Бова Бен. Орион в эпоху гибели

   – И от ищеек, которые летали по воздуху, – вставил Нох.
   – Орион убил дракона, – с гордостью изрек Крон, – и освободил нас от хозяев.
   Настороженность в единый миг покинула Крааля. Его товарищи тоже оживились. Казалось, напряжение покинуло даже собак.
   – Много раз я видел, как драконы захватывали людей, чтобы те служили им. Ни разу не слышал, чтобы человек убежал от них. А уж убить дракона!.. Вы должны нам рассказать об этом.
   Пришельцы приблизились к костру и, отложив копья, расселись среди нас, чтобы послушать наше повествование.

7

   Я не проронил почти ни слова. Нох, Крон и даже пострадавший Пирк наперебой излагали изумительную историю о том, как я в одиночку убил охранявшего их дракона и вывел их в Рай, на свободу. На исходе ночи мы разделили на всех принесенные каждым охотником кусочки вяленого мяса и орехи, и беседа возобновилась.
   Подкрепляясь, мы продолжали рассказывать друг другу о совершенных подвигах и пережитых опасностях. Пришедшие с отрядом Крааля собаки изрядную часть ночи бродили где-то сами по себе, но под утро вернулись к костру, вокруг которого сидели их хозяева.
   Охотники никак не могли наговориться. Крааль поведал нам, что его собственная дочь с мужем были похищены драконами, много лет назад совершившими набег на их деревню в поисках рабов.
   – Они посчитали меня за мертвеца, – сказал он, открывая грудь, чтобы продемонстрировать нам изукрашенные узловатыми шрамами ребра. При свете костра рубцы казались багровыми и до сих пор не отболевшими. – Мою жену они убили.
   Один за другим охотники рассказывали свои истории. Так я узнал, что ящеры Сетха время от времени совершают набеги в леса Рая и уводят людей в рабство, чтобы те трудились в саду на берегу Нила.
   Мое первое впечатление о саде Сетха оказалось совершенно ошибочным. Это вовсе не Эдем. По сути, истинный Рай – в здешних густых чащах, где человек волен бродить, где ему вздумается, и охотиться на дичь, которой полно в лесах. Но дьявольские чудовища Сетха уводят людей, лишая свободы первобытных охотников, заставляя их делаться рабами-земледельцами.
   В пересказываемые из поколения в поколение легенды об Эдеме вкралась путаница – людей изгнали из Рая в сад, и не ангелы, а дьяволы.
   Очевидно, рептилии-рабовладельцы позволяли своим рабам размножаться в неволе. Ребенок Ривы родился в рабстве. В ту ночь я узнал, что родители Крона и большинство мужчин моего отряда подневольно трудились по саду. Ноха и еще пару других увели из Рая маленькими детьми.
   – Мы охотимся на тварей полевых и лесных, – сонным голосом сказал Крааль. Глаза его блеснули в пробивавшемся сквозь листву холодном свете луны, – а драконы охотятся на нас.
   – Надо сражаться с драконами, – заявил я.
   – Нет, Орион, это невозможно, – устало покачал головой Крааль. – Они чересчур велики, чересчур проворны. Их когти срывают мясо с костей. Их зубы сокрушают кости.
   – Их можно убить, – настаивал я.
   – Это не для нас. Есть вещи, которые человеку не под силу. Надо принимать вещи такими, как они есть, а не предаваться пустым мечтам.
   – Но ведь Орион убил дракона! – напомнил Крон.
   – Может, оно и так, – отозвался Крааль тоном человека, слышавшего и не такие байки. – Пора спать. Довольно болтовни о драконах. Хватит и того, что после восхода нам придется сразиться друг с другом.
   Он произнес это совершенно равнодушно, без сожаления или восторга, как совершенно очевидную истину.
   – Сразиться друг с другом? – эхом откликнулся я.
   Крааль уже укладывался, стараясь устроиться поудобнее среди корней дерева.
   – Да. Какая жалость! Ваши рассказы мне по-настоящему понравились. И еще мне хочется посмотреть на то место, где живет ваш вещающий бог. Но завтра мы будем драться.
   Я одного за другим оглядел всех собравшихся: их двенадцать, нас девятеро, считая меня.
   – Но зачем нам драться?
   Терпеливо, будто несмышленому дитяти, Крааль пояснил:
   – Это наши угодья, Орион. Вы убили нашего медведя. Если мы отпустим вас без боя, остальные тоже придут сюда и будут убивать наших зверей. Что тогда станет с нами?
   Лежа рядом со мной, он повернулся так, чтобы изувеченный бок оказался сверху, и пробормотал:
   – Поспи, Орион. Завтра нам драться.
   Крон подошел ко мне и, наклонившись, прошептал мне на ухо:
   – Завтра они увидят, каков ты в бою! Под твоим предводительством мы перебьем их всех до единого и заберем эту землю себе.
   Улыбнувшись, он перебежал на ровное местечко возле валуна и устроился на ночлег.
   Один за другим все уснули, один лишь я бодрствовал среди храпевших охотников. Ну, по крайней мере предательства они не опасаются. Ни одному из них даже в голову не пришло, что кто-нибудь отважится перерезать горло спящему.
   Я встал и, подойдя к берегу озера, прислушался к плеску воды. Где-то среди деревьев ухнула сова – священный символ Афины. Я знал, что прообразом для мифов об Афине послужила Аня, а Золотой бог, несмотря на его безумие, вдохновил людей на создание легенды об Аполлоне.
   А я? Так называемые боги, которым еще предстояло сотворить меня в отдаленном будущем, нарекли меня Орионом и послали охотиться за своими врагами на просторах пространственно-временного континуума. В Древнем Египте меня называли Осирисом, умиравшим и возрождавшимся. Среди снеговых пустынь ледникового периода меня помнили как Прометея, ибо я пришел к умиравшей от холода и голода горстке людей и научил их разводить огонь и выживать в опасном суровом мире.
   А кто я теперь, в этом времени и в этом месте? Вскинув голову, я посмотрел на звезды, рассыпанные по черному бархату небес, и тут же встретился взглядом с тусклым алым оком зловещей звезды, яркостью своей превосходившей Луну. От ее света на землю даже падала моя тень. Этой звезды не было ни в одних небесах, виденных мною прежде. Я чувствовал, что она как-то связана с Сетхом, его ящерами и порабощением первобытных людей.
   На мгновение меня вдруг охватило желание снова попытаться вступить в контакт с творцами. Но я медлил, опасаясь снова привлечь внимание Сетха. Стоя на берегу озера, я слушал шелест ночного ветерка в листве деревьев и всем сердцем желал, чтобы творцы сами попытались связаться с нами.
   Но ничего не произошло. Снова послышалось уханье совы, и звук этот показался мне полным горечи хохотом.
   Я предпочел остаться на берегу озера, а не возвращаться к угасшему костру. Крааль настаивал на том, что мы должны драться, и я ни капли не сомневался, что дело отнюдь не кончится каким-нибудь безобидным ритуалом, не требовавшим кровопролития. С рассветом начнется битва, и мы пойдем друг на друга, вооружившись копьями и кремневыми ножами.
   Если только не удастся придумать чего-нибудь получше.
   Я провел не один час в мрачных, зловещих раздумьях. С озера поднялся серый туман, мало-помалу принявший деревья в свои холодные объятья, целиком скрыв их и поглотив звезды. Луна посеребрила его своим блеском, и весь мир обратился в зябкую, зыбкую, лишенную очертаний чашу, наполненную холодным серым сиянием, лишь изредка слышалось уханье совы или жутковатый вой волков где-то вдалеке. Собаки Крааля отзывались лаем, заявляя, что здесь их территория.
   Туман уже поднимался, и небосвод на востоке окрасился нежно-розовыми тонами, когда я ощутил, что кто-то медленно идет в мою сторону среди окутанных туманом деревьев, направляясь к берегу. Это оказался Крааль. Он приблизился ко мне, не проявляя ни малейших признаков страха или замешательства, и окинул взглядом гладь озера. Поредевший туман рассеивался, как страх перед темнотой, изгоняемый лучами восходившего солнца.
   Крааль указал на зазолотившийся горизонт в том месте, где вот-вот должно было выглянуть солнце.
   – Похититель Света подходит все ближе.
   Взглянув в направлении, которое он указывал вытянутой рукой, я увидел тусклую красноватую звезду, мрачно рдевшую в разгоравшихся небесах.
   – А Истязателя почти не видно, – добавил Крааль.
   – Какого истязателя?
   – Ты разве его не видишь? Совсем рядышком с Похитителем Света, только очень тусклый…
   Тут я впервые разглядел, что рядом с красной звездой, которую Крааль назвал Похитителем Света, виднеется еще одна точка света – блеклая искорка, почти неразличимая для глаза.
   – А что означают эти имена? – поинтересовался я.
   – Ты что, не знаешь о Похитителе Света и Истязателе? – удивленно воззрился на меня Крааль.
   – Я пришел издалека, моя родина гораздо дальше, чем место, откуда Нох и его компания.
   Задумчиво глядя вдаль, Крааль поведал мне легенду о Похитителе Света. Боги – а среди них и бог Солнца, самый могущественный из всех, – ничуть не Заботились о своих творениях. Они видели, как люди сражаются за жизнь – более слабые, чем медведи и волки, всегда голодные и холодные, – и повернулись к ним спиной. Похититель Света, младший бог, сжалился над человечеством и решил подарить людям огонь.
   У меня перехватило дыхание. Легенда о Прометее! Это ведь я принес огонь в дар первым людям, затерявшимся в сердце края вечных морозов и снегов в ледниковом периоде. Крааль излагал историю на диковинный лад, но его слова почти точно отражали жестокое безразличие так называемых богов.
   Похититель Света знал, что единственный способ принести огонь людям – это похитить его у Солнца. Поэтому каждый год тусклая красная звезда ворует у Солнца чуточку его света. Вместо того чтобы оставаться в ночном небе, как остальные звезды, она потихоньку прокрадывается в дневные владения Солнца, с каждым днем подбираясь все ближе к нему. Наконец, добравшись до Солнца, крадет немного огня. Потом вновь прячется в ночном небе, где в темные годины отдает свет людям, яркостью своей затмевая Луну.
   Это была легенда о Прометее, превращенная в поэму о звездах. Рассказ Крааля имел смысл лишь в том случае, если бы вокруг Солнца вращалась другая звезда – тусклый красный карлик, орбита которого лежала бы далеко за пределами Солнечной системы. Но ведь Солнце – одиночная звезда, сопровождаемая свитой планет. Во время всех моих путешествий по пространственно-временному континууму это было так, а не иначе.
   До сегодняшнего дня.
   – А при чем тут Истязатель? – будто со стороны, услышал я собственный вопрос.
   – Когда Похититель крадет огонь у Солнца, бог Солнца и прочие боги гневаются, – продолжал Крааль. – Истязатель терзает провинившегося, снова и снова пронзая его внутренности, круглый год, и так будет всегда, до скончания веков.
   "У сопутствующей звезды есть собственная планета, обращающаяся вокруг нее", – сообразил я. С Земли кажется, что она проникает сквозь звезду, то исчезая, то показываясь с другой стороны. Истязатель, пронзающий внутренности Похитителя Света, уподоблен стервятнику, выклевывавшему печень у Прометея, прикованного богами к скале.
   – Вот так нам был дан огонь, Орион, – промолвил Крааль. – Это случилось давным-давно, задолго до того, как дед моего деда начал охотиться у этого озера. Звезды показывают нам, что произошло, чтобы напомнить о нашем долге перед богами.
   – Но, судя по твоим словам, боги отнюдь не доброжелательны к нам, – отозвался я.
   – Тем более надо уважать и бояться их, Орион. – С этими словами он зашагал прочь, обратно к костру, с видом человека, выложившего неоспоримый аргумент.
   К тому времени солнце уже поднялось над озером. Охотники пробудились. Ворча и потягиваясь, они облегчались у двух деревьев. Потом, поровну разделив остатки пищи, нашедшейся у людей Крааля и у моих, они запили ее водой из озера, принесенной Кроном и Пирком в кожаных мехах.
   – Теперь время биться, – объявил Крааль, подбирая с земли свое длинное копье.
   Его люди выстроились за ним, сжимая в руках копья, а мой отряд сгрудился у меня за спиной. Собаки, сонно щурясь, лежали на земле, свесив из пастей розовые языки. Но их глаза не упускали ни одного движения.
   – Вас двенадцать, а нас только девять, – сказал я.
   – Тебе следовало привести больше мужчин, – пожал плечами Крааль.
   – У нас больше нет.
   Он махнул рукой, видимо давая понять, что это мои трудности, а не его.
   – Чем драться всем, – предложил я, – давайте устроим честный поединок, один на один.
   – А какой с этого прок? – приподнял брови Крааль.
   – Если победит ваш боец, мои люди уйдут домой и больше сюда не вернутся.
   – А если мой боец проиграет?
   – Тогда и вы, и мы можем в мире охотиться на этой земле. Тут довольно дичи и для нас, и для вас.
   – Нет, Орион. Будет лучше перебить вас всех и на том покончить. Тогда мы сможем взять еще и ваших женщин. А все остальные племена, которые придут сюда, будут знать, что это наша земля и они тут охотиться не должны.
   – А как они об этом узнают?
   Он искренне изумился столь наивному вопросу.
   – Конечно, мы насадим ваши головы на колья, как же еще!
   – Предположим, – не сдавался я, – а если мы перебьем всех вас? Что тогда?
   – Вдевятером, считая двух мальчишек и одного калеку? – рассмеялся Крааль.
   – Я убил дракона, – с ноткой стали в голосе проговорил я.
   – Это ты так говоришь.
   – Убил! Убил! – закричали мои охотники.
   Взмахом руки я заставил их умолкнуть, не желая, чтобы началась драка из-за спора о моей доблести. У меня вдруг промелькнула мысль, которая могла оказаться полезной. Я попросил Крона принести мне лук и стрелы.
   – Ты знаешь, что это? – спросил я, держа их перед Краалем.
   – Разумеется. Никуда не годится против копья. Лук – оружие для засады, а не для схватки лицом к лицу.
   Я вручил ему лук и стрелы со словами:
   – Пока мы не начали драться, попробуй выстрелить в меня.
   На лице Крааля промелькнуло удивление, потом подозрение.
   – Как это?
   – Выпусти в меня стрелу, – шагая к величественному старому вязу, пояснил я. – Я буду стоять здесь.
   – Не понимаю.
   – Ты не веришь, что я убил дракона. Увы, сейчас рядом нет ни одного дракона, чтобы показать тебе, как я это сделал, так что я дам тебе другое доказательство. Стреляй в меня!
   С недоумением и опаской Крааль наложил стрелу и натянул тетиву. Мои люди попятились от меня; мой противник немного подался вперед, словно ему не терпелось посмотреть, что я замыслил. Мне бросилось в глаза, что он оттянул тетиву к груди, а не к щеке.
   Я перевел работу своих органов чувств в сверхбыстрый режим, и все в окружавшем меня мире будто замедлило движение. Зрачки прицеливавшегося Крааля чуточку сузились. Пичуга томительно медленно перепархивала с ветки на ветку, с неспешной грациозностью взбивая красноперыми крыльями воздух.
   Стоявший в десяти шагах от меня Крааль выпустил стрелу. Я увидел, как она, вихляясь, летит ко мне; все-таки сработана грубовато. Я легко дотянулся до нее ладонью и отбил.
   Зрители единодушно охнули.
   – А теперь, – заявил я, – полюбуйтесь-ка на это!
   Подойдя к одному из охотников Крааля, я велел ему держать копье двумя руками параллельно земле. Он сперва взглянул на вождя и, когда тот кивнул, неохотно сделал, как ему было сказано. Коротко взмахнув рукой, я с яростным выкриком ребром ладони разрубил копье надвое.
   Не успели они и слова сказать или даже шелохнуться, как я развернулся и схватил Крааля за талию. Подняв высоко над головой, я одной рукой легко удерживал его на весу, а он извивался и орал во всю глотку.
   – Ты все еще жаждешь битвы с нами, Крааль? – со смехом поинтересовался я. – Хочешь, чтобы мы взяли ваших женщин?
   – Поставь меня! – завопил он. – Так драться не положено!
   Я осторожно поставил его на землю и заглянул ему в глаза. Он был взбешен и напуган.
   – Крааль, если мы будем воевать, мне придется убить и тебя, и твоих людей.
   Он не проронил ни слова в ответ. Грудь его бурно вздымалась, пот струился по щекам, теряясь в седой бороде.
   – У меня есть идея получше, – продолжал я. – Не позволишь ли ты моим людям присоединиться к своему племени? Вождем остаешься ты.
   – Но ведь это ты вождь, Орион! – вскинулся Нох.
   – Я здесь чужак, а моя настоящая родина далеко отсюда. Крааль – отличный вождь и хороший охотник.
   – Но…
   У обоих нашлась масса возражений. Но зато они спорили, а не сражались. Вызванный испугом гнев Крааля сменился задумчивостью. Он прищурился, и в глазах его заплясали хитрые огоньки. Он всерьез раздумывал над открывшейся перед ним новой возможностью. Я пригласил его взглянуть на обиталище вещающего бога; по пути к нашей котловине мы продолжали обсуждать вопрос слияния двух племен.
   Осенившая меня идея была куда грандиознее и касалась не только двух горсток первобытных охотников. Я рассудил, что людей в лесах Рая не в пример больше, чем рептилий. Если удастся сплотить племена в единую силу, нас станет больше, чем драконов Сетха. Я понимал, что в распоряжении нашего врага имеется сложная техника, какая моим первобытным подопечным и не снилась; но с ростом численности – и с течением времени – мы сможем воевать против него.
   Попытка объединить бывших рабов с соплеменниками Крааля станет лишь первым шагом. Я знал, что сделать его будет нелегко – но первый шаг всегда труден.

8

   Эхо – вещающий бог – произвело на Крааля сильное впечатление, хотя он и старался это скрыть.
   – Этот бог просто-напросто повторяет ваши слова.
   – Чаще всего, – отозвался я; у меня как раз возникла новая идея. – Но порой он сам говорит с нами.
   Крааль хмыкнул, стараясь сохранить скептичный настрой.
   Не менее сильное впечатление произвела на него Аня, встретившая его учтивым, серьезным приветствием и говорившая с ним так, как следовало говорить с человеком, обладавшим властью. Краалю ни разу не доводилось видеть одежды, подобной блестевшему комбинезону Ани; разумеется, ткань, из которой он был сделан, практически не знала износа и в буквальном смысле отталкивала грязь поверхностным электрическим зарядом. Казалось, Аню окружал божественный ореол.
   И красавиц, подобных ей, он тоже ни разу не видел, так что на бородатой физиономии Крааля явно читалась сумятица обуревавших его чувств – от почитания и страстной тоски до откровенного вожделения. Будучи опытным вождем, он быстро сообразил, какие преимущества принесет ему слияние племени Ноха с его собственным. Однако прежде никто ничего такого не делал, а Крааль явно не стремился к новшествам.
   В тот вечер мы все вместе пировали на каменистом дне котловины. Вокруг ревевшего пламени огромного костра собрались все наши и охотники Крааля. Мы поджаривали, насадив на палки, тушки кроликов, опоссумов, енотов и мелких грызунов. Женщины принесли хлебцы – совершенно незнакомое Краалю и его соплеменникам лакомство, а заодно целую гору орехов, моркови, ягод и пряный корень, который впоследствии будет назван хреном.
   Немного раньше у нас с Аней состоялась долгая беседа по поводу моей новой идеи; моя подруга просто смеялась от восторга.
   – Ты уверена, что сумеешь? – спросил я.
   – Да, конечно. Не робей.
   Как восхитительно было снова видеть ее улыбку, видеть восторг и надежду, засиявшие в ее серых глазах!
   После трапезы женщины удалились в пещеры, а мужчины остались сидеть вокруг угасавших углей большого костра, сыто рыгая и рассказывая байки.
   Наконец я спросил у Крааля:
   – Ты думал о слиянии наших племен? Ты согласен?
   Он печально покачал головой, словно и сам был огорчен своим отказом.
   – Никак нельзя, Орион.
   – Почему же?
   Все смолкли, прислушиваясь к нашему разговору.
   – У тебя свое племя, у меня – свое, – с несчастным видом заявил Крааль. – У нас нет никого общего – ни братьев, ни невест, ни даже дальнего родства. Между нашими племенами нет никаких уз.
   – Мы можем создать эти узы, – предложил я. – У нескольких наших женщин нет мужей. У вас же наверняка много неженатых мужчин.
   Я заметил, что его люди закивали, но он снова отрицательно покачал головой.
   – Так никто не делал, Орион. Так нельзя.
   – Тогда посмотрим, что скажет бог. – Я медленно поднялся с земли.
   – Бог повторит твои слова, – посмотрел он на меня снизу вверх.
   – Может быть. А может, и нет.
   Воздев руки над головой, я крикнул в ночь:
   – О вещающий бог, поведай нам, как следует поступить!
   – …поведай нам, как следует поступить! – отразился мой голос от скал.
   Сердце бешено колотилось, но тишину нарушал лишь стрекот сверчков в траве. Затем во тьме зазвучал басовитый гортанный шепот:
   – Я вещающий бог. Вопрошай – и обретешь мудрость.
   Все охотники, и мои в том числе, подскочили, будто их ударило током. Глаза Крааля распахнулись настолько широко, что я увидел это даже в слабом свете угасавших углей. Ни один из них не узнал голоса Ани; ни одному из них даже в голову не пришло, что хриплый шепот может принадлежать женщине.
   – Спрашивай у бога, – обернулся я к Краалю.
   Он разинул рот, но не издал ни звука. Большинство охотников уже поднялись на ноги, вглядываясь в наполнивший каменную чашу мрак. Мне было чуточку совестно за подобное надувательство. Я понимал, что беспринципный человек может заставить «бога» сказать что ему заблагорассудится. В грядущие времена оракулы и провидцы будут прибегать к подобным фокусам, чтобы воздействовать на верующих. Мне еще предстоит за это ответить.
   Но в тот момент мне было крайне необходимо, чтобы Крааль принял идею объединения двух племен.
   К моему изумлению, заговорить решился Нох. Голос его чуточку дрожал от волнения, когда он прокричал скале:
   – О вещающий бог, будет ли правильно, если наше племя объединится с племенем Крааля?
   – …с племенем Крааля?
   И опять тишина. Ни шепота ветерка. Даже сверчки примолкли.
   Затем снова зазвучал шепот:
   – Сильнее ли двое, чем один? Сильнее ли двадцать, чем десять? Мудро стать сильнее.
   – Значит, надо объединить наши племена? – Ноху нужен был определенный ответ, а не божественные метафоры.
   В ответ раздалось долгое, раскатистое:
   – Да-а-а-а-а…
   – Под чьим началом? – К Краалю наконец вернулся голос.
   – …чьим началом? Вождь большего из двух племен должен стать вождем всего племени. Охотник Крааль с нынешней ночи и впредь да зовется вождем Краалем.
   – А как же Орион? – не унимался Нох.
   – …Орион? – подхватило эхо. – Орион недолго пробудет среди вас, – услышали мы. – Ему предстоят иные дела, иные свершения.
   Мое удовольствие от того, что удалось подтолкнуть Крааля и остальных к правильному решению, бесследно развеялось. Аня говорила чистейшую правду. Долго нам задерживаться нельзя. Нас ждут иные дела.
   У меня на глазах Крааль с Нохом обнялись, и на лицах окружающих засветилось явное облегчение от сознания, что драться не придется. Правда, неизвестно, как женщины отнесутся к сближению с чужаками, но это меня не очень-то и волновало. Главное заключалось в другом – я все-таки заставил этих людей сделать первый шаг к организованному сопротивлению против Сетха и его рептилий. Но это был лишь первый шаг, крохотный шажок, и грандиозность задачи, которую предстояло решить, легла на мои плечи тяжким бременем ответственности за весь мир.
   Я пробрался в нашу с Аней пещеру, чувствуя себя выжатым до капли. Луна закатилась, а на смену ей над вершинами деревьев взошла кровавая звезда, которая зловеще взирала на меня и еще более подавляла мой дух.
   Когда я вполз в пещеру и рухнул на убогое ложе из веток и шкур, Аня еще была полна радостного возбуждения.
   – Сработало, правда?! Я видела, как они обнимались.
   – Ты постаралась на славу, – откликнулся я. – Теперь тебе поклоняются по-настоящему – вот только не знаю, как они отнеслись бы, если б узнали, что поклонялись богине, а не богу.
   – Мне поклонялись и прежде, – опускаясь на колени рядом со мной, самодовольно заявила Аня. – Фидий изваял прекрасную статую, чтобы мне поклонялись все Афины.
   Кивнув, я утомленно прикрыл глаза. Меня охватило изнеможение и уныние. Мне хотелось лишь спать, спать, спать. Мы с Аней никогда не сможем жить нормальной человеческой жизнью. Я вечно буду марионеткой в руках творцов, и они вечно будут дергать за ниточки, ни на минуту не оставляя нас в покое. И всегда найдется новое задание, новый враг, новое время и место… Но никогда не будет времени и места для счастья – ни для меня, ни для нас.
   Аня ощутила мою духовную усталость. Коснувшись моего лба своей прохладной, гладкой ладонью, она ласково произнесла:
   – Спи, милый! Отдохни.
   И я уснул. Но лишь на время нескольких биений сердца – ибо увидел сатанинское лицо Сетха. Его красные глаза полыхали, острые зубы блистали в дьявольском оскале, заменявшем ему улыбку.
   "Я говорил тебе, Орион, что ниспошлю свою кару. Час настал".
   Я подскочил, напугав Аню.
   – Что случилось?!
   Ответ не понадобился – из недр какой-то пещеры исторгся в ночь жуткий визг, эхом заметавшись в котловине.
   Подхватив лежавшее у входа в пещеру копье и выдернув из ножен кинжал, я опрометью бросился к узкому скальному карнизу, образовывавшему естественную лестницу, которая вела на дно котловины. Голосившие люди высыпали из пещер, выпрыгивая на скалы, и охотники Крааля были среди прочих. Все смешалось; мужчины и женщины разбегались с воплями невыразимого ужаса, в паническом бегстве оступаясь на неровных каменных ступенях, падая вниз, туда, где их ждала верная гибель на острых уступах…
   От кого они бежали?!
   – Держись за мной, – бросил я Ане, пробираясь по крутой каменной лестнице.
   Ко мне с визгом подлетела Рива, едва не столкнув меня в пропасть. В ее широко распахнутых глазах застыло безумие ужаса. Руки женщины были пусты – ребенок остался в пещере наверху.