Манефа время от времени протапливала печи. Она уложила дрова в топку,
нащепала лучинок и растопила голландку.
- Прежний-то председатель вечерами тут не сидел. Видать, тебе
зарплату положили поболе, чем была у него? - спросила Манефа.
- Зарплата та же, - смутился чуть-чуть Климцов. - А сижу тут, по-
тому что люблю подумать в тишине.
- Прежний-то к стулу не приклеивался. По телефону дак за него,
все, бывало, Окунев говорил... Ну, думай-ко. Я пойду.
Климцов кивнул. Манефа взялась за скобу двери, но задержалась.
- Подумай-ко, Иван Данилович, как мне зарплату поболе выхлопо-
тать. Работы по горло, а я все на сорока рублях. Нонче деньги-те стали
дешевы... На хлеб едва хватает. Ты вот еще и с бумажками меня каждый
день посылаешь: то одного, то другого вызови к тебе...
Климцов улыбнулся. Действительно, он взял за правило в некоторых
случаях вызывать людей, тех, кто в чем-нибудь провинился или недоста-
точно точно выполнил его указание. За Панькиным этого не водилось, тот
предпочитал беседовать с колхозниками там, где с ними встретится, об-
ходя хозяйство по утрам.
Просьба Манефы была несколько неожиданной для Климцова.
- Вопрос о вашей зарплате надо обсудить на правлении, - сказал
он.
- Обсуди, раз такой порядок. Панькин-то обещал прибавку, да
сколько раз пообещает, столько и забудет. - Манефа помедлила и добави-
ла. - Ну, может, он и не забывал, а Митенев был против. Он ведь у нас
жом! Ты с него и начни, сперва его обработай. А правление-то согласит-
ся, я знаю.
- Хорошо, хорошо, - заверил Климцов.
Когда Манефа вышла, он вспомнил другую просьбу - Феклы Зюзиной -
об электродойке. На заседании правления вопрос об этом решили положи-
тельно. Но Климцов был уверен, что устанавливать электроаппараты в
старом коровнике неразумно. Конечно, то, что доярки требуют облегчения
труда, вполне законно. Да и в городе на одном из совещаний нового
председателя критиковали за "дедовские методы в животноводстве", будто
он, Климцов, внедрял их...
"Видимо, строительство коровника откладывать больше нельзя. Если
не заложить его теперь, через несколько месяцев непременно возникнет
потребность строить что-то другое, не менее важное, и тогда затея с
коровником будет опять отложена, - размышлял Климцов. - А где строить?
Рядом с нынешним? А может, целесообразно возводить его в другом месте?
И где взять материал, если лес, заготовленный впрок, пущен в дело?
Впрочем, не весь. Есть еще штабель отличных бревен, припасенных для
постройки колхозной конторы. С этим можно и подождать..."
Иван Данилович засиделся в правлении и пришел домой уже около де-
сяти часов. Сын Гришка спал, жена стояла у стола и что-то кроила из
пестрого ситца. Скинув сапоги, Климцов походил взад-вперед по комнате,
ощущая, как домашнее тепло просачивается под рубашку.
Тамара, положив ножницы, тихо спросила:
- Что долго?
- Да все дела.
Тамара собрала со стола разрезанные куски ткани и, подойдя к му-
жу, обняла его.
- Скучно мне. Ты приходи пораньше.
- Ну-ну, ладно, - тронутый неожиданной лаской и этим признанием
жены, пообещал Иван Данилович и посмотрел на детскую кроватку.
- Лег-то вовремя?
- В девять. Убегался. Подружился с соседскими детьми, еле домой
зазвала.
- Ну пусть спит. Перекусить бы.
- Сейчас соберу. Чайник горячий. Да, чуть не забыла, там для тебя
есть сюрприз, - жена многозначительно улыбнулась и принесла из сеней
сверток, развернула его. В нем оказалась свежая семга. Иван вскочил со
стула, точно ужаленный.
- Это что такое? - возмутился он.
Жена прикрыла ему рот ладонью.
- Тише, разбудишь сына. Принес какой-то рыбак.
- Какой рыбак?
- Не знаю. Он не назвал себя.
- И ты приняла? Какая неосторожность! Ты понимаешь, что ты наде-
лала?
- А что? Разве ты не просил его принести?
- Конечно, не просил! И не собираюсь просить. Это знаешь что,
друг мой? Взятка!
Тамара совершенно растерялась.
- Да кабы я знала, Ваня! - наконец вымолвила она.
- Ну ладно, расскажи, какой он из себя.
- Ну... такой... среднего роста, в резиновых сапогах, черноборо-
дый. Нет, скорее, седобородый... Глаза большие, темные, вроде цыганс-
кие...
- Старый?
- На вид лет пятьдесят или побольше.
- И что сказал?
- Сказал, что принес тебе рыбу и все...
- Эх, Тамара! Надо было взашей гнать его с таким подношением!
Семга - рыба строгого учета. Это, наверное, браконьерская или украден-
ная из улова на тоне. Ну ладно, ты не очень расстраивайся. Выясним,
кто принес. Меня, видишь ли, прощупывают, беру ли я подарки. Люди ведь
разные. Больше, конечно, хороших, но есть и прохиндеи: ищут для себя
всякие лазейки да выгоды. Прошу тебя, впредь никаких приношений не
принимай. Поняла?
- Как не понять, Ваня...
- Ну вот и ладно. Будем ужинать.
Пришла мать, Екатерина Прохоровна, почаевничать. По расстроенному
виду снохи она сразу догадалась в чем дело.
- Тут приходил Степан Сергеев. Я в окно видела, - сказала она
будто между прочим.
- Степан Сергеев? - с живостью спросил сын. - Ну завтра я с ним
поговорю.
- Поговори-ко, поговори. - В словах матери Иван уловил одобрение.
- Чего принес-то? Семгу, поди?
- Семгу.
- Ты ведь не просил!
- Была нужда!
- Проверяют тебя, Иван. Не попади впросак, - посоветовала мать. -
Степан-то нехороший мужик. Раньше, бывало, все, что плохо лежит, тянул
к себе. А и теперь лучше не стал. В колхозе работать не хочет - боль-
ным сказывается, а для себя ловит рыбу на озерах и продает. Деньги ко-
пит. Одним словом, живет единоличником. Панькин с ним немало крови по-
портил. Вот теперь и тебя стал обхаживать...
Тамара потупила взгляд. Ей было стыдно, что она подвела мужа.
Придя утром на работу, Климцов сразу же послал за Сергеевым и,
пока он не пришел, хотел было заняться делами. Но тут в кабинете поя-
вился олений пастух Василий Валей.
В последние годы он сильно постарел и пасти колхозное стадо в
двести с лишним оленей ему стало не под силу. Он сидел в чуме или ло-
вил рыбу на ближнем озерке, а заботу о колхозном и личном стаде пере-
ложил на двух своих женатых сыновей.
- Здравствуй, Василий Прокопьевич. Зачем прибыл? Как наши олешки?
- поинтересовался председатель.
- Худо, ой, худо! - сказал Валей, держа наготове какой-то узелок.
- Почему же худо?
- Да вот, смотри сам...
Валей развернул на приставном столике узел. Иван Данилович увидел
на раскинутой тряпице какие-то странные сморщенные серые комочки, из-
дали напоминающие недосушенные грибы.
- Что это? - удивленно взглянул на него Климцов.
- Уши. Олешков уши... Пали олешки, а я уши привез, - ответил пас-
тух.
- Как пали?- встревожился Иван Данилович. - Почему? И при чем тут
уши!
- Считай... Двадцать олешков пало... Ой, худо, председатель! -
Валей сел на стул, печально глядя на разложенные на тряпочке оленьи
уши.
- Ну, а уши-то ты зачем привез? - раздраженно спросил Климцов.
- Всегда привозил. По ушам списывали олешков, чтобы на мне не ви-
сели...
"Чертовщина какая-то!" - рассердился председатель. От ушей нехо-
рошо попахивало.
- Заверни и вынеси отсюда, - распорядился Климцов.
- Ты сперва пересчитай, а потом я вынесу, - не двинулся с места
Валей.
Иван растерялся. Известие о падеже оленей неприятно поразило его.
Он позвал на помощь Митенева.
- Вот, Дмитрий Викентьевич, - сказал он главбуху. - Валей привез
оленьи уши. Надо, говорит, списывать оленей по ним. Болеют олени, что
ли?
- Так было заведено, - ответил Митенев. - Если олени заболеют и
падут, то в качестве оправдательного, так сказать, вещественного дока-
зательства мы принимали от пастуха уши. По их числу списывали живот-
ных.
- Это что за метод учета! - возмутился Климцов.
Митенев пожал плечами:
- Стадо далеко, ехать туда трудно: ни пути, ни дороги...
- Надо теперь же послать Окунева все проверить на месте, - жестко
сказал Климцов. - Если появилась эпидемия, то срочно вызовем ветврача.
Между прочим, я слышал, что на днях в Мезени на рынке продавали олени-
ну...
- Я не продавал! - Валей вскочил со стула. - Неправда это. Пали
олешки. Поедем - сам посмотри.
- Мне ехать недосуг. Поедет Окунев.
- Он, конечно, разберется, - одобрил Митенев решение председате-
ля. - Но ты, Иван Данилович, на всякий случай пересчитай эти уши. Бу-
дем составлять акт...
- Это уж ваше дело, - холодно сказал Климцов.
- Ну тогда я разберусь. Идем, Василий, - Митенев повернулся к
двери.
Потом Климцов пригласил своего заместителя по сельскому хозяйс-
тву. Окунев решил отправиться к стаду вместе с Валеем.
Вызванный Иваном Даниловичем Степан Сергеев ожидал в приемной.
Климцов велел ему зайти. Сергеев стал у порога и с настороженным видом
мял в руках свой бараний с кожаным верхом треух.
Сергееву можно было дать, пожалуй, все шестьдесят. Тамара ошиб-
лась. И борода у него седая, черноты почти совсем не осталось. Но он
был еще крепок, с крупными руками. Носил резиновые бродни с подверну-
тыми голенищами, ватный костюм и поверх него брезентовую куртку. Глаза
у Сергеева и впрямь смахивали на цыганские: темные, пронзительные.
- Вызывали? - спросил Сергеев.
- Вызывал. Подойди ближе. - Иван Данилович не пригласил рыбака
сесть, и тот догадался, что предстоит неприятный разговор. Климцов вы-
тащил из-под стола мешок и, вынув из него сверток, положил перед Сер-
геевым. - Это ты вчера принес? - спросил сухо.
- Я, - ответил Сергеев.
- Зачем?
- Гостинец. Дай, думаю, подкормлю председателя. Человек он хоро-
ший, работы у него через край, а пища, верно, неважнецкая... А что? Не
ладно сделал? Я ведь от чистой души.
Климцова подмывало вскочить стукнуть по столу кулаком, накричать
на этого неприятного ему мужика, который неизвестно почему вдруг взду-
мал его "подкармливать", но он сдержался и спросил как можно спокой-
нее:
- Значит, подкормить меня решил? Спасибо. Но такой подарок я при-
нять не могу. И вообще никаких подношений не принимаю.
- Мы ведь рыбаки, можно нам немного и для себя... У хлеба не без
крох, - неуверенно произнес Сергеев.
- Не то говоришь. Что тебе нужно от меня?
- Да ничего. Ей богу ничего. Я вас уважаю, вот и принес. От всей
души.
- Не то, не то, Сергеев! Ты туману не напускай. Где взял рыбину?
- Так я ж на тоне неделю сидел...
- Значит, там украл?
- Ну вот, сразу и украл... Пошто так, Иван Данилович! Я ведь ло-
вил. Ну взял одну: дай-ко, думаю, отнесу председателю. Он в этом году
свежей семги, наверное, не пробовал...
- Не то, не то, Сергеев. Чего хотел добиться этой подачкой?
- Да ничего не хотел! - взорвался вдруг рыбак.
- Ну вот что: возьми рыбу и сдай на приемный пункт. Квитанцию по-
том мне покажи. Понял?
- Как хошь, - уныло сказал Сергеев.
- Все. Иди.
Степан поморщился, словно съел горькую пилюлю, торопливо опустил
рыбу в мешок и, не попрощавшись, вышел.
Иван Данилович сорвался со стула и забегал по кабинету, давая вы-
ход своему раздражению. Наконец он поостыл, успокоился, махнул рукой:
"Да ну его к дьяволу!"
В кабинет вошла Фекла.
- Здравствуй, Иван Данилович. Пришла я доложить тебе о происшест-
вии на ферме.
- Еще чего? - Климцов глянул на нее, набычившись. - Какое такое
происшествие?
- Да сторожа выгнала с работы. Трифона Сергеева.
- За что?
- Напился. Чуть коровник не спалил. Прошлой ночью мне не спалось.
Дай, думаю, добегу до фермы, проверю, как там... Захожу во двор - ды-
мом пахнет. Напугалась, сунулась туда-сюда - огня не видно. Побежала в
котельную - там всегда сторож сидит. Открыла дверь - матушки мои. Дым
как шибанет в лицо, да такой едучий, словно бы от тряпок... А Трифон
разлегся на полу и храпит. И сбоку у него какая-то одежка тлеет, и фу-
файка на нем вроде бы занимается. Ну, растолкала его. Сел да как заво-
пит спросонья: "По-жа-а-ар!" А я схватила ведро воды и вылила на него.
Очухался. "Что это ты, спрашивает, Фекла, воду на меня льешь?" - "Ват-
ник-от у тя зашаял, пьяница несчастный, отвечаю. - Опять, видно, с ци-
гаркой заснул!" А он мне: "Я курил осторожно..." А от самого винищем
несет. Ну я его взашей и вытолкала с фермы, и сама дежурила до утра,
до прихода доярок. - Фекла помолчала, перевела дух. - Днем он вчера
приходил, каялся, божился, что пить не будет, но у меня больше веры
ему нет. Такой сторож мне не надобен. Назначьте другого.
Теперь Климцов сообразил, почему приходил к нему с дарами брат
Трофима Степан.
- Все понятно!
- Как не понятно, Иван Данилович, - с живостью подхватила Фекла.
- Пьяницу держать нечего. Надо непьющего да некурящего.
- Понятно, понятно, - кивнул Климцов. - Согласен с вами. Трифону
и раньше были замечания, я помню. Ну а кого назначим? Кто у нас из
старой гвардии мог бы пойти в сторожа?
- Да, право, не знаю... Пожилых людей немало, да не всякий на эту
работу гож. А кто и подойдет - согласится ли? Ночами дежурить нелегко.
Вот, к примеру, Ермолай. Ему сторожить будет трудно. Возраст, да и
здоровье...
- Это тот Ермолай, у которого Суховерхов квартирует?
- Он самый... Ну вот еще Дмитрий Котовцев, - назвав эту фамилию,
Фекла чуточку смутилась: уж очень много неприятных воспоминаний было
связано с этим человеком. - Но тот еще мужик крепкий, и пока не на
пенсии. А если взять Немка, - продолжала она размышлять вслух, - тот
ничего не слышит. Какой из него сторож? А вот, кажется, подходящий че-
ловек... Семен Дерябин. Я с ним в войну на тонях сидела. Теперь он на
пенсии, дома. Только стар. Уж поди за семьдесят. Ежели бы согласился,
лучшего сторожа не надо. Есть, правда, у нас еще пенсионер, - мелькну-
ла у Фекла озорная мысль. - Панькнн.
- Ну это, пожалуй, не та кандидатура, - Климцов деликатно кашля-
нул. - Не гоже заслуженного председателя, ветерана и организатора кол-
хоза в сторожа сватать. Обидится, да и мы проявим бестактность...
- А добрый был бы из него сторож! - звонко рассмеялась Фекла. -
Под моим-то началом! Я бы уж ему и поблажку дала, подушечку из дому
принесла: мол, вздремни, Тихон Сафоныч, часок - ферма от этого не
пострадает, коли все тихо, спокойно, да засовы надежные...
Климцов тоже посмеялся, но сказал уже серьезно:
- Остановимся пока на Дерябине. Если с ним не договоритесь, тогда
будем еще искать.
- Ладно, схожу к нему.
- Погодите, Фекла Осиповна, - остановил ее председатель. - В ста-
рый коровник мы все же решили электродоильные аппараты не устанавли-
вать, но на днях заложим новый.
- Вот как! - обрадовалась Фекла. - Это куда как хорошо! И когда
построите?
- Думаю - к весне будущего года.
- Долгонько. Ну да ладно, стройка у нас не одна.
Когда Фекла ушла, Иван Данилович, вспомнив о Сергеевых, оконча-
тельно утвердился в том, что Степан приходил к нему просить за брата.
Работа сторожа, хоть и не очень заметная, давала ощутимую прибавку к
пенсии. "Брат погорел, так ему защитник нашелся. Хотел поймать меня на
крючок! Дудки!"
Семен Дерябин, хотя был уже и стар, и частенько прихварывал, все
же согласился подежурить на ферме. Фекла успокоилась: нашла сторожа.
На улице она встретила Климцова и сказала ему об этом.
- Вот и ладно, - одобрил Климцов. - Я завтра полечу в Мезень на
бюро райкома. По сельскому хозяйству отчитываться. Нужны будут сведе-
ния по ферме за полугодие.
- Хорошо. Приготовлю, - пообещала Фекла.
Над сведениями за полугодие она корпела дома весь остаток дня.
Кажется, ничего сложного - привести в систему показатели по удойности
на корову, по группам и в целом по ферме, высчитать среднюю жирность
молока, отразить на бумаге "движение стада", то есть указать, сколько
было и сколько стало коров, быков, телок и бычков, какое количество
молодняка поставлено на откорм да сдано государству на мясо. Все эти
показатели она знала наизусть, были записаны они у нее в тетрадку, ко-
торую она постоянно носила в кармане. Но привести это в стройную сис-
тему на бумаге оказалось для нее сущей мукой: как-никак образование
всего три класса, да и много писать до работы на ферме ей не приходи-
лось. Даже писем посылать было некому.
Шариковая ручка непривычно скользила в пальцах, но Фекла стара-
тельно выводила буковку к буковке, циферку к циферке, чтобы председа-
тель мог все хорошо понять и не ошибиться, когда будет держать ответ в
райкоме.
Фекле очень хотелось сходить по ягоды. Уже поспела черника, скоро
будет и морошка. Больших заморозков в начале лета не было, и ягодники
сохранили цвет. А раз цвет уцелел, будет и плод. Идя утром проторенной
дорожкой на ферму, Фекла видела, как в тундру, к озерам тянутся стару-
хи, детишки, молодухи.
Она даже не помнила, когда ходила по ягоды последний раз. Все де-
ла удерживали. Да и не хотелось нежелательных пересудов: вот, дескать,
Зюзина бросила ферму и убежала по ягоды... Но наконец Фекла все же ре-
шилась выбраться в лес. В субботу особенно тщательно проверила, все ли
в порядке на скотном дворе, а воскресным утром взяла корзинку и пошла.
Был солнечный день. Холодноватый восточный ветер освежал лицо, с
губы доносились запахи моря. Фекла шагала быстро по бурой торфянистой
тропке, огибая бочажки с водой, ощущая необыкновенную, давно не испы-
танную легкость во всем теле.
До небольших озер, окруженных кустарником и низкорослыми березка-
ми, было рукой подать. Вскоре Фекла вышла к озеру Глубокому и стала
брать чернику. Быстро наполнила корзинку и поспешила домой.
Перекусив и высыпав ягоды на холстину, она решила сходить к озеру
еще раз. По пути заглянула на ферму справиться, увезли ли молоко после
утренней дойки.
Но второй раз быстро набрать корзинку не удалось: пока Фекла хо-
дила домой, ягодницы порядком обобрали кусты. И когда корзинка снова
наполнилась, солнце уже коснулось края земли.
Ветер поутих, стало спокойно и тепло. Фекла огляделась вокруг и
поразилась глубине неба и шири горизонта, который полукружьем охваты-
вал тундровую даль. Над озером летела гагара, она то опускалась на во-
ду, то поднималась, и Фекла видела, что крылья гагары снизу подбиты
золотистым пухом, который искрится и будто просвечивает насквозь от
лучей солнца.
Спокойная заря отражалась в воде, и казалось, было две совершенно
одинаковые зари, разделенные полоской дальнего кустарника. У берегов
озера покачивался камыш, на мелководье вода рябила, и сквозь нее был
виден мелкий песок. Фекла села у самой воды, сняла платок, поправила
волосы и долго сидела неподвижно, словно и сама стала частицей этой
удивительной неброской природы. Она думала о том, что редко выходит в
тундру, все у нее работа да домашние дела, а полюбоваться всем тем,
что вокруг, и отдохнуть некогда. Ведь в общении с природой человек об-
ретает состояние покоя, равновесия и душевной чистоты, очищается от
всего наносного, суетного и мелочного.
Фекла тихонько вздохнула и поднялась с кочки. На пути домой она
свернула чуть влево, к другому озеру - Тихому, что было неподалеку. В
детстве она любила ходить к нему с девчонками. Очень уж заманчиво поб-
лескивало оно в просветы между березками. Вода в нем прозрачная, чис-
тая-чистая. Пить ее из пригоршни сущее удовольствие - и не хочешь да
напьешься... И вот теперь ей захотелось поглядеть, как в озере Тихом
колышется на заре розовая вода, как шуршат у берегов зеленовато-желтые
камышинки, как с поверхности воды взлетают чайки, кружат над озером и
тоскливо кричат: "Кили-и... кили-и!"
Фекла пробралась через кусты и, придерживаясь за корявую сучкова-
тую березку, зачерпнула воды рукой и глотнула ее, ощутив холод во рту.
Озеро лежало перед ней в зеленом березовом ожерелье. Внизу, в камышах,
стал наслаиваться легкий туман.
Просветленная вышла Фекла на тропку, что вела к дому, и тут уви-
дела между деревцами рыболова. С длинной удочкой он зашел по мелко-
водью в резиновых броднях далеко в озеро. На голове у него была соло-
менная шляпа.
Шляп в Унде не носили, и Фекла решила, что это, наверное, ка-
кой-нибудь командированный. Но когда рыболов повернул голову, она уз-
нала Суховерхова.
Фекла слышала, что после окончания учебного года Суховерхов соби-
рался съездить на родину в Липецкую область. Значит, он уже вернулся.
Она спустилась к воде и окликнула:
- Леонид Иванович!
Он быстро обернулся и, узнав ее, вышел на берег. В одной руке Су-
ховерхов держал удочку, в другой нес прозрачную полиэтиленовую сумку,
в которой виднелось несколько рыбешек средних размеров.
- Ловится рыба? - спросила Фекла.
Суховерхов поздоровался и повыше поднял сумку.
- Вот, окуни. Тут, кроме них, другой рыбы, видимо, нет. Да и оку-
ни держатся в глубине, на дне ямы. Если бы не такие сапоги, не поймать
бы ни хвоста.
- А вы не свалитесь в яму?
- Я осторожно. Дно удилищем щупаю...
Суховерхов бережно опустил сумку на траву, рядом положил удочку
и, подвернув голенища сапог, пригласил Феклу сесть на старый обрубок
дерева возле кострища.
Трава уже покрывалась росой, и Суховерхов, наломав веток, сел на
них.
- Какие крупные ягоды, - сказал он, заглянув в корзинку Феклы.
- Ешьте, не стесняйтесь.
Суховерхов осторожно взял сверху немного ягод.
- Вкусные! - зажмурился он. - Сладкие и холодные.
- Ешьте вволю. У меня дома еще есть. Я уж здесь сегодня второй
раз. Вы на родину ездили? - спросила Фекла.
- Ездил...
Суховерхов рассказал ей про свою поездку, про то, как, прибыв в
родной город, с трудом нашел старых знакомых.
- Все там изменилось, - грустно заметил он.
- Родных у вас там не осталось?
- Никого. Посмотрел я, как там живут, и уехал.
- Вам бы на юг, на курорт! - сказала Фекла.
- Не люблю курортов. Там все искусственное.
- Как это?
- Ну, здания, парки, дорожки, газоны, пляжи - все сделано по пла-
ну, как бы по линеечке... В огромных зданиях напичкано людей, выходят
они на обнесенные проволочными сетками пляжи и лежат там днями изнемо-
гая от жары, духоты и тесноты... Нет, плохо на курортах. Тесно. И весь
комфорт, хоть и современный, какой-то казенный, стандартный...
- Я никогда не была на курортах, - призналась Фекла.
- И не надо! - с живостью подхватил Леонид Иванович. - Здесь луч-
ше всякого курорта. Одни озера чего стоят! Ширь, красота, раздолье!
Дышится легко. - Он отодвинул от себя корзинку с ягодами. - Вдоволь
наелся черники. Спасибо вам.
Фекла, заметив, что не только рот у него стал черным, но и подбо-
родок и щеки измазаны соком, достала из кармана чистый платочек.
- У вас все лицо в ягодах. Утритесь.
- Правда? - Он послушно взял платок и стал вытирать губы. - Те-
перь как?
Вместо ответа она взяла у него платок, намочила его в озере и от-
жала. А затем влажным платочком осторожно провела по подбородку и ще-
кам.
- Теперь ладно. Удить будете?
- Да нет. Пожалуй, хватит.
Суховерхов посмотрел на закат. Солнце стойло совсем низко над го-
ризонтом. В летнюю пору оно здесь почти не заходило.
Фекла смотрела на Суховерхова выжидательно, и он поймал этот
взгляд. Еще с того вечера, с именин, он почувствовал влечение к этой
женщине и все к ней присматривался. Нравилась ему уверенность в ее
взгляде, осанке, походке. Нравилось то, что она прекрасно знала себе
цену и то, чего хочет от жизни. Фекла выглядела намного моложе своих
лет, и во внешности, и во всем ее поведении чувствовалась сдержанная,
зрелая сила.
Суховерхов молчал, сидя на влажных от росы ольховых ветках, и ду-
мал о ней. И Фекла думала о том, что вот этот скромный, немолодой уже
мужчина мог бы стать ее спутником в оставшейся жизни. Он, пожалуй, ей
нравился, хотя Фекла и не разобралась еще до конца в своих чувствах.
Но не поздно ли в ее годы строить семью? Ведь в ее жизни уже наступает
осень - с дождями, листопадом, с холодными туманными рассветами и пе-
чальными и темными вечерами.
Она прервала затянувшееся молчание:
- Идемте домой. Поздно. Уже и роса выпала.
Суховерхов поднялся и помог ей встать.
Фекла шла впереди и все время чувствовала на себе его взгляд. Он
волновал, тревожил ее, однако она не оборачивалась.
Лишь когда они вошли в уснувшее село, Суховерхов поравнялся с
Феклой и сказал:
- Сейчас бы сварить свежую уху! Но мой хозяин, конечно, спит.
- Ермолай-то? Спи-и-ит.
- Замечательная была бы уха! - мечтательно произнес Леонид Ивано-
вич.
- Идемте ко мне! Я затоплю плиту и сварим... - предложила Фекла.
Дома она принесла дров, растопила плиту, поставила воду в кастрю-
ле и принялась на столе чистить окуней. Работа в ее руках спорилась.
Дрова в плите весело потрескивали, в неплотно прикрытую дверцу выплес-
кивались огоньки, пахло смолистым дымком от бересты.
- Картошки положить? - спросила Фекла.
- Пожалуй, нет. От нее утратится вкус настоящей ухи. Если поло-
жить картошки, то это будет уже не уха, а рыбный суп, - пояснил Леонид
Иванович. - Лаврового бы листика...
- Положу лавровый лист. И луку, да?
- И луку, если есть.
- Есть. Как же нет?
Вскоре в избе вкусно запахло свежей ухой. Фекла разлила ее по та-
релкам, нарезала хлеба, поставила солонку и пригласила гостя к столу.
- Пожалуйте кушать, - улыбнулась она ласково.
Суховерхов, заботливо переобутый в теплые валенки, сел за стол и
стал есть, обжигаясь и похваливая поварское искусство хозяйки. Потом
они пили чай, а после чая Леонид Иванович еще посидел, покурил и, уже
подремывая, все смотрел, как в полусвете белой ночи вырисовывается пе-
ред ним округлый овал лица Феклы.
- Надо идти, - сказал он, погасив папиросу.
- Как хотите, - ответила Фекла и мизинцем стала смахивать со сто-
ла маленькую хлебную крошку.
- Вы сказали: "Как хотите". А если... А если я останусь? - неуве-
ренно спросил он.
- Оставайтесь, - сказала Фекла и тихо, взволнованно вздохнула...
Из райцентра Климцов вернулся не один. С ним прибыли секретарь
райкома Шатилов и председатель рыбакколхозсоюза Поморцев. Иван Данило-
вич повел их в правление, в комнату приезжих на втором этаже.
Оба руководителя, районный и областной, приехали сюда, чтобы оз-
накомиться с хозяйством, посмотреть, как ведет дела молодой председа-
нащепала лучинок и растопила голландку.
- Прежний-то председатель вечерами тут не сидел. Видать, тебе
зарплату положили поболе, чем была у него? - спросила Манефа.
- Зарплата та же, - смутился чуть-чуть Климцов. - А сижу тут, по-
тому что люблю подумать в тишине.
- Прежний-то к стулу не приклеивался. По телефону дак за него,
все, бывало, Окунев говорил... Ну, думай-ко. Я пойду.
Климцов кивнул. Манефа взялась за скобу двери, но задержалась.
- Подумай-ко, Иван Данилович, как мне зарплату поболе выхлопо-
тать. Работы по горло, а я все на сорока рублях. Нонче деньги-те стали
дешевы... На хлеб едва хватает. Ты вот еще и с бумажками меня каждый
день посылаешь: то одного, то другого вызови к тебе...
Климцов улыбнулся. Действительно, он взял за правило в некоторых
случаях вызывать людей, тех, кто в чем-нибудь провинился или недоста-
точно точно выполнил его указание. За Панькиным этого не водилось, тот
предпочитал беседовать с колхозниками там, где с ними встретится, об-
ходя хозяйство по утрам.
Просьба Манефы была несколько неожиданной для Климцова.
- Вопрос о вашей зарплате надо обсудить на правлении, - сказал
он.
- Обсуди, раз такой порядок. Панькин-то обещал прибавку, да
сколько раз пообещает, столько и забудет. - Манефа помедлила и добави-
ла. - Ну, может, он и не забывал, а Митенев был против. Он ведь у нас
жом! Ты с него и начни, сперва его обработай. А правление-то согласит-
ся, я знаю.
- Хорошо, хорошо, - заверил Климцов.
Когда Манефа вышла, он вспомнил другую просьбу - Феклы Зюзиной -
об электродойке. На заседании правления вопрос об этом решили положи-
тельно. Но Климцов был уверен, что устанавливать электроаппараты в
старом коровнике неразумно. Конечно, то, что доярки требуют облегчения
труда, вполне законно. Да и в городе на одном из совещаний нового
председателя критиковали за "дедовские методы в животноводстве", будто
он, Климцов, внедрял их...
"Видимо, строительство коровника откладывать больше нельзя. Если
не заложить его теперь, через несколько месяцев непременно возникнет
потребность строить что-то другое, не менее важное, и тогда затея с
коровником будет опять отложена, - размышлял Климцов. - А где строить?
Рядом с нынешним? А может, целесообразно возводить его в другом месте?
И где взять материал, если лес, заготовленный впрок, пущен в дело?
Впрочем, не весь. Есть еще штабель отличных бревен, припасенных для
постройки колхозной конторы. С этим можно и подождать..."
Иван Данилович засиделся в правлении и пришел домой уже около де-
сяти часов. Сын Гришка спал, жена стояла у стола и что-то кроила из
пестрого ситца. Скинув сапоги, Климцов походил взад-вперед по комнате,
ощущая, как домашнее тепло просачивается под рубашку.
Тамара, положив ножницы, тихо спросила:
- Что долго?
- Да все дела.
Тамара собрала со стола разрезанные куски ткани и, подойдя к му-
жу, обняла его.
- Скучно мне. Ты приходи пораньше.
- Ну-ну, ладно, - тронутый неожиданной лаской и этим признанием
жены, пообещал Иван Данилович и посмотрел на детскую кроватку.
- Лег-то вовремя?
- В девять. Убегался. Подружился с соседскими детьми, еле домой
зазвала.
- Ну пусть спит. Перекусить бы.
- Сейчас соберу. Чайник горячий. Да, чуть не забыла, там для тебя
есть сюрприз, - жена многозначительно улыбнулась и принесла из сеней
сверток, развернула его. В нем оказалась свежая семга. Иван вскочил со
стула, точно ужаленный.
- Это что такое? - возмутился он.
Жена прикрыла ему рот ладонью.
- Тише, разбудишь сына. Принес какой-то рыбак.
- Какой рыбак?
- Не знаю. Он не назвал себя.
- И ты приняла? Какая неосторожность! Ты понимаешь, что ты наде-
лала?
- А что? Разве ты не просил его принести?
- Конечно, не просил! И не собираюсь просить. Это знаешь что,
друг мой? Взятка!
Тамара совершенно растерялась.
- Да кабы я знала, Ваня! - наконец вымолвила она.
- Ну ладно, расскажи, какой он из себя.
- Ну... такой... среднего роста, в резиновых сапогах, черноборо-
дый. Нет, скорее, седобородый... Глаза большие, темные, вроде цыганс-
кие...
- Старый?
- На вид лет пятьдесят или побольше.
- И что сказал?
- Сказал, что принес тебе рыбу и все...
- Эх, Тамара! Надо было взашей гнать его с таким подношением!
Семга - рыба строгого учета. Это, наверное, браконьерская или украден-
ная из улова на тоне. Ну ладно, ты не очень расстраивайся. Выясним,
кто принес. Меня, видишь ли, прощупывают, беру ли я подарки. Люди ведь
разные. Больше, конечно, хороших, но есть и прохиндеи: ищут для себя
всякие лазейки да выгоды. Прошу тебя, впредь никаких приношений не
принимай. Поняла?
- Как не понять, Ваня...
- Ну вот и ладно. Будем ужинать.
Пришла мать, Екатерина Прохоровна, почаевничать. По расстроенному
виду снохи она сразу догадалась в чем дело.
- Тут приходил Степан Сергеев. Я в окно видела, - сказала она
будто между прочим.
- Степан Сергеев? - с живостью спросил сын. - Ну завтра я с ним
поговорю.
- Поговори-ко, поговори. - В словах матери Иван уловил одобрение.
- Чего принес-то? Семгу, поди?
- Семгу.
- Ты ведь не просил!
- Была нужда!
- Проверяют тебя, Иван. Не попади впросак, - посоветовала мать. -
Степан-то нехороший мужик. Раньше, бывало, все, что плохо лежит, тянул
к себе. А и теперь лучше не стал. В колхозе работать не хочет - боль-
ным сказывается, а для себя ловит рыбу на озерах и продает. Деньги ко-
пит. Одним словом, живет единоличником. Панькин с ним немало крови по-
портил. Вот теперь и тебя стал обхаживать...
Тамара потупила взгляд. Ей было стыдно, что она подвела мужа.
Придя утром на работу, Климцов сразу же послал за Сергеевым и,
пока он не пришел, хотел было заняться делами. Но тут в кабинете поя-
вился олений пастух Василий Валей.
В последние годы он сильно постарел и пасти колхозное стадо в
двести с лишним оленей ему стало не под силу. Он сидел в чуме или ло-
вил рыбу на ближнем озерке, а заботу о колхозном и личном стаде пере-
ложил на двух своих женатых сыновей.
- Здравствуй, Василий Прокопьевич. Зачем прибыл? Как наши олешки?
- поинтересовался председатель.
- Худо, ой, худо! - сказал Валей, держа наготове какой-то узелок.
- Почему же худо?
- Да вот, смотри сам...
Валей развернул на приставном столике узел. Иван Данилович увидел
на раскинутой тряпице какие-то странные сморщенные серые комочки, из-
дали напоминающие недосушенные грибы.
- Что это? - удивленно взглянул на него Климцов.
- Уши. Олешков уши... Пали олешки, а я уши привез, - ответил пас-
тух.
- Как пали?- встревожился Иван Данилович. - Почему? И при чем тут
уши!
- Считай... Двадцать олешков пало... Ой, худо, председатель! -
Валей сел на стул, печально глядя на разложенные на тряпочке оленьи
уши.
- Ну, а уши-то ты зачем привез? - раздраженно спросил Климцов.
- Всегда привозил. По ушам списывали олешков, чтобы на мне не ви-
сели...
"Чертовщина какая-то!" - рассердился председатель. От ушей нехо-
рошо попахивало.
- Заверни и вынеси отсюда, - распорядился Климцов.
- Ты сперва пересчитай, а потом я вынесу, - не двинулся с места
Валей.
Иван растерялся. Известие о падеже оленей неприятно поразило его.
Он позвал на помощь Митенева.
- Вот, Дмитрий Викентьевич, - сказал он главбуху. - Валей привез
оленьи уши. Надо, говорит, списывать оленей по ним. Болеют олени, что
ли?
- Так было заведено, - ответил Митенев. - Если олени заболеют и
падут, то в качестве оправдательного, так сказать, вещественного дока-
зательства мы принимали от пастуха уши. По их числу списывали живот-
ных.
- Это что за метод учета! - возмутился Климцов.
Митенев пожал плечами:
- Стадо далеко, ехать туда трудно: ни пути, ни дороги...
- Надо теперь же послать Окунева все проверить на месте, - жестко
сказал Климцов. - Если появилась эпидемия, то срочно вызовем ветврача.
Между прочим, я слышал, что на днях в Мезени на рынке продавали олени-
ну...
- Я не продавал! - Валей вскочил со стула. - Неправда это. Пали
олешки. Поедем - сам посмотри.
- Мне ехать недосуг. Поедет Окунев.
- Он, конечно, разберется, - одобрил Митенев решение председате-
ля. - Но ты, Иван Данилович, на всякий случай пересчитай эти уши. Бу-
дем составлять акт...
- Это уж ваше дело, - холодно сказал Климцов.
- Ну тогда я разберусь. Идем, Василий, - Митенев повернулся к
двери.
Потом Климцов пригласил своего заместителя по сельскому хозяйс-
тву. Окунев решил отправиться к стаду вместе с Валеем.
Вызванный Иваном Даниловичем Степан Сергеев ожидал в приемной.
Климцов велел ему зайти. Сергеев стал у порога и с настороженным видом
мял в руках свой бараний с кожаным верхом треух.
Сергееву можно было дать, пожалуй, все шестьдесят. Тамара ошиб-
лась. И борода у него седая, черноты почти совсем не осталось. Но он
был еще крепок, с крупными руками. Носил резиновые бродни с подверну-
тыми голенищами, ватный костюм и поверх него брезентовую куртку. Глаза
у Сергеева и впрямь смахивали на цыганские: темные, пронзительные.
- Вызывали? - спросил Сергеев.
- Вызывал. Подойди ближе. - Иван Данилович не пригласил рыбака
сесть, и тот догадался, что предстоит неприятный разговор. Климцов вы-
тащил из-под стола мешок и, вынув из него сверток, положил перед Сер-
геевым. - Это ты вчера принес? - спросил сухо.
- Я, - ответил Сергеев.
- Зачем?
- Гостинец. Дай, думаю, подкормлю председателя. Человек он хоро-
ший, работы у него через край, а пища, верно, неважнецкая... А что? Не
ладно сделал? Я ведь от чистой души.
Климцова подмывало вскочить стукнуть по столу кулаком, накричать
на этого неприятного ему мужика, который неизвестно почему вдруг взду-
мал его "подкармливать", но он сдержался и спросил как можно спокой-
нее:
- Значит, подкормить меня решил? Спасибо. Но такой подарок я при-
нять не могу. И вообще никаких подношений не принимаю.
- Мы ведь рыбаки, можно нам немного и для себя... У хлеба не без
крох, - неуверенно произнес Сергеев.
- Не то говоришь. Что тебе нужно от меня?
- Да ничего. Ей богу ничего. Я вас уважаю, вот и принес. От всей
души.
- Не то, не то, Сергеев! Ты туману не напускай. Где взял рыбину?
- Так я ж на тоне неделю сидел...
- Значит, там украл?
- Ну вот, сразу и украл... Пошто так, Иван Данилович! Я ведь ло-
вил. Ну взял одну: дай-ко, думаю, отнесу председателю. Он в этом году
свежей семги, наверное, не пробовал...
- Не то, не то, Сергеев. Чего хотел добиться этой подачкой?
- Да ничего не хотел! - взорвался вдруг рыбак.
- Ну вот что: возьми рыбу и сдай на приемный пункт. Квитанцию по-
том мне покажи. Понял?
- Как хошь, - уныло сказал Сергеев.
- Все. Иди.
Степан поморщился, словно съел горькую пилюлю, торопливо опустил
рыбу в мешок и, не попрощавшись, вышел.
Иван Данилович сорвался со стула и забегал по кабинету, давая вы-
ход своему раздражению. Наконец он поостыл, успокоился, махнул рукой:
"Да ну его к дьяволу!"
В кабинет вошла Фекла.
- Здравствуй, Иван Данилович. Пришла я доложить тебе о происшест-
вии на ферме.
- Еще чего? - Климцов глянул на нее, набычившись. - Какое такое
происшествие?
- Да сторожа выгнала с работы. Трифона Сергеева.
- За что?
- Напился. Чуть коровник не спалил. Прошлой ночью мне не спалось.
Дай, думаю, добегу до фермы, проверю, как там... Захожу во двор - ды-
мом пахнет. Напугалась, сунулась туда-сюда - огня не видно. Побежала в
котельную - там всегда сторож сидит. Открыла дверь - матушки мои. Дым
как шибанет в лицо, да такой едучий, словно бы от тряпок... А Трифон
разлегся на полу и храпит. И сбоку у него какая-то одежка тлеет, и фу-
файка на нем вроде бы занимается. Ну, растолкала его. Сел да как заво-
пит спросонья: "По-жа-а-ар!" А я схватила ведро воды и вылила на него.
Очухался. "Что это ты, спрашивает, Фекла, воду на меня льешь?" - "Ват-
ник-от у тя зашаял, пьяница несчастный, отвечаю. - Опять, видно, с ци-
гаркой заснул!" А он мне: "Я курил осторожно..." А от самого винищем
несет. Ну я его взашей и вытолкала с фермы, и сама дежурила до утра,
до прихода доярок. - Фекла помолчала, перевела дух. - Днем он вчера
приходил, каялся, божился, что пить не будет, но у меня больше веры
ему нет. Такой сторож мне не надобен. Назначьте другого.
Теперь Климцов сообразил, почему приходил к нему с дарами брат
Трофима Степан.
- Все понятно!
- Как не понятно, Иван Данилович, - с живостью подхватила Фекла.
- Пьяницу держать нечего. Надо непьющего да некурящего.
- Понятно, понятно, - кивнул Климцов. - Согласен с вами. Трифону
и раньше были замечания, я помню. Ну а кого назначим? Кто у нас из
старой гвардии мог бы пойти в сторожа?
- Да, право, не знаю... Пожилых людей немало, да не всякий на эту
работу гож. А кто и подойдет - согласится ли? Ночами дежурить нелегко.
Вот, к примеру, Ермолай. Ему сторожить будет трудно. Возраст, да и
здоровье...
- Это тот Ермолай, у которого Суховерхов квартирует?
- Он самый... Ну вот еще Дмитрий Котовцев, - назвав эту фамилию,
Фекла чуточку смутилась: уж очень много неприятных воспоминаний было
связано с этим человеком. - Но тот еще мужик крепкий, и пока не на
пенсии. А если взять Немка, - продолжала она размышлять вслух, - тот
ничего не слышит. Какой из него сторож? А вот, кажется, подходящий че-
ловек... Семен Дерябин. Я с ним в войну на тонях сидела. Теперь он на
пенсии, дома. Только стар. Уж поди за семьдесят. Ежели бы согласился,
лучшего сторожа не надо. Есть, правда, у нас еще пенсионер, - мелькну-
ла у Фекла озорная мысль. - Панькнн.
- Ну это, пожалуй, не та кандидатура, - Климцов деликатно кашля-
нул. - Не гоже заслуженного председателя, ветерана и организатора кол-
хоза в сторожа сватать. Обидится, да и мы проявим бестактность...
- А добрый был бы из него сторож! - звонко рассмеялась Фекла. -
Под моим-то началом! Я бы уж ему и поблажку дала, подушечку из дому
принесла: мол, вздремни, Тихон Сафоныч, часок - ферма от этого не
пострадает, коли все тихо, спокойно, да засовы надежные...
Климцов тоже посмеялся, но сказал уже серьезно:
- Остановимся пока на Дерябине. Если с ним не договоритесь, тогда
будем еще искать.
- Ладно, схожу к нему.
- Погодите, Фекла Осиповна, - остановил ее председатель. - В ста-
рый коровник мы все же решили электродоильные аппараты не устанавли-
вать, но на днях заложим новый.
- Вот как! - обрадовалась Фекла. - Это куда как хорошо! И когда
построите?
- Думаю - к весне будущего года.
- Долгонько. Ну да ладно, стройка у нас не одна.
Когда Фекла ушла, Иван Данилович, вспомнив о Сергеевых, оконча-
тельно утвердился в том, что Степан приходил к нему просить за брата.
Работа сторожа, хоть и не очень заметная, давала ощутимую прибавку к
пенсии. "Брат погорел, так ему защитник нашелся. Хотел поймать меня на
крючок! Дудки!"
Семен Дерябин, хотя был уже и стар, и частенько прихварывал, все
же согласился подежурить на ферме. Фекла успокоилась: нашла сторожа.
На улице она встретила Климцова и сказала ему об этом.
- Вот и ладно, - одобрил Климцов. - Я завтра полечу в Мезень на
бюро райкома. По сельскому хозяйству отчитываться. Нужны будут сведе-
ния по ферме за полугодие.
- Хорошо. Приготовлю, - пообещала Фекла.
Над сведениями за полугодие она корпела дома весь остаток дня.
Кажется, ничего сложного - привести в систему показатели по удойности
на корову, по группам и в целом по ферме, высчитать среднюю жирность
молока, отразить на бумаге "движение стада", то есть указать, сколько
было и сколько стало коров, быков, телок и бычков, какое количество
молодняка поставлено на откорм да сдано государству на мясо. Все эти
показатели она знала наизусть, были записаны они у нее в тетрадку, ко-
торую она постоянно носила в кармане. Но привести это в стройную сис-
тему на бумаге оказалось для нее сущей мукой: как-никак образование
всего три класса, да и много писать до работы на ферме ей не приходи-
лось. Даже писем посылать было некому.
Шариковая ручка непривычно скользила в пальцах, но Фекла стара-
тельно выводила буковку к буковке, циферку к циферке, чтобы председа-
тель мог все хорошо понять и не ошибиться, когда будет держать ответ в
райкоме.
Фекле очень хотелось сходить по ягоды. Уже поспела черника, скоро
будет и морошка. Больших заморозков в начале лета не было, и ягодники
сохранили цвет. А раз цвет уцелел, будет и плод. Идя утром проторенной
дорожкой на ферму, Фекла видела, как в тундру, к озерам тянутся стару-
хи, детишки, молодухи.
Она даже не помнила, когда ходила по ягоды последний раз. Все де-
ла удерживали. Да и не хотелось нежелательных пересудов: вот, дескать,
Зюзина бросила ферму и убежала по ягоды... Но наконец Фекла все же ре-
шилась выбраться в лес. В субботу особенно тщательно проверила, все ли
в порядке на скотном дворе, а воскресным утром взяла корзинку и пошла.
Был солнечный день. Холодноватый восточный ветер освежал лицо, с
губы доносились запахи моря. Фекла шагала быстро по бурой торфянистой
тропке, огибая бочажки с водой, ощущая необыкновенную, давно не испы-
танную легкость во всем теле.
До небольших озер, окруженных кустарником и низкорослыми березка-
ми, было рукой подать. Вскоре Фекла вышла к озеру Глубокому и стала
брать чернику. Быстро наполнила корзинку и поспешила домой.
Перекусив и высыпав ягоды на холстину, она решила сходить к озеру
еще раз. По пути заглянула на ферму справиться, увезли ли молоко после
утренней дойки.
Но второй раз быстро набрать корзинку не удалось: пока Фекла хо-
дила домой, ягодницы порядком обобрали кусты. И когда корзинка снова
наполнилась, солнце уже коснулось края земли.
Ветер поутих, стало спокойно и тепло. Фекла огляделась вокруг и
поразилась глубине неба и шири горизонта, который полукружьем охваты-
вал тундровую даль. Над озером летела гагара, она то опускалась на во-
ду, то поднималась, и Фекла видела, что крылья гагары снизу подбиты
золотистым пухом, который искрится и будто просвечивает насквозь от
лучей солнца.
Спокойная заря отражалась в воде, и казалось, было две совершенно
одинаковые зари, разделенные полоской дальнего кустарника. У берегов
озера покачивался камыш, на мелководье вода рябила, и сквозь нее был
виден мелкий песок. Фекла села у самой воды, сняла платок, поправила
волосы и долго сидела неподвижно, словно и сама стала частицей этой
удивительной неброской природы. Она думала о том, что редко выходит в
тундру, все у нее работа да домашние дела, а полюбоваться всем тем,
что вокруг, и отдохнуть некогда. Ведь в общении с природой человек об-
ретает состояние покоя, равновесия и душевной чистоты, очищается от
всего наносного, суетного и мелочного.
Фекла тихонько вздохнула и поднялась с кочки. На пути домой она
свернула чуть влево, к другому озеру - Тихому, что было неподалеку. В
детстве она любила ходить к нему с девчонками. Очень уж заманчиво поб-
лескивало оно в просветы между березками. Вода в нем прозрачная, чис-
тая-чистая. Пить ее из пригоршни сущее удовольствие - и не хочешь да
напьешься... И вот теперь ей захотелось поглядеть, как в озере Тихом
колышется на заре розовая вода, как шуршат у берегов зеленовато-желтые
камышинки, как с поверхности воды взлетают чайки, кружат над озером и
тоскливо кричат: "Кили-и... кили-и!"
Фекла пробралась через кусты и, придерживаясь за корявую сучкова-
тую березку, зачерпнула воды рукой и глотнула ее, ощутив холод во рту.
Озеро лежало перед ней в зеленом березовом ожерелье. Внизу, в камышах,
стал наслаиваться легкий туман.
Просветленная вышла Фекла на тропку, что вела к дому, и тут уви-
дела между деревцами рыболова. С длинной удочкой он зашел по мелко-
водью в резиновых броднях далеко в озеро. На голове у него была соло-
менная шляпа.
Шляп в Унде не носили, и Фекла решила, что это, наверное, ка-
кой-нибудь командированный. Но когда рыболов повернул голову, она уз-
нала Суховерхова.
Фекла слышала, что после окончания учебного года Суховерхов соби-
рался съездить на родину в Липецкую область. Значит, он уже вернулся.
Она спустилась к воде и окликнула:
- Леонид Иванович!
Он быстро обернулся и, узнав ее, вышел на берег. В одной руке Су-
ховерхов держал удочку, в другой нес прозрачную полиэтиленовую сумку,
в которой виднелось несколько рыбешек средних размеров.
- Ловится рыба? - спросила Фекла.
Суховерхов поздоровался и повыше поднял сумку.
- Вот, окуни. Тут, кроме них, другой рыбы, видимо, нет. Да и оку-
ни держатся в глубине, на дне ямы. Если бы не такие сапоги, не поймать
бы ни хвоста.
- А вы не свалитесь в яму?
- Я осторожно. Дно удилищем щупаю...
Суховерхов бережно опустил сумку на траву, рядом положил удочку
и, подвернув голенища сапог, пригласил Феклу сесть на старый обрубок
дерева возле кострища.
Трава уже покрывалась росой, и Суховерхов, наломав веток, сел на
них.
- Какие крупные ягоды, - сказал он, заглянув в корзинку Феклы.
- Ешьте, не стесняйтесь.
Суховерхов осторожно взял сверху немного ягод.
- Вкусные! - зажмурился он. - Сладкие и холодные.
- Ешьте вволю. У меня дома еще есть. Я уж здесь сегодня второй
раз. Вы на родину ездили? - спросила Фекла.
- Ездил...
Суховерхов рассказал ей про свою поездку, про то, как, прибыв в
родной город, с трудом нашел старых знакомых.
- Все там изменилось, - грустно заметил он.
- Родных у вас там не осталось?
- Никого. Посмотрел я, как там живут, и уехал.
- Вам бы на юг, на курорт! - сказала Фекла.
- Не люблю курортов. Там все искусственное.
- Как это?
- Ну, здания, парки, дорожки, газоны, пляжи - все сделано по пла-
ну, как бы по линеечке... В огромных зданиях напичкано людей, выходят
они на обнесенные проволочными сетками пляжи и лежат там днями изнемо-
гая от жары, духоты и тесноты... Нет, плохо на курортах. Тесно. И весь
комфорт, хоть и современный, какой-то казенный, стандартный...
- Я никогда не была на курортах, - призналась Фекла.
- И не надо! - с живостью подхватил Леонид Иванович. - Здесь луч-
ше всякого курорта. Одни озера чего стоят! Ширь, красота, раздолье!
Дышится легко. - Он отодвинул от себя корзинку с ягодами. - Вдоволь
наелся черники. Спасибо вам.
Фекла, заметив, что не только рот у него стал черным, но и подбо-
родок и щеки измазаны соком, достала из кармана чистый платочек.
- У вас все лицо в ягодах. Утритесь.
- Правда? - Он послушно взял платок и стал вытирать губы. - Те-
перь как?
Вместо ответа она взяла у него платок, намочила его в озере и от-
жала. А затем влажным платочком осторожно провела по подбородку и ще-
кам.
- Теперь ладно. Удить будете?
- Да нет. Пожалуй, хватит.
Суховерхов посмотрел на закат. Солнце стойло совсем низко над го-
ризонтом. В летнюю пору оно здесь почти не заходило.
Фекла смотрела на Суховерхова выжидательно, и он поймал этот
взгляд. Еще с того вечера, с именин, он почувствовал влечение к этой
женщине и все к ней присматривался. Нравилась ему уверенность в ее
взгляде, осанке, походке. Нравилось то, что она прекрасно знала себе
цену и то, чего хочет от жизни. Фекла выглядела намного моложе своих
лет, и во внешности, и во всем ее поведении чувствовалась сдержанная,
зрелая сила.
Суховерхов молчал, сидя на влажных от росы ольховых ветках, и ду-
мал о ней. И Фекла думала о том, что вот этот скромный, немолодой уже
мужчина мог бы стать ее спутником в оставшейся жизни. Он, пожалуй, ей
нравился, хотя Фекла и не разобралась еще до конца в своих чувствах.
Но не поздно ли в ее годы строить семью? Ведь в ее жизни уже наступает
осень - с дождями, листопадом, с холодными туманными рассветами и пе-
чальными и темными вечерами.
Она прервала затянувшееся молчание:
- Идемте домой. Поздно. Уже и роса выпала.
Суховерхов поднялся и помог ей встать.
Фекла шла впереди и все время чувствовала на себе его взгляд. Он
волновал, тревожил ее, однако она не оборачивалась.
Лишь когда они вошли в уснувшее село, Суховерхов поравнялся с
Феклой и сказал:
- Сейчас бы сварить свежую уху! Но мой хозяин, конечно, спит.
- Ермолай-то? Спи-и-ит.
- Замечательная была бы уха! - мечтательно произнес Леонид Ивано-
вич.
- Идемте ко мне! Я затоплю плиту и сварим... - предложила Фекла.
Дома она принесла дров, растопила плиту, поставила воду в кастрю-
ле и принялась на столе чистить окуней. Работа в ее руках спорилась.
Дрова в плите весело потрескивали, в неплотно прикрытую дверцу выплес-
кивались огоньки, пахло смолистым дымком от бересты.
- Картошки положить? - спросила Фекла.
- Пожалуй, нет. От нее утратится вкус настоящей ухи. Если поло-
жить картошки, то это будет уже не уха, а рыбный суп, - пояснил Леонид
Иванович. - Лаврового бы листика...
- Положу лавровый лист. И луку, да?
- И луку, если есть.
- Есть. Как же нет?
Вскоре в избе вкусно запахло свежей ухой. Фекла разлила ее по та-
релкам, нарезала хлеба, поставила солонку и пригласила гостя к столу.
- Пожалуйте кушать, - улыбнулась она ласково.
Суховерхов, заботливо переобутый в теплые валенки, сел за стол и
стал есть, обжигаясь и похваливая поварское искусство хозяйки. Потом
они пили чай, а после чая Леонид Иванович еще посидел, покурил и, уже
подремывая, все смотрел, как в полусвете белой ночи вырисовывается пе-
ред ним округлый овал лица Феклы.
- Надо идти, - сказал он, погасив папиросу.
- Как хотите, - ответила Фекла и мизинцем стала смахивать со сто-
ла маленькую хлебную крошку.
- Вы сказали: "Как хотите". А если... А если я останусь? - неуве-
ренно спросил он.
- Оставайтесь, - сказала Фекла и тихо, взволнованно вздохнула...
Из райцентра Климцов вернулся не один. С ним прибыли секретарь
райкома Шатилов и председатель рыбакколхозсоюза Поморцев. Иван Данило-
вич повел их в правление, в комнату приезжих на втором этаже.
Оба руководителя, районный и областной, приехали сюда, чтобы оз-
накомиться с хозяйством, посмотреть, как ведет дела молодой председа-