Браун Сандра. Петля желания

   Беллами кивнула.
   – Рассказывали о ней? – спросил Дент, указав на книгу.
   И вновь кивок.
   – Все понятно. Можете не объяснять. – Он поднес чашку с кофе к губам, но, видимо, раздумав пить, вновь поставил ее на стол и отодвинул так резко, что едва не расплескал содержимое.
   – О книге СМИ сообщали несколько недель подряд, – пояснила Беллами. – Не знаю, как вы могли пропустить эту новость.
   – Наверно, мне просто повезло.
   После этих слов они с минуту сидели молча. Люди, проходившие через фойе, держались от кафе как можно дальше. Их как будто отпугивала враждебность, повисшая между этими мужчиной и женщиной, или же они просто не желали нарушать их уединение. Всякий раз, глядя на официанток за стойкой, Беллами перехватывала их любопытные взгляды, предназначенные или ей, или Денту.
   Первым напряженное молчание нарушил Дент:
   – Зачем вы наняли именно меня? Что мешало вам доставить сюда отца как-то иначе? Частным реактивным лайнером. Зачем вам понадобился я вместе с моей «Сессной»?
   – Хотела узнать, как у вас идут дела. Я ничего не слышала о вас после того случая… с авиалинией.
   – Так вы слышали о нем?
   – Эта история попала в газеты.
   – Знаю, – сухо ответил Дент. – Об этом вы тоже собираетесь написать книгу?
   Беллами пристально посмотрела на него.
   – Могу подкинуть вам богатый материал, мисс Дэвид. – Дент задумчиво потер подбородок. – Что скажете о такой истории: молодая вдова наняла меня для полета в Нантакет? Это далеко отсюда. Когда мы добрались до побережья, была темная грозовая ночь. Все остались живы, но эта дамочка попыталась потом отравить мне жизнь, затрахав меня до смерти.
   Услышав последнюю фразу, Беллами поморщилась, но говорить ничего не стала. Пусть провоцирует ее, если ему так хочется.
   – Я наняла вас лишь потому, что хотела узнать, читали вы мою книгу или нет, и если читали, то желала услышать ваше мнение о ней, – сухо сказала она.
   – Теперь вы его знаете. Ваше желание обошлось вам в две тысячи пятьсот долларов плюс оплата топлива. Оно того стоило?
   – Да, стоило.
   – Отлично. Мои пассажиры всегда должны получать за свои деньги максимум удовольствия. Та вдова точно получила его по полной программе. – Дент широко улыбнулся, однако Беллами внешне никак не отреагировала на его улыбку. Впрочем, улыбка тотчас исчезла с его лица, а сам он еле слышно чертыхнулся. – Если Голл думает, что получит с этого рейса комиссионные, то пусть лучше о них забудет.
   – Возможно, он не сказал вам лишь потому, что…
   – Потому что знал, что я скажу «нет».
   – Потому что подумал, что будет хорошо, если вы увидите нас.
   – Откуда он мог знать, что мне будет хорошо, если я увижу вас?
   – Это дало нам шанс восстановить дружеские отношения.
   – Дружеские отношения?
   – Да, именно так. Забыть былое…
   – Забыть? – Дент вновь подался вперед, причем так резко, что столик зашатался. – Именно это я и пытался делать последние восемнадцать лет. По крайней мере, хотя бы пытался. Говорите, это случилось давно? Не так уж и давно, леди. Не так давно, чтобы не помнить. Чтобы все забыть и сделать так, чтобы и все остальные забыли. И вот теперь в моей жизни появляетесь вы и пишете вашу идиотскую книгу про День поминовения…
   – …которая была опубликована как художественное произведение. Я вовсе не собиралась…
   – И вся эта жуткая история снова всплывает, чтобы все вокруг тут же вцепились в нее. Если вы хотели написать обычный роман, то что вам помешало? – Дент стукнул кулаком по книге: – Зачем вы написали это?
   Нет, она не обязана отчитываться перед ним, но к ответной грубости прибегать не стоит, решила Беллами, а вслух сказала:
   – Потому что я тоже хотела забыть прошлое.
   Ее собеседник издевательски хохотнул:
   – Забавный способ забыть о прошлом! Написать именно о нем!
   – Мне было двенадцать лет, когда это случилось. Это событие оставило неизгладимый след в моей душе. Мне многое удалось перебороть в себе, но есть вещи, которые до сих пор должны пройти сквозь чистилище.
   – Пройти сквозь чистилище памяти? – переспросил Дент, саркастически выгнув бровь. – Ну и словечки! Вы их и в книге использовали?
   – Мне нужно было все изложить на бумаге, чтобы случившееся обрело осязаемую форму. Нечто такое, что я могла бы скатать в комок и выбросить.
   – Теперь вы об этом еще и рассказываете. Ну-ну, давайте! – Дент еще ближе подтолкнул к ней книгу. – Можете начать вот с нее. Швырните ее в ближайшую мусорку. – Он встал и направился к выходу, бросив через плечо: – Пойдемте.
 
   – Вам видно?.. Дент? Это не опасно?
   Это были первые слова, которые его пассажирка произнесла с того момента, как они поднялись на борт самолета. На тот случай, если ей захочется поговорить с ним во время полета, Дент велел ей воспользоваться головным телефоном.
   – Нужно лишь воткнуть вот сюда разъем. – Он показал ей на подключенные к наушникам проводки. – Микрофон нужно ближе подносить ко рту, вот так. – Дент продемонстрировал, как это делается, и едва не коснулся ее губ. – И можно говорить. Понятно?
   Беллами кивнула. Впрочем, было неважно, поняла она или нет. Все равно говорить ей нечего, и это его вполне устраивало.
   Однако на двадцатой минуте сорокаминутного полета они попали в зону легкой турбулентности, и Беллами нарушила молчание. Уловив в ее голосе нотки беспокойства, Дент обернулся и посмотрел на салон. Вцепившись пальцами в подлокотники кресла, его пассажирка напряженно вглядывалась в иллюминатор. На западном горизонте сверкнули зарницы, высветив гряду грозовых облаков. Они летели параллельно им, хотя и на приличном расстоянии.
   Благодаря радару Дент был в курсе сегодняшних погодных условий. Он также отлично знал, где в данный момент находится и с какой скоростью летит, поскольку заранее загрузил соответствующий файл в память бортового компьютера.
   – Можете не волноваться, – пояснил он в микрофон. – Грозовой фронт проходит далеко от нас.
   – Я просто подумала… Может, нам выбрать другой маршрут?
   – У меня в компьютере есть файл с маршрутом.
   – Я знаю, но… Может, нам стоит отклониться чуть в сторону?
   – В принципе можно, но уж лучше оказаться рядом с грозовым фронтом, чем врезаться в авиалайнер, который меня не заметит и раздавит, как жестянку. – Он повернулся к ней, чтобы ей было видно его лицо, а не один затылок. – Тем более что я не один.
   Беллами одарила его колючим взглядом, выдернула провода из гнезда рядом с сиденьем и сняла наушники. Дент сосредоточился на управлении самолетом, но, как только турбулентность усилилась, вновь обернулся и посмотрел на пассажирку. Ее глаза были закрыты, губы беззвучно шевелились. Беллами или молилась, или пела. Или же проклинала его.
   Голл, которого он заметил при подлете к аэродрому, включил посадочные огни. Дент посадил самолет с легкостью опытного пилота и ловко вырулил к ангару, где заметил в дверном проеме силуэт старика.
   Как только он остановил самолет и выключил двигатели, Голл вышел из ангара, чтобы поставить под колеса машины «башмаки». Дент выбрался из пилотской кабины первым, открыл дверь и повернулся к Беллами, чтобы помочь ей спуститься по ступенькам трапа. Та отказалась принимать его протянутую руку.
   Ее отказ больно ударил по его самолюбию. С гордым видом он сунул ей в руку квитанцию:
   – Вы должны мне за горючее, которым я заправлялся в Хьюстоне.
   – У мистера Хэтэуэя есть моя кредитная карточка. Извините, но мне срочно нужно в туалет.
   С этими словами она торопливо прошла в здание ангара.
   Голл обошел вокруг крыла и заглянул в пустую кабину:
   – А где ее родители?
   – Остались в Хьюстоне.
   – Меня это не удивляет. Старик выглядел скверно, как на последнем издыхании. Ну, как все прошло?
   – Только не надо любезничать со мной, Голл. Я зол на тебя, зол как черт.
   – Сегодня вечером ты разбогател…
   – Я хочу получить честный ответ. Ты знал про ее книгу?
   – Книгу? Какую?
   – Простую. Ты знаешь, какие книги люди читают.
   – С картинками, что ли?
   – Без.
   – Тогда я о ней ничего не знаю.
   Дент посмотрел в глаза Голлу. Они по-старчески слезились, но обмана в них он не заметил.
   – Я убью тебя позже. В данный момент я хочу одного: поставить самолет на место и побыстрее смотаться отсюда.
   Пока он возился с самолетом, Беллами и Голл занялись в конторке улаживанием финансовых вопросов. Дент все это время наблюдал за ними и, когда Беллами вышла из ангара, решительно встал у нее на пути.
   – Благодарю вас, – натянуто произнесла она.
   Однако Дент не собирался так просто ее отпускать.
   – Я не пользуюсь умными словечками, как вы, но умею управлять самолетом. Я хороший пилот. Не понимаю, почему вам было так страшно.
   – С чего вы взяли, что мне было страшно? – ответила Беллами, отведя глаза в сторону.

Глава 3

   Вместе с Голлом Дент закатил самолет в ангар. Здесь он вновь забрался в кабину, чтобы забрать солнечные очки, и наткнулся на «Петлю желания». Книга лежала на пассажирском сиденье. Он чертыхнулся, схватил книгу и, выбравшись из самолета, зашагал к своему «Корвету».
   Держа в руке упаковку пива «Будвайзер», Голл отвернулся от гудящего холодильника.
   – Я думал, мы с тобой пропустим по баночке пивка… Ты куда собрался?
   – За ней следом.
   – Что ты имеешь в виду «за ней»?
   Дент опустился на водительское сиденье и завел мотор. Но не успел он сняться с места, как рядом с машиной оказался Голл. Одной рукой старик придержал дверцу, во второй по-прежнему сжимал упаковку пива.
   – Не вляпайся в неприятности, летчик.
   – Ну ты даешь! Ведь кто, как не ты, свел меня с ними.
   – Я был не прав.
   – Ты так думаешь? – Дент потянул на себя дверцу: – Пусти.
   – Зачем ты едешь за ней?
   – Она кое-что оставила в самолете. Собираюсь вернуть ей эту вещицу.
   – Тебе лучше оставить ее в покое.
   Дент не стал с ним спорить. Включив первую передачу, он вырулил из ангара. К счастью, он хорошо знал дорогу. Ведя машину одной рукой, второй он вытащил из кармана бумажник и извлек из него чек. Прочитав на нем адрес, Дент через планшет вошел в Джи-пи-эс и в считаные минуты получил карту маршрута к ее дому.
   Джорджтаун, городок примерно в пятидесяти километрах к северу от Остина, славился домами в викторианском стиле. Городская площадь, улицы с ровными рядами деревьев – все это как будто перенеслось сюда из другой эпохи.
   Беллами жила в одном из таких домов. Сам дом с верандой вдоль всего фасада стоял в рощице пекановых деревьев. Дент оставил машину возле тротуара и, захватив с собой книгу, зашагал по усаженной цветами дорожке прямо к крыльцу. Стремительно взбежав по ступенькам, он оказался перед дверью и позвонил в звонок.
   Первое, что бросилось ему в глаза, – дверь была приоткрыта.
   – Есть кто дома? – позвал Дент, когда внутри послышался какой-то шорох. – Беллами! – Нет, обогнать его она точно не могла. – Беллами!
   Впрочем, могла. Потому что в следующий миг возникла в щели между дверным проемом и приоткрытой дверью. Внутренний голос тотчас подсказал Денту, что в данный момент она нуждается в его помощи. Глаза Беллами были широко открыты, в них блестели слезы. На бледном лице были хорошо заметны веснушки, особенно на носу и щеках. Странно, что он не замечал их раньше.
   Беллами нервно облизала губы.
   – Что вы здесь делаете? – спросила она.
   – С вами все в порядке?
   Она кивнула, но он ей не поверил.
   – У вас такой вид… – он указал на ее лицо. – Это из-за полета? Вы плохо его перенесли?
   – Нет.
   – Тогда в чем дело?
   – Ни в чем.
   Дент мысленно отругал себя. Надо было сунуть ей книгу, посоветовав хранить ее там, куда не заглядывает солнце, и сразу же уйти. Ведь он явился сюда именно для этого. Уйти навсегда. Навсегда. На веки вечные… Потому что он понимал: стоит задержаться здесь еще хотя бы на секунду, и потом он всю жизнь будет об этом жалеть. И все же, несмотря на желание поскорее уехать отсюда, забыть навсегда и ее, и всех Листонов, Дент осторожно толкнул дверь. Беллами не позволила ей открыться. Тогда он толкнул сильнее. Хозяйка дома отпустила дверь, и та распахнулась.
   – Какого черта?! – воскликнул он.
   Коридор за ее спиной выглядел как центральная улица города во время праздника, когда ее сверху осыпают пригоршнями конфетти. Полированный пол был усеян обрывками бумаги. Дент прошел мимо Беллами, нагнулся и поднял один из обрывков. На нем стояло имя Т. Дж. Дэвид и номер страницы.
   – Вы застали дом в таком виде, когда вернулись сюда?
   – Я приехала всего на несколько минут раньше вас, – ответила Беллами. – Я сама пока ничего еще толком не разглядела.
   Первое, что пришло на ум Денту, – взломщик мог все еще оставаться внутри дома.
   – Что с сигнализацией?
   – В моем доме ее нет. Я поселилась здесь всего пару недель назад. – Беллами указала на запечатанные коробки, рядами сложенные у стены. – Я даже не все еще успела разобрать.
   – Вашего мужа не было дома?
   Вопрос, похоже, смутил ее.
   – Нет. Я хочу сказать… у меня его нет… я разведена, – запинаясь, ответила она.
   Ха-ха! Дент решил, что поразмыслит об этом на досуге.
   – Набирайте 911. А я загляну в другие комнаты.
   – Дент…
   – Со мной все будет в порядке.
   Положив книгу на столик, он прошел по коридору мимо столовой и гостиной – двери этих комнат располагались друг напротив друга – и оказался в дальней части дома. Дверь, выходящая во двор, была открыта. В дверном полотне, в том месте, где полагалось быть замку, зияла дыра. Возле порога, пытаясь заглянуть внутрь, примостился полосатый кот. Правда, увидев Дента, любопытное животное предпочло ретироваться. Пытаясь ни к чему не прикасаться, Дент вышел на бетонированный пол задней веранды. Здесь стояли мешок с посадочным грунтом и стопка глиняных цветочных горшков. Один из горшков был разбит. Его обломки валялись на ступеньках крыльца. В огороженном забором заднем дворе было пусто.
   Похоже, взломщик уже не представлял угрозы, однако проверить верхние комнаты все же стоило. Дент через кухню вернулся в коридор. Беллами, с телефоном в руке, стояла там же, где он ее оставил.
   – Похоже, он забрался в дом через заднюю дверь. Нужно осмотреть верхние комнаты.
   С этими словами Дент быстро поднялся на второй этаж. Первая дверь слева вела в гостевую спальню, которую Беллами, по всей видимости, собиралась использовать в качестве рабочего кабинета. Компьютер, похоже, взломщика не заинтересовал, однако здесь, как и внизу, пол был усеян клочками бумаги. Дент проверил шкаф: пусто, если не считать коробок с канцелярскими принадлежностями. Стеклянные двери оказались открытыми. Шагнув туда, Дент оказался в спальне Беллами. Здесь он постоял дольше. Комната подверглась настоящему разгрому, и дело было не в бумажном мусоре.
   Дент второпях осмотрел шкаф, где обнаружил одежду и обувь плюс несколько нераспакованных коробок с вещами. Ванная комната также была пуста, за исключением белоснежной сантехники, полотенец и косметики.
   Дент вернулся к дверям спальни и громко позвал Беллами:
   – Здесь никого нет, поднимайтесь сюда!
   Через несколько секунд она вошла и тут же застыла на месте.
   – Насколько я понимаю, это отнюдь не часть декора?
   – Нет, конечно, – согласилась она. На стене красной краской было намалевано: «Ты еще пожалеешь».
   Краска стекла вниз, оставив под каждой буквой ручейки, напоминающие потеки крови. Вместо кисти неизвестный злоумышленник использовал скрученные в жгут женские трусики, которые валялись здесь же на полу.
   Зловещий намек был предельно прозрачен для них обоих.
   Дент указал на трусики:
   – Ваши?
   Беллами кивнула.
   – Вот же ублюдок! Полиция уже едет?
   Беллами пробудилась от оцепенения, отвела взгляд от надписи и посмотрела ему в глаза:
   – Я не стала вызывать полицию.
   – Почему?
   – Не считаю нужным привлекать внимание к такому пустяку.
   Дент решил, что ослышался.
   – Это лишь чья-то дурацкая шутка, – поспешила объяснить Беллами, заметив недоумение на его лице. – Когда я только въехала в этот дом, соседи рассказали мне, что творится в округе. Настоящая эпидемия мелкого хулиганства. Изощряются подростки, которым нечем заняться. Вдруг это что-то вроде инициации, своего рода ритуал для новичков? Они разбрасывают мусор по газону. Переворачивают почтовые ящики. Говорят, что в прошлом месяце они как-то ночью поставили на уши целый квартал.
   Дент посмотрел на изгаженную стену, испачканные краской трусики на полу и перевел взгляд на хозяйку дома:
   – Вашими трусами воспользовались как кистью, чтобы намалевать на стене вашей спальни угрожающую надпись, а вы мне говорите про какой-то мусор и перевернутые почтовые ящики!
   – Я не собираюсь вызывать полицию. У меня ничего не украли. Во всяком случае, я не заметила никакой пропажи. Это… лишь озорство, глупая шутка.
   Сказав это, Беллами быстро развернулась и вышла из комнаты. Дент направился за ней следом.
   – Когда я приехал сюда, вы дрожали как осиновый лист. Тогда почему вы сейчас твердите, будто это чья-то глупая шутка?
   – Потому что я уверена, так оно и есть.
   С этими словами она пошла в кухню. Дент не желал отставать:
   – Если вы думаете, что я куплюсь на такое неубедительное объяснение, то вы ошибаетесь. О чем вы могли бы пожалеть?
   – Понятия не имею.
   – А я думаю, что имеете.
   – Это не ваше дело. И вообще, что вы здесь делаете?
   Беллами взяла на кухне стул и отнесла в подсобку, где приставила к двери, чтобы та не открылась.
   – Сюда без приглашения может забрести соседский кот.
   Когда же она обернулась и попыталась сделать шаг, Дент загородил ей путь:
   – В таком случае я сам позвоню в полицию.
   – Не смейте этого делать! Если журналисты узнают, то не дадут мне покоя. Тогда мне еще и с ними придется иметь дело.
   – Еще и с ними? А с кем же еще, кроме журналистов?
   – Ни с кем. Просто… просто не надо никуда звонить. Я жду звонка из клиники, тревожусь о состоянии Говарда. Мне сейчас не до всяких там пустяков. Или вам это непонятно?
   Но Дент видел другое: женщина на грани нервного срыва. В ее глазах затаился страх. Неужели страх? Голос дрожит, а сама она, того гляди, расплачется. Впрочем, надо было отдать ей должное: она держалась из последних сил.
   – Послушайте, – смягчился Дент, – из-за вашей семейки я не питаю особой любви к копам, но, думаю, позвонить им все-таки стоит.
   – Они приедут сюда с включенными мигалками.
   – Вполне может быть.
   – Нет уж, спасибо. Обойдусь без этого цирка. Не буду звонить.
   – Хорошо, тогда позовите соседей.
   – Зачем?
   – Попросите разрешения переночевать у них.
   – Не говорите глупостей!
   – Тогда позовите кого-нибудь из друзей. Кто мог бы приехать к вам и…
   – Нет!
   – Тогда надо обратиться в полицию.
   – Если хотите звонить – звоните. Будете сами с ними разбираться. Меня здесь не будет. – Она оттолкнула его и направилась в коридор. – Если что, я буду в доме родителей.
   – А вот это правильно. Остаться здесь одной было бы безумием. Но подождите хотя бы час. Пусть полицейские приедут.
   – Нет. Я хочу уехать отсюда прежде, чем разразится гроза.
   – Гроза сюда не придет. Пройдет стороной.
   Беллами задумчиво посмотрела в окно:
   – Может быть.
   Она наклонилась и, подняв с пола сумочку, которую уронила, когда вошла в дом, перекинула ремешок на плечо.
   – Вы мне так еще и не сказали, зачем приехали сюда.
   – Чтобы вернуть вам вашу паршивую книжонку. – Дент показал на столик, на котором оставил книгу, и поддал ногой кучу разорванных страниц. – Похоже, кому-то она не понравилась даже больше, чем мне.
   Беллами собралась что-то сказать, но передумала и отвернулась. Затем открыла входную дверь. Но Дент опередил ее. Быстро шагнув вперед, он захлопнул дверь. Беллами окинула его сердитым взглядом, но сказать ничего не успела, потому что он заговорил первым:
   – Это ведь как-то связано с книгой, верно я понял?
   Она ничего не ответила. Впрочем, все было понятно без всяких слов. Выражение ее лица говорило само за себя.
   – Вы ведь испугались, я угадал?
   – Я…
   – Вы не хуже меня знаете, что соседские подростки здесь ни при чем.
   – Я ничего не знаю.
   – О чем же вы могли бы пожалеть? Вы написали книгу, которая кому-то пришлась не по нутру…
   – Я ничего такого не говорила…
   – И этот кто-то начал угрожать вам. Вы же восприняли эту угрозу абсолютно серьезно. Я знаю это, потому что вижу, как вы испуганы. Только не надо ничего отрицать. Что происходит?
   – Какое вам дело?
   – Считайте меня славным парнем.
   – Но ведь вы не такой!
   Спорить было бессмысленно. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Беллами опустила голову, а когда подняла снова, убрала за ухо выбившуюся из «конского хвостика» прядь.
   – Дент, поймите, у меня сегодня был на редкость тяжелый день. Во-первых, стычка с вами, когда вы открыто пошли на конфликт и, образно выражаясь, отвергли протянутую вам оливковую ветвь мира. Потом мне пришлось несколько часов ждать в клинике, видя, как страдает отец, которого я люблю больше жизни. Я не хотела оставлять его, но он придумал какие-то неотложные дела, которые непременно потребуют моего участия здесь завтра утром. Но истинная причина в другом: он не хочет, чтобы я видела его страдания.
   Затем, пока мы летели, я была вынуждена бороться со страхом, а это было так унизительно, потому что вы это заметили. Когда же я добралась до дома, то застала в нем разгром. И вот тут появляетесь вы и начинаете играть у меня на нервах. Я ухожу! Можете оставаться здесь или ступать ко всем чертям. Мне наплевать.
   Выходя, Беллами выключила рубильник, и весь дом погрузился во тьму.
 
   Такого громилу, как Рей Стрикленд, лучше было обходить стороной, и он делал все для того, чтобы окружающие именно так и думали.
   Своей цели он добивался естественным путем, но для пущего эффекта выработал кое-какие приемчики, под стать своей отталкивающей внешности. Низкий лоб постоянно нахмурен. Глубоко посаженные глаза смотрят на мир холодно и злобно. Широкие плечи и мускулистые руки. Это могло бы показаться уродливым, если бы не такие же крепкие, мускулистые ноги.
   Голову он не брил, но каждые три-четыре дня коротко стригся электрической бритвой. На затылке татуировка: Железный крест нацистской Германии. Руки и грудь тоже в татуировках. Предметом его гордости была та, что изображала змею с оскаленными зубами, с которых стекали капли яда. Змея обвивала его левую руку от плеча и до запястья, скрывая шрамы.
   На поясном ремне – кожаные ножны с ножом. Нож Рей всегда держал под рукой на тот случай, если кто-нибудь не внемлет татуировкам и рискнет нарваться на драку с ним.
   Рей в буквальном смысле источал опасность. Своим видом он как будто внушал окружающим: держитесь от меня подальше. Любой, кто перейдет мне дорогу, пусть пеняет на себя.
   Этим вечером настроение у Рея было особенно паршивым.
   В баре, куда он зашел, чтобы немного оттянуться, оказалось душно и многолюдно. Музыканты играли неумело и слишком громко. Каждый новый посетитель, входивший в зал, вызывал у Рея глухое раздражение. Ему казалось, будто эти люди посягают на его личное пространство и воздух, которым он дышит. Духота заставила его распахнуть кожаный жилет, однако легче от этого не стало. Он весь взмок и был готов сорвать свою злость на ком угодно.
   Он сделал знак барменше, требуя новую порцию неразбавленной текилы. На телке за стойкой были черная ковбойская шляпа, черный кожаный бюстгальтер и джинсы с низким поясом. В пупке у нее красовалось колечко, к которому крепилась серебряная цепочка, заправленная за пояс и уходившая прямо туда.
   Рей постарался, чтобы она перехватила его взгляд.
   – Мне нравится твоя цепочка.
   – Спасибо, – лаконично поблагодарила девушка, давая тем самым понять: отвянь от меня! Налив порцию текилы, она повернулась к нему спиной и отошла к другому краю барной стойки, давая ему возможность разглядеть ее аккуратную упругую попку.
   Отказ заносчивой девахи разъярил Рея. И не потому, что он не привык к подобным фортелям. Женщины, что называется, просто не велись на него, если только он не покупал им какое-нибудь дешевенькое пойло, чтобы вызвать у них симпатию и понимание его потребностей. Но чтобы им самим захотелось переспать с ним – никогда!
   Как говорится, не дано так не дано. Не то что его брат Алан. Стоило тому поманить какую-нибудь цыпочку пальцем, как та опрометью бежала к нему. Алан уж точно уболтал бы эту фифу, и она дала бы ему залезть к ней не только в лифчик, но и в трусы. Да, Алан любил баб, и те отвечали ему взаимностью.
   Лишь одна из них дала Алану отставку.
   Сьюзен Листон.
   После этой сучки больше телок у Алана не было. Ни одной.
   Рей потянулся за стаканом и опрокинул в себя обжигающую текилу.
   Если бы не Сьюзен Листон, Алан сегодня вечером был бы с ним рядом. Они бы хорошенько выпили, сняли телок и оттянулись, как раньше. Потому что тогда, в былые времена, они слыли крутыми перцами, но разве сегодня они отжигали бы хуже, чем восемнадцать лет назад? Но брат этого не узнает, верно? Не узнает. Точно не узнает. И все из-за Сьюзен Листон.
   А теперь эта дурочка, ее младшая сестра, продолжает в том же паскудном духе. Накропала свою гнусную книжонку. Это же надо! Правда, поменяла все имена, даже свое собственное. И перенесла историю в вымышленный город. Но разве скроешь за такой хилой маскировкой дерьмо, если ты в курсе, как все было? Как будто героев нельзя сравнить с настоящими людьми!