— Спасибо, босс.
— Заткнись. С тобой все в порядке?.
— Да, я справляюсь. Просто нужно побольше парить, и я не смогу летать долго.
— Этого и не потребуется. Что ты видишь?
— Я бы сказал, что вижу воду, вот только ты утверждаешь, будто это не вода, так что… подожди минутку. Шум усиливается. Тут…
— Что?
— Ну, ничего опасного. Идите за мной.
— Ладно.
Земля начала подниматься, теперь вода — или нечто иное. — осталась в двадцати футах под нами, в некоем подобии расщелины, как модель речной долины, окруженной кустарником. Лойош вернулся ко мне на плечо. Гул стал громче — с каждым шагом он заметно усиливался, и вскоре рев стал оглушительным. Мы вышли на гребень холма и увидели водопад — если бы вниз падала вода. Впрочем, вела она себя как вода, когда переливалась через край и мчалась вниз, пролетая расстояние более ста футов. Снизу, как и положено, поднимался туман. «Вода», за отсутствием более подходящего слова, стремительно неслась вперед и вниз.
Как завороженный, я смотрел на удивительный феномен, так нас иногда поражает природа, хотя я бы не стал называть данное явление «природным» — я не верил в естественное происхождение водопада, как и всего остального.
Величественное падение «воды» продолжалось. Она пенилась, бешено вращалась в водоеме внизу, а потом текла дальше; я выбрал несколько частичек и некоторое время наблюдал за их падением. Над водоемом медленно клубился туман. Так что же это такое?
Я ощутил, как на моем левом запястье зашевелился Разрушитель Чар. Совсем чуть-чуть; однако я знал, что мне не почудилось.
А потом я понял.
Конечно, тот, кто дослушал мою историю до этого места и сейчас удобно сидит в кресле, потягивая свое любимое вино, и внимает моему голосу — все понял уже давно. Наверное, и мне следовало разобраться раньше. Но одно дело слушать, и совсем другое — быть непосредственным участником, видеть и слышать, не желая верить собственным чувствам.
— Хаос, — произнес я вслух, сделав его реальным. Согласно одной из теорий колдовства, назвать явление — значит подарить ему могущество; по другим теориям, давая кому-то или чему-то имя, я получаю над ним власть. В данном случае, как мне показалось, имел место второй вариант.
— Что? — вскричала Телдра. Я подошел к ней поближе.
— Хаос, — повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, словно я не сообщал ей ничего важного. — Мы видим сам хаос.
Она довольно долго смотрела вниз, потом наклонилась и проговорила прямо мне в ухо:
— Да, вы правы, это хаос. Только он взят под контроль. Он течет туда, куда хотят дженойны, и делает то, что они пожелают.
Я кивнул, и мы отошли шагов на двадцать от вершины, чтобы разговаривать, не повышая голоса.
— Вот уж не знал, что хаос встречается вне нашего мира, — признался я.
— Я тоже.
— Вопрос в том, что страшнее: факт, что дженойны создали реку хаоса, или их способность ее контролировать? Или то, что они позволили нам на нее взглянуть?
— Я начинаю думать, — проговорила Телдра, — что причина, по которой нас не тронули, состоит в том, что мы для них слишком мелкие фигуры.
— Обидно, но может оказаться правдой, — согласился я. — Ваше предположение хорошо еще и тем, что оно объясняет, почему дженойны позволили нам все это увидеть — мы просто не имеем никакого значения.
Телдра сделала деликатный выдох через нос, продолжая смотреть по сторонам. Я наблюдал за ней.
— А мы еще сомневались, есть ли здесь волшебство, — сказала она.
Я прислушался к гулу «водопада». С того места, где мы стояли, было видно, как хаос собирается перед тем, как обрушиться вниз с края утеса. Теперь, когда я знал — точнее, когда признался себе в своем знании, — хаос уже гораздо меньше походил на воду. Его цвет менялся, как только я пытался остановить на нем взгляд, становясь то серым, то темным и зеленым. Да и вел он себя немного не так, как вода.
— Ну, нам удалось кое-что выяснить, — заметил я.
Хаос. Вещество хаоса. Если верить одним, то это вещество жизни; другие утверждают, что хаос есть основной строительный материал всякой материи и энергии. Не знаю, никогда не интересовался философией магии и не пытался изучать эту пугающую, запрещенную ветвь волшебства.
Однажды я использовал хаос и с тех пор просмотрел несколько книг у Маролана, чтобы разыскать парочку полезных заклинаний, но никогда не стал бы всерьез этим заниматься.
Да, однажды я использовал хаос.
Довольно давно, в самом сердце города, пытаясь спасти жизнь Маролана (который в тот момент был мертв; не задавайте мне вопросов), я столкнулся лицом к лицу с несколькими волшебницами Сучьего Патруля — Левая Рука джарегов — и призвал на помощь способности, о существовании которых даже не подозревал, и швырнул в них нечто. У них не было никаких шансов. Да, однажды я это сделал.
Я погрузился в прошлое и вновь ощутил под щекой шершавую дверь таверны и непреодолимое отчаяние; я вспомнил охватившее меня желание сделать хоть что-нибудь, и мгновенное освобождение энергии — умение, доставшееся мне по наследству, поскольку моя душа состоит в близком родстве с душами каких-то идиотов, имевших обыкновение играть со столь чудовищными силами. В тот день я и сам вел себя как идиот и меня спасла Алира — до растворения моего бренного тела и целого района Адриланки в океане материи и энергии оставалось совсем немного.
Я вспомнил тот день и события, которые произошли с тех пор так, словно сам я был тогда сторонним наблюдателем, а не участником.
Вот только так случилось, что я был непосредственным участником тех событий. И мне никуда не уйти от последствий.
— Босс…
— Не сейчас, Лойош. Дай мне самому во всем разобраться; У этой штуки слишком много различных аспектов.
— Хорошо.
Если кто-то спросит у меня, знаю ли я Древнее Волшебство, я с чистой совестью отвечу «нет». Все верно, я его не знаю.
Но…
Древнее Волшебство есть, по всей видимости, самый сложный раздел магии, во всяком случае, до тех пор, пока вы не попытаетесь связать все его виды с объектом, где хранится ваша душа, чтобы вы могли назвать себя «волшебником» — уж не знаю, какое удовлетворение это вам принесет. В свое время я пестовал иллюзии относительно волшебства в той его форме, в какой оно практиковалось до создания Империи и Державы — иными словами, цивилизации.
У меня имелась небольшая фора, которая определялась родственными связями в моих прошлых жизнях. Я довольно быстро отказался от изучения Древнего Волшебства не только из-за трудностей и охватившего меня страха — просто в тот период в моей жизни происходило слишком много всего другого.
Однако я прекрасно запомнил первый шаг — то есть самое простое и легкое заклинание, без которого невозможны любые дальнейшие шаги. Так вот, это заклинание, если мне удастся его правильно воспроизвести, может оказаться полезным.
Я анализировал ситуацию, размышляя сразу о нескольких аспектах проблемы — к тому моменту, когда я закончил, в моих руках уже оказался мешочек со всем необходимым для колдовства. Конечно, с собой у меня был весьма ограниченный запас, и я понимал, что необходимо его беречь, но что оставалось делать? Я взял керамическую бутылочку с соком дир, поскольку он не является редкостью, да и применяется исключительно для лечения одного вида лихорадки, которой мне до сих пор удавалось избегать. Без долгих колебаний я вылил содержимое бутылочки на землю.
Телдра вопросительно посмотрела на. меня. Я покачал головой.
Затем сделал петлю из длинной полоски кожи, накинул ее на горлышко пустой бутылки и подошел к берегу потока, в котором, словно вода, тек хаос.
Телдра выразительно откашлялась.
— Интересно, что помешает бутылочке раствориться, когда она попадет в хаос?
— Кажется, вы знакомы с Мароланом гораздо дольше меня — неужели вы не читали его книг?
— Только не о Древнем Волшебстве. А вы читали?
— Да, — ответил я.
— Понятно. Значит, вы знаете, что нужно делать?
Вопрос показался мне слишком навязчивым для Телдры, но я не мог ее винить: находиться рядом с человеком, который играет в игры с хаосом без необходимой подготовки — небольшое удовольствие. Именно за такие поступки многие Дома дают медали.
— Примерно, — ответил я.
Она прикусила губу и больше не стала задавать вопросов, так что вполне заслужила все причитающиеся медали.
Я принялся вращать бутылочку перед собой, примерно в футе над потоком.
— На самом деле это совсем нетрудно, — заверил я Телдру. — Нужно успеть захватить совсем немного. Главное, скорость вращения. — Я говорил, продолжая раскручивать бутылочку. — Хаос начинает воздействовать на вещество, с которым он входит в соприкосновение, с небольшой задержкой. Проблема состоит в том, чтобы захватить толику хаоса прежде, чем он уничтожит сосуд. — Я взглянул на Телдру. — Отойдите, пожалуйста, на пару шагов вправо.
Она молча повиновалась.
Другой трюк связан с заклинанием.
Тут особенно нечего рассказывать. Речь действительно идет о довольно простом заклинании — оно подробно описано в книгах. Вам следует взять энергию через Державу…
Да…
В этом вся и штука.
Взять энергию через Державу.
Я был лишен такой возможности.
Однако существуют и иные пути, если вы готовы рискнуть, вступая в контакт с освобожденным, сырым хаосом. Так уж получилось, что у меня имелись почти неограниченные его запасы.
Я посмотрел на поток.
Вы знаете, как сложно смотреть на воду, если хотите ее разглядеть, когда она проносится мимо вас? Пена, водовороты, гребни волн или отражение, но не сама вода… Еще труднее уловить что-то в потоке хаоса, квинтэссенции бесформенности; ведь, как правило, нашим глазам предстает форма. Попробуйте, если у вас когда-нибудь появится такая возможность, изучить чистый хаос, когда одновременно нужно увидеть слишком много и слишком мало.
Но я не прекращал попыток, не обращая внимания на постоянное изменение цвета, упорно отказываясь видеть формы, которые навязывала мне бесформенность. И в конце концов — уж не знаю, сколько продолжался процесс, — я начал в него проникать. Волшебники, много работающие с хаосом, говорят, что каждый новый опыт есть шаг к безумию. Если судить по Алире и Маролану, это правда. К счастью, мне не пришлось заходить так далеко, всего лишь до произнесения одного маленького заклинания. Вскоре я почувствовал первые признаки того, что заклинание начинает действовать. С одной стороны, я был совершенно спокоен, даже расслаблен, а с другой — мне казалось, что стоит сделать один неверный шаг или потерять равновесие, как я рухну в пропасть безумия.
Метафора равновесия оказалась весьма удачной и реальной, поскольку во время произнесения заклинания я наклонился над потоком хаоса. Если бы я в него упал, вашего покорного слугу ждала бы невероятно быстрая смерть, но мне совсем не хотелось провести именно так последние мгновения своей жизни.
Я изменил угол вращения, и теперь бутылочка двигалась не параллельно поверхности потока, а перпендикулярно к нему. По моим подсчетам, полный оборот занимал секунду. К сожалению, я никак не мог вспомнить нужную величину — полсекунды? Немного меньше? Я слегка ускорил вращение и осторожно выдохнул.
— Ну, пора, — сказал я вслух. — Будьте внимательны; что-то должно вылететь на берег у меня за спиной. — И я закончил заклинание, одновременно опустив руку — бутылочка упала в поток.
Первая хорошая новость заключалась в том, что я не последовал вслед за ней; впрочем, этого я почти не боялся.
Второй хорошей новостью явилось то, что поток не выплеснулся на меня; такого поворота событий я опасался, но ничего не смог придумать, чтобы его избежать.
Третьей хорошей новостью стало то, что кожаный ремешок у меня в руке стал легче, я посмотрел вниз и увидел, что его нижний конец освободился.
Но по-настоящему радостное известие я получил, когда Телдра закричала:
— Я видела! Что-то сверкнуло и полетело в ту сторону.
Я проследил за ее указательным пальцем, уронив на всякий случай кожаный ремень — вдруг на его конце застряло что-нибудь опасное.
Трава здесь была не слишком высокой, и через пять минут я нашел то, что искал. Наклонившись, я поднял необычный предмет, словно ничуть его не боялся.
Бутылочка приняла форму маленького камешка, идеально гладкого, примерно в дюйм диаметром; он оказался довольно тяжелым для своего размера и был матового сине-красного цвета.
— Он у меня, — заявил я, показывая свою добычу Телдре.
Она подошла ко мне, чтобы получше его рассмотреть, а Лойош сделал то же самое, заглядывая мне через плечо.
— Чистый хаос, — продолжал я, — но в такой форме, которая позволяет с ним работать.
— Ну, если вы уверены… — осторожно проговорила Телдра.
— Уверен.
И я засунул кусочек хаоса в свою сумку, словно не произошло ничего особенного.
Телдра кивнула, будто она каждый день видела такие вещи, и спросила:
— Ладно, Влад, а что мы будем делать дальше?
Толковый вопрос. У меня есть Разрушитель Чар, сильный кинжал Морганти, кусочек хаоса, владение искусством колдовства и мой прирожденный ум. Возможно, все это на что-нибудь сгодится.
— Терпение, мой ослик, — сказал я вслух. — Я намерен уйти отсюда и кого-нибудь убить.
ГЛАВА 9. КАК СООБЩАТЬ НЕПРИЯТНЫЕ НОВОСТИ
— Заткнись. С тобой все в порядке?.
— Да, я справляюсь. Просто нужно побольше парить, и я не смогу летать долго.
— Этого и не потребуется. Что ты видишь?
— Я бы сказал, что вижу воду, вот только ты утверждаешь, будто это не вода, так что… подожди минутку. Шум усиливается. Тут…
— Что?
— Ну, ничего опасного. Идите за мной.
— Ладно.
Земля начала подниматься, теперь вода — или нечто иное. — осталась в двадцати футах под нами, в некоем подобии расщелины, как модель речной долины, окруженной кустарником. Лойош вернулся ко мне на плечо. Гул стал громче — с каждым шагом он заметно усиливался, и вскоре рев стал оглушительным. Мы вышли на гребень холма и увидели водопад — если бы вниз падала вода. Впрочем, вела она себя как вода, когда переливалась через край и мчалась вниз, пролетая расстояние более ста футов. Снизу, как и положено, поднимался туман. «Вода», за отсутствием более подходящего слова, стремительно неслась вперед и вниз.
Как завороженный, я смотрел на удивительный феномен, так нас иногда поражает природа, хотя я бы не стал называть данное явление «природным» — я не верил в естественное происхождение водопада, как и всего остального.
Величественное падение «воды» продолжалось. Она пенилась, бешено вращалась в водоеме внизу, а потом текла дальше; я выбрал несколько частичек и некоторое время наблюдал за их падением. Над водоемом медленно клубился туман. Так что же это такое?
Я ощутил, как на моем левом запястье зашевелился Разрушитель Чар. Совсем чуть-чуть; однако я знал, что мне не почудилось.
А потом я понял.
Конечно, тот, кто дослушал мою историю до этого места и сейчас удобно сидит в кресле, потягивая свое любимое вино, и внимает моему голосу — все понял уже давно. Наверное, и мне следовало разобраться раньше. Но одно дело слушать, и совсем другое — быть непосредственным участником, видеть и слышать, не желая верить собственным чувствам.
— Хаос, — произнес я вслух, сделав его реальным. Согласно одной из теорий колдовства, назвать явление — значит подарить ему могущество; по другим теориям, давая кому-то или чему-то имя, я получаю над ним власть. В данном случае, как мне показалось, имел место второй вариант.
— Что? — вскричала Телдра. Я подошел к ней поближе.
— Хаос, — повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, словно я не сообщал ей ничего важного. — Мы видим сам хаос.
Она довольно долго смотрела вниз, потом наклонилась и проговорила прямо мне в ухо:
— Да, вы правы, это хаос. Только он взят под контроль. Он течет туда, куда хотят дженойны, и делает то, что они пожелают.
Я кивнул, и мы отошли шагов на двадцать от вершины, чтобы разговаривать, не повышая голоса.
— Вот уж не знал, что хаос встречается вне нашего мира, — признался я.
— Я тоже.
— Вопрос в том, что страшнее: факт, что дженойны создали реку хаоса, или их способность ее контролировать? Или то, что они позволили нам на нее взглянуть?
— Я начинаю думать, — проговорила Телдра, — что причина, по которой нас не тронули, состоит в том, что мы для них слишком мелкие фигуры.
— Обидно, но может оказаться правдой, — согласился я. — Ваше предположение хорошо еще и тем, что оно объясняет, почему дженойны позволили нам все это увидеть — мы просто не имеем никакого значения.
Телдра сделала деликатный выдох через нос, продолжая смотреть по сторонам. Я наблюдал за ней.
— А мы еще сомневались, есть ли здесь волшебство, — сказала она.
Я прислушался к гулу «водопада». С того места, где мы стояли, было видно, как хаос собирается перед тем, как обрушиться вниз с края утеса. Теперь, когда я знал — точнее, когда признался себе в своем знании, — хаос уже гораздо меньше походил на воду. Его цвет менялся, как только я пытался остановить на нем взгляд, становясь то серым, то темным и зеленым. Да и вел он себя немного не так, как вода.
— Ну, нам удалось кое-что выяснить, — заметил я.
Хаос. Вещество хаоса. Если верить одним, то это вещество жизни; другие утверждают, что хаос есть основной строительный материал всякой материи и энергии. Не знаю, никогда не интересовался философией магии и не пытался изучать эту пугающую, запрещенную ветвь волшебства.
Однажды я использовал хаос и с тех пор просмотрел несколько книг у Маролана, чтобы разыскать парочку полезных заклинаний, но никогда не стал бы всерьез этим заниматься.
Да, однажды я использовал хаос.
Довольно давно, в самом сердце города, пытаясь спасти жизнь Маролана (который в тот момент был мертв; не задавайте мне вопросов), я столкнулся лицом к лицу с несколькими волшебницами Сучьего Патруля — Левая Рука джарегов — и призвал на помощь способности, о существовании которых даже не подозревал, и швырнул в них нечто. У них не было никаких шансов. Да, однажды я это сделал.
Я погрузился в прошлое и вновь ощутил под щекой шершавую дверь таверны и непреодолимое отчаяние; я вспомнил охватившее меня желание сделать хоть что-нибудь, и мгновенное освобождение энергии — умение, доставшееся мне по наследству, поскольку моя душа состоит в близком родстве с душами каких-то идиотов, имевших обыкновение играть со столь чудовищными силами. В тот день я и сам вел себя как идиот и меня спасла Алира — до растворения моего бренного тела и целого района Адриланки в океане материи и энергии оставалось совсем немного.
Я вспомнил тот день и события, которые произошли с тех пор так, словно сам я был тогда сторонним наблюдателем, а не участником.
Вот только так случилось, что я был непосредственным участником тех событий. И мне никуда не уйти от последствий.
— Босс…
— Не сейчас, Лойош. Дай мне самому во всем разобраться; У этой штуки слишком много различных аспектов.
— Хорошо.
Если кто-то спросит у меня, знаю ли я Древнее Волшебство, я с чистой совестью отвечу «нет». Все верно, я его не знаю.
Но…
Древнее Волшебство есть, по всей видимости, самый сложный раздел магии, во всяком случае, до тех пор, пока вы не попытаетесь связать все его виды с объектом, где хранится ваша душа, чтобы вы могли назвать себя «волшебником» — уж не знаю, какое удовлетворение это вам принесет. В свое время я пестовал иллюзии относительно волшебства в той его форме, в какой оно практиковалось до создания Империи и Державы — иными словами, цивилизации.
У меня имелась небольшая фора, которая определялась родственными связями в моих прошлых жизнях. Я довольно быстро отказался от изучения Древнего Волшебства не только из-за трудностей и охватившего меня страха — просто в тот период в моей жизни происходило слишком много всего другого.
Однако я прекрасно запомнил первый шаг — то есть самое простое и легкое заклинание, без которого невозможны любые дальнейшие шаги. Так вот, это заклинание, если мне удастся его правильно воспроизвести, может оказаться полезным.
Я анализировал ситуацию, размышляя сразу о нескольких аспектах проблемы — к тому моменту, когда я закончил, в моих руках уже оказался мешочек со всем необходимым для колдовства. Конечно, с собой у меня был весьма ограниченный запас, и я понимал, что необходимо его беречь, но что оставалось делать? Я взял керамическую бутылочку с соком дир, поскольку он не является редкостью, да и применяется исключительно для лечения одного вида лихорадки, которой мне до сих пор удавалось избегать. Без долгих колебаний я вылил содержимое бутылочки на землю.
Телдра вопросительно посмотрела на. меня. Я покачал головой.
Затем сделал петлю из длинной полоски кожи, накинул ее на горлышко пустой бутылки и подошел к берегу потока, в котором, словно вода, тек хаос.
Телдра выразительно откашлялась.
— Интересно, что помешает бутылочке раствориться, когда она попадет в хаос?
— Кажется, вы знакомы с Мароланом гораздо дольше меня — неужели вы не читали его книг?
— Только не о Древнем Волшебстве. А вы читали?
— Да, — ответил я.
— Понятно. Значит, вы знаете, что нужно делать?
Вопрос показался мне слишком навязчивым для Телдры, но я не мог ее винить: находиться рядом с человеком, который играет в игры с хаосом без необходимой подготовки — небольшое удовольствие. Именно за такие поступки многие Дома дают медали.
— Примерно, — ответил я.
Она прикусила губу и больше не стала задавать вопросов, так что вполне заслужила все причитающиеся медали.
Я принялся вращать бутылочку перед собой, примерно в футе над потоком.
— На самом деле это совсем нетрудно, — заверил я Телдру. — Нужно успеть захватить совсем немного. Главное, скорость вращения. — Я говорил, продолжая раскручивать бутылочку. — Хаос начинает воздействовать на вещество, с которым он входит в соприкосновение, с небольшой задержкой. Проблема состоит в том, чтобы захватить толику хаоса прежде, чем он уничтожит сосуд. — Я взглянул на Телдру. — Отойдите, пожалуйста, на пару шагов вправо.
Она молча повиновалась.
Другой трюк связан с заклинанием.
Тут особенно нечего рассказывать. Речь действительно идет о довольно простом заклинании — оно подробно описано в книгах. Вам следует взять энергию через Державу…
Да…
В этом вся и штука.
Взять энергию через Державу.
Я был лишен такой возможности.
Однако существуют и иные пути, если вы готовы рискнуть, вступая в контакт с освобожденным, сырым хаосом. Так уж получилось, что у меня имелись почти неограниченные его запасы.
Я посмотрел на поток.
Вы знаете, как сложно смотреть на воду, если хотите ее разглядеть, когда она проносится мимо вас? Пена, водовороты, гребни волн или отражение, но не сама вода… Еще труднее уловить что-то в потоке хаоса, квинтэссенции бесформенности; ведь, как правило, нашим глазам предстает форма. Попробуйте, если у вас когда-нибудь появится такая возможность, изучить чистый хаос, когда одновременно нужно увидеть слишком много и слишком мало.
Но я не прекращал попыток, не обращая внимания на постоянное изменение цвета, упорно отказываясь видеть формы, которые навязывала мне бесформенность. И в конце концов — уж не знаю, сколько продолжался процесс, — я начал в него проникать. Волшебники, много работающие с хаосом, говорят, что каждый новый опыт есть шаг к безумию. Если судить по Алире и Маролану, это правда. К счастью, мне не пришлось заходить так далеко, всего лишь до произнесения одного маленького заклинания. Вскоре я почувствовал первые признаки того, что заклинание начинает действовать. С одной стороны, я был совершенно спокоен, даже расслаблен, а с другой — мне казалось, что стоит сделать один неверный шаг или потерять равновесие, как я рухну в пропасть безумия.
Метафора равновесия оказалась весьма удачной и реальной, поскольку во время произнесения заклинания я наклонился над потоком хаоса. Если бы я в него упал, вашего покорного слугу ждала бы невероятно быстрая смерть, но мне совсем не хотелось провести именно так последние мгновения своей жизни.
Я изменил угол вращения, и теперь бутылочка двигалась не параллельно поверхности потока, а перпендикулярно к нему. По моим подсчетам, полный оборот занимал секунду. К сожалению, я никак не мог вспомнить нужную величину — полсекунды? Немного меньше? Я слегка ускорил вращение и осторожно выдохнул.
— Ну, пора, — сказал я вслух. — Будьте внимательны; что-то должно вылететь на берег у меня за спиной. — И я закончил заклинание, одновременно опустив руку — бутылочка упала в поток.
Первая хорошая новость заключалась в том, что я не последовал вслед за ней; впрочем, этого я почти не боялся.
Второй хорошей новостью явилось то, что поток не выплеснулся на меня; такого поворота событий я опасался, но ничего не смог придумать, чтобы его избежать.
Третьей хорошей новостью стало то, что кожаный ремешок у меня в руке стал легче, я посмотрел вниз и увидел, что его нижний конец освободился.
Но по-настоящему радостное известие я получил, когда Телдра закричала:
— Я видела! Что-то сверкнуло и полетело в ту сторону.
Я проследил за ее указательным пальцем, уронив на всякий случай кожаный ремень — вдруг на его конце застряло что-нибудь опасное.
Трава здесь была не слишком высокой, и через пять минут я нашел то, что искал. Наклонившись, я поднял необычный предмет, словно ничуть его не боялся.
Бутылочка приняла форму маленького камешка, идеально гладкого, примерно в дюйм диаметром; он оказался довольно тяжелым для своего размера и был матового сине-красного цвета.
— Он у меня, — заявил я, показывая свою добычу Телдре.
Она подошла ко мне, чтобы получше его рассмотреть, а Лойош сделал то же самое, заглядывая мне через плечо.
— Чистый хаос, — продолжал я, — но в такой форме, которая позволяет с ним работать.
— Ну, если вы уверены… — осторожно проговорила Телдра.
— Уверен.
И я засунул кусочек хаоса в свою сумку, словно не произошло ничего особенного.
Телдра кивнула, будто она каждый день видела такие вещи, и спросила:
— Ладно, Влад, а что мы будем делать дальше?
Толковый вопрос. У меня есть Разрушитель Чар, сильный кинжал Морганти, кусочек хаоса, владение искусством колдовства и мой прирожденный ум. Возможно, все это на что-нибудь сгодится.
— Терпение, мой ослик, — сказал я вслух. — Я намерен уйти отсюда и кого-нибудь убить.
ГЛАВА 9. КАК СООБЩАТЬ НЕПРИЯТНЫЕ НОВОСТИ
Телдра нахмурилась.
— Прошу прощения?
— Ерунда; старая шутка, популярная среди джарегов. Давайте возвращаться.
— Возвращаться, Влад?
— В нашу тюрьму.
Я внимательно наблюдал за ее лицом и решил, что она не может решить, что выбрать — вежливо пожать плечами или поинтересоваться, не сошел ли я с ума. Я решил избавить ее от мук выбора.
— Это место, — я сделал неопределенный жест, — вызывает у меня неприятные ощущения. Дженойны легко найдут нас в любой части своего мира — если, конечно, захотят, поэтому, оставаясь здесь, мы лишь усложняем задачу для Маролана и Алиры.
— Значит, вы сдались и готовы ждать спасения?
— Ха. Я все еще размышляю над нашей проблемой.
— И у вас возникла новая идея, верно?
— Ну-у-у… Что-то вроде плана. Она улыбнулась.
— Что ж, меня это вполне устраивает, — заявила Телдра, и мы направились к зданию, которое было нашей тюрьмой.
Возможно, мне бы следовало удивиться, что оно не исчезло, что все осталось на прежних местах — даже дверной проем. Мы вошли внутрь. Когда же переступили порог, дверь пропала, но я опять ожидал чего-то подобного.
— Какой у тебя план, босс?
— Если я отвечу, ты просто посмеешься.
— Скорее всего.
— У Телдры можно многому научиться.
— Океан говорит, что река мокрая. Снег говорит, что лед — холодный.
— А джареги говорят, что йенди — это рептилии?
— Заткнись, босс.
Я изучал большую пустую комнату в большом пустом мире, размышлял о ситуации, в которой мы оказались, обдумывал свой план и пытался сохранить оптимизм. Цепи и кандалы все еще свисали со стены. Дженойны способны без малейшего напряжения вновь посадить нас на цепь. Но зачем? Ведь единственной причиной…
— Телдра, как вы думаете, я параноик?
Она заморгала.
— Лорд Талтош?
— Мне повсюду чудятся коварные заговоры, а в любом действии я подозреваю лишь обманные ходы.
— Я припоминаю, милорд, историю с Волшебницей в Зеленом. Кажется, тогда вы оказались правы.
— Она йенди.
— А мы имеем дело с дженойнами, гораздо более опасными существами. Сталкиваясь с йенди, знаешь, что все их действия направлены на то, чтобы пустить тебя в ложном направлении. А дженойнов мы совершенно не понимаем и не имеем ни малейшего представления о том, понимают ли они нас.
Я кивнул:
— Тут вы правы.
— Полагаю, мы поступаем разумно, — продолжала Телдра, — когда сомневаемся, что делаем именно то, чего они от нас ждут — если дженойны все спланировали заранее, и каждый наш шаг делается в соответствии с их желаниями. Разве Сетра об этом не говорила? Однако ни в чем нельзя быть уверенным, поскольку наше поведение непредсказуемо, к тому же мы не знаем, насколько дженойны способны предвидеть нашу реакцию.
Я работаю над этим, — добавила Телдра.
— Вы над этим работаете? — удивился я.
— Да.
Мне хотелось уточнить, как именно она работает, но Телдра сама бы мне рассказала, если бы хотела. Ладно. Буду действовать, полагаясь на то, что мои выводы верны, во всяком случае, до тех пор, пока не окажется, что я ошибся — к тому времени будет уже поздно, и мне ни о чем не придется беспокоиться. В фатализме есть свои преимущества.
— Телдра, вы голодны?
— Нет, благодарю вас.
Я пожал плечами и поделился с Лойошом кусочком вяленого мяса. Телдра подошла к стене и села, обняв руками колени — даже в таком положении она умудрялась выглядеть изящной и величественной.
— Телдра, а не могли бы вы дать точное определение души?
— Надеюсь, ваш вопрос носит риторический характер, Влад. Я никогда не изучала магическую философию. Мне известно лишь традиционное определение — душа есть то, что остается после смерти физического тела — жизненной сущности — личность, освобожденная от материи.
Я кивнул:
— Да. Мне тоже не приходилось изучать магическую философию. Наверное, не следовало пренебрегать этой наукой.
— Вы полагаете?
— Да.
Она вопросительно посмотрела на меня. Я коснулся рукояти кинжала Морганти, висевшего у меня на поясе.
— Клинки Морганти убивают душу. Было бы полезно знать, что именно они уничтожают, и как, и что все это значит. Я не хочу колебаться, когда ситуация станет критической.
— Понятно. Боюсь, я не сумею вам помочь.
Однако Телдра уже помогла. Я прислонился к стене рядом с ней и задумался о душе.
— Босс, почему у тебя возникает философское настроение всякий раз, когда…
— Заткнись, Лойош.
В моем сознании раздалось его хихиканье, но я не стал обращать на него внимания.
Определение души, как поля магической энергии, обычно соединенного с живым телом, пожалуй, страдает неполнотой, однако может оказаться полезным. Насколько мне известно, клинок Морганти воспринимает душу именно так. В данном определении ничего не говорится о таком неясном явлении, как личность, заключенная в поле магической энергии, но оружие Морганти абсолютно не интересуют личности.
Ну, если такого определения достаточно для кинжала Морганти, значит, и я могу им обойтись.
Ха!
Телдра продолжала смотреть на меня.
Я кашлянул.
— Очевидно, вы хотите, чтобы я рассказал вам о своем плане?
— Вам решать, Влад. Если хотите поведать мне свой план, я вас слушаю. В противном случае не стоит.
Я уставился на Телдру.
— Вы действительно мне доверяете?
— Да, — ответила она.
— Клянусь Залами Суда, почему!
— Потому что вы остаетесь в живых, Влад.
Она произнесла это так спокойно, что почти убедила меня.
— Хм, я только что сумел избежать ужасающей смерти.
— Если так, — заявила Телдра, — то я уверена, что вы бы вели себя достойно.
— Достойно? Я? Очень сомневаюсь. Если перед смертью я проявлю смелость, то только потому, что сражение покажется мне более надежным способом спастись, чем бегство. Если смерть настигнет меня во время бегства, я не удивлюсь.
Она улыбнулась так, словно не поверила мне, и проговорила:
— Я не хотела, чтобы разговор принял такое мрачное направление.
— О, не стоит беспокоиться, Телдра. Почти все мои мысли носят мрачный характер. Наверное, дело в том, что я всю жизнь, чтобы прокормиться, за деньги убивал людей. Странный способ существования, если подумать, поэтому я старался не предаваться размышлениям, хотя у меня плохо получалось. С другой стороны, вы работаете на типа, который приносил в жертву целые поселения, поэтому рядом с ним я лишь мелкая сошка.
— Скорее небольшие деревушки, Влад. К тому же не следует забывать, что он находился с ними в состоянии войны.
— Ах вот оно что. Честно говоря, я не знал, считая случившееся еще одним примером выдающегося обаяния моей дорогой Богини Демонов.
— События, о которых вы упомянули, происходили, когда Маролан входил во владение своими наследственными землями. Местные жители поклонялись Трайнагоре, богу, о котором теперь почти никто не знает, и, захватив Черную Часовню, убили всех ее обитателей. Маролан отплатил им тем же, отправив их души к своей богине.
— Понимаю. Эту часть истории рассказывать не принято.
— Лорд Маролан никогда не пытался объяснять свои действия. Он считает это недостойным занятием.
— Иными словами, Маролан хочет, чтобы все считали его кровавым убийцей?
— Да.!
— Что ж, вполне в его стиле.
Впрочем, подумал я, он вполне мог быть достаточно кровожадным, как бы Телдра ни пыталась его обелить. Я вспомнил некий эпизод в Черном Замке. Тогда я не обратил на него особого внимания, так как занимался выяснением отношений с другим джарегом, но я помню, как Маролан вызвал одного драконлорда на дуэль. Он не только прикончил своего противника, но и сделал все, чтобы его нельзя было оживить — расчленил несчастного ублюдка. Мне показалось тогда, что он получает удовольствие, глядя на мучения поверженного врага. Один из эпизодов, о котором мне хотелось побыстрее забыть. Так или иначе, отрицать эту сторону характера Маролана невозможно. Интересно, подумал я…
— Телдра, вы помните лорда Врадрика э'Данья, с которым Маролан сражался на дуэли несколько лет назад?
Она вопросительно посмотрела на меня и кивнула.
— Можете рассказать мне о том, что тогда произошло?
— Вы ничего не знаете, Влад? Врадрик оклеветал Адрона.
— Адрона? Адрона э'Кайрана?
— Да.
— Так вот в чем дело? Маролан расправился с Врадриком из-за того, что тот оклеветал человека, который был либо слишком жадным, либо неумелым, или, в лучшем случае, стал жертвой заблуждения, в результате чего уничтожил проклятую Виррой Империю, а весь огромный город Драгейра погрузился в хаос? Речь идет об этом человеке?
— Адрон э'Кайран — один из героев Маролана. Я думала, вы знаете.
— Нет, я не знал. Но Адрон… ладно. Довольно странно… ничего, привыкну. Хм-м. Маролан э'Дриен. А каким был Дриен?
— Современник Кайрана Завоевателя, возможно, первый шаман, ставший воином, или первый воин, ставший шаманом. Насколько мне известно, он или она, был блистательным, ярким, талантливым, созидательным, могучим и эмоционально непредсказуемым.
— "Он или она"?
— Дриен родился женщиной, но к моменту основания Империи сумел превратить себя в мужчину. Или наоборот. Мне неизвестно, имел ли он потомство; возможно, легенда лжет, но такова традиция.
— Понятно. Тогда… не имеет значения. А как насчет другой истории? Когда Маролан напал на гору Тсер, узнав, что там скрывается тот, кто не заплатил ему дань?
— Ну, — с улыбкой ответила Телдра, — тут все правда. Я усмехнулся.
— Наверное, было бы здорово присутствовать при том разговоре. Полагаю, вы в нем не участвовали?
— Вы правы.
— И он никогда ничего не рассказывал?
— Нет. Не думаю, что между ними произошло что-то ужасное. С тех пор они стали друзьями.
— Правда? Она заплатила ему дань?
— Не знаю, — ответила Телдра, продолжая улыбаться.
— Надо у него спросить, когда мы не будем пытаться выбраться из ловушки, устроенной полубогами. Кстати, у меня возникла одна идея. Сейчас я в общих чертах расскажу вам о ней…
— Босс!
Маролан и Алира вернулись. Оба держали в руках обнаженные клинки, а в их глазах ясно читалось желание кого-нибудь убить — я испытывал аналогичные чувства.
— Добро пожаловать, — сказал я, — в наше временное жилище. Боюсь, наше гостеприимство…
— Где они? — перебила меня Алира. Я пожал плечами.
— Перед отбытием они не сообщили нам, куда направляются. Точнее, я забыл у них спросить. Насколько я помню, в тот момент я прилег вздремнуть. Кстати, Маролан, тебе удалось получить дань с горы Тсер?
— Влад, — проворчал Маролан, — ты представляешь себе, что нам пришлось сделать, чтобы вернуться сюда? Некромантке потребовалось двенадцать часов, чтобы извлечь воспоминания из Черного Жезла — о существовании которых мой клинок даже не подозревал, — иначе нам никогда не удалось бы найти вас. После…
— Сколько времени прошло в вашем мире?
— Не очень много. Пару дней. Причем весьма напряженных.
Я кивнул.
— А здесь прошло несколько часов. Вы принесли чего-нибудь поесть? Вяленое мясо и ветчина начали портиться.
Маролан и Алира переглянулись.
— Нет, извини, — ответил Маролан.
— Тогда нас здесь ничто не держит.
— Да, — согласилась Алира. — Мы не собирались тут оставаться долго.
На лице Маролана появилось выражение сосредоточенности — я надеялся и верил, что он делает все, что необходимо, чтобы вытащить нас отсюда.
— Если, конечно, — добавил я, — дженойны нас отпустят. Как вы думаете, какие у них планы?
— Вполне возможно, что и не отпустят, — заявил лорд Черного Замка, неожиданно посмотрев на меня. — Однако мы к этому готовы. К сожалению, ворота опять закрылись. Я пытаюсь их открыть.
Он вновь сделал почти неуловимое движение руками, и в его ладони возник черный посох волшебника. На этот раз я заметил кое-что еще: голубое кольцо, которое Маролан всегда носил на левой руке, исчезло, хотя я не сомневался, что несколько мгновений назад оно там было. Ладно, превосходный фокус, стильный. Я уважаю стиль, если он не вступает в конфликт с практикой.
— Прошу прощения?
— Ерунда; старая шутка, популярная среди джарегов. Давайте возвращаться.
— Возвращаться, Влад?
— В нашу тюрьму.
Я внимательно наблюдал за ее лицом и решил, что она не может решить, что выбрать — вежливо пожать плечами или поинтересоваться, не сошел ли я с ума. Я решил избавить ее от мук выбора.
— Это место, — я сделал неопределенный жест, — вызывает у меня неприятные ощущения. Дженойны легко найдут нас в любой части своего мира — если, конечно, захотят, поэтому, оставаясь здесь, мы лишь усложняем задачу для Маролана и Алиры.
— Значит, вы сдались и готовы ждать спасения?
— Ха. Я все еще размышляю над нашей проблемой.
— И у вас возникла новая идея, верно?
— Ну-у-у… Что-то вроде плана. Она улыбнулась.
— Что ж, меня это вполне устраивает, — заявила Телдра, и мы направились к зданию, которое было нашей тюрьмой.
Возможно, мне бы следовало удивиться, что оно не исчезло, что все осталось на прежних местах — даже дверной проем. Мы вошли внутрь. Когда же переступили порог, дверь пропала, но я опять ожидал чего-то подобного.
— Какой у тебя план, босс?
— Если я отвечу, ты просто посмеешься.
— Скорее всего.
— У Телдры можно многому научиться.
— Океан говорит, что река мокрая. Снег говорит, что лед — холодный.
— А джареги говорят, что йенди — это рептилии?
— Заткнись, босс.
Я изучал большую пустую комнату в большом пустом мире, размышлял о ситуации, в которой мы оказались, обдумывал свой план и пытался сохранить оптимизм. Цепи и кандалы все еще свисали со стены. Дженойны способны без малейшего напряжения вновь посадить нас на цепь. Но зачем? Ведь единственной причиной…
— Телдра, как вы думаете, я параноик?
Она заморгала.
— Лорд Талтош?
— Мне повсюду чудятся коварные заговоры, а в любом действии я подозреваю лишь обманные ходы.
— Я припоминаю, милорд, историю с Волшебницей в Зеленом. Кажется, тогда вы оказались правы.
— Она йенди.
— А мы имеем дело с дженойнами, гораздо более опасными существами. Сталкиваясь с йенди, знаешь, что все их действия направлены на то, чтобы пустить тебя в ложном направлении. А дженойнов мы совершенно не понимаем и не имеем ни малейшего представления о том, понимают ли они нас.
Я кивнул:
— Тут вы правы.
— Полагаю, мы поступаем разумно, — продолжала Телдра, — когда сомневаемся, что делаем именно то, чего они от нас ждут — если дженойны все спланировали заранее, и каждый наш шаг делается в соответствии с их желаниями. Разве Сетра об этом не говорила? Однако ни в чем нельзя быть уверенным, поскольку наше поведение непредсказуемо, к тому же мы не знаем, насколько дженойны способны предвидеть нашу реакцию.
Я работаю над этим, — добавила Телдра.
— Вы над этим работаете? — удивился я.
— Да.
Мне хотелось уточнить, как именно она работает, но Телдра сама бы мне рассказала, если бы хотела. Ладно. Буду действовать, полагаясь на то, что мои выводы верны, во всяком случае, до тех пор, пока не окажется, что я ошибся — к тому времени будет уже поздно, и мне ни о чем не придется беспокоиться. В фатализме есть свои преимущества.
— Телдра, вы голодны?
— Нет, благодарю вас.
Я пожал плечами и поделился с Лойошом кусочком вяленого мяса. Телдра подошла к стене и села, обняв руками колени — даже в таком положении она умудрялась выглядеть изящной и величественной.
— Телдра, а не могли бы вы дать точное определение души?
— Надеюсь, ваш вопрос носит риторический характер, Влад. Я никогда не изучала магическую философию. Мне известно лишь традиционное определение — душа есть то, что остается после смерти физического тела — жизненной сущности — личность, освобожденная от материи.
Я кивнул:
— Да. Мне тоже не приходилось изучать магическую философию. Наверное, не следовало пренебрегать этой наукой.
— Вы полагаете?
— Да.
Она вопросительно посмотрела на меня. Я коснулся рукояти кинжала Морганти, висевшего у меня на поясе.
— Клинки Морганти убивают душу. Было бы полезно знать, что именно они уничтожают, и как, и что все это значит. Я не хочу колебаться, когда ситуация станет критической.
— Понятно. Боюсь, я не сумею вам помочь.
Однако Телдра уже помогла. Я прислонился к стене рядом с ней и задумался о душе.
— Босс, почему у тебя возникает философское настроение всякий раз, когда…
— Заткнись, Лойош.
В моем сознании раздалось его хихиканье, но я не стал обращать на него внимания.
Определение души, как поля магической энергии, обычно соединенного с живым телом, пожалуй, страдает неполнотой, однако может оказаться полезным. Насколько мне известно, клинок Морганти воспринимает душу именно так. В данном определении ничего не говорится о таком неясном явлении, как личность, заключенная в поле магической энергии, но оружие Морганти абсолютно не интересуют личности.
Ну, если такого определения достаточно для кинжала Морганти, значит, и я могу им обойтись.
Ха!
Телдра продолжала смотреть на меня.
Я кашлянул.
— Очевидно, вы хотите, чтобы я рассказал вам о своем плане?
— Вам решать, Влад. Если хотите поведать мне свой план, я вас слушаю. В противном случае не стоит.
Я уставился на Телдру.
— Вы действительно мне доверяете?
— Да, — ответила она.
— Клянусь Залами Суда, почему!
— Потому что вы остаетесь в живых, Влад.
Она произнесла это так спокойно, что почти убедила меня.
— Хм, я только что сумел избежать ужасающей смерти.
— Если так, — заявила Телдра, — то я уверена, что вы бы вели себя достойно.
— Достойно? Я? Очень сомневаюсь. Если перед смертью я проявлю смелость, то только потому, что сражение покажется мне более надежным способом спастись, чем бегство. Если смерть настигнет меня во время бегства, я не удивлюсь.
Она улыбнулась так, словно не поверила мне, и проговорила:
— Я не хотела, чтобы разговор принял такое мрачное направление.
— О, не стоит беспокоиться, Телдра. Почти все мои мысли носят мрачный характер. Наверное, дело в том, что я всю жизнь, чтобы прокормиться, за деньги убивал людей. Странный способ существования, если подумать, поэтому я старался не предаваться размышлениям, хотя у меня плохо получалось. С другой стороны, вы работаете на типа, который приносил в жертву целые поселения, поэтому рядом с ним я лишь мелкая сошка.
— Скорее небольшие деревушки, Влад. К тому же не следует забывать, что он находился с ними в состоянии войны.
— Ах вот оно что. Честно говоря, я не знал, считая случившееся еще одним примером выдающегося обаяния моей дорогой Богини Демонов.
— События, о которых вы упомянули, происходили, когда Маролан входил во владение своими наследственными землями. Местные жители поклонялись Трайнагоре, богу, о котором теперь почти никто не знает, и, захватив Черную Часовню, убили всех ее обитателей. Маролан отплатил им тем же, отправив их души к своей богине.
— Понимаю. Эту часть истории рассказывать не принято.
— Лорд Маролан никогда не пытался объяснять свои действия. Он считает это недостойным занятием.
— Иными словами, Маролан хочет, чтобы все считали его кровавым убийцей?
— Да.!
— Что ж, вполне в его стиле.
Впрочем, подумал я, он вполне мог быть достаточно кровожадным, как бы Телдра ни пыталась его обелить. Я вспомнил некий эпизод в Черном Замке. Тогда я не обратил на него особого внимания, так как занимался выяснением отношений с другим джарегом, но я помню, как Маролан вызвал одного драконлорда на дуэль. Он не только прикончил своего противника, но и сделал все, чтобы его нельзя было оживить — расчленил несчастного ублюдка. Мне показалось тогда, что он получает удовольствие, глядя на мучения поверженного врага. Один из эпизодов, о котором мне хотелось побыстрее забыть. Так или иначе, отрицать эту сторону характера Маролана невозможно. Интересно, подумал я…
— Телдра, вы помните лорда Врадрика э'Данья, с которым Маролан сражался на дуэли несколько лет назад?
Она вопросительно посмотрела на меня и кивнула.
— Можете рассказать мне о том, что тогда произошло?
— Вы ничего не знаете, Влад? Врадрик оклеветал Адрона.
— Адрона? Адрона э'Кайрана?
— Да.
— Так вот в чем дело? Маролан расправился с Врадриком из-за того, что тот оклеветал человека, который был либо слишком жадным, либо неумелым, или, в лучшем случае, стал жертвой заблуждения, в результате чего уничтожил проклятую Виррой Империю, а весь огромный город Драгейра погрузился в хаос? Речь идет об этом человеке?
— Адрон э'Кайран — один из героев Маролана. Я думала, вы знаете.
— Нет, я не знал. Но Адрон… ладно. Довольно странно… ничего, привыкну. Хм-м. Маролан э'Дриен. А каким был Дриен?
— Современник Кайрана Завоевателя, возможно, первый шаман, ставший воином, или первый воин, ставший шаманом. Насколько мне известно, он или она, был блистательным, ярким, талантливым, созидательным, могучим и эмоционально непредсказуемым.
— "Он или она"?
— Дриен родился женщиной, но к моменту основания Империи сумел превратить себя в мужчину. Или наоборот. Мне неизвестно, имел ли он потомство; возможно, легенда лжет, но такова традиция.
— Понятно. Тогда… не имеет значения. А как насчет другой истории? Когда Маролан напал на гору Тсер, узнав, что там скрывается тот, кто не заплатил ему дань?
— Ну, — с улыбкой ответила Телдра, — тут все правда. Я усмехнулся.
— Наверное, было бы здорово присутствовать при том разговоре. Полагаю, вы в нем не участвовали?
— Вы правы.
— И он никогда ничего не рассказывал?
— Нет. Не думаю, что между ними произошло что-то ужасное. С тех пор они стали друзьями.
— Правда? Она заплатила ему дань?
— Не знаю, — ответила Телдра, продолжая улыбаться.
— Надо у него спросить, когда мы не будем пытаться выбраться из ловушки, устроенной полубогами. Кстати, у меня возникла одна идея. Сейчас я в общих чертах расскажу вам о ней…
— Босс!
Маролан и Алира вернулись. Оба держали в руках обнаженные клинки, а в их глазах ясно читалось желание кого-нибудь убить — я испытывал аналогичные чувства.
— Добро пожаловать, — сказал я, — в наше временное жилище. Боюсь, наше гостеприимство…
— Где они? — перебила меня Алира. Я пожал плечами.
— Перед отбытием они не сообщили нам, куда направляются. Точнее, я забыл у них спросить. Насколько я помню, в тот момент я прилег вздремнуть. Кстати, Маролан, тебе удалось получить дань с горы Тсер?
— Влад, — проворчал Маролан, — ты представляешь себе, что нам пришлось сделать, чтобы вернуться сюда? Некромантке потребовалось двенадцать часов, чтобы извлечь воспоминания из Черного Жезла — о существовании которых мой клинок даже не подозревал, — иначе нам никогда не удалось бы найти вас. После…
— Сколько времени прошло в вашем мире?
— Не очень много. Пару дней. Причем весьма напряженных.
Я кивнул.
— А здесь прошло несколько часов. Вы принесли чего-нибудь поесть? Вяленое мясо и ветчина начали портиться.
Маролан и Алира переглянулись.
— Нет, извини, — ответил Маролан.
— Тогда нас здесь ничто не держит.
— Да, — согласилась Алира. — Мы не собирались тут оставаться долго.
На лице Маролана появилось выражение сосредоточенности — я надеялся и верил, что он делает все, что необходимо, чтобы вытащить нас отсюда.
— Если, конечно, — добавил я, — дженойны нас отпустят. Как вы думаете, какие у них планы?
— Вполне возможно, что и не отпустят, — заявил лорд Черного Замка, неожиданно посмотрев на меня. — Однако мы к этому готовы. К сожалению, ворота опять закрылись. Я пытаюсь их открыть.
Он вновь сделал почти неуловимое движение руками, и в его ладони возник черный посох волшебника. На этот раз я заметил кое-что еще: голубое кольцо, которое Маролан всегда носил на левой руке, исчезло, хотя я не сомневался, что несколько мгновений назад оно там было. Ладно, превосходный фокус, стильный. Я уважаю стиль, если он не вступает в конфликт с практикой.