Блок Александр Александрович. Сборник стихов

Вы, гордые, что создали так много,
Внушитель ваш и зодчий – здешний свет.
 
 
Напрасно вы исторгнули безбожно
Крикливые хуленья на творца.
Вы все, рабы свободы невозможной,
Смутитесь здесь пред тайной без конца.
 
   14 июля 1901

«Я, отрок, зажигаю свечи…»

   Имеющий невесту есть жених;
   а друг жениха, стоящий и
   внимающий ему, радостью
   радуется, слыша голос жениха.

От Иоанна, III, 29

 
Я, отрок, зажигаю свечи,
Огонь кадильный берегу.
Она без мысли и без речи
На том смеется берегу.
 
 
Люблю вечернее моленье
У Белой церкви над рекой,
Передзакатное селенье
И сумрак мутно-голубой.
 
 
Покорный ласковому взгляду,
Любуюсь тайной красоты,
И за церковную ограду
Бросаю белые цветы.
 
 
Падет туманная завеса.
Жених сойдет из алтаря.
И от вершин зубчатых леса
Забрежжит брачная заря.
 

   7 июля 1902

«Целый год не дрожало окно…»

   Андрею Белому

 
Целый год не дрожало окно,
Не звенела тяжелая дверь;
Всё забылось – забылось давно,
И она отворилась теперь.
 
 
Суетились, поспешно крестясь…
Выносили серебряный гроб…
И старуха, за ручку держась,
Спотыкалась о снежный сугроб.
 

 
Равнодушные лица толпы,
Любопытных соседей набег…
И кругом протоптали тропы,
Осквернив целомудренный снег.
 
 
Но, ложась в снеговую постель,
Услыхал заключенный в гробу,
Как вдали запевала метель,
К небесам подымая трубу.
 

   6 января 1903

«У забытых могил пробивалась трава…»

   С. Соловьеву

 
У забытых могил пробивалась трава.
Мы забыли вчера… И забыли слова…
И настала кругом тишина…
 
 
Этой смертью отшедших, сгоревших дотла,
Разве Ты не жива? Разве Ты не светла?
Разве сердце Твое – не весна?
 
 
Только здесь и дышать, у подножья могил,
Где когда-то я нежные песни сложил
О свиданьи, быть может, с Тобой…
 
 
Где впервые в мои восковые черты
Отдаленною жизнью повеяла Ты,
Пробиваясь могильной травой…
 

   1 апреля 1903

«Не доверяй своих дорог…»

 
Не доверяй своих дорог
Толпе ласкателей несметной:
Они сломают твой чертог,
Погасят жертвенник заветный.
 
 
Все, духом сильные,– одни
Толпы нестройной убегают,
Одни на холмах жгут огни,
Завесы мрака разрывают.
 

   25 июня 1900

«Увижу я, как будет погибать…»

 
Увижу я, как будет погибать
Вселенная, моя отчизна.
Я буду одиноко ликовать
Над бытия ужасной тризной.
 
 
Пусть одинок, но радостен мой век,
В уничтожение влюбленный.
Да, я, как ни один великий человек,
Свидетель гибели вселенной.
 

   26 июня 1900

«То отголосок юных дней…»

 
То отголосок юных дней
В душе проснулся, замирая,
И в блеске утренних лучей,
Казалось, ночь была немая.
 
 
То сон предутренний сошел,
И дух, на грани пробужденья,
Воспрянул, вскрикнул и обрел
Давно мелькнувшее виденье.
 
 
То был безжалостный порыв
Бессмертных мыслей вне сомнений.
И он умчался, пробудив
Толпы забытых откровений.
 
 
То бесконечность пронесла
Над падшим духом ураганы.
То Вечно-Юная прошла
В неозаренные туманы.
 

   29 июля 1900

«Отрекись от любимых творений…»

 
Отрекись от любимых творений,
От людей и общений в миру,
Отрекись от мирских вожделений,
Думай день и молись ввечеру.
 
 
Если дух твой горит беспокойно,
Отгоняй вдохновения прочь.
Лишь единая мудрость достойна
Перейти в неизбежную ночь.
 
 
На земле не узнаешь награды.
Духом ясный пред божьим лицом,
Догорай, покидая лампаду,
Одиноким и верным огнем.
 

   1 ноября 1900

«Измучен бурей вдохновенья…»

 
Измучен бурей вдохновенья,
Весь опален земным огнем,
С холодной жаждой искупленья
Стучался я в господний дом.
Язычник стал христианином
И, весь израненный, спешил
Повергнуть ниц перед Единым
Остаток оскудевших сил.
Стучусь в преддверьи идеала,
Ответа нет… а там, вдали,
Манит, мелькает покрывало
Едва покинутой земли…
Господь не внял моей молитве,
Но чую – силы страстных дней
Дохнули раненому в битве,
Вновь разлились в душе моей.
Мне непонятно счастье рая,
Грядущий мрак, могильный мир…
Назад! Язычница младая
Зовет на дружественный пир!
 

   3 ноября 1900

«Медленно, тяжко и верно…»

 
Медленно, тяжко и верно
В черную ночь уходя,
Полный надежды безмерной,
Слово молитвы твердя,
Знаю – молитва поможет
Ясной надежде всегда,
Тяжкая верность заложит
Медленный камень труда.
Медленно, тяжко и верно
Мерю ночные пути:
Полному веры безмерной
К утру возможно дойти.
 

   5 декабря 1900

31 декабря 1900 года

 
И ты, мой юный, мой печальный,
Уходишь прочь!
Привет тебе, привет прощальный
Шлю в эту ночь.
А я всё тот же гость усталый
Земли чужой.
Бреду, как путник запоздалый,
За красотой.
Она и блещет и смеется,
А мне – одно:
Боюсь, что в кубке расплеснется
Мое вино.
А между тем – кругом молчанье,
Мой кубок пуст.
и смерти раннее призванье
Не сходит с уст.
И ты, мой юный, вечной тайной
Отходишь прочь.
Я за тобою, гость случайный,
Как прежде – в ночь.
 

   31 декабря 1900

«Отдых напрасен. Дорога крута…»

 
Отдых напрасен. Дорога крута.
Вечер прекрасен. Стучу в ворота.
 
 
Дольнему стуку чужда и строга,
Ты рассыпаешь кругом жемчуга.
 
 
Терем высок, и заря замерла.
Красная тайна у входа легла.
 
 
Кто поджигал на заре терема,
Что воздвигала Царевна Сама?
 
 
Каждый конек на узорной резьбе
Красное пламя бросает к тебе.
 
 
Купол стремится в лазурную высь.
Синие окна румянцем зажглись.
 
 
Все колокольные звоны гудят.
Залит весной беззакатный наряд.
 
 
Ты ли меня на закатах ждала?
Терем зажгла? Ворота отперла?
 

   28 декабря 1903

«Я вышел. Медленно сходили…»

 
Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы.
Минувших дней младые были
Пришли доверчиво из тьмы…
 
 
Пришли и встали за плечами,
И пели с ветром о весне…
И тихими я шел шагами,
Провидя вечность в глубине..
 
 
О, лучших дней живые были!
Под вашу песнь из глубины
На землю сумерки сходили
И вечности вставали сны!..
 

   25 января 1901, С.-Петербург

Моей матери
(«Чем больней душе мятежной…»)

 
Чем больней душе мятежной,
Тем ясней миры.
Бог лазурный, чистый, нежный
Шлет свои дары.
 
 
Шлет невзгоды и печали,
Нежностью объят.
Но чрез них в иные дали
Проникает взгляд.
 
 
И больней душе мятежной,
Но ясней миры.
Это бог лазурный, нежный
Шлет свои дары.
 

   8 марта 1901

«В день холодный, в день осенний…»

 
В день холодный, в день осенний
Я вернусь туда опять
Вспомнить этот вздох весенний,
Прошлый образ увидать.
 
 
Я приду – и не заплачу,
Вспоминая, не сгорю.
Встречу песней наудачу
Новой осени зарю,
 
 
Злые времени законы
Усыпили скорбный дух.
Прошлый вой, былые стоны
Не услышишь – я потух.
 
 
Самый огнь – слепые очи
Не сожжет мечтой былой.
Самый день – темнее ночи
Усыпленному душой.
 

   27 апреля 1901, Поле за Старой Деревней

«Белой ночью месяц красный…»

 
Белой ночью месяц красный
Выплывает в синеве.
Бродит призрачно-прекрасный,
Отражается в Неве.
 
 
Мне провидится и снится
Исполпенье тайных дум.
В вас ли доброе таится,
Красный месяц, тихий шум?..
 

   22 мая 1901

«Я жду призыва, ищу ответа…»

 
Я жду призыва, ищу ответа,
Немеет небо, земля в молчаньи,
За желтой нивой – далёко где-то –
На миг проснулось мое воззванье.
 
 
Из отголосков далекой речи,
С ночного неба, с полей дремотных,
Всё мнятся тайны грядущей встречи,
Свиданий ясных, но мимолетных.
 
 
Я жду – и трепет объемлет новый,
Всё ярче небо, молчанье глуше…
Ночную тайну разрушит слово…
Помилуй, боже, ночные души!
 
 
На миг проснулось за нивой, где-то,
Далеким эхом мое воззванье.
Всё жду призыва, ищу ответа,
Но странно длится земли молчанье…
 

   7 июля 1901

«Ты горишь над высокой горою…»

 
Ты горишь над высокой горою,
Недоступна в Своем терему.
Я примчуся вечерней порою,
В упоеньи мечту обниму.
 
 
Ты, заслышав меня издалёка,
Свой костер разведешь ввечеру.
Стану, верный велениям Рока,
Постигать огневую игру.
 
 
И, когда среди мрака снопами
Искры станут кружиться в дыму,-
Я умчусь с огневыми кругами
И настигну Тебя в терему.
 

   18 августа 1901

«Медленно в двери церковные…»

 
Медленно в двери церковные
Шла я, душой несвободная,
Слышались песни любовные,
Толпы молились народные.
 
 
Или в минуту безверия
Он мне послал облегчение?
Часто в церковные двери я
Ныне вхожу без сомнения.
 
 
Падают розы вечерние,
Падают тихо, медлительно.
Я же молюсь суевернее,
Плачу и каюсь мучительно.
 

   17 октября 1901

«Будет день – и свершится великое…»

 
Будет день – и свершится великое,
Чую в будущем подвиг души.
 
 
Ты – другая, немая, безликая,
Притаилась, колдуешь в тиши.
 
 
Но во что обратишься – не ведаю,
И не знаешь ты, буду ли твой,
 
 
А уж Там веселятся победою
Над единой и страшной душой.
 

   23 ноября 1901

«Я долго ждал – ты вышла поздно…»

 
Я долго ждал – ты вышла поздно,
Но в ожиданьи ожил дух,
Ложился сумрак, но бесслезно
Я напрягал и взор и слух.
 
 
Когда же первый вспыхнул пламень
И слово к небу понеслось,-
Разбился лед, последний камень
Упал,– и сердце занялось.
 
 
Ты в белой вьюге, в снежном стоне
Опять волшебницей всплыла,
И в вечном свете, в вечном звоне
Церквей смешались купола.
 

   27 ноября 1901

«Ночью вьюга снежная…»

 
Ночью вьюга снежная
Заметала след.
Розовое, нежное
Утро будит свет.
 
 
Встали зори красные,
Озаряя снег.
Яркое и страстное
Всколыхнуло брег.
 
 
Вслед за льдиной синею
В полдень я всплыву.
Деву в снежном инее
Встречу наяву.
 

   5 декабря 1901

Ночь на Новый Год

 
Лежат холодные туманы,
Горят багровые костры.
Душа морозная Светланы
В мечтах таинственной игры.
Скрипнет снег – сердца займутся –
Снова тихая луна.
За воротами смеются,
Дальше – улица темна.
Дай взгляну на праздник смеха,
Вниз сойду, покрыв лицо!
Ленты красные – помеха,
Милый глянет на крыльцо…
Но туман не шелохнется,
Жду полуночной поры.
Кто-то шепчет и смеется,
И горят, горят костры…
Скрипнет снег – в морозной дали
Тихий крадущийся свет.
Чьи-то санки пробежали…
«Ваше имя?»– Смех в ответ…
Вот поднялся вихорь снежный,
Побелело всё крыльцо…
И смеющийся, и нежный
Закрывает мне лицо…
 
 
Лежат холодные туманы,
Бледнея, крадется луна.
Душа задумчивой Светланы
Мечтой чудесной смущена…
 

   31 декабря 1901

«Сны раздумий небывалых…»

 
Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.
 
 
Все лучи моей свободы
Заалели там.
Здесь снега и непогоды
Окружили храм.
 
 
Все виденья так мгновенны –
Буду ль верить им?
Но Владычицей вселенной,
Красотой неизреченной,
Я, случайный, бедный, тленный,
Может быть, любим.
 
 
Дни свиданий, дни раздумий
Стерегут в тиши…
Ждать ли пламенных безумий
Молодой души?
 
 
Иль, застывши в снежном храме
Не открыв лица,
Встретить брачными дарами
Вестников конца?
 

   3 февраля 1902

«На весенний праздник света…»

 
На весенний праздник света
Я зову родную тень.
Приходи, не жди рассвета,
Приноси с собою день!
 
 
Новый день – не тот, что бьется
С ветром в окна по весне!
Пусть безумолку смеется
Небывалый день в окне!
 
 
Мы тогда откроем двери,
И заплачем, и вздохнем,
Наши зимние потери
С легким сердцем понесем…
 

   3 февраля 1902

«Не поймут бесскорбные люди…»

 
Не поймут бесскорбные люди
Этих масок, смехов в окне!
Ищу на распутьи безлюдий,
Веселий – не надо мне!
 

 
О, странно сладки напевы…
Они кажутся так ясны!
А здесь уже бледные девы
Уготовали путь весны.
 
 
Они знают, чтомне неведомо,
Но поет теперь лишь одна…
Я за нею – горящим следом –
Всю ночь, всю ночь – у окна!
 

   10 февраля 1902

«Ты – божий день. Мои мечты…»

 
Ты – божий день. Мои мечты –
Орлы, кричащие в лазури.
Под гневом светлой красоты
Они всечасно в вихре бури.
 
 
Стрела пронзает их сердца,
Они летят в паденьи диком…
Но и в паденьи – нет конца
Хвалам, и клёкоту, и крикам!
 

   21 февраля 1902

«Гадай и жди. Среди полночи…»

 
Гадай и жди. Среди полночи
В твоем окошке, милый друг,
Зажгутся дерзостные очи,
Послышится условный стук.
 
 
И мимо, задувая свечи,
Как некий Дух, закрыв лицо,
С надеждой невозможной встречи
Пройдет на милое крыльцо.
 

   15 марта 1902

«Я медленно сходил с ума…»

 
Я медленно сходил с ума
У двери той, которой жажду.
Весенний день сменяла тьма
И только разжигала жажду.
 
 
Я плакал, страстью утомясь,
И стоны заглушал угрюмо.
Уже двоилась, шевелясь,
Безумная, больная дума.
 
 
И проникала в тишину
Моей души, уже безумной,
И залила мою весну
Волною черной и бесшумной.
 
 
Весенний день сменяла тьма,
Хладело сердце над могилой.
Я медленно сходил с ума,
Я думал холодно о милой.
 

   Март 1902

«Весна в реке ломает льдины…»

 
Весна в реке ломает льдины,
И милых мертвых мне не жаль:
Преодолев мои вершины,
Забыл я зимние теснины
И вижу голубую даль.
 
 
Что сожалеть в дыму пожара,
Что сокрушаться у креста,
Когда всечасно жду удара
Или божественного дара
Из Моисеева куста!
 

   Март 1902

«Странных и новых ищу на страницах…»

 
Странных и новых ищу на страницах
Старых испытанных книг,
Грежу о белых исчезнувших птицах,
Чую оторванный миг.
 
 
Жизнью шумящей нестройно взволнован,
Шепотом, криком смущен,
Белой мечтой неподвижно прикован
К берегу поздних времен.
 
 
Белая Ты, в глубинах несмутима,
В жизни – строга и гневна.
Тайно тревожна и тайно любима,
Дева, Заря, Купина.
 
 
Блекнут ланиты у дев златокудрых,
Зори не вечны, как сны.
Терны венчают смиренных и мудрых
Белым огнем Купины.
 

   4 апреля 1902

«Днем вершу я дела суеты…»

 
Днем вершу я дела суеты,
Зажигаю огни ввечеру.
Безысходно туманная – ты
Предо мной затеваешь игру.
 
 
Я люблю эту ложь, этот блеск,
Твой манящий девичий наряд,
Вечный гомон и уличный треск,
Фонарей убегающий ряд.
 
 
Я люблю, и любуюсь, и жду
Переливчатых красок и слов.
Подойду и опять отойду
В глубины протекающих снов.
 
 
Как ты лжива и как ты бела!
Мне же по сердцу белая ложь..
Завершая дневные дела,
Знаю – вечером снова придешь.
 

   5 апреля 1902

«Люблю высокие соборы…»

 
Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать,
Входить на сумрачные хоры,
В толпе поющих исчезать.
Боюсь души моей двуликой
И осторожно хороню
Свой образ дьявольский и дикий
В сию священную броню.
В своей молитве суеверной
Ищу защиты у Христа,
Но из-под маски лицемерной
Смеются лживые уста.
И тихо, с измененным ликом,
В мерцаньи мертвенном свечей,
Бужу я память о Двуликом
В сердцах молящихся людей.
Вот – содрогнулись, смолкли хоры,
В смятеньи бросились бежать…
Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать.
 

   8 апреля 1902

«Брожу в стенах монастыря…»

 
Брожу в стенах монастыря,
Безрадостный и темный инок.
Чуть брежжит бледная заря,-
Слежу мелькания снежинок.
 
 
Ах, ночь длинна, заря бледна
На нашем севере угрюмом.
У занесенного окна
Упорным предаюся думам.
 
 
Один и тот же снег – белей
Нетронутой и вечной ризы.
И вечно бледный воск свечей,
И убеленные карнизы.
 
 
Мне странен холод здешних стен
И непонятна жизни бедность.
Меня пугает сонный плен
И братий мертвенная бледность.
 
 
Заря бледна и ночь долга,
Как ряд заутрень и обеден.
Ах, сам я бледен, как снега,
В упорной думе сердцем беден…
 

   11 июня 1902, с. Шахматово

«Я и молод, и свеж, и влюблен…»

 
Я и молод, и свеж, и влюблен,
Я в тревоге, в тоске и в мольбе,
Зеленею, таинственный клен,
Неизменно склоненный к тебе.
Теплый ветер пройдет по листам –
Задрожат от молитвы стволы,
На лице, обращенном к звездам,-
Ароматные слезы хвалы.
Ты придешь под широкий шатер
В эти бледные сонные дни
Заглядеться на милый убор,
Размечтаться в зеленой тени.
Ты одна, влюблена и со мной,
Нашепчу я таинственный сон.
И до ночи – с тоскою, с тобой,
Я с тобой, зеленеющий клен.
 

   31 июля 1902

«Свет в окошке шатался…»

 
Свет в окошке шатался,
В полумраке – один –
У подъезда шептался
С темнотой арлекин.
 
 
Был окутанный мглою
Бело-красный наряд
Наверху – за стеною –
Шутовской маскарад.
 
 
Там лицо укрывали
В разноцветную ложь.
Но в руке узнавали
Неизбежную дрожь.
 
 
Он – мечом деревянным
Начертал письмена.
Восхищенная странным,
Потуплялась Она.
 
 
Восхищенью не веря,
С темнотою – один –
У задумчивой двери
Хохотал арлекин.
 

   6 августа 1902

«Золотистою долиной…»

 
Золотистою долиной
Ты уходишь, нем и дик.
Тает в небе журавлиный
Удаляющийся крик.
 
 
Замер, кажется, в зените
Грустный голос, долгий звук.
Бесконечно тянет нити
Торжествующий паук.
 
 
Сквозь прозрачные волокна
Солнце, света не тая,
Праздно бьет в слепые окна
Опустелого жилья.
 
 
За нарядные одежды
Осень солнцу отдала
Улетевшие надежды
Вдохновенного тепла.
 

   29 августа 1902
 

«Я вышел в ночь – узнать, понять…»

 
Я вышел в ночь – узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
 
 
Дорога, под луной бела,
Казалось, полнилась шагами.
Там только чья-то тень брела
И опустилась за холмами.
 
 
И слушал я – и услыхал:
Среди дрожащих лунных пятен
Далёко, звонко конь скакал,
И легкий посвист был понятен.
 
 
Но здесь, и дальше – ровный звук,
И сердце медленно боролось,
О, как понять, откуда стук,
Откуда будет слышен голос?
 
 
И вот, слышнее звон копыт,
И белый конь ко мне несется…
И стало ясно, кто молчит
И на пустом седле смеется.
 
 
Я вышел в ночь – узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
 

   6 сентября 1902, С.-Петербург

Экклесиаст

 
Благословляя свет и тень
И веселясь игрою лирной,
Смотри туда – в хаос безмирный,
Куда склоняется твой день.
 
 
Цела серебряная цепь,
Твои наполнены кувшины,
Миндаль цветет на дне долины,
И влажным зноем дышит степь.
 
 
Идешь ты к дому на горах,
Полдневным солнцем залитая;
Идешь – повязка золотая
В смолистых тонет волосах.
 
 
Зачахли каперса цветы,
И вот – кузнечик тяжелеет,
И на дороге ужас веет,
И помрачились высоты.
 
 
Молоть устали жернова.
Вегут испуганные стражи,
И всех объемлет призрак вражий,
И долу гнутся дерева.
 
 
Всё диким страхом смятено.
Столпились в кучу люди, звери.
И тщетно замыкают двери
Досель смотревшие в окно.
 

   24 сентября 1902

«Явился он на стройном бале…»

 
Явился он на стройном бале
В блестяще сомкнутом кругу.
Огни зловещие мигали,
И взор описывал дугу.
 
 
Всю ночь кружились в шумном танце,
Всю ночь у стен сжимался круг.
И на заре – в оконном глянце
Бесшумный появился друг.
 
 
Он встал и поднял взор совиный,
И смотрит – пристальный – один,
Куда за бледной Коломбиной
Бежал звенящий Арлекин.
 
 
А там – в углу – под образами,
В толпе, мятущейся пестро,
Вращая детскими глазами,
Дрожит обманутый Пьеро.
 

   7 октября 1902

«Свобода смотрит в синеву…»

 
Свобода смотрит в синеву.
Окно открыто. Воздух резок.
За желто-красную листву
Уходит месяца отрезок.
 
 
Он будет ночью – светлый серп,
Сверкающий на жатве ночи.
Его закат, его ущерб
В последний раз ласкает очи.
 
 
Как и тогда, звенит окно.
Но голос мой, как воздух свежий,
Пропел давно, замолк давно
Под тростником у прибережий.
 
 
Как бледен месяц в синеве,
Как золотится тонкий волос…
Как там качается в листве
Забытый, блеклый, мертвый колос…
 

   10 октября 1902

«Разгораются тайные знаки…»

 
Разгораются тайные знаки
На глухой, непробудной стене
Золотые и красные маки
Надо мной тяготеют во сне.
 
 
Укрываюсь в ночные пещеры
И не помню суровых чудес.
На заре – голубые химеры
Смотрят в зеркале ярких небес.
 
 
Убегаю в прошедшие миги,
Закрываю от страха глаза,
На листах холодеющей книги –
Золотая девичья коса.
 
 
Надо мной небосвод уже низок,
Черный сон тяготеет в груди.
Мой конец предначертанный близок,
И война, и пожар – впереди.
 

   Октябрь 1902

«Я их хранил в приделе Иоанна…»

 
Я их хранил в приделе Иоанна,
Недвижный страж,– хранил огонь лампад.
 
 
И вот – Она, и к Ней – моя Осанна –
Венец трудов – превыше всех наград.
 
 
Я скрыл лицо, и проходили годы.
Я пребывал в Служеньи много лет.
 
 
И вот зажглись лучом вечерним своды,
Она дала мне Царственный Ответ.
 
 
Я здесь один хранил и теплил свечи.
Один – пророк – дрожал в дыму кадил.
 
 
И в Оный День – один участник Встречи –
Я этих Встреч ни с кем не разделил.
 

   8 ноября 1902

«Стою у власти, душой одинок…»

 
Стою у власти, душой одинок,
Владыка земной красоты.
Ты, полный страсти ночной цветок,
Полюбила мои черты.
 
 
Склоняясь низко к моей груди,
Ты печальна, мой вешний цвет.
Здесь сердце близко, но там впереди
Разгадки для жизни нет.
 
 
И, многовластный, числю, как встарь,
Ворожу и гадаю вновь,
Как с жизнью страстной я, мудрый царь,
Сочетаю Тебя, Любовь?
 

   14 ноября 1902

«Запевающий сон, зацветающий цвет…»

 
Запевающий сон, зацветающий цвет,
Исчезающий день, погасающий свет.
 
 
Открывая окно, увидал я сирень.
Это было весной – в улетающий день.
 
 
Раздышались цветы – и на темный карниз
Передвинулись тени ликующих риз.
 
 
Задыхалась тоска, занималась душа,
Распахнул я окно, трепеща и дрожа.
 
 
И не помню – откуда дохнула в лицо,
Запевая, сгорая, взошла на крыльцо.
 

   Сентябрь-декабрь 1902

«Я к людям не выйду навстречу…»

 
Я к людям не выйду навстречу,
Испугаюсь хулы и похвал.
Пред Тобой Одною отвечу,
За то, что всю жизнь молчал.
 
 
Молчаливые мне понятны,
И люблю обращенных в слух:
За словами – сквозь гул невнятный
Просыпается светлый Дух.
 
 
Я выйду на праздник молчанья,