Страница:
Штормовой прибой усиливался вдоль всего побережья, и в нескольких штатах власти гражданской обороны передали предупреждения о возможном наводнении. Дороги были забиты машинами — люди спешили отъехать как можно дальше от побережья.
А ураган «Омега» уже находился в ста милях от берега.
И вдруг он дрогнул.
Казалось, разряд тока пробежал по центру управления. Гигантский ураган замешкался у берега, встретившись с нашим потоком воздуха. Мы затаили дыхание. «Омега» в нерешительности стояла у самого берега в течение часа, показавшегося нам вечностью, а затем повернула на северо-восток. И начала удаляться в океан.
Мы вопили так, что охрипли.
Когда страсти чуть улеглись, Тэд вскочил на стол.
— Спокойствие, герои! — воскликнул он. — Работа еще не окончена. Нам предстоит борьба с заморозками на Среднем Западе. К тому же я намерен бросить на «Омегу» все оставшиеся силы, чтобы по возможности ослабить эту дамочку. Так что по местам!
И только около полуночи Тэд позволил нам остановиться. Сотрудники проекта «Контур» — теперь уж их по праву можно было назвать настоящими властелинами погоды — ослабили «Омегу» до такой степени, что она превратилась в самый банальный тропический шторм, быстро теряющий остатки мощи над холодными водами северной Атлантики. Легкий снежок все-таки выпал кое-где на северо-западе, но наши прогнозы успели ко времени, а властелины погоды сумели отобрать силу у холодного фронта. Местные синоптики докладывали лишь о небольших проблемах, связанных с заморозками. Толщина снежного покрова не превышала дюйма.
Большинство людей отправились спать. Только четыре человека, костяк проекта, остались в центре управления. Барни, Тули и я собрались у стола Тэда. Он подвинул к себе пишущую машинку и неуверенно застучал по клавишам.
— Как пишется слово «отставка»? — спросил он. — Первая буква «о»?
Прежде чем кто-нибудь из нас успел ответить, зазвенел видеофон. Тэд нажал клавишу с буквой «о». На экране показалось лицо доктора Вейса.
— Не стоило вам беспокоиться, — сказал Тэд. — Игра окончена. Я обо всем знаю.
У доктора Вейса был измученный вид, словно он сражался с ураганом врукопашную.
— Сегодня вечером я долго разговаривал с президентом, Маррет, — сказал он. — Вы поставили его в трудное положение. Я уж не говорю о себе. Для общественности вы герой. Но лично я вам никогда бы не стал больше доверять.
— И правильно сделаете, — сказал Тэд. — Но не волнуйтесь, вам не придется меня увольнять. Я сам подаю в отставку. Вам больше нечего опасаться.
— Вы не можете подать в отставку, — сказал Вепс с горечью. — Вы — национальная ценность, поскольку это касается президента. Он весь вечер сравнивал вас с ядерной энергией: он намерен вас приручить и обуздать.
— Приручить? Для управления погодой?
Вейс молча наклонил голову.
— Президент в самом деле хочет начать работы по управлению погодой! — воскликнул Тэд и расплылся в улыбке. — Я же четвертый год мечтаю попасть в такую упряжку!
— Выслушайте меня, Маррет. Президент хочет, чтобы вы работали над проблемами контроля погоды, но я буду тем человеком, кто возьмет на себя ответственность за контроль над вами. И я никогда — слышите, никогда — не разрешу вам практически руководить проектом или подходить близко к практическому воплощению ваших идей. Я намерен найти для вас начальников, которые смогут заткнуть вас как пробкой. Мы будем осуществлять эксперименты с погодой и пользоваться вашими идеями. Но вы сами не будете руководить ничем, до тех пор, пока я остаюсь на своем посту.
Улыбка медленно сползла с лица Тэда.
— Будь по-вашему, — сказал он мрачно. — Если работа будет вестись… и будет вестись как надо. Я и не ожидал Национальной медали за эти достижения.
Все еще разгневанным голосом Вейс сказал:
— Вам везет, Маррет, вам чертовски везет. Если бы условия погоды были несколько иными, если бы ваш бредовый план не удался столь блестяще…
— При чем здесь везение? — взорвался Тэд. — Мы работали! Работало множество разных людей, и все они вложили в проект свои способности и умение. Только так нам удалось обуздать погоду — для вас. Не важно, хороши погодные условия или никуда не годятся, если мы собираемся так или иначе менять их по своему усмотрению. И дело тут вовсе не в везении — требуется только время и много пота. Мы создаем ту погоду, которая нам нужна. Вот что мы делаем. И поэтому нам везет просто надо решать все задачи достаточно широко.
— Везение или умение — впрочем, это не так уж и важно, устало ответил доктор Вейс. — Теперь вы своего добились. Но помните: только под моим руководством и на моих условиях.
— Мы победили, — сказал Тэд, отключая видеофон. — Мы в самом деле победили.
Барни опустилась на ближайший стул.
— Слишком много всего сразу, — сказала она. — Мне кажется, что я всему этому не поверю.
— Это все настоящее, — тихо ответил Тэд. — Управление погодой стало фактом. И мы будем его проводить.
— Не забудь, ты будешь работать под началом доктора Вейса или еще кого-либо, кого он назначит руководителем программы, — напомнил я.
Тэд пожал плечами.
— Я работал на доктора Россмена. Я могу работать на кого угодно. Важна работа, а не титулы, которые за нее раздают.
Тули провел рукой по животу.
— Я не знаю еще многого о ваших западных порядках, но в моих жилах течет обыкновенная красная кровь, и она подсказывает мне, что я умираю с голоду.
— Смотри-ка, и я об этом подумал, — сказал Тэд. — Пошли соорудим праздничный завтрак, парни.
— Парни? — поморщилась Барни.
— Ах да, среди нас девушка! Пошли, мисс Барневельд! — Он взял ее под руку и повел к двери. — Как, по-твоему, смогла бы ты стать центром моего внимания? Пожалуй, хватит тебе уступать первое место ураганам с женскими именами.
Барни оглянулась на меня. Я подошел и тоже взял ее под руку.
— Если не возражаешь — сказал я, — мне бы хотелось, чтобы Барни была центром и моего внимания.
Тули покачал головой, догоняя нас.
— Вы настоящие западные варвары. Ничего удивительного, что у вас так часто случаются нервные срывы. Вы же сами не знаете, кто на ком собирается жениться. То ли дело я: семьи согласились на наш брак, когда нам, мне и моей невесте, было от роду по пять лет.
— Потому-то ты и приехал к нам в Штаты, — пошутил Тэд.
— Тули, не мешай им, — сказала Барни, — на меня с четырех лет не обращали столько внимания.
Мы спустились по главной лестнице и вышли на улицу. Тротуары были мокрыми от дождя — прощальный подарок «Омеги», но звезды уже пробились сквозь разрозненные облака.
— Сегодня мир проснется, — сказал Тэд, — и обнаружит, что человек стал властелином погоды.
— Не совсем, — охладил его пыл Тули. — Это только начало пути. Нам предстоит учиться долгие годы. Десятилетия, а может, и того больше.
Тэд согласно кивнул, но улыбка не пропала с его лица:
— Может быть. Но мы начали. И это самое важное.
— А политические проблемы, которые из-за этого возникнут? — спросил я. — А социальные и экономические перемены, которые будут вызваны изменением климата? Вы об этом подумали?
Тэд засмеялся.
— Это уж дело администраторов вроде тебя и президента. Вы и ломайте над этим головы. Мне и без тоге дел хватает: шесть квадрильонов тонн воздуха… и только один математик.
ЭПИЛОГ
НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ ПРОСЧЕТ
А ураган «Омега» уже находился в ста милях от берега.
И вдруг он дрогнул.
Казалось, разряд тока пробежал по центру управления. Гигантский ураган замешкался у берега, встретившись с нашим потоком воздуха. Мы затаили дыхание. «Омега» в нерешительности стояла у самого берега в течение часа, показавшегося нам вечностью, а затем повернула на северо-восток. И начала удаляться в океан.
Мы вопили так, что охрипли.
Когда страсти чуть улеглись, Тэд вскочил на стол.
— Спокойствие, герои! — воскликнул он. — Работа еще не окончена. Нам предстоит борьба с заморозками на Среднем Западе. К тому же я намерен бросить на «Омегу» все оставшиеся силы, чтобы по возможности ослабить эту дамочку. Так что по местам!
И только около полуночи Тэд позволил нам остановиться. Сотрудники проекта «Контур» — теперь уж их по праву можно было назвать настоящими властелинами погоды — ослабили «Омегу» до такой степени, что она превратилась в самый банальный тропический шторм, быстро теряющий остатки мощи над холодными водами северной Атлантики. Легкий снежок все-таки выпал кое-где на северо-западе, но наши прогнозы успели ко времени, а властелины погоды сумели отобрать силу у холодного фронта. Местные синоптики докладывали лишь о небольших проблемах, связанных с заморозками. Толщина снежного покрова не превышала дюйма.
Большинство людей отправились спать. Только четыре человека, костяк проекта, остались в центре управления. Барни, Тули и я собрались у стола Тэда. Он подвинул к себе пишущую машинку и неуверенно застучал по клавишам.
— Как пишется слово «отставка»? — спросил он. — Первая буква «о»?
Прежде чем кто-нибудь из нас успел ответить, зазвенел видеофон. Тэд нажал клавишу с буквой «о». На экране показалось лицо доктора Вейса.
— Не стоило вам беспокоиться, — сказал Тэд. — Игра окончена. Я обо всем знаю.
У доктора Вейса был измученный вид, словно он сражался с ураганом врукопашную.
— Сегодня вечером я долго разговаривал с президентом, Маррет, — сказал он. — Вы поставили его в трудное положение. Я уж не говорю о себе. Для общественности вы герой. Но лично я вам никогда бы не стал больше доверять.
— И правильно сделаете, — сказал Тэд. — Но не волнуйтесь, вам не придется меня увольнять. Я сам подаю в отставку. Вам больше нечего опасаться.
— Вы не можете подать в отставку, — сказал Вепс с горечью. — Вы — национальная ценность, поскольку это касается президента. Он весь вечер сравнивал вас с ядерной энергией: он намерен вас приручить и обуздать.
— Приручить? Для управления погодой?
Вейс молча наклонил голову.
— Президент в самом деле хочет начать работы по управлению погодой! — воскликнул Тэд и расплылся в улыбке. — Я же четвертый год мечтаю попасть в такую упряжку!
— Выслушайте меня, Маррет. Президент хочет, чтобы вы работали над проблемами контроля погоды, но я буду тем человеком, кто возьмет на себя ответственность за контроль над вами. И я никогда — слышите, никогда — не разрешу вам практически руководить проектом или подходить близко к практическому воплощению ваших идей. Я намерен найти для вас начальников, которые смогут заткнуть вас как пробкой. Мы будем осуществлять эксперименты с погодой и пользоваться вашими идеями. Но вы сами не будете руководить ничем, до тех пор, пока я остаюсь на своем посту.
Улыбка медленно сползла с лица Тэда.
— Будь по-вашему, — сказал он мрачно. — Если работа будет вестись… и будет вестись как надо. Я и не ожидал Национальной медали за эти достижения.
Все еще разгневанным голосом Вейс сказал:
— Вам везет, Маррет, вам чертовски везет. Если бы условия погоды были несколько иными, если бы ваш бредовый план не удался столь блестяще…
— При чем здесь везение? — взорвался Тэд. — Мы работали! Работало множество разных людей, и все они вложили в проект свои способности и умение. Только так нам удалось обуздать погоду — для вас. Не важно, хороши погодные условия или никуда не годятся, если мы собираемся так или иначе менять их по своему усмотрению. И дело тут вовсе не в везении — требуется только время и много пота. Мы создаем ту погоду, которая нам нужна. Вот что мы делаем. И поэтому нам везет просто надо решать все задачи достаточно широко.
— Везение или умение — впрочем, это не так уж и важно, устало ответил доктор Вейс. — Теперь вы своего добились. Но помните: только под моим руководством и на моих условиях.
— Мы победили, — сказал Тэд, отключая видеофон. — Мы в самом деле победили.
Барни опустилась на ближайший стул.
— Слишком много всего сразу, — сказала она. — Мне кажется, что я всему этому не поверю.
— Это все настоящее, — тихо ответил Тэд. — Управление погодой стало фактом. И мы будем его проводить.
— Не забудь, ты будешь работать под началом доктора Вейса или еще кого-либо, кого он назначит руководителем программы, — напомнил я.
Тэд пожал плечами.
— Я работал на доктора Россмена. Я могу работать на кого угодно. Важна работа, а не титулы, которые за нее раздают.
Тули провел рукой по животу.
— Я не знаю еще многого о ваших западных порядках, но в моих жилах течет обыкновенная красная кровь, и она подсказывает мне, что я умираю с голоду.
— Смотри-ка, и я об этом подумал, — сказал Тэд. — Пошли соорудим праздничный завтрак, парни.
— Парни? — поморщилась Барни.
— Ах да, среди нас девушка! Пошли, мисс Барневельд! — Он взял ее под руку и повел к двери. — Как, по-твоему, смогла бы ты стать центром моего внимания? Пожалуй, хватит тебе уступать первое место ураганам с женскими именами.
Барни оглянулась на меня. Я подошел и тоже взял ее под руку.
— Если не возражаешь — сказал я, — мне бы хотелось, чтобы Барни была центром и моего внимания.
Тули покачал головой, догоняя нас.
— Вы настоящие западные варвары. Ничего удивительного, что у вас так часто случаются нервные срывы. Вы же сами не знаете, кто на ком собирается жениться. То ли дело я: семьи согласились на наш брак, когда нам, мне и моей невесте, было от роду по пять лет.
— Потому-то ты и приехал к нам в Штаты, — пошутил Тэд.
— Тули, не мешай им, — сказала Барни, — на меня с четырех лет не обращали столько внимания.
Мы спустились по главной лестнице и вышли на улицу. Тротуары были мокрыми от дождя — прощальный подарок «Омеги», но звезды уже пробились сквозь разрозненные облака.
— Сегодня мир проснется, — сказал Тэд, — и обнаружит, что человек стал властелином погоды.
— Не совсем, — охладил его пыл Тули. — Это только начало пути. Нам предстоит учиться долгие годы. Десятилетия, а может, и того больше.
Тэд согласно кивнул, но улыбка не пропала с его лица:
— Может быть. Но мы начали. И это самое важное.
— А политические проблемы, которые из-за этого возникнут? — спросил я. — А социальные и экономические перемены, которые будут вызваны изменением климата? Вы об этом подумали?
Тэд засмеялся.
— Это уж дело администраторов вроде тебя и президента. Вы и ломайте над этим головы. Мне и без тоге дел хватает: шесть квадрильонов тонн воздуха… и только один математик.
ЭПИЛОГ
Немногим более двух лет спустя, золотым октябрьским днем состоялась специальная сессия ООН. На совещании, которое проходило на открытом воздухе, выступил президент США.
Я тогда впервые увидел Барни и Тэда после их свадьбы они поженились полгода назад. Барни сообщила мне о своем решении со всей деликатностью, и я понял, что можно жить, нося в сердце боль, даже если нет надежды на то, что она скоро уляжется.
Я продолжал руководить «Эолом». Работы было немало. Тэд с Барни (и Тули, разумеется) трудились в правительственном комитете по управлению погодой. Под бдительным оком одного из ведущих ученых страны Тэд утихомирился; наши годы борьбы постепенно обрастали жирком свершений.
Делегаты ООН встретились в легком павильоне, сооруженном на берегу реки специально для этой церемонии. Среди приглашенных были руководители Бюро прогнозов, конгрессмены и высокие чиновники. За креслами для делегатов и гостей, расставленными на зеленой лужайке, стояла большая толпа любопытных, пришедших послушать президента.
— …Технический прогресс, — говорил президент, — знаменует для человечества и неисчерпаемые перспективы развития, и постоянную опасность. Именно с помощью техники человек создал силы, способные погубить его самого, она же помогла ему обрести силу, способную объединить нашу планету во имя мира и жизни — жизни без войны, голода и невежества. Сегодня мы отмечаем новый шаг в мирном использовании достижений науки и техники — создание Комитета Организации Объединенных Наций по управлению погодой над всей планетой…
Как и победа Тэда над ураганом «Омега», создание Комитета было лишь началом. Полное господство над погодой и полное разрешение связанных с этим проблем были делом далекого будущего. Но мы сделали еще один шаг в нужном направлении.
В моем кармане лежало письмо от Генерального секретаря ООН с приглашением на работу во вновь созданный Комитет. Я знал, что аналогичное письмо получил Тэд и что вскоре такое же письмо получит Тули.
И когда мы сидели, слушая выступление президента, налетел легкий ветерок и заиграл оранжевыми листьями деревьев, навевая прохладу. Стоял теплый осенний день: ясное голубое небо, сверкающее солнце и легкие, редкие пушистые облака. Замечательный день для церемонии на открытом воздухе.
А как же иначе?
(Перевод Б.Клюева и И.Можейко)
Я тогда впервые увидел Барни и Тэда после их свадьбы они поженились полгода назад. Барни сообщила мне о своем решении со всей деликатностью, и я понял, что можно жить, нося в сердце боль, даже если нет надежды на то, что она скоро уляжется.
Я продолжал руководить «Эолом». Работы было немало. Тэд с Барни (и Тули, разумеется) трудились в правительственном комитете по управлению погодой. Под бдительным оком одного из ведущих ученых страны Тэд утихомирился; наши годы борьбы постепенно обрастали жирком свершений.
Делегаты ООН встретились в легком павильоне, сооруженном на берегу реки специально для этой церемонии. Среди приглашенных были руководители Бюро прогнозов, конгрессмены и высокие чиновники. За креслами для делегатов и гостей, расставленными на зеленой лужайке, стояла большая толпа любопытных, пришедших послушать президента.
— …Технический прогресс, — говорил президент, — знаменует для человечества и неисчерпаемые перспективы развития, и постоянную опасность. Именно с помощью техники человек создал силы, способные погубить его самого, она же помогла ему обрести силу, способную объединить нашу планету во имя мира и жизни — жизни без войны, голода и невежества. Сегодня мы отмечаем новый шаг в мирном использовании достижений науки и техники — создание Комитета Организации Объединенных Наций по управлению погодой над всей планетой…
Как и победа Тэда над ураганом «Омега», создание Комитета было лишь началом. Полное господство над погодой и полное разрешение связанных с этим проблем были делом далекого будущего. Но мы сделали еще один шаг в нужном направлении.
В моем кармане лежало письмо от Генерального секретаря ООН с приглашением на работу во вновь созданный Комитет. Я знал, что аналогичное письмо получил Тэд и что вскоре такое же письмо получит Тули.
И когда мы сидели, слушая выступление президента, налетел легкий ветерок и заиграл оранжевыми листьями деревьев, навевая прохладу. Стоял теплый осенний день: ясное голубое небо, сверкающее солнце и легкие, редкие пушистые облака. Замечательный день для церемонии на открытом воздухе.
А как же иначе?
(Перевод Б.Клюева и И.Можейко)
НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ ПРОСЧЕТ
Натан Френч был чистым математиком. Он работал в лаборатории, оседлавшей калифорнийский холм на самом берегу океана, но его кабинету окна не досталось. И понятно почему: в то время как лаборатория зарабатывала на исследованиях по водородной бомбе, Натан корпел над уравнениями, которые позволяли сэкономить горючее при посылке человека на Луну. А когда лаборатория добилась выгодного контракта по программе лунных исследований, Натан углубился в проблему борьбы с загрязнением воздуха.
Внешне Натан совсем не напоминал математика. Он был высокого роста, костлявый, любил играть в гандбол, когда волновался, немного шепелявил, а лицом напоминал лошадь. Во всем, что не касалось математики, он был чист и наивен. Если им овладевала новая идея, он начинал часто щуриться, что отнюдь не свидетельствовало о повышенной нервозности или излишнем самомнении, — как ни в чем не бывало он продолжал скалить лошадиные зубы в доброй улыбке.
В тот день, когда лаборатория заключила свой первый контракт на исследования по изучению загрязнения воздуха (с правительством штата Калифорния), истинные интересы Натана, естественно, занесли его совсем в другую сторону.
— Пожалуй, не исключено, — заявил он шефу лаборатории, доброму старику Манигриндеру, — что существует возможность предсказывать землетрясения.
Манигриндер помигал сквозь толстые бифокальные очки и добродушно ответил:
— Ну что же, Натан, дружище, думайте. Вы ведь знаете, что мне всегда интересно наблюдать, как человек познает свою Вселенную.
Не успел Натан покинуть роскошный кабинет шефа, как тот извлек свое пузатенькое тело из мягкого плюшевого кресла и подошел к окну. Кстати, в его кабинете было два окна: одно позволяло любоваться прекрасной панорамой Тихого океана, другое выходило на автомобильную стоянку, так что Манигриндер всегда знал, кто из его сотрудников опоздал на работу.
За стоянкой автомобилей (между прочим, большинство машин были далеко не новыми, так как последние несколько лет дела лаборатории шли не блестяще), частично скрытый эвкалиптами и поросший зеленой травой находился на удивление прямой обрыв высотой фута в четыре. Он тянулся, подобно вытянутой ступеньке, во всю длину лабораторного корпуса и дальше, за заброшенную, покрытую розовой штукатуркой церковь, что стояла на самой вершине холма. Этот поросший травой вал носил название разлома Сан-Андреас.
Манигриндер нередко глазел на разлом из своего окна, мысленно репетируя, что будет делать, когда начнется землетрясение. Нет, он не трусил, просто отличался предусмотрительностью. Как-то раз подземный толчок случился в самый разгар совещания. Манигриндер пулей выскочил в окно, пронесся через автомобильную стоянку и оказался по ту сторону разлома (на его восточной, безопасной стороне), прежде чем люди, вдвое его моложе, успели подняться на ноги. Сотрудники лаборатории еще долго обсуждали необыкновенную подвижность косолапого толстячка.
С той поры минул ровно год. Машин на стоянке прибавилось, появились и новые. Загрязнение воздуха стало модной темой, особенно после ужасных смогов в Сан-Клементе. К тому же лаборатории удалось заполучить несколько небольших, не требующих особых усилий контрактов от ВВС, а между тем стоимость их была раз в шесть выше, чем лаборатория получала от исследований загрязнения воздуха.
Манигриндер откинулся в мягком кресле, стараясь придать своему лицу заинтересованный и в то же время независимый вид — сделать это было нелегко, потому что ему никогда не удавалось уследить за ходом мыслей Натана, когда тот начинал излагать суть своей работы.
— …проще проштого, — шепелявил Натан. — Предштавим прогрессию с обратным знаком.
От волнения математик захлебывался словами и лихорадочно чиркал уравнения на ярко-красной доске. Желтый мелок в его руке то и дело издавал душераздирающие звуки.
— Все понятно? — Натан наконец остановился и уставился на доску, сплошь покрытую неразборчивыми цифрами и символами. Его окружало облачко желтой пыли.
— Ага, — глубокомысленно ответил Манигриндер. — Следовательно, ваш вывод…
— Яшнее яшного, — сказал Натан. — Если мы располагаем основными данными, то сможем не только предсказать, когда начнется землетрясение и где оно будет, но и определить его силу.
Глаза Манигриндера сузились.
— Вы в этом уверены?
— Я консультировался с геофизиками из Калифорнийского технологического. Они согласились с моей теорией.
— Так, так, — Манигриндер постучал пухлыми пальчиками по столу. — Я, разумеется, понимаю, что это не входит в ваши непосредственные интересы, но скажите, Натан, вы и в самом деле можете предсказывать землетрясения? Или это все только теория?
— Конечно, могу. — Губы Натана раздвинулись в широкую улыбку, которая могла бы соперничать с улыбкой Фернанделя. К примеру, то, что произойдет в следующий четверг.
— В следующий четверг?
— Вот именно. В следующий четверг будет очень сильное землетрясение.
— А где?
— У нас, здесь. Вдоль разлома.
— Вдоль… — Манигриндер подавился глотком воздуха.
Натан небрежно подбросил к потолку желтый мелок, но подхватить не успел, и мел упал на ковер.
Манигриндер, цветом чуть бледнее мелка, с трудом спросил:
— Так вы говорите, сильное землетрясение?
— Угу.
— Это… это ребята из Технологического рассчитали?
— Нет, я сам. Они-то не согласились. Талдычат, будто я не учитываю гамма-фактор в уравнении четырнадцатого порядка. Приходится проверять расчеты на компьютере.
Пухлые щечки Манигриндера слегка порозовели.
— Ага… понятно. Значит, так: получите данные компьютера и сразу ко мне.
— Разумеется.
На следующее утро, когда Манигриндер таился за шторой у окна, наблюдая за тем, как подъезжают к стоянке машины, зазвенел телефон. Манигриндер доподлинно знал, что его секретарша провела бурную ночь и потому запаздывает. Недовольный, что его оторвали от дела, Манигриндер подошел к столу и поднял трубку.
Звонил Натан.
— Компьютер согласен с ребятами из Технологического. Но я убежден, что в программе допущен небольшой просчет. Нельзя полностью полагаться на компьютеры, они не лучше людей, что всучивают им информацию.
— Ясно, — сказал Манигриндер. — Продолжайте проверку.
Положив трубку, он хихикнул:
— Старина Натан силен в теории, но, когда дело доходит до реального мира, он сущий ребенок.
И все-таки, когда наконец явилась секретарша, принесла ему утренний кофе, таблетку от головной боли и ласково укусила за ушко, он задумчиво произнес:
— Может, мне все-таки следует поговорить с теми банкирами из Нью-Йорка…
— Но ты же сам говорил, что теперь, когда дела пошли лучше, лаборатории их деньги не нужны.
— И все же… — Манигриндер задумчиво наклонил лысую голову. — Договорись-ка о встрече с ними в следующий четверг. Я улетаю в среду вечером и останусь в Нью-Йорке на уик-энд.
— Как? — изумилась секретарша. — Но ты же обещал, что мы…
— Ну-ну… сначала дело, а все остальное можно отложить. А ты закажи билет на вечерний самолет в пятницу. Встретимся в гостинице.
— Ах, — улыбнулась секретарша, — ты такой лапочка!
Звонок Натана застал Мэтта Клаймбера в тот момент, когда он вернулся со званого обеда в Пентагоне.
Клаймбер работал с Натаном несколько лет назад. Он начинал как программист и первое время обслуживал Натана. За два года он вырос до заведующего сектором и стал прямым начальником математика. Правда, начальником он числился только на бумаге — никому еще не удавалось командовать Натаном. Как только Манигриндер понял, что в один прекрасный день Клаймбер его подсидит, шеф лаборатории устроил молодого карьериста на государственную службу в Вашингтоне, что могло принести начинающему администратору только пользу.
— Привет, Натан, — закричал Клаймбер, — сколько еще карандашей исписал?
Он покосился на настольный календарь. Во второй половине дня ему предстояло посетить три межведомственные конференции и провести два внутренних совещания.
— Сбавь скорость, — сказал Клаймбер, сохраняя дружеский тон, но вместе с тем уныло хмурясь. — Ты же знаешь, что простому человеку не угнаться, когда ты летишь на перекладных.
Прошло полчаса. Клаймбер сидел, откинувшись в кресле и положив ноги на стол. Узел его галстука был распущен, верхняя пуговица сорочки расстегнута. Два первых совещания в календаре он уже вычеркнул.
— Итак, давай подытожим, Натан, — сказал наконец Клаймбер. — По твоим расчетам, вдоль разлома Сан-Андреас в следующий четверг в два тридцать пополудни должно произойти сильное землетрясение. Но ребята из Технологического и твой собственный компьютер с тобой не согласны.
Еще через десять минут Клаймбер сказал:
— Ладно, ладно… Конечно, я помню, как мы путали в программе. Но и тебе случалось делать ошибки. Слушай, Натан, продолжай проверку. Если убедишься, что ошибается компьютер, а не ты, звони мне немедленно. В случае необходимости я доберусь до самого президента. Договорились? Отлично. Будем держать связь.
Усталым движением он бросил телефонную трубку на рычаг и опустил ноги на пол.
«Старина Натан, кажется, окончательно свихнулся. В следующий четверг… Надо же… в следующий четверг…»
Клаймбер полистал календарь. Так и есть — в следующий четверг у него совещание в отделении фирмы «Боинг» в Сиэтле, к северу от эпицентра.
«При сильном землетрясении все чертово Западное побережье может ухнуть в Тихий океан. Так что… Не сходи с ума. Ясное дело, Натан спятил. И все же… Интересно, как далеко к северу тянется этот разлом?»
Он протянул руку и нажал кнопку селектора.
— Слушаю, мистер Клаймбер, — послышался голос секретарши.
— На следующий четверг у меня назначено совещание в фирме «Боинг» по поводу сверхзвуковых транспортов… — Клаймбер нерешительно замолчал, но после некоторого колебания бросил: — Отменить!
Вообще-то Натан Френч был человеком непьющим, но в следующий вторник он направился из лаборатории прямиком в маленький уютный бар, что расположился на уступе над самым океаном.
День выдался на удивление спокойный, так что к одинокому посетителю было приковано внимание не только озабоченного бармена, но и вызывающе накрашенной девицы, которая в этот ранний час была одета в длинное черное платье с глубоким вырезом. От нее нестерпимо пахло дешевыми духами.
— Черт побери, — пробормотал бармен. — В жизни торговля не шла так вяло, как вчера и сегодня.
Он ежился за стойкой, не зная, чем себя занять. Единственный грязный бокал во всем заведении находился в руках Натана, и тот не намеревался с ним расставаться, потому что любил сосать оставшиеся на дне кубики льда.
— Это точно, — сказала девица. — Если и дальше так пойдет, к концу недели я могу удалиться в монастырь.
Натан в разговор не вступал. Рот его был полон льдинками, которые он задумчиво грыз, наполняя хрустом все помещение. Он все еще силился понять, почему же они с компьютером не сошлись на уравнении четырнадцатого порядка. Все остальное превосходно сходилось: время, место и даже сила землетрясения по шкале Рихтера. Но вектор, направление толчка… Кто-то не разобрался в составленной им программе. Другого объяснения не было.
— Курс акций на бирже так упал, что их можно бесплатно подбирать, — мрачно заявил бармен. — Мой маклер уверяет, что «Боинг» собирается уволить половину рабочих. Всю программу по строительству сверхзвуковых транспортов сворачивают. Даже лабораторию на нашем холме покупает какой-то банк с Восточного побережья.
Бармен грустно покачал головой.
Девушка уселась рядом с Натаном и оперлась локтями о стойку, так что стал виден ее лифчик. Улыбнувшись, она сказала:
— Как насчет того, чтобы встряхнуться, парень? А то, боюсь, совсем забуду ремесло.
Хрустнув последним кубиком льда, Натан вежливо ответил:
— Простите, пожалуйста. Но мне надо еще разок проверить программу компьютера.
В четверг утром Натан окончательно расстроился. Не говоря уже о том, что компьютер продолжал упорствовать в своем заблуждении, на работу не вышел ни один из программистов… Ясно, что кто-то из них — а может, и все вместе? — сознательно саботировал его программу. Но зачем?
Он долго бродил по коридорам и кабинетам, разыскивая программиста, хотя бы самого завалящего, но лаборатория словно вымерла. Лишь жалкая кучка сотрудников явилась на работу, но, пошептавшись с испуганным видом в кафетерии над чашкой кофе, они поодиночке скрылись в сторону автомобильной стоянки, залезли в свои машины и укатили.
Шагая по коридору, Натан неожиданно нос к носу столкнулся с одним из физиков, человеком новым, из сектора, с которым Натану раньше не приходилось иметь дела.
— Извините, — быстро произнес физик и метнулся к выходу.
— Погодите! — Натан схватил его за рукав. — Вы умеете программировать?
— А? Нет, не умею!
— Куда же все запропастились? — удивился Натан, не выпуская физика. — Может, сегодня какой-нибудь национальный праздник?
— Господи, разве вы не слыхали? — воскликнул физик, вытаращив глаза. — Сегодня во второй половине дня ожидается землетрясение. Вся чертова Калифорния свалится в море!
— А, вот вы о чем…
Но физик, высвободившись из цепкой руки Натана, уже бежал к выходу. У двери он, не останавливаясь, крикнул:
— Выбирайтесь отсюда, пока можете! Держитесь к востоку от разлома! Все дороги уже забиты машинами!
Натан нахмурился.
«Еще осталось не меньше часа, — сказал он сам себе. — И я по-прежнему утверждаю, что компьютер ошибся. Кстати, любопытно было бы посчитать, какой силы будет приливная волна в Тихом океане, если в него сползет штат Калифорния?»
Натан не замечал, что рассуждает вслух. Собеседников у него не было.
Если не считать компьютера.
Он сидел у компьютера, все еще борясь с упрямыми уравнениями, когда произошел первый толчок. Вначале он был трудноуловим и схож с отдаленным раскатом грома. Затем комната начала дрожать, грохот усилился.
Натан взглянул на часы. Два часа тридцать две минуты пополудни.
— Я же говорил! — торжествующе сказал он компьютеру. Видишь? И я теперь уверен, что все остальные мои расчеты тоже были правильными. Включая уравнения четырнадцатого порядка.
Путешествие Натана к выходу можно было сравнить с прогулкой по палубе парохода, попавшего в жестокий шторм. Пол и стены здания конвульсивно вздрагивали. Натан с трудом удерживался на ногах, и время от времени ему приходилось совершать балетные антраша.
Пока он не вырвался наружу, ему не приходило в голову, что он может погибнуть. Небо потемнело, земля вздымалась, рев стихии оглушал. Яростный ураган нес густую пыль, добавляя свой бешеный гнев к мучительным стонам земли.
В нескольких футах ничего нельзя было разобрать. Ветер валил с ног, пыль засыпала глаза, и Натан не мог взять в толк, куда ему бежать. Он знал, что одна из сторон разлома означает спасение, но какая именно?
Библейской силы молния ослепительным мечом разорвала тучи, и в тот же миг на Натана обрушился оглушительный грохот грома. Казалось, небеса разверзлись. Могучая взрывная волна бросила Натана на землю, и он потерял сознание. Его последней мыслью было: «Все-таки я оказался прав, а компьютер ошибся!»
Внешне Натан совсем не напоминал математика. Он был высокого роста, костлявый, любил играть в гандбол, когда волновался, немного шепелявил, а лицом напоминал лошадь. Во всем, что не касалось математики, он был чист и наивен. Если им овладевала новая идея, он начинал часто щуриться, что отнюдь не свидетельствовало о повышенной нервозности или излишнем самомнении, — как ни в чем не бывало он продолжал скалить лошадиные зубы в доброй улыбке.
В тот день, когда лаборатория заключила свой первый контракт на исследования по изучению загрязнения воздуха (с правительством штата Калифорния), истинные интересы Натана, естественно, занесли его совсем в другую сторону.
— Пожалуй, не исключено, — заявил он шефу лаборатории, доброму старику Манигриндеру, — что существует возможность предсказывать землетрясения.
Манигриндер помигал сквозь толстые бифокальные очки и добродушно ответил:
— Ну что же, Натан, дружище, думайте. Вы ведь знаете, что мне всегда интересно наблюдать, как человек познает свою Вселенную.
Не успел Натан покинуть роскошный кабинет шефа, как тот извлек свое пузатенькое тело из мягкого плюшевого кресла и подошел к окну. Кстати, в его кабинете было два окна: одно позволяло любоваться прекрасной панорамой Тихого океана, другое выходило на автомобильную стоянку, так что Манигриндер всегда знал, кто из его сотрудников опоздал на работу.
За стоянкой автомобилей (между прочим, большинство машин были далеко не новыми, так как последние несколько лет дела лаборатории шли не блестяще), частично скрытый эвкалиптами и поросший зеленой травой находился на удивление прямой обрыв высотой фута в четыре. Он тянулся, подобно вытянутой ступеньке, во всю длину лабораторного корпуса и дальше, за заброшенную, покрытую розовой штукатуркой церковь, что стояла на самой вершине холма. Этот поросший травой вал носил название разлома Сан-Андреас.
Манигриндер нередко глазел на разлом из своего окна, мысленно репетируя, что будет делать, когда начнется землетрясение. Нет, он не трусил, просто отличался предусмотрительностью. Как-то раз подземный толчок случился в самый разгар совещания. Манигриндер пулей выскочил в окно, пронесся через автомобильную стоянку и оказался по ту сторону разлома (на его восточной, безопасной стороне), прежде чем люди, вдвое его моложе, успели подняться на ноги. Сотрудники лаборатории еще долго обсуждали необыкновенную подвижность косолапого толстячка.
С той поры минул ровно год. Машин на стоянке прибавилось, появились и новые. Загрязнение воздуха стало модной темой, особенно после ужасных смогов в Сан-Клементе. К тому же лаборатории удалось заполучить несколько небольших, не требующих особых усилий контрактов от ВВС, а между тем стоимость их была раз в шесть выше, чем лаборатория получала от исследований загрязнения воздуха.
Манигриндер откинулся в мягком кресле, стараясь придать своему лицу заинтересованный и в то же время независимый вид — сделать это было нелегко, потому что ему никогда не удавалось уследить за ходом мыслей Натана, когда тот начинал излагать суть своей работы.
— …проще проштого, — шепелявил Натан. — Предштавим прогрессию с обратным знаком.
От волнения математик захлебывался словами и лихорадочно чиркал уравнения на ярко-красной доске. Желтый мелок в его руке то и дело издавал душераздирающие звуки.
— Все понятно? — Натан наконец остановился и уставился на доску, сплошь покрытую неразборчивыми цифрами и символами. Его окружало облачко желтой пыли.
— Ага, — глубокомысленно ответил Манигриндер. — Следовательно, ваш вывод…
— Яшнее яшного, — сказал Натан. — Если мы располагаем основными данными, то сможем не только предсказать, когда начнется землетрясение и где оно будет, но и определить его силу.
Глаза Манигриндера сузились.
— Вы в этом уверены?
— Я консультировался с геофизиками из Калифорнийского технологического. Они согласились с моей теорией.
— Так, так, — Манигриндер постучал пухлыми пальчиками по столу. — Я, разумеется, понимаю, что это не входит в ваши непосредственные интересы, но скажите, Натан, вы и в самом деле можете предсказывать землетрясения? Или это все только теория?
— Конечно, могу. — Губы Натана раздвинулись в широкую улыбку, которая могла бы соперничать с улыбкой Фернанделя. К примеру, то, что произойдет в следующий четверг.
— В следующий четверг?
— Вот именно. В следующий четверг будет очень сильное землетрясение.
— А где?
— У нас, здесь. Вдоль разлома.
— Вдоль… — Манигриндер подавился глотком воздуха.
Натан небрежно подбросил к потолку желтый мелок, но подхватить не успел, и мел упал на ковер.
Манигриндер, цветом чуть бледнее мелка, с трудом спросил:
— Так вы говорите, сильное землетрясение?
— Угу.
— Это… это ребята из Технологического рассчитали?
— Нет, я сам. Они-то не согласились. Талдычат, будто я не учитываю гамма-фактор в уравнении четырнадцатого порядка. Приходится проверять расчеты на компьютере.
Пухлые щечки Манигриндера слегка порозовели.
— Ага… понятно. Значит, так: получите данные компьютера и сразу ко мне.
— Разумеется.
На следующее утро, когда Манигриндер таился за шторой у окна, наблюдая за тем, как подъезжают к стоянке машины, зазвенел телефон. Манигриндер доподлинно знал, что его секретарша провела бурную ночь и потому запаздывает. Недовольный, что его оторвали от дела, Манигриндер подошел к столу и поднял трубку.
Звонил Натан.
— Компьютер согласен с ребятами из Технологического. Но я убежден, что в программе допущен небольшой просчет. Нельзя полностью полагаться на компьютеры, они не лучше людей, что всучивают им информацию.
— Ясно, — сказал Манигриндер. — Продолжайте проверку.
Положив трубку, он хихикнул:
— Старина Натан силен в теории, но, когда дело доходит до реального мира, он сущий ребенок.
И все-таки, когда наконец явилась секретарша, принесла ему утренний кофе, таблетку от головной боли и ласково укусила за ушко, он задумчиво произнес:
— Может, мне все-таки следует поговорить с теми банкирами из Нью-Йорка…
— Но ты же сам говорил, что теперь, когда дела пошли лучше, лаборатории их деньги не нужны.
— И все же… — Манигриндер задумчиво наклонил лысую голову. — Договорись-ка о встрече с ними в следующий четверг. Я улетаю в среду вечером и останусь в Нью-Йорке на уик-энд.
— Как? — изумилась секретарша. — Но ты же обещал, что мы…
— Ну-ну… сначала дело, а все остальное можно отложить. А ты закажи билет на вечерний самолет в пятницу. Встретимся в гостинице.
— Ах, — улыбнулась секретарша, — ты такой лапочка!
Звонок Натана застал Мэтта Клаймбера в тот момент, когда он вернулся со званого обеда в Пентагоне.
Клаймбер работал с Натаном несколько лет назад. Он начинал как программист и первое время обслуживал Натана. За два года он вырос до заведующего сектором и стал прямым начальником математика. Правда, начальником он числился только на бумаге — никому еще не удавалось командовать Натаном. Как только Манигриндер понял, что в один прекрасный день Клаймбер его подсидит, шеф лаборатории устроил молодого карьериста на государственную службу в Вашингтоне, что могло принести начинающему администратору только пользу.
— Привет, Натан, — закричал Клаймбер, — сколько еще карандашей исписал?
Он покосился на настольный календарь. Во второй половине дня ему предстояло посетить три межведомственные конференции и провести два внутренних совещания.
— Сбавь скорость, — сказал Клаймбер, сохраняя дружеский тон, но вместе с тем уныло хмурясь. — Ты же знаешь, что простому человеку не угнаться, когда ты летишь на перекладных.
Прошло полчаса. Клаймбер сидел, откинувшись в кресле и положив ноги на стол. Узел его галстука был распущен, верхняя пуговица сорочки расстегнута. Два первых совещания в календаре он уже вычеркнул.
— Итак, давай подытожим, Натан, — сказал наконец Клаймбер. — По твоим расчетам, вдоль разлома Сан-Андреас в следующий четверг в два тридцать пополудни должно произойти сильное землетрясение. Но ребята из Технологического и твой собственный компьютер с тобой не согласны.
Еще через десять минут Клаймбер сказал:
— Ладно, ладно… Конечно, я помню, как мы путали в программе. Но и тебе случалось делать ошибки. Слушай, Натан, продолжай проверку. Если убедишься, что ошибается компьютер, а не ты, звони мне немедленно. В случае необходимости я доберусь до самого президента. Договорились? Отлично. Будем держать связь.
Усталым движением он бросил телефонную трубку на рычаг и опустил ноги на пол.
«Старина Натан, кажется, окончательно свихнулся. В следующий четверг… Надо же… в следующий четверг…»
Клаймбер полистал календарь. Так и есть — в следующий четверг у него совещание в отделении фирмы «Боинг» в Сиэтле, к северу от эпицентра.
«При сильном землетрясении все чертово Западное побережье может ухнуть в Тихий океан. Так что… Не сходи с ума. Ясное дело, Натан спятил. И все же… Интересно, как далеко к северу тянется этот разлом?»
Он протянул руку и нажал кнопку селектора.
— Слушаю, мистер Клаймбер, — послышался голос секретарши.
— На следующий четверг у меня назначено совещание в фирме «Боинг» по поводу сверхзвуковых транспортов… — Клаймбер нерешительно замолчал, но после некоторого колебания бросил: — Отменить!
Вообще-то Натан Френч был человеком непьющим, но в следующий вторник он направился из лаборатории прямиком в маленький уютный бар, что расположился на уступе над самым океаном.
День выдался на удивление спокойный, так что к одинокому посетителю было приковано внимание не только озабоченного бармена, но и вызывающе накрашенной девицы, которая в этот ранний час была одета в длинное черное платье с глубоким вырезом. От нее нестерпимо пахло дешевыми духами.
— Черт побери, — пробормотал бармен. — В жизни торговля не шла так вяло, как вчера и сегодня.
Он ежился за стойкой, не зная, чем себя занять. Единственный грязный бокал во всем заведении находился в руках Натана, и тот не намеревался с ним расставаться, потому что любил сосать оставшиеся на дне кубики льда.
— Это точно, — сказала девица. — Если и дальше так пойдет, к концу недели я могу удалиться в монастырь.
Натан в разговор не вступал. Рот его был полон льдинками, которые он задумчиво грыз, наполняя хрустом все помещение. Он все еще силился понять, почему же они с компьютером не сошлись на уравнении четырнадцатого порядка. Все остальное превосходно сходилось: время, место и даже сила землетрясения по шкале Рихтера. Но вектор, направление толчка… Кто-то не разобрался в составленной им программе. Другого объяснения не было.
— Курс акций на бирже так упал, что их можно бесплатно подбирать, — мрачно заявил бармен. — Мой маклер уверяет, что «Боинг» собирается уволить половину рабочих. Всю программу по строительству сверхзвуковых транспортов сворачивают. Даже лабораторию на нашем холме покупает какой-то банк с Восточного побережья.
Бармен грустно покачал головой.
Девушка уселась рядом с Натаном и оперлась локтями о стойку, так что стал виден ее лифчик. Улыбнувшись, она сказала:
— Как насчет того, чтобы встряхнуться, парень? А то, боюсь, совсем забуду ремесло.
Хрустнув последним кубиком льда, Натан вежливо ответил:
— Простите, пожалуйста. Но мне надо еще разок проверить программу компьютера.
В четверг утром Натан окончательно расстроился. Не говоря уже о том, что компьютер продолжал упорствовать в своем заблуждении, на работу не вышел ни один из программистов… Ясно, что кто-то из них — а может, и все вместе? — сознательно саботировал его программу. Но зачем?
Он долго бродил по коридорам и кабинетам, разыскивая программиста, хотя бы самого завалящего, но лаборатория словно вымерла. Лишь жалкая кучка сотрудников явилась на работу, но, пошептавшись с испуганным видом в кафетерии над чашкой кофе, они поодиночке скрылись в сторону автомобильной стоянки, залезли в свои машины и укатили.
Шагая по коридору, Натан неожиданно нос к носу столкнулся с одним из физиков, человеком новым, из сектора, с которым Натану раньше не приходилось иметь дела.
— Извините, — быстро произнес физик и метнулся к выходу.
— Погодите! — Натан схватил его за рукав. — Вы умеете программировать?
— А? Нет, не умею!
— Куда же все запропастились? — удивился Натан, не выпуская физика. — Может, сегодня какой-нибудь национальный праздник?
— Господи, разве вы не слыхали? — воскликнул физик, вытаращив глаза. — Сегодня во второй половине дня ожидается землетрясение. Вся чертова Калифорния свалится в море!
— А, вот вы о чем…
Но физик, высвободившись из цепкой руки Натана, уже бежал к выходу. У двери он, не останавливаясь, крикнул:
— Выбирайтесь отсюда, пока можете! Держитесь к востоку от разлома! Все дороги уже забиты машинами!
Натан нахмурился.
«Еще осталось не меньше часа, — сказал он сам себе. — И я по-прежнему утверждаю, что компьютер ошибся. Кстати, любопытно было бы посчитать, какой силы будет приливная волна в Тихом океане, если в него сползет штат Калифорния?»
Натан не замечал, что рассуждает вслух. Собеседников у него не было.
Если не считать компьютера.
Он сидел у компьютера, все еще борясь с упрямыми уравнениями, когда произошел первый толчок. Вначале он был трудноуловим и схож с отдаленным раскатом грома. Затем комната начала дрожать, грохот усилился.
Натан взглянул на часы. Два часа тридцать две минуты пополудни.
— Я же говорил! — торжествующе сказал он компьютеру. Видишь? И я теперь уверен, что все остальные мои расчеты тоже были правильными. Включая уравнения четырнадцатого порядка.
Путешествие Натана к выходу можно было сравнить с прогулкой по палубе парохода, попавшего в жестокий шторм. Пол и стены здания конвульсивно вздрагивали. Натан с трудом удерживался на ногах, и время от времени ему приходилось совершать балетные антраша.
Пока он не вырвался наружу, ему не приходило в голову, что он может погибнуть. Небо потемнело, земля вздымалась, рев стихии оглушал. Яростный ураган нес густую пыль, добавляя свой бешеный гнев к мучительным стонам земли.
В нескольких футах ничего нельзя было разобрать. Ветер валил с ног, пыль засыпала глаза, и Натан не мог взять в толк, куда ему бежать. Он знал, что одна из сторон разлома означает спасение, но какая именно?
Библейской силы молния ослепительным мечом разорвала тучи, и в тот же миг на Натана обрушился оглушительный грохот грома. Казалось, небеса разверзлись. Могучая взрывная волна бросила Натана на землю, и он потерял сознание. Его последней мыслью было: «Все-таки я оказался прав, а компьютер ошибся!»