Страница:
Символический смысл этого обряда представляется вполне очевидным: священник дает катехумену крестное знамение, с тем чтобы тот возложил его – то, что он получил, – на себя. Таким образом, крестное знамение совершается одновременно и рукой священника, и рукой катехумена – как от имени священника (который говорит о производимом действии в 1-м лице: «Знаменую тебя…»), так и от имени катехумена (который сам осеняет себя крестным знамением). При этом священник перемещает руку по отношению к себе слева направо, как это принято вообще (во всех традициях) при благословении, тогда как катехумен, напротив, перемещает руку по отношению к себе справа налево (постольку, поскольку движение руки катехумена определяется движением руки священника).
Итак, обычай креститься справа налево восходит, можно думать, к обряду катехизации детей, тогда как обычай креститься слева направо восходит к обряду катехизации взрослых. Если дело обстояло таким образом, то обычай креститься слева направо отражает, по-видимому, относительно более раннюю стадию: он восходит к первым векам христианства, когда катехизация осуществлялась преимущественно над взрослыми.
§ 4. Крестное знамение и Символ веры
Итак, обычай креститься справа налево восходит, можно думать, к обряду катехизации детей, тогда как обычай креститься слева направо восходит к обряду катехизации взрослых. Если дело обстояло таким образом, то обычай креститься слева направо отражает, по-видимому, относительно более раннюю стадию: он восходит к первым векам христианства, когда катехизация осуществлялась преимущественно над взрослыми.
§ 4. Крестное знамение и Символ веры
Связь с процессом катехизации особенно отчетливо проявляется в православных толкованиях крестного знамения: в отличие от католических толкований, которые обнаруживают большое разнообразие, православные толкования крестного знамения, как правило, мало отличаются друг от друга; существенно при этом, что они ближайшим образом соответствуют Символу веры. Надо полагать, что соотнесение крестного знамения с Символом веры также восходит к древней практике катехизации: Символ веры вообще представляет собой основной текст, произносимый при катехизации, подобно тому как крестное знамение представляет собой основное действие, при этом совершаемое (ср. выше о процессе «передачи и возвращения» Символа веры при катехизации, который соответствует аналогичному процессу «передачи и возвращения» крестного знамения).[62]
Можно сказать, что согласно этим толкованиям крестное знамение призвано выразить то же догматическое содержание, которое в словесной форме выражено в исповедании веры: крестное знамение предстает, таким образом, как идеографическое соответствие этому тексту. Действительно, положение руки на чело символизирует пребывание Бога на небе и рождение Христа от Бога Отца (ср. в Символе веры: «иже от Отца рожденнаго прежде всех век»); движение вниз выражает сошествие Христа с неба на землю (ср.: «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии девы вочеловечьшася»); перенесение руки вверх на правое плечо соответствует словам «и возшедшаго на небеса и седящаго одесную Отца»; наконец, перенесение руки справа налево означает отделение праведников от грешников на Страшном Суде (ср.: «и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым»).[63] При этом само изображение креста, разумеется, должно символизировать распятие (ср.: «распятаго за ны при Понтийстем Пилате»). Это основное и исходное содержание может быть распространено некоторыми дополнительными моментами христианского вероучения, отсутствующими в никейском Символе веры; так, может считаться, что движение руки сверху вниз символизирует не только сошествие Христа на землю (т. е. Боговоплощение), но и сошествие его во ад, что отвечает так называемому апостольскому Символу веры.[64] Апостольский Символ веры появился на Западе в V! – VU вв. (он принят в католической и протестанской церкви, будучи неизвестен в православной традиции[65]), но упоминание в нем сошествия во ад, по-видимому, восходит к ранним восточным исповеданиям веры.[66] Упоминание сошествия во ад в православных толкованиях крестного знамения в принципе может объясняться западным влиянием; не исключено, однако, что оно отражает ранние исповедания веры, предшествовавшие принятию никейского Символа.[67]
Таким образом, согласно православным толкованиям движением руки при совершении крестного знамения передается Божественная история (которая является одновременно и историей человеческого спасения); вместе с тем, способ сложения перстов призван выражать Божественную природу (единство Бога в трех лицах или соединение во Христе божественного и человеческого начала). Иначе можно сказать, что движением руки в православной традиции передается сюжет, связанный с временем, т. е. с человеческой историей, а перстосложением – неизменная сущность Божества. (Напротив, в католической традиции пять пальцев руки при изображении креста открытой ладонью обозначают пять ран Христа,[68] т. е. соотносятся с событиями земной жизни Христа и, следовательно, с человеческой историей.)
Как движение руки, так и сложение перстов при совершении крестного знамения выражает у православных основные догматические идеи; соответственно, тому или иному способу его совершения придается принципиальное значение (в отличие от католиков, где, как мы видели, могли сосуществовать разные способы совершения крестного знамения).[69] Отсюда, в частности, споры о перстосложении могут иметь на Руси именно вероисповедный характер, что особенно ярко проявилось в расколе, вызванном реформами патриарха Никона (Экскурс, § 1, с. 101–102 наст. изд.).
Вот как объясняет, например, Петр Дамаскин (в сер. ХІІ в.) символический смысл осенения себя крестным знамением (приводим славянский перевод, который достаточно точно передает греческий текст оригинала): «…Два перста убо и едіна рука являють распятаго Господа нашего Ісуса Христа во двою естьству и едномъ [sic!] съставѣ познаваема; десница же неизреченную Его силу и одесную Отца сѣдѣние възвѣщаеть. И съвыше наченше – иже от небеснаго Егова [Христова] к намъ исхождения; и пакы от десныя страны на лѣвую – отгоняти убо врагы – и являет же, яко непобѣдімою силою своею побѣди дьавола Господь, шуа [шуя] суща и некрѣпка убо и мрачна».[70]
Приведем также толкование Дамаскина Студита, впоследствии митрополита навпактского († 1577), сочинение которого было опубликовано в переводе с греческого в дополнении к «Скрижали», изданной при патриархе Никоне в 1656 г.: «Егда полагаемъ руку нашю на челѣ, таже низводимъ ю на чрево, хощемъ рещи, яко Господь наш Іисусъ Христосъ, сынъ Божій, бѣ и есть Богъ, убо нашего ради спасенія, и да вѣруемъ мы в' него, сниде с' небесъ долу на землю, и паки иде долнѣише от земли, сирѣчь в' муку, и свободи тамошнія мучимыя душы. Егда же паки по сихъ положимъ ю на десномъ рамѣ, таже на лѣвомъ, хощем' рещи, яко отнелиже свободи душы праведных' от муки, вознесеся на небеса, и сѣде одесную Бога и Отца, и паки имать пріити судія всего міра поставити праведныя убо от десныя своя страны, грѣшныя же от лѣвыя. Сего ради молим' его, да не поставитъ насъ в' лѣвой своей странѣ, но да сподобитъ насъ стати в' десной своей странѣ со святыми. Сіе знаменуетъ крестъ, егда творимъ и на лицѣ нашемъ, сего ради должни есмы яко есть лѣпо творити и, да дѣйствуетъ и сила его» («Дамаскина монаха, иподиакона и студита слово в поклонение честнаго и животворящаго креста, глаголемое в третию неделю святых постов»).[71] Это толкование соответствует тексту Символа веры, который дополнен упоминанием сошествия во ад.
Более подробное объяснение мы находим у Максима Грека (ок. 1470–1555): «Положеніем' же перстей на челѣ ісповѣдуем два нѣкаа сіа: [во-первых] яко і от Бога Отца родися, яко же и наше слово от ума происходи, [и во-вторых] яко свыше сниде по божественому слову, глаголющему: „i приклони небеса и сниде“ [ср.: Пс. CXLIII, 5]. А положеніем перстей еже на пупѣ снитіе его еже на земли і еже в пречистѣй утробѣ Богоматере безсѣменное зачатіе его i девятомѣсячное обитаніе двоиственѣ возвѣщаемъ. А обвоженіе еже оттуду всеа руки на десную і лѣвую страну яснѣ образуем хотящіи ізнестися горкый суд онъ от праведных, стоящих одесную Судіи, на стоящих ошуюю Судіи нечестивых и грѣшных, по Спасову божественому гласу, глаголющу ко противящимся i непокоряющемся іудеом; сего ради рече: „сіи вам будут судіа“ [Мф. ХІІ, 27]… Такова убо есть сила, яко же мнѣ мощно вѣдати знаменіе честнаго креста, імъ же вѣрніи знаменуемся, егда молимся, ісповѣдающе таинственѣ і все Спасовою же плотію смотреніе, сирѣч еже от Бога і Отца преже всеа твари роженіе, еже свыше его на землю снитіе и распятіе і второе пришествіе, еже есть запечатлѣніе всему еже о нас его человѣколюбному смотренію» («Како знаменатися крестным знамением»).[72] Ср. также описание крестного знамения у Христофора Ангела (1575–1638), грека, который в 1608 г. уехал в Англию и в 1619 г. издал в Кембридже сочинение о своих соотечественниках: «каждый… полагает три соединенные перста сперва на челе, в знак того, что святая Троица находится на небе; а потом полагает на чреве в означение того, что Сын и Слово Бога сошел на землю, и воплотился, и распят был, и умер за наши грехи. Далее полагает на правом плече, показывая, что он восшел из ада и воссел одесную Отца; наконец, полагает на левом плече, выражая [мольбу], чтобы он не оставил нас ошуюю [на Страшном Суде], но избавил нас от левой страны… И таким образом знамение это изображает крест Христов, т. е. возложение руки на чело и на чрево, потом перенесение ее на правое и левое плечо образует вид креста и указывает на крест Христов, т. е. что Христос был распят за наши грехи».[73]
О том же говорят Лаврентий и Стефан Зизании в букваре 1596 г. (помещенная здесь статья «О знаменіи крестномъ» в ряде случаев восходит к цитированному сочинению Максима Грека[74]): «Положене правои руки на чело значит двое: предвѣчное от Бога Отца Сыново рождество, и тое же [т. е.: то, что] з' высокости зышолъ. А што на пуп значит иже тое же Сынъ Божій з'ступил на землю и въчеловѣчився от панны чистои, святои Маріи, и з' людми жилъ, распят умеръ, въскрес въ третій день, и вознесся на небеса, сѣдит одесную Отца [ср. Символ веры], але еще не конецъ. А обвожене руки правои первоѣ на правое плече, а потом из правого на лѣвое значит, иже в судныи день справедливыи [т. е. праведники] на правицы [т. е. с правой стороны] Бога будут стояти, а грѣшныи на лѣвици [т. е.: с левой стороны Бога], и тое значит, иже тогды справедливыи изнесут суд на грѣшных. Правица бовѣм в' судныи день лѣвицу звалчит [т. е.: одолеет], а не лѣвица правицу. Нынѣ бовѣмъ лѣвица правицу преслѣдует, а тогды праведници не толко людей грѣшных, але и ангелов згрѣшивших осудятъ» («О знаменіи крестномъ»).[75] Ср. также близкие рассуждения анонимного автора (может быть, одного из Зизаниев?) в «Книге о вере…», вышедшей в Вильне более или менее одновременно с букварем (ок. 1596 г.): «…первѣй кладемъ руку на голову, ал' бо на чоло, вызнаваючи, ижъ една правдивая и вѣчная наша голова Хрістос естъ, яко Апостолъ мовит: „Господа нашего Богъ Отецъ далъ голову вышей всѣхъ церкви, которая естъ тѣло его“ [Еф. І, 22–23]. Потом же кладемъ руку на живот, исповѣдуючи снитіе его на землю, и еже в пречистѣмъ животѣ Богоматере без'сѣменное зачатіе его. Тотъ бо прошол' утробу ее, яко солнце скло, неврежаючи ключа дѣвы рожествомъ своимъ. Потом' же кладемъ на правое плече, вызнаваючи, ижъ сѣдитъ на правицы Бога Отца… Потом' же на лѣвое плече кладемъ, образуючи, ижъ прійдетъ еще повторе на судъ и въздасть на лѣвицы сущимъ муку вѣчную, а на правицы сущимъ животъ вѣчный. Так' же перекрестивши лице свое знаменіем крест'нымъ, кланяем'ся Богу, абы насъ лѣвого стоянія избавилъ, а благословеніе свое далъ намъ» («О крестѣ, для чого знаменаем лице свое крестаобразно рукою»).[76]
Особенно подробно говорится об этом в Катехизисе Лаврентия Зизания 1627 г.; одновременно мы находим здесь полемику с теми, кто считает возможным креститься слева направо (скорее всего, имеются в виду католики): «Егда же на чело полагаемъ персты, сіе знаменуетъ, яко Отецъ начало есть всего Божества, от него же прежде вѣкъ Сынъ родися. Той же в' послѣдняя лѣта преклонь небеса сниде на землю [ср.: Пс. CXLIII, 5] и бысть человѣкъ. Егда же полагаемъ на животъ, сіе знаменуетъ еже въ пречистѣй утробѣ пречистыя дѣвы Богоматере без'сѣменное зачатіе его осѣненіемъ Святаго Духа явьственнѣ воз' вѣщаетъ. От нея же родися, и на земли со человѣки поживе, пострада плотію, без' грѣшныи, за грѣхи наша, и погребенъ бысть, и воскресе въ третіи день, і из' веде изъ ада иже тамо сущихъ душа праведныхъ. Сіе знаменуетъ еже полагати десную руку на чело главы своея и на животъ. Егда же полагаемъ персты на правое плече, сіе знаменуетъ двое. Первое, еже Христос воз'несеся на небеса и сѣде одесную Бога Отца. Второе же знаменуетъ, яко в день судныи поставить Господь праведныя одесную себе, а грѣшныя ошуюю: сіе знаменуетъ воз' ложеніе от деснаго на лѣвое плече; паки же знаменуетъ [это возложение] и третіе: яко праведницы будутъ судити грѣшникомъ… Вопросъ:… Не воз'можно ли знаменатися… не от деснаго плеча на лѣвое, но от лѣваго на десное плече персты полагая, креститися – вся убо сія едино суть, аще от деснаго на лѣвое, или от лѣваго на десное плече, персты полагати и креститися? ОтвЪтъ: Не едино… Еже убо от лѣваго плеча на десное полагати реклъ еси, и самъ сія зриши, яко никоего свидѣтельства сіе не имать. Аще ли речеши ми, яко сіе знаменуетъ, еже Христос сниде во адъ и потомъ сѣде одесную Бога Отца, – гдѣ убо и чѣмъ образуеши воскресеніе его по сошествіи во адъ? Понеже между сошествія бѣ воскресеніе, ты же абіе Христа пред'лагаеши одесную Отца. Или паки у тебе прежде Христос, воставъ от мертвыхъ, сниде во адъ с' тѣломъ, а ото ада же на небеса вознесеся? Но нѣсть тако: виждь, яко Господь нашъ Ісусъ Христос вознесеся на небеса не ото ада, но от земля в' Виѳаніи, от горы Елеонскія. И таковому твоему воз' лаганію, еже с лѣваго на правое плече не имаши пред' ложити свидѣтельства. Но и еще подвигнемся на прочая, и обрящеши неподобно таковое твое знаменіе. Повѣждь ми, како ты своимъ крестоположеніемъ воображаеши судный день и, на лѣвое убо плече полагая персты, знаменуеши сошествіе во адъ, а на десное – еже сѣде одесную Бога Отца? И тако совершилъ [т. е.: завершил] еси свое крестное знаменіе: суднаго же дни не знаменуеши, ни исповѣдуеши. И ужели конецъ, еже Христос одесную Бога Отца сѣде? Но поистинѣ и еще не конецъ: но егда же будетъ судный день, и тогда будетъ конецъ. Еже мы истинным и совершенным крестнымъ знаменіемъ образуемся, по свидѣтельству Божественныхъ писаній, яко праведницы будутъ одесную Бога, а грѣшницы ошуюю. И вѣмы сіе, яко не грѣшницы праведныхъ судити имуть, но праведницы грѣшныхъ, яко же святыи апостолъ Павелъ глаголетъ…».[77]
Лаврентий Зизаний специально подчеркивает при этом, что священник, благословляя другого человека, должен класть крестное знамение от правого плеча к левому этого человека (а не от своего правого плеча), и осуждает тех, кто на этом основании крестятся и сами слева направо, т. е., полагая на себя крестное знамение, следуют тому порядку, который имеет место, когда они получают благословение.[78] Ср.: «Вопросъ: Егда же священникъ благословляетъ людей рукою, добрѣ ли онъ ихъ знаменуетъ? ОтвЪтъ: Поистинѣ добрѣ священникъ знаменаетъ: ибо когождо особь и всѣхъ равно прежде на десное плече и от деснаго на лѣвое знаменаетъ. Нѣцыи же не добрѣ творятъ, еже в'спакъ знаменуются».[79]
Можно сказать, что согласно этим толкованиям крестное знамение призвано выразить то же догматическое содержание, которое в словесной форме выражено в исповедании веры: крестное знамение предстает, таким образом, как идеографическое соответствие этому тексту. Действительно, положение руки на чело символизирует пребывание Бога на небе и рождение Христа от Бога Отца (ср. в Символе веры: «иже от Отца рожденнаго прежде всех век»); движение вниз выражает сошествие Христа с неба на землю (ср.: «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии девы вочеловечьшася»); перенесение руки вверх на правое плечо соответствует словам «и возшедшаго на небеса и седящаго одесную Отца»; наконец, перенесение руки справа налево означает отделение праведников от грешников на Страшном Суде (ср.: «и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым»).[63] При этом само изображение креста, разумеется, должно символизировать распятие (ср.: «распятаго за ны при Понтийстем Пилате»). Это основное и исходное содержание может быть распространено некоторыми дополнительными моментами христианского вероучения, отсутствующими в никейском Символе веры; так, может считаться, что движение руки сверху вниз символизирует не только сошествие Христа на землю (т. е. Боговоплощение), но и сошествие его во ад, что отвечает так называемому апостольскому Символу веры.[64] Апостольский Символ веры появился на Западе в V! – VU вв. (он принят в католической и протестанской церкви, будучи неизвестен в православной традиции[65]), но упоминание в нем сошествия во ад, по-видимому, восходит к ранним восточным исповеданиям веры.[66] Упоминание сошествия во ад в православных толкованиях крестного знамения в принципе может объясняться западным влиянием; не исключено, однако, что оно отражает ранние исповедания веры, предшествовавшие принятию никейского Символа.[67]
Таким образом, согласно православным толкованиям движением руки при совершении крестного знамения передается Божественная история (которая является одновременно и историей человеческого спасения); вместе с тем, способ сложения перстов призван выражать Божественную природу (единство Бога в трех лицах или соединение во Христе божественного и человеческого начала). Иначе можно сказать, что движением руки в православной традиции передается сюжет, связанный с временем, т. е. с человеческой историей, а перстосложением – неизменная сущность Божества. (Напротив, в католической традиции пять пальцев руки при изображении креста открытой ладонью обозначают пять ран Христа,[68] т. е. соотносятся с событиями земной жизни Христа и, следовательно, с человеческой историей.)
Как движение руки, так и сложение перстов при совершении крестного знамения выражает у православных основные догматические идеи; соответственно, тому или иному способу его совершения придается принципиальное значение (в отличие от католиков, где, как мы видели, могли сосуществовать разные способы совершения крестного знамения).[69] Отсюда, в частности, споры о перстосложении могут иметь на Руси именно вероисповедный характер, что особенно ярко проявилось в расколе, вызванном реформами патриарха Никона (Экскурс, § 1, с. 101–102 наст. изд.).
Вот как объясняет, например, Петр Дамаскин (в сер. ХІІ в.) символический смысл осенения себя крестным знамением (приводим славянский перевод, который достаточно точно передает греческий текст оригинала): «…Два перста убо и едіна рука являють распятаго Господа нашего Ісуса Христа во двою естьству и едномъ [sic!] съставѣ познаваема; десница же неизреченную Его силу и одесную Отца сѣдѣние възвѣщаеть. И съвыше наченше – иже от небеснаго Егова [Христова] к намъ исхождения; и пакы от десныя страны на лѣвую – отгоняти убо врагы – и являет же, яко непобѣдімою силою своею побѣди дьавола Господь, шуа [шуя] суща и некрѣпка убо и мрачна».[70]
Приведем также толкование Дамаскина Студита, впоследствии митрополита навпактского († 1577), сочинение которого было опубликовано в переводе с греческого в дополнении к «Скрижали», изданной при патриархе Никоне в 1656 г.: «Егда полагаемъ руку нашю на челѣ, таже низводимъ ю на чрево, хощемъ рещи, яко Господь наш Іисусъ Христосъ, сынъ Божій, бѣ и есть Богъ, убо нашего ради спасенія, и да вѣруемъ мы в' него, сниде с' небесъ долу на землю, и паки иде долнѣише от земли, сирѣчь в' муку, и свободи тамошнія мучимыя душы. Егда же паки по сихъ положимъ ю на десномъ рамѣ, таже на лѣвомъ, хощем' рещи, яко отнелиже свободи душы праведных' от муки, вознесеся на небеса, и сѣде одесную Бога и Отца, и паки имать пріити судія всего міра поставити праведныя убо от десныя своя страны, грѣшныя же от лѣвыя. Сего ради молим' его, да не поставитъ насъ в' лѣвой своей странѣ, но да сподобитъ насъ стати в' десной своей странѣ со святыми. Сіе знаменуетъ крестъ, егда творимъ и на лицѣ нашемъ, сего ради должни есмы яко есть лѣпо творити и, да дѣйствуетъ и сила его» («Дамаскина монаха, иподиакона и студита слово в поклонение честнаго и животворящаго креста, глаголемое в третию неделю святых постов»).[71] Это толкование соответствует тексту Символа веры, который дополнен упоминанием сошествия во ад.
Более подробное объяснение мы находим у Максима Грека (ок. 1470–1555): «Положеніем' же перстей на челѣ ісповѣдуем два нѣкаа сіа: [во-первых] яко і от Бога Отца родися, яко же и наше слово от ума происходи, [и во-вторых] яко свыше сниде по божественому слову, глаголющему: „i приклони небеса и сниде“ [ср.: Пс. CXLIII, 5]. А положеніем перстей еже на пупѣ снитіе его еже на земли і еже в пречистѣй утробѣ Богоматере безсѣменное зачатіе его i девятомѣсячное обитаніе двоиственѣ возвѣщаемъ. А обвоженіе еже оттуду всеа руки на десную і лѣвую страну яснѣ образуем хотящіи ізнестися горкый суд онъ от праведных, стоящих одесную Судіи, на стоящих ошуюю Судіи нечестивых и грѣшных, по Спасову божественому гласу, глаголющу ко противящимся i непокоряющемся іудеом; сего ради рече: „сіи вам будут судіа“ [Мф. ХІІ, 27]… Такова убо есть сила, яко же мнѣ мощно вѣдати знаменіе честнаго креста, імъ же вѣрніи знаменуемся, егда молимся, ісповѣдающе таинственѣ і все Спасовою же плотію смотреніе, сирѣч еже от Бога і Отца преже всеа твари роженіе, еже свыше его на землю снитіе и распятіе і второе пришествіе, еже есть запечатлѣніе всему еже о нас его человѣколюбному смотренію» («Како знаменатися крестным знамением»).[72] Ср. также описание крестного знамения у Христофора Ангела (1575–1638), грека, который в 1608 г. уехал в Англию и в 1619 г. издал в Кембридже сочинение о своих соотечественниках: «каждый… полагает три соединенные перста сперва на челе, в знак того, что святая Троица находится на небе; а потом полагает на чреве в означение того, что Сын и Слово Бога сошел на землю, и воплотился, и распят был, и умер за наши грехи. Далее полагает на правом плече, показывая, что он восшел из ада и воссел одесную Отца; наконец, полагает на левом плече, выражая [мольбу], чтобы он не оставил нас ошуюю [на Страшном Суде], но избавил нас от левой страны… И таким образом знамение это изображает крест Христов, т. е. возложение руки на чело и на чрево, потом перенесение ее на правое и левое плечо образует вид креста и указывает на крест Христов, т. е. что Христос был распят за наши грехи».[73]
О том же говорят Лаврентий и Стефан Зизании в букваре 1596 г. (помещенная здесь статья «О знаменіи крестномъ» в ряде случаев восходит к цитированному сочинению Максима Грека[74]): «Положене правои руки на чело значит двое: предвѣчное от Бога Отца Сыново рождество, и тое же [т. е.: то, что] з' высокости зышолъ. А што на пуп значит иже тое же Сынъ Божій з'ступил на землю и въчеловѣчився от панны чистои, святои Маріи, и з' людми жилъ, распят умеръ, въскрес въ третій день, и вознесся на небеса, сѣдит одесную Отца [ср. Символ веры], але еще не конецъ. А обвожене руки правои первоѣ на правое плече, а потом из правого на лѣвое значит, иже в судныи день справедливыи [т. е. праведники] на правицы [т. е. с правой стороны] Бога будут стояти, а грѣшныи на лѣвици [т. е.: с левой стороны Бога], и тое значит, иже тогды справедливыи изнесут суд на грѣшных. Правица бовѣм в' судныи день лѣвицу звалчит [т. е.: одолеет], а не лѣвица правицу. Нынѣ бовѣмъ лѣвица правицу преслѣдует, а тогды праведници не толко людей грѣшных, але и ангелов згрѣшивших осудятъ» («О знаменіи крестномъ»).[75] Ср. также близкие рассуждения анонимного автора (может быть, одного из Зизаниев?) в «Книге о вере…», вышедшей в Вильне более или менее одновременно с букварем (ок. 1596 г.): «…первѣй кладемъ руку на голову, ал' бо на чоло, вызнаваючи, ижъ една правдивая и вѣчная наша голова Хрістос естъ, яко Апостолъ мовит: „Господа нашего Богъ Отецъ далъ голову вышей всѣхъ церкви, которая естъ тѣло его“ [Еф. І, 22–23]. Потом же кладемъ руку на живот, исповѣдуючи снитіе его на землю, и еже в пречистѣмъ животѣ Богоматере без'сѣменное зачатіе его. Тотъ бо прошол' утробу ее, яко солнце скло, неврежаючи ключа дѣвы рожествомъ своимъ. Потом' же кладемъ на правое плече, вызнаваючи, ижъ сѣдитъ на правицы Бога Отца… Потом' же на лѣвое плече кладемъ, образуючи, ижъ прійдетъ еще повторе на судъ и въздасть на лѣвицы сущимъ муку вѣчную, а на правицы сущимъ животъ вѣчный. Так' же перекрестивши лице свое знаменіем крест'нымъ, кланяем'ся Богу, абы насъ лѣвого стоянія избавилъ, а благословеніе свое далъ намъ» («О крестѣ, для чого знаменаем лице свое крестаобразно рукою»).[76]
Особенно подробно говорится об этом в Катехизисе Лаврентия Зизания 1627 г.; одновременно мы находим здесь полемику с теми, кто считает возможным креститься слева направо (скорее всего, имеются в виду католики): «Егда же на чело полагаемъ персты, сіе знаменуетъ, яко Отецъ начало есть всего Божества, от него же прежде вѣкъ Сынъ родися. Той же в' послѣдняя лѣта преклонь небеса сниде на землю [ср.: Пс. CXLIII, 5] и бысть человѣкъ. Егда же полагаемъ на животъ, сіе знаменуетъ еже въ пречистѣй утробѣ пречистыя дѣвы Богоматере без'сѣменное зачатіе его осѣненіемъ Святаго Духа явьственнѣ воз' вѣщаетъ. От нея же родися, и на земли со человѣки поживе, пострада плотію, без' грѣшныи, за грѣхи наша, и погребенъ бысть, и воскресе въ третіи день, і из' веде изъ ада иже тамо сущихъ душа праведныхъ. Сіе знаменуетъ еже полагати десную руку на чело главы своея и на животъ. Егда же полагаемъ персты на правое плече, сіе знаменуетъ двое. Первое, еже Христос воз'несеся на небеса и сѣде одесную Бога Отца. Второе же знаменуетъ, яко в день судныи поставить Господь праведныя одесную себе, а грѣшныя ошуюю: сіе знаменуетъ воз' ложеніе от деснаго на лѣвое плече; паки же знаменуетъ [это возложение] и третіе: яко праведницы будутъ судити грѣшникомъ… Вопросъ:… Не воз'можно ли знаменатися… не от деснаго плеча на лѣвое, но от лѣваго на десное плече персты полагая, креститися – вся убо сія едино суть, аще от деснаго на лѣвое, или от лѣваго на десное плече, персты полагати и креститися? ОтвЪтъ: Не едино… Еже убо от лѣваго плеча на десное полагати реклъ еси, и самъ сія зриши, яко никоего свидѣтельства сіе не имать. Аще ли речеши ми, яко сіе знаменуетъ, еже Христос сниде во адъ и потомъ сѣде одесную Бога Отца, – гдѣ убо и чѣмъ образуеши воскресеніе его по сошествіи во адъ? Понеже между сошествія бѣ воскресеніе, ты же абіе Христа пред'лагаеши одесную Отца. Или паки у тебе прежде Христос, воставъ от мертвыхъ, сниде во адъ с' тѣломъ, а ото ада же на небеса вознесеся? Но нѣсть тако: виждь, яко Господь нашъ Ісусъ Христос вознесеся на небеса не ото ада, но от земля в' Виѳаніи, от горы Елеонскія. И таковому твоему воз' лаганію, еже с лѣваго на правое плече не имаши пред' ложити свидѣтельства. Но и еще подвигнемся на прочая, и обрящеши неподобно таковое твое знаменіе. Повѣждь ми, како ты своимъ крестоположеніемъ воображаеши судный день и, на лѣвое убо плече полагая персты, знаменуеши сошествіе во адъ, а на десное – еже сѣде одесную Бога Отца? И тако совершилъ [т. е.: завершил] еси свое крестное знаменіе: суднаго же дни не знаменуеши, ни исповѣдуеши. И ужели конецъ, еже Христос одесную Бога Отца сѣде? Но поистинѣ и еще не конецъ: но егда же будетъ судный день, и тогда будетъ конецъ. Еже мы истинным и совершенным крестнымъ знаменіемъ образуемся, по свидѣтельству Божественныхъ писаній, яко праведницы будутъ одесную Бога, а грѣшницы ошуюю. И вѣмы сіе, яко не грѣшницы праведныхъ судити имуть, но праведницы грѣшныхъ, яко же святыи апостолъ Павелъ глаголетъ…».[77]
Лаврентий Зизаний специально подчеркивает при этом, что священник, благословляя другого человека, должен класть крестное знамение от правого плеча к левому этого человека (а не от своего правого плеча), и осуждает тех, кто на этом основании крестятся и сами слева направо, т. е., полагая на себя крестное знамение, следуют тому порядку, который имеет место, когда они получают благословение.[78] Ср.: «Вопросъ: Егда же священникъ благословляетъ людей рукою, добрѣ ли онъ ихъ знаменуетъ? ОтвЪтъ: Поистинѣ добрѣ священникъ знаменаетъ: ибо когождо особь и всѣхъ равно прежде на десное плече и от деснаго на лѣвое знаменаетъ. Нѣцыи же не добрѣ творятъ, еже в'спакъ знаменуются».[79]