Страница:
В экстремальных ситуациях, когда над государством нависала опасность, мог быть назначен диктатор – должностное лицо, наделенное чрезвычайными полномочиями. Он предлагался одним из консулов, согласовывавшим данную кандидатуру с сенатом. Но диктатор не мог выполнять свои обязанности более 6 месяцев: таким образом, в период ранней республики римляне стремились застраховаться от угрозы того, что один человек мог стать неограниченным властителем. Когда в период кризиса Республики (I в, до н. э.) диктаторами стали сначала Сулла, а потом Юлий Цезарь, то они дольше находились в этой должности и, фактически, в нарушение закона, были безраздельными хозяевами положения.
СЕНАТ. Совет старейшин (senex) – был важнейшим государственным учреждением Рима в период Республики. Он являлся своеобразной концентрацией политической силы и опыта. Численность сената менялась; во время ранней Республики в него входило 300 членов, «отцов», среди которых были «почетные» магистраты. Могли в него входить «низшие» магистраты (народные трибуны, квесторы, эдилы, градоначальники). В число сенаторов первоначально включались представители знатных, прославленных, исконно римских семей; позднее, в эпоху Империи, там могли оказаться видные влиятельные провинциалы. Среди сенаторов были группы с разной степенью влияния. Имелись, например, сенаторы «пожизненные». Сенаторы «первого ряда» носили тогу с алой каймой, золотое кольцо и сапоги красного цвета; те же, кто были рангом ниже, носили светлые тоги и сапоги из черной кожи. В сенате обсуждались важнейшие государственные дела, принимались законы и постановления, осуществлялся контроль за деятельностью магистратов, формулировалась внешняя и внутренняя политика. Если в период Республики авторитет и значимость сената были высоки, то в эпоху Империи этот символ республиканской законности неумолимо утрачивает свою роль и независимость. Он остается лишь декорацией, оказавшись в зависимости от своеволия императоров, утверждавших авторитарный, деспотический стиль правления.
РИМСКОЕ ПРАВО. Римляне, прежде всего в эпоху Республики, воспитывались в духе уважения к законам. В стране постепенно сложилась развитая система законодательства. Она вошла в историю под названием «римское право». Это важнейшая часть духовного наследия римлян, которое переходит из поколения в поколение. До сих пор подготовка юристов, законоведов на серьезном университетском уровне включает непременное изучение римского права. Оно охватывает с предельной обстоятельностью и конкретностью все стороны жизни римлянина: организацию и функционирование государственных институтов, права и обязанности граждан, отношения экономические, семейные, наследственные и т. д. Римляне считали, что есть законы божественные и вытекающие из них законы человеческие. Люди регулировали свою жизнь на земле. Многие принципы римского права сохраняют свою значимость и поныне.
Выдающийся римский оратор Цицерон в своем трактате «О законах» сформулировал принципы политической жизни своих соотечественников. Некоторые звучат следующим образом:
7. Римская словесность: самобытность, периодизация
8. Межпредметные связи
9. Литература
Античная культура. Литература. Театр. Искусство. Философия. Наука. Словарь-справочник / Под. ред. В. Н. Ярхо. М., 1995.
Бикерман Э. Хронология древнего мира / Пер. с англ. М., 1975.
Зарубежные писатели. Библиографич. словарь / Пол ред. Н. П. Михальской М.,1997. Ч. 1–2.
Ильинская Л. С. Античность. Краткий энциклопедический справочник. М., 1999.
Лисовой И. А., Ревяко К. А. Античный мир в терминах, именах, названиях / Пол ред. А. И. Немировского. Минск, 1996.
Лосев А. Ф. Словарь античной философии. М., 1995.
Мифологический словарь / Под ред. Е. М. Мелетинского. М., 1990.
Мифологический словарь. Книга для учителя / Сост. М. Н. Ботвинник, М. А. Коган и др. Л., 1993.
Мифы народов мира. М.,1980–1982. Т. 1–2.
Словарь античности / Пер. с нем. М., 1989.
Христианство. Словарь / Под ред. Л. Н. Митрохина. М., 1994.
Вардиман Е. Женщина в древнем мире. М., 1980.
Велишский Ф. История цивилизации. Быт и нравы древних греков и римлян. М., 2000.
Винничук Л. Люди, нравы и обычаи в древней Греции и Риме / Пер. с польск. М., 1988.
Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян / Пер. с франц. СПб., 1996.
Древние цивилизации / Под ред. Г. М. Бонгард-Левина. М., 1989.
Жизнеописания знаменитых греков и римлян / Переложение Плутарха М. Н. Ботвинником, М. Б. Рабиновичем, Г. А. Стратановским. М., 1987.
Зелинский Ф. Ф. Римская империя / Пер. с польск. СПб., 1997.
История Древнего Рима / Под ред. В. И. Кузищина. Изд. 4-е перер. и доп. М., 2000.
История римской литературы. М., 1959–1962. Т. 1–2.
Кнабе Г. С. Древний Рим – история и повседневность. М., 1986.
Колпинский Ю. Д., Бритова И. Н. Искусство этрусков и древнего Рима. М., 1983.
Культура древнего Рима / Отв. ред. Е. С. Голубцова. М., 1985. Т. 1, 2.
Куманецкий К. История культуры Древней Греции и Рима / Пер. с польск. М., 1992.
Мировые культуры. Древняя Греция. Древний Рим. М., 2000.
Немировский А., Ильинская Л., Уколова В. История Древнего мира. Греция и Рим. М., 1996. Т. 1–2.
Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1982.
Немировский А. И. Легенды древней Италии и Рима. М., 1997.
Сергеенко М. Я. Жизнь древнего Рима. М.; Л., 1964.
Соколов Г. И. Искусство Древнего Рима. М., 1971.
Гронский И. М. История античной литературы. М., 1988.
Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.
Шалимова О. А. Образ идеального правителя в Древнем Риме. М., 2000.
Часть первая
Архаический и ранний периоды
Глава I
СЕНАТ. Совет старейшин (senex) – был важнейшим государственным учреждением Рима в период Республики. Он являлся своеобразной концентрацией политической силы и опыта. Численность сената менялась; во время ранней Республики в него входило 300 членов, «отцов», среди которых были «почетные» магистраты. Могли в него входить «низшие» магистраты (народные трибуны, квесторы, эдилы, градоначальники). В число сенаторов первоначально включались представители знатных, прославленных, исконно римских семей; позднее, в эпоху Империи, там могли оказаться видные влиятельные провинциалы. Среди сенаторов были группы с разной степенью влияния. Имелись, например, сенаторы «пожизненные». Сенаторы «первого ряда» носили тогу с алой каймой, золотое кольцо и сапоги красного цвета; те же, кто были рангом ниже, носили светлые тоги и сапоги из черной кожи. В сенате обсуждались важнейшие государственные дела, принимались законы и постановления, осуществлялся контроль за деятельностью магистратов, формулировалась внешняя и внутренняя политика. Если в период Республики авторитет и значимость сената были высоки, то в эпоху Империи этот символ республиканской законности неумолимо утрачивает свою роль и независимость. Он остается лишь декорацией, оказавшись в зависимости от своеволия императоров, утверждавших авторитарный, деспотический стиль правления.
РИМСКОЕ ПРАВО. Римляне, прежде всего в эпоху Республики, воспитывались в духе уважения к законам. В стране постепенно сложилась развитая система законодательства. Она вошла в историю под названием «римское право». Это важнейшая часть духовного наследия римлян, которое переходит из поколения в поколение. До сих пор подготовка юристов, законоведов на серьезном университетском уровне включает непременное изучение римского права. Оно охватывает с предельной обстоятельностью и конкретностью все стороны жизни римлянина: организацию и функционирование государственных институтов, права и обязанности граждан, отношения экономические, семейные, наследственные и т. д. Римляне считали, что есть законы божественные и вытекающие из них законы человеческие. Люди регулировали свою жизнь на земле. Многие принципы римского права сохраняют свою значимость и поныне.
Выдающийся римский оратор Цицерон в своем трактате «О законах» сформулировал принципы политической жизни своих соотечественников. Некоторые звучат следующим образом:
Приказания да будут сообразны с законом и граждане да повинуются им скромно и без отказа;Не была забыта и проблема коррупции:
Военачальники, должностные лица, послы пусть отправляются из Рима по решению сената и по приказу народа, пусть справедливо ведут они правые войны, щадят союзников, сдерживают себя и своих, увеличивают славу своего народа и со славой возвращаются домой;
Постановления сената пусть имеют силу закона, если только им не воспротивятся равная или высшая власть.
Пусть не издают специальных законов в угоду отдельным лицам…;
Подарков пусть никто не принимает и не дает ни при искании должности, ни при отправлении ее, ни при отбытии ее срока.
Уклонение от этих и им подобных правил должно было повлечь наказание как за совершенное преступление.
7. Римская словесность: самобытность, периодизация
Таковы некоторые особенности жизненного уклада римлян, их традиций, морали, религиозных верований, образования, общественной и государственной системы. Все это не могло не сказаться на характере созданного ими словесного искусства. Конечно, на фоне гениальных эллинов достижения римлян на ниве изящной словесности выглядят скромнее. К тому же многообразное и интенсивное влияние литературы древнегреческой на римскую – несомненно. Об этом с неизбежной благодарностью свидетельствуют сами римские писатели.
И все же предстоит оспаривать мнение тех исследователей, которые, в сущности, отказывают римской литературе в оригинальности. Для них она не более чем бледная копия литературы греческой. Однако римская литература отмечена некоторыми специфическими идейно-тематическими и эстетическими особенностями.
Какие черты самобытности в римской литературе выделяются с очевидной рельефностью?
Во-первых, римская литература, писавшаяся на латинском языке, заметно тяготеет к жанрам, связанным с практической жизнью. Эпос считался высоким жанром, он служил для прославления подвигов не только мифологических, но и исторических героев, а главное – для возвеличивания римской государственности. Так были задуманы «Анналы» Энния и, конечно же, знаменитая «Энеида» Вергилия с ее открытой тенденциозностью и «заданностью» в противовес гомеровской объективности.
Театр несколько утратил активную воспитательную функцию, присущую ему в эпоху Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана. Он в значительной мере служил целям развлечения наряду с другими зрелищами и пышными празднествами, особенно в эпоху Империи. Вместе с тем римская комедия, ориентируясь на греческие образцы (прежде всего на Менандра), была связана с римской смеховой культурой и фольклором (особенно у Плавта).
Интенсивное развитие получили в Риме красноречие и риторика, входившие в круг интересов римского аристократа, ориентированного на политическую карьеру, деятельность в сенате. Рим выдвинул немало блестящих ораторов. Среди них Катон Старший, Юлий Цезарь, Цицерон; последний по праву стоит рядом с Демосфеном как классик античного красноречия. Сам риторический элемент «интегрировался» в художественный стиль римской литературы: примеры того Вергилий и Гораций, Овидий и Сенека, Ювенал и Апулей.
Наконец, получает развитие историческая проза, восходящая к летописным хроникам: для нее характерно воссоздание и осмысление уроков, вытекавших из пути, пройденного римским государством (Катон, Саллюстий, Полибий, Непот, Юлий Цезарь. Тит Ливий, Светоний, Тацит).
Во-вторых, писатели Рима были органично связаны с греческой литературой и культурой, римское словесное искусство испытало процесс «эллинизации». Использовались как сюжеты, так и художественные формы греков: об этом свидетельствует опыт Плавта и Теренция, Катулла и Лукреция, Вергилия и Горация, Овидия и Сенеки и других. Это было, однако, не механическое подражание, но творческое освоение эллинского наследия, использование его для решения римских национальных задач. Конечно же, римляне видели в греках учителей, выказывали свое восхищение ими. Гораций призывал читать их днем и ночью. В знаменитом «Памятнике» он видел свою заслугу в том, что «первым приобщил песню Эолии к италийским ладам».
В-третьих, становление римской литературы, появление первых писателей (Ливий Андроник, Энний Невий) совпало с позднеэллинистическим этапом греческой литературы. Классическая римская литература отразила более зрелый, по сравнению с греческой, исторический этап: уже произошел распад гражданского коллектива, личность все активнее противостояла государству. Отсюда большее внимание к психологическому миру индивида. Это нашло выражение, например, в разработке любовной темы у Катулла, Горация и особенно Овидия. Отсюда проистекает и внимание к бытовой конкретности, к подробностям в творчестве таких писателей, как Петроний, Марциал, Апулей.
Все эти особенности определили популярность римских писателей, особенно начиная с эпохи Возрождения. Данте избирает в «Божественной комедии» проводником по загробному миру Вергилия. Петрарка с увлечением штудирует Цицерона, Овидия, Горация. Сюжеты Плавта находят отзвук у Шекспира, Мольера. Темы овидиевых «Метаморфоз» широко используются многими писателями, от Боккаччо до Гёте. Идеи «Послания к Писонам» Горация питали эстетику европейского классицизма. «Овидиева лира» была созвучна Пушкину, который сопоставлял свою судьбу в пору южной ссылки с участью римского поэта, ставшего жертвой Августа. Своеобразное преломление получил «Памятник» Горация у Ломоносова, Державина, Пушкина. Горячим поклонником римской поэзии был Брюсов, отдавший почти четверть века работе над переводом «Энеиды» Вергилия. Влияние римских поэтов «золотого века» ощутимо в творчестве Иосифа Бродского.
Образы государственных мужей и героев Рима, драматические перипетии римской истории, исполненные огромного драматизма, вдохновляли многих выдающихся писателей: достаточно вспомнить Шекспира («Антоний и Клеопатра», «Юлий Цезарь», «Кориолан»), Корнеля («Смерть Помпея»), Шоу («Цезарь и Клеопатра»), Б. Брехта («Дела господина Юлия Цезаря») и других. Особое внимание привлекала личность Юлия Цезаря. Он, а также Цицерон, Катулл, Клеопатра – действуют в интереснейшем романе американского писателя Торнтона Уайлдера «Мартовские иды».
Существуют разные подходы к периодизации римской литературы. В основном выделяют два главных этапа.
Первый этап – это литература эпохи Республики. Здесь – три периода.
Первый – архаичный, или долитературный; он представлен образцами фольклора.
Второй – ранняя римская литература (III – первая половина II в. до н. э.) отмечена появлением первых римских писателей, из которых нами будут рассмотрены комедиографы Плавт и Теренций.
Третий период – литература периода Гражданских войн (сер. II в. до н. э. – 30 г. до н. э.). В это время творят мастера слова, работавшие в разных жанрах: оратор Цицерон и поэт-лирик Катулл, историк Юлий Цезарь и Лукреций, творец философского эпоса «О природе вещей».
Второй этап – литература эпохи Империи. Здесь также можно выделить три периода.
Первый – литература «века Августа», так называемого «золотого века». Он представлен целым созвездием блестящих имен, среди которых Вергилий, Гораций и Овидий.
Второй период – это время I в. – начало II в., так называемый «серебряный век», когда творили философ и драматург Сенека, прозаик Петроний, автор романа «Сатирикон», баснописец Федр, а несколько позднее сатирик Ювенал, эпиграмматист Марциал.
В третьем, заключительном периоде римской литературы, наиболее заметная фигура – Апулей, автор знаменитого романа «Золотой осел».
В целом же, при всех своих впечатляющих художественных достижениях, римская литература в лице ее лучших мастеров, творивших, о чем нельзя забывать, в иных условиях, в обстановке несвободы, особенно в пору Империи, несла известную печать «вторичности» и уступает греческой в глубине эстетического анализа, масштабности и художественной конкретности.
И все же предстоит оспаривать мнение тех исследователей, которые, в сущности, отказывают римской литературе в оригинальности. Для них она не более чем бледная копия литературы греческой. Однако римская литература отмечена некоторыми специфическими идейно-тематическими и эстетическими особенностями.
Какие черты самобытности в римской литературе выделяются с очевидной рельефностью?
Во-первых, римская литература, писавшаяся на латинском языке, заметно тяготеет к жанрам, связанным с практической жизнью. Эпос считался высоким жанром, он служил для прославления подвигов не только мифологических, но и исторических героев, а главное – для возвеличивания римской государственности. Так были задуманы «Анналы» Энния и, конечно же, знаменитая «Энеида» Вергилия с ее открытой тенденциозностью и «заданностью» в противовес гомеровской объективности.
Театр несколько утратил активную воспитательную функцию, присущую ему в эпоху Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана. Он в значительной мере служил целям развлечения наряду с другими зрелищами и пышными празднествами, особенно в эпоху Империи. Вместе с тем римская комедия, ориентируясь на греческие образцы (прежде всего на Менандра), была связана с римской смеховой культурой и фольклором (особенно у Плавта).
Интенсивное развитие получили в Риме красноречие и риторика, входившие в круг интересов римского аристократа, ориентированного на политическую карьеру, деятельность в сенате. Рим выдвинул немало блестящих ораторов. Среди них Катон Старший, Юлий Цезарь, Цицерон; последний по праву стоит рядом с Демосфеном как классик античного красноречия. Сам риторический элемент «интегрировался» в художественный стиль римской литературы: примеры того Вергилий и Гораций, Овидий и Сенека, Ювенал и Апулей.
Наконец, получает развитие историческая проза, восходящая к летописным хроникам: для нее характерно воссоздание и осмысление уроков, вытекавших из пути, пройденного римским государством (Катон, Саллюстий, Полибий, Непот, Юлий Цезарь. Тит Ливий, Светоний, Тацит).
Во-вторых, писатели Рима были органично связаны с греческой литературой и культурой, римское словесное искусство испытало процесс «эллинизации». Использовались как сюжеты, так и художественные формы греков: об этом свидетельствует опыт Плавта и Теренция, Катулла и Лукреция, Вергилия и Горация, Овидия и Сенеки и других. Это было, однако, не механическое подражание, но творческое освоение эллинского наследия, использование его для решения римских национальных задач. Конечно же, римляне видели в греках учителей, выказывали свое восхищение ими. Гораций призывал читать их днем и ночью. В знаменитом «Памятнике» он видел свою заслугу в том, что «первым приобщил песню Эолии к италийским ладам».
В-третьих, становление римской литературы, появление первых писателей (Ливий Андроник, Энний Невий) совпало с позднеэллинистическим этапом греческой литературы. Классическая римская литература отразила более зрелый, по сравнению с греческой, исторический этап: уже произошел распад гражданского коллектива, личность все активнее противостояла государству. Отсюда большее внимание к психологическому миру индивида. Это нашло выражение, например, в разработке любовной темы у Катулла, Горация и особенно Овидия. Отсюда проистекает и внимание к бытовой конкретности, к подробностям в творчестве таких писателей, как Петроний, Марциал, Апулей.
Все эти особенности определили популярность римских писателей, особенно начиная с эпохи Возрождения. Данте избирает в «Божественной комедии» проводником по загробному миру Вергилия. Петрарка с увлечением штудирует Цицерона, Овидия, Горация. Сюжеты Плавта находят отзвук у Шекспира, Мольера. Темы овидиевых «Метаморфоз» широко используются многими писателями, от Боккаччо до Гёте. Идеи «Послания к Писонам» Горация питали эстетику европейского классицизма. «Овидиева лира» была созвучна Пушкину, который сопоставлял свою судьбу в пору южной ссылки с участью римского поэта, ставшего жертвой Августа. Своеобразное преломление получил «Памятник» Горация у Ломоносова, Державина, Пушкина. Горячим поклонником римской поэзии был Брюсов, отдавший почти четверть века работе над переводом «Энеиды» Вергилия. Влияние римских поэтов «золотого века» ощутимо в творчестве Иосифа Бродского.
Образы государственных мужей и героев Рима, драматические перипетии римской истории, исполненные огромного драматизма, вдохновляли многих выдающихся писателей: достаточно вспомнить Шекспира («Антоний и Клеопатра», «Юлий Цезарь», «Кориолан»), Корнеля («Смерть Помпея»), Шоу («Цезарь и Клеопатра»), Б. Брехта («Дела господина Юлия Цезаря») и других. Особое внимание привлекала личность Юлия Цезаря. Он, а также Цицерон, Катулл, Клеопатра – действуют в интереснейшем романе американского писателя Торнтона Уайлдера «Мартовские иды».
Существуют разные подходы к периодизации римской литературы. В основном выделяют два главных этапа.
Первый этап – это литература эпохи Республики. Здесь – три периода.
Первый – архаичный, или долитературный; он представлен образцами фольклора.
Второй – ранняя римская литература (III – первая половина II в. до н. э.) отмечена появлением первых римских писателей, из которых нами будут рассмотрены комедиографы Плавт и Теренций.
Третий период – литература периода Гражданских войн (сер. II в. до н. э. – 30 г. до н. э.). В это время творят мастера слова, работавшие в разных жанрах: оратор Цицерон и поэт-лирик Катулл, историк Юлий Цезарь и Лукреций, творец философского эпоса «О природе вещей».
Второй этап – литература эпохи Империи. Здесь также можно выделить три периода.
Первый – литература «века Августа», так называемого «золотого века». Он представлен целым созвездием блестящих имен, среди которых Вергилий, Гораций и Овидий.
Второй период – это время I в. – начало II в., так называемый «серебряный век», когда творили философ и драматург Сенека, прозаик Петроний, автор романа «Сатирикон», баснописец Федр, а несколько позднее сатирик Ювенал, эпиграмматист Марциал.
В третьем, заключительном периоде римской литературы, наиболее заметная фигура – Апулей, автор знаменитого романа «Золотой осел».
В целом же, при всех своих впечатляющих художественных достижениях, римская литература в лице ее лучших мастеров, творивших, о чем нельзя забывать, в иных условиях, в обстановке несвободы, особенно в пору Империи, несла известную печать «вторичности» и уступает греческой в глубине эстетического анализа, масштабности и художественной конкретности.
8. Межпредметные связи
Материал Введения может быть углублен и дополнен разделами: «Литература и жизнь», «Проблема национальной самобытности литературного процесса», «Традиции и новаторство», «Эпигонство», «Жанры и роды литературы» (в курсе «Теории литературы»); «Воспитание и образование в античном мире»(в курсе «История педагогики»); «Проблема национальных особенностей характера» (в курсе «Психология»); «Классификация языков. Романские языки» (в курсе «Теории языка»); «Рабство» (в курсе «Истории мировых цивилизаций»); «Рим: история и общество» (в курсе «Всемирная история»).
9. Литература
Справочные издания
Агбунов М. Античные мифы и легенды. Мифологический словарь. М., 1994.Античная культура. Литература. Театр. Искусство. Философия. Наука. Словарь-справочник / Под. ред. В. Н. Ярхо. М., 1995.
Бикерман Э. Хронология древнего мира / Пер. с англ. М., 1975.
Зарубежные писатели. Библиографич. словарь / Пол ред. Н. П. Михальской М.,1997. Ч. 1–2.
Ильинская Л. С. Античность. Краткий энциклопедический справочник. М., 1999.
Лисовой И. А., Ревяко К. А. Античный мир в терминах, именах, названиях / Пол ред. А. И. Немировского. Минск, 1996.
Лосев А. Ф. Словарь античной философии. М., 1995.
Мифологический словарь / Под ред. Е. М. Мелетинского. М., 1990.
Мифологический словарь. Книга для учителя / Сост. М. Н. Ботвинник, М. А. Коган и др. Л., 1993.
Мифы народов мира. М.,1980–1982. Т. 1–2.
Словарь античности / Пер. с нем. М., 1989.
Христианство. Словарь / Под ред. Л. Н. Митрохина. М., 1994.
Работы общего характера
Античная литература. Рим. Хрестоматия. М., 1989.Вардиман Е. Женщина в древнем мире. М., 1980.
Велишский Ф. История цивилизации. Быт и нравы древних греков и римлян. М., 2000.
Винничук Л. Люди, нравы и обычаи в древней Греции и Риме / Пер. с польск. М., 1988.
Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян / Пер. с франц. СПб., 1996.
Древние цивилизации / Под ред. Г. М. Бонгард-Левина. М., 1989.
Жизнеописания знаменитых греков и римлян / Переложение Плутарха М. Н. Ботвинником, М. Б. Рабиновичем, Г. А. Стратановским. М., 1987.
Зелинский Ф. Ф. Римская империя / Пер. с польск. СПб., 1997.
История Древнего Рима / Под ред. В. И. Кузищина. Изд. 4-е перер. и доп. М., 2000.
История римской литературы. М., 1959–1962. Т. 1–2.
Кнабе Г. С. Древний Рим – история и повседневность. М., 1986.
Колпинский Ю. Д., Бритова И. Н. Искусство этрусков и древнего Рима. М., 1983.
Культура древнего Рима / Отв. ред. Е. С. Голубцова. М., 1985. Т. 1, 2.
Куманецкий К. История культуры Древней Греции и Рима / Пер. с польск. М., 1992.
Мировые культуры. Древняя Греция. Древний Рим. М., 2000.
Немировский А., Ильинская Л., Уколова В. История Древнего мира. Греция и Рим. М., 1996. Т. 1–2.
Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1982.
Немировский А. И. Легенды древней Италии и Рима. М., 1997.
Сергеенко М. Я. Жизнь древнего Рима. М.; Л., 1964.
Соколов Г. И. Искусство Древнего Рима. М., 1971.
Гронский И. М. История античной литературы. М., 1988.
Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.
Шалимова О. А. Образ идеального правителя в Древнем Риме. М., 2000.
Часть первая
Эпоха республики
Архаический и ранний периоды
Как уже отмечалось, в процессе длительной политической борьбы в Италии ее земли объединились под началом Рима. Это привело к тому, что языком италийской культуры сделался язык Рима – латинский. От языков других племен (этрусского, окского) памятников практически не осталось.
Глава I
Фольклор и его жанры
Первые римские писатели появились сравнительно поздно. В архаический период памятники римской словесности представлены образцами устного народного творчества, о которых мы можем судить по дошедшим до нас скромным отрывкам и фрагментам. В римском фольклоре получили развитие в основном те же жанры и формы, что и в греческом. Вместе с тем в устном народном творчестве римлян проявилась национальная самобытность.
ПЕСЕННЫЙ ФОЛЬКЛОР. Бытовали, например, трудовые песни, которые распевались во время тех или иных работ, гармонировали с их ритмом. До нас дошла всего одна строка из песни гребцов:
Заметное место в фольклоре занимали религиозные гимны. Сохранились фрагменты гимна, популярного у братства пахарей, крестьянского сообщества, члены которого обращались к небесам о ниспослании дождя, солнечных лучей и т. д., всего, что способствовало бы плодородию. Дошла до нас и молитва, адресованная богу Марсу, на тему «очищения» нолей. В ней просьба отвратить от землевладельцев всяческие напасти: недород, плохую погоду, ранние заморозки, даровать обильный урожай хлеба, винограда, фруктов, избавить пастухов и землепашцев от болезней и т. д.
Отличались разнообразием обрядовые песни. Среди них были заплачки, т. н. «нении», похоронные песни, которые исполнялись, например, под аккомпанемент тибии, духового музыкального инструмента, напоминающего свирель. Причитания и слезы хора плакальщиц считались необходимым элементом погребального обряда. Нении содержали неумеренные славословия в адрес усопшего и напоминали погребальные речи.
О нениях можно судить и по стихотворным надгробным эпитафиям. Вот так оплакивалась преждевременная кончина молодой девушки:
Получили развитие также пиршественные песни. В отличие от греков, римляне, религиозные воззрения которых не были столь красочны и богаты, их исполняли на пирах песни не в честь богов или мифологических персонажей, а в честь исторических героев. Их подвиги и деяния, естественно, обрастали особо пышными, нередко сказочными подробностями. Эти пиршественные песни – предтечи эпической поэзии. Среди героев подобных песен были Ромул и Рем, легендарные основатели Рима, братья близнецы Горации (их подвиг положен в основу трагедии Корнеля «Гораций»), такие персонажи ранней истории государства, как Гораций Коклес, Брут, первый римский консул, и др. Среди тем пиршественных песен был подвиг римского юноши Муция Сцеволы.
САТУРНАЛИИ. Песни, сопровождавшие игровые представления, содержали зачатки римской драмы. Эти игры были приурочены к празднику Сатурналий и были названы так в честь римского бога Сатурна, покровительствовавшего земледельцам и урожаю. Он считался богом справедливым и добрым, принесшим на землю золотой век, подарившим людям равенство и счастливое существование. В период Сатурналий как бы снималась разница между рабом и господином: рабы наслаждались свободой, сидели за пиршественным столом вместе с хозяевами. На Сатурналиях реальные жизненные ситуации оказывались как бы в перевернутом виде: господа могли за столом прислуживать собственным рабам. Сатурналии являлись разновидностью карнавала, на них торжествовала комическая стихия, решительно проявлялась народная смеховая культура. Это была своего рода римская параллель к греческим празднествам в честь бога Диониса. Участники Сатурналий дарили друг другу свечи, керамические украшения и глиняные изделия, обменивались шутливыми стихами, в которых могли звучать колкости и насмешки. Это были т. н. «фесценнины»: в них присутствовал элемент диалога как зерно будущего драматического произведения (об этом пойдет речь в главах, посвященных римской комедии, Плавту и Теренцию).
ТРИУМФАЛЬНЫЕ ПЕСНИ. В обстановке неугасающих военных конфликтов в Риме сложилось особое торжество в честь полководца-победителя. Оно провозглашалось решением сената в ознаменование крупной победы, когда было истреблено не менее 5000 врагов. Обычай этот был заимствован у этрусков, вначале носил религиозную окраску, а потом вылился в действо, апофеоз победителя, в триумф. Триумфальное шествие обычно начиналось на Марсовом поле и шло через весь Рим, мимо форума и заканчивалось на Капитолии. Во главе процессии шли высшие должностные лица, везли трофеи, а затем уже на триумфальной колеснице, сидящий в курульном кресле сам триумфатор, полководец, одетый в пурпурную тогу, расшитую золотом, с лавровым венком на голове. Общественный раб держал над его головой золотую корону, говоря при этом: «Смотри назад», т. е. оглянись на прожитую жизнь, не возгордись обретенным счастьем, ибо все – преходяще. К колеснице, которую везли красивые белые кони, были привязаны звонок и бич, символ того, что и триумфатор не застрахован от превратностей судьбы. Рядом шли его боевые товарищи, солдаты, а также пленные. Солдаты, получившие от полководца денежные подарки и почетные награды, распевали триумфальные песни, в которых содержались не только хвалы, но и шутки и незлобные насмешки по адресу триумфатора в духе фесценнин.
Например, когда Юлий Цезарь вернулся из победоносною похода против Галлии, солдаты исполняли песенку, в которой были такие слова:
Это «поношение» на триумфах, конечно, не носило характера серьезной критики или обличения, а было скорее обрядовым. Победителю, буквально обожествляемому, напоминали, что он – тоже человек, не свободный от обычных человеческих слабостей. Кроме того, критическое начало, заключенное в фесценнинах, в песнях на сатурналиях, отражало особенность римской общественной жизни на раннем ее этапе: тот, кто совершил проступок, мог стать объектом порицания. А стало быть, мог и исправиться.
ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ. Важным жанром римского фольклора были пословицы и поговорки. В них ярко сказывались и присущая латинскому языку лаконичность, сжатость выражения, афористичность. Отразились в пословицах также здравый смысл, наблюдательность и проницательность римлян. Пословицы отличались ритмической организованностью, образностью. Обычно двучленные в композиционном плане, они охватывали широкий круг жизненных явлений.
Вот некоторые из пословиц, касающиеся общих вопросов мироздания, человеческого бытия: «Каждый день следует упорядочить как последний»; «Во вселенной есть закон, предписывающий рождаться и умирать»; «Плохо живет тот, кто не умеет хорошо умереть».
Были пословицы, относящиеся к року, судьбе и счастью: «Трудно вернуть представившийся случай»; «Глупо боятся того, чего не можешь избежать»; «Фортуну легче встретить, чем удержать»; «Каждому его судьбу лепят его нравы», «День бывает то матерью, то мачехой».
ПЕСЕННЫЙ ФОЛЬКЛОР. Бытовали, например, трудовые песни, которые распевались во время тех или иных работ, гармонировали с их ритмом. До нас дошла всего одна строка из песни гребцов:
Известны также колыбельные и детские игровые песни.
Эйя, гребцы, пусть нам эхо отдаст наше гулкое эйя.
Заметное место в фольклоре занимали религиозные гимны. Сохранились фрагменты гимна, популярного у братства пахарей, крестьянского сообщества, члены которого обращались к небесам о ниспослании дождя, солнечных лучей и т. д., всего, что способствовало бы плодородию. Дошла до нас и молитва, адресованная богу Марсу, на тему «очищения» нолей. В ней просьба отвратить от землевладельцев всяческие напасти: недород, плохую погоду, ранние заморозки, даровать обильный урожай хлеба, винограда, фруктов, избавить пастухов и землепашцев от болезней и т. д.
Отличались разнообразием обрядовые песни. Среди них были заплачки, т. н. «нении», похоронные песни, которые исполнялись, например, под аккомпанемент тибии, духового музыкального инструмента, напоминающего свирель. Причитания и слезы хора плакальщиц считались необходимым элементом погребального обряда. Нении содержали неумеренные славословия в адрес усопшего и напоминали погребальные речи.
О нениях можно судить и по стихотворным надгробным эпитафиям. Вот так оплакивалась преждевременная кончина молодой девушки:
Вместе с тем нарочитые выражения печали не поощрялись. Существовало правило: «Женам щек не царапать и воя на похоронах не поднимать». Это правило присутствовало в «Законах XII таблиц» (Leges XII tabularum). Так именовался древнейший памятник римских правовых норм, созданный в 451–450 г. до н. э. специальной коллегией. Эти законы были записаны на специальных плитах и выставлены для всеобщего обозрения и изучения. Однако во время нападения галлов на Рим плиты погибли. В дальнейшем законы были реконструированы с помощью сохранившихся у поздних авторов цитат. Законы фиксировали многие положения, которые в дальнейшем легли в основу римского права, его многочисленных ответвлений. «Законы XII таблиц» относятся к первым известным нам образцам римской прозы, которая на ранних этапах представлена разного рода государственными документами.
Мать свою покинула
В горе, плаче, во стенании.
Злая смерть тебя похитила;
Девой чистой и несчастною,
Светик мой, ты мать оставила.
Получили развитие также пиршественные песни. В отличие от греков, римляне, религиозные воззрения которых не были столь красочны и богаты, их исполняли на пирах песни не в честь богов или мифологических персонажей, а в честь исторических героев. Их подвиги и деяния, естественно, обрастали особо пышными, нередко сказочными подробностями. Эти пиршественные песни – предтечи эпической поэзии. Среди героев подобных песен были Ромул и Рем, легендарные основатели Рима, братья близнецы Горации (их подвиг положен в основу трагедии Корнеля «Гораций»), такие персонажи ранней истории государства, как Гораций Коклес, Брут, первый римский консул, и др. Среди тем пиршественных песен был подвиг римского юноши Муция Сцеволы.
Рим был осажден войском этрусков, во главе которых стоял царь Порсена. В этот момент среди осажденных появился знатный юноша Гай Муций, который был оскорблен тем, что римляне, не раз побеждавшие этрусков, пребывают в тяжелой осаде. Он решил отомстить врагам каким-то отчаянным поступком, проник в их лагерь, но по ошибке вместо царя Порссны убил писца. Схваченный Муций был приведен к царю, которому он бесстрашно объявил, что вышел на него как на врага, намеревался его убить, а теперь готов принять смерть. После того как царь велел развести костер, Гай Муций положил правую руку в огонь, который был зажжен на алтаре. Он держал ее, таким образом демонстрируя стойкость и презрение к боли, что вызвало удивление царя, велевшего отташить юношу от алтаря. Порсена признал, что тот «безжалостнее к себе, чем к царю». Желая почтить редкостную доблесть, Порсена отпустил юношу на свободу. Муций же за потерю правой руки был наречен Сиеволой (что означает «левша»). После этого Порсена отправил к осажденным послов, через которых предложил условия мира.В пиршественных песнях вырабатывался национальный стихотворный размер, т. н. сатурнинский стих, основанный на тоническом принципе (в отличие от греческого гекзаметра, базирующегося на принципе метрическом). «Сатурнинский стих» взяли на вооружение ранние римские поэты (Ливий Андроник, Невий); в дальнейшем же он был вытеснен гекзаметром. Правда, он еще долгое время использовался в эпитафиях.
САТУРНАЛИИ. Песни, сопровождавшие игровые представления, содержали зачатки римской драмы. Эти игры были приурочены к празднику Сатурналий и были названы так в честь римского бога Сатурна, покровительствовавшего земледельцам и урожаю. Он считался богом справедливым и добрым, принесшим на землю золотой век, подарившим людям равенство и счастливое существование. В период Сатурналий как бы снималась разница между рабом и господином: рабы наслаждались свободой, сидели за пиршественным столом вместе с хозяевами. На Сатурналиях реальные жизненные ситуации оказывались как бы в перевернутом виде: господа могли за столом прислуживать собственным рабам. Сатурналии являлись разновидностью карнавала, на них торжествовала комическая стихия, решительно проявлялась народная смеховая культура. Это была своего рода римская параллель к греческим празднествам в честь бога Диониса. Участники Сатурналий дарили друг другу свечи, керамические украшения и глиняные изделия, обменивались шутливыми стихами, в которых могли звучать колкости и насмешки. Это были т. н. «фесценнины»: в них присутствовал элемент диалога как зерно будущего драматического произведения (об этом пойдет речь в главах, посвященных римской комедии, Плавту и Теренцию).
ТРИУМФАЛЬНЫЕ ПЕСНИ. В обстановке неугасающих военных конфликтов в Риме сложилось особое торжество в честь полководца-победителя. Оно провозглашалось решением сената в ознаменование крупной победы, когда было истреблено не менее 5000 врагов. Обычай этот был заимствован у этрусков, вначале носил религиозную окраску, а потом вылился в действо, апофеоз победителя, в триумф. Триумфальное шествие обычно начиналось на Марсовом поле и шло через весь Рим, мимо форума и заканчивалось на Капитолии. Во главе процессии шли высшие должностные лица, везли трофеи, а затем уже на триумфальной колеснице, сидящий в курульном кресле сам триумфатор, полководец, одетый в пурпурную тогу, расшитую золотом, с лавровым венком на голове. Общественный раб держал над его головой золотую корону, говоря при этом: «Смотри назад», т. е. оглянись на прожитую жизнь, не возгордись обретенным счастьем, ибо все – преходяще. К колеснице, которую везли красивые белые кони, были привязаны звонок и бич, символ того, что и триумфатор не застрахован от превратностей судьбы. Рядом шли его боевые товарищи, солдаты, а также пленные. Солдаты, получившие от полководца денежные подарки и почетные награды, распевали триумфальные песни, в которых содержались не только хвалы, но и шутки и незлобные насмешки по адресу триумфатора в духе фесценнин.
Например, когда Юлий Цезарь вернулся из победоносною похода против Галлии, солдаты исполняли песенку, в которой были такие слова:
Солдаты, конечно, любили славного полководца, но в этой песенке были точно уловлены некоторые детали: то, что стройный, спортивный и мужественный Цезарь горько сетовал на свою неумолимо редеющую шевелюру; то, что был страстно увлечен женщинами, «не пропускал ни одной юбки»; наконец, то, что, устраивая дорогостоящие празднества в честь народа, влезал в огромные долги.
Горожане, жен храните, с нами лысый любодей,
Всю добычу приблудил ты, в Риме деньги взял взаем.
Это «поношение» на триумфах, конечно, не носило характера серьезной критики или обличения, а было скорее обрядовым. Победителю, буквально обожествляемому, напоминали, что он – тоже человек, не свободный от обычных человеческих слабостей. Кроме того, критическое начало, заключенное в фесценнинах, в песнях на сатурналиях, отражало особенность римской общественной жизни на раннем ее этапе: тот, кто совершил проступок, мог стать объектом порицания. А стало быть, мог и исправиться.
ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ. Важным жанром римского фольклора были пословицы и поговорки. В них ярко сказывались и присущая латинскому языку лаконичность, сжатость выражения, афористичность. Отразились в пословицах также здравый смысл, наблюдательность и проницательность римлян. Пословицы отличались ритмической организованностью, образностью. Обычно двучленные в композиционном плане, они охватывали широкий круг жизненных явлений.
Вот некоторые из пословиц, касающиеся общих вопросов мироздания, человеческого бытия: «Каждый день следует упорядочить как последний»; «Во вселенной есть закон, предписывающий рождаться и умирать»; «Плохо живет тот, кто не умеет хорошо умереть».
Были пословицы, относящиеся к року, судьбе и счастью: «Трудно вернуть представившийся случай»; «Глупо боятся того, чего не можешь избежать»; «Фортуну легче встретить, чем удержать»; «Каждому его судьбу лепят его нравы», «День бывает то матерью, то мачехой».