— Я? Не знаю... — Она медленно покачала головой. — Что можно сделать в такой ужасной ситуации?
— Позвать на помощь, — сказал я. — Но тут требовалась настоящая «специализированная» помощь. Нужно было вызвать человека, который бы не отличался высоконравственными взглядами, а, наоборот, в силу своей испорченности и беспринципности готов был бы сделать решительно все за большие деньги. Кого-то типа Марти Круза, верно, Хью?
Лэмберт кивнул, даже не потрудившись посмотреть на меня.
— Я ему позвонил. Он оказался дома и сразу же примчался. На выручку. Пожалуй, через полчаса.
— Что вы предприняли по отношению к девушке за это время? — спросил я негромко.
— Привязал ее к кровати. Руки и ноги. И сунул кляп ей в рот. Я решил, что Марти подскажет, как с ней поступить, когда приедет.
— Только одного Марти было недостаточно, чтобы вытащить вас из беды! — продолжал я уверенно. — Прямо скажем, ваше положение было настолько тяжелым, что тут требовался совет гения. Человека с богатым воображением, пожалуй, мастера иллюзий, не менее.
Карл рассеянно погладил бороду, затем сверкнул зубами в улыбке, адресованной мне:
— Полагаю, теперь уже вас ничто не сможет остановить, Холман? Так что уж договаривайте до конца, а когда закончите, мы перейдем к делу.
Я повернулся к Анджеле.
— Итак, Марти привлек к работе «семейные мозги», надеясь, что его братец сумеет разрешить проблему. Прежде всего надо было избавиться от трупа. Это как раз было проще простого. Они сбросили его с веранды, рассчитывая, что его в каньоне скорее всего никогда не найдут, если только не отправятся туда специально на поиски.
А по расчетам Карла такая мысль никому не придет в голову.
— Неожиданно я сообразил, что держу в руках стакан с бурбоном, и сделал из него глоток. — Карл обмозговал свою величайшую иллюзию. Основную опасность представляла мисс Байер. Если она не появится в скором времени в брентвудском апартаменте, Кэти Фрик, которая уже волнуется из-за нее, наверняка позвонит именно Карлу. И Карл нашел отличное решение.
Дарен и Моника тайком улизнут в Европу. Они заказали билеты на самолет на следующий день. Урегулировать паспортные детали было несложно с крузовскими связями и находчивостью. Марти выступил в качестве Дарена, а его приятельница-артисточка, которая была высокой брюнеткой, сошла за Монику Брюль. Все это было достаточно просто организовать.
Я сообщил Анджеле, как Марти «обработал» мисс Фрик, передав ей записку, которую они заставили написать Монику. Он принудил дать им двадцать четыре часа фору, притворившись, что она нашла эту записку только вечером на следующий день.
— Все это выглядело великолепно, — сказал я, — но тут Хью вспомнил об одном серьезном препятствии — о вас.
— Почему? — спросила Анджела.
— Потому, полагаю, что он вас слишком хорошо знает.
Когда вы услышите, что парень, намеревавшийся жениться на вас, предал ваши интересы, бежав с таким стотысячедолларовым капиталовложением, как Моника Байер, вы не прекратите ее разыскивать. Ее и его, их обоих. А это означало, что Карл должен изобрести какой-то способ заставить вас утратить к ним интерес. Либо он, либо Марти были знакомы с неким Вайгелем в Мюнхене. Они не сомневались, что, если ему хорошо заплатить, он сумеет это все организовать. Поэтому Марти и Хелоис полетели прямиком из Парижа в Мюнхен, встретились с Вайгелем и состряпали мнимый санаторий. Хелоис должна была там остаться. Марти же незамедлительно вернулся назад, на этот раз воспользовавшись собственным паспортом, и они принялись «прокладывать» путь прямиком к этому санаторию. Хью отговорил вас что-либо предпринимать хотя бы в ближайшие сутки после того, как записка была якобы обнаружена, чтобы Марти успел вернуться назад. Потом он, Хью, спросил, почему бы вам не нанять Холмана поискать девушку.
— Поскольку Холман — мастер своего дела! — усмехнулся Карл в бороду.
— Во всяком случае, самый дорогой! — огрызнулся я. Итак, вы наняли меня, и практически еще до того, как я успел разобраться что к чему, я стал гением дедукции! За одно утро я узнал о связи между Дареном и Моникой и о том, что они тайком уехали в Париж. Вы велели мне ехать разыскивать их, и пачка путеводителей и рекламных буклетов была подброшена в письменный стол в комнате Моники. Три или четыре из них превозносили курорты с минеральными источниками в Западной Германии, как бы намекая на район моих будущих поисков. Затем, чтобы быть уверенным, что я не стану терять время на Париж, Хью нанес мне визит и рассказал о существовании одного парня в Европе, который наверняка будет знать, где находится Моника, поскольку он ее единственный родственник, вроде бы двоюродный брат. Я говорю о Эрихе Вайгеле.
Я отправился в Мюнхен, и Вайгель, не теряя времени, отвез меня в этот санаторий и показал мне несчастную кататоничку! Я даже выслушал профессиональное мнение известного психиатра, что ее случай нельзя определенно считать безнадежным, он лишь почти безнадежен.
— Каким образом Вайгель ухитрился провалить это дело? — полюбопытствовал Карл. — Я всегда считал его весьма компетентным человеком.
— Он немного перестарался, — кивнул я.
— Все это было слишком легко и слишком быстро, я практически не приложил никаких усилий, чтобы добраться до Моники.
— А теперь Эрих умер, как сказал мне Хью? — Карие глаза Карла смотрели на меня с любопытством. — Это вы его убили, Холман?
— Он пал жертвой дорожной аварии, — равнодушно бросил я. — Вы же знаете, каково положение на дорогах Европы с массой снега, льда и тому подобного.
— Еще один вопрос, Рик, — заговорила Анджела, и в ее голосе я уловил присущие ей стальные нотки. — Где сейчас Моника Байер?
— Они ее держат в каком-то укрытии, — ответил я, не задумываясь.
— Вы же понимаете, что за те услуги, которые оказали Хью братья Круз, ему просто не хватит денег, чтобы с ними расплатиться. Бедный, маленький, никем не любимый Хью оказался все же достаточно сообразительным, чтобы изыскать способ оплатить их счет Моникой Байер.
— Я что-то не понимаю! — нахмурилась Анджела.
— Какую сумму вы рассчитывали получить за контракт с фирмой «Стеллар»?
— Сто тысяч, — автоматически ответила она. — Я...
Тут до нее, очевидно, дошло, это было видно по ее взгляду.
— Совершенно верно, сто тысяч. А какова была стоимость контракта, когда Моника Байер была заперта в санатории, а ее так называемый двоюродный брат пригрозил объявить ее официально недееспособной, если вы попытаетесь вернуть хотя бы небольшую часть своих затрат? Что твердил Хью? «Разорвите контракт и забудьте о нем». Он снова приходил ко мне с визитом лишь вчера вечером с душераздирающей историей о том, как вы совершенно извелись из-за перенесенного вами шока.
Поэтому он просил меня попытаться убедить вас порвать контракт Моники и переключиться на всех остальных клиентов, которыми вы позорно пренебрегаете!
— И в тот момент, когда бы я разделалась с этим контрактом, Моника стала бы вольной птицей? — медленно произнесла Анджела.
— Впрочем, вольной она бы, разумеется, не сделалась...
— Естественно. Братья Круз не отпустили бы ее до тех пор, пока она не подписала бы личного контракта с ними, — усмехнулся я. — Могу поспорить, что они планировали «чудесное исцеление» в то самое мгновение, когда вы уничтожили бы свой контракт. Хелоис вылетела бы сюда из Европы и снова неприметно стала бы самой собой, как только очутилась бы в аэропорту. Ну, а настоящая Моника Байер поладила бы с ними, потому что они наверняка убедили ее, что она каким-то образом повинна в гибели Билла Дарена.
— Это было совсем нетрудно сделать, — не без хвастовства заговорил Карл. — Хью позабыл упомянуть о том, что он ударил Монику вторично, прежде чем привязать ее к кровати и заткнуть ей рот. После этого удара она была без сознания около часа, если не дольше. Но она совершенно ничего не помнит ни про первый удар, ни про второй. К тому времени, когда она пришла в себя, мы уже успели все организовать соответствующим образом.
Очнулась она на полу в кухне, в руке у нее был зажат нож, а труп Дарена находился прямо перед ней. Хью блестяще провел сцену, описывая ей свое отчаяние и раскаяние. При этом он сообщил ей, что якобы произошло.
Дарен вернулся домой, объяснил Хью, они с ним сразились, и в этот момент вошла Моника. Хью наклонился над Дареном, вцепившись руками ему в горло, Моника закричала, подбежала к столу, вытащила из ящика нож и набросилась с ним на Хью. Но он вовремя отпрянул в сторону, и нож угодил прямо в сердце Дарену. — Карл противно хихикнул. — До чего грустная история! У меня слезы навертывались на глаза, когда я видел отчаяние несчастной девушки, уверенной в своей вине. — Он взглянул на наручные часы, его лицо посуровело.
— Ладно, — сказал он деловито. — Теперь, когда во все внесена полная ясность, мы можем перейти к делу.
— К делу? — Анджела растерянно уставилась на меня.
— Холман, вы, конечно, знаете, где находится девушка? — рявкнул Карл, глядя на меня. — Я показал вам ее вчера, желая предупредить, чтобы вы отступились. Уверен, что вы поняли мое послание?
— Понял, что вы прячете ее где-то в своем Доме иллюзий, — сказал я. — Ну и что?
— Когда я получил это необычное настойчивое приглашение Анджелы на какое-то приватное празднование, — он ухитрился каждое слово произносить с издевкой, — я догадался, что это штучки Холмана. Вы не такой уж изобретательный человек, мой друг, ваши ходы легко предугадать. Поэтому я отправил Март,! в Дом иллюзий. Если я не позвоню ему в течение последующих пятнадцати минут и не подтвержу, что мы договорились, он убьет девушку.
— Договорились? — Голос Анджелы слегка дрожал. — Какую сделку вы задумали на этот раз?
— Очень простую и весьма выгодную для всех участников, — уверенно заговорил Карл. — Этот хныкающий болван, — он кивнул в сторону Хью Лэмберта, утонувшего в большом кресле, — больше ни на что не годен. Его так замучили угрызения совести, что, как мне кажется, он с удовольствием спрыгнет вниз с крыши высокого дома, его даже подталкивать не потребуется. Но до того, как он это сделает, он напишет чистенькое, аккуратненькое письмо. Можете назвать это исповедью самоубийцы, в которой он прежде всего объяснит, как получилось, что он убил Дарена. Как несчастная Моника помешалась от ужаса и как он, по сути дела не совсем уж плохой человек, нанял одного своего пропойцу-приятеля, чтобы тот под видом Дарена отвез девушку в прекрасный санаторий в Германии. Пропойца-приятель так и не возвратился из Европы. Хелоис полетела назад в Мюнхен, как Моника, — именно так, как несколько минут назад описал нам Холман, — а подлинная Моника полностью излечилась от своего недуга. Она будет настолько благодарна нам за то, что мы изобретательно разобрались в ошибочно приписываемом ей убийстве, что подпишет любой контракт, который мы пожелаем ей предложить. — Он взглянул на Анджелу.
— Мы поделим доходы по этому контракту. Двадцать пять процентов вам, потом надо не забыть Холмана, остальное мне и Марти. Договорились?
— Вы, должно быть, ненормальный! — заговорила потрясенная Анджела. — Как вы могли подумать, что я...
Карл снова взглянул на часы.
— У вас остается десять минут на размышление. Если я не позвоню Марти и не скажу ему к этому сроку, что мы договорились, он выполнит мой приказ убить девушку.
На мгновение сверкнули его неестественно белые зубы, которые я впервые сравнил с клыками хищника.
— И он это непременно сделает, можете не сомневаться. Полагаю, это доставит ему удовольствие!
Анджела в смятении посмотрела на меня.
— Что же нам делать, Рик? Мы не можем допустить, чтобы девушка погибла, но...
— Но у нас нет иного выбора, как пойти на эту сделку, — буркнул я. — О'кей, ваша взяла, Карл!
— Ох, Холман, прекратите болтовню!
— раздраженно крикнул Карл.
— Уж не считаете ли вы меня настолько глупым, что я попадусь на эту удочку? Вы согласитесь на сделку, я звоню Марти и говорю ему, что все в порядке, а потом вы от всего отказываетесь? Нет, прежде чем я позвоню Марти, мы втроем примем участие в осуществлении первой части программы.
— Он снова подмигнул. — Разве я выражаюсь не как юрист?
Мы будем соучастниками, верно?
— Должна заметить, я не понимаю, что вы имеете в виду! — холодно произнесла Анджела.
— Я имею в виду, что мы втроем усадим Хью за ваш письменный стол — не теряя ни минуты, прямо сейчас, и продиктуем ему предсмертное послание, — ровным голосом ответил Карл. — А после того, как он его подпишет, мы втроем проведем его на крышу здания — это достаточно высоко, не так ли? — и поможем ему спрыгнуть вниз. Тогда, и только тогда я позвоню Марти!
— Даже если мы согласимся, — сказал я, — то неужто вы воображаете, что все это можно осуществить менее чем за десять минут?
В его карих глазах мелькнуло беспокойство.
— Пожалуй, вы правы, — согласился он. — Я разрешил вам слишком долго говорить, Холман. — Он заколебался. — Ладно! Если вы согласны на эту сделку, я позвоню Марти и велю подождать еще полчаса.
— Мне кажется, вы и правда ненормальный! — сказал я. — Посмотрите-ка сперва на него!
Я ткнул пальцем в Хью, все еще полулежавшего в кресле. Голова у него свисала вбок, глаза закатились под полуприкрытыми веками, так что видны были одни белки.
— Учитывая его теперешнее состояние, я считаю, что нам понадобится минимум тридцать минут, чтобы он смог хотя бы держать в пальцах ручку, не говоря о том, чтобы написать признание.
Карл снова заколебался, не сводя с Хью глаз.
— Час?
— Два, — безапелляционно заявил я. — Эта предсмертная записка должна быть написана собственноручно им. Ничто не вызывает столько подозрений, сколько записка, напечатанная на машинке и лишь подписанная самоубийцей. И почему вы учитываете только время, которое потребуется Хью, чтобы написать эту записку?
Нам ее еще надо составить. Не забывайте, что в ней надо учесть и манеру Хью выражаться, и его состояние перед самоубийством. Если мы допустим хоть маленький ляпсус, нам всем придется отвечать за убийство.
— По временам вы рассуждаете разумно, Холман, — признал Карл.
— Но я предупреждаю вас с полной ответственностью, что если кто-то попытается проникнуть в Дом иллюзий, Марти немедленно...
— Мы знаем! Звоните ему! — сказал я.
Он подошел к письменному столу и взял телефонную трубку. Я следил, как он набирает номер, и весь напрягся в ожидании.
— Марти? — Он говорил очень вкрадчиво в самую трубку. — Это Карл. Я был прав, конечно. Разумеется, Холман нашел его сегодня утром. Но никаких больших проблем нет, за исключением Хью. Потребуется некоторое время, чтобы все должным образом организовать.
Так что даю тебе еще два часа от...
— Он взглянул на часы. — Сейчас ровно восемь. Если я не позвоню тебе до десяти, вступает в силу наша прежняя договоренность, ясно?
Он слушал ответ брата, стоя к нам спиной. Я осторожно, не спуская с Карла глаз, извлек из кобуры «магнум».
— В данный момент единственной проблемой является сам Хью. Конечно! — Он положил трубку на рычаг и посмотрел на Анджелу. — Есть ли у вас...
Закончить он не успел, потому что я изо всех сил ударил его по затылку рукояткой «магнума». Он свалился вбок, свесился с края письменного стола и неподвижно растянулся на полу.
— Рик? — дрожащим голосом спросила Анджела. — Что...
Я подошел к Хью, все еще лежащему в кресле, и пару раз ударил его по щекам — отнюдь не слегка. Его голова качнулась в обе стороны, но никакой другой реакции не последовало.
— Вызывайте полицию! — сказал я Анджеле. — Скажите, чтобы они поспешили сюда. О Карле можете не беспокоиться, он не скоро очухается. Расскажите полиции, что произошло, и попросите их связаться со сторожем в увеселительном парке, пусть он меня встретит у ворот. Не разрешайте им направлять туда большую группу горланящих копов. Я ни минуты не сомневаюсь в правильности того, что Карл сказал про Марти: этот кретин получил бы величайшее удовольствие от убийства девушки. Так что наш единственный шанс состоит в том, чтобы незаметно проникнуть в Дом иллюзий и разыскать Монику до того, как Марти обнаружит меня или истечет двухчасовой срок. Надеюсь, я справлюсь с этим.
— Я немедленно звоню в полицию, Рик! — Анджела уже совладала с минутной растерянностью. — А вам лучше не терять напрасно времени.
— Мистер Холман?
— Точно.
— Лейтенант Стерн. Я все еще не разобрался, что здесь происходит, но самым существенным является то, что какой-то псих удерживает девушку пленницей внутри парка. Так ведь?
— Да, в Доме иллюзий.
— Если ему не позвонит его брат до десяти часов, он убьет эту девушку? И если кто-то попытается проникнуть внутрь — то же самое?
— Все верно, сторожа нашли?
— Да, дежурит у ворот, — хмыкнул Стерн.
— Знаете, я никогда не слышал, чтобы частный детектив опережал в своих действиях офицера полиции. Но мне ясно сказали, что я должен вам подчиняться! — Он медленно качал головой, шагая к главному входу.
— Больше нет ничего святого!
Сторожа я сразу узнал, накануне дежурил он же.
И ему тоже не требовалось никаких объяснений, а это было немало!
— Откуда Дом иллюзий получает ток? — спросил я.
— Весь парк питается от одной установки, — ответил сторож.
— У нас имеется собственная подстанция, которая...
— Вы можете в нее попасть?
— Разумеется! У меня есть ключ.
Я с минуту смотрел на Стерна.
— Если бы кто-то сумел вырубить на пять минут ток после того, как я доберусь до Дома иллюзий, у меня появилась бы возможность незаметно проникнуть внутрь.
— Это мы сумеем для вас сделать, — произнес Стерн лаконично.
— И не забывайте, Холман, я и мои люди будем находиться поблизости от вас, так что когда свет загорится, мы в любом случае ворвемся в здание.
— Прекрасно! — Я одобрительно закивал. Потом спросил у сторожа:
— Вы можете отсюда позвонить в Дом иллюзий?
— Отсюда я могу позвонить в любое место в парке, горделиво ответил он. — Даже в...
— Это замечательно! — прервал я его. — В таком случае, давайте сначала подготовим все, чтобы можно было без задержки выключить свет.
Сторож удалился в сопровождении одного из людей Стерна. Я в ожидании закурил сигарету.
— У вас оружие с собой, как я полагаю? — спросил Стерн.
— Конечно. — Я подмигнул ему. — Хотите взглянуть на лицензию?
Он неохотно подмигнул в ответ.
— Возможно, позднее.
Пять минут тянулись довольно долго. Наконец сторож вернулся с человеком Стерна.
— Никаких проблем, лейтенант, — отрапортовал парень.
— Можете врубить ток и вырубить его, когда захотите.
Я взглянул на свои часы.
— По моим девять двадцать восемь.
— По моим столько же, — сказал Стерн.
— Договоримся так: в девять тридцать пять вы отключаете ток, — произнес я.
— Мне хватит времени, чтобы подобраться очень близко. А ровно через пять минут включите его снова.
Я взглянул на сторожа:
— Через полминуты после того, как свет погаснет, позвоните, пожалуйста, в Дом иллюзий и скажите Крузу, что вам только что звонили с электростанции. У них какие-то неполадки в трансмиссионных кабелях, или как это именуется? Но они говорят, что это временно, они должны все наладить через несколько минут. О'кей?
— Это я могу сделать! — воскликнул он возбужденно. Знаете что? Я работаю здесь вот уже пятнадцать лет, но ничего подобного тут еще не бывало!
Стерн согласился дождаться того момента, когда будет вырублен ток, после чего он направит своих людей в парк.
Поэтому я один проскользнул в ворота. Когда я добрался до карусели, то проверил время. Было девять тридцать три.
Дальше я уже пробирался осторожно, скрываясь в тени, чтобы Марти невзначай не заметил меня. Лишняя осторожность не помешает.
Приблизительно через минуту я добрался до темного главного входа в Дом иллюзий. Наиболее вероятным местом, где мог обосноваться Марти, подумал я, была комната с приборами. Девушка же находилась вместе с ним либо очень близко. Понимал я и то, что как бы я ни действовал, для Моники Байер это было сопряжено с несомненным риском, а на обдумывание плана операции у меня оставалось не более полминуты.
Я незаметно пробрался до двери в конце здания, из которой был прямой проход в операторный зал, и снова посмотрел на часы. До того, как отключат электричество, оставалось пятнадцать секунд. Я вытащил «магнум» из кобуры, снял его с предохранителя и зажал в правой руке. Фосфоресцирующие стрелки моих часов, отсвечивающие зеленоватым светом, показывали девять тридцать пять. Я нажал на ручку двери. Она оказалась запертой изнутри. Я услышал, что где-то в здании задребезжал телефонный звонок, и тотчас дважды ударил изо всей силы рукояткой пистолета по замку и навалился на дверь плечом. Сухое дерево затрещало, и дверь распахнулась, повиснув на петлях. Шум и треск был отчаянный, но я не обращал на это внимания.
Я припомнил, что за дверью начинался узкий коридор, и пошел вперед ощупью, держась одной рукой за стену. Телефон продолжал настойчиво звонить, раздражающе действуя не только на мои барабанные перепонки, но и на нервы.
Внезапно моя рука почувствовала впереди пустоту. Это означало, что я нахожусь внутри операторного зала, а телефон где-то рядом. Так какого же черта Марти не снимает трубку? Потом я сообразил, что это чертовски глупый вопрос: после того шума, с которым я расшатал дверной замок пистолетом, телефонный звонок был сущим пустяком, и Марти, скорее всего, где-то неслышно крадется в темноте в поисках незваного гостя.
Я замер на месте, прислушиваясь, но ничего не услышал.
Тогда я медленно протянул свободную руку назад, снова нащупал стену и двинулся вдоль нее направо. Щиток с основными выключателями находился как раз на этой стене, если это имело какое-то значение. Я пробирался вперед очень медленно, делал всего три-четыре шага, потом поворачивался к стене спиной и выжидал. Я не мог решительно ничего сделать, пока снова не загорится свет.
Телефон перестал звонить, и тишина показалась необычайно звучной. Я был уверен, что ток врубят вот-вот, и секунд через пять это сделали.
Все дальнейшее произошло одновременно. Операторский зал неожиданно залил яркий свет, и в то же мгновение где-то поблизости раздался душераздирающий вопль.
Я кинулся к двери соседней комнаты, в которой Карл демонстрировал нам накануне вечером Девушку из Космоса. Но там тоже никого не было, как и в операторском зале. Было похоже, что крик донесся из центральной части здания, но больше он не повторился. Я слышал, как люди Стерна заполняют павильон, и тут вдруг почувствовал, что где-то что-то горит. Я двинулся вперед на запах — втягивал носом воздух подобно охотничьей собаке и в итоге уперся в пустую стену. Только от отчаяния пнул я в нее ногой. И тотчас целая панель размером в дверь медленно повернулась внутрь.
Я прошел в тайник, находившийся за стеной. Он был заставлен дуговыми лампами и кинокамерами, старомодным оборудованием всех форм и размеров. Кабель был протянут по полу, свисал со стен и потолка.
Девушка из космоса, снова облаченная в бикини, стояла, прислонившись спиной к стене. Ее руки были зажаты над головой, запястья прикручены к балке.
— С вами все в порядке? — прохрипел я.
Она молча кивнула, облизала губы и попыталась что-то сказать, но не произнесла ни единого слова.
Запах гари усиливался с каждой минутой. Впрочем, это был не запах, а тошнотворное сладкое зловоние. Я медленно осмотрелся, затем увидел макушку головы Марти, возвышавшуюся над чем-то похожим на генератор.
Я прицелился в него из «магнума». Мой палец почти автоматически нажал на спусковой крючок, и тут я заметил струйку дыма, медленно поднимавшуюся в воздухе. Сделав пяток шагов, я оказался за генератором и все понял.
Возле ног Марти продолжал гореть фонарик. Одна его рука все еще была засунута внутрь массивной электрической машины. Пальцы буквально прилипли к обнаженному тяжелому сердечнику. Тело его выгнулось в дугу, лицо, повернутое ко мне, было искажено в агонии, глаза вылезли из орбит. Я снова втянул носом этот тошнотворный сладковатый запах. Над головой Марти поднялось новое облачко дыма, и я понял, что горят его волосы.
Я вернулся назад к девушке и развязал ее запястья.
Она упала мне на руки.
— Он сказал, что из-за этой машины одни неприятности, — неожиданно заговорила она ясным голосом. — Поэтому погас свет. Он сказал, что все исправит без хлопот за какие-то пять минут. Потом свет снова загорелся...
В комнату вошел Стерн в сопровождении двух полицейских в форме, и тут Моника Байер потеряла сознание. Один из полицейских вынес ее из помещения, второй вызвал санитарную машину. Я подумал, что с ней все будет в норме, когда она справится с шоком, и особенно после того, как она узнает правду о смерти Дарена: что убил его Хью Лэмберт, а вовсе не она.
— Черт возьми, что тут произошло? — в недоумении спросил лейтенант.
Я кивком указал на тело Марти и закурил сигарету: мне это было совершенно необходимо. После того, как Стерн все увидел и понял, я передал ему в точности слова Моники Байер.
— Ирония судьбы, — сказал я.
— Мы считали, что телефонный звонок отвлечет его, сторож сообщит ему о предупреждении с электростанции, но Марти не посчитал необходимым даже поднять телефонную трубку.
Он торопился устранить неполадку в своем собственном оборудовании.
Оно было закутано в какой-то балахон, скрывавший его от шеи до пят. Я воспринял это как намек.
— Все сгорело! — кислым голосом сообщила Кэти. Весь обед!
— Очень сожалею, что я так поздно, дорогая, — произнес я миролюбиво.
— Зачем сожалеть? Я даже рада, потому что мне нужно думать о своей будущей карьере, а вываливать домашние обеды в помойное ведро каждый вечер меня не прельщает.
— У меня был очень тяжелый день, — пробормотал я, — мне надо выпить.
И тут она улыбнулась.
— Понимаю. Анджела позвонила час назад и все мне рассказала. Я счастлива, что Моника о'кей.
Я просиял.
— Прекрасно, значит теперь я могу получить свой бурбон?
— Ты должен приготовить мне стаканчик скотча. И она протянула мне пустой стакан знакомым царственным жестом.
— Черта с два! — заявил я. — Хочешь выпить — сделай сначала стриптиз. Помни, что играть надо по правилам.
— С тобой тяжело иметь дело, Рик Холман, — мрачно произнесла Кэти. — Ну-ка лови!
Она запустила в меня пустым стаканом, и я еле успел поймать его, прежде чем он вышиб мне правый глаз. Кэти встала во весь рост, закутанная в свое одеяние, словно в арабский бурнус.
— Нравится? — дерзко спросила она.
— Мне кажется, в этом можно жить, как в палатке, — прорычал я. — Ты там свободно помещаешься?
— Ты хочешь знать, а я хочу выпить! — Она с важностью наклонила голову. — Я считаю, что мы могли бы решить обе проблемы одновременно, мистер Холман. Замечаете ли вы, что это одеяние спереди застегнуто на «молнию»?
— Ну?
— Ну, и я расстегиваю эту «молнию» — вот так!
Она и в самом деле ее расстегнула, и я скажу вам, что Венере, восстающей из морской раковины[9], далеко до Кэти Фрик, явившейся из арабского бурнуса.
— Ты требовал стриптиза, — умиротворенно произнесла она.
— Теперь подавай мне выпивку.
Она направилась ко мне, неся свою наготу, словно именно это самый последний писк моды, и с моей точки зрения так оно и было. Вся эта великолепная поэзия в каждом движении, это покачивание и пританцовывание.., и она притом требовала выпивку?
Она ее получит — попозже!
— Позвать на помощь, — сказал я. — Но тут требовалась настоящая «специализированная» помощь. Нужно было вызвать человека, который бы не отличался высоконравственными взглядами, а, наоборот, в силу своей испорченности и беспринципности готов был бы сделать решительно все за большие деньги. Кого-то типа Марти Круза, верно, Хью?
Лэмберт кивнул, даже не потрудившись посмотреть на меня.
— Я ему позвонил. Он оказался дома и сразу же примчался. На выручку. Пожалуй, через полчаса.
— Что вы предприняли по отношению к девушке за это время? — спросил я негромко.
— Привязал ее к кровати. Руки и ноги. И сунул кляп ей в рот. Я решил, что Марти подскажет, как с ней поступить, когда приедет.
— Только одного Марти было недостаточно, чтобы вытащить вас из беды! — продолжал я уверенно. — Прямо скажем, ваше положение было настолько тяжелым, что тут требовался совет гения. Человека с богатым воображением, пожалуй, мастера иллюзий, не менее.
Карл рассеянно погладил бороду, затем сверкнул зубами в улыбке, адресованной мне:
— Полагаю, теперь уже вас ничто не сможет остановить, Холман? Так что уж договаривайте до конца, а когда закончите, мы перейдем к делу.
Я повернулся к Анджеле.
— Итак, Марти привлек к работе «семейные мозги», надеясь, что его братец сумеет разрешить проблему. Прежде всего надо было избавиться от трупа. Это как раз было проще простого. Они сбросили его с веранды, рассчитывая, что его в каньоне скорее всего никогда не найдут, если только не отправятся туда специально на поиски.
А по расчетам Карла такая мысль никому не придет в голову.
— Неожиданно я сообразил, что держу в руках стакан с бурбоном, и сделал из него глоток. — Карл обмозговал свою величайшую иллюзию. Основную опасность представляла мисс Байер. Если она не появится в скором времени в брентвудском апартаменте, Кэти Фрик, которая уже волнуется из-за нее, наверняка позвонит именно Карлу. И Карл нашел отличное решение.
Дарен и Моника тайком улизнут в Европу. Они заказали билеты на самолет на следующий день. Урегулировать паспортные детали было несложно с крузовскими связями и находчивостью. Марти выступил в качестве Дарена, а его приятельница-артисточка, которая была высокой брюнеткой, сошла за Монику Брюль. Все это было достаточно просто организовать.
Я сообщил Анджеле, как Марти «обработал» мисс Фрик, передав ей записку, которую они заставили написать Монику. Он принудил дать им двадцать четыре часа фору, притворившись, что она нашла эту записку только вечером на следующий день.
— Все это выглядело великолепно, — сказал я, — но тут Хью вспомнил об одном серьезном препятствии — о вас.
— Почему? — спросила Анджела.
— Потому, полагаю, что он вас слишком хорошо знает.
Когда вы услышите, что парень, намеревавшийся жениться на вас, предал ваши интересы, бежав с таким стотысячедолларовым капиталовложением, как Моника Байер, вы не прекратите ее разыскивать. Ее и его, их обоих. А это означало, что Карл должен изобрести какой-то способ заставить вас утратить к ним интерес. Либо он, либо Марти были знакомы с неким Вайгелем в Мюнхене. Они не сомневались, что, если ему хорошо заплатить, он сумеет это все организовать. Поэтому Марти и Хелоис полетели прямиком из Парижа в Мюнхен, встретились с Вайгелем и состряпали мнимый санаторий. Хелоис должна была там остаться. Марти же незамедлительно вернулся назад, на этот раз воспользовавшись собственным паспортом, и они принялись «прокладывать» путь прямиком к этому санаторию. Хью отговорил вас что-либо предпринимать хотя бы в ближайшие сутки после того, как записка была якобы обнаружена, чтобы Марти успел вернуться назад. Потом он, Хью, спросил, почему бы вам не нанять Холмана поискать девушку.
— Поскольку Холман — мастер своего дела! — усмехнулся Карл в бороду.
— Во всяком случае, самый дорогой! — огрызнулся я. Итак, вы наняли меня, и практически еще до того, как я успел разобраться что к чему, я стал гением дедукции! За одно утро я узнал о связи между Дареном и Моникой и о том, что они тайком уехали в Париж. Вы велели мне ехать разыскивать их, и пачка путеводителей и рекламных буклетов была подброшена в письменный стол в комнате Моники. Три или четыре из них превозносили курорты с минеральными источниками в Западной Германии, как бы намекая на район моих будущих поисков. Затем, чтобы быть уверенным, что я не стану терять время на Париж, Хью нанес мне визит и рассказал о существовании одного парня в Европе, который наверняка будет знать, где находится Моника, поскольку он ее единственный родственник, вроде бы двоюродный брат. Я говорю о Эрихе Вайгеле.
Я отправился в Мюнхен, и Вайгель, не теряя времени, отвез меня в этот санаторий и показал мне несчастную кататоничку! Я даже выслушал профессиональное мнение известного психиатра, что ее случай нельзя определенно считать безнадежным, он лишь почти безнадежен.
— Каким образом Вайгель ухитрился провалить это дело? — полюбопытствовал Карл. — Я всегда считал его весьма компетентным человеком.
— Он немного перестарался, — кивнул я.
— Все это было слишком легко и слишком быстро, я практически не приложил никаких усилий, чтобы добраться до Моники.
— А теперь Эрих умер, как сказал мне Хью? — Карие глаза Карла смотрели на меня с любопытством. — Это вы его убили, Холман?
— Он пал жертвой дорожной аварии, — равнодушно бросил я. — Вы же знаете, каково положение на дорогах Европы с массой снега, льда и тому подобного.
— Еще один вопрос, Рик, — заговорила Анджела, и в ее голосе я уловил присущие ей стальные нотки. — Где сейчас Моника Байер?
— Они ее держат в каком-то укрытии, — ответил я, не задумываясь.
— Вы же понимаете, что за те услуги, которые оказали Хью братья Круз, ему просто не хватит денег, чтобы с ними расплатиться. Бедный, маленький, никем не любимый Хью оказался все же достаточно сообразительным, чтобы изыскать способ оплатить их счет Моникой Байер.
— Я что-то не понимаю! — нахмурилась Анджела.
— Какую сумму вы рассчитывали получить за контракт с фирмой «Стеллар»?
— Сто тысяч, — автоматически ответила она. — Я...
Тут до нее, очевидно, дошло, это было видно по ее взгляду.
— Совершенно верно, сто тысяч. А какова была стоимость контракта, когда Моника Байер была заперта в санатории, а ее так называемый двоюродный брат пригрозил объявить ее официально недееспособной, если вы попытаетесь вернуть хотя бы небольшую часть своих затрат? Что твердил Хью? «Разорвите контракт и забудьте о нем». Он снова приходил ко мне с визитом лишь вчера вечером с душераздирающей историей о том, как вы совершенно извелись из-за перенесенного вами шока.
Поэтому он просил меня попытаться убедить вас порвать контракт Моники и переключиться на всех остальных клиентов, которыми вы позорно пренебрегаете!
— И в тот момент, когда бы я разделалась с этим контрактом, Моника стала бы вольной птицей? — медленно произнесла Анджела.
— Впрочем, вольной она бы, разумеется, не сделалась...
— Естественно. Братья Круз не отпустили бы ее до тех пор, пока она не подписала бы личного контракта с ними, — усмехнулся я. — Могу поспорить, что они планировали «чудесное исцеление» в то самое мгновение, когда вы уничтожили бы свой контракт. Хелоис вылетела бы сюда из Европы и снова неприметно стала бы самой собой, как только очутилась бы в аэропорту. Ну, а настоящая Моника Байер поладила бы с ними, потому что они наверняка убедили ее, что она каким-то образом повинна в гибели Билла Дарена.
— Это было совсем нетрудно сделать, — не без хвастовства заговорил Карл. — Хью позабыл упомянуть о том, что он ударил Монику вторично, прежде чем привязать ее к кровати и заткнуть ей рот. После этого удара она была без сознания около часа, если не дольше. Но она совершенно ничего не помнит ни про первый удар, ни про второй. К тому времени, когда она пришла в себя, мы уже успели все организовать соответствующим образом.
Очнулась она на полу в кухне, в руке у нее был зажат нож, а труп Дарена находился прямо перед ней. Хью блестяще провел сцену, описывая ей свое отчаяние и раскаяние. При этом он сообщил ей, что якобы произошло.
Дарен вернулся домой, объяснил Хью, они с ним сразились, и в этот момент вошла Моника. Хью наклонился над Дареном, вцепившись руками ему в горло, Моника закричала, подбежала к столу, вытащила из ящика нож и набросилась с ним на Хью. Но он вовремя отпрянул в сторону, и нож угодил прямо в сердце Дарену. — Карл противно хихикнул. — До чего грустная история! У меня слезы навертывались на глаза, когда я видел отчаяние несчастной девушки, уверенной в своей вине. — Он взглянул на наручные часы, его лицо посуровело.
— Ладно, — сказал он деловито. — Теперь, когда во все внесена полная ясность, мы можем перейти к делу.
— К делу? — Анджела растерянно уставилась на меня.
— Холман, вы, конечно, знаете, где находится девушка? — рявкнул Карл, глядя на меня. — Я показал вам ее вчера, желая предупредить, чтобы вы отступились. Уверен, что вы поняли мое послание?
— Понял, что вы прячете ее где-то в своем Доме иллюзий, — сказал я. — Ну и что?
— Когда я получил это необычное настойчивое приглашение Анджелы на какое-то приватное празднование, — он ухитрился каждое слово произносить с издевкой, — я догадался, что это штучки Холмана. Вы не такой уж изобретательный человек, мой друг, ваши ходы легко предугадать. Поэтому я отправил Март,! в Дом иллюзий. Если я не позвоню ему в течение последующих пятнадцати минут и не подтвержу, что мы договорились, он убьет девушку.
— Договорились? — Голос Анджелы слегка дрожал. — Какую сделку вы задумали на этот раз?
— Очень простую и весьма выгодную для всех участников, — уверенно заговорил Карл. — Этот хныкающий болван, — он кивнул в сторону Хью Лэмберта, утонувшего в большом кресле, — больше ни на что не годен. Его так замучили угрызения совести, что, как мне кажется, он с удовольствием спрыгнет вниз с крыши высокого дома, его даже подталкивать не потребуется. Но до того, как он это сделает, он напишет чистенькое, аккуратненькое письмо. Можете назвать это исповедью самоубийцы, в которой он прежде всего объяснит, как получилось, что он убил Дарена. Как несчастная Моника помешалась от ужаса и как он, по сути дела не совсем уж плохой человек, нанял одного своего пропойцу-приятеля, чтобы тот под видом Дарена отвез девушку в прекрасный санаторий в Германии. Пропойца-приятель так и не возвратился из Европы. Хелоис полетела назад в Мюнхен, как Моника, — именно так, как несколько минут назад описал нам Холман, — а подлинная Моника полностью излечилась от своего недуга. Она будет настолько благодарна нам за то, что мы изобретательно разобрались в ошибочно приписываемом ей убийстве, что подпишет любой контракт, который мы пожелаем ей предложить. — Он взглянул на Анджелу.
— Мы поделим доходы по этому контракту. Двадцать пять процентов вам, потом надо не забыть Холмана, остальное мне и Марти. Договорились?
— Вы, должно быть, ненормальный! — заговорила потрясенная Анджела. — Как вы могли подумать, что я...
Карл снова взглянул на часы.
— У вас остается десять минут на размышление. Если я не позвоню Марти и не скажу ему к этому сроку, что мы договорились, он выполнит мой приказ убить девушку.
На мгновение сверкнули его неестественно белые зубы, которые я впервые сравнил с клыками хищника.
— И он это непременно сделает, можете не сомневаться. Полагаю, это доставит ему удовольствие!
Анджела в смятении посмотрела на меня.
— Что же нам делать, Рик? Мы не можем допустить, чтобы девушка погибла, но...
— Но у нас нет иного выбора, как пойти на эту сделку, — буркнул я. — О'кей, ваша взяла, Карл!
— Ох, Холман, прекратите болтовню!
— раздраженно крикнул Карл.
— Уж не считаете ли вы меня настолько глупым, что я попадусь на эту удочку? Вы согласитесь на сделку, я звоню Марти и говорю ему, что все в порядке, а потом вы от всего отказываетесь? Нет, прежде чем я позвоню Марти, мы втроем примем участие в осуществлении первой части программы.
— Он снова подмигнул. — Разве я выражаюсь не как юрист?
Мы будем соучастниками, верно?
— Должна заметить, я не понимаю, что вы имеете в виду! — холодно произнесла Анджела.
— Я имею в виду, что мы втроем усадим Хью за ваш письменный стол — не теряя ни минуты, прямо сейчас, и продиктуем ему предсмертное послание, — ровным голосом ответил Карл. — А после того, как он его подпишет, мы втроем проведем его на крышу здания — это достаточно высоко, не так ли? — и поможем ему спрыгнуть вниз. Тогда, и только тогда я позвоню Марти!
— Даже если мы согласимся, — сказал я, — то неужто вы воображаете, что все это можно осуществить менее чем за десять минут?
В его карих глазах мелькнуло беспокойство.
— Пожалуй, вы правы, — согласился он. — Я разрешил вам слишком долго говорить, Холман. — Он заколебался. — Ладно! Если вы согласны на эту сделку, я позвоню Марти и велю подождать еще полчаса.
— Мне кажется, вы и правда ненормальный! — сказал я. — Посмотрите-ка сперва на него!
Я ткнул пальцем в Хью, все еще полулежавшего в кресле. Голова у него свисала вбок, глаза закатились под полуприкрытыми веками, так что видны были одни белки.
— Учитывая его теперешнее состояние, я считаю, что нам понадобится минимум тридцать минут, чтобы он смог хотя бы держать в пальцах ручку, не говоря о том, чтобы написать признание.
Карл снова заколебался, не сводя с Хью глаз.
— Час?
— Два, — безапелляционно заявил я. — Эта предсмертная записка должна быть написана собственноручно им. Ничто не вызывает столько подозрений, сколько записка, напечатанная на машинке и лишь подписанная самоубийцей. И почему вы учитываете только время, которое потребуется Хью, чтобы написать эту записку?
Нам ее еще надо составить. Не забывайте, что в ней надо учесть и манеру Хью выражаться, и его состояние перед самоубийством. Если мы допустим хоть маленький ляпсус, нам всем придется отвечать за убийство.
— По временам вы рассуждаете разумно, Холман, — признал Карл.
— Но я предупреждаю вас с полной ответственностью, что если кто-то попытается проникнуть в Дом иллюзий, Марти немедленно...
— Мы знаем! Звоните ему! — сказал я.
Он подошел к письменному столу и взял телефонную трубку. Я следил, как он набирает номер, и весь напрягся в ожидании.
— Марти? — Он говорил очень вкрадчиво в самую трубку. — Это Карл. Я был прав, конечно. Разумеется, Холман нашел его сегодня утром. Но никаких больших проблем нет, за исключением Хью. Потребуется некоторое время, чтобы все должным образом организовать.
Так что даю тебе еще два часа от...
— Он взглянул на часы. — Сейчас ровно восемь. Если я не позвоню тебе до десяти, вступает в силу наша прежняя договоренность, ясно?
Он слушал ответ брата, стоя к нам спиной. Я осторожно, не спуская с Карла глаз, извлек из кобуры «магнум».
— В данный момент единственной проблемой является сам Хью. Конечно! — Он положил трубку на рычаг и посмотрел на Анджелу. — Есть ли у вас...
Закончить он не успел, потому что я изо всех сил ударил его по затылку рукояткой «магнума». Он свалился вбок, свесился с края письменного стола и неподвижно растянулся на полу.
— Рик? — дрожащим голосом спросила Анджела. — Что...
Я подошел к Хью, все еще лежащему в кресле, и пару раз ударил его по щекам — отнюдь не слегка. Его голова качнулась в обе стороны, но никакой другой реакции не последовало.
— Вызывайте полицию! — сказал я Анджеле. — Скажите, чтобы они поспешили сюда. О Карле можете не беспокоиться, он не скоро очухается. Расскажите полиции, что произошло, и попросите их связаться со сторожем в увеселительном парке, пусть он меня встретит у ворот. Не разрешайте им направлять туда большую группу горланящих копов. Я ни минуты не сомневаюсь в правильности того, что Карл сказал про Марти: этот кретин получил бы величайшее удовольствие от убийства девушки. Так что наш единственный шанс состоит в том, чтобы незаметно проникнуть в Дом иллюзий и разыскать Монику до того, как Марти обнаружит меня или истечет двухчасовой срок. Надеюсь, я справлюсь с этим.
— Я немедленно звоню в полицию, Рик! — Анджела уже совладала с минутной растерянностью. — А вам лучше не терять напрасно времени.
* * *
Чтобы добраться до увеселительного парка, мне понадобилось не менее часа, а может, чуть больше. Поэтому в моем распоряжении оставалось еще минут пятьдесят до того, как Марти начнет действовать. Я припарковал машину в тридцати ярдах от главного входа и вылез из нее на тротуар. Внезапно ожили какие-то тени. Ближайшая ко мне спросила:— Мистер Холман?
— Точно.
— Лейтенант Стерн. Я все еще не разобрался, что здесь происходит, но самым существенным является то, что какой-то псих удерживает девушку пленницей внутри парка. Так ведь?
— Да, в Доме иллюзий.
— Если ему не позвонит его брат до десяти часов, он убьет эту девушку? И если кто-то попытается проникнуть внутрь — то же самое?
— Все верно, сторожа нашли?
— Да, дежурит у ворот, — хмыкнул Стерн.
— Знаете, я никогда не слышал, чтобы частный детектив опережал в своих действиях офицера полиции. Но мне ясно сказали, что я должен вам подчиняться! — Он медленно качал головой, шагая к главному входу.
— Больше нет ничего святого!
Сторожа я сразу узнал, накануне дежурил он же.
И ему тоже не требовалось никаких объяснений, а это было немало!
— Откуда Дом иллюзий получает ток? — спросил я.
— Весь парк питается от одной установки, — ответил сторож.
— У нас имеется собственная подстанция, которая...
— Вы можете в нее попасть?
— Разумеется! У меня есть ключ.
Я с минуту смотрел на Стерна.
— Если бы кто-то сумел вырубить на пять минут ток после того, как я доберусь до Дома иллюзий, у меня появилась бы возможность незаметно проникнуть внутрь.
— Это мы сумеем для вас сделать, — произнес Стерн лаконично.
— И не забывайте, Холман, я и мои люди будем находиться поблизости от вас, так что когда свет загорится, мы в любом случае ворвемся в здание.
— Прекрасно! — Я одобрительно закивал. Потом спросил у сторожа:
— Вы можете отсюда позвонить в Дом иллюзий?
— Отсюда я могу позвонить в любое место в парке, горделиво ответил он. — Даже в...
— Это замечательно! — прервал я его. — В таком случае, давайте сначала подготовим все, чтобы можно было без задержки выключить свет.
Сторож удалился в сопровождении одного из людей Стерна. Я в ожидании закурил сигарету.
— У вас оружие с собой, как я полагаю? — спросил Стерн.
— Конечно. — Я подмигнул ему. — Хотите взглянуть на лицензию?
Он неохотно подмигнул в ответ.
— Возможно, позднее.
Пять минут тянулись довольно долго. Наконец сторож вернулся с человеком Стерна.
— Никаких проблем, лейтенант, — отрапортовал парень.
— Можете врубить ток и вырубить его, когда захотите.
Я взглянул на свои часы.
— По моим девять двадцать восемь.
— По моим столько же, — сказал Стерн.
— Договоримся так: в девять тридцать пять вы отключаете ток, — произнес я.
— Мне хватит времени, чтобы подобраться очень близко. А ровно через пять минут включите его снова.
Я взглянул на сторожа:
— Через полминуты после того, как свет погаснет, позвоните, пожалуйста, в Дом иллюзий и скажите Крузу, что вам только что звонили с электростанции. У них какие-то неполадки в трансмиссионных кабелях, или как это именуется? Но они говорят, что это временно, они должны все наладить через несколько минут. О'кей?
— Это я могу сделать! — воскликнул он возбужденно. Знаете что? Я работаю здесь вот уже пятнадцать лет, но ничего подобного тут еще не бывало!
Стерн согласился дождаться того момента, когда будет вырублен ток, после чего он направит своих людей в парк.
Поэтому я один проскользнул в ворота. Когда я добрался до карусели, то проверил время. Было девять тридцать три.
Дальше я уже пробирался осторожно, скрываясь в тени, чтобы Марти невзначай не заметил меня. Лишняя осторожность не помешает.
Приблизительно через минуту я добрался до темного главного входа в Дом иллюзий. Наиболее вероятным местом, где мог обосноваться Марти, подумал я, была комната с приборами. Девушка же находилась вместе с ним либо очень близко. Понимал я и то, что как бы я ни действовал, для Моники Байер это было сопряжено с несомненным риском, а на обдумывание плана операции у меня оставалось не более полминуты.
Я незаметно пробрался до двери в конце здания, из которой был прямой проход в операторный зал, и снова посмотрел на часы. До того, как отключат электричество, оставалось пятнадцать секунд. Я вытащил «магнум» из кобуры, снял его с предохранителя и зажал в правой руке. Фосфоресцирующие стрелки моих часов, отсвечивающие зеленоватым светом, показывали девять тридцать пять. Я нажал на ручку двери. Она оказалась запертой изнутри. Я услышал, что где-то в здании задребезжал телефонный звонок, и тотчас дважды ударил изо всей силы рукояткой пистолета по замку и навалился на дверь плечом. Сухое дерево затрещало, и дверь распахнулась, повиснув на петлях. Шум и треск был отчаянный, но я не обращал на это внимания.
Я припомнил, что за дверью начинался узкий коридор, и пошел вперед ощупью, держась одной рукой за стену. Телефон продолжал настойчиво звонить, раздражающе действуя не только на мои барабанные перепонки, но и на нервы.
Внезапно моя рука почувствовала впереди пустоту. Это означало, что я нахожусь внутри операторного зала, а телефон где-то рядом. Так какого же черта Марти не снимает трубку? Потом я сообразил, что это чертовски глупый вопрос: после того шума, с которым я расшатал дверной замок пистолетом, телефонный звонок был сущим пустяком, и Марти, скорее всего, где-то неслышно крадется в темноте в поисках незваного гостя.
Я замер на месте, прислушиваясь, но ничего не услышал.
Тогда я медленно протянул свободную руку назад, снова нащупал стену и двинулся вдоль нее направо. Щиток с основными выключателями находился как раз на этой стене, если это имело какое-то значение. Я пробирался вперед очень медленно, делал всего три-четыре шага, потом поворачивался к стене спиной и выжидал. Я не мог решительно ничего сделать, пока снова не загорится свет.
Телефон перестал звонить, и тишина показалась необычайно звучной. Я был уверен, что ток врубят вот-вот, и секунд через пять это сделали.
Все дальнейшее произошло одновременно. Операторский зал неожиданно залил яркий свет, и в то же мгновение где-то поблизости раздался душераздирающий вопль.
Я кинулся к двери соседней комнаты, в которой Карл демонстрировал нам накануне вечером Девушку из Космоса. Но там тоже никого не было, как и в операторском зале. Было похоже, что крик донесся из центральной части здания, но больше он не повторился. Я слышал, как люди Стерна заполняют павильон, и тут вдруг почувствовал, что где-то что-то горит. Я двинулся вперед на запах — втягивал носом воздух подобно охотничьей собаке и в итоге уперся в пустую стену. Только от отчаяния пнул я в нее ногой. И тотчас целая панель размером в дверь медленно повернулась внутрь.
Я прошел в тайник, находившийся за стеной. Он был заставлен дуговыми лампами и кинокамерами, старомодным оборудованием всех форм и размеров. Кабель был протянут по полу, свисал со стен и потолка.
Девушка из космоса, снова облаченная в бикини, стояла, прислонившись спиной к стене. Ее руки были зажаты над головой, запястья прикручены к балке.
— С вами все в порядке? — прохрипел я.
Она молча кивнула, облизала губы и попыталась что-то сказать, но не произнесла ни единого слова.
Запах гари усиливался с каждой минутой. Впрочем, это был не запах, а тошнотворное сладкое зловоние. Я медленно осмотрелся, затем увидел макушку головы Марти, возвышавшуюся над чем-то похожим на генератор.
Я прицелился в него из «магнума». Мой палец почти автоматически нажал на спусковой крючок, и тут я заметил струйку дыма, медленно поднимавшуюся в воздухе. Сделав пяток шагов, я оказался за генератором и все понял.
Возле ног Марти продолжал гореть фонарик. Одна его рука все еще была засунута внутрь массивной электрической машины. Пальцы буквально прилипли к обнаженному тяжелому сердечнику. Тело его выгнулось в дугу, лицо, повернутое ко мне, было искажено в агонии, глаза вылезли из орбит. Я снова втянул носом этот тошнотворный сладковатый запах. Над головой Марти поднялось новое облачко дыма, и я понял, что горят его волосы.
Я вернулся назад к девушке и развязал ее запястья.
Она упала мне на руки.
— Он сказал, что из-за этой машины одни неприятности, — неожиданно заговорила она ясным голосом. — Поэтому погас свет. Он сказал, что все исправит без хлопот за какие-то пять минут. Потом свет снова загорелся...
В комнату вошел Стерн в сопровождении двух полицейских в форме, и тут Моника Байер потеряла сознание. Один из полицейских вынес ее из помещения, второй вызвал санитарную машину. Я подумал, что с ней все будет в норме, когда она справится с шоком, и особенно после того, как она узнает правду о смерти Дарена: что убил его Хью Лэмберт, а вовсе не она.
— Черт возьми, что тут произошло? — в недоумении спросил лейтенант.
Я кивком указал на тело Марти и закурил сигарету: мне это было совершенно необходимо. После того, как Стерн все увидел и понял, я передал ему в точности слова Моники Байер.
— Ирония судьбы, — сказал я.
— Мы считали, что телефонный звонок отвлечет его, сторож сообщит ему о предупреждении с электростанции, но Марти не посчитал необходимым даже поднять телефонную трубку.
Он торопился устранить неполадку в своем собственном оборудовании.
* * *
Домой я попал почти в полночь. На диване сидело существо, похожее на разъяренную тигрицу с всклокоченными светлыми волосами и держащее в руке стакан.Оно было закутано в какой-то балахон, скрывавший его от шеи до пят. Я воспринял это как намек.
— Все сгорело! — кислым голосом сообщила Кэти. Весь обед!
— Очень сожалею, что я так поздно, дорогая, — произнес я миролюбиво.
— Зачем сожалеть? Я даже рада, потому что мне нужно думать о своей будущей карьере, а вываливать домашние обеды в помойное ведро каждый вечер меня не прельщает.
— У меня был очень тяжелый день, — пробормотал я, — мне надо выпить.
И тут она улыбнулась.
— Понимаю. Анджела позвонила час назад и все мне рассказала. Я счастлива, что Моника о'кей.
Я просиял.
— Прекрасно, значит теперь я могу получить свой бурбон?
— Ты должен приготовить мне стаканчик скотча. И она протянула мне пустой стакан знакомым царственным жестом.
— Черта с два! — заявил я. — Хочешь выпить — сделай сначала стриптиз. Помни, что играть надо по правилам.
— С тобой тяжело иметь дело, Рик Холман, — мрачно произнесла Кэти. — Ну-ка лови!
Она запустила в меня пустым стаканом, и я еле успел поймать его, прежде чем он вышиб мне правый глаз. Кэти встала во весь рост, закутанная в свое одеяние, словно в арабский бурнус.
— Нравится? — дерзко спросила она.
— Мне кажется, в этом можно жить, как в палатке, — прорычал я. — Ты там свободно помещаешься?
— Ты хочешь знать, а я хочу выпить! — Она с важностью наклонила голову. — Я считаю, что мы могли бы решить обе проблемы одновременно, мистер Холман. Замечаете ли вы, что это одеяние спереди застегнуто на «молнию»?
— Ну?
— Ну, и я расстегиваю эту «молнию» — вот так!
Она и в самом деле ее расстегнула, и я скажу вам, что Венере, восстающей из морской раковины[9], далеко до Кэти Фрик, явившейся из арабского бурнуса.
— Ты требовал стриптиза, — умиротворенно произнесла она.
— Теперь подавай мне выпивку.
Она направилась ко мне, неся свою наготу, словно именно это самый последний писк моды, и с моей точки зрения так оно и было. Вся эта великолепная поэзия в каждом движении, это покачивание и пританцовывание.., и она притом требовала выпивку?
Она ее получит — попозже!