Ловкие пальцы расстегнули первую пуговицу.
   – Ты и сегодня не надела его.
   – Не надела…
   – И вчера вечером.
   Она отрицательно покачала головой, по-прежнему упираясь лбом в его руку.
   – И вчера…
   – Потому-то я и не поцеловал тебя, когда уходил вчера вечером. Если бы я только притронулся к тебе, то уже не смог бы оторваться. Мне пришлось бы прикоснуться и к твоей груди. Поцеловать ее. Ты сама знаешь, что было бы потом.
   Его пальцы уже тянулись к следующей пуговке. Хантер несколько нерешительно теребил перламутровый кружочек. Кари даже не шевельнулась, чтобы остановить его, и он расстегнул пуговицу. Потом еще одну. И еще.
   Запах ее тела опьянил его, когда он распахнул ворот рубашки Кари так, чтобы можно было просунуть ладонь внутрь. Сладостно зажмурившись, Хантер ощутил ее кожу – теплую, гладкую, трепетную, именно такую, о какой он грезил все это время.
   Нежное полушарие груди наполнило его руку. Беспокойные пальцы пришли в движение. Они бережно ласкали мягкую плоть.
   – Кари, Кари… – тихо простонал Хантер. – До чего же ты прекрасна.
   Его ладонь переместилась, чтобы подарить такую же бережную ласку и другому полушарию.
   Большой палец совершал осторожные движения вокруг твердеющего соска. Припав к шее женщины, Хантер бессвязно шептал ласковые слова. И едва ее сосок стал твердым, как жемчужина, он легонько стиснул его пальцами.
   Кари тихонько всхлипнула. Открыв от неожиданности глаза, Хантер в замешательстве увидел, что по ее щеке катится слеза. Его рука замерла на месте.
   – Кари?.. Что случилось? Я сделал тебе больно?
   – Нет, – прошептала она, не отрывая своего лица от сгиба его локтя.
   – Я чем-то оскорбил тебя? Клянусь, я…
   – Нет.
   – Так в чем же дело? Почему ты плачешь? Ты хочешь, чтобы я остановился?
   Она подняла голову. В ее глазах стояли слезы.
   – В том-то и дело, что не хочу. Мне так хорошо с тобой… – От возбуждения ее передернуло. – Так хорошо, что даже не знаю, что и подумать об этом.
   Движения Хантера были молниеносны. Стремительно встав перед ней на колени, он обхватил ее лицо ладонями и вплотную приблизил к своим губам.
   – Тогда не думай об этом. Ни о чем не думай…

Глава 10

   Его рот никогда еще не был так жаден. У этого поцелуя не было прелюдии. С самого начала он был необуздан и дик. Ее губы без колебаний подчинились властному напору ненасытного языка, который тут же беспрепятственно проник в сладкую глубину женского рта.
   Эти несдержанные ласки мгновенно пробудили в ней чувства, которые с необыкновенной силой откликнулись на его пылкий порыв. Смутное ощущение вины, опасения, тяжелые раздумья – все исчезло в одну секунду. Все растаяло во всепоглощающем жаре поцелуя. Ее разум был бессилен – отныне она жила только чувствами.
   Вместе они легли на землю – их губы не расставались ни на секунду. В объятиях Хантера была такая безумная страсть, такая жажда обладания, что в душу Кари закралось сомнение, что он вообще когда-либо отпустит ее. Но это сейчас для нее не имело никакого значения.
   Прижав ее вначале к зеленому травяному ковру, Хантер затем перевернулся на спину, и, таким образом, она оказалась сверху. Ее колено уперлось ему между ног и тут же оказалось в плену сильных, мускулистых бедер. Она потерлась коленом о его твердое тело.
   – О боже, Кари, – пробормотал он сквозь зубы, явно сдерживая себя, – как же долго я хотел тебя…
   Потом она, сама не помня как, опять оказалась внизу, и он навис над ней. Вынужденная сдержанность нескольких месяцев уходила прочь. Он хотел Кари с того самого момента, когда впервые увидел ее. И теперь готов был сорвать желанный плод.
   Он склонился, чтобы целовать ее – долго и ненасытно. Рот Кари с готовностью ответил ему. Протиснув ладонь между их прижавшимися друг к другу телами, Хантер развязал у нее на талии рукава свитера, а потом, вытащив из-за пояса полы ее рубашки, распахнул их. Ему пришлось оторваться от губ молодой женщины, чтобы оглядеть ее целиком.
   Пятна солнечного цвета, пробивавшегося сквозь сплетенные ветви деревьев, игриво плясали на ее обнаженной груди, заставляя сердце Хантера изнывать от страсти. Она выглядела истинным произведением искусства, только живым, из плоти и крови. Шепча его имя, она тянула к нему руки.
   Хантер пожирал ее жадным взглядом, чувствуя, что умрет, если в ту же секунду не притронется к ней. И потому ему не оставалось ничего иного, как положить ладони на ее грудь, озаренную переменчивым светом лесного солнца. Великолепная белизна и свежесть кожи, утонченность изгибов ее тела, нежность сосков – все это было чудом, которым он не уставал упиваться.
   – Ты так прекрасна, – снова прошептал влюбленный, осторожно приподнимая одну грудь обольстительной красавицы. Его большой палец опять начал описывать медленные круги вокруг кораллового соска, а глаза зачарованно наблюдали за чудесными метаморфозами, которые происходили с этим маленьким кусочком плоти. – Сама посмотри, если не веришь мне…
   Другой рукой он до конца распахнул рубашку на ее груди. А потом осторожно налег на нее сверху своей обнаженной грудью.
   – Хантер, – тихо простонала Кари. – О господи, до чего же мне хорошо с тобой…
   Прикосновение черных колечек его волос до предела возбудило ее воспаленные соски. Она самозабвенно ласкалась о его волосы, открывая для себя миллионы новых, до сих пор ни разу не изведанных ощущений. Его теплая, нервно подрагивающая кожа обтягивала твердые мускулы. Руки Хантера скользнули под голову Кари, в то время как сам он приподнялся над ней и тут же склонил голову, чтобы припасть ртом к ее груди.
   Первое прикосновение его губ было предельно осторожным – они только касались ее кожи. Казалось, язык Хантера пробует женское тело на вкус. Как и следовало ожидать, этим он не ограничился. Следующий поцелуй был обжигающим – рот Хантера стремился вобрать в себя всю ее грудь, и язык его начал страстно ласкать вершину этого конуса. Голова мужчины качнулась из стороны в сторону, а потом, словно внезапно обессилев, скользнула вниз.
   Пылкие губы заскользили вниз по ложбинке вдоль живота молодой женщины. Губы были горячими, язык – неистовым; вместе они оставляли на животе Кари влажный след, заставляя ее мучиться в агонии сладострастия. Расстегнув ее шорты, Хантер нашел пупок и оставил на нем пламенный поцелуй, а затем продолжил движение вниз, до тех пор пока его плечи не оказались между бедрами Кари.
   Кровь шумела в ее ушах, все чувства были обострены до предела – она упивалась новизной необыкновенных открытий. Тело Хантера, придавившее ее сверху, было настолько разгоряченным, что земля под ней казалась чуть ли не ледяной. Запах примятой сочной травы щекотал ноздри. Порыв ветерка шаловливо играл волосами мужчины и женщины, лежавших под деревьями. Солнечные пятна еще оживленнее заплясали на лицах, даря ласковое тепло позднего лета.
   Волны возбуждения одна за другой накатывали на Кари, пока рот Хантера продолжал любовную игру с ее пупком. Ее голые ноги конвульсивно стиснули его лежащее между ними мускулистое тело. Бедра начали подниматься и опускаться сами собой. Отпустив ее вздымавшуюся грудь, его рука сползла вниз и начала нежно поглаживать живот Кари в такт с этими размеренными движениями.
   – Кари, милая… Ты хочешь?
   В ответ ее пальцы только сильнее вцепились в его волосы, и из горла вырвался стон. Хантер потянул вниз «молнию» ее шортов. Трусики на ней оказались светло-желтого цвета. Вышитая шелком бабочка прикрывала своими распростертыми крыльями твердый холм.
   И Хантер прильнул к этой бабочке открытым ртом.
   Кари закричала – самозабвенно, словно привычный мир вокруг нее вдруг рухнул и она перешла в новое измерение. Сотни игл наслаждения пронзили ее с такой силой, что она не смогла сдержать рыданий. За мощным извержением вулкана последовала череда сладких толчков, как при затихающем землетрясении…
   – О боже… – протяжно пробормотала она, перекатываясь на живот и утыкаясь лбом в сложенные руки. Ее тело еще сотрясалось от последних спазмов, но рассудок уже возвратился к ней.
   Кари неподвижно лежала, пытаясь отогнать новое чувство, сочетавшее блаженную расслабленность и приятную тяжесть. Незачем купаться в этом блаженстве. Она позволила одурачить себя и теперь не знала, по силам ли ей будет вынести вид мужчины, который сделал это с ней.
   Он же, словно прочитав ее мысли, успокаивающе погладил женщину по спине. Прошло несколько долгих минут. Хантер даже не пытался заговорить с нею, за что она была ему очень признательна. Наконец он, прочистив горло, вымолвил:
   – Мне нужно отлучиться. Я ненадолго – только на минутку, сейчас вернусь.
   Кари услышала, как он встал. Затем раздались его шаги. Обернувшись, она увидела, что он исчезает в густом кустарнике, и улыбнулась. Несмотря на всю серьезность того, что только что с ней произошло, Хантер рассмешил ее своей дипломатичностью. Впрочем, ей самой не мешало бы отлучиться по той же причине, что и ему.
   Все еще дрожащими от возбуждения пальцами Кари застегнула на себе одежду и поправила растрепавшиеся волосы, а затем тыльной стороной ладони вытерла щеки, на которых после слез наверняка остались темные полосы от расплывшейся косметики.
   Заметив выходящего из зарослей Хантера, она с преувеличенной сосредоточенностью принялась складывать в корзину то, что осталось от их пикника.
   – Пожалуй, нам пора вниз, – деловито проговорила Кари, прежде чем он успел открыть рот. Встав, она энергично отряхнула сзади шорты. – В это время здесь рано темнеет. – Она снова завязала на талии рукава своего свитера и даже успела сделать пару шагов, однако Хантер поймал ее за руку и повернул к себе лицом.
   – Мы никуда не пойдем, прежде чем не поговорим обо всем серьезно. С тех пор как мы впервые встретились, между нами то и дело происходят какие-то недоразумения. Мне вовсе не хочется, чтобы недоразумением стал и сегодняшний день.
   Все еще не решаясь взглянуть ему в глаза, Кари забубнила что-то себе под нос. Могло показаться, что она разговаривает с третьей пуговицей его рубашки – теперь уже аккуратно застегнутой и заправленной в шорты.
   – Сама не знаю, что на меня нашло. Я… – удалось наконец ему разобрать.
   – У тебя был оргазм. – Это было сказано самым невозмутимым тоном, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Ее взгляд испуганно взметнулся вверх. Лицо Хантера выглядело вполне учтиво, даже слишком. – Ну и что? Не вижу в этом ничего страшного. Почему такая паника, Кари?
   – Потому что такого со мной никогда еще не случалось…
   Его губы напряглись, пытаясь сдержать улыбку, однако им этого не удалось.
   – Значит, мне не остается ничего другого, как поздравить тебя.
   – Нет, я вовсе не о том, – нетерпеливо перебила она его. – Конечно, это бывало со мной и прежде. Но чтобы так… Такого еще не было.
   Ей не хватало слов, чтобы описать, насколько она утратила над собой контроль. Так бывает, когда скользишь к краю пропасти, не зная, за что ухватиться. Или видишь, как на тебя сходит снежная лавина, и не можешь сдвинуться с места, потому что от нее все равно никуда не убежать… Неужели ему не понятно? Если нет, то и не стоит вдаваться в объяснения. Так, чего доброго, только больше запутаешься и предстанешь перед ним еще большей дурой…
   – Понимаешь, это произошло так быстро, без всякого… Ну ты сам знаешь. Ты, наверное, думаешь…
   – Может, позволишь мне сделать собственный вывод? – Хантер притянул ее к себе. – На мой взгляд, ты просто страстная женщина, которая по печальному стечению обстоятельств минувшего года оказалась лишенной физической любви.
   – Вот-вот! – выкрикнула Кари. – Истосковавшаяся по сексу вдовушка, которая готова кинуться на шею первому встречному мужчине… Господи, до чего мне противно слышать об этом!
   – Послушай! – Он слегка встряхнул ее за плечи. Различив в голосе Хантера жесткий тон, она снова испуганно поглядела ему в лицо. – То, что произошло, было прекрасно. Я уверен в этом и чертовски рад, что именно мне удалось добиться этого. И если вместо меня это сделал бы кто-нибудь другой, то, клянусь, я убил бы его, пусть мне и пришлось бы нарушить свято чтимую мною заповедь. Ты была великолепна, Кари. Слышишь? Великолепна! Ясно тебе?! Так чего же тебе надо еще? Что еще я должен сказать, чтобы ты наконец стряхнула с себя этот дурацкий виноватый вид, чтобы исчезла в твоих глазах напряженность?
   В этот момент Кари с абсолютной уверенностью поняла, что любит его.
   Ведь он вполне мог воспринять случившееся с тупым самодовольством, начать кичиться тем, что ее душа и тело стали подвластны его воле. Однако Хантер повел себя совершенно иначе. Он всеми силами давал ей понять, что это ее, а не его триумф.
   В ее глазах стояли слезы, однако она улыбнулась. И произнесла:
   – Что ты должен сказать? Скажи, что сегодня вечером приготовишь для меня спагетти по своему особому рецепту.
   Жесткие складки по бокам его рта разгладились и сменились усталой улыбкой.
   – Иди ко мне…
   Хантер крепко прижал ее к своей груди, прижавшись щекой к ее макушке. Одной рукой он поддерживал ее затылок, другая же стальным обручем обхватила ее талию. Так, словно два сплетенных ствола, они несколько минут неподвижно стояли на лесной поляне, только чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону.
   Отпустив возлюбленную, Хантер быстро поцеловал ее в кончик носа.
   – Ты права, уже темнеет. Пойдем-ка домой.
 
   Он не заставил себя долго ждать. Когда хлопнула дверь в прихожей, Кари сидела, подобрав под себя ноги, на диване и смотрела по телевизору раздел новостей шоу-бизнеса с Салли Дженкинс в роли ведущей. Ей пришлось встать, чтобы встретить Хантера, внесшего в комнату внушительный бумажный пакет с разнообразной едой и двумя бутылками вина.
   Перегнувшись через пакет, он чмокнул ее в губы.
   – Ну как, я не очень задержался?
   – Не очень. Хорошо, что оторвал меня от созерцания главной соперницы.
   – А-а, так это и есть та самая Салли? – протянул он, притащив покупки на кухню и вывалив их на стойку.
   – Та самая, и ты прекрасно знаешь это. Салли Дженкинс… Первая красотка на денверском телевидении. И моя смерть.
   Он вскинул голову, прекратив перебирать банки и свертки.
   – Кажется, чем-то едким запахло. Уж не ревностью ли?
   – Угадал, ревностью – и еще какой… – Выключив телевизор, она принялась помогать Хантеру на кухне. Добродушно посмеиваясь, он протянул ей бокал вина.
   – Ну и зря. Нашла соперницу… Да она тебе в подметки не годится. Чего в ней особенного, кроме бюста?
   – Надо же, заметил…
   – Такой бюст разве что слепой не заметит.
   – Н-да, – горестно вздохнула Кари. – Вот и хмырь какой-нибудь из коммерческого отдела заметил. Или, может, ее сочли открытием, после того как там не стало меня… – Она облокотилась о кухонный шкаф, и ее указательный палец задумчиво побежал по ободку бокала. – Что, если меня не возьмут обратно на работу, а? Как ты думаешь, Хантер?
   Глубокая тревога отражалась на ее лице, звучала в голосе. Хантер отложил в сторону кастрюли, которые только что достал. Заключив ее лицо в свои ладони, он убежденно проговорил:
   – Возьмут. – Рот Кари ощутил мягкое прикосновение его губ. – А если даже и не возьмут – велика ли беда? Займешься чем-нибудь другим. И прославишься еще больше.
   – Спасибо, ты знаешь, как успокоить меня. – Она поставила бокал и порывисто обняла Хантера, прижавшись щекой к его груди. – Ты так нужен мне, – прошептала Кари еле слышно, но он тем не менее расслышал ее.
   Хантер немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
   – Для чего? – Ответ, какой он желал получить, был настолько очевиден, что сердце Кари забилось с опасной частотой.
   Она до сих пор чувствовала себя раздавленной после того, что произошло днем, и не хотела, чтобы он счел, что превратился для нее в подобие идола. А потому ей не оставалось ничего иного, как свести все к шутке. Склонив голову набок, Кари произнесла:
   – Для того, чтобы аннулировать выписанные мне штрафы за неправильную парковку. Надеюсь, тебе не составит труда оказать мне эту маленькую услугу? Как-никак ты окружной прокурор.
   Хантер беззлобно рассмеялся. Сграбастав ее в охапку, как медведь, он прорычал ей в ухо:
   – Нет, не составит. Но подобные услуги недешево стоят.
   Его рука бесстыдно ласкала ягодицы Кари. У нее не было ни малейшего сомнения насчет того, какую именно цену заломит этот человек.
   Однако он всего лишь заставил ее готовить салат, в то время как сам взялся колдовать над соусом для макарон. Смешивая ингредиенты, Хантер работал с сосредоточенностью и воодушевлением алхимика. Как только соус в кастрюле закипел, они, прихватив с собой вино, перешли из кухни в небольшую гостиную и устроились рядышком на диване. Он положил ее босые ноги себе на колени.
   – Почему без туфель?
   – Кажется, сегодня я изрядно натерла ногу.
   Его взор скользнул по шелковым слаксам Кари. Свободные брюки напоминали цветом ванильное мороженое. К ним очень шла такая же свободная блузка с очень широким вырезом, специально для того, чтобы из него выглядывало одно плечо.
   – Мне нравится твой наряд. – Указательный палец Хантера провел невидимую линию по обнаженному плечу Кари.
   – Хм… Могу я поинтересоваться, почему?
   – А ты не спрашивай – просто оденься так же, когда будешь выступать по телевидению, и сама увидишь, как сразу же подскочит твой рейтинг.
   – Ты в самом деле так думаешь?
   Он нахмурился.
   – Хотя нет, лучше не надо. Я не хочу, чтобы тысячи других мужчин глазели на тебя, истекая слюной.
   – Неужели ты стал бы ревновать?
   – Еще как, черт возьми! – Он улыбнулся улыбкой нераскаявшегося грешника. – Кстати, ты с Пинки еще не говорила по телефону?
   Покачав головой, Кари уставилась в бокал, наполненный красным, как рубин, вином.
   – Хотела позвонить ему, чтобы позубоскалить насчет его подвигов на амурном фронте, но… – Неоконченная фраза повисла в воздухе.
   – Но раздумала, потому что он, не оставшись в долгу, начал бы зубоскалить насчет твоих.
   Она удивленно вскинула голову.
   – Нет, скажи, как это тебе удается?
   – Что?
   – Тебе всегда известно, что я думаю. Откуда? Знаешь, мне иногда просто не по себе становится – такое чувство, что ты залез в мою черепную коробку.
   – Прости меня. Но все же ты не станешь отрицать, что я и на сей раз угадал твои мысли. Так или нет? Он наверняка спросил бы, удалось ли мне разыскать тебя, и тебе пришлось бы ему что-то ответить. Но что именно, Кари? Вот что мне интересно в первую очередь. Что бы ты ему сказала о нас двоих?
   – Сама не знаю…
   Сбросив ее ступни со своих колен, Хантер встал и медленно направился на кухню. Лицо Кари исказила гримаса досады, но через несколько секунд она пошла за ним следом. Он стоял у плиты, помешивая в кастрюле соус.
   – Я же говорила тебе, чтобы ты не надеялся на слишком многое.
   Его плечи раздраженно дернулись вверх, но в следующую секунду, немного расслабившись, опустились. Хантер обернулся.
   – А я и не надеюсь.
   По какой-то необъяснимой причине ей захотелось прямо здесь, на кухне, наброситься на него с кулаками.
   – Нет, надеешься! Надеешься, что я позволю тебе переспать в моей постели.
   – Нет, черт возьми, нет! – выкрикнул он. У него тоже иссякло терпение. До сих пор Хантер только и делал, что сдерживал себя, действовал медленно, осторожно, в час по чайной ложке, словно разыгрывал сложную шахматную партию. Но проклятое тело не хотело слушаться разума. Оно находилось в состоянии повышенной боеготовности с того самого момента, как он, прибыв в Брекенридж, увидел ее в ресторане. – Да, я хочу попасть в твою постель. Но могу ли я надеяться на это? В этом я как раз и не уверен. Я не знаю, на что мне надеяться. Я в тумане!
   – Почему ты говоришь мне все это?
   – Почему? Да потому что сам не знаю, что со мной творится. Знаю только одно: таких вещей, непростых и странных, со мною никогда еще не происходило. С первого дня нашей встречи ты только и делаешь, что бросаешь меня то в кипяток, то в ледяную воду.
   – Зачем же ты тогда сюда явился?
   – Чтобы немного разрядиться.
   Гнев Хантера только раззадорил ее.
   – Ну хорошо, предположим, я согласилась бы лечь с тобой в постель. И что после этого?
   – После этого я продержал бы тебя в постели не меньше месяца.
   Красные капли соуса упали с деревянной ложки на пол. Нетерпеливо сунув ее обратно в кастрюлю, Хантер решительно шагнул к Кари.
   – Еще ни перед одной женщиной я не метал бисера столько, сколько перед тобой. И знаешь что? Мне это уже начинает надоедать! Я уже устал взвешивать каждое слово, все время опасаясь, что оно может быть неверно тобою истолковано.
   Схватив женщину за плечи, Хантер рванул ее к себе, так что их тела столкнулись.
   – А теперь мне плевать. Плевать на то, что ты можешь об этом подумать. Но знай: вот что я чувствую сейчас. – Он прижал ее к своим бедрам. – Я хочу тебя, Кари! Хочу до безумия, хочу видеть тебя обнаженной, такой же самозабвенной, какой ты была сегодня, когда мы вместе валялись на траве. Но только теперь мне хочется быть глубоко внутри тебя, чувствовать то же, что чувствуешь ты, стать частью твоего мира. Вот!.. Наверное, ты сочтешь меня слишком грубым, неотесанным, зато в неискренности упрекнуть не сможешь. Ну что, доходчиво я выразился? Я знаю, ты любишь выслушивать только то, что тебе нравится, а стоит кому-нибудь только заикнуться о чем-то менее приятном, как ты сразу же затыкаешь уши. Но теперь-то уж я спокоен: на сей раз ты вряд ли сможешь просто отмахнуться от моих слов.
   Он выпустил ее из объятий столь неожиданно, что она чуть не упала. Еще раньше Хантер заприметил в кухонном буфете початую бутылку скотча. Вот что ему сейчас пригодится. Налив себе в стакан изрядную порцию, он проглотил виски залпом.
   Кари начал разбирать смех. Подобные излияния были ей в диковинку, а потому показались забавными. Томас никогда не терял самообладания, неизменно оставаясь любезно-отстраненным. Хантер был совсем другим – в его гневе было столько же страсти и огня, сколько и в поцелуях. И ей хотелось заставить его повернуться к ней лицом, изо всех сил закатить ему оплеуху… А потом поцеловать – с той же пламенной страстью.
   – Хантер…
   – Что? – огрызнулся он не оборачиваясь.
   – Скажи мне, когда можно будет накрывать на стол.
 
   Не без некоторых усилий, конечно, но ей все же удалось утихомирить его. И к тому времени, когда стол был накрыт, ее приятель был снова в добром расположении духа. Открывая вторую бутылку вина, он сыпал шутками и благосклонно улыбался, когда Кари хвалила спагетти его приготовления. Нрав его был переменчив, но без угрюмости, и это ей в нем нравилось.
   Убрав после ужина грязную посуду, они снова взялись за головоломку. На сей раз Хантер не спешил проявлять прыть, предоставляя ей самой неспешно обдумывать каждый ход. Он же довольствовался в основном тем, что следил за ее губами, шевелящимися в глубоком раздумье. Ему нравилось смотреть на ее волосы, падавшие ей на лоб, и ее руку, рассеянно отбрасывающую их назад.
   Поужинав, они перенесли свечи на ломберный столик. Неровный свет освещал хрупкую фигуру Кари, склонившуюся над головоломкой. В золотистом мерцании кожа ее обнаженного плеча казалась теплым бархатом, в который уже раз пробуждающим в нем желание прикоснуться к ней. Ему хотелось завладеть женщиной целиком, чтобы познать, какова она на вкус…
   Если бы ему предложили назвать самую возбуждающую вещицу в ее гардеробе, то он, не раздумывая, остановил бы свой выбор именно на этой кофточке. Как и прежде, она ничего не надела вниз. Каждый раз, когда Кари шевелилась, приходили в движение и ее груди. Она была в высшей мере сексуальна, вовсе не пытаясь такой предстать. Секрет ее чар таился в ее природной утонченности.
   Внезапно ему вспомнилась Мэрилин, и он, не удержавшись, хмыкнул. И как ему только в голову пришло пытаться изгнать из головы мечты о Кари с помощью другой женщины, любой другой женщины, не говоря уже о вульгарной и развязной Мэрилин? Надо же быть таким идиотом!
   Кари озадаченно поглядела на него.
   – Я что-то не так сделала? Что тут смешного?
   Хантер засмеялся снова.
   – Не обращай внимания. Просто вспомнился один вечер, о котором лучше бы и не вспоминать вовсе.
   – Да?
   – Однажды я утратил здравый смысл.
   – И всего-то?
   – Да, это все, больше тебе знать незачем.
   Она покачала головой, словно усомнившись в его душевном здоровье, и снова погрузилась в свою головоломку.
   В руке у нее оставалось всего три кусочка, которые предстояло поставить на место. Теперь, когда работа была близка к завершению, ею владел какой-то безотчетный страх. Вскоре картина предстанет перед ней во всей пугающей полноте, ей придется довести все до логического конца. Нет, не изображение разноцветных воздушных шаров – ее собственный образ имеется в виду. И рядом – еще один.
   Хантер Макки.
   Вначале он был ее врагом. Теперь же она знала, что любит его.
   Она вставила один кусочек точно в паз. Оставалось еще два.
   Он был не из тех, кого легко любить. Честолюбив. С норовом. Но вместе с тем этот человек горой стоял за справедливость, за все то здоровое, что делает Америку Америкой, за те консервативные ценности, которым была привержена и Кари. Сегодня вечером он был с нею предельно откровенен. Да, он хотел ее. Однако это не было для нее секретом. Стоило только немного напрячь память, и выяснялось, что его желание давно уже известно ей. Скорее всего она намеренно довела его до такого состояния, когда ему не оставалось ничего иного, как прокричать о своих чувствах во весь голос.