Бриггз Патриция. Призванные луной

   — Сложно объяснять, — ответила я, целых две секунды удерживая его взгляд, прежде чем повернула голову и кивнула в сторону тела. — Мертвец вон там. Если твой, то он новый — и ты плохо справился со своей работой. Он был слеп и глух, как человек. Я смогла захватить его врасплох, и он был настолько невежествен, что не знал: рана заживает не так быстро, если нанесена сверхъестественным существом. Он слишком увлекся погоней, позволил себе истечь кровью до смерти и…
   — Хватит, Мерседес, — прорычал он, подошел к мертвому вервольфу и наклонился к нему. Передвинул тело, и рука трупа безвольно упала на землю.
   Мак взвыл, но тут же наклонил голову и прижался к моей ноге, чтобы не смотреть.
   Этот звук перенес внимание Адама с мертвеца на мальчишку.
   Альфа проворчал:
   — Он не мой — этот тоже.
   — Как вежливо, — заметила я. — Твоя мама могла бы порадоваться твоим манерам, Хауптман.
   — Осторожней, — прошептал он.
   Это была не угроза, только предупреждение.
   Хорошо. Он страшен. По-настоящему страшен. Вероятно, был страшен, когда еще был просто человеком. Но я не покажу ему, что он меня пугает.
   — Адам Хауптман, — вежливо произнесла я, чтобы продемонстрировать, как это делается. — Позволь представить тебе Мака — это его единственное имя, которое мне известно. Примерно две луны назад на него напал вервольф из Чикаго. Вервольф убил его подругу, но Мак выжил. Нападавший захватил его и запер в клетку. Человек, похожий на чикагского Альфу Лео, продал его кому-то. Его держали в трейлере и использовали для чего-то похожего на эксперименты с наркотиками, пока он не сумел убежать. В пятницу на прошлой неделе он появился у дверей моей мастерской и спросил, нет ли работы.
   — Ты не сообщила мне, что у твоей двери незнакомый вервольф?
   Я подчеркнуто вздохнула.
   — Я не член твоей стаи, Адам. Я знаю, тебе трудно это понять, поэтому скажу медленно: я не принадлежу тебе. И не обязана ничего тебе говорить.
   Адам хрипло выругался.
   — Новые вервольфы опасны, женщина. Особенно если они замерзли и проголодались. — Он посмотрел на Мака, и голос его совершенно изменился, из него исчезли гнев и напряжение. — Мерси, иди сюда.
   Я не стала смотреть вниз, чтобы понять, что он увидел на лице Мака. Сделала шаг, но Мак вцепился в мою левую ногу. Я остановилась, чтобы не упасть.
   — Гм. В данный момент я несколько стеснена.
   — Для умной девочки ты иногда ведешь себя очень глупо, — сказал Адам мягким глубоким голосом, стараясь не напугать сидевшего рядом со мной вервольфа. — Закрыться в гараже с новым волком и мертвым телом — не самый мудрый из твоих поступков. Я пока не представляю, кто он. Было бы полезно знать его настоящее имя.
   — Мак, — прошептала я, — как тебя зовут?
   — Алан, — сонно ответил он, вставая на колени и прижимаясь лицом к моему животу. — Алан Маккензи Фрейзер, в честь моего деда, который умер в год, когда я родился. — Его движения привели к тому, что моя рубашка задралась, и он лизнул мою обнажившуюся кожу. Для чужака это могло бы показаться чувственным, но живот — самое уязвимое место тела, излюбленное хищниками. — Ты хорошо пахнешь, — прошептал он.
   От него несло вервольфом, и я начинала паниковать — что в такой ситуации совсем не полезно.
   — Алан, — произнес Адам, словно пробуя это имя на вкус. — Алан Маккензи Фрейзер, иди ко мне.
   Мак отвел голову, но больно стиснул руками мою ногу. Он посмотрел на Адама и зарычал, что дрожью отозвалось в моей ноге.
   — Моя, — заявил Мак. Глаза Адама сузились.
   — Не думаю. Она моя.
   «Было бы лестно, — подумала я, — если бы один из них не говорил обо мне как об обеде, да и во втором я не уверена». Пока Адам отвлекал внимание Мака, я протянула руку за спину и схватила большой гаечный ключ, лежавший на полке сразу за мной. И двинула им Мака по лопатке.
   Удар вышел не очень сильный, потому что я не могла как следует размахнуться, но лопатку, даже лопатку вервольфа, повредить нетрудно. Я услышала, как треснула кость, и вырвалась из рук Мака, прежде чем он пришел в себя от неожиданности.
   Мне не хотелось причинять ему боль, но он выздоровеет за несколько часов, а я не позволю ему съесть меня. Не думаю, чтобы после убийства он оправится так же легко и быстро, как от сломанной кости.
   Адам двигался почти так же стремительно, как я. Он схватил Мака за загривок и рывком поставил на ноги.
   — Адам, — сказала я, пребывая в относительной безопасности в дальнем углу гаража. — Он новый и необученный. Он жертва.
   Я сознательно вела речь тихо и спокойно, чтобы не усиливать возбуждение.
   Помогло и то, что в этот момент Мак не выглядел особенно опасным. Он безвольно висел в руках Адама.
   — Прости, — почти неслышно произнес Мак. — Прости. Адам преувеличенно раздраженно вздохнул и отпустил Мака — вначале поставил на ноги, но так как ноги Мака подогнулись, Адам опустил его за землю.
   — Больно, — скулил Мак.
   — Знаю. — В голосе Адама больше не было гнева. Конечно, он говорил с Маком, а не со мной. — Если переменишься, заживет быстрее.
   Мак посмотрел на него. — Не думаю, что он знает, как это делать нарочно, — высказала я предположение.
   Адам задумчиво взглянул на тело, потом на меня.
   — Ты что-то говорила о клетке и экспериментах? Мак промолчал, поэтому я кивнула.
   — Да. Очевидно, у кого-то есть наркотик, который пытаются применить к вервольфам. — Я повторила все, что рассказал мне Мак, потом подробно описала собственную встречу с мертвым ныне вервольфом и его напарником-человеком. Я уже сообщила Адаму большинство фактов, но была уверена, что часть информации потерялась из-за его возбужденного состояния, поэтому просто все рассказала снова.
   — Проклятие, — кратко выразился Адам, когда я закончила. — Бедняга. — Он повернулся к Маку. — Ну хорошо. С тобой все будет в порядке. Прежде всего надо вызвать твоего волка, чтобы ты мог залечить рану.
   — Нет, — возразил Мак, дико поглядев сначала на мертвеца, потом на меня. — Когда я такой, я себя не контролирую. Я кому-нибудь причиню боль.
   — Посмотри на меня, — велел Адам, и хотя его мрачный глубокий голос был адресован не мне, я не могла оторвать от него взгляда. Мак тем более. — Все в порядке, Алан. Я не позволю тебе причинить вред Мерси, хотя она заслуживает наказания. — И доказывая свою наблюдательность, добавил: — И не позволю тебе съесть мертвеца.
   Когда Мак начал колебаться, я подошла к Адаму, чтобы иметь возможность смотреть парню в глаза.
   — Я тебе говорила, что он будет контролировать твоего волка, если ты не сможешь. Поэтому он и Альфа. Необходимо ему поверить.
   Мак закрыл глаза и кивнул.
   — Хорошо. Но я не знаю как.
   — Скоро научишься, — сказал Адам. — А сейчас я тебе помогу. — Коленом он оттолкнул меня и достал из кармана нож. — Тебе будет легче без одежды.
   Я старалась держаться как можно незаметней и не вскрикнуть, услышав возглас Мака.
   И в лучшие времена переход никогда не бывает легким и безболезненным, особенно он труден без помощи лунного призыва. Не знаю, почему вервольфы не могут меняться, как я, но мне пришлось закрыть глаза и постараться не обращать внимания на болезные звуки, доносившиеся из угла гаража. Сломанная лопатка не облегчала Маку переход. Некоторые вервольфы с опытом меняют форму относительно быстро, но новому на это требуется много времени.
   Я вышла из гаража в контору, а оттуда наружу: чтобы оставить их в одиночестве и больше не видеть страдания Мака. Я села на единственную цементную ступеньку у конторы и стала ждать.
   В тот момент, когда полные боли крики Мака перешли в волчий вой, вернулась Елизавета, опираясь на руку внука.
   — Здесь еще один вервольф? — спросила она у меня. Я кивнула и встала.
   — Тот мальчишка, о котором я рассказывала. Но здесь Адам, так что опасности нет. Вы вычистили автобус Стефана?
   Я кивком указала на него.
   — Да, да. Ты что, считаешь, что имеешь дело с любителем? — Она обиженно фыркнула. — Твой друг вампир никогда не узнает, что в салоне побывал еще один труп, кроме его собственного.
   — Спасибо. — Я наклонила голову и, поскольку ничего больше не слышала в гараже, открыла дверь конторы и позвала: — Адам?
   — Все в порядке, — устало ответил он. — Сейчас безопасно.
   — Здесь Елизавета со своим шофером, — предупредила я на всякий случай: вдруг он в гневе ее не заметил.
   — Пусть тоже заходит.
   Я открыла переднюю дверь, но внук Елизаветы перехватил ее у меня и придержал для нас обеих. Елизавета переместила костлявую хватку с локтя внука на мой, хотя рука у нее была такая сильная, что я была уверена: она вполне может обойтись без помощи.
   Мак сидел в том же углу гаража, в котором я его оставила. Его волчья форма была темно-серой, и поэтому он сливался с тенями на цементном полу. Одна лапа у него была белой, и под носом светлела полоска. У вервольфов окраска обычно больше напоминает собачью, чем волчью. Не знаю почему. У Брана, Маррока, — белое пятно на хвосте, словно он окунул его в ведро с краской. Мне это кажется забавным — но мне никогда не хватало духу сказать ему об этом.
   Адам склонился над мертвецом, не обращая на Мака никакого внимания. Когда мы вошли, Альфа поднял голову.
   — Елизавета Аркадьевна, — формально поздоровался он и добавил что-то по-русски. Снова перейдя на английский, продолжил: — Роберт, и тебе спасибо за то, что пришел сюда сегодня.
   Елизавета сказала Адаму что-то по-русски.
   — Еще не совсем, — ответил Адам. — Можешь поменять назад его форму? — Он показал на мертвеца. — Я не узнаю его запах, и мне хотелось бы получше разглядеть его лицо.
   Елизавета нахмурилась и быстро заговорила по-русски с внуком. Тот кивнул. Они еще какое-то время общались, потом она снова повернулась к Адаму.
   — Возможно. Я попробую.
   — Есть ли у тебя здесь фотоаппарат, Мерси? — спросил Адам.
   — Есть. — Я работаю со старыми машинами. Иногда попадаются авто, «восстановленные» другими, у них бывает новый и необычный внешний вид. Я обнаружила, что если сделать снимок машины перед тем, как ее разобрать, потом легче собирать. — Сейчас принесу.
   — Прихвати листок бумаги и чернильную подушечку, если есть. Я пошлю отпечатки пальцев своему другу для идентификации.
   К тому времени как я вернулась, труп уже был в человеческой форме, и рана на шее, которую я сделала, выглядела как лопнувший воздушный шарик. Кожа посинела от потери крови. Мне приходилось видеть мертвецов и раньше, но тех я не убивала.
   Перемена привела к тому, что его одежда разорвалась — и не так живописно, как изображают комиксы и художники-фантасты. Брюки лопнули в промежности, рубашка разошлась на шее и по швам на плечах, и все это выглядело ужасно непристойно.
   Адам взял у меня цифровой фотоаппарат и сделал несколько снимков под разными углами, потом убрал аппарат в сумку и повесил себе через плечо.
   — Верну, как только получу фотографии, — с отсутствующим видом пообещал он, взял принесенные мною канцелярские принадлежности и вначале искусно смазал подушечки пальцев мертвеца чернилами, а потом сделал отпечатки на бумаге.
   После этого все происходило очень быстро. Адам помог внуку Елизаветы поместить тело в роскошные внутренности машины, чтобы от него избавились. Елизавета провела необходимый ритуал — танцы и жесты, — очищая мой гараж от волшебства; я надеялась, что теперь ничего не свидетельствует о том, что в мастерской находилось мертвое тело. Она взяла и одежду Мака.
   — Тихо, — велел Адам, когда Мак угрожающе заворчал. — Все равно теперь это рваные тряпки. У меня дома есть одежда, которая тебе подойдет, а завтра раздобудем другую.
   Мак сердито взглянул на него.
   — Ты идешь со мной, — сказал Адам тоном, не терпящим возражений. — Я не позволю новому волку свободно бегать по моему городу. Тебе придется кое-чему научиться, потом я разрешу тебе остаться или уйти — но только когда буду уверен, что ты себя контролируешь.
   — Я ухожу; такой старой женщине, как я, не следует поздно ложиться, — заявила Елизавета. Она кисло посмотрела на меня. — Хоть ненадолго воздержись от глупостей, Мерседес. Я не хочу еще раз появляться здесь.
   Звучало это так, словно она постоянно занималась моим гаражом, хотя была у меня впервые. Я устала, и мысль об убитом мной человеке по-прежнему вызывала желание освободиться от содержимого желудка. К тому же я была слишком напряжена, поэтому мой ответ оказался не настолько дипломатичным, как следовало бы.
   — Я тоже этого не хочу. Она уловила невысказанный вызов, но я смотрела широко раскрытыми ясными глазами, так что она не поняла, серьезно ли я говорю. Оскорбленная колдунья в одном списке с разгневанным вервольфом-Альфой и пребыванием рядом с новым волком и с мертвым телом — все это я проделала за один вечер. Но тут уж я ничего не могла поделать.
   Мне пришлось научиться вызывающему поведению, чтобы выжить в стае огромных доминирующих вервольфов. Они, как и другие хищники, уважают храбрость. Если уж слишком будешь стараться не задеть их, они воспримут это как слабость, а слабые — это добыча.
   Завтра я снова буду чинить старые машины и какое-то время не стану поднимать голову. На сегодня я издержала всю свою удачу.
   Адам, по-видимому, был согласен с этим, потому что он взял Елизавету под руку, отвлекая ее, и отвел к машине. Ее внук Роберт лениво улыбнулся мне.
   — Не слишком наседай на бабушку, Мерси, — негромко сказал он. — Ты ей нравишься, но это ее не остановит, если она решит, что ты проявляешь недостаточно уважения.
   — Знаю, — ответила я. — Пойду домой и проверю, укоротят ли несколько часов сна мой язычок, чтобы он больше не приводил к неприятностям.
   Мне хотелось пошутить, но получилось слишком устало.
   Уходя, Роберт сочувственно посмотрел на меня.
   Кто-то прислонился к моей ноге. Опустив голову, я увидела Мака. Он поднял на меня глаза, вероятно, считая, что тоже смотрит сочувственно. Адам оставался с Елизаветой, но у Мака, по-видимому, никаких неприятностей не было. Я слегка почесала его за ухом.
   — Пойдем. Закроем мастерскую.
   На этот раз я свой кошелек не забыла.

Глава четвертая

   Оказавшись наконец дома, я решила, что от последствий такого вечера можно спастись только одним способом. Мои запасы темного шоколада кончились, мятное печенье я доела, поэтому включила печь и вытащила миксер. Когда кто-то постучал в дверь, я наливала шоколад в тесто для печенья.
   На пороге стояла девчонка — чертенок с ярко-оранжевыми волосами (новая краска «Дневное сияние»), которые рассыпались мятежными завитками; на глаза она потратила столько косметики, что профессиональной команде девушек, разогревающих зрителей перед матчем, хватило бы на целый месяц. В руке у нее был мой фотоаппарат.
   — Привет, Мерси. Папа велел отнести его тебе и убраться на время, пока он занят какими-то делами. — Закатив глаза, она протянула мне аппарат. — Он ведет себя так, словно я не знаю, что ему приходится иметь дело с чужими вервольфами.
   — Привет, Джесси, — ответила я и впустила ее в дом.
   — К тому же, — продолжала она, заходя и сбрасывая обувь, — этот волк забавный. Такая смешная полоска вот здесь. — Она провела пальцем у себя под носом. — Он не причинил бы мне вреда. Я только почесала ему живот, но тут вошел папа, и началось… О, у тебя такое вкусное тесто! Можно попробовать?
   Джесси — дочь Адама. Ей пятнадцать лет, но она изо всех сил старается выглядеть на сорок, Большую часть года она живет у матери в Юджине — должно быть, приехала к нам, чтобы встретить День благодарения с отцом. Мне показалось, что немного рановато, потому что праздник только в четверг, но она ходит в школу для одаренных и эксцентричных детей, так что, возможно, каникулы у них длиннее.
   — Ты специально для отца выкрасила волосы? — спросила я, передавая ей ложку с основательным количеством теста.
   — Конечно. — Она набила рот и так и продолжала говорить. — Если у него есть возможность на меня поворчать, он чувствует себя настоящим отцом. К тому же, — г с видом праведника добавила она, — в Юджине все так делают. Через одну-две недели смоется. Когда мне надоели его нотации, я заявила, что ему повезло: я не воспользовалась суперклеем для острых концов, как мой друг Джаред. Может, сделаю на следующих каникулах. Вкусно.
   Она протянула ложку за новой порцией, но я шлепнула ее по руке.
   — Нельзя: она уже побывала у тебя во рту.
   Я дала ей другую ложку, закончила мешать тесто и стала наливать его на противень.
   — Да, чуть не забыла, — произнесла она, прожевав, — отец вместе с фотоаппаратом прислал сообщение. Оно зашифрованное, но я знаю: ты мне расскажешь, что в нем. Готова?
   Я поставила первый противень в духовку и начала загружать второй.
   — Давай!
   — Он сказал: «Кое-что узнал. Не волнуйся. Это наемный убийца». — Джесси помахала пустой ложкой. — Теперь объясни мне.
   Вероятно, мне следовало уважать стремление Адама уберечь свою дочь, но ведь это он ее послал ко мне.
   — Вечером я убила человека. Твой отец узнал, кто он.
   — Правда? И он был наемным убийцей? Круто! — Она бросила ложку в раковину рядом с первой, потом взобралась на стул у моего бара и начала задавать множество вопросов, тут же на них отвечая. — Поэтому ты ему звонила раньше? Он выглядел усталым. Как получилось, что ты позвонила папе? Нет, погоди. Тот, кого ты убила, был вервольфом, верно? Поэтому папа так быстро отправился. А кто этот волк, которого он привел с собой? — Она остановилась. — Тыубила вервольфа? У тебя есть пистолет?
   «Несколько. Но в гараж я их с собой не беру». Поскольку она смолкла, я ответила на два ее последних вопроса:
   — Да и нет.
   — Ужасно. — Джесси улыбнулась. — Эй, как это вышло?
   — Не нарочно, — проговорила я покорно: с таким же успехом я могла пытаться сдержать голыми руками приливную волну, результат был такой же.
   — Конечно, нет. Если бы ты не остерв… — Я подняла бровь, и она тут же поправилась, не прерывая стремительного потока слов: —. Не рассердилась. А нож у тебя есть? Или ты убила его гаечным ключом?
   — Зубами.
   — Ух ты! — Джесси скривилась. — Отвратительно. А, понимаю. Значит, ты прикончила его, когда была койотом?
   Большинство людей знают только о меньших других, и многие считают, что другие — это надувательство, обман правительства или со стороны правительства, выбирайте на вкус. Но Джесси, хотя она и человек, будучи дочерью вервольфа, прекрасно знала о существовании тех, кого она называла «дикими тварями». Отчасти это моя вина. При первой нашей встрече, когда Альфа только поселился рядом со мной, она меня спросила, вервольф ли я, как ее папа. Я рассказала ей, кто я, и она приставала ко мне, пока я не показала ей, как это выглядит, когда я принимаю другую форму. Мне кажется, ей тогда было девять лет и она уже была мощным паровым катком.
   — Да. Я просто пыталась его отвлечь, чтобы он погнался за мной и оставил Мака… этого полосатого вервольфа. — Я повторила ее жест, чиркнув пальцем под носом. — Он хороший. — Потом, чувствуя, что нужно отдать должное Адаму, добавила: — Но он недавно укушенный и еще не умеет владеть собой. Так что слушайся отца во всем, что касается Мака, ладно? Если Мак тебя укусит или причинит боль, он будет ужасно себя чувствовать, а у него и так было достаточно трудных дней. — Я поколебалось. Это не мое дело, но Джесси мне нравится. — В стае твое отца есть несколько волков, от которых тебе стоит держаться подальше.
   Она кивнула, но с довольным видом сказала:
   — Они меня не тронут, с моим отцом. Ты имеешь в виду Бена, верно? Папа велел мне не попадаться ему на пути. Я вчера с ним встретилась: он остановился возле меня. — Она наморщила нос. — Он снарк — со своим холодным британским акцентом[Снарк — фантастическое животное из произведений Луиса Кэррола; в переносном смысле — чудовище. — Прим. перев.].
   Я не знала, кто такой снарк, но была уверена, что Бену это слово подходит.
   Печенье поспело, мы его попробовали, и я дала ей с собой тарелку, укутанную фольгой. Вышла с ней на порог и увидела у дома Адама множество машин, словно на распродаже автомобилей. Должно быть, он созвал стаю.
   — Провожу тебя до дома. — Я стала надевать туфли, которые держу на пороге на случай грязи.
   Она закатила глаза, но подождала меня.
   — Правда, Мерси, а что ты сделаешь, если кто-нибудь из стаи к нам пристанет?
   — Я умею очень громко кричать. Конечно, если не решу использовать свою новую технику убийства.
   — Отлично. Но я предпочитаю крик. Не думаю, что папа обрадуется, если ты начнешь убивать его волков.
   Вероятно, никто из них к ней и не притронется, как она и считает. Я была почти уверена, что она права. Но одна из машин, которые мне видны, красный грузовичок Бена. А я не стала бы оставлять с Беном наедине пятнадцатилетнюю девочку, чьей бы дочерью она ни была.
   Нас никто не потревожил, когда мы шли по моему заднему двору.
   — Отличная машина, — заявила Джесси, проходя мимо моего «кролика». — Папа ценит то, что ты выставляешь ее здесь напоказ. Ты правильно поступаешь. Я ему сказала, что в следующий раз, когда ты на него рассердишься, распишешь машину граффити.
   — Твой папа умный человек, — ответила я. — Граффити я приберегу на потом. Я решила, что когда появится повод, сниму три шины.
   Я протянула руку и сделала вид, что веду машину на одном колесе.
   Джесси захихикала.
   — Это выведет его из себя. Посмотрела бы ты на него, когда картины на стене не висят прямо.
   Мы дошли до изгороди, и Джесси пробралась через старую проволочную ограду.
   — Если все же решишь раскрасить — можно, я помогу?
   — Конечно, — пообещала я. — Подожду, пока ты не войдешь.
   Она снова закатила глаза, но улыбнулась и побежала к заднему крыльцу. Я помедлила, пока она не помахала мне с крыльца и не исчезла в доме.
   Вынося мусор, перед тем как лечь спать, я заметила, что у дома Адама по-прежнему много машин. Значит, встреча затянулась. Я почувствовала удовлетворение от того, что я не вервольф.
   Повернулась, чтобы возвратиться, и остановилась. Я была глупа: какие бы острые чувства у тебя ни были, это не поможет, если не будешь внимательна.
   — Привет, Бен, — сказала я мужчине, стоявшему между мной и домом.
   — Рассказываешь всякие басни, Мерседес Томпсон, — ответил Бен приятным голосом. Как и сказала Джесси, у него изящный английский акцент. И выглядит он привлекательно, правда, чуть женственно, на мой вкус.
   — М-м-м-м? — спросила я.
   Он подбросил ключи от машины вверх и поймал одной рукой — раз и другой. Сделал так трижды, не отводя от меня взгляда. Если я закричу, Адам услышит, но, как я уже говорила, я ему не принадлежу. Конечно, у него есть чувство собственника, большое спасибо. Я серьезно не опасалась, что Бен настолько глуп и что-то мне сделает — особенно когда Адам рядом.
   — Постой здесь немного, Бен. — Вервольф карикатурно изобразил акцент Адама, который детство провел в глубинке на юге. — Подожди, пока моя дочь не поднимется в свою комнату… Не хочет, чтобы она с мной встретилась. — Последняя фраза была произнесена опять с четким английским акцентом. Не совсем как принц Чарльз, ближе к Феджину из «Оливера»[Феджин, герой романа Диккенса «Оливер Твист», глава шайки воров, говорит совсем не на правильном английском. Здесь речь идет о герое мюзикла «Оливер». — Прим. перев.].
   — Не знаю, какое это имеет отношение ко мне. — Я пожала плечами. — Но это тебя изгнали из лондонской стаи. Если бы Адам не принял тебя, у тебя были бы большие неприятности.
   — Это не я, которым это сделано, — ответил он с нарушением правил грамматики. Я с усилием удержалась от того, чтобы поправить. — А что до того, какое ты имеешь отношение, Адам сказал мне, что ты его предупредила, чтобы он держал Джесси подальше от меня.
   Не помню, чтобы я это делала, хотя и могла бы. Бен появился в нашем городе несколько месяцев назад в сопровождении целого хвоста сплетен. В Лондоне, в его районе, произошли три особенно жестоких изнасилования, и полиция подозревала его. Виновен он или нет, но его Альфа решил, что ему лучше уйти от внимания общественности, и переправил его к Адаму.
   У полиции ничего против него не было, но после того как он эмигрировал, изнасилования прекратились. Я проверяла: Интернет — поразительная штука. Помню, я посоветовала Адаму следить за Беном, когда этот англичанин крутится по соседству с уязвимыми женщинами. Я думала о Джесси, но, кажется, ее имени не называла.
   — Ты не уважаешь женщин, — бросила я ему. — Ты груб и жесток. А что, по-твоему, ему следовало делать?
   — Иди домой, Бен, — послышался из-за моего правого плеча густой мягкий голос.
   «Черт побери, мне нужно больше спать: я кому угодно позволяю подкрасться ко мне».
   — Даррил, — выдохнула я, оглядываясь на второго по положению в стае Адама.
   Даррил — рослый мужчина, гораздо выше шести футов. Джесси рассказала мне, что его мать была китаянка, а отец из африканского племени; он учился на инженера в американском университете, когда они встретились. В лице Даррила отражалась смесь этих двух культур. Выглядел он, как фотомодель или киноактер, но на самом деле обладал дипломом доктора философии и работал в Северо-западных тихоокеанских лабораториях в каком-то совершенно секретном правительственном проекте.
   Я не очень хорошо его знала, но у него чрезвычайно респектабельная внешность, какая бывает у профессоров колледжа. Я предпочитала иметь за спиной его, а не Бена, но оказаться между двумя вервольфами, кем бы они ни были, совсем не хотела. И отошла в сторону, чтобы видеть одновременно обоих.