Фаун пошла вдоль берега, высматривая подходящее для них судно. Некоторые имели длинные надстройки, явно не оставляющие места для коня; на других уже была всякая живность – Фаун заметила четырех волов, спокойно жующих жвачку на корме одной из барж; значит, крупных животных на борт брали, но тут все было уже заполнено. Почти на всех судах имелись курятники, кое-где на палубах на солнышке дремали собаки; правда, ни одна из них не стала облаивать Фаун. Все же нужно было выбрать что-то подходящее… Парень, сидевший на бочонке на носу одного из суденышек, сдвинул на затылок потрепанную шляпу и ухмыльнулся, показав отсутствие половины зубов.
– Вы берете пассажиров? – окликнула его Фаун.
– Тебя бы я взял, малышка!
Фаун нахмурилась.
– Речь идет обо мне, моем муже и его коне.
Парень церемонно сорвал с головы шляпу, открыв жирные волосы.
– Ах, мужа и его коня лучше оставить на берегу. Держу пари: со мной ты прокатишься лучше! Если ты… Ой! – Парень прижал руку к макушке, от которой с явственным «щелк» отскочила непонятно откуда прилетевшая деревяшка. Посмотрев налево, парень пожаловался: – Ну и зачем ты это сделала? Я только пытался быть любезным…
На крыше каюты привязанной рядом баржи в качалке сидела женщина в домотканой юбке и что-то выстругивала из дерева. Присмотревшись, Фаун обнаружила, что это совсем молоденькая девушка, довольно тощая, с прямыми светлыми волосами, выбившимися из завязанного на затылке хвоста. Выражение ее голубых глаз было сердитым.
– Чтобы напомнить тебе, дураку, что следует вести себя прилично, – резко сказала девушка. – А теперь извинись, Джос.
– Прошу прощения, хозяйка Берри.
По воздуху пролетела еще одна деревяшка, увернуться от которой Джос не сумел.
– Ой!
– Перед ней извинись, безмозглый!
Джос натянул на голову шляпу – чтобы, по-видимому, было что снять перед Фаун.
– Прости, мисс… миссус, – пробормотал он и нырнул в каюту – чтобы избежать нового обстрела.
– Болван, – спокойно подытожила девушка.
Фаун прошла еще немного по берегу; она с интересом отметила, что если суденышко Джоса сидело на мели, то баржа Берри, стоявшая на якоре ниже по течению, была на плаву. И на корме у нее имелся пустой загон для скота, а от курятника, вокруг которого клевали зерна несколько несушек, совсем не воняло: кто-то его регулярно чистил. Уперев руки в бедра, Фаун запрокинула голову и еще раз посмотрела на хозяйку баржи, которая с виду была ненамного старше ее.
– Что это ты вырезаешь? – окликнула девушку Фаун.
Девушка показала ей закругленный брусок.
– Поплавки. Из тополя получаются хорошие поплавки. Годятся и другие мягкие сорта дерева.
Фаун кивнула. Ее обнадежила общительность девушки: недовольное выражение ее лица сменила улыбка. Берри могла ведь просто буркнуть «поплавки», а то и «не твое дело».
– Так что… берешь ты пассажиров?
Светловолосая девушка наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть Фаун.
– Да не собиралась… Я планирую поторговать, спускаясь по реке, так что буду делать много остановок. Путешествие было бы медленным.
– Это ничего. Мы не торопимся. А как далеко ты направляешься?
– Я еще не решила.
– Можно мне заглянуть к тебе на баржу? Я никогда не бывала на судах, – улыбнулась Фаун. Обратиться с подобной просьбой к слишком игривому Джосу она бы не рискнула; ей повезло, что она повстречала женщину.
Девушка склонила голову к плечу, потом кивнула. Сунув свой нож в ножны на поясе, она просто спрыгнула с крыши каюты, не воспользовавшись грубой лестницей из прибитых к стене планок; высота в пять футов ее не смутила, она только сильно согнула колени. Схватив длинную доску, она перекинула ее на берег. Фаун с опасением посмотрела на узкую и прогибающуюся доску, потом затаила дыхание и пробежала по сходням, не свалившись в грязь.
Спрыгнув на палубу, она с интересом огляделась.
– Привет. Меня зовут Фаун Блуфилд.
Девушка поклонилась. У нее были высокие скулы и острый подбородок, что делало ее похожей на дружелюбного хорька. Она оказалась выше Фаун – да и кто бы не оказался? – и, пожалуй, повыше Вита. На ее нежной светлой коже были заметны солнечные ожоги.
– Берри Клиркрик. Я хозяйка этой баржи.
Хозяйка баржи могла быть ее капитаном, владелицей или и тем, и другим; Фаун предположила, что Берри имеет в виду как раз последнее, и порадовалась этому. Берри гостеприимно протянула ей руку – маленькую, но еще более загрубелую, чем ее собственная. Фаун с улыбкой обменялась с Берри рукопожатием.
– А кто живет в загоне? – спросила она, потом разглядела катышки в соломе. – А, коза!
– Наша нянюшка Дейзи. Мой маленький брат пасет ее на берегу.
– Значит, у вас есть свежее молоко. И яйца. – Баржа уже начала казаться Фаун по-домашнему уютной.
– Некоторое количество, – кивнула Берри.
– Я выросла на ферме, рядом с Вест-Блю. – В ответ на непонимающий взгляд Берри Фаун пояснила: – Это к северу от Ламптона. – Судя по выражению лица Берри, она была не особенно сильна в географии, поэтому Фаун добавила: – Ламптон стоит на реке, которая впадает в Грейс у Серебряных Перекатов.
Лицо Берри прояснилось.
– А, у Каменной Вилки. Там такая большая песчаная отмель… Ты ведь умеешь доить козу?
– Конечно.
– Хм-м… – Берри явно колебалась. – Ты и готовить умеешь, я думаю. Ты хорошая повариха?
– По крайней мере так говорит мой муж.
Хозяйка баржи оглядела маленькую фигурку Фаун, рост которой, как той было известно, заставлял ее выглядеть еще моложе, чем в действительности.
– И давно вы поженились?
Фаун покраснела.
– Около четырех месяцев. – За это время столько всего случилось, что, казалось, прошло много больше…
Берри слегка улыбнулась.
– Ну, тогда не знаю, можно ли доверять его мнению. Ладно, иди осмотри баржу.
Низенькая дверь в передней стене каюты вела к лесенке из нескольких дощатых ступенек; внутри было темно. Даже Фаун пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь; Даг тут должен будет складываться чуть ли не вдвое и очень осторожно выпрямляться. Передняя часть каюты была заполнена товарами: мотками пеньковой веревки, рулонами шерстяной и льняной ткани, связками шкур, бочонками и горшками. Фаун почувствовала запах яблок, масла, свиного сала и чего-то, что могло быть медвежьим жиром. Один бочонок был установлен на козлах и имел снизу краник. Из него доносилось довольно зловещее шипение: там бродил яблочный сидр. Еще Фаун разглядела мешки с орехами и копченые окорока, подвешенные к балкам, а по всем углам оказались распиханы бочарные заклепки – явно местные продукты, закупленные где-нибудь вверх по притоку реки Грейс. В одном углу хранились металлические изделия из Трипойнта – от лопат и топоров до иголок и булавок.
– Ты проделала всю дорогу от Трипойнта? – с почтением спросила Фаун, проведя пальцем по новому блестящему плугу.
– Нет, это я закупила на полпути. Мы покупаем в одном месте, продаем ниже по течению в другом – как удается.
Остальная часть каюты была отведена под жилье; ее освещали два маленьких застекленных окошечка и открытая дверь, ведущая на заднюю часть палубы. Вдоль стен располагались две узкие койки с наваленными на них матрасами; под койками тоже хранились товары. Одна из коек была задернута занавеской. Баржа Берри имела даже настоящий каменный очаг; над углями висел закопченный железный чайник. Изобретательно укрепленный на петлях стол мог откидываться и крепиться к стене, закрывая полку с металлической посудой и припасами.
– Как тебе удалось приобрести такое замечательное судно?
Улыбка Берри сменилась гримасой.
– Мой отец строит… строил… строит каждый год по одному такому для плавания к Греймауту. Они с моим старшим братом сколачивают корпус, а я конопачу и занимаюсь оборудованием. Отец стал брать нас, детей, с собой с тех пор, как умерла мама, – мне было тогда десять лет. – Выражение лица Берри смягчилось. – Потом он возвращается в верховья, нанимаясь с моим старшим братом на гребные лодки. Мы с младшим братом плавали как груз, пока я не научилась играть на скрипке для гребцов. После этого мне стали платить даже больше, чем отцу! Ну и жаловался он на это – правда, с гордостью.
Фаун понимающе кивнула.
– Уж эти отцы… – пробормотала она, и Берри согласно вздохнула.
Фаун заметила неловкую запинку Берри, когда та говорила об отце, и задумалась о том, как тактично сформулировать следующий вопрос.
– А теперь он… э-э… судов больше не строит?
Берри скрестила руки на груди и оценивающе посмотрела на Фаун; потом, сделав глубокий вдох, она, по-видимому, пришла к решению.
– Я не знаю. Они с моим старшим братом прошлой осенью отправились в низовья, но весной обратно не вернулись. Я так ничего о них и не услышала, хотя просила всех речников, кого только знаю, высматривать их и прислать весточку. А эту баржу отец оставил недоделанной. Я ее оснастила и загрузила товаром, и вот теперь сама отправляюсь вниз по реке. Так его работа хоть не пропадет даром… – Голос Берри дрогнул. – Это последнее судно отца – все, что он мне оставил. Я собираюсь часто останавливаться по дороге и расспрашивать… может, удастся что-то узнать.
– Понятно, – сказала Фаун. – Думаю, что это очень умно с твоей стороны.
Существовало множество причин, по которым человек мог не вернуться из путешествия к низовьям, и большинство из них ничего хорошего не сулило. По крайней мере, если дело касалось семейного человека… Молодой парень, возможно, и соблазнился бы каким-то новым приключением по дороге, жестокосердно ничего не сообщив встревоженным родичам, но не отец семейства.
– Вы берете пассажиров? – окликнула его Фаун.
– Тебя бы я взял, малышка!
Фаун нахмурилась.
– Речь идет обо мне, моем муже и его коне.
Парень церемонно сорвал с головы шляпу, открыв жирные волосы.
– Ах, мужа и его коня лучше оставить на берегу. Держу пари: со мной ты прокатишься лучше! Если ты… Ой! – Парень прижал руку к макушке, от которой с явственным «щелк» отскочила непонятно откуда прилетевшая деревяшка. Посмотрев налево, парень пожаловался: – Ну и зачем ты это сделала? Я только пытался быть любезным…
На крыше каюты привязанной рядом баржи в качалке сидела женщина в домотканой юбке и что-то выстругивала из дерева. Присмотревшись, Фаун обнаружила, что это совсем молоденькая девушка, довольно тощая, с прямыми светлыми волосами, выбившимися из завязанного на затылке хвоста. Выражение ее голубых глаз было сердитым.
– Чтобы напомнить тебе, дураку, что следует вести себя прилично, – резко сказала девушка. – А теперь извинись, Джос.
– Прошу прощения, хозяйка Берри.
По воздуху пролетела еще одна деревяшка, увернуться от которой Джос не сумел.
– Ой!
– Перед ней извинись, безмозглый!
Джос натянул на голову шляпу – чтобы, по-видимому, было что снять перед Фаун.
– Прости, мисс… миссус, – пробормотал он и нырнул в каюту – чтобы избежать нового обстрела.
– Болван, – спокойно подытожила девушка.
Фаун прошла еще немного по берегу; она с интересом отметила, что если суденышко Джоса сидело на мели, то баржа Берри, стоявшая на якоре ниже по течению, была на плаву. И на корме у нее имелся пустой загон для скота, а от курятника, вокруг которого клевали зерна несколько несушек, совсем не воняло: кто-то его регулярно чистил. Уперев руки в бедра, Фаун запрокинула голову и еще раз посмотрела на хозяйку баржи, которая с виду была ненамного старше ее.
– Что это ты вырезаешь? – окликнула девушку Фаун.
Девушка показала ей закругленный брусок.
– Поплавки. Из тополя получаются хорошие поплавки. Годятся и другие мягкие сорта дерева.
Фаун кивнула. Ее обнадежила общительность девушки: недовольное выражение ее лица сменила улыбка. Берри могла ведь просто буркнуть «поплавки», а то и «не твое дело».
– Так что… берешь ты пассажиров?
Светловолосая девушка наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть Фаун.
– Да не собиралась… Я планирую поторговать, спускаясь по реке, так что буду делать много остановок. Путешествие было бы медленным.
– Это ничего. Мы не торопимся. А как далеко ты направляешься?
– Я еще не решила.
– Можно мне заглянуть к тебе на баржу? Я никогда не бывала на судах, – улыбнулась Фаун. Обратиться с подобной просьбой к слишком игривому Джосу она бы не рискнула; ей повезло, что она повстречала женщину.
Девушка склонила голову к плечу, потом кивнула. Сунув свой нож в ножны на поясе, она просто спрыгнула с крыши каюты, не воспользовавшись грубой лестницей из прибитых к стене планок; высота в пять футов ее не смутила, она только сильно согнула колени. Схватив длинную доску, она перекинула ее на берег. Фаун с опасением посмотрела на узкую и прогибающуюся доску, потом затаила дыхание и пробежала по сходням, не свалившись в грязь.
Спрыгнув на палубу, она с интересом огляделась.
– Привет. Меня зовут Фаун Блуфилд.
Девушка поклонилась. У нее были высокие скулы и острый подбородок, что делало ее похожей на дружелюбного хорька. Она оказалась выше Фаун – да и кто бы не оказался? – и, пожалуй, повыше Вита. На ее нежной светлой коже были заметны солнечные ожоги.
– Берри Клиркрик. Я хозяйка этой баржи.
Хозяйка баржи могла быть ее капитаном, владелицей или и тем, и другим; Фаун предположила, что Берри имеет в виду как раз последнее, и порадовалась этому. Берри гостеприимно протянула ей руку – маленькую, но еще более загрубелую, чем ее собственная. Фаун с улыбкой обменялась с Берри рукопожатием.
– А кто живет в загоне? – спросила она, потом разглядела катышки в соломе. – А, коза!
– Наша нянюшка Дейзи. Мой маленький брат пасет ее на берегу.
– Значит, у вас есть свежее молоко. И яйца. – Баржа уже начала казаться Фаун по-домашнему уютной.
– Некоторое количество, – кивнула Берри.
– Я выросла на ферме, рядом с Вест-Блю. – В ответ на непонимающий взгляд Берри Фаун пояснила: – Это к северу от Ламптона. – Судя по выражению лица Берри, она была не особенно сильна в географии, поэтому Фаун добавила: – Ламптон стоит на реке, которая впадает в Грейс у Серебряных Перекатов.
Лицо Берри прояснилось.
– А, у Каменной Вилки. Там такая большая песчаная отмель… Ты ведь умеешь доить козу?
– Конечно.
– Хм-м… – Берри явно колебалась. – Ты и готовить умеешь, я думаю. Ты хорошая повариха?
– По крайней мере так говорит мой муж.
Хозяйка баржи оглядела маленькую фигурку Фаун, рост которой, как той было известно, заставлял ее выглядеть еще моложе, чем в действительности.
– И давно вы поженились?
Фаун покраснела.
– Около четырех месяцев. – За это время столько всего случилось, что, казалось, прошло много больше…
Берри слегка улыбнулась.
– Ну, тогда не знаю, можно ли доверять его мнению. Ладно, иди осмотри баржу.
Низенькая дверь в передней стене каюты вела к лесенке из нескольких дощатых ступенек; внутри было темно. Даже Фаун пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь; Даг тут должен будет складываться чуть ли не вдвое и очень осторожно выпрямляться. Передняя часть каюты была заполнена товарами: мотками пеньковой веревки, рулонами шерстяной и льняной ткани, связками шкур, бочонками и горшками. Фаун почувствовала запах яблок, масла, свиного сала и чего-то, что могло быть медвежьим жиром. Один бочонок был установлен на козлах и имел снизу краник. Из него доносилось довольно зловещее шипение: там бродил яблочный сидр. Еще Фаун разглядела мешки с орехами и копченые окорока, подвешенные к балкам, а по всем углам оказались распиханы бочарные заклепки – явно местные продукты, закупленные где-нибудь вверх по притоку реки Грейс. В одном углу хранились металлические изделия из Трипойнта – от лопат и топоров до иголок и булавок.
– Ты проделала всю дорогу от Трипойнта? – с почтением спросила Фаун, проведя пальцем по новому блестящему плугу.
– Нет, это я закупила на полпути. Мы покупаем в одном месте, продаем ниже по течению в другом – как удается.
Остальная часть каюты была отведена под жилье; ее освещали два маленьких застекленных окошечка и открытая дверь, ведущая на заднюю часть палубы. Вдоль стен располагались две узкие койки с наваленными на них матрасами; под койками тоже хранились товары. Одна из коек была задернута занавеской. Баржа Берри имела даже настоящий каменный очаг; над углями висел закопченный железный чайник. Изобретательно укрепленный на петлях стол мог откидываться и крепиться к стене, закрывая полку с металлической посудой и припасами.
– Как тебе удалось приобрести такое замечательное судно?
Улыбка Берри сменилась гримасой.
– Мой отец строит… строил… строит каждый год по одному такому для плавания к Греймауту. Они с моим старшим братом сколачивают корпус, а я конопачу и занимаюсь оборудованием. Отец стал брать нас, детей, с собой с тех пор, как умерла мама, – мне было тогда десять лет. – Выражение лица Берри смягчилось. – Потом он возвращается в верховья, нанимаясь с моим старшим братом на гребные лодки. Мы с младшим братом плавали как груз, пока я не научилась играть на скрипке для гребцов. После этого мне стали платить даже больше, чем отцу! Ну и жаловался он на это – правда, с гордостью.
Фаун понимающе кивнула.
– Уж эти отцы… – пробормотала она, и Берри согласно вздохнула.
Фаун заметила неловкую запинку Берри, когда та говорила об отце, и задумалась о том, как тактично сформулировать следующий вопрос.
– А теперь он… э-э… судов больше не строит?
Берри скрестила руки на груди и оценивающе посмотрела на Фаун; потом, сделав глубокий вдох, она, по-видимому, пришла к решению.
– Я не знаю. Они с моим старшим братом прошлой осенью отправились в низовья, но весной обратно не вернулись. Я так ничего о них и не услышала, хотя просила всех речников, кого только знаю, высматривать их и прислать весточку. А эту баржу отец оставил недоделанной. Я ее оснастила и загрузила товаром, и вот теперь сама отправляюсь вниз по реке. Так его работа хоть не пропадет даром… – Голос Берри дрогнул. – Это последнее судно отца – все, что он мне оставил. Я собираюсь часто останавливаться по дороге и расспрашивать… может, удастся что-то узнать.
– Понятно, – сказала Фаун. – Думаю, что это очень умно с твоей стороны.
Существовало множество причин, по которым человек мог не вернуться из путешествия к низовьям, и большинство из них ничего хорошего не сулило. По крайней мере, если дело касалось семейного человека… Молодой парень, возможно, и соблазнился бы каким-то новым приключением по дороге, жестокосердно ничего не сообщив встревоженным родичам, но не отец семейства.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента