Бойл Элизабет. Брачная сделка

   Она сбежала. Уехала из Финч-Мэнор. Без него.
   Перебирая в уме пути, какими она могла отправиться к главной дороге, прикидывая, как он будет прочесывать округу, чтобы найти ее, Джемми услышал, как за дверью что-то тяжело упало и послышалось проклятие. Не такое, от которого уши вянут, но заставившее его улыбнуться.
   Улыбнуться от того, что гостья все еще здесь.
   – Мисс Смайт, если вы сейчас же не откроете дверь, я войду.
   – Уходите. – Снова удар, лязг и проклятие.
   На сей раз Джемми не ждал приглашения. Он открыл дверь и с трудом вошел в комнату.
   Мисс Смайт стояла перед окном, подняв рукой раму. Мало того, что она была в дорожном костюме, в ногах у нее стоял собранный саквояж.
   Значит, она все-таки пытается сбежать. И без его помощи. Расправив плечи, Джемми проклинал свою трость. Девушка считает его настолько бесполезным, что он не способен сдержать слово?
   – Перестаньте глаза таращить и найдите чем подпереть окно, – пробормотала она.
   – Что вы задумали?
   Изувеченная нога его теперь меньше всего волновала. К своему ужасу, Джемми увидел странную веревку, сделанную, если его предположение верно, из простыней! Один конец был привязан к ножке великолепной кровати с балдахином, занимавшей большую часть комнаты.
   – Мистер Рейберн, – сказала мисс Смайт, сражаясь с тяжелой оконной рамой, – требуется ваша помощь. Пожалуйста.
   Джемми пересек комнату и ухватился за раму. Облегченно вздохнув, мисс Смайт нагнулась за веревкой. Но когда она отвернулась, он закрыл окно на задвижку.
   – Что вы делаете? – воскликнула она, оттолкнув его с дороги, и снова занялась рамой. – Я добрых полчаса его открывала, не говоря уже о времени, потраченном на изготовление веревки. К тому же сюда постоянно заходят слуги и надоедают вопросами вашей матери, у меня мало времени.
   – С этим вы из окна не выберетесь. – Джемми указал на самодельную веревку.
   – Это почему же?
   Он молча поднял веревку и, подтверждая свой вывод, сильно дернул в разные стороны. Глаза мисс Смайт расширились от ужаса, когда хитроумные узлы мгновенно развязались.
   – Если вы не погибли бы при падении, то отец заковал бы вас в цепи за поломанные розы.
   Давненько ей не перечили. Зеленые глаза неистово вспыхнули, схватив саквояж, она рванулась мимо Джемми.
   – Я должна убраться отсюда, из этого бедлама.
   Потянувшись, он поймал ее и не раздумывая притянул к себе.
   – Вы никуда не пойдете без…
   Она что-то смущенно пробормотала. Взглянув на нее Джемми увидел огонь ее глаз, услышал страсть ее протестов.
   Ее страсть – именно это доконало его. Ничего он так не хотел, как броситься в этот водоворот, украсть поцелуй, который, как он подозревал, заставит его забыть, что он не хочет жить.
   И в этот безумный миг он внезапно захотел жить – жить жизнью, полной страсти и приключений, полной всего, что он видел в ее сверкающих глазах. На этот раз он отбросил все колебания и накрыл ее рот жадным поцелуем.
   О, давно это было, но как только он сделал первый шаг, его грешные желания без всяких затруднений вернули его на путь искушения.
   И она его соблазнила. Хотя она продолжала протестовать, но, к его удивлению, не оттолкнула его. Как только он обнял ее, она уцепилась за него. Приоткрыв губы, она ответила на его поцелуй.
   Благоговейный трепет наполнил его сердце. Джемми забыл о своей ноге, забыл, что мисс Смайт гостья в доме его родителей, и целовал ее, соблазняя и дразня, пока она не обвила руками его шею и не поднялась на цыпочки, чтобы стать еще ближе к нему.
   Затем пришло неизбежное: как только он попробовал вкус ее губ, поцелуя стало недостаточно. Его пальцы, сдвинув шляпку, блуждали в спрятанных под ней шелковистых локонах. Ободренный, Джемми сбросил с ее плеч накидку и большим пальцем прошелся вдоль выреза платья, потом вниз по полной упругой груди. Он чувствовал под своей ладонью твердые пики ее сосков и стук сердца, охваченного тем же желанием, что горело в его крови.
   Он благоговейно взял в ладонь ее грудь, зажигая в ней новый пожар.
   Вдруг она отпрянула, прижав одну руку к вырезу платья, а другой прикрыв губы. Ее глаза светились вновь обретенным знанием.
   И тут до него дошло. Черт, ее никогда не целовали. Он снова стремился поцеловать ее, но мисс Смайт имела другие намерения.
   Она пятилась, пока не наткнулась на стоявший у туалетного столика стул.
   – Почему?
   – Что «почему»? – встревоженно спросил он, не отрывал взгляда от ее губ. Он шагнул к ней, к этим влекущим губам.
   Она скрестила руки на груди.
   – Почему я не могу уехать? Вы же собирались мне помочь.
   Опять это.
   – Помогу, – сказал он, опуская голову, чтобы украсть другой поцелуй.
   Но леди на этот раз была к этому не расположена. Увернувшись, она поставила между ними стул. Джемми считал, что ему повезло – она не толкнула его, как сегодня уже случалось.
   – Довольно, – пробормотала она, обвиняюще указывая на него пальцем. – Сомневаюсь, что такое дурачество приведет меня к Брайтону.
   – Ах, оно сделает поездку более приятной, – усмехнулся Джемми.
   Она трогательно зарделась. Он подошел ближе.
   – Я обещал избавить вас от этой сделки, и я это сделаю.
   – Чем скорее, тем лучше. Пока не начался бал, который устраивает ваша матушка.
   Джемми вздрогнул. Нет худшего способа завоевать благосклонность леди, чем быть вестником плохих новостей.
   – Слишком поздно, – предупредил он. – Мать ради вас решила Лондон опустошить.
   Она побледнела.
   – Каким образом?
   – Пригласила почти всех. Дом, кажется, треснет. Она собралась устроить захватывающее состязание.
   Будущая невеста поспешно взглянула на окно. Джемми ее не винил. Если бы его хотели представить обществу в качестве жертвенного агнца, то ни третий этаж Финч-Мэнор, ни колючие кусты под ним не помешали бы ему сбежать.
   И точно так же это не удержит мисс Смайт, предположил он.
   Он отпихнул стул в сторону и снова притянул ее к себе.
   – Я помогу вам, – настаивал он, главным образом потому, что меньше всего хотел, чтобы она уехала без него.
   Но вовсе не по тем причинам, которые можно было бы предположить. Джемми пытался уговорить себя, что негоже девушке одной разъезжать по сельской местности.
   Это скандально, да и опасно вдобавок.
   В отличие от того, чтобы остаться с ней наедине в ее спальне и целовать ее, напомнила совесть. Джемми отмахнулся от внутреннего голоса. Его намерения благородны. Ну почти благородны.
   Хотя если быть совершенно честным, ощущая прижавшееся к нему гибкое влекущее тело, он знал, что его намерения далеко не добродетельны. Ничего он так не хотел, как целовать ее и на этом не останавливаться.
   – Мне пора идти, – сказала мисс Смайт, слабо сопротивляясь, хотя он прекрасно знал, что если бы она хотела отделаться от него, то нашла бы способ.
   – Вам теперь не ускользнуть, – сказал он. – С этим балом все в доме вверх дном. Думаю, эта суета продлится до полуночи.
   И, произнеся эти слова, Джемми заметил, что она ухватила самую суть. Полночь.
   Чертова девчонка! Но не успел он предупредить, чтобы она и не думала уходить без него, как раздался стук в дверь.
   – Мисс Смайт, мисс Смайт! У меня к вам еще вопросы.
   Оба отпрянули, уставившись друг на друга, на их лицах застыл ужас.
   – Ваша матушка, – прошептала она. Джемми застонал. Другого времени не нашлось!
   – Мисс Смайт, вы у себя? – не унималась леди Финч.
   – Минуточку, миледи, – сладко сказала девушка. Потом повернулась к Джемми и прошептала: – Прячьтесь! – Она оглядывала комнату, пока ее пристальный взгляд не упал на кровать. Подняв покрывало, сунула под кровать саквояж. За ним последовала веревка. Потом она указала на пыльную темноту: – Теперь вы, сэр.
   Джемми тяжело вздохнул, но знал, что дискомфорт, который испытает, забираясь под кровать, ни в какое сравнение не идет с оглушительными стенаниями матери, каковые обрушатся на его голову, если она застанет его здесь.
   Он опустился на пол и как только оказался под кроватью, мисс Смайт опустила покрывало и открыла дверь.
   – Добрый вечер, миледи.
   – Да-да, мисс Смайт, добрый вечер. – Юбки баронессы прошуршала мимо. – Нам необходимо обсудить порядок танцев.
   И мать принялась подробно перечислять вальсы и кадрили, обсуждая с мисс Смайт партнеров для каждого танца.
   Черт, почему мать такая дотошная? Джемми зажал нос, чтобы не чихнуть от пыли. Горничные бесстыдно пренебрегают своими обязанностями, но как он мог пожаловаться, если тут же последует неизбежный вопрос: «А что вы делали под кроватью мисс Смайт?»
   К его облегчению, мать наконец покончила с перечнем танцев и собиралась уйти, но остановилась прямо перед кроватью. Оказалось, что у нее есть последний совет, хотя предназначался он отнюдь не для мисс Смайт.
   – Джемми, – сказала леди Финч, приподняв носком туфли покрывало.
   Он вздрогнул. Никакой возможности отрицать свое присутствие не было, поэтому он ответил:
   – Да, мама.
   – Даю тебе пять секунд, чтобы убраться из этой комнаты, или я скажу леди Керквуд, что ты питаешь нежные чувства к ее дочери.
   Этого было достаточно, чтобы Джемми в мгновение ока выбрался из-под кровати и вылетел из комнаты.
   – Спокойной ночи, мисс Смайт, мама.
   Он не прошел и половину дороги к сторожке, когда вспомнил, что забыл предупредить мисс Смайт не пытаться бежать самостоятельно. Теперь оставалось только ждать.
   И надеяться, что он сумеет остановить ее, пока не поздно.

Глава 5

   Аманда вытерпела еще три визита леди Финч и два посещения ее измотанной секретарши, последней явилась экономка, заявившая, что гостье следовало давным-давно быть в постели.
   Будто она могла спать. Она попалась в ловушку этой опрометчивой сделки и решимости леди Финч отправить ее к алтарю. Боже милостивый, зачем Веллингтон столько лет сражался с французами, вместо того чтобы отправить к ним на переговоры решительную баронессу, которая быстро бы заставила их прекратить боевые действия! Похоже, эта дама способна без единого выстрела довести армию Наполеона до безоговорочного отступления.
   Несмотря на уверения Джемми, что он ей поможет, Аманда не собиралась ждать его помощи.
   В Брайтоне ее могли ждать ужасные последствия, но ничто в невинных девичьих мечтах не подготовило ее к жгучему жару поцелуя Джемми, к тому, что у нее подогнуться колени.
   Нет, нужно уехать прежде, чем у него появится шанс окончательно околдовать ее, и тогда она признается ему в своих несчастьях. Поскольку Аманда не сомневалась, что, несмотря на репутацию повесы, за дьявольским поцелуем скрывается порядочный человек, превыше всего ставящий благородство и честь.
   И она не хотела его жалости, его безотрадной прямоты. Но как же она хотела его поцелуев, его прикосновений!
   Нырнув под кровать, она вытащила саквояж. В доме наконец все стихло. Аманда открыла дверь и пробралась вниз в холл, твердая в своей решимости бежать.
   Безмолвно она попрощалась с леди Финч. Несмотря на устройство бала, ничего кроме великодушия и доброты, она от баронессы не видела. Аманда старалась не замечать чувства вины, холодком пробежавшего по спине, от нарушения грандиозных планов ее милости.
   На цыпочках спускаясь по лестнице, она обдумывала, как выбраться наружу. Ее отец всегда запирал дом на ночь крепче, чем стража Ньюгейтскую тюрьму, словно их тихий уголок Хартфордшира полон разбойников, только и ждущих возможности разграбить их имущество.
   Но она сомневалась, что здесь придерживались такого же взгляда на мир, и в подтверждение своих подозрений нашла входную дверь незапертой.
   Тихо выскользнула Аманда из их доверчивою дома, чувствуя себя воровкой.
   Лупа ярко сияла, освещая подъездную аллею. Улыбнувшись редкой удаче, Аманда заспешила к дороге; под ногами хрустел гравий, саквояж подпрыгивал в такт шагам.
   Приближаясь к сторожке, она замедлила шаг и почти кралась.
   Когда они возвратились из поездки по магазинам, леди Финч указала на дом привратника, объяснив, что здесь Джемми прячется от мира, от семьи. Ее милость, не дожидаясь вопросов, рассказала Аманде о сыне, сокрушаясь о его ранах и одиноких годах добровольного изгнания.
   «Если бы у него было ради чего жить», – печально сказала леди Финч, когда они проезжали мимо его холостяцкой обители. Теперь Аманде стали понятнее изменения, произошедшие в Джеймсе Рейберне, но она недоумевала относительно загадочного мужчины, который презирал жизнь, но целовался с безграничной страстью.
   К ее разочарованию, в сторожке было темно и тихо. Он даже не стал ждать ее, хотя, конечно, знал, что она не собиралась сидеть сложа руки и ждать бедствия.
   Черт бы его побрал, подумала она. Ну и герой. Очевидно, ее поцелуй мало для него значил, иначе бы он…
   – Добрый вечер, мисс Смайт. – Его глубокий голос раздался как раз в тот момент, когда она собиралась переступить границу Финч-Мэнор. – Или мне следовало сказать «доброе утро»?
   Обернувшись, она увидела, что Джемми взгромоздился на одного из больших каменных львов, сидевших по сторонам ворот. Он зажег маленькую лампу. Устойчивое пламя осветило ночь, заключив Аманду в круг света.
   Но не успела она ответить, как из рощицы за дорогой послышался другой голос.
   – А я сказал бы то же самое вам, сэр, – произнес констебль Брамли-Холлоу.
   Холмс! Аманда повернула голову на голос.
   – Ну-ну, что мы здесь имеем? – Констебль вышел из укрытия. – Вы ведь не пытаетесь убежать, мисс?
   Аманда оглянулась на Джемми, безмолвно умоляя его прийти на помощь. Он не может позволить ей оказаться в тюрьме. Не позволит!
   Бессовестный тип ухмыльнулся.
   – Да, мисс Смайт, – подзадорил он, – расскажите констеблю, что вы делаете на улице в такое время.
   – Я была… ну… я думала… я хочу сказать, что мне нужно было…
   Джемми осторожно слез со льва и взял свою трость.
   – Вот вы его и получили, Холмс. Самое логическое объяснение, какое может быть. – Взяв Аманду за руку, он потянул ее к дому. – Думаю, вы уже достаточно подышали воздухом, мисс Смайт?
   – Пожалуй, да, мистер Рейберн, – ответила Аманда, ее сердце зачастило от его прикосновения.
   – Минуточку, сэр, – окликнул Холмс, подняв лампу Джемми, чтобы осветить их. – Леди убегала, а это противозаконно.
   Джемми, остановившись, обернулся.
   – Мистер Холмс, вы полагаете, она настолько глупа, чтобы бежать через парадную дверь и пойти по главной аллее?
   Холмс поскреб подбородок:
   – Допустим, нет.
   – Вот именно, – сказал ему Джемми, постукивая тростью. – Мисс Смайт всего лишь успокаивала свои девичьи нервы небольшой прогулкой. Разве не так? – Он сжал ее руку, и теплая волна пробежала по ее телу. Он заставил ее почувствовать, будто она может обмануть самого дьявола!
   – Гм, да. Прогулка, – сказала она констеблю. – Я гуляла по саду, в саду и… и…
   – Заблудилась? – подсказал Джемми.
   – Совершенно верно. Просто закружилась. Я скверно ориентируюсь на местности.
   – Позвольте поинтересоваться, мисс, вы всегда берете с собой дорожную сумку, когда выходите на прогулку? – осведомился Холмс.
   Подавшись вперед, Аманда прижала руку ко рту и затем театральным шепотом ответила:
   – Я не хотела оставлять свои вещи без присмотра. Мне неприятно дурно говорить о слугах леди Финч, но я не хотела бы потерять свое скромное имущество.
   Джемми закашлялся, то ли от негодования, то ли пытаясь скрыть смех из-за ее неумелой лжи.
   Холмса, похоже, все это совершенно не убедило.
   – А вы, мистер Рейберн? Что вы здесь делаете, сэр?
   – Созерцаю звезды, – сказал ему Джемми. В доказательство своих слов он вытащил из кармана сюртука подзорную трубу и показал ее Холмсу. – Это моя страсть.
   – Гм, прекрасно, – сказал констебль, – но я все-таки должен буду забрать леди. Не стоит рисковать. Вдруг она снова заблудится и окажется в почтовой карете по дороге в Лондон.
   – Я бы этого не сделала, – поспешила заверить его Аманда. Это была не совсем ложь. В Лондон она ехать не собиралась.
   – Извините, мисс, закон есть закон. – Холмс потянулся взять ее саквояж, когда, к чрезвычайному изумлению Аманды, Джемми загородил ее:
   – Мисс Смайт никуда не поедет, Холмс.
   У Аманды дыхание перехватило от его непререкаемого тона. Сначала его поцелуй, теперь эта властная позиция. Все для нее?
   Констебль вздернул подбородок:
   – Но, сэр, вы знаете закон не хуже меня. Она убегала, и ничего тут не поделаешь.
   Джемми, широко расставив ноги, словно прирос к месту.
   – Ничего подобного. Пока она остается на земле Финчей, она не нарушила никаких законов. – Он тростью указал на воображаемую линию между двумя каменными львами. – В этих пределах она находится под защитой моего семейства.
   Констебль прищурился, кажется, он угодил в ловушку. Что ему теперь сделать? Идти против будущего барона?
   – Пусть так, мистер Рейберн, – ответил Холмс. – Но если я поймаю ее за воротами, она до свадьбы отправится в тюрьму. Восемь поколений моих предков следили за исполнением закона в Брамли-Холлоу. За все эти годы никто не нарушил клятву, и я хочу, чтобы эта девушка вышла замуж, как ей было обещано. – Констебль взглянул на Аманду. – Не бойтесь за ваше имущество, мисс. Я буду поблизости. Ничто и никто не пропадет, пока не состоится ваше сватовство.
   – Вы делаете честь деревне, мистер Холмс, – уверил его Джемми, потянув Аманду к дому.
   – Мистер Рейберн, я…
   – Ни слова, мисс Смайт, пока мы не окажемся подальше от ушей нашего бдительного констебля.
   Кивнув, она пошла дальше.
   При других обстоятельствах Аманда решила бы, что грезит, поскольку вечер был просто создан для романа, если бы не сорвавшийся побег.
   Ярко сияла полная луна, бледные звезды таинственно мерцали в небе. Растущие по сторонам подъездной аллеи цветы наполняли воздух упоительным ароматом – ранние розы, сладкий аромат сирени, неуловимый запах пионов. А рядом с ней в волшебстве лунного света и романтическом сиянии звезд решительно шагал Джемми. Джемми Рейберн. Она не могла в это поверить. После долгих мечтаний о нем он здесь, он рядом. Внезапно ей захотелось засыпать его вопросами. Он любит поэзию? Он когда-нибудь мечтал увидеть руины Помпей? Какая она, Испания?
   И самое главное, любил ли он кого-нибудь?
   Как она любила его… хотя и издалека.
   Аманда молча шла вперед, обуреваемая вопросами, сжав губы из боязни во многом признаться этому человеку, который, сам того не зная, давно стал героем ее одиноких дней и ночей.
   – Вам не следовало пытаться уехать, – сказал он, нарушая тишину.
   Едва ли это слова любви, которые она столь желала хоть раз услышать в своей унылой, обыденной жизни, но чего ожидать от этого мужчины? Он, поцеловавший ее так, что она рассудка лишилась, который назвал ее очаровательной, а потом тут же накричал на нее.
   – Вам не нужно беспокоиться о моих проблемах, мистер Рейберн, – беззаботно сказала она. – Я не хочу, чтобы вы из-за меня оказались в тюрьме.
   – Я там не окажусь, поскольку у меня хватит сообразительности не выходить через главные ворота.
   Вот тебе и странствующий рыцарь. Ни битвы с драконом, ни штурма охваченных пламенем стен за обещанное позволение коснуться ее изящной ручки.
   – И какой же маршрут мне надо было выбрать? – спросила она. – Я не знаю здешнюю округу, именно поэтому вчера вечером я оказалась в доме миссис Магуайр. Но дорога к ближайшей почтовой станции мне известна, и к ней ведут эти ворота. – Она указала большим пальнем за плечо, туда, где Холмс, вероятно, все еще нес свою бессменную вахту.
   Тяжело вздохнув, Джемми покачал головой.
   – Как вы намеревались добраться до почтовой кареты? Пешком?
   К чему такое недоверие? Возможно, она не продумала все детали, точно так же как не сделала этого, сбегая из родительского дома. Конечно, при поспешных действиях возникают трудности, тому доказательством неразбериха со свахой, но одно Аманда знала наверняка: пусть с небольшой задержкой, но она должна уйти из Финч-Мэнор, поскольку если этот мужчина снова поцелует ее и попросит остаться, она согласится. А это повлечет за собой катастрофу.
   Для нее и, что еще важнее, для него.
   – Да, я действительно намеревалась идти пешком.
   Вместо того чтобы войти в парадную дверь, Джемми повел ее за угол дома и остановился в маленьком саду.
   – Мисс Смайт, ваша вера удивительна.
   Она вздернула подбородок:
   – Боюсь, у меня мало других достоинств.
   В лунном свете она заметила, как опасно блеснули его глаза.
   – Позвольте с вами не согласиться.
   От его признания Аманду охватила дрожь.
   – Вы понимаете, что с вами могло случиться ночью на дороге? Есть мужчины, которые м-м… не джентльмены, когда дело касается одиноких беззащитных женщин. Вы могли серьезно пострадать. – Джемми нахмурился. – Я бы никогда себе не простил, если бы с вами что-нибудь случилось. – Он бережно заправил ей под шляпку выбившийся локон. Потом его руки легли ей на плечи. – Обещайте мне больше не совершать безрассудств. По крайней мере без меня.
   Без него? О большем она и мечтать не могла. Провести остаток дней с ним. Это звучало божественно. Посмотрев ему в глаза, Аманда увидела там опасную страсть.
   Ради этого стоит жить.
   О нет, не это. Она не может стать для него смыслом жизни. Времени нет. Не перед… Надежда в его глазах разбередила ей душу. Почему он не видит, что это невозможно?
   – Я не могу остаться, – прошептала она. Джемми совершенно неправильно ее понял.
   – Знаю. Я помогу вам. Я дал вам слово, и все же… – Он осекся.
   – И все же? – спросила она, несмотря на решение уехать.
   – Я не хочу, чтобы вы уезжали.
   Вот они, слова, которые она жаждала услышать. Как это случилось, как льющийся с небес магический свет звезд околдовал его?
   Она не знала, как или почему, но его руки дрогнули, и он притянул ее в свои объятия.
   – Помоги мне, Господь, вы меня с ума сведете, – пробормотал он и в поцелуе склонился над ней.
   Аманда пыталась остановить его, сказать, что это безумие, но как только его губы коснулись ее рта, у нее возникло ощущение, будто она снова воспарила к небесам. Она могла лишь вздохнуть от восторга и сдаться.
   Его язык смело дразнил ее губы, и она думала, что впадет в неистовство, изголодавшись по нему, пробуя его на вкус и уступая его ласкам.
   Аманда даже не представляла, что поцелуй может быть таким интимным, таким восхитительным. Она ликовала, обняв за шею Джемми. Ее тело безудержно прижималось к нему. Прочь тревоги и опасения. Другого шанса ей не представится…
   Его рука легла на ее бедро, прижимая ближе. Она чувствовала его крепкий торс. Вот что значит жить.
   Сердце Аманды опасно застучало, и она задавалась вопросом, не остановиться ли. Остановиться прежде…
   Но как она могла? Джемми, возможно, изменился, но в его поцелуях чувствовался тот же пылкий повеса, которого она помнила со своего первого сезона.
   Повеса, способный воплотить в жизнь все ее мечтания прямо сейчас, этой самой ночью.
   Сердце в ее груди стучало все неистовее и опаснее, и Аманда высвободилась.
   Она не должна этого делать, нет, если это означает…
   – Нет, – прошептала она. – Не теперь.
   Он устремил на нее пристальный взгляд:
   – Почему?
   – Я должна уехать. – Она отпрянула. – Я должна быть далеко отсюда. – «Подальше от вас».
   Джемми снова схватил ее:
   – В чем дело? Что вас так напугало?
   – Я не боюсь, – солгала она. Да, она не боится, она просто в ужасе.
   – Нет, боитесь. – Джемми притянул ее в теплые надежные объятия. – Я чувствую себя глупо, я даже не знаю вашего имени.
   – Аманда, – порывисто ответила она. – Меня зовут Аманда.
   Она глубоко вздохнула, потом еще раз. О Господи, если бы только ее сердце перестало биться так яростно, если бы только она могла отдышаться! Тогда она, вероятно, сможет рассуждать здраво. Что она наделала, сообщив ему свое имя!
   – Аманда, – повторил он, словно пробуя имя на вкус, как делал это, целуя ее. – Оно вам подходит. Честное и красивое.
   – Едва ли, – только и сумела выговорить она, изо всех сил пытаясь сдержать восхищение от звуков, слетающих с его губ, от его похвалы.
   – Еще как подходит, моя милая Аманда.
   О, это было хуже, чем она воображала. Поцелуй – это одно, но когда Джемми обнимает ее, нашептывает на ухо нежности и просит остаться…
   Нет, когда…
   – Я не могу, – сказала она, толкнув его в грудь.
   – Чего не можете – остаться? – Он удержал ее и поцеловал в лоб. – Я не знаю, как и почему, но вы вернули свет в мою жизнь. Не бойтесь, утром я займусь своей матушкой и этим дурацким балом. А потом мы найдем выход…
   – Нет! – высвободившись, ответила Аманда. Ее глаза наполнились слезами. – Я не могу здесь остаться.
   – Почему? – настаивал он.
   – Просто не могу. – Как глупо она говорит. Но что еще она может ему сказать? Правду?
   – Из-за меня? – спросил Джемми. – Знаю, я вел себя развязно и все такое прочее, но, черт побери, я… никогда ничего подобного не чувствовал.
   – Нет, не из-за вас. – Она посмотрела в небо.
   «Ни в коем случае не из-за вас».
   – Тогда почему? – не унимался он. – Или есть кто-то еще?
   – Нет! – мгновенно ответила Аманда.
   – Тогда почему вы не останетесь? – спросил Джемми, поймав ее прежде, чем она сообразила, что он сделал. Не колеблясь он припал к ней страстным поцелуем. Горячим, требовательным, от которого снова затрепетало ее сердце. Когда он оторвался от ее рта, она задыхалась. – Побудьте со мной, Аманда. Брайтон никуда не денется.