Мэдди наметила проведение выставок духов и украшений периода арт-деко, включая работы крупнейших мастеров – Вердура, Жана Туссена и Рене Пуиссана. Специальная витрина отдавалась работам современных мастеров – Алана Бушерона и Дэвида Уэбба. В то же время Маделина решила продемонстрировать и знаменитые подделки Кеннета Джея Лайна, а также коллекцию глиняных изделий тридцатых годов.
   Маделина открыла папку, в которой были материалы, связанные с выставкой мод. Пола хотела ее провести в своем лондонском магазине будущей весной. Мэдди уговаривала перенести выставку в Нью-Йорк на конец лета 1982 года. Пола согласилась, но, в свою очередь, предложила расширить ее за счет платьев, взятых для этой цели у самых знаменитых американских модниц, а также включить в нее изделия лучших портных, ушедших из жизни и ныне живущих. Маделина успешно справилась с этим заданием.
   Жемчужиной выставки должны были стать платья, некогда принадлежавшие Эмме Харт, которая до последних своих дней хранила их в отличном состоянии. Пола тоже тщательно следила за ними. Последний раз они выставлялись на лондонской выставке «Фантазия моды» около десяти лет назад.
   Коллекция, охватывавшая период с начала двадцатых годов до самой Эмминой смерти, включала вечернее платье от Пакена из коричневого бархата с огромным лисьим воротником, укороченное вечернее платье с большим бантом сзади, сшитое в 1926 году самим Пуаре, и, наконец, зелено-голубое с бисером платье от Вионне. Это последнее сохранилось в превосходном состоянии и на фотографии, присланной лондонским отделом маркетинга, выглядело потрясающе. Маделина даже затруднялась сказать, когда точно оно было сшито.
   Просматривая другие эскизы и фотографии, она задержалась на костюмах Эммы двадцатых годов от Шанель, грандиозной коллекции шляп, выполненных французскими и английскими модельерами, выходных платьев от Ланвана, Бальмена и Баленчиаги, плиссированных шелковых платьях от Фортюни, вечерних пижамах от Молино и совершенно фантастическом пальто от Полин Трижер. Оно было сшито в пятидесятые, но сохранило свое очарование и блеск доныне. Были и другие костюмы – от Диора, Гивенчи, Ива Сен-Лорана, Била Бласса и Харди Эмиса.
   Необходимо было определить порядок, в каком эти эскизы и фотографии должны появиться каталоге. Художественный отдел уже включился в работу и теперь торопил ее.
   Едва ли не больше всего Маделине нравилось вечернее платье от Менбоше, которое, по словам Полы, ее дедушка Пол Макгилл сам купил Эмме в Нью-Йорке в 1935 году. На плечах, подобно эполетам, красовались цветы из мятого шелка. Из такого же шелка была сделана муфта.
   Некоторое время Маделина вглядывалась в фотографию Эммы, снятой в этом платье. Боже, до чего же красива она была. Маделина решила открыть каталог именно этой фотографией.
   Покончив с выставкой мод, она занялась бумагами, связанными с парфюмерией, затем перешла к арт-деко. Она без устали работала еще часа полтора и надеялась теперь, что во время ее поездки в Австралию здесь, в Нью-Йорке, все пройдет без сучка и задоринки.
   В два часа ночи она поставила на огонь воду для кофе, чтобы поработать еще часок.
   «Что ж, – подумала она, снова садясь за стол, – если Эмма Харт могла работать сутками, то и я смогу. В конце концов Эмма всегда была моим кумиром, так будет и впредь».

Глава 12

   – Как вам удалось со всем этим справиться? – спросила Пола, переводя взгляд с бумаг, которые она только что закончила просматривать, на Маделину.
   – Работала до половины четвертого утра.
   – О, Мэдди, ну зачем так изнурять себя? Мы вполне могли доделать это вместе в самолете и передать последние распоряжения телексом из Австралии, – сказала Пола. Но в глубине души она была довольна, что все позади.
   – Но ведь так лучше, не правда ли? Теперь у нас голова свободна, и можно будет сосредоточиться на галантерейных магазинах.
   – Ну разумеется. Надо сказать, вы заслуживаете всяческих похвал. – Глядя на Маделину, Пола прищурилась и неожиданно рассмеялась. – А еще более удивительно то, что ночные бдения ничуть не отразились на вашем виде.
   – Правда? – Маделина тоже рассмеялась. Она не только восхищалась своей начальницей, не только глубоко уважала ее, но и всячески старалась облегчить ей жизнь. – Спасибо, приятно это слышать от вас.
   Пола постучала по папкам с бумагами.
   – Мне понравилось, как вы связали все воедино. Мой замысел теперь проступил совершенно отчетливо. По правде говоря, я побаивалась, что это название – «От века джаза до века космоса» – покажется чересчур абстрактным. Но благодаря вам я вижу, что страхи были напрасны. Должна сказать, что вы пошли даже дальше, чем наш отдел маркетинга в Лондоне. Я чувствовала это, читая ваши заметки.
   Пола считала, что на похвалы не надо скупиться, когда они заслужены.
   – Поздравляю. Некоторые из ваших выдумок поистине великолепны. Я просто в восхищении.
   Маделина расплылась в улыбке.
   – Спасибо, Пола, только не надо забывать, что идея-то ваша, и идея прекрасная и увлекательная. Собственно, в ней все содержится, мне оставалось лишь выудить необходимую информацию из справочников и архивов.
   – Ну, положим, это далеко не все. Нужна была еще ваша маленькая умная головка, – сказала Пола, открывая папку с надписью «Выставка парфюмерии». – Тут есть удивительные вещи. Я, например, и не знала, что мадам Шанель считала пять своим счастливым числом и поэтому назвала первые свои духи «Шанель № 5». Новость для меня и то, что Жан Пату создал «Джой» в тридцать первом году, а Жанна Ланван – «Арпеж» в двадцать седьмом. Это три самых знаменитых сорта духов, они и сегодня пользуются огромной популярностью, а, оказывается, им уже по пятьдесят лет.
   – Качество всегда долговечно, не так ли? – заметила Маделина. – Эти детали показались мне интересными. Я думаю, может, стоит использовать их в наших рекламных материалах.
   – Отличная идея. Скажите в художественном отделе, чтобы они приготовили к выставке соответствующие открытки.
   – Ладно. Кстати, об открытках. Если у вас есть минута, хочу, чтобы вы посмотрели эскиз, который я приготовила для магазина. Может, вам понравится.
   – Давайте. – Пола последовала за Маделиной в соседний кабинет.
   В углу, рядом с окном, выходящим на Пятую авеню, стоял мольберт. Маделина прикрепила к нему большой лист бумаги с рекламой.
   – Я подумала, что стоит по всему магазину расставить такие шелковые флажки. Было бы неплохо, если бы вы прямо сейчас сказали, годится это или нет, потому что флажки надо заказывать сегодня, самое позднее – в понедельник, если мы хотим, чтобы они были готовы к началу торжеств в декабре.
   – Ясно. Ну-ка, ну-ка, давайте посмотрим.
   Маделина сняла папиросную бумагу, прикрывающую эскиз, и отошла в сторону.
   Пола внимательно вглядывалась в четкую надпись:
   ОТ ВЕКА ДЖАЗА ДО ВЕКА КОСМОСА. 1921–1981.
   Чуть ниже, набранный более мелким шрифтом, шел подзаголовок:
   «ХАРТ». триумф стиля и элегантности.
   Пола молча изучала эскиз.
   Это был ее собственный лозунг, она сама написала эти слова более года назад, когда только приступала к планированию юбилейных торжеств. Единственное, что отличало эскиз от того, что некогда возникло в отделе маркетинга в Лондоне, был силуэт Эммы Харт, на фоне которого и шел текст.
   Маделина затаила дыхание и выжидающе поглядывала на начальницу. Не вытерпев, она наконец спросила:
   – Похоже, вам не нравится?
   – Честно говоря, не знаю, что и сказать. – Пола прошлась по кабинету, поглядывая на эскиз с разных Точек.
   – Да нет. Пожалуй, нравится, – уже более уверенно продолжала она. – Только вот что… Мне бы не хотелось, чтобы изображение бабушки трепыхалось на каждом флажке. Это было бы чересчур. Да и безвкусно. А уж безвкусицы мне более всего хотелось бы избежать. Словом, давайте используем эту идею, но в меру. Поставим флажки в главных торговых залах магазинов в Лондоне и Париже, и здесь на первом этаже. Да, и про Лидс не забыть бы. Оттуда ведь все пошло.
   – Больше замечаний нет? Или что-то вас все же смущает?
   – Ничего не смущает. Заказывайте флажки и не только для этого магазина. Сделаем их в Нью-Йорке, потом переправим самолетом в Лондон и Париж.
   – Хорошо. Я рада, что вам понравилось. Надеюсь, что понравится и другим.
   Пола слегка улыбнулась.
   – Итак, насколько я понимаю, с юбилейными делами мы пока покончили. Хочу еще кое о чем с вами поговорить, Маделина. Зайдем ко мне на секунду.
   Следуя за Полой, Маделина гадала, что бы это могло быть. В голосе начальницы прозвучала некоторая озабоченность, что вообще-то случалось крайне редко.
   Пола села за стол.
   Маделина устроилась на краешке стула напротив, в ее глазах читалась тревога. Неужели что-то случилось?
   Пола откинулась на спинку стула, сплела пальцы и сосредоточенно посмотрела на них. Затем сказала:
   – Послушайте, Маделина, мне надо кое-что сказать вам. Только должна предупредить, что это сугубо между нами. Даже с Шейном и Эмили я на эту тему еще не говорила, хотя, пожалуй, только потому, что подходящего момента не было. Но вам, поскольку вы моя ближайшая помощница, я хочу рассказать все как есть, и теперь же.
   – Вы можете рассчитывать на меня, Пола. О ваших делах я ни с кем не говорю. Это не в моих привычках.
   – Это мне известно.
   Пола внимательно посмотрела на Маделину, тщательно подбирая слова:
   – За последние дни мне несколько раз звонил Харви Роусон. Впрочем, это вы должны знать, ибо некоторые из звонков шли через вас.
   Маделина кивнула.
   – Это юрист из фирмы на Уолл-стрит. И приятель Майкла Каллински. Он кое-что для меня делал. В частном порядке.
   – А что, у вас появились какие-нибудь юридические проблемы?
   – Нет, нет, Мэдди. Дело в том, что я давно обдумываю планы расширения нашей деятельности в Соединенных Штатах. Мне хочется создать здесь целую сеть магазинов «Харт», но на базе уже существующей компании, которую можно было бы купить. Майкл знает об этом, и по моей просьбе, хотя и не называя, конечно, моего имени, он занимался этим делом. На прошлой неделе он узнал от Харви Роусона о том, что есть одна небольшая компания, владеющая сетью магазинов в пригородах. Перед отлетом в Нью-Йорк я виделась с Майклом и попросила передать Харви, что интересуюсь ими и прошу его со мной связаться.
   – Словом, в этой сделке Харви Роусон является вашим представителем, – сказала Маделина, выпрямляясь и напряженно вглядываясь в лицо Полы.
   – Это еще не сделка. Но вы правы. Что касается этой фирмы, он действительно представляет мои интересы, хотя и скрывает это от будущих партнеров.
   – Ясно. Если назвать ваше имя, то они сразу заломят цену. Что ж, это мудрый шаг. – Маделина с трудом сдерживала возбуждение. – И как же называется эта компания? Где ее магазины?
   – «Пил и Дун». Магазины в Иллинойсе и Охайо. Вообще-то, надо сказать, я думала не об этом. Крупные города мне больше по душе. Но для начала и это Неплохо.
   – Это государственная компания?
   – Частная. На следующей неделе Харви выяснит, можно будет начинать действовать. Он будет поддерживать связь со мной и с Майклом. Оба они в курсе нашего австралийского расписания, по крайней мере настолько, насколько оно известно нам самим, – сказала Пола.
   Видя, что разговор закончен, Маделина поднялась.
   – Спасибо за то, что поделились со мной своими планами. Я весьма польщена и готова работать вместе с вами над новой программой, – сказала она.
   – Хорошо. На это я и рассчитывала. Я хочу, чтобы вы с самого начала включились в дело. – Пола тоже поднялась, взяла со стола бумаги и передала их Маделине.
   Обе женщины пересекли комнату и, остановившись у двери, посмотрели друг на друга.
   – Свою часть работы вы сделали, – заметила Пола, – и, если хотите, можете не возвращаться сюда после обеда. Сегодня вы мне больше не понадобитесь, а у вас наверняка еще тьма дел до завтрашнего утра.
   – Спасибо большое, вы очень добры, но я, разумеется, еще появлюсь сегодня. Помимо всего прочего, мне нужно выбрать пару дорожных костюмов в спортивном отделе. Вы ведь говорили, что удобнее всего лететь в Австралию в них.
   Пола засмеялась.
   – Верно. Они не слишком элегантны, зато очень практичны. И не забудьте кроссовки или теннисные туфли. От Лос-Анджелеса до Сиднея лететь тринадцать или четырнадцать часов в зависимости от ветра, так что тело затекает. К тому же в таких костюмах лучше спится.
   – Отлично. Я экипируюсь после обеда с Джеком… – Маделина запнулась. На лице ее появилось озабоченное выражение.
   От Полы это не укрылось. Нахмурившись, она участливо спросила:
   – Что-нибудь не так?
   Мэдди покачала головой.
   – Да нет… – начала она и вновь замолчала. Они с Маделиной были обычно весьма откровенны. – Впрочем, не стоит лгать. Дело в том, что с Джеком у нас пошло все наперекосяк. Я собираюсь порвать с ним. И хочу поставить точку еще до отъезда. Вот почему я пригласила его пообедать.
   – Извините, – тихо проговорила Пола, сочувственно улыбаясь. – Мне-то казалось, у вас все в порядке. По крайней мере такое впечатление у меня сложилось, когда вы в последний раз были в Лондоне и мы говорили о нем.
   – Тогда это так и было. И вообще во многих отношениях он отличный парень. Но в последнее время мы то и дело цапаемся. Он мне завидует. Завидует, что я делаю карьеру. – Маделина покачала головой. – Думаю, впереди нам ничего не светит.
   Пола промолчала. Ей вспомнилось, что говорила бабушка, когда сама Пола оказалась в таком же положении.
   – Много лет назад, – сказала она, – когда стал расстраиваться мой первый брак, бабушка дала мне совет, который я никогда не забуду. Она сказала: «Если что-то не получается, не бойся положить этому конец, пока ты еще молода и можешь начать все сначала». А бабушка была очень мудрая женщина. Так что я могу лишь повторить ее слова и добавить, что надо следовать своему внутреннему голосу, Мэдди, который, я знаю, никогда вас не обманывал.
   Пола внимательно посмотрела на Маделину и после небольшой паузы добавила:
   – Мне лично кажется, что вы поступаете правильно. Так для вас будет лучше.
   – И я так думаю. Спасибо за заботу. Я покончу с этим делом сегодня же. А дальше – работа.

Глава 13

   Он возник на фоне лазурно-голубого неба, подобно огромному монолиту, – могучая, непоколебимая глыба из стали и стекла. Символ богатства и достоинства, престижа и силы, сверкающий памятник отцам-основателям этой раблезианской империи бизнеса.
   Называлось это здание Башней Макгилла. Оно господствовало над всем Сиднеем.
   Человек, задумавший это потрясающее и великолепное сооружение и добившийся того, чтобы его план был реализован, жил в этой башне, как магнат старых времен. С этого превосходного, по последнему слову техники оборудованного командного поста ему было видно все, и он управлял своими владениями мудро и справедливо, надеясь оставить неизгладимый след в памяти потомков.
   Черная стеклянная башня была его владением. Он работал здесь с раннего утра и до позднего вечера, а иногда оставался и на ночь. Его офисы и квартира располагались друг над другом и занимали два последних этажа здания.
   Вечером в понедельник этот человек стоял наверху башни, прислонившись к гигантской стеклянной панели, являвшейся наружной стеной его кабинета. Отсюда открывался великолепный вид на город и Сиднейскую бухту.
   Самый красивый из внуков Эммы Харт, Филип Макгилл-Эмори был в свои тридцать пять лет в расцвете сил и преуспеяния. Он обладал неизъяснимым магнетизмом, и в мире международного бизнеса и прессы слыл загадкой. Подобно его матери и сестре, он унаследовал дедов окрас. Волосы у него были как вороново крыло, а глаза темно-голубые, почти фиолетовые. Он был похож на своего деда: так же высок, силен и мужественен.
   На Филипе был модный серо-стального цвета костюм, и весь он, начиная от воротника голубой рубашки до кончиков темно-коричневых туфель, сиял, как отполированное стекло.
   Склонив голову немного набок и прищурив глаза, он внимательно слушал собеседника, молодого американского бизнесмена.
   – Вот и вся история, – закончил посетитель. – И перед тем, как вкладывать пару миллионов долларов – американских разумеется, – я решил все выяснить на месте и посоветоваться с вами. Еще в Лондоне Шейн сказал мне, чтобы я непременно поговорил с вами, потому что никто лучше вас не разбирается в опаловых месторождениях.
   Филип усмехнулся.
   – Не совсем так, мистер Карлсон. Боюсь, мой шурин несколько преувеличивает. Впрочем, согласен, кое-что я, конечно, знаю. Ведь мы уже много лет добываем опалы. Одна из наших дочерних фирм „Макгилл майнинг», была основана прадедом еще девятьсот шестом году, а через несколько лет после того было открыто знаменитое месторождение черных опалов в Лайтнинг-Ридж, Теперь о вашем деле. На мой взгляд, вы выбрали не лучший путь. На вашем месте я бы действовал поосторожнее и не один раз, прежде чем вкладывать деньги в синдикат, о котором вы мне говорили.
   Стив Карлсон выпрямился и вопросительно посмотрел на Филипа.
   – Но не хотите же вы сказать, что это жулики? – в голосе Карлсона прозвучало беспокойство.
   Филип покачал головой.
   – Нет-нет, ни в коем случае, – решительно ответил он. – Но о Джервисе Лэннере нам кое-что известно. Человек это порядочный, однако, насколько мне известно, вряд ли он так уж хорошо знает опаловые месторождения в глубине страны.
   – А он этого и не утверждает.
   – Может, и так. Лэннер, да простится мне, «оголец».
   Карлсон посмотрел на Филипа с недоумением.
   – Оголец? А что это такое?
   Филип засмеялся.
   – Извините, это местное выражение. Так здесь называют свежеиспеченных иммигрантов из Англии.
   – А-а, понятно, – кивнул Карлсон. – Видите ли, несколько дней назад, когда мы познакомились, мне сразу же показалось, что Джарвис Лэннер больше говорит, чем знает. Поэтому я и обратился к вам.
   Филип ничего не ответил. Он вернулся к столу и какое-то время молча, с сочувствием смотрел на молодого человека. Вот уж кто настоящий «оголец». Решив все-таки как-то ему помочь и побыстрее закончить разговор, Филип сказал:
   – Единственное, что я могу для вас сделать, мистер Карлсон, это свести с двумя-тремя хорошими специалистами по добыче опалов и со знающими геологами. Они вам растолкуют, что к чему. Хотите?
   – Да, разумеется. Весьма признателен за помощь. Но, между нами, что вы лично думаете о Квинсленде? Я имею в виду опалы. Говорят, что там золотое дно?
   – Да нет, не сказал бы.
   Филип сел, открыл записную книжку и потянулся за ручкой.
   – Любой коммерсант и старатель скажут вам, что в Квинсленде их полно, и в какой-то мере это правда. Но сомнительно, чтобы вы нашли там много действительно драгоценных камней. Они стали большой редкостью. Спора нет, там много обычных опалов, и Джарвис Лэннер в этом смысле сказал вам чистую правду. Но еще раз подчеркиваю, обычных опалов. А ведь вам, насколько я понял, нужны драгоценные камешки.
   – Да, – Карлсон поднялся с дивана, подошел к столу и сел напротив Филипа. – Так где же, по-вашему, я должен их искать, мистер Эмори?
   – Да где угодно. – Филип пожал плечами, явно не желая быть втянутым в это дело и давать советы, последовав которым, молодой Карлсон может сесть в лужу. Но невежливым ему тоже быть не хотелось.
   – Наша компания, – сказал он, – продолжает разработки в Лайтнинг-Ридж. Это в Новом Южном Уэльсе. А также в Кубер-Педи. Это самые крупные месторождения во всей Австралии, и именно здесь мы добываем наши лучшие светлые опалы. Существует еще месторождение Минтаби, в Южной Австралии. Там тоже много чего нашли, начиная с семьдесят шестого года.
   – Так это новое месторождение?
   – Да нет, оно было открыто еще в тридцать первом году. Но из-за недостатка воды, очень трудных условий и плохого оборудования в течение многих лет там никак не могли поставить дело по-настоящему. Теперь только, когда появились новые бурильные машины, все наладилось. Я только дам вам имена и телефоны нужных людей. Поговорите с ними. Уверен, они дадут вам добрый совет и, кстати, подскажут, стоит ли вкладывать деньги в синдикат, который назвал вам Лэннер.
   – Но вы бы этого делать не стали?
   – Я ничего дурного не хотел сказать об этом синдикате, – поспешно заметил Филип. – Заметьте, я просто порекомендовал вам хорошенько подумать. И еще я сказал, что Лэннер, с моей точки зрения, не лучший советчик.
   Филип улыбнулся и, не давая Карлсону слова вставить, извинился и начал быстро писать что-то своей паркеровской ручкой.
   – Да-да, разумеется, – Стив Карлсон откинулся на стуле и сосредоточенно сдвинул брови.
   Ему понравилось, что этот человек сразу, без всяких проволочек согласился принять его. Правда, у него были превосходные рекомендации. Но, с другой стороны, с магнатами такого ранга, как Эмори, не так-то легко увидеться, даже если дверь в их кабинет помогают открыть родственники. Обычно они по горло заняты разными балансовыми отчетами, и у них нет времени на посторонних, которым нужен совет. На то есть помощники. Но этот ковбой, похоже, из другого теста. Хороший парень, не какой-нибудь индюк надутый. Впервые увидев его час назад, Карлсон был поражен. Филип Макгилл-Эмори был таким красавцем, что хоть сейчас в Голливуд. Там ему самое место, а не за письменным столом. Красивое лицо, пристальный взгляд темно-голубых глаз, белоснежные зубы, густой загар. И подстать внешности великолепный костюм, на заказ сшитая рубашка, не говоря уже о сапфировых запонках. Таких нечасто встретишь. Суперзвезда, а не бизнесмен. Да еще с усами, которые придавали Эмори лихой вид. Что-то было в его облике от карточного шулера, промышляющего на пароходах, а может, даже и от пирата.
   Стив Карлсон с трудом удержался от смеха, подумав, что в последнее время и впрямь развелось немало пиратов – только плавают они в водах большого бизнеса. Но у Эмори не было репутации хищника, одного из тех современных налетчиков, которые, приглядев себе подходящие компании, накладывают на них свою тяжелую лапу. Впрочем, Эмори не было нужды «хапать» чужое. Зачем, когда у тебя за плечами гигант – «Макгилл Корпорейшн»? Это же миллионы, да нет – миллиарды долларов.
   Карлсон переменил позу и внимательно посмотрел на Филипа. «Пари можно держать, – с завистью, смешанной с восхищением, подумал молодой американец, – что у этого малого отбоя нет от женщин. С его внешностью, властью, деньгами они на нем так и виснут. Эх, чего бы я только не отдал, чтобы хоть один вечер пощеголять в этих итальянских туфлях».
   Филип нажал на кнопку внутренней связи.
   – Мэгги?
   – Да?
   – Мистер Карлсон уходит. Я дал ему список имен. Запишите их телефоны.
   – Хорошо, сэр.
   Филип обошел вокруг стола.
   Карлсон резко встал, взяв протянутый лист.
   Филип крепко пожал ему руку.
   – Всяческих вам удач, мистер Карлсон. Уверен, все будет хорошо.
   – О, благодарю вас, мистер Эмори. Я отнял у вас столько времени.
   – Не за что. – Открыв дверь, Филип кивнул секретарше, поднявшейся из-за стола. – Проводите, пожалуйста, мистера Карлсона. – С этими словами он отступил назад и плотно закрыл дверь.
   Довольный, что остался, наконец, один, Филип медленно подошел к стеклянной стене и посмотрел на бухту. Было начало весны. Погода весь день стояла великолепная. По блестящей поверхности воды легко скользили яхты.
   Что за чудесный вид. Величественная, особенно издали, арка Сиднейского моста, белые яхты под разноцветными парусами, сверкающая, залитая солнцем морская гладь, а чуть в стороне Опера с ее уникальной купольной крышей, которая отсюда, на фоне моря и прозрачно-голубого неба, выглядит, как гигантский парус галеона…
   Филип улыбнулся. Он любил этот город с детства, ему казалось, что не было на свете ничего прекраснее, чем Сиднейская бухта, особенно с такой высоты.
   Возвращаясь к столу, он вспомнил что нужно проверить парус на яхте. Он был сделан из тонкого, как паутина, нейлона и требовал постоянного внимания. Филип грустно улыбнулся. Яхты в наши дни – дороговатое хобби. Полный набор парусов – от самых легких для тихой погоды, до самых мощных из кевлара на случай шторма – стоит около миллиона австралийских долларов.
   Послышался стук, и в дверь просунулась голова Барри Грейвза, личного помощника Филипа.
   – Можно?
   – Конечно, – Филип вернулся к столу.
   – Ну что, поймал он кенгуру за хвост? – многозначительно поднимая брови, спросил Барри.
   Оба расхохотались.
   – Да нет, – сказал Филип. – Он не такой уж безумец. Просто молодой и неопытный человек. Его гонит ветер приключений. Он услышал где-то, что в Австралии девяносто пять процентов мировых запасов опалов, и решил попытать удачи, вложив в эти разработки все свое наследство.
   – Еще один «оголец», – вздохнул Барри. – Бедняга. Ну да, похоже, такие рождаются на свет каждую минуту. Кем он приходится Шейну?