Борис Бабкин
Кровавый план египтянина

   Благодарю за помощь в написании книги Ж. С. Бабкину и А. С. Масловского.

Пакистан
   Вертолет, снижаясь, описал круг.
   – В тренировочный центр. – Вертолетчик взглянул на сидевшего за ним плотного мужчину в белом костюме и белой широкополой шляпе.
   – Встречают, как всегда, – усмехнулся второй вертолетчик, кивнув вниз.
   Вертолет провожали четыре крупнокалиберных пулемета на вращающихся платформах.
   – А эти, наверное, просто тренируются, – рассмеялся первый и тоже показал вниз.
   Шесть человек держали направленные на вертолет «стингеры». Плотный достал блокнот и что-то быстро записал.
   – А почему нас так спокойно пропустили к территории центра? – по-арабски спросил он.
   – Извините, – по-английски отозвался вертолетчик, – я не понимаю.
   – Почему нам дали возможность кружить над центром? – на безукоризненном английском повторил вопрос плотный.
   – О нас предупредили заранее, – улыбнулся первый вертолетчик. – К тому же провожали наш вертолет с момента, как мы вошли в район реки Дашт. Здесь все очень серьезно, и чужим невозможно приблизиться к центру ни по земле, ни по воздуху.
* * *
   Четверо молодых людей в облегающей темной одежде, перепрыгнув полуметровый забор, в падении трижды выстрелили по шести стоявшим метрах в десяти от них мишеням. Перекатившись через плечи-спину, вскочили и снова дважды выстрелили. И каждый, выхватив нож, бросил его. Сидевший в кресле-качалке пожилой седобородый мужчина в белом халате и чалме – его обмахивали широкими опахалами двое мускулистых молодых мужчин – щелкнул пальцами. Молодой слуга в широких белых шароварах осмотрел мишени и побежал к седобородому. Упав перед ним ни колени, что-то быстро сказал.
 
   – Не думал, – усмехнулся рослый молодой мужчина в камуфляже, – что такое где-то возможно. Видно, что это раб.
   – А у вас в Чечне разве не так? – вытирая потный лоб, хмыкнул невысокий толстяк в шортах и пробковом шлеме.
   – Такого нет.
   – Шарафутдин, – толстяк снова промокнул потный лоб, – а почему вы отделились от России? Насколько я знаю историю, даже непримиримый имам Шамиль согласился на вхождение Чечни в состав Российской империи.
   – Тогда полной независимости Ичкерия не получила бы, – ответил чеченец. – Турция и…
   – Прилетел Абу Саид, – увидев вертолет, вздохнул толстяк. – Непонятно, правда, чего он хочет, но деньги обещает платить хорошие. А что именно ему нужно, точнее – кто, не объяснил.
   – У него в Ичкерии полгода назад погиб брат, – отозвался Шарафутдин. – Он сразу перестал давать нам деньги. Я слышал, что он мечтает отомстить России. Мне бы тоже очень хотелось этого. У меня убиты отец, мать и двоюродный брат. Поэтому я и приехал в тренировочный центр. Хочу собрать группу и нанести удар по России. Чувствительный удар. Правда, сейчас это очень и очень сложно.
   – Думаю, – усмехнулся толстяк, – что после блестящей операции ФСБ на Дубровке ничего ни у кого не выйдет. Ваши шахидки – глупость несусветная. Вы озлобляете население России и не наносите ей существенного вреда. А сейчас делаете хуже себе, от вас отвернулся весь мир.
   – За это Россия, – раздраженно произнес Шарафутдин, – должна благодарить бен Ладена. После его самолетной атаки на Штаты нас стали считать террористами. И Грузия из стремления быть ближе к США начала работать против нас. Сколько людей, оружия и прочего груза мы потеряли при переходе границы!
   – Я думаю, – насмешливо сказал толстяк, – это из-за российских пограничников. Сейчас они укрепляют свои рубежи с соседями, которые не замечают прыщика на своем носу, как говорят у нас в Германии.
   – Хватит, – недовольно проговорил Шарафутдин. – А ты, Фридрих, почему…
   – Сначала, – перебил немец, – я доставал нужное для центра, получал за это деньги. Затем меня задержали в Англии во время передачи взрывчатой смеси. Правда, меня отпустили под залог, я принял предложение Шейха, и сейчас я поставщик всего, что нужно для подготовки воинов. А спрос на них растет с каждым годом. Ведь мусульманство объявило джихад, весь мир должен постепенно перекраситься в зеленый цвет, я сам видел наброски такого передела.
   – Извините, уважаемый, – подойдя, с поклоном проговорил раб, – мой повелитель просит вас подойти.
   Недовольно вздохнув, Фридрих снова вытер лоб.
   – На этого свергнутого правителя угодить невозможно. Правда, платит очень и очень хорошо.
   – Откуда он? – посмотрел на сидящего под опахалами Шарафутдин.
   – Из Брунея. Уже несколько лет пытается прийти к власти, но все никак не может. И где только деньги берет? – Немец торопливо пошел к седобородому. Подойдя, поклонился.
   Тот, что-то быстро и сердито проговорив, махнул рукой.
   – Его величество не устраивают эти! – Раб махнул рукой на стоявших у мишеней стрелков. – Ему нужны умеющие убивать воины, а не просто стреляющие. Ни один из них не попал в сердце противника, – добавил он от себя. – Его величество просит показать ему других.
   – Конечно, – снова поклонившись, отозвался Фридрих. – Желаете сейчас или попозже?
   Седой, выслушав переводчика, кивнул и, встав, неторопливо направился к двухэтажным домам. Люди с опахалами двинулись следом. Чуть отстав, за ними шли четверо вооруженных короткими многозарядными карабинами крепких молодых людей в белых одеждах и чалмах.
   – Сейчас достанется Чару, – усмехнулся Фридрих. – Абу Саид не любит, когда его так встречают.
   – Как именно? – Шарафутдин посмотрел в сторону вертолета и подъехавшего к нему армейского открытого джипа.
   – Когда подъезжают на машине. – Фридрих торопливо пошел в ту сторону.
   Шарафутдин, усмехнувшись, быстро догнал его.
 
   – Привет, Оу! – весело крикнул по-арабски один из пилотов подбежавшему к вертолету тщедушному чернокожему человеку в набедренной повязке.
   – Здравствуй, господин, – поклонился тот. – Как небо? Как дорога?
   – Все хорошо! – Посмеиваясь, второй вертолетчик, отодвинув дверцу, спустил железную лесенку. – Прошу, Абу Саид, – пригласил он плотного.
   Тот быстро спустился и недовольно посмотрел в сторону идущих к вертолету Фридриха и Шарафутдина. Перевел взгляд на джип.
   – Садись, – кивнул сидевший за рулем крепкий парень в сомбреро.
   – Почетных гостей встречают с поклоном, – напустился на него Оу.
   – Я перед королями не кланялся, – усмехнулся тот.
   Сверкнув глазами, Абу Саид молча смотрел на подходивших немца и чеченца.
   – Извините, – подойдя, вздохнул Фридрих, – там претендент на трон из Брунея. Осматривал воинов и, как всегда, остался недоволен.
   – Что это? – кивнул влево Абу Саид.
   Фридрих посмотрел в ту сторону. Надо рвом шириной в четыре метра, балансируя с винтовкой в руках и рюкзаком за плечами, шел молодой мужчина. Из рва поднимали пасти крокодилы.
   – Воспитание бесстрашия, – улыбнулся немец. – Там, – он кивнул вправо, – ров шире и у же переходник, а внизу ядовитые змеи.
   – И бывает, что туда падают? – спросил Абу Саид.
   – Почти каждый двадцатый, – кивнул Фридрих, – к крокодилам, а к змеям – один из десяти. Это по статистике. Но число жертв удваивается, когда, переходя, приходится уворачиваться от брошенных камней или палок.
   – Ты мне нужен, – заявил Шарафутдину Абу Саид.
   – К вашим услугам, – поклонился тот.
   Абу Саид хотел что-то сказать, но мужской голос через усилитель нараспев протяжно заговорил.
   – Время молитвы, – объяснил Фридрих. – Это обязательно для всех. Садитесь, – шагнув к джипу, предложил он. – Мы отвезем вас в покои для гостей.
   Сидевший за рулем с улыбкой смотрел на подошедшего к нему Абу Саида.
   – Садись с другой стороны, – сказал водитель.
   Абу коротко ударил его ребром ладони в шею и, ухватив за волосы, выбросил из машины. Шарафутдин сел за руль. Фридрих спокойно посмотрел на лежащего водителя, наступил на него и, не открывая задней дверцы, забрался на заднее сиденье. Абу Саид сел рядом с Шарафутдином. Джип тронулся.
   – Видел? – спросил один вертолетчик другого. – Кажется, этот водитель мертв.
   – Конечно, – кивнул второй. – Он его по сонной артерии смазал. И что теперь будет? – заинтересованно спросил он Оу.
   – Заплатит, и все, – спокойно пояснил тот. И, спохватившись, побежал.
   – Деньги хорошие платят, – проговорил первый, – а то бы ни за что сюда не летал. Тут порой такого насмотришься, Стивен Кинг с его ужастиками просто ребенок по сравнению с тем, что тут бывает.
   – А я два раза был, – пожал плечами второй, – и ничего такого не видел.
   – Значит, был недолго и не отдалялся от вертолета.
   – Точно. А ты, Стив, здесь что, ходил? Я слышал, это запрещено.
   – Верно. Но я сказал, что хочу выбрать себе телохранителя, и мне разрешили смотреть, чтоб выбрать. Правда, пришлось раскошелиться на пятьсот баксов, это со всех берут, и подписываешь, что никому, ничего, нигде и никогда не расскажешь о том, что увидел и вообще как уедешь, забудешь, что и где…
   – А если нет? – засмеялся второй.
   – Тогда, Генри, заказывай гроб. Здесь ведь все куплено. Неужели думаешь, власть не знает об этом центре? Знает. Я сам привозил сюда людей из какой-то службы, они учились здесь стрельбе, владению ножом и разминированию. Конечно, плата другая и показывают не все, но, повторяю, здесь все куплено. Говорят, главный тут какой-то миллионер из Саудовской Аравии. Ему удалось в Афганистане свой строй установить, а затем и в Россию полез, в Чечню. Но русские зубы им обломали. Ведь еще Бисмарк говорил – не трогайте русского медведя. На России многие зубы поломали, а уж с такими-то они управятся.
   – Что-то долго управиться не могут с горсткой бандитов. На своей земле не могут с ними покончить. Непонятно мне. Я одно время внимательно следил за этим. Было даже желание повоевать за свободу чеченского народа, за хорошие деньги, разумеется. Но потом увидел по телевизору, как они отрезают головы… – Генри поморщился. – А потом стали взрывать дома в России, и я передумал. Я солдат и воевал в нескольких странах. Бывало, конечно, и расстреливали, даже мирных жителей, но чтобы…
   – Так они отрабатывают хлеб насущный! – Стив усмехнулся. – Все, даже взрывы на видео снимают. Им за это деньги идут. А так бы давно уже хана пришла всем этим джигитам. Поэтому и дома рвут. Иначе ничего бы не получали, и тогда бы им точно крышка была. А насчет того, что Россия справиться с ними не может, тут, с одной стороны, вроде и непонятно – на своей территории прочешите армией и авиацией весь Кавказ… А с другой – понятно, что нельзя, ведь сколько мирного народа пострадало во время освобождения этой самой Чечни. Чеченцы – народ злопамятный, вот и вырастают новые мстители. Сейчас там в основном наемники и воюют, им деваться некуда. А теракты – это что-то вроде агонии. На открытые вылазки воины Аллаха не способны, вот и кусают где смогут. Кстати, тут, – он кивнул на длинные здания, – многие из Чечни. Видел, вместе с толстяком подходил чеченец? Дважды был у себя на родине, а здесь сейчас готовит группу шахидок – женщин-смертниц. Но этого я вообще не понимаю. Как можно идти и знать, что себя сейчас взорвешь? Ну вообще-то в мировую войну были камикадзе японские, так они с детства к этому готовились. А сейчас, в наше время… не понимаю я этого. Говорят, их наркотиками накачивают, гипнотизируют. Да какой, к черту, наркотик, ведь соображают они, что делают. А насчет гипноза вообще не верю. А ты что думаешь?
   – Да я сам не понимаю… К нам идут. – Генри кивнул за спину Стива. Повернувшись, тот увидел быстро идущего к вертолету молодого темнокожего мужчину.
   – Что скажешь? – по-английски спросил Стив.
   Генри повторил этот вопрос по-арабски.
   – Вы можете отдыхать, – на чистом английском отозвался подошедший. – Но час должны сидеть в вертолете. Сейчас молитва, и не надо, чтобы кто-то ходил по территории.
   – Ты из Штатов? – спросил Стив.
   Не отвечая, тот посмотрел на часы.
   – Я приду в два часа десять минут. И отведу вас в комнаты для гостей.
   – А выпивка будет? – спросил Стив.
   – Все, что пожелаете.
   Поклонившись, он неторопливо пошел назад.
   – Ну что ж, отдохнем по полной программе, – подмигнул Стив. – Раз говорит – все, что пожелаете, значит, и девки есть.
 
   – И надолго это? – тихо спросил Абу Саид.
   – Час еще, – отозвался Шарафутдин.
   Абу покачал головой. Шарафутдин усмехнулся про себя. Сидевший в кресле-качалке Фридрих заметил это, но промолчал.
   – Ты мне нужен, – негромко проговорил Абу Саид. – Ты видел, как погиб Хасан?
   – Рассказывали, – вздохнул чеченец. – Погиб в бою под Бамутом. Тело его забрали с собой и похоронили по…
   – Он не мучился? – перебил Абу Саид.
   – Две пули, обе в голову.
   – У тебя есть надежные люди в России? – помолчав, спросил Абу Саид.
   – Сейчас не знаю, я не был в Ичкерии уже восемь месяцев.
   – Я не говорю о наших людях, которые помогают вашему сопротивлению. Я спросил о твоих.
   – Конечно, есть, – бросив взгляд на Фридриха, негромко по-чеченски ответил Шарафутдин.
   – Ты не веришь ему? – тоже по-чеченски спросил Абу.
   – Кроме себя, я давно никому не верю.
   – Ответ, достойный воина, – улыбнулся Абу.
Ирак
   Молодой мужчина в американском камуфляже и каске, осторожно поднялся с земли, схватил автомат и, пригибаясь, побежал вверх по покрытому редким кустарником склону. Двое мужчин в чалмах с винтовками последовали за ним. Все трое упали на каменистую площадку. Замерли. И услышали шум приближавшейся колонны. Мужчина в камуфляже приложил к глазам бинокль и грубо выругался по-русски.
   – Что он сказал? – на пушту спросил один из мусульман.
   – Не понимаю, – ответил второй. – Язык совершенно незнакомый.
   – Всего две машины, – подбирая слова, сказал мужчина в камуфляже. – Громкоговорители с записью шума движения колонны. Хотя это хорошо, значит, боятся. И горит у них под колесами земля иракская. Взрывчатку жаль, – снова по-русски проговорил он, – но ничего не поделаешь. – Приложил большой палец к кнопке пульта. Подождав, пока армейский джип и грузовик с крытым кузовом не поравняются с нужным ему местом, нажал. От узкой дороги донесся грохот взрыва. Русский приложил бинокль к глазам. – А опять скажут: двое раненых и один убитый, – усмехнулся он, разглядывая завалившийся на бок дымящийся грузовик и отброшенный в сторону развороченный взрывом джип. – Уходим! – на пушту приказал он и побежал вверх по узкой расщелине. Остальные последовали за ним. – А вот помощь у янки приходит быстро, – услышав рокот вертолета, отметил подрывник и махнул левой рукой вниз.
   Все попадали, прижимаясь к камням. Здесь русский вскочил и, пригибаясь, бросился к пещере.
 
   – Йес! – бросив кулак вверх, весело оскалился рослый блондин. – Уходим! – по-арабски скомандовал он. Пятеро мужчин с оружием бросились в развалины большого дома. На соседней улице слышались стоны и крики. Несколько раз простучали автоматные очереди. – Йес! – повторил блондин. – И у аэропорта кто-то работал. Не будет вам отдыха, янки! – Он оскалился в злой усмешке.
   Слева раздалась пулеметная очередь. Грохнули два взрыва подряд. Пятеро вбежали в разрушенное здание, открыв замаскированный люк в очищенном от обломков углу, начали спускаться. Последний захлопнул крышку.
   – Давно это у вас? – спросил блондин.
   – Сразу после первых налетов авиации, – ответил один. – Мы знали, что армия и хваленая гвардия Хусейна долго продержаться не смогут. Хусейна предали его генералы, жизнь себе купили, – презрительно добавил он.
   – Пошли, – зажигая факел, позвал один из бойцов сопротивления.
 
   – Курды предали нас! – зло заметил худой мужчина в форме иракской армии с перевязанной головой. – Да чего от них было ждать, – вздохнул он.
   – В Багдаде идет бой, – сообщил подошедший мужчина в тюрбане. – Сыновей Хусейна обнаружили американцы. Кто-то польстился на обещанные доллары.
   – Все равно долго ни американцы, – проговорил офицер, – ни англичане здесь не продержатся. Сопротивление возрастает, население уже не раз вспоминает, что освободители принесли в страну голод, безработицу, нищету и рост преступности. Лидер шиитов открыто призывает к вооруженной борьбе и категорически требует, чтобы американцы с союзниками убрались из Ирака.
   – Скажи, полковник, – обратился к офицеру седобородый старец, – а где сам президент?
   – Этого я не знаю. Но он жив, это точно. Так что борьба только начинается. Многие приезжают сюда, чтобы помочь нам. И мы изгоним врага! – громко, для всех, кто мог его слышать, заявил он. – Ирак снова будет свободным и независимым.
 
   – Как все прошло? – спросил невысокий мужчина в иракской военной форме без знаков различия.
   – Они сейчас прибегают к шумовым эффектам, – усмехнулся русский. – Включают запись шума двигающейся большой колонны, тогда как идут две-три машины. Ведь на большие колонны нападения пока редки, да и они не нанесли урона штатникам, тогда как потери бойцов сопротивления достаточно велики. Но джип с тремя солдатами и грузовик мы уничтожили.
   – А ты хороший солдат, – одобрительно кивнув, заметил невысокий. – И неплохо говоришь по-арабски. Где выучился языку?
   – Из интереса, – улыбнулся русский. – И пригодилось. Я уже три года по Азии мотаюсь. Здесь почти везде по-арабски говорить умеют. В общем, пригодилось, – повторил он.
   – Во здорово, привет! – послышалось восклицание, к нему подошел блондин. – Каким ветром занесло?
   – На звуки выстрелов, – рассмеялся русский. – А ты как здесь оказался?
   – Наемник, – прикуривая сигару, усмехнулся тот. – Жил в России, поступил в военное училище, хотел быть как отец, но единый и нерушимый Союз развалился, и все кончилось. К тому же нелады с законом… И понеслось – Абхазия, Приднестровье, а потом Чечня, Афганистан. Теперь вот сюда попал и не жалею.
   – А в Чечне за кого воевал? – спросил русский.
   – Не за вас, – усмехнулся блондин. – Но не по идейным соображениям и не потому, что против России, а из-за денег. Платили там неплохо. Правда, во вторую я уже не полез. Понял, что за них всерьез взялись.
   – Я так же подумал, – улыбнулся русский, – поэтому и не пошел. Хотя у меня к родине свой счет имеется.
   – Ты тоже в Чечне был? – удивился блондин.
   – Под Бараевым ходил. Переодевались в федералов и население грабили.
   – Я тоже несколько раз так работал… Иван. – Блондин протянул руку.
   – Валерий, – пожал ему руку русский. – А здесь еще наши есть?
   – Были. Троих убили. Одного три дня назад, двоих вчера около Эль-Рамади. На колонну напали. Там человек двенадцать партизан положили и этих двоих. Один из Москвы был. Я как-то по простоте душевной упомянул Чечню, так думал, он меня пристрелит. Еле удержали москвича. Он сюда приехал с американцами воевать. В Чечне тоже был, прапором. В общем, сам понимаешь, как он ко мне отнесся. Я не в обиде. Любой другой так же относился бы. Но ведь я только за деньги там воевал. А он стал кричать: ты отца с матерью предал, знакомых своих, друзей и так далее. В общем, знаешь, я рад, что ты из числа мне подобных. Надеюсь, ты не делал обрезание?
   Рассмеявшись, Валерий покачал головой.
   – Я рад, что встретил тебя, – сказал Иван. – Знаешь, общаться с русским приятно. Что ни говори, а в России все-таки очень даже неплохо. И порой намного лучше, чем где бы то ни было.
   – Это точно, – согласился Валерий.
   – Вы из одной страны? – поинтересовался иракский военный.
   – Просто один язык знаем, – улыбнулся Иван.
   – Пора уходить, – заявил иракский партизан.
   – Здесь и чеченцы есть, – сообщил Валерию Иван. – Они в тренировочном лагере были, в Афганистане. Когда америкашки напали на талибов, стали воевать с ними. Но штатники в основном авиацией работают. Мы и перебрались в Ирак. И из Пакистана группа в Чечню шла, но здесь осталась. В Чечню, как я слышал, все труднее и труднее пробираться. Хотя нам с тобой это, наверное, и не понадобится… не по мне эта война, уж слишком трусливы эти иракцы. Вот смертники, те да, но сейчас их используют мало. К чему-то готовятся, видно.
   – Быстрее, – поторопил их один из группы.
Чечня
   – Деньги в Грузии, – войдя в пещеру, сообщил плотный высокий молодой мужчина в американском камуфляже, с зеленой ленточкой на лбу.
   – А вот как их сюда принести? – отозвался чистивший пистолет лысый араб.
   – Придется все-таки подключать Згуриди, – сказал сидевший в кресле Басаев.
   – Не хотелось бы, – возразил араб. – Через Отара идут все наши связные и курьеры. Сейчас граница с Грузией почти закрыта. Хорошо, что мы прилично пополнили запасы оружия и взрывчатки перед самой войной. Рассчитывали на то, что Дагестан нас поддержит, но не вышло.
   – Давай не будем об этом, – процедил Басаев. – С помощью Аллаха…
   – Точнее, с помощью спонсоров, – усмехнулся араб, – которым, конечно, помогает Аллах. Но мы несем большие потери при переходе границы. А Згуриди…
   – У нас кончаются деньги, – сухо проговорил Басаев. – Мы уже неделю не выплачиваем воинам жалованье. И если воины Аллаха как-то понимают это, то наемники не желают рисковать жизнью за нашу свободу.
   – Все мы здесь торчим из-за денег. И мои люди все чаще говорят о том, что в отрядах остается все меньше чеченцев. Около пятидесяти человек уже сдались федералам или их приспешникам по объявленной президентом России амнистии. И несмотря на взрывы бомб в Чечне, Дагестане и даже в Москве, народ России не протестует против войны в Ичкерии. Скорее наоборот. Надежда на то, что с проживающими в центре России чеченцами будут обращаться плохо и те начнут мстить, не оправдывается. Это было понятно еще во время захвата театра на Дубровке. Не было погромов в квартирах, где проживают чеченцы. А вот удары по зданию…
   – Если гибнут гяуры, – прервал его лысый, атлетически сложенный чеченец, – это уже хорошо. Как говорит имам, каждая смерть неверного приближает воина Аллаха к раю. И нет неверного, которого стыдно было бы убить или…
   – Шамиль! – стремительно войдя в пещеру, быстро проговорил бородач. – В Московской области, в Толстопальцеве, обнаружен дом, в котором были пояса шахидов, оружие и все остальное…
   – Как федералы могли выйти на тайник? – зло спросил Басаев.
   – Скорее всего выдала арестованная на Тверской шахидка, – ответил араб. – Наверное, она специально вела себя так, чтобы вызвать подозрение. Я сколько раз говорил – надо, чтобы они работали сразу по приезде, пока еще не выветрилось внушенное Учителем, пока шахидка не увидела другой жизни. Оказывается, и на земле при жизни можно побывать в раю. Там мы ее не достанем. К тому же она наверняка и рассказала немало. Дом в Толстопальцеве – лишнее этому доказательство. Таких, как она, нужно использовать где-то рядом и держать под постоянным контролем. Поэтому…
   – Хватит, – недовольно остановил его Басаев. – В конце концов, за шахидов отвечают твои люди. И то, что ее взяли, ваша вина. Но это уже в прошлом. Сейчас надо думать о дальнейшем. Меня больше всего унизил провал с «Норд-Остом». Это была реальная возможность заставить Россию уйти из Ичкерии или хотя бы на какое-то время сделать так, чтобы они прекратили военные действия. И что получилось? Полный провал. Театральное шоу с главным артистом Бараевым. А ведь все было разработано до мелочей. Захват, минирование здания и подступов к нему. А он заминировал весь зал. На зрителей вполне хватило бы и поясов шахидов. И никаких переговоров, кроме как с президентом. Путин не идет на переговоры… убили двоих – снова нет… Теперь весь мир убедился в нашей пустой болтовне. И восхищается работой российских спецслужб. А тут еще председатель избирательной комиссии заявил на всю Россию, а следовательно, и на весь мир, что Масхадов может принять участие в выборах президента Ичкерии. Когда мне об этом сказали, я не поверил, но потом услышал сам. И не понял: зачем это? Масхадов обвиняется в подготовке джихада на Дубровке, и вдруг он может принять участие в выборах. Выходит, его до сих пор считают президентом? – усмехнулся он.
   – Скорее всего пытаются выманить, – предположил араб. – И вполне возможно, для того, чтобы мы не наносили ударов во время проведения выборов… Господин Масхадов отказался от участия в выборах и занимается терроризмом. А почему бы тебе не выдвинуть свою кандидатуру? – посмотрев на Басаева, усмехнулся он.
   – Ничего смешного тут нет! – отрезал тот. – Выдвинуть свою кандидатуру – значит признать выборы. Этого нельзя делать ни в коем случае. И разумеется, нужно попытаться сорвать выборы везде, где возможно. Было бы отлично нанести удар по вновь построенному зданию, но это почти невозможно. И в то же время надо проработать все возможности.
   – Полковника Буданова осудили на десять лет, – войдя в пещеру, с улыбкой сообщил узкоглазый боевик, – лишили наград. Отец Кунгаевой будет настаивать на более суровом наказании. А адвокат пишет кассационную жалобу и заявляет, что приговор жесток и несправедлив.
   – Отец Эльзы все делает правильно, – кивнул Басаев. – Но его слова о том, что он всегда считал Ичкерию российской, мне не понравились. До выборов осталось два месяца, и надо отработать несколько операций. И к этому времени, – он посмотрел на араба, – нужно подготовить нескольких шахидок.
   – Сейчас их пять, – вздохнув, поморщился тот. – Две из них почти готовы, и они сделают все как надо. А вот другие еще не дозрели. Но Сулейман занимается поставкой новых шахидок, – хохотнул он.