Страница:
Ее приятно удивил тот факт, что это экстравагантное, с претензией на готику название последней резиденции Блэкберна придумал не он сам. Невымышленным оказалось и название упоминаемого в рассказах Блэкберна соседнего местечка, а именно Убей Тень. Убей Тень оказался городком старинным, с родословной. Его первым жителем, рискнувшим в 1641 году в одиночку поселиться возле понравившегося ручья, был голландский переселенец Элкана Шейдоу. Отсюда и первая часть страшного названия, вторая же, таинственная часть, имеет вполне безобидный корень — голландское слово kill не имеет ничего общего с убийством, оно означает «ручей». В долине Гудзона вообще очень много местечек со «смертоносными» именами, от Убей Пика до Убей Платта.
Вместе с прибывшими сюда и потеснившими голландцев британскими колонистами пришли и новые имена, точнее, они приобрели англосаксонское звучание. Именно так и Scheidowgebucht, что по-голландски обозначает «поселок Шейдоу», стал Шэдоугейтом, то есть Вратами Тени. Сейчас это имя носило одинокое поместьице, оставшееся от некогда существовавшей здесь деревушки. Труф была в восторге, поскольку под первым, довольно слабым научным натиском опереточная таинственность последнего местожительства Торна Блэкберна рухнула. Стоило только провести небольшой анализ, и ореол мистического моментально поблек, а затем и вовсе исчез. И не стало ничего устрашающего в названии последнего обиталища Блэкберна.
Но что-то все-таки витало там в воздухе, нечто неуловимое и чертовски непонятное.
Труф удалось узнать имена и адреса поверенных Блэкберна, распоряжавшихся поместьем при его жизни и ограждавших жилище от наплыва журналистов после исчезновения Блэкберна в 1969 году, однако и ее письма, и телефонные звонки с просьбой о помощи и дополнительной информации остались без ответа. Правда, это не особенно волновало Труф, в запасе у нее всегда оставался самый надежный способ познакомиться с местом — перелезть через забор. Причем этот демарш не будет даже считаться вторжением в чужие владения. Как дочь Блэкберна, она всегда сможет прикрыться желанием вступить в законное владение наследством, которое должно принадлежать ей по праву.
Конечно, аргументировать свое неожиданное появление таким образом Труф не хотела. От Блэкберна ей ничего не было нужно. Ни напичканная мистической чепухой книжонка, ни ритуальные причиндалы. Ни даже эта штуковина… Как там ее назвал один придурок из числа последышей Блэкберна, написавший Труф письмо? Да, мантия мистической власти. Нет, она тоже не нужна. Труф презрительно фыркнула, вспомнив о предложении.
Но сам дом посмотреть нужно. Она ничего не помнила о времени, проведенном во Вратах Тени, это было слишком давно. Возможно, удастся что-нибудь выудить из этого посещения, хотя бы посмотреть на часть своей биографии.
Почти месяц прошел в ожидании разрешения на отпуск, и все это время Труф провела в бесплодных, оставивших неприятный осадок попытках раскопать о Торне Блэкберне что-нибудь стоящее. Пару раз Труф разговаривала с тетушкой Кэролайн, но старушка ни единым словом не вспомнила ни о Торне, ни о его наследстве, за что, впрочем, Труф была ей только благодарна.
Ожидая разрешения, Труф просмотрела тот материал о Блэкберне, который ей попал в руки давно, когда она только начала интересоваться своими детскими годами. К ее удивлению, материала оказалось еще меньше, чем она подозревала. О Торне Блэкберне вскользь упоминал Колин Уилсон в книге «Оккультизм». В книге Ричарда Кавендиша «Человек, миф и магия» говорилось чуть больше. Посмотрев на результаты своих трудов, Труф пришла в ужас — у нее практически не было ничего существенного.
Родился Торн Блэкберн году в тридцать девятом или около того, место рождения — неизвестно, возможно, в Англии. О детских годах тоже ничего не известно. Впервые он показался на публике в Новом Орлеане в конце пятидесятых, где проделывал ритуалы вуду для туристов. Поскольку с этим культом Торн знаком особо не был, то в ритуалы он внес большую долю отсебятины. Наверное, по незнанию истоков эта часть его карьеры продолжалась недолго, а закончил он ее, провозгласив себя графом Калиостро, известным французским мошенником восемнадцатого века, заявлявшим, как известно, что ему тысяча лет от роду. Заявления заявлениями, но Дилан прав — в момент смерти Торну было где-то около тридцати, следовательно, сейчас ему было бы за шестьдесят.
Вторичное явление Торна Блэкберна перед широкой аудиторией имело место уже в начале шестидесятых, в Сан-Франциско. К тому времени Торн считался видным оккультистом, имевшим, по его словам, тесные связи с орденом Восточного храма и орденом Золотого рассвета. Своими лекциями и публичными ритуалами Блэкберн наделал много шума. В довершение всего он дал серию публикаций в одной подпольной газетке, то, что в те невинные годы называли «прессой андеграунда», а уж затем появилась целая серия статей, восхищенно описывающих самого Блэкберна, насаждаемый им культ и проповедуемые им теории нового века.
И все, на этом история жизни и смерти Торна Блэкберна заканчивалась. Труф запросила все данные о нем в библиотеке и получила в ответ набор микрофильмов газетных статей, из которых интересным было только одно — имя адвоката Торна Блэкберна. Большинство статеек датировались шестьдесят девятым годом и посвящались исчезновению Блэкберна. Говорилось и о смерти Катрин Джордмэйн «из-за сильной передозировки наркотиков». Полиция искала Торна Блэкберна, но не нашла, остальных членов его круга немного подержали и выпустили, на этом расследование и кончилось.
Прошло уже четверть века, многое быльем поросло, но Труф все-таки надеялась разгадать эту загадку, но только после посещения Врат Тени.
Труф не могла ответить, почему она так убеждена в том, что визит в последнее обиталище Блэкберна поможет ей в работе. Ведь оно необитаемо, обнесенное красными флажками неприкосновенности, догнивает свой век. Однако Труф настораживало, что в течение всего этого времени умерший владелец незримо защищал свое последнее убежище в лучших традициях романов Диккенса. В институте все казалось намного проще.
Через ветровое стекло машины Труф подозрительно посматривала на очередную вспомогательную дорогу.
«А может быть, никаких Врат Тени не существует? — спросила она себя и тут же возразила: — Разумеется, они существуют». Ведь Убей Тень существовал, и вполне реально. Во всяком случае, в местной гостинице согласились дать Труф полупансион по карточке «виза», это ли не реальность? Труф съехала с дороги и снова углубилась в карту округа. Если Убей Тень не плод воображения картографа, что крайне маловероятно, то он должен быть где-то здесь.
Ползая пальцем по карте, Труф засекла Убей Тень и затем, осматривая указатели, начала выискивать на карте место, где она находится. Так, сорок третья государственная дорога нашлась. Теперь нужно было обнаружить Врата Тени. Вот они, в дюйме от города. Осталось определить свое местонахождение.
«Все ясно, мне нужно было свернуть раньше, на тринадцатую дорогу. Вот местечко, даже номер дороги выбран как нарочно».
Труф внутренне порадовалась, что никогда не страдала склонностью к предрассудкам.
Но даже очень мнительный человек был бы вконец обезоружен видом показавшегося городка Убей Тень, куда Труф подъехала спустя каких-нибудь сорок минут.
Убей Тень оказался городком, каких много на берегах Гудзона. Все они одинаковы и состоят из разбросанных как попало домиков викторианского стиля, окружающих городской парк, ухоженный и картинно-красивый. Был тут и огромный монумент погибшим в войне, и главная улица с рядами магазинов, торгующих вещами древними и современными, то есть имелись все те атрибуты, по которым Убей Тень можно было смело отнести в разряд пустых и полусонных мест, имеющих доход только от туризма.
Было уже далеко за полдень, и у Труф мелькнула вполне разумная мысль отправиться в гостиницу, познакомиться с хозяйкой и оставить там сумки, но близость к цели заставила ее продолжить путь. Уже несколько лет Врата Тени не выходили у нее из головы, она почему-то представляла себе поместье как нечто среднее между адским домиком и мотелем, и теперь, оказавшись наконец почти рядом с ним, Труф не стала размениваться на бытовые мелочи и отправилась к заветной цели.
Труф промчалась по дороге номер тринадцать, то есть главной улице, между рядами магазинов, затем миновала небольшие, аккуратные и дорогие коттеджи и через некоторое время подъехала к перекрестку. Здесь главная улица пересекалась с дорогой, которая, как говорил указатель, была построена владельцем земли и подарена американскому народу. Впереди Труф увидела въезд в поместье с таинственным названием «Врата Тени».
Труф переехала через двухрядную дорогу и, нигде не заметив знаков, запрещающих въезд на территорию поместья, двинулась к въездным воротам. Через несколько минут ее машина уже стояла на засыпанной гравием площадке перед ними. Тревожный холодок пробежал по телу Труф, ее охватил такой страх, что волоски на руках и шее зашевелились. Казалось, что воздух здесь заряжен электричеством, как перед грозой.
«Не нужно выдумывать, это всего лишь строение», — сурово упрекнула себя Труф и принялась внимательно разглядывать местность.
Как она уже успела выяснить, постройка поместья уходила в глубь девятнадцатого века, когда оба берега реки Гудзон были усыпаны элегантными, похожими на дворцы жилищами тогдашних главарей разбойничьих шаек. Судя по архитектуре, дом строился после Гражданской войны. Въезд, перед которым стояла машина, и небольшое строение — детища более позднего времени. Арка в виде миниатюрного замка с громадными часами наверху делала его варварской копией общественного здания. А железные ворота ограждали поместье от вторжения нежелательных пришельцев. Труф видела фотографию въезда в книге Кавендиша и мысленно вспомнила ее. На ней окружающие поместье лужайки поросли бурьяном, поржавевшие и покосившиеся ворота были закрыты, словом, на всем лежала печать постепенно надвигающегося упадка.
Сейчас Труф видела перед собой картину прямо противоположную, но это, к сожалению, вызывало в ней беспокойство. Никаких сорняков не было, более того, отовсюду на Труф приветливо смотрели веселенькие цветочки, а свежевыкрашенные ворота стояли распахнутыми, приветливо встречая приезжающих. Дорожки, заметила Труф, были засыпаны свежим скрипучим гравием. Рассматривая Врата Тени, Труф подумала, что они меньше всего напоминают реликт темного и призрачного прошлого.
«Здесь кто-то живет. Это очевидно», — подумала Труф и почувствовала, что в ней шевельнулся отголосок ревности, испытанной еще у тетушки Кэролайн. Да как они смеют, ведь, в конце концов, это поместье принадлежит ей, Труф!
— Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — вдруг раздался голос.
Труф посмотрела и увидела улыбающегося, приятного молодого человека. Он выступил к ней из-за арки. Опустив стекло и высунув голову, Труф медленно произнесла:
— Я, м-м-м, я приехала посмотреть дом.
— Он не продается, — так же приветливо улыбаясь, ответил молодой человек. Труф оглядела его. Это был почти юноша, гораздо моложе ее. Его выгоревшие на солнце светлые волосы и темная от загара кожа говорили, что он много времени проводит на открытом воздухе.
— А я и не думаю покупать дом, — торопливо ответила Труф. — Я просто хочу посмотреть на него, — и прибавила в порыве непонятно почему внезапно нахлынувшей откровенности: — Я жила здесь некоторое время, когда была совсем маленькой. Меня зовут Труф Джордмэйн.
Труф привыкла к тому, что ее очень необычное имя, тоже своего рода часть наследства, оставленного Торном Блэкберном, вызывает у собеседников самую разную реакцию. Правда, к настоящему времени Труф настолько сроднилась со своим именем, что даже непередаваемая ненависть к человеку, назвавшему ее так, не заставила бы изменить его.
— Вы Труф Джордмэйн? Та самая? Вот это здорово! И вы тут, у нас? А как вы… Ах, да. Разрешите представиться. Меня зовут Гарет, Гарет Кроутер. Но это все равно, добро пожаловать во Врата Тени. Но, вообще, это здорово, никто из нас даже не предполагал, что вы можете приехать.
Ее имя могло вызвать целую серию эффектов: неверие, насмешку, замешательство, но никак не восторг. Очевидно, этому юноше оно было знакомо. Услышав его и увидев саму обладательницу, он так искренне радовался, что рассердиться на него Труф не могла.
— Вам нужно подъехать к дому и встретиться с Джулианом, — прибавил Гарет. — Вот будет круто!
— Мне кажется, — начала было Труф, — что…
Почувствовав, что Труф хочет отказаться, Гарет заметно погрустнел.
— Пожалуйста, я очень вас прошу. Вы нисколько не побеспокоите нас. Джулиан сейчас, похоже, ничем не занимается и покажет вам дом. Ведь вы же за этим и приехали, не правда ли? Разве вам не хочется побродить по дому? А Джулиан вам все покажет.
Он смотрел на Труф так виновато, а говорил так жалобно, что Труф показалось невежливым отказываться. Гарет был, очевидно, из породы людей жизнерадостных, по-щенячьи доверчивых, никогда не делающих и не ожидающих ни от кого зла. К тому же она действительно хотела посмотреть дом. Как он выглядит сейчас? Если его продали, значит, он еще в приличном состоянии.
— Джулиан, я так понимаю, новый владелец дома?
— Да, мы переехали сюда всего несколько месяцев назад, в мае.
Услышав это, Труф немного удивилась. Несмотря на свои положительные качества, Гарет Кроутер показался Труф не совсем подходящим компаньоном для того, кто мог позволить себе дом, стоящий, по самым скромным подсчетам, несколько сотен тысяч долларов.
— Пожалуйста, проезжайте, — ободряюще произнес он.
— Ну хорошо, я поехала, — согласилась Труф. — Благодарю тебя, Гарет.
— Ну что вы, мисс Джордмэйн — Улыбка юноши стала еще шире. — Это вам спасибо. — Он с деланной церемонностью поклонился, пропуская машину. — Вот это да! Труф, — произнес он.
«Самого дома из ворот не увидишь», — подумала Труф. У нее было то непередаваемое волнение, которое испытывает человек, очутившийся на съемочной площадке, в мире, живущем в совсем иной реальности.
Стоило Труф въехать на территорию поместья, как она тут же почувствовала, что двадцатый век куда-то исчез. Не было видно даже линий электропередачи, которые все время сопровождали Труф, пока она ехала сюда. Неширокая, посыпанная гравием дорога сначала повернула налево, затем направо, после чего машина въехала в молодой лес. По краям дороги были вырыты неширокие, но глубокие канавы, куда во время летних дождей и весеннего таяния снега стекала вода. Сейчас эти канавы почти доверху были заполнены опадающей листвой, напоминавшей золотые дублоны с ограбленной призрачной каравеллы.
Труф пыталась остановить полет фантазии и сконцентрироваться на предстоящей встрече. Кто такой этот Джулиан и зачем он купил Врата Тени? Гарет, кажется, знает это. Встреча может получиться очень натянутой.
Внезапно лес кончился, и перед Труф возник дом. Она непроизвольно нажала на тормоз.
Врата Тени являли собой блестящий образчик готики долины Гудзона девятнадцатого века. Дом был похож на сказочный замок, аванпост, выстроенный для ведения войны с таинственной страной. В отличие от остальных особняков, разбросанных в долине реки, построенных из местной древесины и привезенного мрамора, Врата Тени строили из местного серого камня. По углам здания располагались три башни с конусообразными крышами и с длинными, узкими окнами. На одной из сторон Труф заметила выступающее застекленное сооружение. Всем своим благородным видом оно показывало, что не имеет ничего общего с грубым камнем, на котором покоилось. Земля вокруг дома, акров пять площадью, была идеально убрана, лужайки тщательно и ровно подстрижены. На одной из них Труф увидела белую резную беседку, чуть поодаль стояли высокие, ровно остриженные кусты, расположением очень напоминавшие лабиринт. Оба этих отголоска цивилизации окружал осенний лес. Труф вдруг вспомнила общую площадь Врат Теней.
«Сто акров, как у Винни-Пуха», — подумала она и усмехнулась.
Труф почувствовала, что она разглядывает не дом, а картинку из своего далекого детства, которую кто-то вызвал в этот шумный, грохочущий мир. Труф всегда была уверена, что ничего не помнит из своих ранних лет жизни, все воспоминания начинались у нее лет с семи-восьми. Сейчас она чувствовала, что ошибалась.
Она хорошо помнила это место. И войти в эти двери значило для нее многое — выполнение обязательств, данных более двадцати лет назад. Каких? Ну, например, вернуться.
Сердце Труф колотилось так сильно, что в другое время она бы забеспокоилась. На секунду вдруг все исчезло. И Труф ощутила себя маленькой девочкой, стоящей голышом в месте, где факелы отбрасывали яркий свет. Труф призвали на суд, но едва ли кто-нибудь из призвавших ее догадывался, что это она будет судить их.
Труф тряхнула головой. Воспоминания или фантазии исчезли как дым, оставив после себя желание исполнить предназначение.
«Вот черт», — произнесла Труф — и видение окончательно исчезло. Впереди стоял викторианского стиля крепкий особняк, много лет пустовавший и недавно заселенный.
«Deja vu, однажды виденное, так, кажется, называют этот эффект», — попыталась успокоить себя Труф и двинула машину к дому. Deja vu, ощущение, что ты уже когда-то был в определенном месте. Это выражение часто используют физики для доказательства своих великих возможностей. Но сейчас, здесь Труф считала это только вспышкой фантазии, и ничем больше.
Больше ничего и не было.
Подъехав к входу, Труф увидела стоящего на ступеньках мужчину.
«Должно быть, Гарет позвонил ему», — подумала Труф. Она неохотно вылезла из машины и перекинула через плечо сумку. Мужчина сошел со ступенек и подошел к Труф.
— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку. — Меня зовут Джулиан Пилгрим. Добро пожаловать во Врата Тени, мисс Джордмэйн.
От внимания Труф не ускользнул его быстрый оценивающий взгляд. Она внутренне порадовалась тому, что принарядилась, хотя откопать в ее комнате вещи, которые она обычно надевала на всякого рода конференции, стоило большого труда. На Труф была элегантная блузочка и очень подходящий к ней оливкового цвета шелковый пиджак с изящными пуговками под слоновую кость. Кофейные туфли на низком каблуке и такого же цвета модная сумка придавали ей вид деловой девушки, знающей себе цену и, главное, вполне нормальной.
В то короткое время, пока Джулиан Пилгрим рассматривал Труф, она провела свои собственные исследования. Перед ней стоял мужчина немного старше ее, с густыми черными волосами и яркими, голубыми как топаз глазами; такие бывают у сиамских котов. Он воспитывался в благородном семействе, о чем говорила легкая патрицианская усмешка, немного пренебрежительная и высокомерная. В остальном он тоже напоминал кота, движения его были мягкими и пластичными, тело упругим и сильным. Одет он был так, словно уезжал на ту же таинственную конференцию, что и Труф; на нем был легкий пиджак из тончайшего дорогого твида, темные слаксы и рубашка без воротника, открывающая его мощную загорелую шею. Пальцы его не знали колец, но блеснувшие позолотой часы «ролекс» на левой руке выдали его желание выделиться. Глядя на его сильные руки, Труф не смогла сдержать пробежавшую по всему телу легкую дрожь, ей показалось, будто она уже чувствует их прикосновение.
Труф резанула глаз только одна деталь — мелькнувший на правой руке браслет.
Такой мужчина мог для элегантности надеть любое украшение, но не это, ибо появившийся на мгновение из-под рукава браслет был частью наручников. Труф также заметила, что на его грубой, зернистого железа поверхности чистым золотом нанесен какой-то замысловатый рисунок. Заметив, что Труф увидела браслет, Джулиан незаметным движением прикрыл его рукавом рубашки, продемонстрировав при этом красные прямоугольники запонок.
Всего несколько секунд ушло у них на взаимный осмотр. Труф улыбнулась и пожала протянутую руку.
— Вы уже знаете, что я Труф Джордмэйн, — произнесла она. — А вы, стало быть, новый владелец Врат Тени?
— Я считаю себя хранителем. Когда человек покупает дом, которому около трехсот лет, он должен понимать, что является всего лишь эфемерной частью жизни этого строения. Прошу вас, проходите. Вам пришлось ехать издалека? — От него исходили такие же электрические токи, как и от большого кота или скорее тигра. Но Труф было очевидно, что он не сознает, сколь сильное воздействие на женщин оказывает его аура харизматической мужественности, которую он носил как лавровый венок триумфатора.
— Мы с вами почти соседи, я работаю в Тагханском университете, в округе Амстердам.
В другой обстановке Труф была бы более конкретна, ведь она работала совсем не в университете, а в институт те имени Билли, но здесь она предпочла попридержать язык и не раскрывать преждевременно род своих занятий.
— Я и не предполагала, что Врата Тени выставлялись на продажу.
— Они и не выставлялись, — согласился Джулиан. Он пропустил Труф вперед, затем вошел в дом сам и закрыл дверь, при этом слегка прижавшись к Труф.
Она осмотрелась. Через разноцветные стекла галереи проникал приглушенный свет, и снова Труф почувствовала, как ее уводят в странное состояние смещения памяти. Она закрыла глаза и прошла вперед.
— Мне предложили это поместье с одним любопытным условием, — сказал Джулиан, идя вслед за Труф. — Практически я его еще не купил, я имею только преимущественное право на покупку. Но пока улаживаются все детали, я живу здесь с некоторыми из моих… друзей. Но, возможно, я вас огорчил, ведь у вас есть все основания поселиться здесь. — Его глубокий, мягкий и обаятельный голос увлекал и завораживал, а исходящее от Джулиана очарование поразительным образом контрастировало с мрачным, угнетающим воздействием дома.
— Да нет, я этого делать не собиралась.
— Я не буду скрывать, что польщен визитом дочери Торна Блэкберна, — сказал Джулиан. — Можете просить меня о чем угодно, я постараюсь сделать ваше пребывание у меня как можно более приятным.
«Итак, он знает, кто я», — огорченно подумала Труф и внутренне сжалась, хотя всем своим поведением Джулиан старался выказать ей полное уважение. Она стала размышлять о том, что это за друзья, о которых упомянул Джулиан Пилгрим. Уж очень они опасно привлекательны. И что их связывает между собой?
— Подозреваю, что быть дочерью Торна Блэкберна не слишком приятная обязанность, — снова сказал Джулиан спустя час во время их последней остановки.
В этот момент они осматривали крошечную комнатку, приютившуюся за большой лестницей. Джулиан назвал ее своим «кабинетом». Все стены комнатки были увешаны полками с книгами, причем с теми, которые читают, а не покупают у букинистов для форсу. Там же, где полок не было, Труф увидела обтянутые парчой стены, если и не настоящей, то подделкой вполне искусной. В центре кабинета стоял стол и несколько глубоких, викторианского стиля кресел. Обстановку довершали постеленный на пол толстый восточный ковер явно ручной работы и прекрасно сделанные столик с резным ящичком для вин, располагавшиеся в углу. Странно, но окон в комнате не было.
Труф вздрогнула, услышав замечание Джулиана.
— Простите меня, тот ужас, который мелькнул на вашем лице, когда я впервые упомянул вашего отца, должен был подсказать мне, что это не самая любимая ваша тема. Это бы понял и последний тупица, а уж мне-то следовало сразу сделать выводы. Простите меня.
Труф отвернулась, будто осматривая кресла, на самом деле она старалась скрыть вспыхнувшее лицо.
В течение последнего часа Джулиан был сама любезность, он услужливо показывал ей и обстановку, и дом, со знанием говорил о его истории и ни разу не упомянул имя Торна Блэкберна. Она проанализировала все свои возможные ответы.
— Извините меня, если я где-то показалась вам грубой, — наконец ответила она, выбрав наиболее обтекаемый. — Но…
— Но вы устали от того, что вас воспринимают не как личность со своими взглядами и чувствами, а как некую психологическую горячую линию с человеком, которого вы толком и не знали, — закончил Джулиан. — И чьи интересы, кстати, вы, может быть, вообще не разделяете.
Именно так и хотела ответить Труф Джордмэйн.
— Совершенно верно, — благодарно улыбнулась она и внезапно почувствовала теплое чувство к Джулиану, но не примитивную физическую страсть, а много выше. У нее появилось такое ощущение, что с Джулианом ее связывает старая дружба. На миг ей показалось, что они с Джулианом давным-давно знают друг друга, но у них не было времени высказать свою привязанность.
— Я, — продолжал Джулиан, — никогда и никого не прошу и не заставляю разделять мои убеждения, но если подобное происходит, то считаю, что мне неожиданно повезло. — Он рассмеялся, и Труф почувствовала, что улыбается в ответ. — Может быть, немного шерри? — спросил он.
— Да, пожалуйста. И зовите меня просто Труф.
— А вы должны звать меня Джулиан. — Он отошел и вернулся с подносом, на котором стояли хрустальный графин с вином и два бокала.
«Как в Оксфорде, — подумала Труф. — Только там могут подавать шерри так официально».
— Простите меня, что я напоминаю вам, — сказал он, наполнив бокалы сладким, гранатового цвета вином, — но вы, наверное, уже знаете, что отец назвал вас в честь своей работы?
Вместе с прибывшими сюда и потеснившими голландцев британскими колонистами пришли и новые имена, точнее, они приобрели англосаксонское звучание. Именно так и Scheidowgebucht, что по-голландски обозначает «поселок Шейдоу», стал Шэдоугейтом, то есть Вратами Тени. Сейчас это имя носило одинокое поместьице, оставшееся от некогда существовавшей здесь деревушки. Труф была в восторге, поскольку под первым, довольно слабым научным натиском опереточная таинственность последнего местожительства Торна Блэкберна рухнула. Стоило только провести небольшой анализ, и ореол мистического моментально поблек, а затем и вовсе исчез. И не стало ничего устрашающего в названии последнего обиталища Блэкберна.
Но что-то все-таки витало там в воздухе, нечто неуловимое и чертовски непонятное.
Труф удалось узнать имена и адреса поверенных Блэкберна, распоряжавшихся поместьем при его жизни и ограждавших жилище от наплыва журналистов после исчезновения Блэкберна в 1969 году, однако и ее письма, и телефонные звонки с просьбой о помощи и дополнительной информации остались без ответа. Правда, это не особенно волновало Труф, в запасе у нее всегда оставался самый надежный способ познакомиться с местом — перелезть через забор. Причем этот демарш не будет даже считаться вторжением в чужие владения. Как дочь Блэкберна, она всегда сможет прикрыться желанием вступить в законное владение наследством, которое должно принадлежать ей по праву.
Конечно, аргументировать свое неожиданное появление таким образом Труф не хотела. От Блэкберна ей ничего не было нужно. Ни напичканная мистической чепухой книжонка, ни ритуальные причиндалы. Ни даже эта штуковина… Как там ее назвал один придурок из числа последышей Блэкберна, написавший Труф письмо? Да, мантия мистической власти. Нет, она тоже не нужна. Труф презрительно фыркнула, вспомнив о предложении.
Но сам дом посмотреть нужно. Она ничего не помнила о времени, проведенном во Вратах Тени, это было слишком давно. Возможно, удастся что-нибудь выудить из этого посещения, хотя бы посмотреть на часть своей биографии.
Почти месяц прошел в ожидании разрешения на отпуск, и все это время Труф провела в бесплодных, оставивших неприятный осадок попытках раскопать о Торне Блэкберне что-нибудь стоящее. Пару раз Труф разговаривала с тетушкой Кэролайн, но старушка ни единым словом не вспомнила ни о Торне, ни о его наследстве, за что, впрочем, Труф была ей только благодарна.
Ожидая разрешения, Труф просмотрела тот материал о Блэкберне, который ей попал в руки давно, когда она только начала интересоваться своими детскими годами. К ее удивлению, материала оказалось еще меньше, чем она подозревала. О Торне Блэкберне вскользь упоминал Колин Уилсон в книге «Оккультизм». В книге Ричарда Кавендиша «Человек, миф и магия» говорилось чуть больше. Посмотрев на результаты своих трудов, Труф пришла в ужас — у нее практически не было ничего существенного.
Родился Торн Блэкберн году в тридцать девятом или около того, место рождения — неизвестно, возможно, в Англии. О детских годах тоже ничего не известно. Впервые он показался на публике в Новом Орлеане в конце пятидесятых, где проделывал ритуалы вуду для туристов. Поскольку с этим культом Торн знаком особо не был, то в ритуалы он внес большую долю отсебятины. Наверное, по незнанию истоков эта часть его карьеры продолжалась недолго, а закончил он ее, провозгласив себя графом Калиостро, известным французским мошенником восемнадцатого века, заявлявшим, как известно, что ему тысяча лет от роду. Заявления заявлениями, но Дилан прав — в момент смерти Торну было где-то около тридцати, следовательно, сейчас ему было бы за шестьдесят.
Вторичное явление Торна Блэкберна перед широкой аудиторией имело место уже в начале шестидесятых, в Сан-Франциско. К тому времени Торн считался видным оккультистом, имевшим, по его словам, тесные связи с орденом Восточного храма и орденом Золотого рассвета. Своими лекциями и публичными ритуалами Блэкберн наделал много шума. В довершение всего он дал серию публикаций в одной подпольной газетке, то, что в те невинные годы называли «прессой андеграунда», а уж затем появилась целая серия статей, восхищенно описывающих самого Блэкберна, насаждаемый им культ и проповедуемые им теории нового века.
И все, на этом история жизни и смерти Торна Блэкберна заканчивалась. Труф запросила все данные о нем в библиотеке и получила в ответ набор микрофильмов газетных статей, из которых интересным было только одно — имя адвоката Торна Блэкберна. Большинство статеек датировались шестьдесят девятым годом и посвящались исчезновению Блэкберна. Говорилось и о смерти Катрин Джордмэйн «из-за сильной передозировки наркотиков». Полиция искала Торна Блэкберна, но не нашла, остальных членов его круга немного подержали и выпустили, на этом расследование и кончилось.
Прошло уже четверть века, многое быльем поросло, но Труф все-таки надеялась разгадать эту загадку, но только после посещения Врат Тени.
Труф не могла ответить, почему она так убеждена в том, что визит в последнее обиталище Блэкберна поможет ей в работе. Ведь оно необитаемо, обнесенное красными флажками неприкосновенности, догнивает свой век. Однако Труф настораживало, что в течение всего этого времени умерший владелец незримо защищал свое последнее убежище в лучших традициях романов Диккенса. В институте все казалось намного проще.
Через ветровое стекло машины Труф подозрительно посматривала на очередную вспомогательную дорогу.
«А может быть, никаких Врат Тени не существует? — спросила она себя и тут же возразила: — Разумеется, они существуют». Ведь Убей Тень существовал, и вполне реально. Во всяком случае, в местной гостинице согласились дать Труф полупансион по карточке «виза», это ли не реальность? Труф съехала с дороги и снова углубилась в карту округа. Если Убей Тень не плод воображения картографа, что крайне маловероятно, то он должен быть где-то здесь.
Ползая пальцем по карте, Труф засекла Убей Тень и затем, осматривая указатели, начала выискивать на карте место, где она находится. Так, сорок третья государственная дорога нашлась. Теперь нужно было обнаружить Врата Тени. Вот они, в дюйме от города. Осталось определить свое местонахождение.
«Все ясно, мне нужно было свернуть раньше, на тринадцатую дорогу. Вот местечко, даже номер дороги выбран как нарочно».
Труф внутренне порадовалась, что никогда не страдала склонностью к предрассудкам.
Но даже очень мнительный человек был бы вконец обезоружен видом показавшегося городка Убей Тень, куда Труф подъехала спустя каких-нибудь сорок минут.
Убей Тень оказался городком, каких много на берегах Гудзона. Все они одинаковы и состоят из разбросанных как попало домиков викторианского стиля, окружающих городской парк, ухоженный и картинно-красивый. Был тут и огромный монумент погибшим в войне, и главная улица с рядами магазинов, торгующих вещами древними и современными, то есть имелись все те атрибуты, по которым Убей Тень можно было смело отнести в разряд пустых и полусонных мест, имеющих доход только от туризма.
Было уже далеко за полдень, и у Труф мелькнула вполне разумная мысль отправиться в гостиницу, познакомиться с хозяйкой и оставить там сумки, но близость к цели заставила ее продолжить путь. Уже несколько лет Врата Тени не выходили у нее из головы, она почему-то представляла себе поместье как нечто среднее между адским домиком и мотелем, и теперь, оказавшись наконец почти рядом с ним, Труф не стала размениваться на бытовые мелочи и отправилась к заветной цели.
Труф промчалась по дороге номер тринадцать, то есть главной улице, между рядами магазинов, затем миновала небольшие, аккуратные и дорогие коттеджи и через некоторое время подъехала к перекрестку. Здесь главная улица пересекалась с дорогой, которая, как говорил указатель, была построена владельцем земли и подарена американскому народу. Впереди Труф увидела въезд в поместье с таинственным названием «Врата Тени».
Труф переехала через двухрядную дорогу и, нигде не заметив знаков, запрещающих въезд на территорию поместья, двинулась к въездным воротам. Через несколько минут ее машина уже стояла на засыпанной гравием площадке перед ними. Тревожный холодок пробежал по телу Труф, ее охватил такой страх, что волоски на руках и шее зашевелились. Казалось, что воздух здесь заряжен электричеством, как перед грозой.
«Не нужно выдумывать, это всего лишь строение», — сурово упрекнула себя Труф и принялась внимательно разглядывать местность.
Как она уже успела выяснить, постройка поместья уходила в глубь девятнадцатого века, когда оба берега реки Гудзон были усыпаны элегантными, похожими на дворцы жилищами тогдашних главарей разбойничьих шаек. Судя по архитектуре, дом строился после Гражданской войны. Въезд, перед которым стояла машина, и небольшое строение — детища более позднего времени. Арка в виде миниатюрного замка с громадными часами наверху делала его варварской копией общественного здания. А железные ворота ограждали поместье от вторжения нежелательных пришельцев. Труф видела фотографию въезда в книге Кавендиша и мысленно вспомнила ее. На ней окружающие поместье лужайки поросли бурьяном, поржавевшие и покосившиеся ворота были закрыты, словом, на всем лежала печать постепенно надвигающегося упадка.
Сейчас Труф видела перед собой картину прямо противоположную, но это, к сожалению, вызывало в ней беспокойство. Никаких сорняков не было, более того, отовсюду на Труф приветливо смотрели веселенькие цветочки, а свежевыкрашенные ворота стояли распахнутыми, приветливо встречая приезжающих. Дорожки, заметила Труф, были засыпаны свежим скрипучим гравием. Рассматривая Врата Тени, Труф подумала, что они меньше всего напоминают реликт темного и призрачного прошлого.
«Здесь кто-то живет. Это очевидно», — подумала Труф и почувствовала, что в ней шевельнулся отголосок ревности, испытанной еще у тетушки Кэролайн. Да как они смеют, ведь, в конце концов, это поместье принадлежит ей, Труф!
— Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — вдруг раздался голос.
Труф посмотрела и увидела улыбающегося, приятного молодого человека. Он выступил к ней из-за арки. Опустив стекло и высунув голову, Труф медленно произнесла:
— Я, м-м-м, я приехала посмотреть дом.
— Он не продается, — так же приветливо улыбаясь, ответил молодой человек. Труф оглядела его. Это был почти юноша, гораздо моложе ее. Его выгоревшие на солнце светлые волосы и темная от загара кожа говорили, что он много времени проводит на открытом воздухе.
— А я и не думаю покупать дом, — торопливо ответила Труф. — Я просто хочу посмотреть на него, — и прибавила в порыве непонятно почему внезапно нахлынувшей откровенности: — Я жила здесь некоторое время, когда была совсем маленькой. Меня зовут Труф Джордмэйн.
Труф привыкла к тому, что ее очень необычное имя, тоже своего рода часть наследства, оставленного Торном Блэкберном, вызывает у собеседников самую разную реакцию. Правда, к настоящему времени Труф настолько сроднилась со своим именем, что даже непередаваемая ненависть к человеку, назвавшему ее так, не заставила бы изменить его.
— Вы Труф Джордмэйн? Та самая? Вот это здорово! И вы тут, у нас? А как вы… Ах, да. Разрешите представиться. Меня зовут Гарет, Гарет Кроутер. Но это все равно, добро пожаловать во Врата Тени. Но, вообще, это здорово, никто из нас даже не предполагал, что вы можете приехать.
Ее имя могло вызвать целую серию эффектов: неверие, насмешку, замешательство, но никак не восторг. Очевидно, этому юноше оно было знакомо. Услышав его и увидев саму обладательницу, он так искренне радовался, что рассердиться на него Труф не могла.
— Вам нужно подъехать к дому и встретиться с Джулианом, — прибавил Гарет. — Вот будет круто!
— Мне кажется, — начала было Труф, — что…
Почувствовав, что Труф хочет отказаться, Гарет заметно погрустнел.
— Пожалуйста, я очень вас прошу. Вы нисколько не побеспокоите нас. Джулиан сейчас, похоже, ничем не занимается и покажет вам дом. Ведь вы же за этим и приехали, не правда ли? Разве вам не хочется побродить по дому? А Джулиан вам все покажет.
Он смотрел на Труф так виновато, а говорил так жалобно, что Труф показалось невежливым отказываться. Гарет был, очевидно, из породы людей жизнерадостных, по-щенячьи доверчивых, никогда не делающих и не ожидающих ни от кого зла. К тому же она действительно хотела посмотреть дом. Как он выглядит сейчас? Если его продали, значит, он еще в приличном состоянии.
— Джулиан, я так понимаю, новый владелец дома?
— Да, мы переехали сюда всего несколько месяцев назад, в мае.
Услышав это, Труф немного удивилась. Несмотря на свои положительные качества, Гарет Кроутер показался Труф не совсем подходящим компаньоном для того, кто мог позволить себе дом, стоящий, по самым скромным подсчетам, несколько сотен тысяч долларов.
— Пожалуйста, проезжайте, — ободряюще произнес он.
— Ну хорошо, я поехала, — согласилась Труф. — Благодарю тебя, Гарет.
— Ну что вы, мисс Джордмэйн — Улыбка юноши стала еще шире. — Это вам спасибо. — Он с деланной церемонностью поклонился, пропуская машину. — Вот это да! Труф, — произнес он.
«Самого дома из ворот не увидишь», — подумала Труф. У нее было то непередаваемое волнение, которое испытывает человек, очутившийся на съемочной площадке, в мире, живущем в совсем иной реальности.
Стоило Труф въехать на территорию поместья, как она тут же почувствовала, что двадцатый век куда-то исчез. Не было видно даже линий электропередачи, которые все время сопровождали Труф, пока она ехала сюда. Неширокая, посыпанная гравием дорога сначала повернула налево, затем направо, после чего машина въехала в молодой лес. По краям дороги были вырыты неширокие, но глубокие канавы, куда во время летних дождей и весеннего таяния снега стекала вода. Сейчас эти канавы почти доверху были заполнены опадающей листвой, напоминавшей золотые дублоны с ограбленной призрачной каравеллы.
Труф пыталась остановить полет фантазии и сконцентрироваться на предстоящей встрече. Кто такой этот Джулиан и зачем он купил Врата Тени? Гарет, кажется, знает это. Встреча может получиться очень натянутой.
Внезапно лес кончился, и перед Труф возник дом. Она непроизвольно нажала на тормоз.
Врата Тени являли собой блестящий образчик готики долины Гудзона девятнадцатого века. Дом был похож на сказочный замок, аванпост, выстроенный для ведения войны с таинственной страной. В отличие от остальных особняков, разбросанных в долине реки, построенных из местной древесины и привезенного мрамора, Врата Тени строили из местного серого камня. По углам здания располагались три башни с конусообразными крышами и с длинными, узкими окнами. На одной из сторон Труф заметила выступающее застекленное сооружение. Всем своим благородным видом оно показывало, что не имеет ничего общего с грубым камнем, на котором покоилось. Земля вокруг дома, акров пять площадью, была идеально убрана, лужайки тщательно и ровно подстрижены. На одной из них Труф увидела белую резную беседку, чуть поодаль стояли высокие, ровно остриженные кусты, расположением очень напоминавшие лабиринт. Оба этих отголоска цивилизации окружал осенний лес. Труф вдруг вспомнила общую площадь Врат Теней.
«Сто акров, как у Винни-Пуха», — подумала она и усмехнулась.
Труф почувствовала, что она разглядывает не дом, а картинку из своего далекого детства, которую кто-то вызвал в этот шумный, грохочущий мир. Труф всегда была уверена, что ничего не помнит из своих ранних лет жизни, все воспоминания начинались у нее лет с семи-восьми. Сейчас она чувствовала, что ошибалась.
Она хорошо помнила это место. И войти в эти двери значило для нее многое — выполнение обязательств, данных более двадцати лет назад. Каких? Ну, например, вернуться.
Сердце Труф колотилось так сильно, что в другое время она бы забеспокоилась. На секунду вдруг все исчезло. И Труф ощутила себя маленькой девочкой, стоящей голышом в месте, где факелы отбрасывали яркий свет. Труф призвали на суд, но едва ли кто-нибудь из призвавших ее догадывался, что это она будет судить их.
Труф тряхнула головой. Воспоминания или фантазии исчезли как дым, оставив после себя желание исполнить предназначение.
«Вот черт», — произнесла Труф — и видение окончательно исчезло. Впереди стоял викторианского стиля крепкий особняк, много лет пустовавший и недавно заселенный.
«Deja vu, однажды виденное, так, кажется, называют этот эффект», — попыталась успокоить себя Труф и двинула машину к дому. Deja vu, ощущение, что ты уже когда-то был в определенном месте. Это выражение часто используют физики для доказательства своих великих возможностей. Но сейчас, здесь Труф считала это только вспышкой фантазии, и ничем больше.
Больше ничего и не было.
Подъехав к входу, Труф увидела стоящего на ступеньках мужчину.
«Должно быть, Гарет позвонил ему», — подумала Труф. Она неохотно вылезла из машины и перекинула через плечо сумку. Мужчина сошел со ступенек и подошел к Труф.
— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку. — Меня зовут Джулиан Пилгрим. Добро пожаловать во Врата Тени, мисс Джордмэйн.
От внимания Труф не ускользнул его быстрый оценивающий взгляд. Она внутренне порадовалась тому, что принарядилась, хотя откопать в ее комнате вещи, которые она обычно надевала на всякого рода конференции, стоило большого труда. На Труф была элегантная блузочка и очень подходящий к ней оливкового цвета шелковый пиджак с изящными пуговками под слоновую кость. Кофейные туфли на низком каблуке и такого же цвета модная сумка придавали ей вид деловой девушки, знающей себе цену и, главное, вполне нормальной.
В то короткое время, пока Джулиан Пилгрим рассматривал Труф, она провела свои собственные исследования. Перед ней стоял мужчина немного старше ее, с густыми черными волосами и яркими, голубыми как топаз глазами; такие бывают у сиамских котов. Он воспитывался в благородном семействе, о чем говорила легкая патрицианская усмешка, немного пренебрежительная и высокомерная. В остальном он тоже напоминал кота, движения его были мягкими и пластичными, тело упругим и сильным. Одет он был так, словно уезжал на ту же таинственную конференцию, что и Труф; на нем был легкий пиджак из тончайшего дорогого твида, темные слаксы и рубашка без воротника, открывающая его мощную загорелую шею. Пальцы его не знали колец, но блеснувшие позолотой часы «ролекс» на левой руке выдали его желание выделиться. Глядя на его сильные руки, Труф не смогла сдержать пробежавшую по всему телу легкую дрожь, ей показалось, будто она уже чувствует их прикосновение.
Труф резанула глаз только одна деталь — мелькнувший на правой руке браслет.
Такой мужчина мог для элегантности надеть любое украшение, но не это, ибо появившийся на мгновение из-под рукава браслет был частью наручников. Труф также заметила, что на его грубой, зернистого железа поверхности чистым золотом нанесен какой-то замысловатый рисунок. Заметив, что Труф увидела браслет, Джулиан незаметным движением прикрыл его рукавом рубашки, продемонстрировав при этом красные прямоугольники запонок.
Всего несколько секунд ушло у них на взаимный осмотр. Труф улыбнулась и пожала протянутую руку.
— Вы уже знаете, что я Труф Джордмэйн, — произнесла она. — А вы, стало быть, новый владелец Врат Тени?
— Я считаю себя хранителем. Когда человек покупает дом, которому около трехсот лет, он должен понимать, что является всего лишь эфемерной частью жизни этого строения. Прошу вас, проходите. Вам пришлось ехать издалека? — От него исходили такие же электрические токи, как и от большого кота или скорее тигра. Но Труф было очевидно, что он не сознает, сколь сильное воздействие на женщин оказывает его аура харизматической мужественности, которую он носил как лавровый венок триумфатора.
— Мы с вами почти соседи, я работаю в Тагханском университете, в округе Амстердам.
В другой обстановке Труф была бы более конкретна, ведь она работала совсем не в университете, а в институт те имени Билли, но здесь она предпочла попридержать язык и не раскрывать преждевременно род своих занятий.
— Я и не предполагала, что Врата Тени выставлялись на продажу.
— Они и не выставлялись, — согласился Джулиан. Он пропустил Труф вперед, затем вошел в дом сам и закрыл дверь, при этом слегка прижавшись к Труф.
Она осмотрелась. Через разноцветные стекла галереи проникал приглушенный свет, и снова Труф почувствовала, как ее уводят в странное состояние смещения памяти. Она закрыла глаза и прошла вперед.
— Мне предложили это поместье с одним любопытным условием, — сказал Джулиан, идя вслед за Труф. — Практически я его еще не купил, я имею только преимущественное право на покупку. Но пока улаживаются все детали, я живу здесь с некоторыми из моих… друзей. Но, возможно, я вас огорчил, ведь у вас есть все основания поселиться здесь. — Его глубокий, мягкий и обаятельный голос увлекал и завораживал, а исходящее от Джулиана очарование поразительным образом контрастировало с мрачным, угнетающим воздействием дома.
— Да нет, я этого делать не собиралась.
— Я не буду скрывать, что польщен визитом дочери Торна Блэкберна, — сказал Джулиан. — Можете просить меня о чем угодно, я постараюсь сделать ваше пребывание у меня как можно более приятным.
«Итак, он знает, кто я», — огорченно подумала Труф и внутренне сжалась, хотя всем своим поведением Джулиан старался выказать ей полное уважение. Она стала размышлять о том, что это за друзья, о которых упомянул Джулиан Пилгрим. Уж очень они опасно привлекательны. И что их связывает между собой?
— Подозреваю, что быть дочерью Торна Блэкберна не слишком приятная обязанность, — снова сказал Джулиан спустя час во время их последней остановки.
В этот момент они осматривали крошечную комнатку, приютившуюся за большой лестницей. Джулиан назвал ее своим «кабинетом». Все стены комнатки были увешаны полками с книгами, причем с теми, которые читают, а не покупают у букинистов для форсу. Там же, где полок не было, Труф увидела обтянутые парчой стены, если и не настоящей, то подделкой вполне искусной. В центре кабинета стоял стол и несколько глубоких, викторианского стиля кресел. Обстановку довершали постеленный на пол толстый восточный ковер явно ручной работы и прекрасно сделанные столик с резным ящичком для вин, располагавшиеся в углу. Странно, но окон в комнате не было.
Труф вздрогнула, услышав замечание Джулиана.
— Простите меня, тот ужас, который мелькнул на вашем лице, когда я впервые упомянул вашего отца, должен был подсказать мне, что это не самая любимая ваша тема. Это бы понял и последний тупица, а уж мне-то следовало сразу сделать выводы. Простите меня.
Труф отвернулась, будто осматривая кресла, на самом деле она старалась скрыть вспыхнувшее лицо.
В течение последнего часа Джулиан был сама любезность, он услужливо показывал ей и обстановку, и дом, со знанием говорил о его истории и ни разу не упомянул имя Торна Блэкберна. Она проанализировала все свои возможные ответы.
— Извините меня, если я где-то показалась вам грубой, — наконец ответила она, выбрав наиболее обтекаемый. — Но…
— Но вы устали от того, что вас воспринимают не как личность со своими взглядами и чувствами, а как некую психологическую горячую линию с человеком, которого вы толком и не знали, — закончил Джулиан. — И чьи интересы, кстати, вы, может быть, вообще не разделяете.
Именно так и хотела ответить Труф Джордмэйн.
— Совершенно верно, — благодарно улыбнулась она и внезапно почувствовала теплое чувство к Джулиану, но не примитивную физическую страсть, а много выше. У нее появилось такое ощущение, что с Джулианом ее связывает старая дружба. На миг ей показалось, что они с Джулианом давным-давно знают друг друга, но у них не было времени высказать свою привязанность.
— Я, — продолжал Джулиан, — никогда и никого не прошу и не заставляю разделять мои убеждения, но если подобное происходит, то считаю, что мне неожиданно повезло. — Он рассмеялся, и Труф почувствовала, что улыбается в ответ. — Может быть, немного шерри? — спросил он.
— Да, пожалуйста. И зовите меня просто Труф.
— А вы должны звать меня Джулиан. — Он отошел и вернулся с подносом, на котором стояли хрустальный графин с вином и два бокала.
«Как в Оксфорде, — подумала Труф. — Только там могут подавать шерри так официально».
— Простите меня, что я напоминаю вам, — сказал он, наполнив бокалы сладким, гранатового цвета вином, — но вы, наверное, уже знаете, что отец назвал вас в честь своей работы?