у маленьких девочек. Именно по этой при чине он связан с образом маленькой девочки, особенно в начале сказки, хотя, несомненно, имеет универсальный смысл. Во внутреннем мире мужчины тоже есть нечто, ассоциирующееся с Белоснежкой, т. е. наивная анима, Мужчинам могут сниться такие образы. То же самое можно сказать о фигуре злой королевы-мачехи, ибо тщеславие и ревность нельзя назвать качествами, которые присущи только женщинам.