Но время от времени появляется такая редкость, как безупречно белый бизон с головы до копыт. Иметь такую шкуру — великое счастье. Счастливо будет то племя, на которое снизойдет такое сокровище! Считается, что правитель мира духов, гонитель облаков и повелитель дождей таким образом одаривает благоволением избранный народ.
— Ты говоришь так взволнованно, — заметил Джонни Таннер, — словно и сам веришь в эти сказки.
— Конечно, я взволнован, — согласился великан Рейни. — Эта охота будет для них значить больше, чем победа над племенем сиу или пауни. Не знаю, сколько скальпов нужно снять, чтобы они были равносильны хорошей шкуре белого бизона. Даже если она и окажется. с изъяном, потребуется очень много скальпов! Все разговоры об убийстве Говорящего Волка — ничто в сравнении с праздником, который устроят шайены, если им удастся заполучить шкуру белого бизона! Тебе лучше пойти и убить этого бизона, сынок, если ты действительно хочешь прославиться в этом племени.
— Хорошо, — согласился, улыбаясь, Джонни. — Если ты так хочешь, я поеду и убью белого бизона.
Не успели они закончить этот разговор, как все охотники примолкли, увидев новые знаки идущего впереди разведчика. Стадо бизонов было уже в поле его зрения. И тут же те, у кого в запасе были свежие лошади, вскочили на них. Остальных коней несколько подростков согнали в табун. Они перегонят его к охотникам, когда те завершат погоню. Теперь Джонни Таннер тоже скакал на гнедом жеребце рядом с Рейни и его Сыном Полуночи, приближаясь к месту знаменитой охоты.
Глава 32
Глава 33
Глава 34
— Ты говоришь так взволнованно, — заметил Джонни Таннер, — словно и сам веришь в эти сказки.
— Конечно, я взволнован, — согласился великан Рейни. — Эта охота будет для них значить больше, чем победа над племенем сиу или пауни. Не знаю, сколько скальпов нужно снять, чтобы они были равносильны хорошей шкуре белого бизона. Даже если она и окажется. с изъяном, потребуется очень много скальпов! Все разговоры об убийстве Говорящего Волка — ничто в сравнении с праздником, который устроят шайены, если им удастся заполучить шкуру белого бизона! Тебе лучше пойти и убить этого бизона, сынок, если ты действительно хочешь прославиться в этом племени.
— Хорошо, — согласился, улыбаясь, Джонни. — Если ты так хочешь, я поеду и убью белого бизона.
Не успели они закончить этот разговор, как все охотники примолкли, увидев новые знаки идущего впереди разведчика. Стадо бизонов было уже в поле его зрения. И тут же те, у кого в запасе были свежие лошади, вскочили на них. Остальных коней несколько подростков согнали в табун. Они перегонят его к охотникам, когда те завершат погоню. Теперь Джонни Таннер тоже скакал на гнедом жеребце рядом с Рейни и его Сыном Полуночи, приближаясь к месту знаменитой охоты.
Глава 32
БЕЛЫЙ БИЗОН
Эта часть прерии была покрыта невысокими холмами, похожими на небольшие волны, которые ветер поднимает в море задолго до того, как разразится шторм. Когда всадники опускались по их склонам, охотники, ехавшие позади, теряли из виду впереди идущих.
Край бизоньего стада мелькнул перед глазами Джонни Таннера, когда он оказался от него на расстоянии, не превышающем двух сотен ярдов. Всю движущуюся массу он не мог окинуть взглядом — лишь несколько гребней волн бизоньего океана. Но что-то мгновенно подсказало ему, что это гораздо более впечатляющее зрелище, нежели то, что они наблюдали с Рейни несколько дней назад.
В просвет между двумя холмами Джонни увидел, как бизоны медленно продвигаются вперед и расширяющимся клином взбираются на низкий холм. У полудюжины индейских охотников, оказавшихся рядом с ним, одновременно вырвался гортанный возглас восхищения. А в следующее мгновение мальчик понял причину их возбуждения.
Несомненно, это случилось из-за неровности земли: огромный бык, которого было видно почти до копыт, возвышался над спинами окружающих его бизонов. В ярком сиянии солнечного света он предстал снежно-белым. Рога, борода, огромная, косматая грива — все одного цвета.
Мальчику больше не казалось странным, что индейцы смотрят на это животное с благоговением. Оно поразило его сильнее, чем Дочь Луны, когда он рассматривал это мерцающее сокровище на своей ладони.
Никто не стал дожидаться сигнала Сломанного Ножа. Все всадники, словно выпущенные из лука стрелы, устремились прямо в живую движущуюся массу.
Атака была столь неожиданной — холмы и высокая трава позволили охотникам подобраться довольно близко, — что стадо не проявило никаких признаков беспокойства до тех пор, пока они не оказались в нем. Но тут бизоны тесно сгрудились, и стук их копыт глухим громом отозвался в ушах мальчика.
Сам он немного замешкался. К тому времени Рейни был уже далеко впереди. Индейцы, скакавшие за ними с воплями и криками, тоже уже влились в стадо, стреляя из пистолетов и ружей. Однако все эти звуки вторжения человека, даже ружейный огонь, были тихим, едва слышным шепотом, тонувшим в громоподобном реве бизонов.
Перед тем как Джонни Таннер направил гнедого жеребца к стаду, тот легко вынес его на гребень холма, откуда открылась величественная панорама. Ветер дул ему в лицо. Под его порывами трава сгибалась и блестела в лучах солнца, но только там, где ее не сминали мгновенно копыта животных. А их было — море, которое темной массой вливалось в прерию. Даже отсюда, с высоты, мальчик не мог бы сказать, где далеко на западе оно кончалось. Над живым морем поднимался какой-то туман. Возможно, это было горячее дыхание бегущих галопом бизонов или частицы зелени, размолотой ударами их чудовищных копыт, которые мешались с разбитой в мельчайшую пыль почвой.
Но несмотря на этот туман, Джонни Таннер все еще мог видеть белого быка, сверкающего словно звезда в массе несущихся животных. Даже на таком расстоянии было ясно, что он отличается от остальных не только окраской, но и мощью. Это был самый гигантский бык во всем стаде!
Увидел мальчик и другое. Все охотники, врезавшиеся в движущуюся массу, стремились к священному быку! По пути они стреляли направо и налево в бока ближайших животных, заряжали и перезаряжали ружья, а по мере их продвижения вперед за ними в огромном стаде образовывались треугольные проходы, и все они были в одном направлении — к белому быку!
Однако траектория передвижения белого бизона быстро менялась, иногда он терялся в приливах и отливах вздымающейся бегущей массы.
Джонни увидел все это за секунду, пока жеребец оставался на гребне холма. Затем конь унес его в самую гущу событий.
Сердце мальчика забилось где-то в горле, когда он оказался среди этих тяжело передвигающихся мощных сухопутных бегемотов и грохота их копыт, когда увидел маленькие, злобные красные глазки и грозные рога, которыми бизоны потрясали из стороны в сторону.
Но жеребец не испугался. По всему было ясно, что ему к такому не привыкать, он храбро прыгнул в образовавшийся просвет между двумя огромными быками.
Джонни прицелился и выстрелил, но промазал. Бизон продолжал некоторое время бежать рядом, а потом свернул в сторону. Точно так же поступил и другой справа от мальчика. А те, что неслись впереди, расступились, чтобы пропустить его. Джонни оказался в треугольном проходе, точно таком же, что образовывались и за другими охотниками.
Он перезарядил ружье, на что у него ушло в три раза больше времени, чем его потребовалось бы умелому охотнику. Затем снова прицелился, на этот раз в самку. Но опять животное бежало рядом, только замотав головой.
Джонни надеялся, что его промахи не заметят. Но он ошибался! Два подростка-индейца скакали рядом с ним. Один, с увесистым старинным ружьем, уложил бизона с первого выстрела. Второй, с натянутым луком в руках, так всадил стрелу в бок быку, что снаружи осталось торчать только оперение древка.
Эта стрела станет его меткой. В конце охоты именно по ней он опознает свою добычу. А сейчас подросток бросился вперед, всадив пятки в бока своего пони и заряжая лук новой стрелой. Мускулы его обнаженной руки напряглись и вздулись перекатывающимися буграми. И снова Джонни Таннер услышал звук тетивы, словно мимо его уха пролетел жужжащий рой. Еще один гигант оказался тут же поверженным. Он пробежал всего несколько шагов, потом рухнул на колени, а с его губ рекой полилась пенящаяся кровь.
К тому времени Джонни перезарядил ружье и стал искать поблизости быка покрупнее. Обнаружив такого, прицелился и воздал молитву, прося Бога, чтобы не опозориться на глазах у этих юнцов. Они уже видели два его промаха. Он выстрелил и снова не попал в жизненно важное место!
В отчаянии мальчик смотрел, как бизон лишь потряс головой и изо всех сил рванулся вперед.
Джонни оглянулся по сторонам. Понял — мальчишки все видели! Даже покачали головой. Этого и следовало ожидать! Краска стыда залила его щеки.
Юные храбрые удачливые охотники не могли удержаться от улыбки. Сегодня же они расскажут о неудачах Стремительного Орла товарищам, молва быстро разнесется, шайены станут пожимать мощными плечами и припишут убийство Говорящего Волка слепой случайности. Но разве все было не так?
Сердце мальчика сжалось от жалости к самому себе и заледенело в груди.
Двое юных шайенов исчезли, прокладывая себе кровавую дорогу в противоположный конец стада. А Джонни с угрюмым видом вновь перезарядил ружье.
Продвигаясь со стадом вперед, теперь он оказался на месте, где было мало травы. Из-за этого тут поднялось густое пыльное облако, моментально ослепившее мальчика, запорошившее ему глаза. Перед ним простиралось бескрайнее море спин бегущих животных. Он оглянулся назад и увидел, что образовавшийся позади него проход сомкнулся. Его окружали угрожающие волны, а удар лишь одного быка мог быть смертельным. По сравнению с мощью некоторых особей его гнедой выглядел игрушечной лошадкой.
Джонни не стал мешкать с выстрелами. День все равно уже испорчен. Охота скоро кончится.
В пыльном облаке неожиданно образовался треугольный проход. Оглянувшись еще раз, Джонни увидел, что полдюжины охотников уже спешились у поверженных ими бизонов.
Он сжал зубы и стал вглядываться в клубящуюся пыль. Может, стоит повернуть назад и признаться в своей неудаче? И не важно, как горько ему будет!
Справа рядом с ним мелькнуло что-то, похожее на серебро. Сначала мальчик подумал, что это чье-то ружье, но потом сияние стало отчетливей. И вдруг перед изумленным взглядом Джонни предстал белый бизон! Что это было за чудовище! Невероятное, но красивое и возвышающееся над собратьями. Он врезался в их массу так, словно это рассекал воду нос огромного быстрого корабля.
Охотничий инстинкт красным туманом затмил разум Таннера. Он направил гнедого прямо к белеющей цели, и бизоны расступались на его пути. У мальчика заболело горло — он ободрал его, издав военный клич в пылу охоты.
Приближаясь к заветной цели, у Джонни больше не возникало сомнений, что Судьба на его стороне! Это по ее велению он трижды промахнулся! Но она выбрала его изо всех сильных и умелых охотников, привела к белому бизону.
Он уверенно поднял ружье. Еще мгновение полюбовался невероятно мощным корпусом огромного животного, заметил, как ветер раздувал его гриву. Белый великан делал шаги в два раза шире обычных бизонов. И тогда выстрелил.
Бег быка не замедлился, но юный Таннер знал наверняка, что на сей раз попал в цель. Он только изумленно смотрел на белое чудовище, хмуро кивая головой. Его уверенность росла. И тут бизон споткнулся, потом зашатался. Его мощное тело отбросило в сторону нескольких более мелких животных, оказавшихся поблизости. Наконец великан остановился. Со всех сторон его обтекал поток бегущих бизонов. Но через некоторое время Джонни Таннер остался наедине со своей добычей.
Край бизоньего стада мелькнул перед глазами Джонни Таннера, когда он оказался от него на расстоянии, не превышающем двух сотен ярдов. Всю движущуюся массу он не мог окинуть взглядом — лишь несколько гребней волн бизоньего океана. Но что-то мгновенно подсказало ему, что это гораздо более впечатляющее зрелище, нежели то, что они наблюдали с Рейни несколько дней назад.
В просвет между двумя холмами Джонни увидел, как бизоны медленно продвигаются вперед и расширяющимся клином взбираются на низкий холм. У полудюжины индейских охотников, оказавшихся рядом с ним, одновременно вырвался гортанный возглас восхищения. А в следующее мгновение мальчик понял причину их возбуждения.
Несомненно, это случилось из-за неровности земли: огромный бык, которого было видно почти до копыт, возвышался над спинами окружающих его бизонов. В ярком сиянии солнечного света он предстал снежно-белым. Рога, борода, огромная, косматая грива — все одного цвета.
Мальчику больше не казалось странным, что индейцы смотрят на это животное с благоговением. Оно поразило его сильнее, чем Дочь Луны, когда он рассматривал это мерцающее сокровище на своей ладони.
Никто не стал дожидаться сигнала Сломанного Ножа. Все всадники, словно выпущенные из лука стрелы, устремились прямо в живую движущуюся массу.
Атака была столь неожиданной — холмы и высокая трава позволили охотникам подобраться довольно близко, — что стадо не проявило никаких признаков беспокойства до тех пор, пока они не оказались в нем. Но тут бизоны тесно сгрудились, и стук их копыт глухим громом отозвался в ушах мальчика.
Сам он немного замешкался. К тому времени Рейни был уже далеко впереди. Индейцы, скакавшие за ними с воплями и криками, тоже уже влились в стадо, стреляя из пистолетов и ружей. Однако все эти звуки вторжения человека, даже ружейный огонь, были тихим, едва слышным шепотом, тонувшим в громоподобном реве бизонов.
Перед тем как Джонни Таннер направил гнедого жеребца к стаду, тот легко вынес его на гребень холма, откуда открылась величественная панорама. Ветер дул ему в лицо. Под его порывами трава сгибалась и блестела в лучах солнца, но только там, где ее не сминали мгновенно копыта животных. А их было — море, которое темной массой вливалось в прерию. Даже отсюда, с высоты, мальчик не мог бы сказать, где далеко на западе оно кончалось. Над живым морем поднимался какой-то туман. Возможно, это было горячее дыхание бегущих галопом бизонов или частицы зелени, размолотой ударами их чудовищных копыт, которые мешались с разбитой в мельчайшую пыль почвой.
Но несмотря на этот туман, Джонни Таннер все еще мог видеть белого быка, сверкающего словно звезда в массе несущихся животных. Даже на таком расстоянии было ясно, что он отличается от остальных не только окраской, но и мощью. Это был самый гигантский бык во всем стаде!
Увидел мальчик и другое. Все охотники, врезавшиеся в движущуюся массу, стремились к священному быку! По пути они стреляли направо и налево в бока ближайших животных, заряжали и перезаряжали ружья, а по мере их продвижения вперед за ними в огромном стаде образовывались треугольные проходы, и все они были в одном направлении — к белому быку!
Однако траектория передвижения белого бизона быстро менялась, иногда он терялся в приливах и отливах вздымающейся бегущей массы.
Джонни увидел все это за секунду, пока жеребец оставался на гребне холма. Затем конь унес его в самую гущу событий.
Сердце мальчика забилось где-то в горле, когда он оказался среди этих тяжело передвигающихся мощных сухопутных бегемотов и грохота их копыт, когда увидел маленькие, злобные красные глазки и грозные рога, которыми бизоны потрясали из стороны в сторону.
Но жеребец не испугался. По всему было ясно, что ему к такому не привыкать, он храбро прыгнул в образовавшийся просвет между двумя огромными быками.
Джонни прицелился и выстрелил, но промазал. Бизон продолжал некоторое время бежать рядом, а потом свернул в сторону. Точно так же поступил и другой справа от мальчика. А те, что неслись впереди, расступились, чтобы пропустить его. Джонни оказался в треугольном проходе, точно таком же, что образовывались и за другими охотниками.
Он перезарядил ружье, на что у него ушло в три раза больше времени, чем его потребовалось бы умелому охотнику. Затем снова прицелился, на этот раз в самку. Но опять животное бежало рядом, только замотав головой.
Джонни надеялся, что его промахи не заметят. Но он ошибался! Два подростка-индейца скакали рядом с ним. Один, с увесистым старинным ружьем, уложил бизона с первого выстрела. Второй, с натянутым луком в руках, так всадил стрелу в бок быку, что снаружи осталось торчать только оперение древка.
Эта стрела станет его меткой. В конце охоты именно по ней он опознает свою добычу. А сейчас подросток бросился вперед, всадив пятки в бока своего пони и заряжая лук новой стрелой. Мускулы его обнаженной руки напряглись и вздулись перекатывающимися буграми. И снова Джонни Таннер услышал звук тетивы, словно мимо его уха пролетел жужжащий рой. Еще один гигант оказался тут же поверженным. Он пробежал всего несколько шагов, потом рухнул на колени, а с его губ рекой полилась пенящаяся кровь.
К тому времени Джонни перезарядил ружье и стал искать поблизости быка покрупнее. Обнаружив такого, прицелился и воздал молитву, прося Бога, чтобы не опозориться на глазах у этих юнцов. Они уже видели два его промаха. Он выстрелил и снова не попал в жизненно важное место!
В отчаянии мальчик смотрел, как бизон лишь потряс головой и изо всех сил рванулся вперед.
Джонни оглянулся по сторонам. Понял — мальчишки все видели! Даже покачали головой. Этого и следовало ожидать! Краска стыда залила его щеки.
Юные храбрые удачливые охотники не могли удержаться от улыбки. Сегодня же они расскажут о неудачах Стремительного Орла товарищам, молва быстро разнесется, шайены станут пожимать мощными плечами и припишут убийство Говорящего Волка слепой случайности. Но разве все было не так?
Сердце мальчика сжалось от жалости к самому себе и заледенело в груди.
Двое юных шайенов исчезли, прокладывая себе кровавую дорогу в противоположный конец стада. А Джонни с угрюмым видом вновь перезарядил ружье.
Продвигаясь со стадом вперед, теперь он оказался на месте, где было мало травы. Из-за этого тут поднялось густое пыльное облако, моментально ослепившее мальчика, запорошившее ему глаза. Перед ним простиралось бескрайнее море спин бегущих животных. Он оглянулся назад и увидел, что образовавшийся позади него проход сомкнулся. Его окружали угрожающие волны, а удар лишь одного быка мог быть смертельным. По сравнению с мощью некоторых особей его гнедой выглядел игрушечной лошадкой.
Джонни не стал мешкать с выстрелами. День все равно уже испорчен. Охота скоро кончится.
В пыльном облаке неожиданно образовался треугольный проход. Оглянувшись еще раз, Джонни увидел, что полдюжины охотников уже спешились у поверженных ими бизонов.
Он сжал зубы и стал вглядываться в клубящуюся пыль. Может, стоит повернуть назад и признаться в своей неудаче? И не важно, как горько ему будет!
Справа рядом с ним мелькнуло что-то, похожее на серебро. Сначала мальчик подумал, что это чье-то ружье, но потом сияние стало отчетливей. И вдруг перед изумленным взглядом Джонни предстал белый бизон! Что это было за чудовище! Невероятное, но красивое и возвышающееся над собратьями. Он врезался в их массу так, словно это рассекал воду нос огромного быстрого корабля.
Охотничий инстинкт красным туманом затмил разум Таннера. Он направил гнедого прямо к белеющей цели, и бизоны расступались на его пути. У мальчика заболело горло — он ободрал его, издав военный клич в пылу охоты.
Приближаясь к заветной цели, у Джонни больше не возникало сомнений, что Судьба на его стороне! Это по ее велению он трижды промахнулся! Но она выбрала его изо всех сильных и умелых охотников, привела к белому бизону.
Он уверенно поднял ружье. Еще мгновение полюбовался невероятно мощным корпусом огромного животного, заметил, как ветер раздувал его гриву. Белый великан делал шаги в два раза шире обычных бизонов. И тогда выстрелил.
Бег быка не замедлился, но юный Таннер знал наверняка, что на сей раз попал в цель. Он только изумленно смотрел на белое чудовище, хмуро кивая головой. Его уверенность росла. И тут бизон споткнулся, потом зашатался. Его мощное тело отбросило в сторону нескольких более мелких животных, оказавшихся поблизости. Наконец великан остановился. Со всех сторон его обтекал поток бегущих бизонов. Но через некоторое время Джонни Таннер остался наедине со своей добычей.
Глава 33
СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ОРЕЛ
Когда человека будят от кошмарного сна, звуки, ощущения и нереальные события еще остаются с ним на несколько мгновений в свете дня.
То же самое произошло с Джонни Таннером. Он сидел на тяжело отдувающемся от погони гнедом и любовался сраженным бизоном. Остальное стадо было уже далеко. Над ним висело пыльное облако, скрывающее его из виду. Слышен был лишь постепенно затухающий топот копыт. А равнина позади была усеяна убитыми бизонами. Но мальчику они казались далекими и незначительными, он видел их словно сквозь туман.
Люди были заняты грязной работой — снимали и туго скручивали шкуры, обдирали мясо до скелетов. Вдалеке в облаке поднятой пыли мальчишки гнали табун оставленных охотниками лошадей. Вскоре их нагрузят бизоньим мясом и свежеснятыми шкурами, с которых еще будет капать кровь.
Это был радостный день для шайенов. Одна такая охота наполнит их котелки мясом почти на целый сезон. После такой большой бойни все женщины, дети, старики и даже некоторые охотники будут заняты по горло. День за днем они будут строить каркасы, чтобы высушить мясо, и ночи напролет поддерживать костры, дабы завершить то, что не успеет сделать солнце. Но сейчас юный Джонни Таннер не думал об этом. Он вообще ни о чем не думал, разглядывая белого бизона.
Его блестящая влажная морда, нос и полированные копыта были розовыми, а на шкуре не просматривалось ни одного черного волоска! Она была шелковая, волнистая, на загривке — курчавая, на боках — гладкая и везде — густая, мягкая, блестящая. Рога казались маленькими по сравнению с мощной головой, хотя каждый мог бы вместить в себя столько спиртного, что хватило бы на двадцать человек, сидящих вокруг костра.
Бизон казался мальчику белоснежным облаком, упавшим с неба на землю. Даже на кисточке хвоста, которая почти тащилась по земле, не нашлось ни единого пятнышка от зеленой травы. Глаза великана — злые красные звездочки, наблюдали за Джонни, но так, будто огромный бык знал о наказании, которое он неотвратимо должен был понести от руки нахального безрассудного человечка, которым управляли всесильные индейские боги!
Джонни подъехал к животному. Некоторое время они смотрели друг на друга. Юноша не выдержал, потупил взгляд, а дикий, смертельно раненный бык не отводил глаз, потому что не мог от него убежать.
Но сердце Джонни больше не ликовало. Чувство, что им руководила Судьба, которая забросила его сюда, в сердце прерий, которая заставила его несколько раз промахнуться, когда он целился в обыкновенных бизонов, а потом подвела его к этой грандиозной цели, потрясло мальчика. Он осознавал себя вознесенным и униженным одновременно. Словно игрушка в руках темной вездесущей силы. Как хотелось ему оказаться за тысячи миль отсюда — в родном доме!
Вот только теперь он никогда больше не будет играть в индейцев. Его друг Рейни прав. Тот, кто стал взрослым, никогда больше не сможет превратиться в ребенка.
Мальчик стоял перед бизоном и пытался осмыслить свою жизнь. Однако тщетно напрягал мозги — суть, которую он так старательно хотел постичь, ускользала от него.
Стоящего бизона стала бить дрожь. Голова его склонилась ниже к земле.
Джонни Таннер очнулся от мыслей и увидел, что он не один. Вокруг него и быка образовался круг из охотников. Все, кто мог видеть тушу белого гиганта, холмом возвышающуюся в прерии, бросились к нему, и каждый счел своим долгом объехать вокруг животного, чтобы убедиться, что на его шкуре нет ни единого коричневого или черного пятнышка. Потом охотники, молодые и бывалые, умолкли, и каждый занял свое место в кругу.
Они с головы до ног испачкались кровью. Она была на мокасинах, на обнаженных руках и плечах, на волосах и на головных уборах из перьев. Даже лошади их были в потеках крови. Охотники обратились в каменные изваяния. В их глазах застыли ожидание и страх. Ведь белый бизон считался священным животным, а этот гигант, судя по его виду, был в три раза священнее. И, видимо, та же мысль, что мелькнула в голове мальчика, серьезно занимала шайенов. Один за другим они воздели руки к небу и несколько секунд смотрели в синюю высь над прерией, где плыли величественные белые облака. Потом опять устремляли взгляды на стоящего бизона.
Неожиданно великан опустился на колени. От толчка содрогнулась земля. Послышался тяжелый вздох, но он исходил не от умирающего быка, а от собравшихся вокруг него охотников.
А бизон клонился вперед. Голова его опускалась до тех пор, пока он не ткнулся мордой в землю. Это было удивительное зрелище. Казалось, он почтительно кланяется, но не тому, чья рука сразила его, а какой-то всемогущей силе. Потом, подавшись вперед, медленно, мягко опустился на землю и замер. Огонь исчез из его красных глаз. Он был мертв.
— А что теперь? — раздался спокойный голос Рейни у плеча мальчика.
Джонни вздрогнул. Он увидел, что все глаза устремлены не на быка, а на него. Рядом стоял Сломанный Нож. В его взгляде на белолицего мальчика почтение мешалось с завистью. Чуть дальше стоял тот самый юный храбрец, чьи стрелы вонзались в тела бизонов до оперения. Этот умелый охотник видел, как белый человек дважды промахнулся, но сейчас в его лице не было насмешки. Он смотрел на мальчика во все глаза с удивлением и почтением. Как, впрочем, и все остальные.
— И что теперь? — повторил Рейни.
Джонни Таннер смутился. Разве он сможет прикоснуться к этой сияющей белизной горе?
И вдруг ему в голову пришла неожиданная идея.
Он слез со спины гнедого. Конь вознаградил мальчика за долгие часы осторожной ласки и последовал за ним, как собачонка. Индейцы стали тихонько перешептываться.
Джонни подумал, что задуманное им будет выглядеть несколько театрально, но чувствовал, что толпе просто необходимо зрелище, чтобы запомнить его, а потом долго пересказывать другим. Поэтому не отступился от своего намерения.
Мальчик подошел к Сломанному Ножу и протянул руку:
— Друг мой, одолжи мне твою стрелу.
Сломанный Нож, слегка нахмурившись от удивления, но не сказав ни слова, вытащил стрелу из колчана, висящего у него за плечом, и передал ее древком Джонни.
Тот принял ее и, подойдя к поверженному гиганту, нашел в его длинной шерсти место, куда вошла пуля. Порыв ветра раздул длинные волоски. Джонни показалось, что при его прикосновении все тело бизона вздрогнуло.
Но он преодолел этот необоснованный страх и воткнул стрелу в рану. Затем повернулся к Сломанному Ножу. Гнедой тоже повернулся, но все время косил испуганным глазом на огромного бизона.
— Это мой подарок тебе, Сломанный Нож, — произнес Джонни Таннер. — Он — теперь твой. И всех шайенов, потому что все они — мои друзья.
С губ индейцев одновременно сорвалось какое-то бормотание. Каждый жестом показывал крайнее изумление, прикрыв рот ладонью, вытаращив глаза. Время будто остановилось. И тогда Джонни Таннер вскочил в седло, а индейцы по этому сигналу разомкнули свой магический круг и столпились вокруг мертвого великана, чтобы прикоснуться к нему, потрогать, погладить волнистую шерсть, поднять мощное копыто, почтительно взять в обе руки кисточку его хвоста, сверкающую, словно белое пламя.
Все это сопровождалось неясным шумом. Раздавался счастливый смех, и все повторяли одни и те же слова, которые достигли ушей мальчика и были ему уже знакомы. Это было его новое индейское имя — Стремительный Орел. Оно стало припевом хвалебной песни, исполняемой толпой.
Только Сломанный Нож не присоединился к восторгам воинов, участвовавших в бойне. Услышав, что белый бизон предназначается в дар ему и его племени, он сложил бронзовые руки на груди. Глаза его сверкали. Безобразное лицо стало жутким. Можно было подумать, что его душу переполняла ярость и он с трудом сдерживает себя, чтобы не броситься на врага. Он не сводил с мальчика пристального взгляда горящих глаз, пока Джонни Таннер с легким испугом не улыбнулся ему и не отвел взгляда. Тогда вождь в свою очередь, по-прежнему не произнеся ни слова, шагнул мимо мальчика к поверженному быку.
То же самое произошло с Джонни Таннером. Он сидел на тяжело отдувающемся от погони гнедом и любовался сраженным бизоном. Остальное стадо было уже далеко. Над ним висело пыльное облако, скрывающее его из виду. Слышен был лишь постепенно затухающий топот копыт. А равнина позади была усеяна убитыми бизонами. Но мальчику они казались далекими и незначительными, он видел их словно сквозь туман.
Люди были заняты грязной работой — снимали и туго скручивали шкуры, обдирали мясо до скелетов. Вдалеке в облаке поднятой пыли мальчишки гнали табун оставленных охотниками лошадей. Вскоре их нагрузят бизоньим мясом и свежеснятыми шкурами, с которых еще будет капать кровь.
Это был радостный день для шайенов. Одна такая охота наполнит их котелки мясом почти на целый сезон. После такой большой бойни все женщины, дети, старики и даже некоторые охотники будут заняты по горло. День за днем они будут строить каркасы, чтобы высушить мясо, и ночи напролет поддерживать костры, дабы завершить то, что не успеет сделать солнце. Но сейчас юный Джонни Таннер не думал об этом. Он вообще ни о чем не думал, разглядывая белого бизона.
Его блестящая влажная морда, нос и полированные копыта были розовыми, а на шкуре не просматривалось ни одного черного волоска! Она была шелковая, волнистая, на загривке — курчавая, на боках — гладкая и везде — густая, мягкая, блестящая. Рога казались маленькими по сравнению с мощной головой, хотя каждый мог бы вместить в себя столько спиртного, что хватило бы на двадцать человек, сидящих вокруг костра.
Бизон казался мальчику белоснежным облаком, упавшим с неба на землю. Даже на кисточке хвоста, которая почти тащилась по земле, не нашлось ни единого пятнышка от зеленой травы. Глаза великана — злые красные звездочки, наблюдали за Джонни, но так, будто огромный бык знал о наказании, которое он неотвратимо должен был понести от руки нахального безрассудного человечка, которым управляли всесильные индейские боги!
Джонни подъехал к животному. Некоторое время они смотрели друг на друга. Юноша не выдержал, потупил взгляд, а дикий, смертельно раненный бык не отводил глаз, потому что не мог от него убежать.
Но сердце Джонни больше не ликовало. Чувство, что им руководила Судьба, которая забросила его сюда, в сердце прерий, которая заставила его несколько раз промахнуться, когда он целился в обыкновенных бизонов, а потом подвела его к этой грандиозной цели, потрясло мальчика. Он осознавал себя вознесенным и униженным одновременно. Словно игрушка в руках темной вездесущей силы. Как хотелось ему оказаться за тысячи миль отсюда — в родном доме!
Вот только теперь он никогда больше не будет играть в индейцев. Его друг Рейни прав. Тот, кто стал взрослым, никогда больше не сможет превратиться в ребенка.
Мальчик стоял перед бизоном и пытался осмыслить свою жизнь. Однако тщетно напрягал мозги — суть, которую он так старательно хотел постичь, ускользала от него.
Стоящего бизона стала бить дрожь. Голова его склонилась ниже к земле.
Джонни Таннер очнулся от мыслей и увидел, что он не один. Вокруг него и быка образовался круг из охотников. Все, кто мог видеть тушу белого гиганта, холмом возвышающуюся в прерии, бросились к нему, и каждый счел своим долгом объехать вокруг животного, чтобы убедиться, что на его шкуре нет ни единого коричневого или черного пятнышка. Потом охотники, молодые и бывалые, умолкли, и каждый занял свое место в кругу.
Они с головы до ног испачкались кровью. Она была на мокасинах, на обнаженных руках и плечах, на волосах и на головных уборах из перьев. Даже лошади их были в потеках крови. Охотники обратились в каменные изваяния. В их глазах застыли ожидание и страх. Ведь белый бизон считался священным животным, а этот гигант, судя по его виду, был в три раза священнее. И, видимо, та же мысль, что мелькнула в голове мальчика, серьезно занимала шайенов. Один за другим они воздели руки к небу и несколько секунд смотрели в синюю высь над прерией, где плыли величественные белые облака. Потом опять устремляли взгляды на стоящего бизона.
Неожиданно великан опустился на колени. От толчка содрогнулась земля. Послышался тяжелый вздох, но он исходил не от умирающего быка, а от собравшихся вокруг него охотников.
А бизон клонился вперед. Голова его опускалась до тех пор, пока он не ткнулся мордой в землю. Это было удивительное зрелище. Казалось, он почтительно кланяется, но не тому, чья рука сразила его, а какой-то всемогущей силе. Потом, подавшись вперед, медленно, мягко опустился на землю и замер. Огонь исчез из его красных глаз. Он был мертв.
— А что теперь? — раздался спокойный голос Рейни у плеча мальчика.
Джонни вздрогнул. Он увидел, что все глаза устремлены не на быка, а на него. Рядом стоял Сломанный Нож. В его взгляде на белолицего мальчика почтение мешалось с завистью. Чуть дальше стоял тот самый юный храбрец, чьи стрелы вонзались в тела бизонов до оперения. Этот умелый охотник видел, как белый человек дважды промахнулся, но сейчас в его лице не было насмешки. Он смотрел на мальчика во все глаза с удивлением и почтением. Как, впрочем, и все остальные.
— И что теперь? — повторил Рейни.
Джонни Таннер смутился. Разве он сможет прикоснуться к этой сияющей белизной горе?
И вдруг ему в голову пришла неожиданная идея.
Он слез со спины гнедого. Конь вознаградил мальчика за долгие часы осторожной ласки и последовал за ним, как собачонка. Индейцы стали тихонько перешептываться.
Джонни подумал, что задуманное им будет выглядеть несколько театрально, но чувствовал, что толпе просто необходимо зрелище, чтобы запомнить его, а потом долго пересказывать другим. Поэтому не отступился от своего намерения.
Мальчик подошел к Сломанному Ножу и протянул руку:
— Друг мой, одолжи мне твою стрелу.
Сломанный Нож, слегка нахмурившись от удивления, но не сказав ни слова, вытащил стрелу из колчана, висящего у него за плечом, и передал ее древком Джонни.
Тот принял ее и, подойдя к поверженному гиганту, нашел в его длинной шерсти место, куда вошла пуля. Порыв ветра раздул длинные волоски. Джонни показалось, что при его прикосновении все тело бизона вздрогнуло.
Но он преодолел этот необоснованный страх и воткнул стрелу в рану. Затем повернулся к Сломанному Ножу. Гнедой тоже повернулся, но все время косил испуганным глазом на огромного бизона.
— Это мой подарок тебе, Сломанный Нож, — произнес Джонни Таннер. — Он — теперь твой. И всех шайенов, потому что все они — мои друзья.
С губ индейцев одновременно сорвалось какое-то бормотание. Каждый жестом показывал крайнее изумление, прикрыв рот ладонью, вытаращив глаза. Время будто остановилось. И тогда Джонни Таннер вскочил в седло, а индейцы по этому сигналу разомкнули свой магический круг и столпились вокруг мертвого великана, чтобы прикоснуться к нему, потрогать, погладить волнистую шерсть, поднять мощное копыто, почтительно взять в обе руки кисточку его хвоста, сверкающую, словно белое пламя.
Все это сопровождалось неясным шумом. Раздавался счастливый смех, и все повторяли одни и те же слова, которые достигли ушей мальчика и были ему уже знакомы. Это было его новое индейское имя — Стремительный Орел. Оно стало припевом хвалебной песни, исполняемой толпой.
Только Сломанный Нож не присоединился к восторгам воинов, участвовавших в бойне. Услышав, что белый бизон предназначается в дар ему и его племени, он сложил бронзовые руки на груди. Глаза его сверкали. Безобразное лицо стало жутким. Можно было подумать, что его душу переполняла ярость и он с трудом сдерживает себя, чтобы не броситься на врага. Он не сводил с мальчика пристального взгляда горящих глаз, пока Джонни Таннер с легким испугом не улыбнулся ему и не отвел взгляда. Тогда вождь в свою очередь, по-прежнему не произнеся ни слова, шагнул мимо мальчика к поверженному быку.
Глава 34
РЕЙНИ ФИЛОСОФСТВУЕТ
Джонни и Хэнк отделились от остальных. Они не получили от охоты никакой выгоды. Все бизоны, которые пали от пуль, выпущенных из ружья Рейни, достались хозяину вигвама, в котором принимали гостей, — Сломанному Ножу. Это было само собой разумеющимся. Хэнку просто нужно было оставить на каждом бизоне метку — знак, что эта добыча принадлежит Сломанному Ножу.
Рейни был задумчивым и хмуро смотрел в землю, когда они ехали бок о бок.
— Он разозлился? — спросил у него мальчик.
— Кто?
— Сломанный Нож.
— Почему ты так думаешь?
— Разве ты не понял этого по взгляду, каким он меня одарил? Я было подумал, что он готов перерезать мне горло. На меня еще никто так не смотрел!
— Неужели? — удивился Рейни, в первый раз поднял голову, хмуро посмотрел на своего товарища и спросил: — Разве ты не понял, что Сломанный Нож был готов пуститься в пляску войны и начать петь песню, похожую на крики орлов? Разозлился? Знаешь, парень, если бы ты попросил Сломанного Ножа о помощи, он бы голову отдал за тебя. И так поступило бы все племя. Возможно, теперь какой-нибудь шаман не питает к тебе особо теплых чувств. Их доморощенные заклинания не идут ни в какое сравнение с твоими подвигами — убийством Говорящего Волка и добычей белого бизона, да еще такого, какого мне никогда не доводилось видеть прежде. И разрази меня гром, если найдется хоть один из краснокожих, который когда-нибудь видел нечто похожее!
— Какое я имею отношение к шаманам? — удивился мальчик. — Я же не владею никаким волшебством. Какой чепухой ты забиваешь мне голову, Хэнк?
Рейни в притворном отчаянии покачал головой:
— Ты так ничего и не понял, хотя я тебе раньше все разжевал по слогам. Вот скажи мне, как ты думаешь, что ты сегодня сделал?
— Ну, здорово поразвлекся. Видел большую охоту. Сам стрелял в трех бизонов. Но в двух не попал. А третьего все-таки свалил. Вот и все.
— Дважды промазал, говоришь?
— Ну, я бы не сказал, что промазал. Просто пули не попали им в сердце.
— А кто-нибудь видел твой промах?
— Да. Парочка подростков. Один из них — замечательный стрелок из лука. Он всаживал стрелы в бизонов до перьев.
— Значит, двое видели, как ты промахнулся, верно? Ну, я бы сказал, это просто замечательно!
— Почему?
— Ну, тебе следовало бы давным-давно понять, что индейцы не такие уж простаки.
— Я и не считаю их простаками. Немного суеверны, но мне кажется, они — настоящие мужчины.
— Об этом можешь спорить на деньги, не проиграешь! Конечно, настоящие мужчины. Догадываешься, что от твоего роста и силы у них голова не идет кругом?
— Естественно, — согласился мальчик. — Где уж мне с ними равняться! Они все — настоящие Геркулесы!
— Да и плаваешь ты паршиво, верно?
— Согласен. Они плавают как рыбы.
— А когда ездишь верхом, ты не врастаешь в седло, не так ли?
— По сравнению с ними из меня наездник совсем никакой. Но что ты хочешь сказать, Хэнк? Неужели думаешь, что я горжусь моими умениями?
— Нет, — отозвался Рейни. — Погоди минутку. Ты ведь не лучший стрелок в этих местах?
— Конечно нет! Скорее средний.
— Вот именно. Средний. А что еще хуже, ты ни разу не обидел ни одного оленя точным выстрелом! Уж это-то я видел собственными глазами. А теперь добавь к этому все, что индейцам известно о тебе. И каков результат?
— Скажи мне, Хэнк. Я не понимаю.
— Ну, результат такой. Они понимают, что ты еще ребенок, но ты убил Говорящего Волка. А я тебе объяснил, что это для них значит. Также говорил, что они отнесли это на счет магии и большого волшебства. И вот после всего этого ты едешь на охоту. Наездник из тебя плохой по сравнению с ними. Они видят, что ты стреляешь, но пару раз мажешь в легкую цель. Верно, не так ли?
— Да. Но в чем дело-то? Я же сам тебе это только что сказал!
— Ну тогда, Джонни, слушай внимательно. К чему стремился каждый охотник? Конечно, убить белого бизона. И каждый из многочисленных храбрецов купил заклинание у шамана на счастье. А те, которые считают себя отмеченными Богом, сами сделали заклинания. И все прошли процедуру очищения в сладком дыму трав, и все такое прочее…
— Похоже на какую-то религиозную церемонию.
— Вот именно. Бизон — только бизон. А вот белый бизон — это уже религия.
— Да, кажется, они так считают.
— А если религия, — продолжал охотник, — тогда это означает, что всем заправляет Великий Дух. И он выбирает того, кто убьет бизона. Ты следишь за мной?
— Ага. Теперь мне понятно. Но ведь я убил белого быка только по воле случая. А шайены думают, что и тут не обошлось без волшебства?
— Думают? Они вовсе не думают! Они точно знают, что ты владеешь заклинанием, которое гораздо сильнее тех, которыми владеют шаманы их племени.
Мальчик вздохнул и заявил:
— Я не слишком заслуживаю почтения. Но все-таки мне хотелось бы, чтобы во мне уважали человека.
— Ба! Ты же не человек. Ты теперь — священная реликвия. Ты важная персона. Ну, довольно скоро ты сам увидишь все признаки этого. Подожди, вот вернемся в деревню. Увидишь, как индейцы станут себя вести! Чтоб мне провалиться, у меня самого мурашки бегут по позвоночнику! Как это тебе в голову пришло отдать бизона вождю? Разве ты не знаешь, что шкура белого бизона ценится на вес золота?
— Ничего такого не слышал. Но он же был к нам так добр, Хэнк! И я приехал сюда не для того, чтобы делать деньги!
— Нет, — сухо отрезал Хэнк. — Это видно. Что ж, на вкус и цвет товарищей нет! — Он вдруг рассмеялся, а потом продолжал: — Ты здорово поступил, сынок. Стиль — великая вещь, но среди индейцев он особенно ценится. Ты представить себе не можешь, как это важно! А уж когда ты воткнул стрелу вождя в бизона, а потом подарил его всему племени! Знаешь, что теперь произойдет?
— Ну, они вроде обрадовались. Точно, обрадовались, — решил мальчик.
— Они разрежут мясо, высушат его и раздадут по вигвамам. Но не для еды. Нет, сэр! А чтобы принести его в жертву. Кусочек этого высушенного мяса для шайенов имеет ту же ценность, что и скальп. Скажем так. Он может сделать почти все для храбреца, который принесет такую жертву. Да, сэр! Этого белого бизона можно было бы продать за все, что есть у индейцев.
— Странно! — пробормотал мальчик.
— Ага, — согласился охотник. — Странно. А над этой большой шелковой шкурой будут трудиться все женщины племени, каждая внесет свою лепту. Любая женщина отдала бы коренной зуб, лишь бы ей посчастливилось выполнить частицу этой работы. Божественной работы, понимаешь? Потом эту шкуру повесят в большом вигваме шамана, и каждый шайен племени почувствует, что Сломанный Нож — самый великий вождь из тех, что у них когда-либо были, потому что только благодаря ему всему шайенскому племени достался такой великий подарок. Ты следишь за моей мыслью, сынок?
Рейни был задумчивым и хмуро смотрел в землю, когда они ехали бок о бок.
— Он разозлился? — спросил у него мальчик.
— Кто?
— Сломанный Нож.
— Почему ты так думаешь?
— Разве ты не понял этого по взгляду, каким он меня одарил? Я было подумал, что он готов перерезать мне горло. На меня еще никто так не смотрел!
— Неужели? — удивился Рейни, в первый раз поднял голову, хмуро посмотрел на своего товарища и спросил: — Разве ты не понял, что Сломанный Нож был готов пуститься в пляску войны и начать петь песню, похожую на крики орлов? Разозлился? Знаешь, парень, если бы ты попросил Сломанного Ножа о помощи, он бы голову отдал за тебя. И так поступило бы все племя. Возможно, теперь какой-нибудь шаман не питает к тебе особо теплых чувств. Их доморощенные заклинания не идут ни в какое сравнение с твоими подвигами — убийством Говорящего Волка и добычей белого бизона, да еще такого, какого мне никогда не доводилось видеть прежде. И разрази меня гром, если найдется хоть один из краснокожих, который когда-нибудь видел нечто похожее!
— Какое я имею отношение к шаманам? — удивился мальчик. — Я же не владею никаким волшебством. Какой чепухой ты забиваешь мне голову, Хэнк?
Рейни в притворном отчаянии покачал головой:
— Ты так ничего и не понял, хотя я тебе раньше все разжевал по слогам. Вот скажи мне, как ты думаешь, что ты сегодня сделал?
— Ну, здорово поразвлекся. Видел большую охоту. Сам стрелял в трех бизонов. Но в двух не попал. А третьего все-таки свалил. Вот и все.
— Дважды промазал, говоришь?
— Ну, я бы не сказал, что промазал. Просто пули не попали им в сердце.
— А кто-нибудь видел твой промах?
— Да. Парочка подростков. Один из них — замечательный стрелок из лука. Он всаживал стрелы в бизонов до перьев.
— Значит, двое видели, как ты промахнулся, верно? Ну, я бы сказал, это просто замечательно!
— Почему?
— Ну, тебе следовало бы давным-давно понять, что индейцы не такие уж простаки.
— Я и не считаю их простаками. Немного суеверны, но мне кажется, они — настоящие мужчины.
— Об этом можешь спорить на деньги, не проиграешь! Конечно, настоящие мужчины. Догадываешься, что от твоего роста и силы у них голова не идет кругом?
— Естественно, — согласился мальчик. — Где уж мне с ними равняться! Они все — настоящие Геркулесы!
— Да и плаваешь ты паршиво, верно?
— Согласен. Они плавают как рыбы.
— А когда ездишь верхом, ты не врастаешь в седло, не так ли?
— По сравнению с ними из меня наездник совсем никакой. Но что ты хочешь сказать, Хэнк? Неужели думаешь, что я горжусь моими умениями?
— Нет, — отозвался Рейни. — Погоди минутку. Ты ведь не лучший стрелок в этих местах?
— Конечно нет! Скорее средний.
— Вот именно. Средний. А что еще хуже, ты ни разу не обидел ни одного оленя точным выстрелом! Уж это-то я видел собственными глазами. А теперь добавь к этому все, что индейцам известно о тебе. И каков результат?
— Скажи мне, Хэнк. Я не понимаю.
— Ну, результат такой. Они понимают, что ты еще ребенок, но ты убил Говорящего Волка. А я тебе объяснил, что это для них значит. Также говорил, что они отнесли это на счет магии и большого волшебства. И вот после всего этого ты едешь на охоту. Наездник из тебя плохой по сравнению с ними. Они видят, что ты стреляешь, но пару раз мажешь в легкую цель. Верно, не так ли?
— Да. Но в чем дело-то? Я же сам тебе это только что сказал!
— Ну тогда, Джонни, слушай внимательно. К чему стремился каждый охотник? Конечно, убить белого бизона. И каждый из многочисленных храбрецов купил заклинание у шамана на счастье. А те, которые считают себя отмеченными Богом, сами сделали заклинания. И все прошли процедуру очищения в сладком дыму трав, и все такое прочее…
— Похоже на какую-то религиозную церемонию.
— Вот именно. Бизон — только бизон. А вот белый бизон — это уже религия.
— Да, кажется, они так считают.
— А если религия, — продолжал охотник, — тогда это означает, что всем заправляет Великий Дух. И он выбирает того, кто убьет бизона. Ты следишь за мной?
— Ага. Теперь мне понятно. Но ведь я убил белого быка только по воле случая. А шайены думают, что и тут не обошлось без волшебства?
— Думают? Они вовсе не думают! Они точно знают, что ты владеешь заклинанием, которое гораздо сильнее тех, которыми владеют шаманы их племени.
Мальчик вздохнул и заявил:
— Я не слишком заслуживаю почтения. Но все-таки мне хотелось бы, чтобы во мне уважали человека.
— Ба! Ты же не человек. Ты теперь — священная реликвия. Ты важная персона. Ну, довольно скоро ты сам увидишь все признаки этого. Подожди, вот вернемся в деревню. Увидишь, как индейцы станут себя вести! Чтоб мне провалиться, у меня самого мурашки бегут по позвоночнику! Как это тебе в голову пришло отдать бизона вождю? Разве ты не знаешь, что шкура белого бизона ценится на вес золота?
— Ничего такого не слышал. Но он же был к нам так добр, Хэнк! И я приехал сюда не для того, чтобы делать деньги!
— Нет, — сухо отрезал Хэнк. — Это видно. Что ж, на вкус и цвет товарищей нет! — Он вдруг рассмеялся, а потом продолжал: — Ты здорово поступил, сынок. Стиль — великая вещь, но среди индейцев он особенно ценится. Ты представить себе не можешь, как это важно! А уж когда ты воткнул стрелу вождя в бизона, а потом подарил его всему племени! Знаешь, что теперь произойдет?
— Ну, они вроде обрадовались. Точно, обрадовались, — решил мальчик.
— Они разрежут мясо, высушат его и раздадут по вигвамам. Но не для еды. Нет, сэр! А чтобы принести его в жертву. Кусочек этого высушенного мяса для шайенов имеет ту же ценность, что и скальп. Скажем так. Он может сделать почти все для храбреца, который принесет такую жертву. Да, сэр! Этого белого бизона можно было бы продать за все, что есть у индейцев.
— Странно! — пробормотал мальчик.
— Ага, — согласился охотник. — Странно. А над этой большой шелковой шкурой будут трудиться все женщины племени, каждая внесет свою лепту. Любая женщина отдала бы коренной зуб, лишь бы ей посчастливилось выполнить частицу этой работы. Божественной работы, понимаешь? Потом эту шкуру повесят в большом вигваме шамана, и каждый шайен племени почувствует, что Сломанный Нож — самый великий вождь из тех, что у них когда-либо были, потому что только благодаря ему всему шайенскому племени достался такой великий подарок. Ты следишь за моей мыслью, сынок?