Страница:
Размышления Девлина прервал менестрель.
– В детстве я учился грести на пруду возле отцовского дома. Почту за честь быть с тобой в лодке.
Девлин так резко вскинул голову, что чуть не свернул себе шею. Он изумленно смотрел на Стивена, уверенный, что тот шутит. Однако юноша хоть и побледнел, но глядел прямо в глаза, не опуская подбородка.
– Покажи руки.
– Что? – не понял Стивен.
– Покажи мне свои руки.
Стивен послушно вытянул руки. Девлин взял его ладони в свои и перевернул. На кончиках пальцев менестреля наросли мозоли от игры на лютне, но они не шли ни в какое сравнение с грубой кожей на ладонях любого рыбака.
– Нет, – сказал Девлин. – Ты смелый юноша, но тебе незачем портить руки из-за такой глупости.
– Это не глупость, – возразил Стивен, высвобождая руки, хотя его лицо вновь порозовело, и он испытал явное облегчение, получив отказ.
– Согласен, – кивнул Девлин. – Но я иду мстить за родичей этих рыбаков, и ради их жизней я рискую своей. Возвращайся к ним и передай: если они в течение часа не найдут мне гребца, я уеду, и пусть делают, что хотят.
– Ты и вправду их бросишь?
– Ты же знаешь, что нет. Зато они этого не знают, поэтому поверят тебе.
– Еще раз? – спросил Эйнар, пожилой седоватый рыбак, которого наконец выбрали в гребцы.
– Еще раз, – подтвердил Девлин.
Эйнар поднял одно весло и аккуратно развернул лодку с помощью другого, стараясь не задеть веревки, связывавшие их с берегом. Затем снова опустил в воду оба весла и принялся грести.
Они провели на озере почти три часа, плавая туда-сюда вдоль берега, в то время как жители деревни с тревогой наблюдали за ними с безопасного расстояния. На каменистой гряде выстроились две дюжины мужчин и женщин, вооруженных всевозможными видами луков – от легких охотничьих до старинных потяжелее. Арбалет Девлина, заряженный металлическими стрелами, был в руках у Стивена.
С берега долетал запах жареной рыбы. Избранный приказал женщинам из деревни не жалеть драгоценных запасов и приготовить рыбу в надежде подманить скримзаля.
Девлин наклонился и проверил сеть, сложенную на дне лодки, и свернутые в кольцо веревки, концы которых тянулись к берегу. Веревки, на песке выглядевшие такими длинными, теперь казались смехотворно короткими. Эйнар, правда, уверял Девлина, что в поисках добычи скримзаль подплывал почти к самому берегу.
Минуты тянулись невыносимо долго, нервы Девлина напряглись до предела. Теперь все зависело от того, появится ли чудовище.
Лодка очертила еще одну дугу, и Эйнар снова развернул ее. Девлин взглянул на воду, потом на солнце, которое уже клонилось к закату. Скоро начнут сгущаться сумерки, и лучникам будет трудно разглядеть цель.
– Последний раз, и возвращаемся на берег. Попробуем завтра.
– Я так и знал, что ничего не выйдет, – пробурчал Эйнар, но с силой налег на весла, направляя лодку вперед.
А что, если скримзаль не приплывет и завтра? Может, стоит попытаться изловить его у противоположного берега?..
Внезапно по воде пробежала волна, и лодку качнуло. Девлин схватился за борта как раз в тот момент, когда чудовище показалось из воды. Скримзаль вынырнул на поверхность меньше чем в десяти ярдах от утлой лодчонки. Сначала появилась ужасная голова высотой в человеческий рост, с выпученными желтыми глазами и двумя рядами острых, как кинжалы, зубов цвета слоновой кости. По бокам головы росли два толстых рога. Вслед за головой стали видны длинная змеевидная шея и массивное тело. Темно-синяя чешуя монстра ослепительно сверкала на солнце. Если бы не злоба, таившаяся в глазах скримзаля, зрелище было бы удивительным.
Монстр вытянул шею на всю длину. Кровь застыла у Девлина в жилах. Что бы там ни рассказывали рыбаки, такого он увидеть не ожидал. Скримзаль нащупывал взглядом жертву, вращая огромной головой, и вдруг замер, уставившись точно на лодку. Перебирая плавниками, он плавно заскользил к ней.
В глубине сознания Девлин знал, что они обречены. Никто и никогда не одолеет такого монстра. Но заклятие уз прочно удерживало его на месте, и Девлин ждал, пока чудовище не приблизится на нужное расстояние.
Эйнар испуганно завопил, прыгнул в воду и, отчаянно молотя руками и ногами по воде, поплыл к берегу. Его паническое бегство привлекло внимание скримзаля, который вытянул шею, пытаясь достать рыбака.
Девлин понял, что удобный момент настал. Он взял сеть и, когда чудовище проплывало мимо, накинул ее на монстра. Сеть обмоталась вокруг головы скримзаля, преследовавшего несчастного рыбака, и замедлила его скорость. Веревка обвила рог и шею чудовища, и под тяжестью привязанных к сети камней он начал пригибаться к воде.
Скримзаль злобно зашипел и выпрямил шею. Девлин схватил со дна лодки топор и сорвал с него полотно, приготовившись атаковать, если водяной змей подплывет ближе.
– Стреляйте! – крикнул он.
Лучники не нуждались в сигнале. Первая стрела просвистела над головой Девлина и упала в воду, не причинив скримзалю вреда. За ней последовал целый град стрел. Большинство из них не попало в цель или отскочило от монстра, однако несколько стрел все-таки угодило в просветы между переливающейся чешуей. Девлин ощутил свирепую радость – его план действует!
Чудовище яростно замотало головой, пытаясь сбросить сеть. Послышался громкий треск: лопнула первая веревка, закрепленная на берегу. Девлин в ужасе смотрел, как внезапно ослабевшая веревка выпала за борт, и ее конец исчез в воде. Он понял, что через считанные мгновения оборвется и другая веревка, и тогда чудовище получит свободу.
– Нет! – крикнул Девлин, не помня себя. Если скримзаль ускользнет, уже ничто не помешает ему продолжать кровавое пиршество. Это единственный шанс для Избранного и для всех, кто живет у озера.
Заткнув топор за пояс, он встал и ухватил болтающийся конец веревки обеими руками. Скримзаль рванулся, и Девлин, не удержавшись на ногах, подлетел в воздух, шлепнулся в воду и взлетел снова. Пока чудовище билось, стараясь скинуть сеть, Девлин начал медленно ползти по веревке, которая извивалась, как змея, норовя его сбросить.
Когда Девлин подобрался довольно близко, скримзаль изогнул шею, чтобы схватить его зубами, но по инерции от рывка тяжелой туши веревку отнесло в сторону, и Девлин оказался вне досягаемости челюстей монстра.
Случайная стрела пронзила подбородок скримзаля и осталась торчать в нем, словно нелепая заноза. Тварь снова развернулась, чтобы напасть, и Девлин пополз выше. Его левую ногу обожгло болью. Посмотрев вниз, он увидел, что стрелой ему проткнуло икру, и по ноге стекает кровь. Когда он добрался до сети, у него горели руки. К счастью, ему удалось просунуть ногу между ячейками сети и ухватиться за нее. Он упорно лез дальше, цепляясь за сеть, пока не оказался на спине чудовища, как раз позади кольца из шиловидных наростов на шее.
Ужасное создание не прекращало борьбу, Девлин видел, что толку от стрел мало. Луки деревенских жителей были предназначены для мелкой лесной живности, поэтому почти все стрелы отскакивали от прочной чешуи. Если бы он мог привести настоящих солдат с боевыми луками или отряд стражников с арбалетами, у них была бы надежда расправиться с монстром…
Вновь послышался оглушительный треск. Не выдержала вторая веревка. В любую секунду скримзаль мог уйти под воду и скрыться.
Крепко держась за сеть одной рукой, Девлин вытащил из-за пояса топор. Размахнувшись что было силы, он опустил оружие на шею скримзаля, и топор воткнулся в плоть чудовища с тошнотворным звуком. Из раны потекла густая темно-фиолетовая кровь, но Девлин понимал, что для монстра это не более чем царапина. Чтобы убить его, понадобится не один десяток таких ударов. Однако у скримзаля обязательно должно быть какое-то уязвимое место. Девлин потянул на себя топорище, приготовясь к следующей попытке, но топор прочно засел в шее скримзаля. Девлин потянул еще раз… Топор не выходил.
– Клянусь кузницей Эгила! – вскричал он. Ему нужен этот чертов топор!
Попрочнее укрепив ноги в ячейках сети, Девлин обеими руками взялся за топор. Тварь дернула головой, и Девлин потерял равновесие, но не выпустил драгоценное оружие из рук. Он опять взлетел в воздух и почувствовал, как топор начал двигаться, оставляя глубокий разрез на шее скримзаля. Чудовище отвратительно завизжало и стало переворачиваться на бок, а топор под тяжестью веса Девлина продолжал вырезать куски мяса на шее монстра. Кровь хлестала из раны скримзаля, заливая Девлину руки по локоть. Попав на кожу, она жгла, как ядовитая кислота, но, несмотря на боль, Девлин жестоко ухмылялся, потому что знал, что нанес твари смертельный удар.
Сползая вместе с топором, Девлин сознавал, что и его гибель неминуема. Либо он утонет в озере, либо скримзаль задавит его, корчась в предсмертных конвульсиях. Впрочем, как Девлин умрет – уже не важно. Важно то, что он выполнил задание, не опозорив звания Избранного, и заслужил то единственное благо, которого по-настоящему желал.
Керри, подумал он, когда перед глазами возникло лицо жены.
Скримзаль в последней судороге ударил по воде хвостом. Девлин понял, что летит по воздуху, и потерял сознание.
XIII
– В детстве я учился грести на пруду возле отцовского дома. Почту за честь быть с тобой в лодке.
Девлин так резко вскинул голову, что чуть не свернул себе шею. Он изумленно смотрел на Стивена, уверенный, что тот шутит. Однако юноша хоть и побледнел, но глядел прямо в глаза, не опуская подбородка.
– Покажи руки.
– Что? – не понял Стивен.
– Покажи мне свои руки.
Стивен послушно вытянул руки. Девлин взял его ладони в свои и перевернул. На кончиках пальцев менестреля наросли мозоли от игры на лютне, но они не шли ни в какое сравнение с грубой кожей на ладонях любого рыбака.
– Нет, – сказал Девлин. – Ты смелый юноша, но тебе незачем портить руки из-за такой глупости.
– Это не глупость, – возразил Стивен, высвобождая руки, хотя его лицо вновь порозовело, и он испытал явное облегчение, получив отказ.
– Согласен, – кивнул Девлин. – Но я иду мстить за родичей этих рыбаков, и ради их жизней я рискую своей. Возвращайся к ним и передай: если они в течение часа не найдут мне гребца, я уеду, и пусть делают, что хотят.
– Ты и вправду их бросишь?
– Ты же знаешь, что нет. Зато они этого не знают, поэтому поверят тебе.
* * *
Лучи яркого полуденного солнца били прямо в лицо Девлину и отражались от воды, так что даже заболели глаза. Он поднес ладонь к бровям, заслоняя глаза от света, и напряг зрение, но гладь озера оставалась спокойной. Никаких признаков скримзаля.– Еще раз? – спросил Эйнар, пожилой седоватый рыбак, которого наконец выбрали в гребцы.
– Еще раз, – подтвердил Девлин.
Эйнар поднял одно весло и аккуратно развернул лодку с помощью другого, стараясь не задеть веревки, связывавшие их с берегом. Затем снова опустил в воду оба весла и принялся грести.
Они провели на озере почти три часа, плавая туда-сюда вдоль берега, в то время как жители деревни с тревогой наблюдали за ними с безопасного расстояния. На каменистой гряде выстроились две дюжины мужчин и женщин, вооруженных всевозможными видами луков – от легких охотничьих до старинных потяжелее. Арбалет Девлина, заряженный металлическими стрелами, был в руках у Стивена.
С берега долетал запах жареной рыбы. Избранный приказал женщинам из деревни не жалеть драгоценных запасов и приготовить рыбу в надежде подманить скримзаля.
Девлин наклонился и проверил сеть, сложенную на дне лодки, и свернутые в кольцо веревки, концы которых тянулись к берегу. Веревки, на песке выглядевшие такими длинными, теперь казались смехотворно короткими. Эйнар, правда, уверял Девлина, что в поисках добычи скримзаль подплывал почти к самому берегу.
Минуты тянулись невыносимо долго, нервы Девлина напряглись до предела. Теперь все зависело от того, появится ли чудовище.
Лодка очертила еще одну дугу, и Эйнар снова развернул ее. Девлин взглянул на воду, потом на солнце, которое уже клонилось к закату. Скоро начнут сгущаться сумерки, и лучникам будет трудно разглядеть цель.
– Последний раз, и возвращаемся на берег. Попробуем завтра.
– Я так и знал, что ничего не выйдет, – пробурчал Эйнар, но с силой налег на весла, направляя лодку вперед.
А что, если скримзаль не приплывет и завтра? Может, стоит попытаться изловить его у противоположного берега?..
Внезапно по воде пробежала волна, и лодку качнуло. Девлин схватился за борта как раз в тот момент, когда чудовище показалось из воды. Скримзаль вынырнул на поверхность меньше чем в десяти ярдах от утлой лодчонки. Сначала появилась ужасная голова высотой в человеческий рост, с выпученными желтыми глазами и двумя рядами острых, как кинжалы, зубов цвета слоновой кости. По бокам головы росли два толстых рога. Вслед за головой стали видны длинная змеевидная шея и массивное тело. Темно-синяя чешуя монстра ослепительно сверкала на солнце. Если бы не злоба, таившаяся в глазах скримзаля, зрелище было бы удивительным.
Монстр вытянул шею на всю длину. Кровь застыла у Девлина в жилах. Что бы там ни рассказывали рыбаки, такого он увидеть не ожидал. Скримзаль нащупывал взглядом жертву, вращая огромной головой, и вдруг замер, уставившись точно на лодку. Перебирая плавниками, он плавно заскользил к ней.
В глубине сознания Девлин знал, что они обречены. Никто и никогда не одолеет такого монстра. Но заклятие уз прочно удерживало его на месте, и Девлин ждал, пока чудовище не приблизится на нужное расстояние.
Эйнар испуганно завопил, прыгнул в воду и, отчаянно молотя руками и ногами по воде, поплыл к берегу. Его паническое бегство привлекло внимание скримзаля, который вытянул шею, пытаясь достать рыбака.
Девлин понял, что удобный момент настал. Он взял сеть и, когда чудовище проплывало мимо, накинул ее на монстра. Сеть обмоталась вокруг головы скримзаля, преследовавшего несчастного рыбака, и замедлила его скорость. Веревка обвила рог и шею чудовища, и под тяжестью привязанных к сети камней он начал пригибаться к воде.
Скримзаль злобно зашипел и выпрямил шею. Девлин схватил со дна лодки топор и сорвал с него полотно, приготовившись атаковать, если водяной змей подплывет ближе.
– Стреляйте! – крикнул он.
Лучники не нуждались в сигнале. Первая стрела просвистела над головой Девлина и упала в воду, не причинив скримзалю вреда. За ней последовал целый град стрел. Большинство из них не попало в цель или отскочило от монстра, однако несколько стрел все-таки угодило в просветы между переливающейся чешуей. Девлин ощутил свирепую радость – его план действует!
Чудовище яростно замотало головой, пытаясь сбросить сеть. Послышался громкий треск: лопнула первая веревка, закрепленная на берегу. Девлин в ужасе смотрел, как внезапно ослабевшая веревка выпала за борт, и ее конец исчез в воде. Он понял, что через считанные мгновения оборвется и другая веревка, и тогда чудовище получит свободу.
– Нет! – крикнул Девлин, не помня себя. Если скримзаль ускользнет, уже ничто не помешает ему продолжать кровавое пиршество. Это единственный шанс для Избранного и для всех, кто живет у озера.
Заткнув топор за пояс, он встал и ухватил болтающийся конец веревки обеими руками. Скримзаль рванулся, и Девлин, не удержавшись на ногах, подлетел в воздух, шлепнулся в воду и взлетел снова. Пока чудовище билось, стараясь скинуть сеть, Девлин начал медленно ползти по веревке, которая извивалась, как змея, норовя его сбросить.
Когда Девлин подобрался довольно близко, скримзаль изогнул шею, чтобы схватить его зубами, но по инерции от рывка тяжелой туши веревку отнесло в сторону, и Девлин оказался вне досягаемости челюстей монстра.
Случайная стрела пронзила подбородок скримзаля и осталась торчать в нем, словно нелепая заноза. Тварь снова развернулась, чтобы напасть, и Девлин пополз выше. Его левую ногу обожгло болью. Посмотрев вниз, он увидел, что стрелой ему проткнуло икру, и по ноге стекает кровь. Когда он добрался до сети, у него горели руки. К счастью, ему удалось просунуть ногу между ячейками сети и ухватиться за нее. Он упорно лез дальше, цепляясь за сеть, пока не оказался на спине чудовища, как раз позади кольца из шиловидных наростов на шее.
Ужасное создание не прекращало борьбу, Девлин видел, что толку от стрел мало. Луки деревенских жителей были предназначены для мелкой лесной живности, поэтому почти все стрелы отскакивали от прочной чешуи. Если бы он мог привести настоящих солдат с боевыми луками или отряд стражников с арбалетами, у них была бы надежда расправиться с монстром…
Вновь послышался оглушительный треск. Не выдержала вторая веревка. В любую секунду скримзаль мог уйти под воду и скрыться.
Крепко держась за сеть одной рукой, Девлин вытащил из-за пояса топор. Размахнувшись что было силы, он опустил оружие на шею скримзаля, и топор воткнулся в плоть чудовища с тошнотворным звуком. Из раны потекла густая темно-фиолетовая кровь, но Девлин понимал, что для монстра это не более чем царапина. Чтобы убить его, понадобится не один десяток таких ударов. Однако у скримзаля обязательно должно быть какое-то уязвимое место. Девлин потянул на себя топорище, приготовясь к следующей попытке, но топор прочно засел в шее скримзаля. Девлин потянул еще раз… Топор не выходил.
– Клянусь кузницей Эгила! – вскричал он. Ему нужен этот чертов топор!
Попрочнее укрепив ноги в ячейках сети, Девлин обеими руками взялся за топор. Тварь дернула головой, и Девлин потерял равновесие, но не выпустил драгоценное оружие из рук. Он опять взлетел в воздух и почувствовал, как топор начал двигаться, оставляя глубокий разрез на шее скримзаля. Чудовище отвратительно завизжало и стало переворачиваться на бок, а топор под тяжестью веса Девлина продолжал вырезать куски мяса на шее монстра. Кровь хлестала из раны скримзаля, заливая Девлину руки по локоть. Попав на кожу, она жгла, как ядовитая кислота, но, несмотря на боль, Девлин жестоко ухмылялся, потому что знал, что нанес твари смертельный удар.
Сползая вместе с топором, Девлин сознавал, что и его гибель неминуема. Либо он утонет в озере, либо скримзаль задавит его, корчась в предсмертных конвульсиях. Впрочем, как Девлин умрет – уже не важно. Важно то, что он выполнил задание, не опозорив звания Избранного, и заслужил то единственное благо, которого по-настоящему желал.
Керри, подумал он, когда перед глазами возникло лицо жены.
Скримзаль в последней судороге ударил по воде хвостом. Девлин понял, что летит по воздуху, и потерял сознание.
XIII
– Избранный, – негромко позвал Стивен. – Девлин, тебя ждут.
Девлин приподнялся в кровати и сел, прислонившись спиной к изголовью. Он все еще не понимал, каким образом выжил. Он был уверен, что умирает, а потом очутился на песке, и его рвало озерной водой. Он так ослабел, что не мог даже пошевелиться, и лишь протестующе качнул головой, когда рыбаки подняли его на руки, отнесли в ближайшую хижину и уложили на кровать. Он неохотно позволил местному лекарю обработать рану на ноге, но безмерное восхищение того Избранным вывело его из терпения, и, как только лекарь закончил свое дело, Девлин тут же отослал его. Потом пришел Стивен, сгоравший от нетерпения поделиться рассказом о страшной агонии монстра. В последний момент скримзаль вышвырнул Девлина на отмель у берега. Пока чудовище корчилось в предсмертных муках, заливая прибрежный песок черной кровью, местные храбрецы отважились войти в воду и вынести Избранного.
Стивен хотел задержаться и во всех подробностях описать великую битву, но, убедившись, что скримзаль действительно мертв, Девлин сразу потерял всякий интерес к рассказам менестреля. Юноше пришлось уйти и поискать себе более благодарных слушателей.
Вскоре он вернулся.
Девлин поглаживал свой топор, лежавший рядом с ним на постели. Даже в последний миг он не выпустил его из рук, и потом рыбаки отобрали его у Девлина чуть не силой. Они с любовью отмыли топор, смазали лезвие маслом и только после этого возложили его на почетное место рядом с Избранным. Девлин не погиб в схватке, уцелело и оружие, связанное с его жизнью, – казалось, так распорядилась сама судьба.
– В деревне приготовлено богатое угощение, – сказал Стивен, прерывая его раздумья. – Рыбаки хотят поблагодарить тебя и отпраздновать смерть чудовища.
Девлин покачал головой.
– Нет настроения.
– Но почему? Ты – великий герой. Ты спас этих людей, вернул им возможность добывать пропитание. Теперь они хотят сказать тебе спасибо. Что тут плохого?
Он – не герой. Он сделал то, что должен был сделать, побуждаемый заклятием уз, которое не признавало поражений. Он прыгнул на спину скримзалю не из храбрости, а потому что не имел выбора, и грела его лишь мысль о том, что он идет навстречу смерти. Но этого не объяснишь менестрелю. Глаза Стивена блестели от возбуждения, и в них светился огонек обожания, которым парень заразился от жителей деревни. Девлин чувствовал себя так, будто на плечи давила огромная тяжесть, а ведь ему еще предстояло примириться с тем, что он по-прежнему жив.
– Скажи им, что я сильно устал, – велел он Стивену, и это было чистой правдой. – Раны причиняют мне боль, и я должен отдохнуть.
Стивен озабоченно сдвинул брови.
– У тебя болит нога? Я приведу лекаря.
Болела не только нога, пронзенная стрелой, ныли и другие раны, о которых Девлин не сказал лекарю. У него отнимался правый бок и было больно дышать. Девлин подозревал, что сломал одно или два ребра. Обожженные ядовитой кровью скримзаля руки горели, а на голове вспухала здоровая шишка. Но все говорили, что он отделался гораздо легче, чем можно было ожидать. Многие назвали бы его счастливчиком.
– Нет, – отказался Девлин, – не надо лекаря. Я просто хочу отдохнуть. А ты иди к рыбакам и веселись вместе с ними. Им нужно отметить этот праздник и убедиться, что они живы, а скримзаль навеки мертв. И они вполне заслужили, чтобы для них играл и пел лучший менестрель Кингсхольма.
– Ну, если ты так считаешь… – Стивен порозовел от удовольствия.
– Ступай, – приказал ему Девлин.
Когда юноша ушел, Девлин тяжело привалился к подушке у изголовья кровати. Малейшее движение вызывало жгучую боль во всем теле. И все же он вытерпел худшие муки и остался в живых. Скоро раны затянутся, а боль превратится лишь в воспоминание. Боги опять пощадили его. Он проклинал их, хотя и спрашивал себя, что еще они приготовили для него.
На следующее утро Девлин расплачивался за удовольствие: он проснулся с тяжелой головой, покрасневшими глазами, и у него едва хватило сил, чтобы встать с кровати и одеться. Однако он не хотел задерживаться в деревне ни дня, поэтому попросил хозяйку хижины найти Стивена и сказать ему, чтобы готовился к отъезду.
Как только Девлин ступил за порог, у него заслезились глаза от яркого света, и он поднял руку, чтобы заслонить их от солнца.
– Слава победителю озерного чудовища! – закричал кто-то, и целый хор голосов подхватил: – Слава! Слава!
Девлин вздрогнул. Похоже, провожать его высыпала вся деревня. Кое-кто из рыбаков тоже выглядел неважно – видать, и они прошлым вечером не отказывали себе в напитках. Но на большинстве лиц отражался тот же благоговейный ужас, который вчера был написан на физиономии лекаря. Спина Девлина покрылась мурашками – он понял, что жители деревни видят перед собой не человека, а ожившую легенду. Ни один смертный не мог бы соответствовать образу, который они для себя нарисовали.
От толпы отделился деревенский староста, низко поклонился Девлину, будто королю, и торжественно произнес:
– Избранный, Боги послали нам тебя в минуту страшной опасности. Мы навечно в долгу перед тобой. Отныне и навсегда в каждый праздник мы будем воспевать тебе хвалу и молиться за тебя Богам.
Девлина чуть не стошнило.
– Я обычный человек, – запротестовал он. – Любой на моем месте сделал бы то же самое.
Староста потряс головой.
– Ты очень скромен, но мы все видели твою великую победу. Только герой с сердцем гордого волка, смелостью львицы и силой речного потока способен на такой подвиг. Воистину Боги осенили тебя своей благодатью.
Сердце волка? Смелость львицы? От кого как не от менестреля – причем плохого менестреля – набрались они этой ерунды? Девлин поискал глазами в толпе Стивена. Тот стоял с краю, держа под уздцы обеих лошадей. Девлин бросил на юношу взгляд, обещавший тому хорошую взбучку.
– Благодарю вас за гостеприимство, – обратился он к старосте, – но нам пора ехать. Беды не ждут, пока к ним подготовятся.
В ответ на эту избитую фразу жители Гринхольта просияли, точно Избранный изрек невесть какую мудрость.
Менестрель подвел к нему лошадь. Сумки были уже приторочены. Девлин так спешил, что даже не стал проверять сбрую, а сразу ухватился левой рукой за луку и, помогая себе правой, взобрался в седло. Ребра отозвались на этот маневр новым приступом боли, и Девлин охнул, но заставил себя выпрямиться как ни в чем не бывало. Какая-то женщина подала ему топор, и он привязал его к седлу. Им позволили уехать только после того, как Избранного вновь осыпали похвалами.
Девлин пустил лошадь резвой рысцой, отчего каждый толчок отдавался в его голове резкой болью. Какое-то время вслед за ними бежала стайка ребятишек, но вскоре отстали даже самые быстрые. Когда Девлин наконец убедился, что их никто не видит, он пустил лошадь шагом и обмяк в седле.
– Избранный? – забеспокоился Стивен.
– Меня зовут Девлин, – не желая мириться с этим дурацким званием, сказал Девлин. – Или обращайся ко мне по имени, или не обращайся совсем.
– Ну хорошо, Девлин. Ты плохо выглядишь. Ты уверен, что нам обязательно нужно было уехать именно сегодня? Может, вернемся и останемся в Гринхольте, пока ты не поправишься?
– Я не болен. У меня похмелье.
– У тебя что?
– Похмелье. Вчера перед сном я выпил почти полный кувшин этого кельджа.
– А, ты напился, – укоризненно сказал менестрель.
– Напился и сейчас расплачиваюсь за свою невоздержанность. Поэтому, пожалуйста, говори потише, не играй на лютне и не пой. Просто… молчи.
Остаток утра они провели в тишине. Только в полдень сделали привал, чтобы дать отдохнуть лошадям и съесть запеченную рыбу, приготовленную женщинами Гринхольта. Девлин нашел, что рыба сухая и безвкусная, поэтому проглотил всего пару кусочков. Взобраться на лошадь после привала оказалось труднее, чем утром, но он сумел сделать это, не показав Стивену, чего ему стоило усилие.
Теперь у него в голове непрерывно пульсировала боль, а перед глазами все плыло. Там, где кровь скримзаля попала ему на руки, кожа покраснела и начала шелушиться, словно от солнечного ожога. Кроме того, она ужасно зудела. Девлин туго обмотал удила вокруг ладоней, стараясь сдержаться и не расчесывать пораженные места.
Конечно, он мучился не просто от похмелья, и ему становилось все хуже. Он открыл рот, чтобы позвать Стивена, который ехал впереди, однако потом передумал. Если он признается, что болен, менестрель заставит его повернуть в Гринхольт, а он этого не хочет. Надо ехать дальше, и будь что будет. Лихорадка либо отпустит, либо нет. Возможно, яд скримзаля все-таки убивает его, только тело еще этого не осознало.
Назавтра Девлин выглядел хуже. Он отказывался от еды, упрямо повторяя, что надо ехать дальше. Стивен упрекал себя, что пошел на поводу у Девлина и не заставил его вернуться в деревню. К вечеру Девлин почти вываливался из седла. Он объяснил свою слабость раной на ноге, и менестрель, как ребенок, поверил этой отговорке.
На третье утро Девлин уже не смог скрыть своего состояния. Он был белым как мел, по лицу градом струился пот, глаза ввалились и помутнели. Ночью он расчесал руки до крови и теперь позволил Стивену перевязать их полосками чистого полотна. Это тревожило юношу больше всего. Такая покорность была совсем не в характере Избранного.
Стивен переживал, не зная, что делать. Сделать остановку и надеяться, что покой вернет Девлину силы? Несмотря на весьма скудные познания в медицине, он понимал, что это было бы непростительной глупостью. Избранному нужен искусный целитель, а посреди леса или в крошечных деревушках его не найти. Ближайший целитель находится в поместье лорда Бринйольфа. Если не сворачивать с дороги, то – за день они доедут до Зимсека, откуда можно послать за лекарем, но пока тот доберется, пройдет еще не меньше двух дней. Целых два дня, прежде чем Девлин получит помощь, а он так плох, что не протянет и двух часов…
Стивен проклинал себя за недогадливость и винил во всем только свой эгоизм. Как он гордился битвой со скримзалем и своим вкладом в победу! Он сам выпускал из арбалета стальные стрелы и видел, как они пронзали броню чудовища. Он был свидетелем храбрости, проявленной Девлином, и своими глазами видел, как Избранный нанес скримзалю смертельный удар. Стивену казалось, будто ожила древняя легенда, и он уже вовсю придумывал мелодию баллады, в которой запечатлит великое событие. Баллады, которая принесет ему деньги и известность. Он так увлекся музыкой и мечтами о славе, что не заметил быстрого ухудшения в состоянии Девлина. Он осознал свою ошибку только сейчас и, возможно, уже опоздал.
Да, два дня – это слишком долго. Но есть другой выход. Вчера, рядом с тем местом, где они остановились на ночлег, Стивен обнаружил заросшую тропинку, которую знал, еще будучи мальчишкой. Тропинка вела через лес в поместье лорда Бринйольфа. Если по ней можно проехать, то Девлин окажется под опекой лекаря еще до заката.
Стивен понимал, что рискует. Поваленные деревья, речные разливы, грязевые оползни могли изменить тропу или сделать ее непроходимой. Тогда им придется возвращаться и ехать по наезженному тракту. Однажды он уже повел Девлина по знакомой дороге, а потом выяснилось, что она затоплена. А по этой тропинке в последний раз ему приходилось бегать в далеком детстве. Но иначе поступить нельзя. Лучше рискнуть, чем тащиться по главной дороге и смотреть, как Девлин умирает у него на глазах только потому, что Стивен вовремя не нашел лекаря.
Менестрель снял с огня кружку с настоем ивовой коры и протянул ее спутнику.
– Пей, – приказал он и помог Избранному поднести кружку ко рту, обхватив его ладони своими. Руки Девлина дрожали, и несколько капель настоя пролилось на землю, но большую часть содержимого он все-таки выпил. Стивен счел это добрым знаком.
– Здесь оставаться нельзя. Ты в состоянии ехать верхом?
Стеклянными глазами Избранный смотрел куда-то мимо Стивена.
– Да, – хрипло выдавил он.
Девлин тяжело поднялся и с помощью Стивена доковылял до большого плоского камня, потом встал на камень и, когда менестрель подвел к нему лошадь, с трудом взобрался на нее, опираясь на плечо юноши.
– Не надо…
Не обращая внимания на протесты Избранного, юноша отстегнул ремень с высокой задней луки седла, обернул его вокруг пояса Девлина и прочно закрепил. Вот так. По крайней мере теперь Избранный не упадет.
Стивен прыгнул в седло, держа в руке поводья обеих лошадей.
– Держись. Держись, и я обещаю, что это последний день в дороге.
На лице Девлина промелькнула слабая улыбка.
– Последний день, – тихо проговорил он и, прикрыв глаза, сгорбился в седле. – Твоими бы устами, менестрель…
Стивен ударил лошадь пятками, и та пошла шагом. Лошадь Девлина послушно двинулась следом. Примерно через час они вернулись к опушке, откуда начиналась заброшенная лесная тропа. Стивен обернулся и посмотрел на своего спутника: Девлин выглядел не лучше, но и не хуже. Сейчас или никогда, решил юноша.
– Я не подведу, – поклялся он, поворачивая коней на тропу.
Он пообещал Богам пожертвовать всем, что у него есть, лишь бы Девлин не умер.
Завершив утреннюю молитву, брат Арни семь раз низко поклонился перед алтарем, встал на колени, а затем распростерся на полу и отсчитал ровно сто ударов сердца. После этого он встал.
– Во имя всех Богов я приветствую новый день, – произнес священник и по обыкновению взмахнул рукой, показывая, что служба окончена, хотя прекрасно знал, что, кроме него, в Королевском храме никого нет. Тем не менее достоинство не позволяло ему пренебрегать традициями.
Он вздохнул. Мало кто приходил теперь в Королевский храм. В нынешнее беспокойное время люди выбирали одного из семи Богов и поклонялись ему особо, надеясь на его покровительство. Каждый выходной храм Божественной Четы, Отца Тео и Матери Теи, был до отказа заполнен молящимися, и на утренней службе отбою не было от прихожан. Почти все придворные посещали этот храм или отправлялись в старый город, чтобы помолиться Владычице Соне, Богине Войны.
В молодости брат Арни собирался посвятить себя служению Владычице Гейре. Он всегда чувствовал необъяснимую тягу к целительству, но мать убедила его пойти по ее стопам и стать жрецом всех Семи Богов сразу. Не то чтобы он жалел о своем выборе – ни в коем случае. Он гордился своим преданным служением и находил истинное удовольствие в неторопливой череде ритуалов. Но все же неплохо было бы хоть иногда проводить службу не в полном одиночестве. Впрочем, это лишь мечты. Королевский храм оживал раз в год – в Праздник Летнего Солнцестояния, когда службу отправлял сам король. В другие дни сюда отваживались зайти только претенденты на титул Избранного, да и тех в последнее время почти не осталось, хотя сейчас брат Арни всерьез опасался, что очень скоро королевству понадобится новый Избранный.
Девлин приподнялся в кровати и сел, прислонившись спиной к изголовью. Он все еще не понимал, каким образом выжил. Он был уверен, что умирает, а потом очутился на песке, и его рвало озерной водой. Он так ослабел, что не мог даже пошевелиться, и лишь протестующе качнул головой, когда рыбаки подняли его на руки, отнесли в ближайшую хижину и уложили на кровать. Он неохотно позволил местному лекарю обработать рану на ноге, но безмерное восхищение того Избранным вывело его из терпения, и, как только лекарь закончил свое дело, Девлин тут же отослал его. Потом пришел Стивен, сгоравший от нетерпения поделиться рассказом о страшной агонии монстра. В последний момент скримзаль вышвырнул Девлина на отмель у берега. Пока чудовище корчилось в предсмертных муках, заливая прибрежный песок черной кровью, местные храбрецы отважились войти в воду и вынести Избранного.
Стивен хотел задержаться и во всех подробностях описать великую битву, но, убедившись, что скримзаль действительно мертв, Девлин сразу потерял всякий интерес к рассказам менестреля. Юноше пришлось уйти и поискать себе более благодарных слушателей.
Вскоре он вернулся.
Девлин поглаживал свой топор, лежавший рядом с ним на постели. Даже в последний миг он не выпустил его из рук, и потом рыбаки отобрали его у Девлина чуть не силой. Они с любовью отмыли топор, смазали лезвие маслом и только после этого возложили его на почетное место рядом с Избранным. Девлин не погиб в схватке, уцелело и оружие, связанное с его жизнью, – казалось, так распорядилась сама судьба.
– В деревне приготовлено богатое угощение, – сказал Стивен, прерывая его раздумья. – Рыбаки хотят поблагодарить тебя и отпраздновать смерть чудовища.
Девлин покачал головой.
– Нет настроения.
– Но почему? Ты – великий герой. Ты спас этих людей, вернул им возможность добывать пропитание. Теперь они хотят сказать тебе спасибо. Что тут плохого?
Он – не герой. Он сделал то, что должен был сделать, побуждаемый заклятием уз, которое не признавало поражений. Он прыгнул на спину скримзалю не из храбрости, а потому что не имел выбора, и грела его лишь мысль о том, что он идет навстречу смерти. Но этого не объяснишь менестрелю. Глаза Стивена блестели от возбуждения, и в них светился огонек обожания, которым парень заразился от жителей деревни. Девлин чувствовал себя так, будто на плечи давила огромная тяжесть, а ведь ему еще предстояло примириться с тем, что он по-прежнему жив.
– Скажи им, что я сильно устал, – велел он Стивену, и это было чистой правдой. – Раны причиняют мне боль, и я должен отдохнуть.
Стивен озабоченно сдвинул брови.
– У тебя болит нога? Я приведу лекаря.
Болела не только нога, пронзенная стрелой, ныли и другие раны, о которых Девлин не сказал лекарю. У него отнимался правый бок и было больно дышать. Девлин подозревал, что сломал одно или два ребра. Обожженные ядовитой кровью скримзаля руки горели, а на голове вспухала здоровая шишка. Но все говорили, что он отделался гораздо легче, чем можно было ожидать. Многие назвали бы его счастливчиком.
– Нет, – отказался Девлин, – не надо лекаря. Я просто хочу отдохнуть. А ты иди к рыбакам и веселись вместе с ними. Им нужно отметить этот праздник и убедиться, что они живы, а скримзаль навеки мертв. И они вполне заслужили, чтобы для них играл и пел лучший менестрель Кингсхольма.
– Ну, если ты так считаешь… – Стивен порозовел от удовольствия.
– Ступай, – приказал ему Девлин.
Когда юноша ушел, Девлин тяжело привалился к подушке у изголовья кровати. Малейшее движение вызывало жгучую боль во всем теле. И все же он вытерпел худшие муки и остался в живых. Скоро раны затянутся, а боль превратится лишь в воспоминание. Боги опять пощадили его. Он проклинал их, хотя и спрашивал себя, что еще они приготовили для него.
* * *
Праздник затянулся до глубокой ночи. Девлин слышал, как веселятся жители деревни, но не испытывал к ним зависти. Какая-то добрая душа позаботилась о нем: оставила в хижине поднос с лучшей едой, какая только была в Гринхольте, и глиняный кувшин, наполненный прозрачным напитком под названием «кельдж». Семь разных видов рыбы неприятно напомнили Девлину плоть скримзаля, и он отодвинул поднос, не прикоснувшись к еде. Кельдж, напротив, оказался приятным сюрпризом. Чистый, как вода, он обжигал горло огнем и приятно согревал желудок.На следующее утро Девлин расплачивался за удовольствие: он проснулся с тяжелой головой, покрасневшими глазами, и у него едва хватило сил, чтобы встать с кровати и одеться. Однако он не хотел задерживаться в деревне ни дня, поэтому попросил хозяйку хижины найти Стивена и сказать ему, чтобы готовился к отъезду.
Как только Девлин ступил за порог, у него заслезились глаза от яркого света, и он поднял руку, чтобы заслонить их от солнца.
– Слава победителю озерного чудовища! – закричал кто-то, и целый хор голосов подхватил: – Слава! Слава!
Девлин вздрогнул. Похоже, провожать его высыпала вся деревня. Кое-кто из рыбаков тоже выглядел неважно – видать, и они прошлым вечером не отказывали себе в напитках. Но на большинстве лиц отражался тот же благоговейный ужас, который вчера был написан на физиономии лекаря. Спина Девлина покрылась мурашками – он понял, что жители деревни видят перед собой не человека, а ожившую легенду. Ни один смертный не мог бы соответствовать образу, который они для себя нарисовали.
От толпы отделился деревенский староста, низко поклонился Девлину, будто королю, и торжественно произнес:
– Избранный, Боги послали нам тебя в минуту страшной опасности. Мы навечно в долгу перед тобой. Отныне и навсегда в каждый праздник мы будем воспевать тебе хвалу и молиться за тебя Богам.
Девлина чуть не стошнило.
– Я обычный человек, – запротестовал он. – Любой на моем месте сделал бы то же самое.
Староста потряс головой.
– Ты очень скромен, но мы все видели твою великую победу. Только герой с сердцем гордого волка, смелостью львицы и силой речного потока способен на такой подвиг. Воистину Боги осенили тебя своей благодатью.
Сердце волка? Смелость львицы? От кого как не от менестреля – причем плохого менестреля – набрались они этой ерунды? Девлин поискал глазами в толпе Стивена. Тот стоял с краю, держа под уздцы обеих лошадей. Девлин бросил на юношу взгляд, обещавший тому хорошую взбучку.
– Благодарю вас за гостеприимство, – обратился он к старосте, – но нам пора ехать. Беды не ждут, пока к ним подготовятся.
В ответ на эту избитую фразу жители Гринхольта просияли, точно Избранный изрек невесть какую мудрость.
Менестрель подвел к нему лошадь. Сумки были уже приторочены. Девлин так спешил, что даже не стал проверять сбрую, а сразу ухватился левой рукой за луку и, помогая себе правой, взобрался в седло. Ребра отозвались на этот маневр новым приступом боли, и Девлин охнул, но заставил себя выпрямиться как ни в чем не бывало. Какая-то женщина подала ему топор, и он привязал его к седлу. Им позволили уехать только после того, как Избранного вновь осыпали похвалами.
Девлин пустил лошадь резвой рысцой, отчего каждый толчок отдавался в его голове резкой болью. Какое-то время вслед за ними бежала стайка ребятишек, но вскоре отстали даже самые быстрые. Когда Девлин наконец убедился, что их никто не видит, он пустил лошадь шагом и обмяк в седле.
– Избранный? – забеспокоился Стивен.
– Меня зовут Девлин, – не желая мириться с этим дурацким званием, сказал Девлин. – Или обращайся ко мне по имени, или не обращайся совсем.
– Ну хорошо, Девлин. Ты плохо выглядишь. Ты уверен, что нам обязательно нужно было уехать именно сегодня? Может, вернемся и останемся в Гринхольте, пока ты не поправишься?
– Я не болен. У меня похмелье.
– У тебя что?
– Похмелье. Вчера перед сном я выпил почти полный кувшин этого кельджа.
– А, ты напился, – укоризненно сказал менестрель.
– Напился и сейчас расплачиваюсь за свою невоздержанность. Поэтому, пожалуйста, говори потише, не играй на лютне и не пой. Просто… молчи.
Остаток утра они провели в тишине. Только в полдень сделали привал, чтобы дать отдохнуть лошадям и съесть запеченную рыбу, приготовленную женщинами Гринхольта. Девлин нашел, что рыба сухая и безвкусная, поэтому проглотил всего пару кусочков. Взобраться на лошадь после привала оказалось труднее, чем утром, но он сумел сделать это, не показав Стивену, чего ему стоило усилие.
Теперь у него в голове непрерывно пульсировала боль, а перед глазами все плыло. Там, где кровь скримзаля попала ему на руки, кожа покраснела и начала шелушиться, словно от солнечного ожога. Кроме того, она ужасно зудела. Девлин туго обмотал удила вокруг ладоней, стараясь сдержаться и не расчесывать пораженные места.
Конечно, он мучился не просто от похмелья, и ему становилось все хуже. Он открыл рот, чтобы позвать Стивена, который ехал впереди, однако потом передумал. Если он признается, что болен, менестрель заставит его повернуть в Гринхольт, а он этого не хочет. Надо ехать дальше, и будь что будет. Лихорадка либо отпустит, либо нет. Возможно, яд скримзаля все-таки убивает его, только тело еще этого не осознало.
* * *
Пошел третий день с тех пор, как они покинули Гринхольт, и Стивен уже сам понял, что дела его спутника плохи. В первый день он поверил, что накануне Девлин просто перебрал, а усталость, которую Избранный испытывал вечером, казалось естественной после тяжелой битвы.Назавтра Девлин выглядел хуже. Он отказывался от еды, упрямо повторяя, что надо ехать дальше. Стивен упрекал себя, что пошел на поводу у Девлина и не заставил его вернуться в деревню. К вечеру Девлин почти вываливался из седла. Он объяснил свою слабость раной на ноге, и менестрель, как ребенок, поверил этой отговорке.
На третье утро Девлин уже не смог скрыть своего состояния. Он был белым как мел, по лицу градом струился пот, глаза ввалились и помутнели. Ночью он расчесал руки до крови и теперь позволил Стивену перевязать их полосками чистого полотна. Это тревожило юношу больше всего. Такая покорность была совсем не в характере Избранного.
Стивен переживал, не зная, что делать. Сделать остановку и надеяться, что покой вернет Девлину силы? Несмотря на весьма скудные познания в медицине, он понимал, что это было бы непростительной глупостью. Избранному нужен искусный целитель, а посреди леса или в крошечных деревушках его не найти. Ближайший целитель находится в поместье лорда Бринйольфа. Если не сворачивать с дороги, то – за день они доедут до Зимсека, откуда можно послать за лекарем, но пока тот доберется, пройдет еще не меньше двух дней. Целых два дня, прежде чем Девлин получит помощь, а он так плох, что не протянет и двух часов…
Стивен проклинал себя за недогадливость и винил во всем только свой эгоизм. Как он гордился битвой со скримзалем и своим вкладом в победу! Он сам выпускал из арбалета стальные стрелы и видел, как они пронзали броню чудовища. Он был свидетелем храбрости, проявленной Девлином, и своими глазами видел, как Избранный нанес скримзалю смертельный удар. Стивену казалось, будто ожила древняя легенда, и он уже вовсю придумывал мелодию баллады, в которой запечатлит великое событие. Баллады, которая принесет ему деньги и известность. Он так увлекся музыкой и мечтами о славе, что не заметил быстрого ухудшения в состоянии Девлина. Он осознал свою ошибку только сейчас и, возможно, уже опоздал.
Да, два дня – это слишком долго. Но есть другой выход. Вчера, рядом с тем местом, где они остановились на ночлег, Стивен обнаружил заросшую тропинку, которую знал, еще будучи мальчишкой. Тропинка вела через лес в поместье лорда Бринйольфа. Если по ней можно проехать, то Девлин окажется под опекой лекаря еще до заката.
Стивен понимал, что рискует. Поваленные деревья, речные разливы, грязевые оползни могли изменить тропу или сделать ее непроходимой. Тогда им придется возвращаться и ехать по наезженному тракту. Однажды он уже повел Девлина по знакомой дороге, а потом выяснилось, что она затоплена. А по этой тропинке в последний раз ему приходилось бегать в далеком детстве. Но иначе поступить нельзя. Лучше рискнуть, чем тащиться по главной дороге и смотреть, как Девлин умирает у него на глазах только потому, что Стивен вовремя не нашел лекаря.
Менестрель снял с огня кружку с настоем ивовой коры и протянул ее спутнику.
– Пей, – приказал он и помог Избранному поднести кружку ко рту, обхватив его ладони своими. Руки Девлина дрожали, и несколько капель настоя пролилось на землю, но большую часть содержимого он все-таки выпил. Стивен счел это добрым знаком.
– Здесь оставаться нельзя. Ты в состоянии ехать верхом?
Стеклянными глазами Избранный смотрел куда-то мимо Стивена.
– Да, – хрипло выдавил он.
Девлин тяжело поднялся и с помощью Стивена доковылял до большого плоского камня, потом встал на камень и, когда менестрель подвел к нему лошадь, с трудом взобрался на нее, опираясь на плечо юноши.
– Не надо…
Не обращая внимания на протесты Избранного, юноша отстегнул ремень с высокой задней луки седла, обернул его вокруг пояса Девлина и прочно закрепил. Вот так. По крайней мере теперь Избранный не упадет.
Стивен прыгнул в седло, держа в руке поводья обеих лошадей.
– Держись. Держись, и я обещаю, что это последний день в дороге.
На лице Девлина промелькнула слабая улыбка.
– Последний день, – тихо проговорил он и, прикрыв глаза, сгорбился в седле. – Твоими бы устами, менестрель…
Стивен ударил лошадь пятками, и та пошла шагом. Лошадь Девлина послушно двинулась следом. Примерно через час они вернулись к опушке, откуда начиналась заброшенная лесная тропа. Стивен обернулся и посмотрел на своего спутника: Девлин выглядел не лучше, но и не хуже. Сейчас или никогда, решил юноша.
– Я не подведу, – поклялся он, поворачивая коней на тропу.
Он пообещал Богам пожертвовать всем, что у него есть, лишь бы Девлин не умер.
* * *
– Именем короля Олафура и его народа я взываю к Владыке Тео, Великому Отцу, и Владычице Тее, Великой Матери, и прошу их благословения. Владычица Соня, награди свой народ смелостью. Владыка Хаакон, даруй нам справедливость. Владыка Эгил, благослови плоды трудов наших. Владычица Гейра, исцели раны в наших сердцах. Тот, кого я не смею назвать, даруй нам удачу.Завершив утреннюю молитву, брат Арни семь раз низко поклонился перед алтарем, встал на колени, а затем распростерся на полу и отсчитал ровно сто ударов сердца. После этого он встал.
– Во имя всех Богов я приветствую новый день, – произнес священник и по обыкновению взмахнул рукой, показывая, что служба окончена, хотя прекрасно знал, что, кроме него, в Королевском храме никого нет. Тем не менее достоинство не позволяло ему пренебрегать традициями.
Он вздохнул. Мало кто приходил теперь в Королевский храм. В нынешнее беспокойное время люди выбирали одного из семи Богов и поклонялись ему особо, надеясь на его покровительство. Каждый выходной храм Божественной Четы, Отца Тео и Матери Теи, был до отказа заполнен молящимися, и на утренней службе отбою не было от прихожан. Почти все придворные посещали этот храм или отправлялись в старый город, чтобы помолиться Владычице Соне, Богине Войны.
В молодости брат Арни собирался посвятить себя служению Владычице Гейре. Он всегда чувствовал необъяснимую тягу к целительству, но мать убедила его пойти по ее стопам и стать жрецом всех Семи Богов сразу. Не то чтобы он жалел о своем выборе – ни в коем случае. Он гордился своим преданным служением и находил истинное удовольствие в неторопливой череде ритуалов. Но все же неплохо было бы хоть иногда проводить службу не в полном одиночестве. Впрочем, это лишь мечты. Королевский храм оживал раз в год – в Праздник Летнего Солнцестояния, когда службу отправлял сам король. В другие дни сюда отваживались зайти только претенденты на титул Избранного, да и тех в последнее время почти не осталось, хотя сейчас брат Арни всерьез опасался, что очень скоро королевству понадобится новый Избранный.