Хлоя Бивен
Снова вместе

   Глэдис не успела понять смысла сказанных слов — он прижался ртом к ее губам с такой силой и яростью, что внутри у нее все похолодело. Стиснув зубы, она попыталась вырваться, отвернуться, но Элмер был слишком силен. Он крепко держал ее за шею, не давая прервать пугающий поцелуй. С ужасом Глэдис ощутила тяжесть мускулистого тела, прижимающего ее к стене. Ослабев, приоткрыла было глаза, но тут же зажмурилась еще крепче. Взгляд его обжигал.
   Потом его руки медленно скользнули по ее спине, и Глэдис непроизвольно выгнулась, уже не контролируя себя, прижималась к нему, чувствуя, что напряжение спадает. Его рот стал мягким и не отрывался от ее губ, пока они не приоткрылись. Глэдис ощутила прикосновение его языка.
   Никогда раньше не приходилось ей испытывать ничего подобного. Волнами накатывали неизведанные чувства, заполоняя все вокруг. Не осталось ничего, кроме охватившей ее страсти. Она прижималась к нему изо всех сил, а когда почувствовала его руки на своих бедрах, по телу пробежал огонь. Глэдис была так возбуждена, что уже не понимала, что делает, а Элмер сознательно и умело разжигал ее страсть.
   Теперь она уже сама обнимала его и, погрузив пальцы в волосы, наслаждалась их шелковистостью, не осознавая, как жадно отвечает на поцелуи.
   Вдруг Элмер отстранился и посмотрел на нее с холодным безразличием. От этого ледяного взгляда краска бросилась в лицо, а внутри все оборвалось — стало ясно, что этот человек просто хотел ее унизить и легко достиг своей цели.
   — Подонок! — крикнула она. — Ненавижу тебя!
   Лицо Элмера осталось совершенно спокойным.
   — Неужели? — усмехнулся он. — А мне показалось, ты уже готова занять место мачехи в моей постели.
   Он отпустил ее, отступив назад, а Глэдис, замахнувшись, ударила его по лицу раскрытой ладонью, вложив в этот жест все свое отчаяние. Элмер не шевельнулся.
   — Интересно, кто тебе более отвратителен? Я или ты сама? — сухо осведомился он, скользнув по ней пренебрежительным взглядом.
   Глэдис снова вспыхнула и сжала кулаки, увидев, что он задержал взгляд на ее груди.
   — Очень мило, — сказал он. — Все-таки ты не совсем ангел, не правда ли?
   Он отвернулся и вышел, тихо затворив за собой дверь. Глэдис, лишившись последних сил, осела на пол. Было невыносимо стыдно за то возбуждение, которое она только что пережила, потеряв над собой всякий контроль. В тот момент он мог бы сделать с ней все, что захотел, и она с радостью бы все приняла. Как теперь встретиться с ним? Как посмотреть ему в глаза?

1

   — Нет, нет и нет! Я не хочу. Поняла, Клара?
   Глэдис с яростью сжала телефонную трубку. Если бы мачеха видела ее разгневанное лицо!
   — Конечно. Ведь ты высказалась совершенно ясно, — раздраженно отозвалась Клара. — Но все же, думаю, ты обязана сделать это для своего отца — не так уж много за все годы его любви и заботы. Мы просим тебя пожертвовать всего двумя неделями.
   — Не мы, а ты. Это ты меня просишь! Если бы отец хотел, он позвонил бы сам! Что же касается любви и заботы, все это было до твоего появления! Почему бы тебе не отменить свою поездку в Париж и самой не отплатить ему за заботу. Он, кстати, потратил на тебя кучу денег.
   Глэдис бросила трубку и упала в стоящее рядом кресло. Не часто приходится разговаривать в таком тоне, а после каждой стычки с мачехой нужно несколько дней, чтобы прийти в себя. Клара никогда не уступала. С самых первых дней. Но Глэдис уже не ребенок, а взрослая женщина двадцати четырех лет, к тому же преуспевающая. Пора научиться отстаивать свое мнение.
   Некоторое время Глэдис сидела глядя в потолок и стараясь унять дрожь в руках. Потом поднялась и пошла в кухню. Надо выпить чего-нибудь горячего. Еще одна детская привычка! После эмоциональной встряски у нее всегда появлялось такое желание… Вспомнив об этом, разозлилась еще больше. Когда же наконец она сможет думать об этой женщине спокойно, не отравляя себе жизнь.
   Она прекрасно знала, с кем Клара собирается в Париж. Жизнь мачехи уже давно не была для нее тайной. Перед глазами возникла сцена: светловолосая Клара и рядом высокий брюнет с темно-серыми глазами, которые с улыбкой смотрят на мачеху. Стиснув зубы, Глэдис налила в чашку кипяток. Элмер Полинг, красивый и вероломный, будет, конечно, ждать ее в аэропорту. А может быть, они увидятся в Париже? Элмер слишком известен, чтобы встречаться с Кларой открыто. Зачем рисковать? Ему есть что терять, да и ей тоже. Если отец узнает, его это просто убьет… Но он ничего не узнает. Они достаточно осторожны, да и опыт большой. Роман продолжается уже много лет. По крайней мере семь — она знает.
   Глэдис взяла чашку и спустилась в галерею по натертой до блеска деревянной лестнице, изо всех сил стараясь успокоиться и отогнать картины прошлого. Но парочка все равно стояла перед глазами. К счастью, в этот момент в галерее не было ни одного посетителя. Ее лицо сейчас просто распугало бы всех клиентов, что вовсе не пошло бы на пользу делу. Глэдис обвела взглядом длинную, ярко освещенную комнату, где располагалась ее коллекция картин, и почувствовала, как гнев улетучивается. Приятно все-таки сознавать, что она преуспела… Грусть еще оставалась, но она приказала себе не думать о неприятном.
   Да, удалось добиться многого. Галерея процветала, успешно конкурируя даже с большими выставочными залами. А все потому, что стала специализированной. Глэдис нашла свою тему — животные, и знатоки приезжали к ней иногда даже издалека, чтобы полюбоваться на изображения лошадей, собак и кошек.
   У Глэдис было много клиентов, которые часто просили подобрать что-нибудь особенное для их домашней коллекции. Одна из новых знакомых, например, обожала сеттеров, и на прошлой неделе Глэдис удалось найти для нее изображение старого английского сеттера. Она купила картину на распродаже очень дешево и с трудом сдержала радость при последнем ударе молотка. И сейчас не могла не улыбнуться, вспомнив, как аукционист саркастически поднял брови, когда она перебила цену, предложенную другим покупателем. Он-то знал истинную цену картины и понимал, что ее можно выгодно продать. Большинство аукционистов уже узнавали Глэдис, молва о ее небольшой галерее распространялась все дальше. Дела шли успешно, а ведь когда она бросила колледж, все было из рук вон плохо. Глэдис чувствовала себя тогда такой несчастной, что просто не могла ничем заниматься.
   Появилась Маргарет, на ходу надевая пальто. Взглянув на Глэдис, она насторожилась.
   — Какие-нибудь неприятности?
   Глэдис улыбнулась и покачала головой.
   — Нет-нет. Просто мне, наверное, придется съездить домой недели на две.
   Они уже давно работали вместе и стали подругами, но даже друзьям не все расскажешь. Глэдис глянула на часы.
   — Иди домой, я сама все закрою. Уже поздно.
   — Могу чем-нибудь помочь? — Маргарет еще раз пристально взглянула на подругу.
   Та покачала головой. Никто и ничто не в силах изменить прошлое или снять с ее души тяжесть.
   Маргарет ушла, а Глэдис опустила жалюзи и заперла дверь. Зря она отказалась пойти сегодня куда-нибудь с Марком. Так хотелось спокойно провести вечер одной в своей квартире. А теперь, после этого ужасного разговора, придется бороться с горькими воспоминаниями, от которых никак не удавалось избавиться.
   Глэдис поднялась наверх в свою квартиру и совсем расстроилась. Мысль о том, что придется ехать домой, в Пейтон, где она родилась и провела счастливое детство, была теперь просто невыносима. В последний раз она была дома пять лет назад, в девятнадцать лет. С отцом, конечно, виделась часто. Он приезжал к ней сам, она даже собирала для него изображения его любимых арабских скакунов. Но ехать домой! Нет, ни за что! По крайней мере, пока там Клара и пока ей не удастся преодолеть горькое разочарование в Элмере. Почему-то из-за того, что ей было известно об их тайной связи, она чувствовала себя виноватой. Более того, понимала, что не сможет долго притворяться и в один прекрасный день не сдержится. А вдруг это случится при отце?
   Хотя, конечно, Элмера сейчас там нет. У него теперь новая прекрасная квартира — об этом ей с гордостью сообщил отец. Он все еще в восторге от этого мерзавца… Ничего удивительного, когда-то и она его обожала. Нет, ни в коем случае нельзя открывать правду, нельзя рассказывать отцу, что у его драгоценного протеже и партнера роман с его женой!
   Еще не так давно ее подмывало все рассказать и увидеть, как самодовольная улыбка сползет с красивого лица Клары. Но она слишком любила отца и держала язык за зубами. И еще, честно говоря, ее останавливали серые глаза Элмера. Когда он смотрел на нее, она переставала верить, что этот человек способен на низость. Но как не верить? Ведь он, можно сказать, во всем признался…
   Глэдис поужинала и уселась перед телевизором, хотя терпеть не могла это занятие. Сегодня она собиралась мыть голову, но не смогла заставить себя. Смотрела на экран невидящим взглядом, вспоминая время, когда ее жизнь так резко изменилась.
   Она была застенчивым ребенком, но таким веселым! Очень похожие друг на друга, они с матерью почти не расставались, чувствуя себя вместе счастливыми и защищенными от всего плохого любовью, которая постоянно окружала их. Фрэнк Лоуренс, преуспевающий бизнесмен, проводил с семьей каждую свободную минуту. Одно из лучших воспоминаний — возвращение отца вечером с работы. Она мчалась ему навстречу, мама спешила следом. Отец обнимал их обеих сразу, и все наслаждались тем, что снова вместе.
   Этот прекрасный мир рухнул, когда мама погибла в автомобильной катастрофе. Глэдис исполнилось всего одиннадцать лет, и ей было очень трудно справляться со своим горем и утешать отца. Лишь через год-полтора оба стали потихоньку приходить в себя. Во всяком случае, боль немного притупилась. Именно тогда в их жизни появился Элмер Полинг, который после университета пришел работать на фирму отца. Скоро Глэдис услышала о том, что он очень талантлив. Сначала все оставалось по-старому: та же частная школа, те же подруги. Но в жизни появился новый интерес, когда по субботам отец стал приглашать Элмера на обед, восхищаясь финансовыми способностями молодого человека. Они часами прогуливались по саду, погруженные в деловые разговоры, но Глэдис никогда не чувствовала себя лишней рядом с этим каким-то особенным человеком с иссиня-черными волосами и серыми глазами, которые так много видели. Глэдис чувствовала, что Элмер понимает глубину ее горя, и всегда видела улыбку, обращенную к ней. Вскоре она уже называла его просто по имени. Если проходила неделя, а ему не удавалось выбраться к ним, Глэдис грустила.
   Постепенно боль, причиненная смертью матери, начала проходить, но появилось чувство вины, что она снова начинает полноценно жить, а отец страдает. И вдруг однажды он объявил, что женится. Глэдис тогда не поверила своим ушам, ее охватила паника. Нет, конечно, все понятно. Если она стала приходить в себя, почему же отец должен мучиться по-прежнему? Но мысль о том, что какая-то женщина займет место ее матери, была невыносима. В тот день, когда отец объявил о своем решении, она не вышла к обеду — просто не смогла бы сидеть за столом, как будто ничего не случилось, а расстраивать отца не хотелось. Тогда Элмер сам нашел ее на берегу реки в заброшенном уголке парка. Сел рядом и долго сидел, не говоря ни слова. Серые глаза следили за солнечными бликами на воде.
   — Ему всего сорок четыре года, — тихо проговорил он наконец. — Разве лучше жить монахом до конца своих дней?
   — Я думала, он любил маму, — всхлипнула Глэдис, повернув к нему заплаканное лицо.
   — Конечно любил, — мягко сказал Элмер. — И жил для вас. Но прошло уже два года. Человек постепенно справляется с горем. Как ты, например. Так и должно быть.
   Глядя в серые глаза, Глэдис поняла, что действительно острота утраты прошла. Это правда.
   — Но она была его женой.
   — И твоей мамой. И ты тоже любила ее. Только немного по-другому.
   Глэдис кивнула, и Элмер обнял ее за худенькие плечи.
   Тогда его слова убедили девочку. И она старалась, старалась изо всех сил смириться с появлением в семье Клары. Но вскоре оказалось, что с мачехой можно либо конфликтовать, либо подчиняться. Сначала Глэдис подчинилась. Клара была обаятельной женщиной, но целеустремленной и алчной и не терпела никакого соперничества, тем более со стороны маленькой девочки. В свои тринадцать лет Глэдис была не способна сопротивляться этой умной и хитрой двадцатидевятилетней красотке.
   Потом начались мелкие размолвки и ссоры, причину которых Глэдис не могла объяснить отцу. А сам он решил, что все дело в переходном возрасте дочери. Постепенно мелкие ссоры переросли в крупные, и не прошло и года, как девочка оказалась в интернате. Клара получила полную свободу, а Глэдис стала очень одинокой и несчастной.
   Встречи с Элмером, который один понимал ее, стали единственной радостью. На уикэнд она ездила домой только потому, что там был Элмер. Он уделял ей очень много времени и не обращал никакого внимания на поднятые брови и саркастические замечания Клары, не прекращавшей попытки отравить жизнь падчерицы. Иногда он заезжал за Глэдис в школу, и они ходили в кафе. Скоро, несмотря на то что был намного старше — ему уже исполнилось двадцать шесть, — Элмер стал ее лучшим другом. Казалось, нет такой беды, из которой не смог бы выручить ее «верный рыцарь в сверкающих доспехах». Глэдис все больше отдалялась от отца и сближалась с Элмером и постепенно примирилась с существованием мачехи. Смыслом жизни стал Элмер, она уже не могла обойтись без него.
   И вот наступило то лето, когда все пошло прахом. Началось с того, что Глэдис пригласила домой одну из своих подруг. Ева Майер была дочерью военного, который служил за границей, и ей предстояло либо провести каникулы в школе, либо ехать к родственникам, которые ее терпеть не могли. Глэдис очень не хотелось ни с кем делить Элмера, но она не могла допустить, чтобы Ева все лето просидела в интернате.
   Ей уже исполнилось семнадцать, и она начала понимать, какой Полинг красивый мужчина. Это совершенно новое чувство вносило некоторую неловкость в их отношения, но в то же время приятно волновало девушку.
   Элмер был удивлен.
   — Привезла подкрепление? — спросил он, встретив ее в холле утром. — Вот уж не ожидал увидеть здесь кого-нибудь, кроме тебя.
   — Еве было некуда ехать, — ответила Глэдис. — Нельзя же оставлять ее в школе. Не думала, что ты будешь против.
   — Я не против, — улыбнулся он. — Ты правильно поступила. — Он взял ее за руку и внимательно посмотрел в глаза. — Так спокойнее.
   — Мне и без нее достаточно спокойно, — возразила Глэдис.
   Элмер продолжал рассматривать ее. Улыбка изменила его лицо. Серые глаза смотрели на нее так, что она начала краснеть.
   — Я знаю, — сказал он.
   Погуляв немного, они вернулись к дому.
   — Сколько еще тебе учиться в этой проклятой школе? — неожиданно спросил Элмер.
   — В школе? Еще год.
   Глэдис взглянула на молодого человека, и ей показалось, что тот чем-то взволнован.
   — Год? Вот дьявол!
   Заметив ее взгляд, он вздохнул, взял ее руку в свою и нежно заглянул в глаза.
   — Тебе действительно там плохо? — спросил он. — Или я преувеличиваю?
   — Мне… мне действительно плохо, — прошептала Глэдис.
   Элмер стоял так близко, что у нее перехватило дыхание. Вдруг он улыбнулся и стал прежним.
   — Ты правильно сделала, что пригласила Еву, — мягко сказал он. — Так лучше.
   Глэдис поняла, что он имел в виду, и сердце ее радостно забилось. Значит, не только для нее все изменилось в последнее время. Никогда еще девушка не чувствовала себя более счастливой.
   Это были лучшие каникулы в ее жизни, и даже Клара не могла испортить ей настроение. Ева не замечала, как Элмер смотрел на Глэдис, как часто его рука находила ее руку, как бережно он опекает ее во время прогулки. Не замечала и того, что и Глэдис все время старалась держаться поближе к нему. Они отлично понимали друг друга и прекрасно осознавали, что Ева лишняя в их компании.
   Как-то за ужином отец сделал объявление, которое в корне меняло сложившееся положение вещей. Он сообщил, что решил сделать Элмера Полинга полноправным совладельцем фирмы.
   — Его хотели бы заполучить многие компании, — сказал он. — Неудивительно. Такого советника по финансовым вопросам найти непросто. А теперь он никуда не денется — не бросит же он собственную фирму.
   Элмер, конечно, уже знал о решении Фрэнка Лоуренса и только вежливо улыбался, но Глэдис была вне себя от радости. Значит, Элмер никогда не исчезнет из ее жизни, всегда будет принадлежать ей. Но в следующий миг заметила, что он не смотрит на нее. Его взгляд был прикован к ярко-синим глазам Клары. Улыбка исчезла с лица девушки. Она взглянула на отца, но он разливал вино и не обращал внимания на то, что творится за столом. Спустя мгновение все вернулось на свои места, но Глэдис успела заметить выражение триумфа в глазах Элмера. Возникло чувство, будто она попала в скоростной лифт, который стремительно падает прямо в бездну.
   Эту ночь она провела без сна. Стояла на балконе и смотрела на яркую луну. Ночь была теплая, дул легкий ветерок. Вдруг услышала внизу голоса и отпрянула назад, испугавшись, что ее заметят.
   — Ну вот ты и добился того, чего хотел.
   Глэдис сразу узнала голос мачехи. И еще не слыша ответа, уже поняла, кто ее собеседник.
   — Не совсем, — возразил Элмер. — Но цель уже близка. Я так давно иду к ней.
   — Ничего не изменится, — сказала Клара с тихим смешком, — пока жив Фрэнк.
   — Не думаю. Фрэнк пока не представляет, что творится вокруг него. Он слишком доверчив.
   — К счастью для нас обоих. Что ты собираешься делать?
   — Ждать. Пока просто ждать.
   — А как насчет меня? — спросила Клара, и Глэдис услышала циничный смешок Элмера. — Будешь продолжать играть со мной в кошки-мышки?
   — Почему бы и нет? Тебя же устраивает моя позиция. И разве ты не хочешь узнать, как далеко все может зайти, прежде чем Фрэнк что-нибудь заподозрит?
   Глэдис не стала слушать дальше. Отступила в свою комнату и тихо прикрыла окно. Этого было более чем достаточно. То, о чем она начала догадываться за ужином, оказалось правдой. Элмер и Клара давно развратничали под носом у отца, а теперь отец еще и дал Элмеру большую власть. Полноправный партнер! Если он теперь захочет забрать Клару и бросить отца, тот уже ничего не сможет сделать.
   Тайные мечты рассыпались в прах. Семнадцать лет! Что она могла значить для Элмера, который обладал такой женщиной, как Клара? Все, что якобы происходило между ней и Элмером, — всего лишь игра воображения.
   Утро только укрепило ее подозрение.
   — Представляешь, — сказала ей Ева, — я слышала, как Элмер ворковал с твоей мачехой.
   — Ерунда! — резко возразила Глэдис, хотя уже знала, что подруга права.
   — Можешь не верить, но окно было открыто, и я все слышала, — обиженно отозвалась Ева. — Я ничего не видела, да это было и не нужно.
   Она с жалостью посмотрела на Глэдис и больше не заговаривала на эту тему.
   Глэдис же перестала видеться с Элмером. Иногда казалось, что его это обижает. Но он и раньше не мог уделять ей много времени, а теперь был все время в разъездах. Компания все расширялась и расширялась. Маленькая строительная фирма, основанная ее дедом, превратилась в крупную международную корпорацию, занимавшуюся всем — от возведения аэропортов до производства компьютеров. Элмер и раньше находился в самой гуще событий, а теперь у него в руках были все бразды правления, и можно было не сомневаться, что он их уже не выпустит.
   Когда он смотрел на нее, она отводила глаза. Когда старался приблизиться, она всегда находила повод, чтобы отойти. Это причиняло ей боль, но не такую, как предательство. Она всячески старалась избегать его и даже стала членом нескольких клубов. Ничего интересного там не было, но следовало как-то оправдывать свое отсутствие в доме.
   Прошел год. Глэдис поступила в художественную школу и уехала в Бостон, совершенно отделившись от семьи. Но однажды, когда ей уже исполнилось девятнадцать, Элмер приехал в ее новую квартиру. Явился без предупреждения, и пришлось впустить нежданного гостя, хотя выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
   — Вот, значит, как ты теперь живешь, — сказал он, осматривая квартиру, в которой царил полный беспорядок. — Днем коротаешь время в школе, а по вечерам возвращаешься сюда. Тяжело, наверное, жить в таком хлеву?
   — Я только что въехала и еще не успела расставить вещи, — попыталась оправдаться Глэдис.
   Она совершенно растерялась и никак не могла найти верный тон.
   — Ты умная девочка, — усмехнулся Элмер, — но никогда не проявляла задатков настоящего художника. Удивительно, как тебя все-таки приняли.
   — Я неплохо рисую.
   — Многие рисуют лучше, но не могут себя прокормить. Гораздо разумнее, по-моему, было бы поступить в университет.
   — Это не твое дело.
   — Конечно. Но раньше ты позволяла мне вмешиваться не в свои дела и слушала мои советы. Что случилось, Глэдис? Почему такая перемена? Почему я вдруг стал тебе неприятен?
   — Мне уже девятнадцать. Я выросла.
   — Правда? А мне казалось, что в тринадцать ты была взрослее. Во всяком случае, не такой взбалмошной и неблагодарной.
   — Просто теперь я знаю, что ты за человек. Меня так легко уже не провести.
   — Ну, и что же я за человек? — спросил он, больно схватив ее за руку и холодно глядя в глаза. — Что я сделал такого, что ты не хочешь меня видеть?
   Язык отказывался повиноваться. Зачем она дала понять, что знает о его связи с мачехой? Теперь последняя связывающая их ниточка может оборваться.
   — Просто ты мне больше не нравишься, — пробормотала она и ужаснулась. Серые глаза, прежде такие добрые и неясные, стали похожи на холодный сверкающий лед. Он смотрел на нее пустым взглядом, в котором словно погас огонек. Казалось, скажи она еще хоть слово, он убьет ее без всяких колебаний.
   Но Элмер отпустил Глэдис, подошел к окну без занавесок и замер, глядя на улицу в глубокой задумчивости.
   — Возможно, ты действительно выросла и изменилась, — произнес он наконец. — Маленьким девочкам нравятся все, кто добр к ним. Глупо было ожидать, что твои чувства могут стать серьезными. Значит, ты достигла возраста, когда хорошо разбираются в людях? И надеюсь, научилась выбирать себе друзей.
   Он пошел к двери, но Глэдис не могла так просто отпустить его после всего, что было сказано.
   — Почему? — воскликнула она со слезами в голосе. — Почему ты стал таким?
   — Каким? Насколько я понимаю, осужденному не сообщат, какое преступление он совершил. Ты выросла, и я тебе больше не нравлюсь. Что ж, это твое дело. Но я-то чем виноват?
   Элмер ушел, а Глэдис тогда долго не могла успокоиться, не могла заставить себя ничем заняться. Она прекрасно понимала, что должна выбросить Элмера из головы и взяться за дело, но отчаяние было слишком велико.
   По сути, она стала соучастницей преступления. Молчать было нельзя, но как все рассказать отцу?
   Глэдис выключила телевизор и долго смотрела на погасший экран. Она устала. Так устала от мучительных мыслей… Каждый раз при встрече с отцом вновь остро осознавала, что трое людей живут во лжи, что отец ежедневно, ничего не подозревая, подвергается унижению. Но не могла помочь ему, не причинив вреда, не ранив единственного человека, которого по-настоящему любила.
   Отец позвонил рано утром. Она еще не открывала галерею. Глэдис почти не удивилась — Клара всегда добивалась того, чего хотела.
   — Может быть, все-таки навестишь нас? — без обиняков спросил отец. Вот и все. Ненавистная женщина опять победила. Она знала, что Глэдис не сможет отказать отцу.
   — Звонила Клара, — сказала Глэдис. — Я поняла, что она едет в Париж?
   — Да. Снова ищет товары для своих магазинов. Я не стал бы тебя беспокоить, но на следующей неделе жду гостей и уже не могу отменить прием. Это ничего?
   Глэдис так и подмывало спросить, почему же Клара не подумала о гостях, но она промолчала. Наверное, все же неплохо съездить домой, побродить по местам своего детства, а может, и повидать старых знакомых. Ведь там не будет ни Клары, ни Элмера. А вдруг Элмер Полинг все же окажется среди приглашенных. Если отец собирается устроить дома очередную деловую встречу, то наверняка там будет Элмер.
   — Я не смогу обслужить целую толпу, — проворчала Глэдис, и отец засмеялся, поняв, что она приедет.
   — Тебе ничего не придется делать, — сказал он. — Только исполнять роль хозяйки. Я найму столько прислуги, сколько понадобится. К тому же есть миссис Вуд.
   Миссис Вуд! Глэдис содрогнулась, вспомнив женщину с постоянным уксусным выражением лица. Когда была жива мама, им хватало нескольких приходящих горничных. Кларе же потребовалась экономка, и она наняла миссис Вуд, которая стала для Глэдис еще одним кошмаром. У этой старой дамы был просто талант угождать хозяевам, чувствуя атмосферу в доме. На Глэдис она или смотрела пренебрежительно, или старательно не замечала.
   Вспомнив экономку, Глэдис укрепилась в своем решении помочь отцу. Интересно, как противная старуха отнесется к ней теперь, когда она стала взрослой?
   — Когда мне приезжать?
   Послышался вздох облегчения.
   — Сейчас же. Хотя тебе, наверное, нужно собраться и привести в порядок дела.
   — Да, дел полно.
   Глэдис нахмурилась. Послезавтра ожидался аукцион, где наверняка будут интересующие ее картины. Но вспомнив, что аукцион состоится в десяти милях от отцовского дома, повеселела.