Браун Сандра. Другая заря

   Черт побери, девушка решила, что он не хочет ей помочь.. Бэннер казалась удрученной, разочарованной и смущенной — попросила о помощи, а ей отказали.
   — Ну, наверное, это недолго, а?
   — Нет-нет. — Она, сразу оживившись, подняла голову. — У меня все готово. — Бэннер метнулась в гостиную. — У меня тут и молоток, и гвоздь из сарая я принесла, пока тебя не было. Я пробовала повесить сама, но никак не могла определить, то ли место выбрала.
   Бэннер тараторила без умолку. Джейк подумал, что она тоже нервничает не меньше его, снова оказавшись с ним в этой комнате. Но Бэннер даже не попыталась принести еще одну лампу, а направилась прямиком к дальней стене.
   Может, тем самым она дает ему понять, что простила за сегодняшнее и не боится оставаться с ним в пустом доме после захода солнца? Было ли все, что делала Бэннер сегодня вечером, жестом примирения? Если так, то он ей благодарен. Продолжая прежние отношения, они или убьют друг друга, или…
   Вот про это «или» лучше не думать. Особенно когда она снова оказалась перед ним — лицом к лицу.
   — Ее можно повесить на эту стену, вот здесь. — Бэннер указала пальцем и склонила голову набок.
   — Хорошо. — Джейк так же умел развешивать картины, как и выбирать женские шляпки в магазине.
   — Вот так, на уровне глаз?
   — На уровне чьих глаз? Твоих или моих? Она рассмеялась.
   — Я поняла, что ты имеешь в виду. — Бэннер положила ладонь себе на макушку, потом повела ею вперед, пока не уткнулась ему в грудь. — Я тебе только до этого места дохожу, да?
   Когда она подняла голову, у него перехватило дыхание. Неужели он когда-то считал это создание с колдовскими глазами и лукавой улыбкой ребенком? Джейк проводил время с проститутками, гордившимися тем, что знают абсолютно все о том, как зажечь кровь мужчины и довести ее до точки кипения. Но ни одна женщина не возбуждала его так, как эта. Пожалуй, кроме Лидии, в те месяцы, когда они были вместе в одном обозе.
   Любовь к ней с тех пор стала спокойнее. Джейка больше не охватывало страстное желание всякий раз, когда он видел ее. В то лето, когда они ехали из Теннесси в Техас, Джейк был непрерывно на взводе. Он жаждал Лидию, жаждал Присциллу, вообще всех женщин.
   Ему было шестнадцать, и такая сладостная живость молодости болезненно сказывалась на теле. То же самое испытывал Джейк сейчас, стоило ему взглянуть на Бэннер. Он снова чувствовал себя шестнадцатилетним и так же не мог контролировать свое тело.
   Ее юбка шуршала где-то возле его штанов. Груди Бэннер были так близко от его груди, она пахла так восхитительно, что все происходящее казалось нереальным. Джейк наслаждался ароматом ее дыхания, когда оно долетало до него. Но, опасаясь утонуть в глубинах этих глаз, Джейк сказал:
   — Может, мы лучше…
   — О да, — сказала Бэннер. Взяв столик на трех ножках, она поставила его возле стены и, приподняв юбку, встала на него. — Картина на столе. Передай мне ее, пожалуйста. А потом отойди и скажи, ровно ли.
   Джейк поднял картину в раме.
   — В общем, хорошо.
   Художник изобразил пасторальную сценку — лошади пасутся на зеленом лугу.
   — Мне кажется, это похоже на Плам-Крик. — Бэннер посмотрела на него так, что он не посмел бы сказать что-то обидное о названии ранчо.
   — А я ничего не говорил.
   — Нет, но я знаю, что ты думаешь. — Она словно обвиняла его.
   Джейк улыбнулся и подал ей картину.
   Бэннер повернулась спиной, подняла руки и приложила картину к стене.
   — Ну и как смотрится?
   — Может, чуток ниже.
   — Так?
   — Теперь чуть правее.
   Прижав картину к стене, она откинула голову.
   — Ты на самом деле смотришь или просто так говоришь?
   — Я стараюсь изо всех сил. — Джейк притворился обиженным. — Если не ценишь мою помощь, попроси кого-то другого.
   — Например, Рэнди? — пошутила Бэннер. Но Джейк воспринял ее слова всерьез. Брови его сошлись на переносице, когда он представил себе, как она вскакивает на столик и поднимает руки, а при этом целых два дюйма кружев нижней юбки виднеются над щиколотками. Ее зад выпирает, а бантик от фартучка украшает его сверху и дразнит так, что ни один мужчина не устоит. А груди торчат… Не-ет, только не Рэнди. Да вообще никто, кроме него, Джейка.
   — Немножко влево. Она подвинула.
   — Вот так, сейчас прекрасно.
   — Хорошо. Гвоздь надо вбить на шесть дюймов выше, потому что картина будет висеть на шнурке. Возьми молоток. Можешь вбивать, а я подержу картину.
   Выполняя указания, Джейк тоже встал на столик и оказался позади нее. Он старался не касаться Бэннер и размышлял, как пристроить руки.
   — Просто просунь одну руку между моими, а другую сверху.
   Джейк сглотнул, задержал дыхание, пытаясь не замечать какая у нее грудь в такой позе, и приставил гвоздь к стене — нелегкая задача, потому что его всего трясло.
   Это смешно! Со сколькими женщинами он переспал? «Перестань вести себя как ребенок, сделай то, о чем тебя просят, и убирайся отсюда к черту!» — приказал себе Джейк.
   Осторожно поднимая руку с молотком, он локтем коснулся ее бока, а коленом задел бедро.
   — Извини.
   — Все в порядке.
   Джейк ударил по гвоздю, молясь, чтобы тот вошел в стену сразу, но ничего не вышло. Он снова замахнулся молотком, еще раз, еще, пока не увидел, что гвоздь пошел. Потом ударил еще и вогнал его в стену.
   — Ну вот, хорошо. — Джейк опустил руки.
   — Да, по-моему, тоже. — Голос Бэннер звучал нетвердо, как и у него.
   Она накинула на гвоздь шелковый шнурок и отстранилась от стены, чтобы рассмотреть картину.
   — Ну и как?
   — Прекрасно, прекрасно. — Джейк положил молоток и вытер рукавом взмокший лоб.
   — Прямо?
   — Немного криво слева.
   — Так?
   — Не совсем.
   — Так?
   "Черт побери!» — выругался он про себя. Надо убираться отсюда, или он взорвется. Джейк подошел к стене, желая выровнять картину поскорее и наконец уйти и вдохнуть свежего воздуха. Но второпях задел одну из трех ножек, и столик покачнулся.
   Бэннер взвизгнула и замахала руками. Беспокойная жизнь отточила рефлексы Джейка — его реакция была мгновенной. Он обхватил ее и прижал к себе, прежде чем столик с грохотом упал на бок.
   Одной рукой Джейк обнимал девушку за талию, другой прижимал ее грудь. И не давая упасть, невольно склонился над Бэннер.
   Она коснулась ногами пола, но он не отпустил ее, а шире расставил ноги, чтобы удержать. Бедра Бэннер оказались прижатыми к его бедрам.
   Щека Джейка касалась щеки девушки, он ощущал ее нежность, тепло и аромат. Он больше не мог противиться желанию, повернул голову и носом уткнулся ей в ухо. Руки сами собой стиснули Бэннер, и Джейк, застонав, прошептал ее имя.
   Ну разве возможно отказаться от такого дивного ощущения? Боже, он так хотел ее! Зная в глубине души, что случившееся в сарае было непорядочно, Джейк снова жаждал того же самого. Зачем лгать себе, будто это не так? Однажды причинив ей боль, он поклялся никогда больше не прикасаться к Бэннер. Джейк предал дружбу, так много значившую для него.
   Однако все эти доводы испарились, как туман в яркий солнечный день, когда он зарылся лицом в ее волосы и стал вдыхать запах духов, которыми она подушилась за ушами.
   — Бэннер, вели мне оставить тебя, и я оставлю.
   — Не могу.
   Она склонила голову набок, тем самым открывая шею, и его губы тотчас коснулись ее.
   — Не допускай, чтобы то повторилось снова.
   — Я хочу, чтобы ты обнимал меня.
   — Я хочу, я тоже хочу.
   Он убрал руку с ее груди, прикоснулся к шее, потом к подбородку и легонько прикрыл лицо ладонью. Сквозь полуоткрытые губы она дышала горячо и порывисто; его ладонь ощущала ее дыхание.
   Как слепой, Джейк изучал каждую черточку ее лица мозолистыми пальцами. Он провел по бровям, черным и очень красивым, по скулам. На них были веснушки. Джейк обожал каждую веснушку. Нос был совершенной формы, разве что чуть вздернутый.
   Ее губы.
   Он провел по губам, невероятно мягким, и от теплого дыхания, прорывавшегося между ними, пальцы Джейка увлажнились.
   Он целовал ее в щеку, в ухо, в волосы.
   Потом запустил руку под платье и коснулся ее нагой плоти. Джейк все еще боролся с собой, но ничто не могло его остановить. Он гладил совершенную, безупречную кожу на ребрах и груди Бэннер. Они стонали, возбуждая этим друг друга.
   Зрелая грудь заполнила руку Джейка. Его большой палец теребил сосок, и это привело обоих в невероятное возбуждение.
   — Джейк…
   — Милая, милая…
   — Такое иногда случается.
   — Что?
   — Это, — выдохнула она, когда его пальцы обхватили сосок. — Они делаются такими, когда я смотрю на тебя.
   — О Боже, Бэннер, не говори мне этого!
   — А что это значит?
   — Это значит, что мне не следовало здесь оставаться.
   — И это не проходит. Они так и стоят, такие твердые и колючие.
   — Ой, замолчи!
   — ..и когда я хочу…
   — Чего?
   — ..снова отказаться в сарае, и ты бы…
   — Не говори этого.
   — ..был внутри меня.
   — О Боже, Бэннер, прекрати!
   Джейк обхватил ладонью ее щеку, повернул лицом к себе, и она прильнула к нему всем телом. Ткань платья потянулась за ней, как морской прилив, разделяя их и в то же время соединяя.
   Когда их глаза встретились и жадно уставились друг на друга, Джейк наклонился к Бэннер, засунул язык поглубже в ее рот и прижался к бедрам девушки своей раздувшейся под брюками плотью. И она, как в колыбель, приняла его…
   Джейк оторвал от нее губы.
   — Нет, Бэннер, я уже сделал тебе больно. Ты ведь помнишь?
   — Да. Но я не поэтому плакала.
   — А почему?
   — Потому что мне стало так хорошо и я… я боялась, что ты возненавидишь меня за мое поведение.
   — Нет-нет, — страстно зашептал он ей в волосы.
   — Ты был такой… большой.
   — Извини.
   — Я просто не ожидала, что это может быть таким… и… и таким…
   — Так тебе было хорошо, Бэннер?
   — Да-да, но все слишком быстро кончилось. Он коснулся щекой ее щеки. Она дышала тяжело, и Джейк не шевелился.
   — Слишком быстро?
   — Мне показалось, еще должно было что-то случиться, но не случилось.
   Джейк был ошарашен. Возможно ли такое? Он знал, что проститутки притворяются при этих актах. Но Джейк не имел дела с порядочными женщинами и уж тем более с девственницами. Никогда. Он никогда не овладевал женщиной, если испытывал к ней нежность.
   Но сейчас нежность к Бэннер захлестнула его. Джейк взял ее лицо в ладони и вгляделся в глаза. Он не увидел в них страха, а лишь такое же острое желание, которое мучило и его самого. Застонав, Джейк снова склонился над ней.
   — Эй, — раздался снаружи веселый голос. — Есть кто-нибудь?
   Только тут они услышали позвякиванье сбруи. Во дворе остановилась повозка.
   — Бэннер? Где ты?
   Это была Лидия.

Глава 10

   Бэннер наблюдала за восходом солнца. Лучи, розовые и золотые, проникали сквозь окно ее спальни. Она прижалась щекой к подушке. Слеза скатилась по щеке на мягкую подушку, как и все предыдущие.
   Бэннер думала о прошлом вечере, удивляясь тому, какой все приняло оборот. До несвоевременного приезда Лидии все шло по плану. Джейк поддался созданному ею романтическому настроению.
   Никогда раньше Бэннер не случалось соблазнять мужчину, кроме ночи в сарае, и она вспомнила все уловки, к которым прибегали ее подруги, чтобы заполучить мужа. Вкусная еда, мягкий свет, цветы, красивое платье, кротость — все, что должно взывать к чувствам мужчины и заставить его думать, как замечательно быть окруженным такой нежной любовной заботой всю жизнь.
   Бэннер всегда считала, что эти уловки недостойны ее, а такое поведение смешно. Она говорила своим подругам, что ей не нужен мужчина, которым можно так ловко управлять, но они недоверчиво смотрели на нее.
   Однако что-то есть в подобных женских хитростях, ведь у нее с Джейком все шло как по маслу. Пока Лидия не постучала в дверь.
   Джейк подскочил, как от выстрела, перепрыгнул через рухнувший столик и только чудом не споткнулся и не растянулся на полу.
   Бэннер пригладила волосы, прижала руки к пылающим щекам и на несколько секунд прислонилась лбом к двери. Потом открыла и сказала:
   — Мама! Какой сюрприз!
   — Привет, дорогая.
   Лидия внесла с собой прохладный ночной воздух, казалось, окутавший ее волосы и одежду и наполнивший ароматом весь дом.
   Сердце Бэннер екнуло. Лидия была очень хороша в простой блузе из сурового небеленого полотна и коричневой юбке. До сих пор мужчины оборачивались, увидев глаза цвета виски и волосы с оттенком корицы. Фигура у нее стройная, груди и бедра полные и округлые. Ну какой мужчина не захотел бы склонить голову на ее грудь? Лидия такая уютная, в ней есть все, о чем мечтает любой мужчина, стремящийся к счастью и удовлетворению.
   — Привет, Джейк. — Она улыбнулась ему, и сердце Бэннер ухнуло вниз. Лидия улыбалась простодушно, открыто и дружески. Неужели он не растает от такой улыбки?
   Джейк стоял с таким видом, будто проглотил что-то кислое.
   — Привет. — Он кивнул светловолосой головой, и Бэннер поняла, что Джейк не доверяет своему голосу. Он собирался целовать одну женщину, а в комнату вошла та, которую Джейк желал всегда. Такое способно сбить с ног даже самого сильного мужчину.
   Повисло неловкое молчание, но Бэннер шагнула вперед и указала на картину:
   — Как тебе она? Джейк только что повесил ее.
   — А я-то думала, почему вы так долго не отвечаете, — рассеянно проговорила Лидия, изучая картину. — Мне нравится. — Она медленно повернулась и оглядела гостиную. — Замечательно поработала над комнатой, Бэннер. Все очень хорошо и… уютно.
   — Спасибо.
   — Может, тебе нужна еще одна лампа? — Лидия нежно прикоснулась к ее щеке. — Здесь немного темновато.
   Бэннер хотела провалиться сквозь землю, но спросила:
   — Хочешь кофе?
   Ей было необходимо чем-то занять руки.
   — Нет, спасибо.
   — А что-нибудь еще?
   — Разве что сесть, — насмешливо ответила Лидия. Рука Бэннер вскинулась к груди.
   — Ой, извини, мама, конечно, садись. Джейк… — Она повернулась к нему, указывая на другой стул.
   — Мне надо выгрузить вещи. — Он направился к двери, где висели его шляпа и пояс с револьвером.
   — Садись, Джейк, ради Бога, — сказала Лидия с некоторым раздражением. — Это же не официальный визит. Что с вами обоими?
   — Ничего, — слишком торопливо ответила Бэннер. Она посмотрела на Джейка, ища поддержку, но он опустился на стул и уставился в пол. — Джейк недоволен, что я попросила его повесить картину.
   — Росс такой же. Ненавидит эти домашние мелочи, как он называет все это.
   Бэннер приободрила знакомая улыбка матери.
   — Я рада, что ты приехала навестить меня, мама.
   — Вы оба и носа не кажете в Ривер-Бенд. Мы подумали, уж не обиделись ли за что-то на нас. — Она все еще улыбалась, но в глазах застыл вопрос.
   — Нет. — Бэннер фальшиво засмеялась. — Мы все время заняты, ты даже не представляешь себе, сколько здесь уже сделано.
   — Да, мы слышали от рабочих, — отозвалась Лидия. — Джейк, они как, хорошо работают?
   Он посмотрел на Лидию, выпрямился и стал похож на мальчишку, которого вызвали к директору школы.
   — Да, хорошо.
   — Откровенно говоря, я немного беспокоилась насчет молодого, Рэнди, — сказала Лидия.
   Глаза Джейка метнулись в сторону Бэннер.
   — Он довольно шумный, но мне удается держать его в рамках. А как Ма?
   — Прекрасно, но немного сердится, что ты не навещаешь ее.
   — Скоро навещу.
   — Потому-то я сегодня и приехала. Хотела подождать до завтра, но Росс и Ли занялись своей бесконечной игрой в шашки, а вечер такой хороший, что я решила завернуть к вам. — Лидия помолчала, потом глубоко вздохнула. — В субботу вечером мы устраиваем прием.
   — Прием? — удивилась Бэннер. — По какому случаю?
   — Хотим показать людям, что наша жизнь, а особенно твоя, не перевернулась из-за той свадьбы.
   Бэннер похолодела. Поднявшись, она начала расхаживать по комнате, что-то поправляя, сдвигая, смахивая невидимые пылинки.
   — А что, все так и думают? — напряженно спросила девушка. — Что моя жизнь кончена и я чахну?
   — Пожалуйста, пойми меня правильно. Мы с отцом не обращаем внимания на то, что думают и говорят люди. Мы давно поняли: они говорят и думают то, что им хочется. Но знаем, что такое приклеенный ярлык. Стоит ему прилипнуть — не избавишься всю жизнь.
   — Что ты имеешь в виду?
   Лидия посмотрела на Джейка, но он словно окаменел.
   — Только одно: мы не хотим, чтобы у людей сложилось превратное представление о тебе. Потому что оно может надолго остаться. Росс несколько дней назад ездил в город. У него спрашивали про тебя таким тоном, будто ты смертельно больна, а Ли и Мика слышали, как болтают, что ты здесь прячешься от всех.
   — Но ведь это же не правда! — воскликнула Бэннер. Щеки ее запылали. Она разозлилась, ее поза указывала на это, а осанка стала царственной. — Я себя чувствую здесь по-настоящему живой, живой, как никогда, работаю на своем собственном ранчо!
   — Вот поэтому мы и устраиваем прием. Пусть люди увидят тебя такой, какая ты есть. Тем самым мы положим конец слухам, прежде чем они пойдут гулять дальше.
   — Но прием? — удрученно повторила Бэннер, снова опускаясь на стул. Девушку охватило уныние, когда она представила себе, как все станут на нее глазеть. — Это необходимо? Я не была в городе ни разу после свадьбы. Может, мне приехать? Показаться?
   — Ты знаешь, какие у нас люди. Они не подойдут к тебе и ни о чем не спросят, а будут болтать и сплетничать, прикрываясь веерами и делать свои собственные выводы. А на приеме им придется говорить с тобой, и они поймут, что ты в полном порядке. Прием не будет официальным, просто пикник на свежем воздухе. Ну, как ты на это смотришь?
   — Пожалуй, ты права. — Девушка взглянула на Джейка, но тот опустил глаза, и Бэннер стало обидно. Неужели он обнимал ее только потому, что изголодался по женщине? С любой женщиной он так же поступил бы или нет? Может, сегодня вечером она просто подвернулась ему под руку? И теперь Джейк ненавидит ее и себя, поскольку осквернил этими объятиями свои чувства к Лидии?
   Бэннер собиралась соблазнить его, склонить к мысли жениться на ней. Какая она глупая! Другие мужчины могут попасться на женские хитрости, но не Джейк Лэнгстон. Нет, никогда. Наверное, он понял, к чему клонит Бэннер, и поиграл с ней ради собственного развлечения. Но в любом случае она воспользовалась традиционными женскими хитростями и потерпела фиаско.
   — Да, думаю, мне надо снова встречаться, с людьми. — Но под людьми Бэннер в данный момент подразумевала мужчин. Может, в этом-то и состоит смысл приема?
   Лидия встала, давая понять, что сообщила все.
   — Замечательно. Джейк, ты, конечно, приедешь. — Не ожидая ответа, она подошла к Бэннер и крепко обняла ее. — Мы с Россом очень скучаем без тебя. Но гордимся твоими деловыми успехами. Все тут у тебя в порядке?
   — Да, мама, все прекрасно. Я буду навещать тебя почаще. — Бэннер поцеловала Лидию. — Ты так быстро уезжаешь?
   — Да, я обещала Россу, скоро вернуться. Спокойной ночи. Встретимся в субботу.
   — Я провожу тебя. — Джейк, взял шляпу и ремень с револьвером с вешалки. — Я как раз собирался уходить, когда ты вошла. Спасибо за ужин, Бэннер.
   Бэннер стояла в дверях, когда они вышли на крыльцо и стали спускаться, Джейк заботливо поддерживал Лидию за локоть. Головы их почти соприкасались.
   — С ней в самом деле все в порядке, Джейк? Мы так беспокоимся за нее, — услышала Бэннер шепот матери.
   — С ней все в порядке.
   — Мы с Россом сошли бы с ума, если бы ты не согласился присмотреть за ней.
   — Стараюсь как могу. — Джейк помог ей сесть в повозку. — О чем думает Росс, разрешая тебе одной разъезжать в потемках?
   — В чем дело, Джейк Лэнгстон? Я могу постоять за себя. Спасибо. — Лидия игриво похлопала его по руке.
   — У тебя есть оружие? — спросил он.
   — Да. Росс никуда не отпустил бы меня без него. Думаешь, что я слабая и беззащитная и обо мне надо постоянно заботиться? — Она улыбнулась.
   — Осторожно переезжай через мост. Местами он не слишком надежный. Как только чуток освободятся руки, я им займусь как следует.
   — Обо мне не беспокойся. Я нормально доберусь до дома. Все будет хорошо. Спокойной ночи. До встречи в субботу. А я сказала Бэннер время? — Лидия засмеялась.
   — Я скажу. Возвращайся домой, пока не слишком поздно.
   — Спокойно ночи, Джейк, — повторила Лидия, цокнула языком, и лошади тронулись.
   После того как Лидия отъехала, Джейк долго стоял во дворе, глядя ей вслед. Бэннер наблюдала за ним, видела, как он смотрел вслед ее матери, возвращавшейся к мужу. Джейк смотрел с любовью.
   Слезы появились в глазах Бэннер, они теперь часто наворачивались по ночам. В каком свете она себя выставила? Ну как только ей пришло в голову соблазнить Джейка, заставить полюбить себя хоть чуточку, когда его глаза, голова, сердце — все полно Лидией? Ее сердце разрывалось на части, когда она увидела, как Джейк возвращается в свой сарай, понуро опустив плечи.
   Как она посмотрит ему в глаза теперь, после страстных объятий, после того как говорила с ним о… О Боже! Неужели она на самом деле выказала то, что чувствовала все последние недели? А ведь такие мысли стыдно, неприлично даже допустить! Неужели она отвечала на его страстные поцелуи с такой же страстью? Что хорошего принесло ей это? Он считает ее презренной, недостойной.
   Бэннер проиграла дважды. Она бросилась к нему, а Джейк оттолкнул ее. После отъезда Лидии он не вернулся к ней, чтобы продолжить то, что прервала мать. Да и сколько Бэннер ни расспрашивала Джейка о прошлом ее родителей, он ничего не выдал. Джейк умолкал, как и все остальные, стоило ей задать самый невинный вопрос на эту тему.
   Что-то там не сходится. Почему Лидия упомянула сейчас о ярлыках, которые приклеиваются к людям? Кто и когда мог приклеить ярлык к самой Лидии, идеальной жене и матери? Есть ли в прошлом родителей такое, что они хотят скрыть от Бэннер и Ли? Да, все, кто любит Росса и Лидию, крепко держат язык за зубами.
   И субботний прием пугал Бэннер. Если бы то, что произошло в церкви, касалось ее одной, она бы утерла нос всем этим ларсенским сплетникам, пускай думают и говорят что угодно.
   Но в неприятности вовлечены родители. Они всегда хотели сделать для нее все как можно лучше и все что возможно. Для них очень важно, как люди смотрят на всех Коулменов. Папа связан бизнесом с мужчинами в городе. У тех мужчин жены-сплетницы, выходит, мама права. Да, надо всем показать, что Коулмены ничуть не страдают от выходки Грейди Шелдона.
   Но как пережить эту неделю, когда впереди маячит проклятый прием, Бэннер не знала.
 
   Вода в ванне заметно остыла, пока Бэннер лежала в ней. Раньше, днем, она уже вымыла волосы дождевой водой, которую взяла из бочки на улице. Поэтому, перед тем как залезть в ванну, закрепила копну блестящих волос на темени.
   Накачав холодной колодезной воды, она добавила в нее несколько чайников кипятка, и ванна на кухне была готова. Бэннер наслаждалась жизнью.
   Обычно она с нетерпением и радостью ждала приема, но на сей раз готовиться к нему не доставляло ей удовольствия. Джейк ходил злой, как голодный волк, они говорили только о самом необходимом. Он, разумеется, избегал Бэннер, торопливо проглатывал еду, не оставался поболтать за кофе и выкурить сигару, а сразу уходил, бросив скупое «спасибо».
   Бэннер, выгуляв утром лошадей, весь день проводила дома. Она старательно держалась подальше от ковбоев, не желая злить Джейка.
   Что касается ранчо, то здесь за неделю кое-что изменилось. Они закончили обносить колючей проволокой пастбище, а как только мужчины уезжали на день, Бэннер красила в белый цвет планки загона.
   Но это была напряженная неделя. Мужчины замечали подавленное настроение хозяйки и старшего рабочего, предполагали, что это из-за того случая с гусеницей, и держались с Джейком настороженно. В последние несколько дней в Плам-Крик не слышалось радостных голосов, смеха и веселья.
   Бэннер старалась немного расслабиться в горячей ванне и снять напряжение в мышцах. Но надо еще одеться как следует, а значит, пора вылезать.
   Она вышла из ванны как раз в тот момент, когда кто-то постучал в дверь.
   — Бэннер? Джейк!
   — Минуточку. — Девушка завернулась в полотенце и, оставляя на полу мокрые следы, поспешила к двери.
   Джейк смотрел на Бэннер с непроницаемым выражением.
   — Что ты делаешь?
   — Принимаю ванну, — сладким голосом ответила она.
   — Черт! — прошипел он сквозь зубы и бросил взгляд на трех ковбоев, сидевших на лошадях и ожидавших его. — Я пришел сказать, что не поеду на прием. Я уезжаю с парнями и пришлю за тобой Ли. И ради Бога, накинь на себя что-нибудь.
   — Нет!
   — Нет? — удивился он.
   — Нет, ты не пропустишь сегодняшнего приема.
   — Пропущу, черт побери! Я сам решу, как мне лучше провести субботу.
   — Мне плевать, что ты делаешь в другие субботы, но сегодня поедешь на прием.
   — Почему это?
   — Потому что будет очень странно, если ты там не появишься. Я не хочу дать повод для сплетен и домыслов, будто у нас дела не клеятся.
   Джейк посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом. От раздражения его губы сжались в узкую тонкую полоску. Не оборачиваясь, он бросил через плечо:
   — Поезжайте. Бэннер хочет обсудить со мной одно дело. Трое мужчин пробормотали «пока». Джейк подождал, когда они выедут со двора, и повернулся к Бэннер.
   — Но между нами действительно что-то не так. Ее взгляд скользнул по шейному платку Джейка. Он никогда не расставался с ним, как и другие ковбои, но на нем платок особенно хорошо смотрелся, хотя всегда был не слишком чистым.